Азимов Айзек. Прелюдия к Основанию [Прелюдия к Академии]

   Селдон пытался противостоять.
   – Откуда у вас уверенность в том, что Галактика поверит мне? Ведь меня никто не знает. Большая часть командиров будет удивлена словом «психоистория»!
   – Сейчас – не поверят, это так! Но ведь я не прошу действовать сейчас. Род Вии, ждавший этого часа тысячи лет, способен подождать еще тысячу дней. Давайте сотрудничать, и я сделаю вас знаменитым! Я гарантирую, что вскоре психоисторию начнут ценить во всех уголках Вселенной. И когда я укажу нужный момент времени – вы произнесете свое предсказание, и мы победим! И тогда будущее Галактики будет предопределено. Ее ждет процветание и дальнейшее развитие! Послушайте, Хари, неужели вы сможете отказать мне?

Переворот

   Тайлус, Эммер – …сержант секретной службы Сектора Вия на древнем Транторе…
   …Кроме того, что однажды в руках этого человека находилась судьба всей Галактики, о нем ничего неизвестно.

Галактическая энциклопедия.

Глава 87

   На следующее утро завтрак сервировали на три персоны в алькове, радом с комнатами Дорс и Селдона. Блюда были разнообразны и обильны. Совершенно проигнорировав мрачные предостережения Дорс о расстройстве желудка и коликах, Селдон принялся за гору пикантных колбасок.
   Рейч рассказал:
   – Эта дама… мадам Мэр, когда навещала меня вечером, сказала…
   – Она приходила к тебе? – переспросил Селдон.
   – Ага! Говорит, хотела проверить, хорошо ли мне. Так она сказала… пообещала сводить в зоопарк.
   – В зоопарк?! – Селдон и Дорс переглянулись. – Какой же зоопарк может быть на Транторе, Дорс? Кошки, собаки!
   – У них, наверняка, есть редкие животные, – сказала Дорс, – с других планет, конечно. Надо признать, что на Вие замечательный зоопарк, пожалуй, самый богатый после Императорского.
   – Она – хорошая старуха, правда?! – похвалил мадам Рейч.
   – Не такая уж она и старуха, – поправила его Дорс. – Однако, она прекрасно обходится с нами.
   – Что верно, то верно! – согласился Селдон.
   После завтрака Рейч отправился на разведку. Заперевшись в комнате Дорс, Селдон посетовал:
   – Не знаю, сколько у нас времени – побыть вдвоем?.. Такое впечатление, что эта женщина расписала все по часам!
   Дорс охотно согласилась:
   – Действительно, ты прав! Но, согласись, здесь у нас превосходные условия. Такого еще нигде не было!
   – Дорс, мне кажется – эта женщина не вызывает у тебя симпатии. Я прав?
   – Симпатии?! Рашель? Разумеется, нет. Как ты мог подумать такое?
   – Но ведь тебе удобно здесь. Тебя хорошо кормят. Мне кажется, можно немного расслабиться…
   – Может быть ты и прав… Давай!
   – Помнишь, прошлой ночью, ты говорила мне – что может произойти, если она победит? Конечно, я не претендую на глубокий исторический анализ, но мне важно знать твое мнение. Империя распадется на части, каждая из которых будет стремиться к… господству. Ее нужно остановить!
   – Я согласна с тобой. Остановить необходимо. Но я не вижу, как? – Дорс взволновано посмотрела ему в глаза. – Хари, ты спал прошлой ночью?
   – А ты? – его ответ можно было понять однозначно – он не спал.
   Дорс пытливо разглядывала Селдона. В ее глазах была тревога.
   – Ты задумался над разрушением Галактики из-за моих рассуждений?
   – И поэтому тоже… Необходимо связаться с Четтером Хьюмменом, – последнюю фразу Селдон прошептал.
   Дорс прошептала в ответ:
   – Я пыталась связаться с ним перед попыткой ареста на Дахле. Он не пришел. Причем, я уверена, что сообщение было получено им, но он, тем не менее, не пришел. Может быть просто не смог… Ведь прежде он всегда появлялся!
   – Ты допускаешь… с ним что-то случилось?!
   – Нет, я так не думаю…
   – Как ты можешь знать?
   – Он наверняка послал ответ, но тот не дошел до меня…
   Селдон помрачнел.
   – Я осведомлен хуже тебя. Можно сказать, совсем ничего не знаю. Даже если бы Хьюммен явился, что можно сделать в подобной ситуации? Он же не может вступить в поединок со всем Сектором. Если, как утверждает Рашель, у них самая сильная армия, что можно предпринять?
   – Что толку обсуждать эти вопросы… Скажи мне, ты сможешь уговорить, убедить Рашель в том, что психоистория не создана?
   – Мне кажется, она уже поверила… более того, она поняла, что на это уйдут годы. Пойми одно – она может объявить всем, что психоистория уже существует.
   Она очень умная женщина… Народ поверит ей и, рано или поздно, пойдет за ней… Даже если я не произнесу ни слова!
   – На это уйдет время. За день или за неделю с этим не справиться, даже ей! На осуществление этого плана уйдет не меньше года.
   Селдон мерил шагами комнату. Доходил до стены, круто разворачивался и возвращался.
   – Ты, наверное, права… не знаю… На нее будут давить. Это может ускорить дело. Она не производит впечатление женщины, способной выжидать! А ее старик-отец, Мэнних IV, скорее всего, еще более нетерпелив. Он чувствует приближение смерти и, посвятив всю свою жизнь этой идее, он, а это совершенно ясно, торопится увидеть конечный результат! Кроме того… – на этих словах Селдон примолк и тревожно оглядел комнату.
   – Кроме того – что?
   – Нам необходимо вырваться из плена! Видишь ли, я решил загадку психоистории…
   Селдон перешел на шепот.
   Дорс чуть не вскрикнула.
   – Ты решил?! Тебе удалось?!
   – Не до конца… Так, в общих чертах… На отработку идеи уйдут десятки столетий! Главное, я убедился, что психоистория может быть применена. Теперь я знаю, что это реально – мне нужно время и условия для работы. И пока я не завершу работу – Империю необходимо сохранить! Возможно, мне удастся найти ответ на вопрос, как этого достичь. Или как свести к минимуму ущерб от ее распада. Я не мог спать этой ночью!

Глава 88

   В то утро, когда Дорс помогала Рейчу надеть парадный костюм, который был слегка великоват ему, шел уже пятый день их пребывания на Вие. Рейч с сомнением разглядывал свое изображение в топографическом зеркале. Оно не переворачивало изображение, но абсолютно точно копировало его ужимки и движения. Рейч никогда прежде не видел таких зеркал. Он не мог удержаться, чтобы не дотронуться до самого себя в зеркале. И, когда его собственная рука в кармане парадных штанишек свободно прошла сквозь изображение, он расхохотался и, едва устояв на ногах, давясь от приступа веселья, прохрипел:
   – Гляди-ка! У-у-м-мереть можно!
   Он внимательно изучил тунику, сшитую из очень мягкого материала, стойким инкрустированным пояском, запустил обе руки под жесткий, негнущийся воротник и поднял его до ушей.
   – Моя голова похожа на мячик в вазе!
   Дорс уговаривала мальчугана:
   – Так на Вие одевают детей состоятельных родителей. Теперь каждый, кто увидит тебя – будет восхищаться и завидовать…
   – После того, как меня обкорнали под шар?!
   – Разумеется! Иначе – эта маленькая круглая шапочка не наделась бы на твои кудри!
   – Во, гляди, теперь совсем как мяч!
   – Что же, постарайся в таком случае, чтобы никому не удалось поддать по нему. Теперь запомни: возьмись за ум и не веди себя, как малое дитя!
   – Но ведь я еще ребенок! – он смотрел на Дорс снизу притворно-удивленными, невинными глазами.
   – Не ожидала услышать от тебя подобное, – удивилась Дорс. – Я всегда считала, что ты ощущаешь себя двенадцатилетним подростком!
   Рейч огрызнулся:
   – Да, ла-а-дно! Я буду хорошо шпионить.
   – Я тебя не этому учила. Не надо подслушивать и подглядывать, понятно? Если тебя поймают за этим занятием – всем нам будет плохо, а тебе – особенно!
   – Ну, хватит уже! За кого ты меня держишь, за глупого малыша, что ли?!
   – Ты сам только что заявил об этом, Рейч! Ты просто должен внимательно слушать, о чем они будут говорить. Виду не подавай! Постарайся все запомнить. Все очень просто, по-моему!
   – Тебе – легко сказать, мне – сделать.
   – Будь осторожен!
   Рейч подмигнул.
   – Пари?!
   Лакей (холодно-вежливый и бесстрастный, как истинный лакей) пришел за мальчиком и увел его к ожидающей мадам Рашель. Селдон пристально смотрел на удаляющуюся худенькую фигурку мальчугана.
   – Похоже, зоопарка он не увидит… Ему придется внимательно слушать все разговоры. Мне кажется, мы напрасно подвергаем его опасности, ведь он совсем ребенок!
   – Опасности?! Сомневаюсь… Не забывай, что этот ребенок вырос в трущобах Биллиботтона. Я думаю, у него больше, чем у нас с тобой, развито чувство опасности. Кроме того, Рашель расположена к нему. Любой его поступок она воспримет благосклонно – бедная женщина…
   – Ты сочувствуешь ей, Дорс?!
   – А ты полагаешь, что она не заслуживает сочувствия потому, что является дочерью Мэра, претендует сама на это звание и вынашивает план захвата Империи?! Возможно, ты и прав, но, даже в этом случае, некоторые детали ее жизни вызывают симпатию. Вот, например, – у нее была несчастная любовь… Это очень интересная деталь. Без сомнения, какое-то время она страдала.
   – Дорс, а ты когда-нибудь испытывала похожее чувство?
   Дорс колебалась минуту или две и решительно отвергла всякие домыслы:
   – Я слишком занята своей работой, чтобы страдать от несчастной любви!
   – Я так и думал…
   – Зачем же спросил?
   – Надеялся, что ошибаюсь!
   – А ты, страдал?
   Селдон смутился.
   – Вообще-то – да… Какое-то время мое сердце было совершенно разбито. Мне было очень плохо…
   – Я так и думала…
   – Зачем же ты спросила?
   – Ну, разумеется, не из-за надежды на обратное, честное слово. Хотелось узнать: скажешь ли ты правду или нет! Ты сказал правду – я рада!
   Они помолчали. Селдон сокрушенно произнес:
   – Пять дней позади, а ничего не произошло…
   – Если не считать того, что с нами хорошо обращаются, Хари!
   – Если бы животные могли думать, они, наверное, решили бы, что с ними тоже хорошо обращаются, в то время как их просто готовят на убой!
   – У меня подозрение, что она готовит бойню Императору.
   – Но когда?
   – Думаю, уже скоро…
   – Верно! Она же заявила, что им потребуется всего один день для переворота.
   – Даже если она права, какое-то время уйдет на подавление сопротивления со стороны императорских сил…
   – Сколько? Она рассчитывает на мою помощь, а попыток создать мне имя – я не заметил. На Вие я никому не известен… Я не вижу народных толп, ждущих моего появления! Новости до нас не доходят…
   Дорс улыбнулась.
   – Кто бы мог подумать, что тебя заденет отсутствие знаменитости. Ты наивен, Хари! Или просто – не историк, что, практически, одно и то же. Мне кажется, тебе гораздо важнее то, что психоистория сделает из тебя историка, чем то, что она может спасти Империю. Даже если все человеческие существа поймут историю – это не спасет их от глупых ошибок в дальнейшем…
   – В чем же проявляется моя наивность? – Селдон поднял голову и повернулся в сторону, стараясь смотреть себе под нос.
   – Не обижайся. Хари! Эта одна из самых привлекательных твоих черт, серьезно!
   – Я знаю… Это пробуждает в тебе материнский инстинкт и заставляет заботиться обо мне. И, все-таки, в чем же заключается моя наивность?
   – В том, что ты ждешь от Рашели пропаганды твоего имени по всей Империи. Она ничего не станет предпринимать ради тебя. Заставить думать такое множество людей невозможно! Слишком велика инерция общества. Кроме настороженности Демерзеля – это ничего не вызовет.
   – Чем же она занимается?
   – Мне кажется, о тебе узнают только особо доверенные люди, избранные. Генералы, адмиралы и прочие, на которых она рассчитывает опереться, которые будут на ее стороне и помогут занять трон.
   – Почему молчит Хьюммен…
   – Думаю, он сейчас занят теми же проблемами, что и Рашель.
   – А тебе не приходит в голову мысль, что он уже мертв?
   – Нет, хотя, это вполне возможно. Если бы это произошло – я бы знала!
   – Здесь?!
   – Даже здесь.
   Селдон приподнял брови, но ничего не сказал. Рейч вернулся во второй половине дня, счастливый и возбужденный. Он, захлебываясь, рассказывал о зверях, об обезьянках… словом, за обедом – он доминировал. Сразу же после обеда, на своей половине, Дорс взяла его за плечи и попросила:
   – Ну, а теперь рассказывай о мадам Мэре, Рейч! Расскажи все: что она делала, с кем говорила, все-все!
   – Кое-что произошло! – лицо мальчика озарила догадка. – Она и на обед из-за этого не пришла, понятно?
   – Что же?
   – Ну, значит, зоопарк-то был открыт только для нас. Там были: Рашель, я, еще парни в форме, мальчишки разные, одетые вроде меня… Потом пришел какой-то военный. Подошел, значит, к ней и начал тихо докладывать. Да! Еще так рукой сделал, что бы мол, никто к ним не приближался, пока они шепчутся. Вот! Ну, а я-то тихонечко так подошел… словно зверей разглядываю, меня и не заметили.
   Я все слышал. Она, значит, спрашивает: «Как они отнеслись?!», а сама-то, как сумасшедшая совсем. А этот парень в форме, тоже дерганный такой, ужас! Он так глянул по сторонам и говорит (назвал кого-то, да я не запомнил, вроде генерал какой-то) вот, и говорит, что, мол, они принимали присягу ее отцу. И пойдут, значит, только за ним. А если он болен или еще что, то пусть выберет себе преемника – не даму!
   – Не даму?! Ты точно это расслышал?
   – Точно, он так и сказал. Этот парень прямо весь трясся, а она как помешанная совсем! Ну, вот. Потом она, значит, и говорит: «Завтра – они все примут присягу мне. А те, кто откажутся – будут уничтожены!». Именно так и сказала!
   Потом уж было не до зоопарка. И мы все вернулись. Она мне даже ни словечка не сказала всю дорогу… Сидит, хмурая и злая такая, ужас!
   Дорс облегченно вздохнула:
   – Хорошо! Молодец! Она ничего не заметила?
   – Не-а! Ты этого и ждала, да?
   – Да, ты молодчина, Рейч. Спасибо тебе. А теперь отправляйся в свою комнату и постарайся забыть обо всем, что услышал. Договорились?
   Как только дверь за ним закрылась, Дорс повернулась к Селдону.
   – Очень любопытные подробности… Очень часто в истории Трантора дочери наследовали отцовский или материнский титул. Никого и никогда это обстоятельство не смущало… Были и Императрицы! Почему же на Вие такая реакция?! Удивительно!
   – Что тебя удивляет, Дорс? Давно ли мы были на Микогене? Вспомни их отношение к женщине!
   – Ты прав, конечно. Но там – исключительный случай. В других районах женщины доминируют. В большей части секторов царит политическое равноправие полов. И если чаще лидерами становятся мужчины, то только потому, что женщин больше волнует проблема продолжения рода. Предназначение женщин – материнство!
   – Как обстоят дела здесь, на Вие?
   – На сколько я знаю – так же. Рашель не испытывала сомнений, принимая власть от отца. Ее отец нисколько не побоялся передать бразды правления в руки дочери. Вполне естественно, что она не ожидала такой реакции со стороны общества. Она в ярости!
   – Ты довольна?
   – Естественно. Это, наверняка, заслуга Хьюммена!
   – Ты так думаешь?
   – Да, – решительно заявила Дорс.
   – Знаешь, я тоже склоняюсь к такому мнению.

Глава 89

   Утром десятого дня Хари Селдон проснулся от громкого сигнала в дверь и высокого, срывающегося крика Рейча:
   – Мистер! Мистер Селдон! Война!
   Селдон стряхнул с себя остатки сна и вскочил с постели. Его немного трясло. (Он давно обратил внимание, что на Вие любят располагать жилища с холодной стороны).
   Селдон распахнул дверь. Рейч ворвался в комнату возбужденный, с широко распахнутыми глазами:
   – Мистер Селдон, они захватили Мэнниха, старого Мэра! Они…
   – Кто они, Рейч?!
   – Императорская армия. Они высадились этой ночью! Везде полно их ионолетов! Сейчас в новостях показывают. В комнате миссис. Она говорит: «Не буди, не буди!», а я решил, что вам интересно будет!
   – Молодец! Все правильно, – Селдон наскоро умылся и поспешил в комнату Дорс.
   Она была одета и внимательно следила за экраном. На экране, за небольшим письменным столом, сидел мужчина. Слева на его груди была видна императорская эмблема. С другой стороны от стола стояли два вооруженных охранника, тоже с эмблемами. Офицер за столом говорил:
   – … под контролем его Императорского Величества. Мэр Мэнних невредим, и хорошо себя чувствует. Он полностью сохраняет за собой полномочия Мэра, опираясь на дружеские императорские войска. Через несколько минут мы передадим его обращение к народу. Мэр призывает всех к спокойствию. Он призывает сложить оружие.
   Потом передавали другие сообщения, в которых так или иначе говорилось о том же.
   Перечислялись районы, которые заняли императорские силы и подавили очаги сопротивления. Показывали улицы с марширующими солдатами.
   Дорс воскликнула:
   – Блестящая операция! Практически никакого кровопролития!
   Потом, как и было обещано, на экране появился Мэр Мэнних IV. Он стоял выпрямившись. На экране никого рядом не было. Очевидно, охрана осталась за камерой. Он был стар, но крепок, держался с большим достоинством. Старик избегал глазами камеры и говорил, тяжело выдавливая из себя каждое слово. Как и было обещано, Мэр призвал всех повстанцев сложить оружие, не развязывать кровопролития и не наносить вреда Сектору. Не вызывать гнев Императора. Призвал к сотрудничеству с Клеоном и высказал пожелания и надежды на его долгое царствование.
   – И ни слова о Рашели… – удивился Селдон. – Словно дочь никогда не существовала!
   – Ты заметил, никто не упомянул о ней? А здесь, в резиденции, не появился ни один солдат. Очевидно, они абсолютно уверены в том, что при попытке бегства в другие сектора Трантора – участь Рашели определена заранее!
   – Это еще неизвестно! – раздался уверенный голос. – Но здесь я, пока, в безопасности.
   Вошла Рашель, Она была одета к выходу и совершенно спокойна. Даже улыбалась, правда, это была не радостная улыбка – скорее, холодная гримаса, обнажившая зубы. Все трое напряженно смотрели на Рашель.
   Селдону пришла в голову мысль: где ее слуги? Должно быть, они позорно бежали и бросили свою повелительницу при первых же признаках опалы?!
   Сухо заговорила Дорс:
   – Я вижу, мадам Мэр, ваши надежды рухнули. Вас, судя по всему, – опередили.
   – Меня не опередили! Меня – предали… Моих офицеров подговорили и, против всякой логики и исторического опыта – они отказались сражаться за женщину на престоле. Они выбрали сторону своего старого владыки… Они поступили вероломно, отдав своего предводителя в руки Императора. Они лишили его возможности возглавить сопротивление.
   Рашель огляделась в поисках кресла, устало опустилась в него и проговорила:
   – Теперь Император потопит нас в крови. Его нужно остановить!
   – Я думаю, – возразила Дорс, – Император не станет прибегать к бессмысленному кровопролитию. Утешьте себя этим, мадам Мэр!
   Рашель, казалось, не слышала сказанного.
   – Усилия стольких лет уничтожены за одну ночь! – она склонилась в кресле, подавленная, постаревшая на двадцать лет.
   Дорс продолжила:
   – Вряд ли это произошло в течение одной ночи! На подкуп офицеров, если это имело место, конечно, – потребовалось значительное время!
   – Да! Демерзель оказался мастером своего дела… Я недооценивала его… Как ему удалось?! Непостижимо! Не знаю – угрозами, взятками, правдоподобными аргументами? Чем?! Он – великий мастер тайных интриг и обмана, я должна была предвидеть…
   После долгого молчания она продолжила:
   – Если бы он выступил открыто – не было бы никаких проблем… Мы разбили бы любую армию… Он подорвал наше общество изнутри. Кто же мог предположить, что клятве в преданности и верности можно так быстро изменить! Невероятно!
   Селдон, со свойственным ему рационализмом, возразил:
   – Я полагал, что войска присягали на верность и преданность вашему отцу!
   – Чепуха! – возбужденно ответила Рашель. – Когда отец передал власть мне, он, тем самым, передал и все полномочия и клятву, которую давали ему! В нашей истории сколько угодно подобных прецедентов! Мои офицеры прекрасно знали это, но предпочли забыть! Мой пол – всего лишь жалкий предлог для них. Они просто дрожали от страха из-за боязни императорской мести, которая бы последовала…
   Они трепетали от страха лишиться обещанных наград за измену – которые, если я правильно оцениваю Демерзеля, – они все равно не получат.
   Она резко повернулась к Селдону.
   – Императору нужны вы! Демерзель обрушился на Сектор из-за вас!
   Селдон недоумевал:
   – Из-за меня?!
   – Не прикидывайтесь дураком! Я тоже хотела воспользоваться вами как… как инструментом! – она тяжело вздохнула. – И все-таки, у меня остались верные люди. Сержант!
   На пороге бесшумно появился сержант Эммер Тайлус. Одет он был щеголевато, а длинные светлые усы сержанта были закручены по-боевому.
   – Мадам Мэр, – его мощная фигура склонилась в почтительном поклоне.
   Он был по-прежнему невозмутим, верен и спокоен. Рашель грустно улыбнулась Рейчу:
   – Ну, как твои дела, маленький Рейч? Мне очень хотелось позаботиться о твоей судьбе. Но теперь у меня нет такой возможности.
   – Привет, миссис… мадам, – неловко ответил мальчуган.
   – Да и вам, доктор Селдон, я больше ничем не смогу помочь… Простите!
   – Вы ни в чем не виноваты. Не стоит извиняться, мадам, я ни в чем не нуждаюсь, – поблагодарил Селдон.
   – И все-таки, примите мои извинения… Я не моту допустить, чтобы вы достались Демерзелю! С него довольно и одной победы. Большего я не допущу…
   – Я не собираюсь работать на него, мадам. Клянусь вам!
   – Это не предмет для обсуждения. Вас все равно используют. Прощайте, доктор Селдон! Сержант, уничтожьте его!
   Сержант выхватил бластер, и Дорс с диким криком бросилась вперед. Селдон перехватил ее и придержал за плечи. Он был очень спокоен.
   – Оставайся на месте, Дорс! – выкрикнул Селдон, – иначе он убьет тебя. Меня он не тронет! Ты тоже, Рейч, ни с места! Я приказываю!
   Селдон развернулся и прямо посмотрел на Сержанта.
   – Вы колеблетесь, сержант, потому что знаете – вы не сможете выстрелить в меня! Я мог убить вас еще десять дней назад, но я этого не сделал… И вы дали мне слово, что будете защищать меня!
   – Чего же ты ждешь? – закричала Рашель. – Я же приказала убить его! Ну?
   Селдон молчал. Глаза сержанта горели, он по-прежнему метил в голову Селдона.
   – Выполняй приказ! – одернула его Рашель.
   – Я вам верю, сержант, – спокойно сказал Селдон.
   Подавленным тоном Тайлус признался:
   – Все равно – бесчестие, так или иначе… – он опустил руку, и бластер упал на пол.
   Рашель была в бешенстве.
   – Ты тоже предал меня?!
   Она бросилась вперед и схватила оружие. Селдон не успел шевельнуться, а Дорс – освободиться от его рук. Рашель направила бластер на сержанта и нажала на контакт. Селдон никогда прежде не видел бластера в действии… По названию, он ожидал услышать шум, взрыв и языки пламени… Ничего подобного не произошло.
   Селдон не понял, что происходило с телом сержанта, внутри его могучей груди. Он не изменил выражения, никаких признаков страдания не было заметно. Сержант покачнулся и рухнул на пол. Не оставалось ни малейшего сомнения в том, что этот мужественный человек мертв… В следующее мгновение Рашель держала на прицеле Селдона. Судя по ее решимости – Селдону оставалось жить несколько секунд!
   Рейч снова оказался быстрее других. В тот момент, когда сержант рухнул на пол, он вырвался вперед, заслонил своим маленьким тельцем Селдона, и, размахивая руками заорал:
   – Миссис, миссис! Не стреляйте!
   Рашель задумалась.
   – Уйди с дороги, Рейч, я не хочу причинять тебе вреда!
   Одна единственная минута колебаний Рашели – и этого было достаточно для Дорс.
   Она вырвалась от Селдона и нырнула под ноги Рашели. Та, с криком упала на пол, бластер вылетел из ее рук. Рейч успел поднять его.
   Селдон, переводя дыхание, потребовал:
   – Отдай мне!
   Рейч отошел на шаг.
   – Не! Не надо! Не убивай ее. Слышишь, она хоро-о-шая!
   – Я не собираюсь ее убивать, Рейч! Она расправилась с сержантом и собиралась прикончить меня, но пожалела тебя! Я сохраню ей за это жизнь!
   Теперь в кресло опустился Селдон. Он устало согнулся, держа в руках смертоносное оружие. Дорс, тем временем, вынула нейрохлыст из кобуры погибшего Тайлуса.
   – Теперь я позабочусь о ней, Селдон!
   Это был Хьюммен… Селдон поднял голову и радостно воскликнул:
   – Хьюммен, ты! Ну, наконец-то!
   – Извини меня, что я так долго добирался до вас, дружище… Было много дел. Как вы себя чувствуете, доктор Венабили? А это – дочь Мэнниха, Рашель? Откуда мальчик?
   – Это наш юный друг с Дахла, – ответил Селдон.
   Вошли вооруженные солдаты и, подчиняясь едва заметному жесту Хьюммена, почтительно подняли Рашель. Дорс, не утратившая внимания к поверженной даме, поправила на ней блузу. Селдон внезапно осознал, что сидит в халате. Рашель, стряхнув с себя поддерживавшие ее руки солдат, указала на Хьюммена и спросила у Селдона:
   – Кто этот человек?
   – Это Четтер Хьюммен, мой друг и заступник на этой планете!
   – Ваш заступник? – Рашель захохотала, как сумасшедшая. – Вы – болван! Идиот! Этот человек – Демерзель. Посмотрите внимательно на свою женщину, она-то прекрасно знает об этом! Вас предали точно так же, как меня! Даже хуже…