Страница:
– Что случилось? – спросила женщина.
– Да Шакал, пес комолый, – огрызнулся Атаман, – буробить начал. Расчувствовался, сучара. Забыл, гребень, с кем базарит.
– Зря ты, Степан, – вздохнула она. – Им сейчас все можно. И Кардинал не за тебя будет.
– Это мы еще посмотрим, – буркнул он и велел:
– Приволоки чего-нибудь выпить. И еще… – остановил он шагнувшую к двери кухни женщину. – От тебя мне линять нужно. Ты меня к каким-нибудь знакомым отведи. До Кардинала я у них побуду. Он рамс быстро разберет. Кардинал – мужик правильный. А Шакал, он шакал и есть.
– Глеб себе такое прозвище взял, – сказала женщина, – после того как прочитал какой-то роман. Там Шакал на президента Франции де Голля покушение готовил…
– Да в гробу я его видел, – бросил Атаман. – Просто с левой стрелять неудобно. А так бы завалил я эту псину. Ну ничего, Кардинал приедет, я с этого шакаленка свое один хрен получу. Милка, так мы что-нибудь придумаем? Ну, насчет знакомых?
– Конечно. У меня есть подруга, на Варшавке живет. Вот к ней и поедем.
– Скоро привезем, – усмехнулся в сотовый телефон сидевший рядом с водителем парень.
– Жду, – сказал Шакал.
Отключив телефон, взглянул на сидевшего перед ним молодого, исколотого татуировкой парня.
– Короче, – сказал Глеб, – принимай дела. Цветной. Надеюсь, возражений не будет? – оглядел он сидевших в комнате остальных пятерых. – Ведь вы блаткомитет. Ты, Днепр, – остановил он взгляд на невысоком толстяке, – даже вроде кент Атамана. Так?
– По зоне, – сказал Днепр. – Атаман там в авторитете был, с ним легче жилось. За мной все-таки с первой ходки хвостик был. В хозобслуге в тюрьме остался. Мне годишник впаяли за угон. Мать добазарилась в управе, ну, меня и оставили. Так что, коснись какого шухера, предъявили бы. А с Атаманом все путем было.
– С чего он начал-то? – удивленно посмотрел на Шакала лысый мужчина в тельняшке. – Ведь Атаман не беспределыцик и за «дуру» просто так не хватается. Значит…
– Ты никак хочешь разбор навести? – ухмыльнулся Шакал.
– А почему бы и нет? У меня «хвоста» не было. Атаман – мужик правильный. Никогда не грубил за просто так…
– Ты, Моряк, тоже правильный, – насмешливо прервал его Цветной. – То-то с Атаманом…
– Ты! – Моряк вскочил. – Ты чего лепечешь? Думаешь, я не в курсе, что ты давно подсиживал Атамана?
– Завянь. – Цветной тоже поднялся.
Моряк шагнул вперед и щелкнул лезвием пружинного ножа. Шакал, откинувшись на спинку кресла, с интересом наблюдал за ними. Остальные бросились между Цветным и Моряком.
– Да хорош вам, – пробормотал Днепр. – Чего вы между собой цепляетесь? Атаман иногда…
– Ты бы ему это сказал, – ожег его взглядом Моряк. – При нем все рот на замке держали. Эх вы! – Презрительно осмотрев всех, шагнул к двери. – А ты, – остановившись, взглянул на Шакала, – особо не блатуй. Это здесь ты такой крутой. Попадешь в зону – враз потускнеешь.
Глеб рассмеялся.
– Вы тоже так думаете? – весело спросил он. Моряк вышел.
– Он только с зоны, – вздохнув, махнул рукой мужчина с проходившим через правую бровь и кончавшимся на веке шрамом, отчего глаз казался прищуренным.
– А там все-таки порядки другие. Моряк десятку оттянул и живет…
– Давайте так, – предложил Шакал. – Вы с нами, или… – Не договорив, многозначительно замолчал. Переглянувшись, пятеро молча кивнули.
Моряк сел в машину и повернул ключ зажигания. «Разблатовались эти новые русские, мать их, – думал он. – Атаман – путный парень. Наверное, Шакал лишнее позволил, если уж Степка поливать начал. Да на хрен они мне упали, – трогая машину, пробурчал он. – И без них ништяк. Соберу кого знаю, и свою воду замутим. А то мафия, – криво улыбнулся он. – Ходи под ней, как под конвоем. То нельзя и то не особо. Да в гробу я их всех видел. А если начнут предъявлять что-то, разберемся. Где Атаман? – притормаживая, подумал он. – Его, судя по всему, пасут. А где?» Не найдя ответа, выругался.
– Какого вам нужно? – увидев милицейский «форд» и требующего остановиться сержанта, буркнул Моряк. Прижав «восьмерку» к тротуару, вышел. – Какого хрена размахался? Я же по правилам катил. И скорость шестьдесят.
– А здесь сорок, – подходя, насмешливо проговорил сержант.
– Да брось, командир, – поморщился Моряк, – давай мирно разбежимся. Сколько отстегнуть? – Он сунул руку в боковой карман легкой замшевой куртки.
– Руки! – направив на него пистолет, заорал от машины второй.
Подошедший сержант резко ударил Моряка дубинкой по коленям. Вскрикнув, он упал.
– Вы че?! – заорал он. – Козлы гребаные! Вы… Взмахнувший дубинкой сержант опустил ее на вскинувшего руки уголовника. Он взвыл от боли в отбитых кистях. Обеими ногами толкнул снова взмахнувшего дубинкой милиционера. Толчок пришелся в голень. Сержант упал на спину. Моряк выхватил нож. Едва щелкнуло раскрытое лезвие, рывком подал тело вперед и выбросил руку с ножом.
Подбежавшему второму милиционеру острое лезвие вспороло левое бедро. Он направил ствол пистолета на Моряка, дважды нажал на курок.
– Вот здесь они меня остановили. – Водитель махнул рукой вправо. – Мужик такой…
– Точняк? – посмотрел на него худощавый мужчина, сидевший за водителем «опеля».
– Ну, – кивнул тот. – У меня память классная. Я могу сказать, откуда вез пассажира три дня назад. Где подхватил его и куда отвез. А тут слышу – стреляют, – уже не в первый раз начал он рассказывать. – И вижу – мои пассажиры бегут, А там «жигуленок» стоял. Баба какая-то подрулила и выскочила за сигаретами вроде, движок не заглушила. Эти двое с ходу нырк в него, и по газам. Баба завизжала и вдогонку. – Он рассмеялся. – Машет руками и кричит, но догнала, назад на своей машине приехала. Она говорит – бегу и кричу. А они вдруг останавливают, выскакивают – и в какой-то двор. И ключи…
– Пока оцепления не было, – говорил водитель, молодой парень с перебитым носом, – они и проскочили, а на тачке стремно. Хозяин наверняка сразу заявит. А тут и оторвались, и заявы не было. Они с квартал проехали? – спросил он. – Да хорош тебе, – усмехнулся худощавый, – суперагента строить. Так, – вернулся он к делу. – Далеко они не ушли. Такие, как эти, пехом топать не умеют, да и не любят. К тому же – страх на ментов нарваться. Тем более что они сотрудников Малкиной сделали. Значит, могли жить там. Ты вот что, – обратился он к таксисту, – сможешь хари их описать? У нас художник есть, он типа фоторобота сделает.
– А чего же не смочь, запросто. Особенно мужика. Он такой весь из себя заблатненный. Только мне ведь сегодня нужно…
– Сколько за сутки зашибаешь? – вопросом прервал его худощавый.
– По-разному бывает, – не зная, как завысить цену, неопределенно отозвался водитель. – Бывает…
– Тыша пойдет? – усмехнулся понявший его худощавый.
– Бывает, и по три имею, – бросил таксист. – Мало ли…
– Короче, пять, – уже раздраженно буркнул худощавый. – И все, покатили к художнику.
– Скажите, – нервно спросила Ксения. – Владимир долго принимать не будет?
– Рейс задерживается на час, – вздохнула молодая женщина в справочном.
– Но объявляют уже в третий раз, – недовольно проговорила Ксения.
– Так, видно, небесам угодно.
Ксения хотела что-то сказать, но увидела вошедших в кассовый зал троих крепких парней. Они внимательно осматривали пассажиров, в основном женщин.
Ахнув, она, быстро оглядевшись, увидела теснившихся вокруг игровых автоматов людей. Бросившись вперед, смешалась с группой молодых парней и девушек.
– Ребята! – раздался властный мужской голос. – Все в автобус!
Мила вышла из подъезда. Посмотрев на окна первого этажа, быстро пошла по двору.
– Ну что? – услышала она негромкий мужской голос.
– Он говорит, – остановившись, повернулась она к двум парням, – что дождется темноты. Говорит, парни Шакала могут быть рядом.
– Короче, давай его на хате цепанем, – предложил один.
– Снова пальбу откроет, – помотал головой второй. – А Шакал сказал – больше кипиша быть не должно. Будем ждать.
– Ты скажи ему, что Моряка подстрелили, он дома подыхает.
Второй, вздрогнув, рухнул на бетон. Первый увидел Атамана и тут же ощутил чувствительный тычок чего-то твердого в живот.
– Где Моряк? – процедил Атаман.
– Его мусор замочил, – просипел первый. Раздался приглушенный хлопок.
Вздрогнув, парень начал падать. Взвизгнув, Мила отскочила.
– Шлюха, – буркнул Атаман, – подставила. Я, чертило, поверил тебе, крыса поганая. – Выбросил руку с пистолетом и выстрелил.
Сухо щелкнул боек. Завизжав, она, прикрывая голову руками, скинув туфли на высоких каблуках, побежала по двору. Атаман рванулся в другую сторону, но тут же вернулся и стал обыскивать первого парня. Достав небольшой, иностранного производства револьвер, сунул его в спортивную сумку. Оглянувшись, увидел нескольких человек у гаражей. Шагнул ко второму, прохлопал его карманы и пояс.
Достал небольшую пачку долларов, вытащил «Макаров». Посмотрев в сторону гаражей, выбросил в ту сторону руку с пистолетом. Люди у гаражей мгновенно рассыпались. Атаман усмехнулся и бросился в сторону. Навстречу вбежали в арку двое милиционеров. Не замедляя шага, Степан, вытянув руку с пистолетом, начал стрелять. Один милиционер упал сразу. Второй, пытаясь вытащить пистолет, присел, но второй выстрел Атамана уложил его на асфальт.
– Стой! – раздался крик.
Из подъезда выскочили четверо в штатском с пистолетами. Последним выбежал рослый мужчина с автоматом. Слева неожиданно застучали выстрелы. Один в штатском упал. Остальные ответили выстрелами. Воспользовавшись этим, Атаман, добежав до гаражей, увидел приоткрытые ворота одного, вбежал туда. Около «семерки» стоял с поднятыми руками пожилой мужчина в очках.
– Заводи! – заорал Атаман. Перестрелка на какое-то мгновение стихла. Но через несколько секунд выстрелы, быстро перемещаясь вправо, застучали снова.
– Все, – заведя машину, сказал пожилой.
– Трогай, – усаживаясь рядом и приставив ствол пистолета к его боку, приказал Атаман.
– Кто такие?! – пнув ногой в окровавленный бок лежавшего мужчину, громко спросил рослый человек с автоматом.
– Да иди ты, мусор! – стонуще отозвался тот.
– Парни Моряка, – подойдя, сказал молодой мужчина в джинсовом костюме.
– Приехали Атамана выручать. И получилось… – Он тоже пнул лежавшего в грудь.
– Ты, сучара, – дернул тот скованными сзади руками, – меня бы пять минут назад пнул. На пузо грохнулся бы, гребень.
– В машину его, – подойдя, приказал подполковник милиции.
– Он от гаражей на «семерке» ушел! – К нему подбежал капитан милиции. – А семьсот двадцать, семь-два-ноль, ЭР ТЭ, Воробьев Михаил Павлович, – хозяин. Пятьдесят три года. Не судим. Мы объявили розыск. Не уйдет.
– Троих положили, сучары, – простонал коренастый мужчина, поддерживающий раздробленную в локте руку. – Взяли кого-то. Кого – не знаю. Мы с Митяем оторваться сумели. Я вот пулю уже в машине поймал.
– Моряка, говорят, замочили, – сказал невысокий парень с пистолетом. – Он с Шакалом сцепился, вот и попал под раздел. Точняком его Шакал подставил. У них с некоторыми мусорами вась-вась. Они вообще приборзели. Мы теребим «зверей» на рынках – плати процент парням…
– Сами виноваты, – промычал раненый. – Надо было сразу за них взяться, когда они только начали. А потом они хрен свое упустили. Петрака заколбасили. Лось в тачке подорвался. Локотка на двадцатку в тюрьму упрятали. Подставили. А…
– Надо разбегаться в разные стороны, – перебил его парень. – А то и нас похоронят с песнями «Битлз». Они любят вводить новшества. Атаман, как думаешь, уйдет? Единственный мужик среди всех этих заблатненных путный был. А остальные… – Он плюнул. – Ну, Моряк еще.
– И ты, Блин, всегда по масти один на льдине, ломом подпоясанный, – усмехнулся парень. – А сейчас отморозком станешь. Свои же и замочат.
– Свои – нет, – ухмыльнулся Блин. – Лично мне по хрену все эти мафиози. Шестерить перед ними не стану. Они…
Распахнувшаяся дверь помешала ему договорить. Сильный удар ногой в лоб сбил его. Парень, отпрянувший назад, вскинул пистолет. Сзади раздался звон разбитого стекла. Получив удар прикладом по голове, он потерял сознание и упал на пол.
– Взяли, – сказал в переговорное устройство крепкий мужчина в камуфляже.
– Атамана нет.
– Все путем, – заходя в тамбур вагона, довольно вздохнул Атаман. – А куда поезд идет? – неожиданно спросил он.
– Погоди-ка, – удивленно посмотрел на него молодой проводник, – тебе куда надо?
– Короче, – сунув ему сто долларов, кивнул Атаман, – веди в купе.
– Ну, ты даешь, – взяв доллары, покрутил головой проводник. Поезд тронулся.
– Так я и думал, – буркнул Кардинал.
– Что опять случилось? – спросил Лев, потягивая пиво.
– Там такое, что и поверить трудно. Уголовники, которые работали на нас, разделились. Моряка убили люди Шакала. У него в милиции работают несколько парней. Очень удобно – провоцируют человека, а потом убивают. Применение оружия на поражение всегда оправданно. Атаман объявил войну, он мужик опасный. Сначала стреляет и только потом думает. Чем и нравился мне, но сейчас он опасен. Его, правда, разыскивает милиция, но на нее мало надежды. Если уж они сразу прихватить его не смогли, то потом вообще вряд ли найдут.
– Плевать на Атамана, – пренебрежительно махнул рукой Лев. – Если уж таких бояться, то…
– Не бояться, – поправил Кардинал, – а опасаться. Он многое о нас знает. К тому же смел. Он не станет прятаться от нас, а будет жалить везде, где может. Атаман – опасный враг. Но некоторое время он не страшен, ранен. Надо постараться отыскать его в ближайшее время. Он много знает, и потому очень опасен. А кроме того, неприятно осознавать, что в любое время в тебя где угодно могут выстрелить, – Лично я думаю, – проговорил Лев, – что там…
– Шакал сказал обидные для Атамана слова, – улыбнулся Кардинал, – из-за этого все и началось. Моряк скорее всего не принял, что главным среди них стал Расписной, а не он. Поэтому…
– Подожди, – перебил его Лев. – Значит, Атаман не будет воевать с нами. Он наверняка ждет тебя, чтобы поквитаться с Шакалом. Атаман верит и предан тебе. Ведь насколько я помню, ты спас его от пожизненного и он даже был освобожден из-под следствия. Нашли настоящего преступника.
– Знаешь, а ведь ты прав. Значит, Атаман постарается выйти на меня, чтобы объяснить, что виновен Шакал. Отлично. Ты умеешь находить верные решения.
– На том стоим. Мой отец всегда говорит – человека отличает не только умение что-то делать, но и умение размышлять и находить правильный ответ.
– Твой отец – великий человек, – кивнул Кардинал. – Он сумел собрать нас вместе и внушить простую мысль: не пытайтесь вредить или мешать друг другу, а тем более воевать. Объединитесь, говорит Карл Игоревич, и тогда вы сможете все. Мы попробовали, и, – он развел руками, – твой отец оказался прав. Правда, и у нас не бывает без бытовых ссор, но главное – мы делаем одно дело. У нас есть люди везде – начиная с Охотного ряда и кончая Кремлем. Сейчас в криминальной хронике частенько стали рассказывать о том, что задержан преступник с мандатом помощника депутата Государственной Думы. Иметь подобный документ было мечтой каждого, кто жил не в ладах с законом. Но милиция научилась никого не бояться. И сейчас им плевать на кучу удостоверений. Правда, в отдаленных областях такие документы еще играют немаловажную роль. – Потянувшись, вздохнул. – Как тебе подруги Игоревой секретарши? – сменил он тему разговора.
– К сожалению, – усмехнулся Лев, – близкого контакта не получилось. Тебе как раз позвонили. А так, внешне очень даже ничего. Лично я не против, если они явятся еще.
– Извини, – с насмешливым сожалением проговорил Кардинал. – Сейчас другие дела нужно делать, тем более что эти красотки никуда не денутся. А дамочки действительно хороши, мы ими займемся, но позже. А как тебе сама секретарша?
– Я вижу, она тебя заинтересовала. – Лев засмеялся.
– Не то чтобы уж очень, но вполне может быть. Мне впервые в женщине нравится абсолютно все. Ноги, фигура, глаза, лицо, волосы и даже как говорит. А уж об ее характере я молчу, она просто чудо. Как ты думаешь, Игорек спит с ней?
– Ну ты даешь! – рассмеялся Лев. – Они здесь кроссворды решали или составляли бумаги для отчета в налоговую полицию. – Посмеиваясь, открыл еще одну бутылку пива.
– Что ты собираешься делать с группой Атамана? – спросил Лев. – Ведь многие его уважали, особенно молодняк. Для них он был кумиром.
– Сначала – да, – согласился Кардинал. – Но теперь кумир молодых – доллар. И чем их больше, тем авторитетней тот, кто эти доллары дает.
– Я приехал по поручению отца, – сказал Лев. – Он просил узнать как можно больше о вашей каторге. Кто работает в охране, кто каторжане, как удается…
– Минуточку, Лева, – рассмеялся Кардинал. – Я знаю, что такое здесь есть. А как и что, это вопросы местному руководству. А почему Карла Игоревича это интересует? Меня он ни разу не спрашивал. Я бы узнал все подробнее и доложил ему.
– Отец просил меня разузнать, потому что я хочу устроить подобное в Кировской области.
– Не получится. Во-первых, там полно настоящих лагерей. Во-вторых, в населенном пункте можно содержать даже большое количество людей незаметно для окружающих. Например, в подземном гараже. И работать они должны там же. Если же ты построишь что-то в лесу, очень скоро твое поселение будет обнаружено. Так что оставь эту идею. Я не понимаю, как Карл 124 Игоревич решился на такое.
– Я же сказал, – немного раздраженно проговорил Лев, – это хочу сделать я.
– Понятно, – усмехнулся Кардинал. – Хочешь доказать отцу, что тоже что-то можешь.
– Да! – вспылил Лев. – Хочу! Потому что надоело быть просто сыном великого всемогущего Карла. Знаешь, – вздохнул он, – когда мы начинали с Семеновым, я чувствовал себя человеком. Потому что делал все сам. Конечно, от бандитов меня защищал отец, но в остальном я был независим. Сейчас я чертовски завидую Семенову. Он добился в жизни многого, сам, без всякой помощи. Вот…
– Осади лошадей, Левушка, – насмешливо прервал его Кардинал. – Каждый из нас делает то, что умеет, потому что мы организация. Понимаешь? Над нами только Бог и смерть, которая ожидает всех. Твой отец – голова, которая нужна любой компании.
– Но посмотреть на вашу каторгу, – вздохнул Лев, – я могу?
– Знаешь, – натягивая на голову черную шапочку-маску с прорезями для глаз, сказала Светлана крепкой рыжеволосой женщине в камуфляже, – я, кажется, поймала удачу за хвост.
– Ты про Пряхина?
– Да, я провела замечательную ночь. Он сильный, нежный мужчина и очень щедр, что тоже немаловажно. – Она рассмеялась. Рыжеволосая изумилась:
– Вот уж не подумала бы. Сухарь сухарем. Правда, пару раз я замечала, что он смотрит как-то не так. Ну, не как на сотрудника, а как на женщину. Ты не против, если я тоже…
– Конечно, против. Даже не пытайся, Катюха. А то…
– Господи, – рассмеялась Екатерина. – Да ты никак меня напугать хочешь?
– Вы долго еще? – заглянул в раздевалку плотный мужчина в маске. – Пора смену принимать.
– Идем. – Светлана шагнула к двери.
Четверо мужчин, обросших щетиной, грязных, в порванной одежде, хрипло дыша, поднимали в кузов «КамАЗа» двойные блоки. Один из них, едва положили блок, схватился руками за грудь и, протяжно застонав, медленно опустился на кучу гальки.
– Эй! – подскочил к нему один из стоявших в стороне надсмотрщиков. – Чего улегся? Подъем! – Он несильно хлопнул его дубинкой по плечу.
– Сердце, – промычал мужчина. Даже сквозь грязь было видно, как побледнело его исхудавшее лицо.
– Я сказал, вставай, – пнул его надсмотрщик. Тот ткнулся головой в землю у его ног. Присев, охранник проверил пульс. Потом приложил два пальца к сонной артерии.
– Готов, – поднимаясь, кивнул он.
– Продолжайте работать! – зычно крикнул появившийся на. помосте человек в черной, облегавшей тело эластичной одежде. В его руках был автомат. Несколько каторжников продолжили погрузку. Охранники подхватили труп, пронесли его несколько шагов и, раскачав, бросили в форму для перекрытий, только что наполненную жидким бетоном. Несколько секунд тело держалось наверху. Затем медленно начало погружаться.
– Перед этим, – с коротким смешком вспомнил один из надсмотрщиков, – тоже одного хоронили. Так подняли готовую балку, а из нее пальцы торчат. Забетонированные. – Он рассмеялся. – Они же, – презрительно мотнул он головой на продолжавших погрузку оборванцев, – зачищали поверхность и бетоном замазывали. Вот, представляю, кто-то будет эту балку для чего-то пробивать, кости найдет. – Он звучно хлопнул дубинкой себя по ноге.
– Я бы так не смог, – сказал второй. – Уж лучше кому-нибудь башку проломить и пулю поймать, чем вот так. – Все на словах смелые, – хохотнул первый, – а на деле другое. Вон сколько лихих ребят на пожизненном сидят. Там уж точно терять нечего, сдохнешь в камере. И бросались бы на конвой, так хренушки. Пусть так, но живу. И эти так же. Эти хоть надеются, что кто-то узнает и освободит их. Уж тут они бы на нас отыгрались. Я, например, с ходу себе пулю в рот вкачу. Они же на кусочки порвут и живого жрать начнут.
– Точно, – согласно кивнул первый.
– У нас пополнение, – сказала рыжеволосая. – Когда поступили? – спросила она у другой надсмотрщицы.
– Ночью привезли, – зевнула та. – Троих, Одна еще засранка совсем. То ли шестнадцать лет, то ли семнадцать. Все ревет, бедненькая, – насмешливо пожалела она. Посмотрев на часы, снова зевнула. – Мы ушли. Ты с кем сегодня? С Бешеной?
– С ней, – усмехнулась рыжая.
– Ну, вы и парочка, – улыбнувшись, покачала головой собеседница. – Бешеная и Яростная. Кто вам такие прозвища дал?
– Было дело, – отозвалась с коротким смешком Екатерина.
– Через три дня прибудут три машины за блоками из Подмосковья, – довольно улыбаясь, сказал Лобов. – Мне одна знакомая звонила. Какую-то стройку затеяла. Цену узнала и сразу решила: брать буду только у вас.
– Откуда она знает, – спросил Семенов, – что ты можешь помочь ей со стройматериалом? – Так я же работал в этом направлении, – напомнил Лобов. – Когда с Лубковым начинал. На него, кстати, – усмехнулся он, – подействовали. Вчера увидел, так приветливо поздоровался.
– Скоро они все будут кланяться.
– Да это не самое главное. Куда важнее безопасность. – Лобов вздохнул.
– Порой страх так за горло берет, что как будто душит кто.
– Ну, это ты зря, – возразил Семенов. – Нас боятся, а не…
– Я закона боюсь, – тяжело вздохнул Василий. – Хоть и говорят, что сейчас в России все можно, анархия. Но есть закон, и сила у него имеется. Я постоянно криминальную хронику смотрю. Там, бывает, таких тузов прихватывают, куда уж нам, – махнул он рукой.
– Так нам и предъявить нечего. Да, у нас частное предприятие по производству строительных материалов. Налоги мы платим исправно. В инспекции даже удивляются, – улыбнулся он, – все до копеечки учтено. А что за нашими спинами делается, мы не знаем. У нас на заводике двадцать два человека рабочих. Еженедельно получают зарплату. Про тех, – он дернул подбородком вниз, – мы даже и не знаем. Конечно, если все вскроется, нервы потреплют всем. Может, и в тюрьму попадем. Но срок нам не дадут, потому что вины нашей…
– Думаешь, успокоил? – нервно спросил Лобов. – Меня если прижмут, все выложу. Я с недавних пор при виде милиционера вздрагиваю. Поэтому на своей машине и не езжу. А то видишь – стоит и дубинкой машет, и сердце где-то в пятках сразу. Кажется, что арестует сейчас.
– Перестань, – резко проговорил Семенов. – Если о твоих настроениях узнает кто-нибудь не из наших, тогда точно умрешь, так что бойся про себя. Целее будешь. Думаешь, у меня такого настроения не бывает? Тоже порой паниковать начинаю, хочется бросить все, собрать вещи и уехать куда подальше.
– Наверное, меня успокаиваешь. – Василий недоверчиво взглянул на него.
– Кто бы меня успокоил, – буркнул Семенов. Некоторое время оба молчали.
– Валерка Ниндзя, – вздохнул Лобов, – чем-то недоволен в последнее время. Все хочет встретиться с Кардиналом. Мне Пряхин говорил, что Валерка просил его свести с Кардиналом. Что ему нужно?
– Ниндзя понял, что такое власть, – усмехнулся Игорь, – и сейчас хочет большего. Он считает, что мы обязаны ему многим. В этом, конечно, есть доля правды. Ведь это он создал каторгу. Набрал охранников, даже женщин. Я не понимаю, как женщина может работать не то что в охране тюрьмы или лагеря, а Даже в милиции.
– А Лолита? – перебил его Лобов. – Да и Алиска, твоя секретарша? – хихикнул он. – Ты не видел, как они тренируются? Просто ужас какой-то. Я посмотрел раз, и все. Меня теперь…
– Женщины держат форму, – улыбнулся Игорь. – Согласись, выглядят они прекрасно. Конечно, если бы кто-то из них посвятил этому себя полностью… Женщины-бойцы – это ужасно. Впрочем, что мы с тобой затеяли…
– Я приехал к тебе, – напомнил Лобов, – потому…
– Как у тебя с женой? – поинтересовался Игорь.
– Почему ты спрашиваешь? – насторожился Лобов.
– Антон просил поговорить с тобой на эту тему. Я, правда не решался. Но сейчас… – Не договорив, потянулся за сигаре той. Лобов щелкнул зажигалкой.
– Что говорил Антошка? – не вытерпел Василий.
– Да Шакал, пес комолый, – огрызнулся Атаман, – буробить начал. Расчувствовался, сучара. Забыл, гребень, с кем базарит.
– Зря ты, Степан, – вздохнула она. – Им сейчас все можно. И Кардинал не за тебя будет.
– Это мы еще посмотрим, – буркнул он и велел:
– Приволоки чего-нибудь выпить. И еще… – остановил он шагнувшую к двери кухни женщину. – От тебя мне линять нужно. Ты меня к каким-нибудь знакомым отведи. До Кардинала я у них побуду. Он рамс быстро разберет. Кардинал – мужик правильный. А Шакал, он шакал и есть.
– Глеб себе такое прозвище взял, – сказала женщина, – после того как прочитал какой-то роман. Там Шакал на президента Франции де Голля покушение готовил…
– Да в гробу я его видел, – бросил Атаман. – Просто с левой стрелять неудобно. А так бы завалил я эту псину. Ну ничего, Кардинал приедет, я с этого шакаленка свое один хрен получу. Милка, так мы что-нибудь придумаем? Ну, насчет знакомых?
– Конечно. У меня есть подруга, на Варшавке живет. Вот к ней и поедем.
– Скоро привезем, – усмехнулся в сотовый телефон сидевший рядом с водителем парень.
– Жду, – сказал Шакал.
Отключив телефон, взглянул на сидевшего перед ним молодого, исколотого татуировкой парня.
– Короче, – сказал Глеб, – принимай дела. Цветной. Надеюсь, возражений не будет? – оглядел он сидевших в комнате остальных пятерых. – Ведь вы блаткомитет. Ты, Днепр, – остановил он взгляд на невысоком толстяке, – даже вроде кент Атамана. Так?
– По зоне, – сказал Днепр. – Атаман там в авторитете был, с ним легче жилось. За мной все-таки с первой ходки хвостик был. В хозобслуге в тюрьме остался. Мне годишник впаяли за угон. Мать добазарилась в управе, ну, меня и оставили. Так что, коснись какого шухера, предъявили бы. А с Атаманом все путем было.
– С чего он начал-то? – удивленно посмотрел на Шакала лысый мужчина в тельняшке. – Ведь Атаман не беспределыцик и за «дуру» просто так не хватается. Значит…
– Ты никак хочешь разбор навести? – ухмыльнулся Шакал.
– А почему бы и нет? У меня «хвоста» не было. Атаман – мужик правильный. Никогда не грубил за просто так…
– Ты, Моряк, тоже правильный, – насмешливо прервал его Цветной. – То-то с Атаманом…
– Ты! – Моряк вскочил. – Ты чего лепечешь? Думаешь, я не в курсе, что ты давно подсиживал Атамана?
– Завянь. – Цветной тоже поднялся.
Моряк шагнул вперед и щелкнул лезвием пружинного ножа. Шакал, откинувшись на спинку кресла, с интересом наблюдал за ними. Остальные бросились между Цветным и Моряком.
– Да хорош вам, – пробормотал Днепр. – Чего вы между собой цепляетесь? Атаман иногда…
– Ты бы ему это сказал, – ожег его взглядом Моряк. – При нем все рот на замке держали. Эх вы! – Презрительно осмотрев всех, шагнул к двери. – А ты, – остановившись, взглянул на Шакала, – особо не блатуй. Это здесь ты такой крутой. Попадешь в зону – враз потускнеешь.
Глеб рассмеялся.
– Вы тоже так думаете? – весело спросил он. Моряк вышел.
– Он только с зоны, – вздохнув, махнул рукой мужчина с проходившим через правую бровь и кончавшимся на веке шрамом, отчего глаз казался прищуренным.
– А там все-таки порядки другие. Моряк десятку оттянул и живет…
– Давайте так, – предложил Шакал. – Вы с нами, или… – Не договорив, многозначительно замолчал. Переглянувшись, пятеро молча кивнули.
Моряк сел в машину и повернул ключ зажигания. «Разблатовались эти новые русские, мать их, – думал он. – Атаман – путный парень. Наверное, Шакал лишнее позволил, если уж Степка поливать начал. Да на хрен они мне упали, – трогая машину, пробурчал он. – И без них ништяк. Соберу кого знаю, и свою воду замутим. А то мафия, – криво улыбнулся он. – Ходи под ней, как под конвоем. То нельзя и то не особо. Да в гробу я их всех видел. А если начнут предъявлять что-то, разберемся. Где Атаман? – притормаживая, подумал он. – Его, судя по всему, пасут. А где?» Не найдя ответа, выругался.
– Какого вам нужно? – увидев милицейский «форд» и требующего остановиться сержанта, буркнул Моряк. Прижав «восьмерку» к тротуару, вышел. – Какого хрена размахался? Я же по правилам катил. И скорость шестьдесят.
– А здесь сорок, – подходя, насмешливо проговорил сержант.
– Да брось, командир, – поморщился Моряк, – давай мирно разбежимся. Сколько отстегнуть? – Он сунул руку в боковой карман легкой замшевой куртки.
– Руки! – направив на него пистолет, заорал от машины второй.
Подошедший сержант резко ударил Моряка дубинкой по коленям. Вскрикнув, он упал.
– Вы че?! – заорал он. – Козлы гребаные! Вы… Взмахнувший дубинкой сержант опустил ее на вскинувшего руки уголовника. Он взвыл от боли в отбитых кистях. Обеими ногами толкнул снова взмахнувшего дубинкой милиционера. Толчок пришелся в голень. Сержант упал на спину. Моряк выхватил нож. Едва щелкнуло раскрытое лезвие, рывком подал тело вперед и выбросил руку с ножом.
Подбежавшему второму милиционеру острое лезвие вспороло левое бедро. Он направил ствол пистолета на Моряка, дважды нажал на курок.
– Вот здесь они меня остановили. – Водитель махнул рукой вправо. – Мужик такой…
– Точняк? – посмотрел на него худощавый мужчина, сидевший за водителем «опеля».
– Ну, – кивнул тот. – У меня память классная. Я могу сказать, откуда вез пассажира три дня назад. Где подхватил его и куда отвез. А тут слышу – стреляют, – уже не в первый раз начал он рассказывать. – И вижу – мои пассажиры бегут, А там «жигуленок» стоял. Баба какая-то подрулила и выскочила за сигаретами вроде, движок не заглушила. Эти двое с ходу нырк в него, и по газам. Баба завизжала и вдогонку. – Он рассмеялся. – Машет руками и кричит, но догнала, назад на своей машине приехала. Она говорит – бегу и кричу. А они вдруг останавливают, выскакивают – и в какой-то двор. И ключи…
– Пока оцепления не было, – говорил водитель, молодой парень с перебитым носом, – они и проскочили, а на тачке стремно. Хозяин наверняка сразу заявит. А тут и оторвались, и заявы не было. Они с квартал проехали? – спросил он. – Да хорош тебе, – усмехнулся худощавый, – суперагента строить. Так, – вернулся он к делу. – Далеко они не ушли. Такие, как эти, пехом топать не умеют, да и не любят. К тому же – страх на ментов нарваться. Тем более что они сотрудников Малкиной сделали. Значит, могли жить там. Ты вот что, – обратился он к таксисту, – сможешь хари их описать? У нас художник есть, он типа фоторобота сделает.
– А чего же не смочь, запросто. Особенно мужика. Он такой весь из себя заблатненный. Только мне ведь сегодня нужно…
– Сколько за сутки зашибаешь? – вопросом прервал его худощавый.
– По-разному бывает, – не зная, как завысить цену, неопределенно отозвался водитель. – Бывает…
– Тыша пойдет? – усмехнулся понявший его худощавый.
– Бывает, и по три имею, – бросил таксист. – Мало ли…
– Короче, пять, – уже раздраженно буркнул худощавый. – И все, покатили к художнику.
– Скажите, – нервно спросила Ксения. – Владимир долго принимать не будет?
– Рейс задерживается на час, – вздохнула молодая женщина в справочном.
– Но объявляют уже в третий раз, – недовольно проговорила Ксения.
– Так, видно, небесам угодно.
Ксения хотела что-то сказать, но увидела вошедших в кассовый зал троих крепких парней. Они внимательно осматривали пассажиров, в основном женщин.
Ахнув, она, быстро оглядевшись, увидела теснившихся вокруг игровых автоматов людей. Бросившись вперед, смешалась с группой молодых парней и девушек.
– Ребята! – раздался властный мужской голос. – Все в автобус!
Мила вышла из подъезда. Посмотрев на окна первого этажа, быстро пошла по двору.
– Ну что? – услышала она негромкий мужской голос.
– Он говорит, – остановившись, повернулась она к двум парням, – что дождется темноты. Говорит, парни Шакала могут быть рядом.
– Короче, давай его на хате цепанем, – предложил один.
– Снова пальбу откроет, – помотал головой второй. – А Шакал сказал – больше кипиша быть не должно. Будем ждать.
– Ты скажи ему, что Моряка подстрелили, он дома подыхает.
Второй, вздрогнув, рухнул на бетон. Первый увидел Атамана и тут же ощутил чувствительный тычок чего-то твердого в живот.
– Где Моряк? – процедил Атаман.
– Его мусор замочил, – просипел первый. Раздался приглушенный хлопок.
Вздрогнув, парень начал падать. Взвизгнув, Мила отскочила.
– Шлюха, – буркнул Атаман, – подставила. Я, чертило, поверил тебе, крыса поганая. – Выбросил руку с пистолетом и выстрелил.
Сухо щелкнул боек. Завизжав, она, прикрывая голову руками, скинув туфли на высоких каблуках, побежала по двору. Атаман рванулся в другую сторону, но тут же вернулся и стал обыскивать первого парня. Достав небольшой, иностранного производства револьвер, сунул его в спортивную сумку. Оглянувшись, увидел нескольких человек у гаражей. Шагнул ко второму, прохлопал его карманы и пояс.
Достал небольшую пачку долларов, вытащил «Макаров». Посмотрев в сторону гаражей, выбросил в ту сторону руку с пистолетом. Люди у гаражей мгновенно рассыпались. Атаман усмехнулся и бросился в сторону. Навстречу вбежали в арку двое милиционеров. Не замедляя шага, Степан, вытянув руку с пистолетом, начал стрелять. Один милиционер упал сразу. Второй, пытаясь вытащить пистолет, присел, но второй выстрел Атамана уложил его на асфальт.
– Стой! – раздался крик.
Из подъезда выскочили четверо в штатском с пистолетами. Последним выбежал рослый мужчина с автоматом. Слева неожиданно застучали выстрелы. Один в штатском упал. Остальные ответили выстрелами. Воспользовавшись этим, Атаман, добежав до гаражей, увидел приоткрытые ворота одного, вбежал туда. Около «семерки» стоял с поднятыми руками пожилой мужчина в очках.
– Заводи! – заорал Атаман. Перестрелка на какое-то мгновение стихла. Но через несколько секунд выстрелы, быстро перемещаясь вправо, застучали снова.
– Все, – заведя машину, сказал пожилой.
– Трогай, – усаживаясь рядом и приставив ствол пистолета к его боку, приказал Атаман.
– Кто такие?! – пнув ногой в окровавленный бок лежавшего мужчину, громко спросил рослый человек с автоматом.
– Да иди ты, мусор! – стонуще отозвался тот.
– Парни Моряка, – подойдя, сказал молодой мужчина в джинсовом костюме.
– Приехали Атамана выручать. И получилось… – Он тоже пнул лежавшего в грудь.
– Ты, сучара, – дернул тот скованными сзади руками, – меня бы пять минут назад пнул. На пузо грохнулся бы, гребень.
– В машину его, – подойдя, приказал подполковник милиции.
– Он от гаражей на «семерке» ушел! – К нему подбежал капитан милиции. – А семьсот двадцать, семь-два-ноль, ЭР ТЭ, Воробьев Михаил Павлович, – хозяин. Пятьдесят три года. Не судим. Мы объявили розыск. Не уйдет.
– Троих положили, сучары, – простонал коренастый мужчина, поддерживающий раздробленную в локте руку. – Взяли кого-то. Кого – не знаю. Мы с Митяем оторваться сумели. Я вот пулю уже в машине поймал.
– Моряка, говорят, замочили, – сказал невысокий парень с пистолетом. – Он с Шакалом сцепился, вот и попал под раздел. Точняком его Шакал подставил. У них с некоторыми мусорами вась-вась. Они вообще приборзели. Мы теребим «зверей» на рынках – плати процент парням…
– Сами виноваты, – промычал раненый. – Надо было сразу за них взяться, когда они только начали. А потом они хрен свое упустили. Петрака заколбасили. Лось в тачке подорвался. Локотка на двадцатку в тюрьму упрятали. Подставили. А…
– Надо разбегаться в разные стороны, – перебил его парень. – А то и нас похоронят с песнями «Битлз». Они любят вводить новшества. Атаман, как думаешь, уйдет? Единственный мужик среди всех этих заблатненных путный был. А остальные… – Он плюнул. – Ну, Моряк еще.
– И ты, Блин, всегда по масти один на льдине, ломом подпоясанный, – усмехнулся парень. – А сейчас отморозком станешь. Свои же и замочат.
– Свои – нет, – ухмыльнулся Блин. – Лично мне по хрену все эти мафиози. Шестерить перед ними не стану. Они…
Распахнувшаяся дверь помешала ему договорить. Сильный удар ногой в лоб сбил его. Парень, отпрянувший назад, вскинул пистолет. Сзади раздался звон разбитого стекла. Получив удар прикладом по голове, он потерял сознание и упал на пол.
– Взяли, – сказал в переговорное устройство крепкий мужчина в камуфляже.
– Атамана нет.
– Все путем, – заходя в тамбур вагона, довольно вздохнул Атаман. – А куда поезд идет? – неожиданно спросил он.
– Погоди-ка, – удивленно посмотрел на него молодой проводник, – тебе куда надо?
– Короче, – сунув ему сто долларов, кивнул Атаман, – веди в купе.
– Ну, ты даешь, – взяв доллары, покрутил головой проводник. Поезд тронулся.
– Так я и думал, – буркнул Кардинал.
– Что опять случилось? – спросил Лев, потягивая пиво.
– Там такое, что и поверить трудно. Уголовники, которые работали на нас, разделились. Моряка убили люди Шакала. У него в милиции работают несколько парней. Очень удобно – провоцируют человека, а потом убивают. Применение оружия на поражение всегда оправданно. Атаман объявил войну, он мужик опасный. Сначала стреляет и только потом думает. Чем и нравился мне, но сейчас он опасен. Его, правда, разыскивает милиция, но на нее мало надежды. Если уж они сразу прихватить его не смогли, то потом вообще вряд ли найдут.
– Плевать на Атамана, – пренебрежительно махнул рукой Лев. – Если уж таких бояться, то…
– Не бояться, – поправил Кардинал, – а опасаться. Он многое о нас знает. К тому же смел. Он не станет прятаться от нас, а будет жалить везде, где может. Атаман – опасный враг. Но некоторое время он не страшен, ранен. Надо постараться отыскать его в ближайшее время. Он много знает, и потому очень опасен. А кроме того, неприятно осознавать, что в любое время в тебя где угодно могут выстрелить, – Лично я думаю, – проговорил Лев, – что там…
– Шакал сказал обидные для Атамана слова, – улыбнулся Кардинал, – из-за этого все и началось. Моряк скорее всего не принял, что главным среди них стал Расписной, а не он. Поэтому…
– Подожди, – перебил его Лев. – Значит, Атаман не будет воевать с нами. Он наверняка ждет тебя, чтобы поквитаться с Шакалом. Атаман верит и предан тебе. Ведь насколько я помню, ты спас его от пожизненного и он даже был освобожден из-под следствия. Нашли настоящего преступника.
– Знаешь, а ведь ты прав. Значит, Атаман постарается выйти на меня, чтобы объяснить, что виновен Шакал. Отлично. Ты умеешь находить верные решения.
– На том стоим. Мой отец всегда говорит – человека отличает не только умение что-то делать, но и умение размышлять и находить правильный ответ.
– Твой отец – великий человек, – кивнул Кардинал. – Он сумел собрать нас вместе и внушить простую мысль: не пытайтесь вредить или мешать друг другу, а тем более воевать. Объединитесь, говорит Карл Игоревич, и тогда вы сможете все. Мы попробовали, и, – он развел руками, – твой отец оказался прав. Правда, и у нас не бывает без бытовых ссор, но главное – мы делаем одно дело. У нас есть люди везде – начиная с Охотного ряда и кончая Кремлем. Сейчас в криминальной хронике частенько стали рассказывать о том, что задержан преступник с мандатом помощника депутата Государственной Думы. Иметь подобный документ было мечтой каждого, кто жил не в ладах с законом. Но милиция научилась никого не бояться. И сейчас им плевать на кучу удостоверений. Правда, в отдаленных областях такие документы еще играют немаловажную роль. – Потянувшись, вздохнул. – Как тебе подруги Игоревой секретарши? – сменил он тему разговора.
– К сожалению, – усмехнулся Лев, – близкого контакта не получилось. Тебе как раз позвонили. А так, внешне очень даже ничего. Лично я не против, если они явятся еще.
– Извини, – с насмешливым сожалением проговорил Кардинал. – Сейчас другие дела нужно делать, тем более что эти красотки никуда не денутся. А дамочки действительно хороши, мы ими займемся, но позже. А как тебе сама секретарша?
– Я вижу, она тебя заинтересовала. – Лев засмеялся.
– Не то чтобы уж очень, но вполне может быть. Мне впервые в женщине нравится абсолютно все. Ноги, фигура, глаза, лицо, волосы и даже как говорит. А уж об ее характере я молчу, она просто чудо. Как ты думаешь, Игорек спит с ней?
– Ну ты даешь! – рассмеялся Лев. – Они здесь кроссворды решали или составляли бумаги для отчета в налоговую полицию. – Посмеиваясь, открыл еще одну бутылку пива.
– Что ты собираешься делать с группой Атамана? – спросил Лев. – Ведь многие его уважали, особенно молодняк. Для них он был кумиром.
– Сначала – да, – согласился Кардинал. – Но теперь кумир молодых – доллар. И чем их больше, тем авторитетней тот, кто эти доллары дает.
– Я приехал по поручению отца, – сказал Лев. – Он просил узнать как можно больше о вашей каторге. Кто работает в охране, кто каторжане, как удается…
– Минуточку, Лева, – рассмеялся Кардинал. – Я знаю, что такое здесь есть. А как и что, это вопросы местному руководству. А почему Карла Игоревича это интересует? Меня он ни разу не спрашивал. Я бы узнал все подробнее и доложил ему.
– Отец просил меня разузнать, потому что я хочу устроить подобное в Кировской области.
– Не получится. Во-первых, там полно настоящих лагерей. Во-вторых, в населенном пункте можно содержать даже большое количество людей незаметно для окружающих. Например, в подземном гараже. И работать они должны там же. Если же ты построишь что-то в лесу, очень скоро твое поселение будет обнаружено. Так что оставь эту идею. Я не понимаю, как Карл 124 Игоревич решился на такое.
– Я же сказал, – немного раздраженно проговорил Лев, – это хочу сделать я.
– Понятно, – усмехнулся Кардинал. – Хочешь доказать отцу, что тоже что-то можешь.
– Да! – вспылил Лев. – Хочу! Потому что надоело быть просто сыном великого всемогущего Карла. Знаешь, – вздохнул он, – когда мы начинали с Семеновым, я чувствовал себя человеком. Потому что делал все сам. Конечно, от бандитов меня защищал отец, но в остальном я был независим. Сейчас я чертовски завидую Семенову. Он добился в жизни многого, сам, без всякой помощи. Вот…
– Осади лошадей, Левушка, – насмешливо прервал его Кардинал. – Каждый из нас делает то, что умеет, потому что мы организация. Понимаешь? Над нами только Бог и смерть, которая ожидает всех. Твой отец – голова, которая нужна любой компании.
– Но посмотреть на вашу каторгу, – вздохнул Лев, – я могу?
– Знаешь, – натягивая на голову черную шапочку-маску с прорезями для глаз, сказала Светлана крепкой рыжеволосой женщине в камуфляже, – я, кажется, поймала удачу за хвост.
– Ты про Пряхина?
– Да, я провела замечательную ночь. Он сильный, нежный мужчина и очень щедр, что тоже немаловажно. – Она рассмеялась. Рыжеволосая изумилась:
– Вот уж не подумала бы. Сухарь сухарем. Правда, пару раз я замечала, что он смотрит как-то не так. Ну, не как на сотрудника, а как на женщину. Ты не против, если я тоже…
– Конечно, против. Даже не пытайся, Катюха. А то…
– Господи, – рассмеялась Екатерина. – Да ты никак меня напугать хочешь?
– Вы долго еще? – заглянул в раздевалку плотный мужчина в маске. – Пора смену принимать.
– Идем. – Светлана шагнула к двери.
Четверо мужчин, обросших щетиной, грязных, в порванной одежде, хрипло дыша, поднимали в кузов «КамАЗа» двойные блоки. Один из них, едва положили блок, схватился руками за грудь и, протяжно застонав, медленно опустился на кучу гальки.
– Эй! – подскочил к нему один из стоявших в стороне надсмотрщиков. – Чего улегся? Подъем! – Он несильно хлопнул его дубинкой по плечу.
– Сердце, – промычал мужчина. Даже сквозь грязь было видно, как побледнело его исхудавшее лицо.
– Я сказал, вставай, – пнул его надсмотрщик. Тот ткнулся головой в землю у его ног. Присев, охранник проверил пульс. Потом приложил два пальца к сонной артерии.
– Готов, – поднимаясь, кивнул он.
– Продолжайте работать! – зычно крикнул появившийся на. помосте человек в черной, облегавшей тело эластичной одежде. В его руках был автомат. Несколько каторжников продолжили погрузку. Охранники подхватили труп, пронесли его несколько шагов и, раскачав, бросили в форму для перекрытий, только что наполненную жидким бетоном. Несколько секунд тело держалось наверху. Затем медленно начало погружаться.
– Перед этим, – с коротким смешком вспомнил один из надсмотрщиков, – тоже одного хоронили. Так подняли готовую балку, а из нее пальцы торчат. Забетонированные. – Он рассмеялся. – Они же, – презрительно мотнул он головой на продолжавших погрузку оборванцев, – зачищали поверхность и бетоном замазывали. Вот, представляю, кто-то будет эту балку для чего-то пробивать, кости найдет. – Он звучно хлопнул дубинкой себя по ноге.
– Я бы так не смог, – сказал второй. – Уж лучше кому-нибудь башку проломить и пулю поймать, чем вот так. – Все на словах смелые, – хохотнул первый, – а на деле другое. Вон сколько лихих ребят на пожизненном сидят. Там уж точно терять нечего, сдохнешь в камере. И бросались бы на конвой, так хренушки. Пусть так, но живу. И эти так же. Эти хоть надеются, что кто-то узнает и освободит их. Уж тут они бы на нас отыгрались. Я, например, с ходу себе пулю в рот вкачу. Они же на кусочки порвут и живого жрать начнут.
– Точно, – согласно кивнул первый.
– У нас пополнение, – сказала рыжеволосая. – Когда поступили? – спросила она у другой надсмотрщицы.
– Ночью привезли, – зевнула та. – Троих, Одна еще засранка совсем. То ли шестнадцать лет, то ли семнадцать. Все ревет, бедненькая, – насмешливо пожалела она. Посмотрев на часы, снова зевнула. – Мы ушли. Ты с кем сегодня? С Бешеной?
– С ней, – усмехнулась рыжая.
– Ну, вы и парочка, – улыбнувшись, покачала головой собеседница. – Бешеная и Яростная. Кто вам такие прозвища дал?
– Было дело, – отозвалась с коротким смешком Екатерина.
– Через три дня прибудут три машины за блоками из Подмосковья, – довольно улыбаясь, сказал Лобов. – Мне одна знакомая звонила. Какую-то стройку затеяла. Цену узнала и сразу решила: брать буду только у вас.
– Откуда она знает, – спросил Семенов, – что ты можешь помочь ей со стройматериалом? – Так я же работал в этом направлении, – напомнил Лобов. – Когда с Лубковым начинал. На него, кстати, – усмехнулся он, – подействовали. Вчера увидел, так приветливо поздоровался.
– Скоро они все будут кланяться.
– Да это не самое главное. Куда важнее безопасность. – Лобов вздохнул.
– Порой страх так за горло берет, что как будто душит кто.
– Ну, это ты зря, – возразил Семенов. – Нас боятся, а не…
– Я закона боюсь, – тяжело вздохнул Василий. – Хоть и говорят, что сейчас в России все можно, анархия. Но есть закон, и сила у него имеется. Я постоянно криминальную хронику смотрю. Там, бывает, таких тузов прихватывают, куда уж нам, – махнул он рукой.
– Так нам и предъявить нечего. Да, у нас частное предприятие по производству строительных материалов. Налоги мы платим исправно. В инспекции даже удивляются, – улыбнулся он, – все до копеечки учтено. А что за нашими спинами делается, мы не знаем. У нас на заводике двадцать два человека рабочих. Еженедельно получают зарплату. Про тех, – он дернул подбородком вниз, – мы даже и не знаем. Конечно, если все вскроется, нервы потреплют всем. Может, и в тюрьму попадем. Но срок нам не дадут, потому что вины нашей…
– Думаешь, успокоил? – нервно спросил Лобов. – Меня если прижмут, все выложу. Я с недавних пор при виде милиционера вздрагиваю. Поэтому на своей машине и не езжу. А то видишь – стоит и дубинкой машет, и сердце где-то в пятках сразу. Кажется, что арестует сейчас.
– Перестань, – резко проговорил Семенов. – Если о твоих настроениях узнает кто-нибудь не из наших, тогда точно умрешь, так что бойся про себя. Целее будешь. Думаешь, у меня такого настроения не бывает? Тоже порой паниковать начинаю, хочется бросить все, собрать вещи и уехать куда подальше.
– Наверное, меня успокаиваешь. – Василий недоверчиво взглянул на него.
– Кто бы меня успокоил, – буркнул Семенов. Некоторое время оба молчали.
– Валерка Ниндзя, – вздохнул Лобов, – чем-то недоволен в последнее время. Все хочет встретиться с Кардиналом. Мне Пряхин говорил, что Валерка просил его свести с Кардиналом. Что ему нужно?
– Ниндзя понял, что такое власть, – усмехнулся Игорь, – и сейчас хочет большего. Он считает, что мы обязаны ему многим. В этом, конечно, есть доля правды. Ведь это он создал каторгу. Набрал охранников, даже женщин. Я не понимаю, как женщина может работать не то что в охране тюрьмы или лагеря, а Даже в милиции.
– А Лолита? – перебил его Лобов. – Да и Алиска, твоя секретарша? – хихикнул он. – Ты не видел, как они тренируются? Просто ужас какой-то. Я посмотрел раз, и все. Меня теперь…
– Женщины держат форму, – улыбнулся Игорь. – Согласись, выглядят они прекрасно. Конечно, если бы кто-то из них посвятил этому себя полностью… Женщины-бойцы – это ужасно. Впрочем, что мы с тобой затеяли…
– Я приехал к тебе, – напомнил Лобов, – потому…
– Как у тебя с женой? – поинтересовался Игорь.
– Почему ты спрашиваешь? – насторожился Лобов.
– Антон просил поговорить с тобой на эту тему. Я, правда не решался. Но сейчас… – Не договорив, потянулся за сигаре той. Лобов щелкнул зажигалкой.
– Что говорил Антошка? – не вытерпел Василий.