Бабкин Борис Николаевич. Мы не мафия, мы хуже

   – Хрен его знает, – Волчара поморщился. – Я ведь о только раз в людей шмалял. Вот в этих малолеток гребаных. Одному ляжку с ходу прострелил. А второй дернулся за угол, я не попал.
   – Значит, пуля из твоего пистолета уже фигурирует у милиции. А в баре ты с этим же пистолетом был?
   – С другим. Китаец с ходу у нас с Толиком «дуры» те забрал и куда-то сбагрил.
   – Умный мужик, правильно поступил. В противном случае милиция уже разыскивала бы тебя за стрельбу в баре.
   – Ты меня сразу срисовал? – спросил Волчара.
   – У меня нет фотографической памяти на лица, – улыбнулся Артур. – Однако мне показалось, что я тебя где-то видел. Ну а потом понял, что в баре стрелял ты. Я твое лицо знаешь когда увидел? Вы из окна выпрыгнули, и ты повернулся и выбросил руку с пистолетом. Я думал, что в меня, и упал. А ты в милиционеров стрелял. Вот тогда я и увидел твое лицо…
   – Нам по идее из Москвы линять нужно, – перебил Волчара. – А то эти мафиозники хреновы все равно…
   – У меня в столице дело, – перебил его Артур, – ради которого я вернулся в Россию, и поэтому я никуда, как ты выразился, линять не собираюсь. К тому же не будут же они нас искать постоянно. У русской мафии наверняка и других дел, более прибыльных, хватает.
   – Слышь, – вспомнил Волчара, – а кто те мужики, которые нам у кабака помогли?
   – Один из них воевал со мной в Африке. Забыл, где именно, кажется, в Анголе. Мы дрались там с правительственными войсками на стороне ФОАК. При атаке танков между Субатандо и Бунго-Фуана нам крепко перепало. Танкисты поливали нас из пулеметов, и вовсю били орудия. Мы, нас было двенадцать наемников, еле ноги унесли. Я этого парня, Жеку, на себе вынес.
   – Вот это да, повидал ты мир, – с завистью сказал Волчара.
   – В основном Африка. А с автоматом никаких прелестей не увидишь. Не до этого. Сначала вроде даже как-то не по себе было, потом привык.
   – У тебя черненькие женщины были? – полюбопытствовал Волчара.
   – Нет. Хотя попадались в общем-то ничего.
   – Когда на сцене какая-то поет, у нее все путем. Даже эта, как ее? А, Тернер. Ей, базарят, и лет уже пятьдесят с гаком, а смотрится будьте-нате. Из наших мне Машка Распутина нравится. Во бабец – все при ней. Секс-бомба, – хохотнул он.
   – Идите обедать, – позвала Жанна.
   – А вы с ней как, – чугь слышно спросил Волчара, – в натуре или, когда кипиш кончится, кто дальше прыгнет? – Знаешь, – серьезно сказал Артур, – мне нравится моя жизнь. И терпеть рядом с собой женщину я не собирался. Если появляется желание, их полно. И не важно, на каком языке она говорит. Сейчас во всем мире дамы понимают один язык – долларов. Жанна не из таких. Мне порой кажется, что я с ней смог бы жить. Но вряд ли ей понравится жизнь, к которой я привык и которую менять не собираюсь.
   – Так ты всю жизнь собираешься воевать в Африке? – усмехнулся Волчара.
   – Сейчас – оно понятно. Вроде и силенка имеется, и что-то там можешь. А потом? Кончится твоя боевая молодость, и волком завоешь. Ведь никому не нужен будешь. Ты поэтому и приехал свою дочурку искать, чтоб было кому в твой беззубый рот ложку каши запихать.
   – А ты, оказывается, философ, – засмеялся Артур. – Нет, приятель, я о старости не думаю. Не будет ее у меня. Слишком меня жизнь била, и порой очень сильно. Я в общей сложности в госпиталях около двух лет провалялся. Сейчас пока еще ничего. И то бывает, что-то где-то скрутит. А когда почувствую, что все, скоро финиш, тогда и думать буду. Насчет дочери ты не прав. Я хочу увидеть человека, который живет потому, что я ее отец. Наверное, я и не подойду к ней. Просто увидеть. Ну, разумеется, чем-то помогу. Я имею в виду финансовую помощь. И все. Нет у меня права вмешиваться в ее жизнь. Помочь – да, помогу. Но так, чтобы она не знала, кто ей помог. Видишь ли, в чем дело, я ведь уже сказал тебе, что привык жить так, как живу. И не смогу…
   – А если она по натуре путана? – перебил его Денис. – Тогда как?
   – Никак.
   – Я бы замочил на хрен. Знать, что моя дочь…
   – Будь ты на моем месте, понял бы, что нет у тебя такого права. Ты только узнал, что она есть, и тут же вмешиваться в ее жизнь, а тем более отнимать ее, не имеешь права.
   – Да в гробу я видал все ваши права! – воскликнул Волчара. – Знать, что моя дочь трахается за бабки… Завалил бы, сто процентов. Ведь многие даже в этой гребаной столице живут до не могу плохо, но ведь не раздвигают ноги перед кем попало…
   – Вы идете? – сердито крикнула Жанна. – Сколько ждать можно?
   – Господи! – Всплеснув руками, Маша обняла мальчика лет тринадцати. – Мишка. Наконец-то. – Облегченно вздохнув, заплакала.
   – Ты чего, мама? – удивился мальчик. – Все хороши шо. Папа приехал и забрал меня.
   – Успокойся, – сказал Евгений. – Все хорошо. Стоявший на балконе Медведев с усмешкой отвернулся.
   – Господи. – Маша погладила сына по волосам. – Что же делать-то? – посмотрела она на мужа. – Все ты. Зачем…
   – Перестань, – недовольно буркнул он. – Полковник мне жизнь спас. А я что, должен был оставить его этим псам недобитым? Да и не думал я, что так все серьезно.
   – Ничего, Машенька, – заходя в комнату, сказал Медведев, – пробьемся. Война – фигня, главное – маневры. – Он коротко хохотнул.
   Маша, прижимая к себе смущенного таким вниманием мальчишку, громко плакала. Евгений быстро вышел.
   – Что же делать-то? – плача, спросила она. – Ведь теперь не жизнь начнется, а…
   – Поедете к матери! – крикнул из кухни Жуков. – А я здесь разберусь. Да хватит тебе слезы лить, пацана напугаешь.
   – Тебе легко говорить, а нам…
   – Так на кой черт дожидалась?! – зло спросил вернувшийся в комнату Евгений. – Нашла бы себе…
   – Да потому что любила! – сердито перебила она.
   – Милые бранятся, – Медведев подмигнул мальчишке, – только тешатся. Не обращай внимания. А что мама боится, дело понятное. Для женщин слезы – самое проверенное оружие. Только здесь не плакать надо и не обвинять его, потому что и так ему плохо.
   – Тебе легко говорить, – всхлипнула Маша. – Ты один как перст. А нам каково? Может, в милицию обратиться? Позвоним и скажем…
   – А ночью нам крышка. На себя надеяться надо. Все милиции и-прочее – это так, против хулиганов уличных хорошо. А мы на тропу войны с серьезными дядями ступили. Надо самим выбираться из этой каши, пока не сварились совсем. Сейчас, может, про нас и забыли. Как я понял, им нужен был твой знакомый.
   – Медведев взглянул на Жукова. – Сейчас наверняка Илья отдал им его. По…
   – Думай, что говоришь! – перебил его Евгений. – Выходит, что…
   – А если у виска твоего пацаненка ствол будет? А у жены – лезвие ножа? Кого хошь назовешь. Сам же говорил, что Вику и…
   – Хватит, – бросив взгляд на сына, оборвал Жуков.
   – В общем, у нас есть слабая надежда на то, что мы им сейчас не особенно и нужны. Конечно, если попадемся, то не отпустят, – хмыкнул Медведев.
   – Но попозже забудут. Разберутся с твоим полковником, и все дела. Можно будет спокойно жить как и жили.
   Евгений покосился на него, но промолчал.
   – Знаешь, – вздохнул Аркадий, – что-то не верю я в завещание адвоката. Почему же раньше Жанне такого внимания не уделялось?
   – Как это не уделялось, – возразил Чарли. – Все время Карл опекал ее. Даже слух был, что хочет на ней Льва женить. Так что в это я верю. И на всякий случай нашел себе адвоката. Советую сделать то же самое, потому что она сейчас с этим Артуром и неизвестно, кто он такой. Может, специально все это затеяно. Убили и ограбили ее людей – она к нам обратилась. Ведь раньше мы ее не очень часто видели. Иногда звонила, и все. А тут нарисовалась – помогите найти убийц и мои деньги. Эти же самые устраивают пальбу в баре. Потом появляется полковник, и оказывается, что он знаком с Жуковым. Сразу же влезает Сенатор. Не слишком ли много совпадений? Плюс ко всему странная неуловимость Атамана. Прямо супермен какой-то. Не зря же Карл не возвращается и Львенка туда вызвал. Нет, приятель, все это далеко не просто. Альберт сейчас прямо тает от счастья, сбылась мечта идиота. Но вот с Наврузом, – он поморщился, – зря затеяли. У него родственников здесь полно. Лучше бы оставить все как есть. Ну, поменяли председателя, и что? Неужели…
   – Вот в том-то и дело, – перебил Аркадий, Навруз – кавказец. Он не забудет, что его сместили с поста председателя. Неужели думаешь, Навруз это так оставит? Да никогда в жизни. Он считал, что вот-вот займет если не место Карла, то будет его правой рукой. И вдруг он рядовой член совета. Этого он не простит никому. Но и ты прав. У Навруза полно родственников. Большая их часть живет в Питере. Правда, связей с кем-то из нас у них нет. Да и зачем нужны эти связи, если Навруз не просто человек центра, а почти председатель. Но сейчас все изменится. Навруз может попытаться прибегнуть к помощи своих родственников. А это пусть небольшая, но война. Нам она сейчас совсем не нужна.
   – Так и я о том же.
   – Об этом необходимо поставить вопрос на совете, а то Альберт может взять на себя решение, и потом будет поздно.
   – Я бы, например, получил по большому счету с Кардинала. Ведь это его затея с псевдопокушением на Атамана. С этого все и началось. Эти парни, оказывается, просто боялись, что с них могут получить за убийство и ограбление семейной пары.
   – Так-то оно так. Но сейчас с ними все равно нужно кончать. И с Артуром тоже. Тут еще солдаты вмешались. И с ними надо кончать. Там Медведь один чего стоит. Тем более они, похоже, в команде Артура. Вот узнать бы, кто этот полковник. А так вслепую ищем.
   – Об Иванове знаем, а что толку? Он где-то их прячет, у него наверняка знакомых полно, друзья, ученики, а может, и родственники какие есть. Где, кстати, живет его бывшая женушка? Не в Москве?
   – Нет. Где-то во Владимирской области. Она уже на тот свет ушла. Где-то дочь осталась. Но она отца не знает. Он ушел от них, когда ей было года четыре. Насчет знакомых и приятелей ты сказал правильно. Мы пытались выяснить – и ничего не получилось. Но теперь необходимо их найти. Что касается связи Жанны с Артуром, может быть, ты и прав. Но Жанну убивать нельзя. В общем, все это мы обсудим.
   – Что делать будем? – сумрачно поглядел на сестру Толик.
   – Не знаю.
   – Вот Китаец, козлиная морда, и про Кочергу этим сукам цинканул. Но зачем они мусорам стукнули?
   – А может, это тот, – быстро сказала Людмила, – милиции про меня сказал, который наркотики относил? Хотя я его и не знаю совсем. А он меня и разглядеть не успел. Неужели Юрка, гад, выдал?
   – С квартиры надо уходить, – немного помолчав, решил Толик. – Хозяйка, может, тоже увидела твою фотографию – и все, она точно милиции сдаст. Собирайся. Сегодня же уезжаем из Москвы.
   – Куда? – Людмила заметалась по комнате, собирая веши.
   – Куда угодно.
   – Я боюсь, нас на вокзале перехватят. Ты, Толька, лучше один езжай.
   – Никогда больше так не говори, – процедил брат. – Я от тебя не уйду. Будут брать, пусть обоих пробуют. Хрен мы им дадимся.
   – Ты поедешь один, – вскинув голову, твердо сказала Людмила.
   – Хрен ты угадала! – закричал Толик. – Не оставлю я тебя! Помнишь, что мы маме обещали, когда она умирала? Она просила – будет хорошо или плохо, не оставляйте друг друга. У нас с тобой больше никого нет. И давай об этом больше не базарить.
   – Хорошо, – вдруг согласилась Людмила. – Как хочешь.
   – Запомни, сестренка, – Толик погрозил ей пальцем, – если смоешься, я в бар какой-нибудь занырну и там такое устрою! Опыт уже имеется.
   – Здравствуйте. – Глобус остановил идущую к стоянке такси Милу.
   – Добрый день, – кивнула она и, не останавливаясь, пошла дальше, чдд К нему подошли двое крепко сбитых молодых мужчин.
   – Привет. – Он пожал им руки.
   – Как долетели? – спросил Глобус, глядя на подошедшую к такси Милу.
   – Меня слегка подташнивало, – сообщил стриженый.
   – А почему Клещ с тобой? – спросил Глобус. – Ведь должен был лететь…
   – Немного изменилась программа, – сказал плотный мужчина. – Так что бери даму и вези ее в Москву. У Кардинала семь пятниц на неделе.
   – А вот это, – резко перебил его Глобус, – нас никак не касается.
   – Понял, – усмехнулся Клещ, посмотрев на Рекса. – Хозяин всегда прав.
   – Заткнись, – недовольно бросил Глобус и быстро пошел к «вольво».
   – На глазах растет, – насмешливо сказал Клещ. – Уже и тачку поменял. Наверное, потому, что нас это не касается.
   – Что нужно? – Мила ожгла сердитым взглядом подошедшего Глобуса.
   – Встретить вас, Мила, – улыбнулся он, – должен я. Петр, – представился он.
   – Извините, – смущенно улыбнулась она. – Но Эдик мне сказал…
   – В аэропорту встретить спокойней, – улыбнулся Глобус. – Пойдемте к машине.
   – Надеюсь, больше сюрпризов не будет? – с улыбкой спросила она и уже серьезно добавила:
   – Мне Эдик велел…
   – Знаю, – кивнул он. – И все сделаем, как он говорил.
   – Да? – удивленно спросила Нонна. – Спасибо, – негромко поблагодарила она. – Но это точно?
   – Абсолютно. Вы сами сможете убедиться в этом. Раздались гудки отбоя.
   Людмила шла рядом с братом и постоянно оглядывалась.
   – Да не дергайся ты, – бросил он. – С ходу видно, что чего-то боишься. Иди спокойно.
   – Думаешь, легко мне спокойной быть? – огрызнулась она. – Кажется, все на меня смотрят.
   – Пойдем выпьем кофе. – Взяв ее под руку, Толик повернул ко входу в кафе.
   – Перекусим. Выпьем немного. Тебе успокоиться нужно.
   От сильного удара в подбородок мужчина в разорванной куртке упал и, вскрикнув от пинка в бок, поджал колени к груди.
   – Говори, сука. – Араб, наклонившись, ухватил его за редкие волосы и, приподняв голову, резко ударил кулаком в лицо. У него полилась кровь из носа, и, всхлипнув он хрипло и быстро прошептал:
   – Не знаю я, где они. Честное слово, не знаю. У Медведя где-то дача есть. Наверное…
   – Там никого нет, – снова ударил его Араб, на этот раз в ухо. – Где Жуков? Говори, Михайлов. Или сейчас начнутся по-настоящему болевые ощущения. Где Жук?
   – Не знаю, – просипел мужчина.
   – Паяльник в задницу, – посоветовал куривший у двери Смит. – Все выложит. Мы так…
   – Не знаю я, – выплевывая два выбитых зуба, захлебываясь обильно идущей кровью, прохрипел Михайлов. – Не знаю. Знал бы – сказал. Зачем мне такое терпеть…
   – Кто может знать? – отпустив его, спросил Араб.
   – Только если Лидка, – сглотнув кровь, ответил он. – Машкина двоюродная сестра. Они в хороших отношениях…
   – Адрес! – перебил Араб.
   – Где-то в Можайске живет, – прохрипел тот. – Адреса точного не знаю.
   – Фамилия и отчество этой Лидки, – потребовал Араб. – И если знаешь…
   – Лидия Степановна Сокова. Больше ничего не знаю.
   – Сколько ей примерно лет?
   – Около тридцати. Она младше Машки года на четыре. Работает в кинотеатре «Ударник» кассиршей.
   – С этого бы и начинал, псина. – Ударом по затылку Араб вырубил свою жертву. – Отправь парней туда. Пусть ее прямо там и спросят.
   – Может, и Жека с бабой там? – предположил Смит.
   – Тогда звони Устранителю, – решил Араб. – Пусть сам катит. А то упустим – с нас точно шкуру спустят.
   – Ну как? – заботливо спросил Толик. – Полегче стало?
   – Спасибо, – благодарно улыбнулась Людмила. – Немного. Правда, когда милиционер вошел.. – Она зябко передернула плечами. – Если бы он к нам подошел, я бы, наверное, выстрелила.
   – Все будет хорошо. Сейчас на электричку – и куда-нибудь за Москву. До последней станции. А там видно будет. Тем более тебя сейчас и не узнает никто, – улыбнулся он. Пол-лица Людмилы закрывали большущие солнцезащитные очки. Всегда распущенные волосы были собраны в пучок.
   – Дай-то Бог. – Она вздохнула.
   – Поедем на автобусе, – решил Толик. – Такси мало. Так на автобусах за город и выберемся.
   – Где ты этому научился? – удивилась Людмила.
   – Тюрьма – школа для преступников, – усмехнулся он. – Там порой такие попадаются, что охренеешь. Вот раньше, до срока, я бы, наверное, если и убил человека, только по бухе или в бешенстве. А сейчас, – он махнул рукой, – запросто. Потому что там, в тюрьме, – ад. И раньше-то, говорят, хреново было, а сейчас вообще караул. – Толик закурил.
   – Все будет нормально. – Теперь Людмила успокаивала брата.
   – Вот какой-то автобус. – Толик кивнул на остановку. – Бежим.
   Взявшись за руки, они побежали к остановке.
   – Гражданка! – раздался сзади громкий крик. Толик, оглянувшись, рванул вперед еще быстрей.
   – Мент, не останавливайся.
   – Беги один. – Она вырвала руку и бросилась в сторону.
   – Кошелек! – держа в вытянутой руке кошелек, кричал старший лейтенант ВВС в камуфляже. Людмила остановилась, взглянула на брата, сунувшего руку в сумку.
   – Это не мой! – закричала она.
   – Товарищ военный! – К летчику бежала пожилая женщина. – Это мой!
   Толик громко выматерился. Проходившая мимо пожилая женщина, ведущая на поводке маленькую лохматую собачку, отшатнувшись, ахнула.
   – Хулиган, – возмущенно высказалась она. Собачка тонко затявкала и бросилась на обидчика хозяйки. Взвизгнув от мощного пинка, собачка сильно ударилась о стену коммерческого ларька.
   – Хулиган! – пронзительно закричала пожилая дама. – Милиция! – присев около неподвижно лежавшей собачки, со слезами на глазах воззвала она к блюстителям порядка.
   – Стоять! – раздался слева громкий крик.
   – Толик! – увидев двух бегущих милиционеров, закричала Людмила.
   Толик бросился во двор двенадцатиэтажного дома.
   – Стоять! – Патрульные кинулись за ним.
   Людмила выхватила пистолет, что-то крича, вытянула руку в их сторону и нажала на курок. Выстрела не было. Вспомнив о курке, она быстро его взвела. К ней неожиданно бросился пожилой мужчина и попытался схватить за руку с пистолетом. Людмила, с силой ударив его локтем в лицо, выстрелила. И еще раз.
   Милиционеры, пригнувшись, бросились в разные стороны.
   – Уйдите! – Угрожая пистолетом, Людмила побежала во двор. Справа хлопнул выстрел. Она покачнулась и тяжело упала на асфальт. Бросившийся кто куда при звуках выстрела народ увидел, как к лежавшей женщине осторожно, держа наготове оружие, с двух сторон приближаются милиционеры. По проезжей части на скорости шли милицейские «Жигули». Резко повернув, они остановились, почти выехав на тротуар.
   – Туда парень побежал, – возбужденно начал один из патрульных. – Он собачку ударил и бабушку, – кивнул он на замершую от страха возле неподвижно лежавшей собачки бабулю. – А эта стрелять начала. Деда ударила.
   – Они вместе были, – говорил поднявшийся с тротуара человек, которого ударила Людмила. Из разбитой губы шла кровь. – Она меня звезданула. Я пистолет хотел отнять. А парень туда рванул. – Он махнул рукой на двор двенадцатиэтажки. Она его знает, Толиком называла.
   – Как он выглядит? – что-то сказав в портативную рацию, спросил старший сержант.
   – Людка, – прошептал Толик, выглядывая из-за угла с другой стороны дома. Он всхлипнул. По его щекам катились слезы. Он обежал дом кругом, хотел броситься на помощь сестре. Но, выглянув, увидел стоявших над неподвижно лежавшей Людмилой милиционеров и понял, что она мертва.
   – Как глупо все, – по-детски шмыгая носом, прошептал он. – Людка… – Опустив голову, медленно пошел вдоль стены дома.
   – Да, – подкрашивая губы левой рукой и держа в правой сотовый телефон, недовольно ответила Софи.
   – Привет, – услышала она. – Узнала?
   – Жанка. – Софи выронила помаду. – Ты, Господи. Что случилось? Тебя разыскивают по всей Москве. Что с тобой? Где ты?
   – Софи, – услышала она вздох подруги. – Я знаю, почему ты так говоришь. Но у меня нет выхода. Я прошу тебя: съезди в Ярославль, возьми деньги у Тамары Ляховой. Помнишь ее? Она выходила замуж, и мы с тобой ездили на свадьбу в Ярославль пять лет назад.
   – Жанка, – боясь, что та прекратит разговор, говорила Софи. – Я сделаю все, что ты скажешь. Где ты? Как тебя найти? Или как можно с тобой…
   – Тебе позвонит Тамара, – перебила Жанна, – и договорится с тобой о встрече. У нее мои деньги. Тысяча двести долларов. Возьмешь – половина твоя. Потом свяжемся, и ты привезешь мне их.
   – Жанка! – услышав гудки, закричала Софи. Швырнув трубку, она бросилась к двери. Опомнившись, вернулась к зеркалу и взяла помаду. Тут же положив, схватила телефон и прожала номер.
   – Жанна звонила Софи, – отключив сотовый, осмотрел всех Павел. – Просила ее забрать деньги в Ярославле. Там у нее небольшой магазинчик. Потом она свяжется с Софи и договорится о месте встречи.
   – Отлично, – кивнул сидевший в центре стола Кононов. – Значит, скоро мы будем иметь счастье лицезреть мадам Малкину. Ты, Павел, возьми это на себя. Софи – твоя женщина и выполняет твое поручение. Разумеется, в твоем распоряжении боевики Устранителя. Или бери кого хочешь. Араб занят поисками Жукова. С ним Смит и парни Вола. Похоже, дело стронулось с мертвой точки. – Он довольно улыбнулся. – Только что со мной связывался Кардинал. Они нашли убежище Атамана, и скоро с ним будет покончено. Сейчас мешает милиция, которая рьяно взялась за дело. Да, вчера звонил Семенов. К нему явились Сайд с Колобком и нагло заявили, что турнир непременно должен состояться, потому что там задействованы большие деньги. Наше шоу начинает пользоваться успехом, – довольно проговорил он. – Правда, мне не понравилась наглость Сайда. Но этот вопрос мы решим. С хохлами о крымском канале мы договорились. Теперь у парней из Симферополя проблем не будет. Так что все, можно сказать, вернулось на круги своя.
   – Что будем решать с Малкиной? – спросил Шарлин.
   – Решение будет принимать Карл, – ответил за Альберта Абрам. – Главное – взять ее и держать пусть в золотой, но клетке. Я вот о чем подумал на досуге.
   – Он улыбнулся. – А что, если женить на ней Навруза?
   Аркадий ожег его взглядом.
   – Поясняю свой выбор, – усмехнулся Абрам. – Он кавказец, у них с женами свои отношения, и, следовательно, его…
   – Лучше меня, – перебил его Чарли. – Я мужик вообще холостой. Правда, она старше меня на пару лет, но для общего дела готов некоторое время поспать со старушкой, тем более что она выглядит вполне, я бы даже сказал, отлично.
   – Значит, решение принято, – улыбнулся Альберт. Аркадий стоял злой.
   Навруз молчал.
   – Что у нас с Падишахом? – взглянул на него Кононов.
   – Ждет машину с наркотой, она уже вышла.
   – Как всегда? – спросил Альберт. Навруз молча кивнул.
   – Что-то с тобой не так, – заметил Кононов. – Или, может, расстроился, что Жанку отдадут Шарлину?
   Навруз вяло улыбнулся.
   – Так. Надо посылать людей к старателям. И как только вопрос с Атаманом будет решен, немедленно принимаем груз. Кого пошлем? – Альберт обвел взглядом остальных. – С золотом получилась задержка. Часть денег мы все-таки отдали. Но надо как-то разумно объяснить причину этой самой задержки.
   – Предлагаю Навруза, – сказал Абрам. – Кавказцы во все времена любили золото и вообще драгоценности, и поэтому он сможет…
   – Евреи вообще с ума сходят от одного вида золота, – поддел его Шарлин.
   – Потому, – необидчиво взглянул на него Абрам, – что наша нация умеет зарабатывать и разумно тратить деньги. Правда, сейчас благородный металл в чистом виде серьезно упал в цене. Я имею в виду мировой рынок. И как следствие, мы тоже понесем некоторые убытки. Наши партнеры наверняка значительно понизят закупочную цену. Придется поторговаться. Это я беру на себя. И постараюсь как можно меньше потерять в деньгах.
   – А если придержать его? – спросил Павел. – Подождать…
   – Мы в этом случае ничего не выигрываем. Потеряем время и деньги. Вполне возможно, весьма значительную сумму. К тому же покупатели перестанут нам доверять. Я могу связаться с ними и узнать их цену. Но если Атамана к тому времени не ликвидируют, над нами по-прежнему будет угроза разоблачения. Так что поспешишь – людей насмешишь. Если сейчас нам могут инкриминировать сокрытие доходов, отмывание денег, но с этим пусть разбираются банки, от них мы откреститься сумеем. Торговля оружием – это, пожалуй, самое серьезное, что нам могут предъявить, при условии, что мы не попадемся с золотом. А Атаман знает весь путь его доставки. Лично я удивлен тем, что он ничего не предпринимает против нас. Любой на его месте давно покончил бы с нами…
   – Атаман прекрасно понимает, – перебил его Аркадий, – что, если нас возьмут благодаря его показаниям, мы молчать, разумеется, тоже не будем. А у нас есть документальное подтверждение его участия в трех убийствах. Помните введенное Карлом правило в подобных случаях брать расписку? Атаман участвовал в трех таких операциях. Но дело здесь не столько в нем самом, сколько в тех, кто был с ним. Получится, что он сдал своих подельни-ков. Атаман на это никогда не пойдет. А следовательно, особо опасаться нам не стоит. Хотя, если его задержат, какую-то информацию о нас он даст. Потому что знает – долго в тюрьме не проживет, и, стараясь обезопасить себя, начнет потихоньку выдавать следователю ту или иную информацию. Это, конечно, для нас очень плохо, но пока этого не случилось и есть надежда, что Атаман все-таки будет убит. И не важно кем милицией или нашими людьми. Смерть уголовника решает все проблемы. Сюжет для гангстерского боевика. А сейчас еще какое-то магическое и, что очень печально, не менее опасное для нас продолжение – завещание погибшего адвоката. Сначала я считал это сказкой. Но после серьезной беседы со знающими людьми я понял, что все это очень и очень опасно. У Малкина была приличная даже по нынешним, послекризисным, временам сумма в американской валюте. После его смерти Жанна получила машину, квартиру, дачу и около пяти тысяч долларов. Надо отдать ей должное – она сумела с этой в общем-то ничтожной суммой создать себе пусть небольшой, но все-таки капитал, который постоянно пополняется. И возникает вполне закономерный вопрос: где остальные деньги Малкина? Он очень любил свою единственную дочь и, следовательно, все должен был оставить ей. Но не сделал этого.