Страница:
– У вас это в первый раз, что ли? – засмеялась Раиса.
– Так – в первый. Узнаю кто – в каторгу спущу.
Услышав шум в погребе, Атаман и Виктор выхватили пистолеты.
– Убери «дуру», – процедил Степан. – Если менты – я тебе пулю в ногу всажу. А иначе…
– Я это, – послышался голос Робинзона.
Атаман, чиркнув спичкой, зажег лампу. Старик влез и, усевшись на постланной фуфайке, хмуро посмотрел на Виктора, – Ну? – подался к нему тот.
– Что с…
– В милиции они, – глухо проговорил Робинзон. – Двух милиционеров у них в доме, значится, – вздохнув, опустил голову, – убили. Одного совсем, а другому голову сильно разбили. Говорят, не выживет. И подранили какого-то майора. Тот, значится, в больнице лежит.
Орехов растерянно посмотрел на брата. Тот выматерился.
– По разговору, значится, ходит, – по-прежнему хмуро продолжил старик, – что невиновные они. Но слова есть слова. А как, значится, на самом деле, только они знают. Я было в город поехал. И около заправки остановился. И вот услыхал там говорок такой. И еще. Топорика Мишку убили. Кто-то, видать, узнал, что я в его хатенке был. Приехали какие-то молодцы и, значится, Топорика вместе со внуком, Мишкой, расстреляли прямо возле дома.
– Да хрен с ним, с Топориком, – отмахнулся Атаман. – Ты за…
– Как это хрен?! – Вскинув голову, Робинзон ожег его взглядом. – Мы с Топориком знаешь сколько горюшка вместе мыкали? К тому же, видать, его за меня пытали. Я, значится, зачем пришел. Скорее всего найдут вас у меня. Значится, машину видали, и меня тамочки пара знакомых видела. Так что, мужики, значится, – он потеребил бороденку, – уходить вам треба.
Атаман снова выругался.
– …мать. Куда нам дергаться? – зло спросил он. – Сейчас, сам говорил, кругом мусоров тьма. Нас с ходу засекут, и аут. Вот суки. – Он посмотрел на понурившегося Виктора. – Да все там нормально будет. – Он похлопал брата по плечу. – Если уж сейчас такой базар ходит, то…
– Что?! – Вскочив, Виктор выпрямился во весь рост и ударился макушкой о дощатый потолок. Схватившись за голову, сел.
Некоторое время все молчали.
– Значится, мужики, вот что, – решил Робинзон. – Идтить вам зараз некуда, это ты правильно сказал. Так что сидите туточки. Эти гады, которые Топорика убили, скоро не объявятся. Ментов полнехонько. Еще дня три про запас имеется. А тамочки поглядим, что и как. Тогда и мозговать станем.
– «Волга»? – переспросил грузный старший лейтенант ГИБДД. – «Двадцать первая»? Старик? – Он, нахмурившись, снял фуражку и вытер пот. – Кто бы это мог быть?
– Ты шевели мозгами быстрее, – недовольно поторопил его Шустрый.
– Так Робинзон, наверное, – хлопнув на лбу комара, сказал инспектор. – Кроме него, в той стороне на «двадцать первой» «Волге» из стариков никто не ездит. Точно, он.
– Где живет этот Робинзон? – спросил Фалин.
– Село маленькое, там домов чуть да маленько. У него дом со стороны леса. Мы там на рыбалке бывали, заходили к нему… – Не договорив, посмотрел вслед тронувшемуся джипу.
– Чего они, Рудин? – спросил выглянувший из стеклянной будки поста старший сержант.
– Да так, – отмахнулся тот, – дорогу спрашивали.
– Я уезжаю, – сказала в сотовый телефон Мила.
– Спасибо, что сообщила, – усмехнулся Семенов.
– Ты не спросишь, куда?
– Мне абсолютно все равно, – спокойно отозвался он и от ключил свой телефон.
Засмеявшись, она положила свой в сумочку и быстро пошла к зданию аэропорта.
– Встретишь ее, – сказал в телефон Кардинал. – Тебе покажут ее Коготь и Рекс. Они незаметно сопровождают ее. У нее мой паспорт и чековая книжка. Пусть получат все. Потом ты знаешь, что делать.
– Ясно, – услышал он ответ. – Сделаю все. Что еще?
– Нонна, – вздохнул Кардинал. – Сейчас с ней можно решить по-нашему. Ренат – твоя работа?
– Нет. Скорее всего Валентин его…
– Как встретишь, сразу свяжись со мной.
– Суки, – опустив бинокль, бросил Шустрый. – Там мусоров тьма. Даже тебе ловить нечего, – взглянул он на Фалина.
– А мне это и не надо, – усмехнулся тот. – Я не смертник. Атаман, думаешь, руки поднимет и выйдет? Да и старикашка этот, говорят, бандеровец бывший…
– Ну уж старика опасаться… – сказал стоявший рядом с ним Родион.
– Это, – приподняв очки, Фалин показал синеву вокруг припухших век, – Топорик сделал. А Атаман, может, круче. Нет, парни, Атаман один нас многих стоит, а уж…
– Да я его, Атаманчика, – ухмыльнулся Родион, – на куски порву и в банку закатаю.
– Так в чем дело? – спросил Фалин. – Сейчас исправим мое удостоверение…
– С тебя центр за это сразу голову снимет, – перебил его Шустрый. – Ты живой нужней, чем мертвый Атаман. Фалин высокомерно улыбнулся.
– Что делать будем? – вздохнул Родион. – С нас… – Может, мусорам их сдать? – неожиданно предложил нервно куривший Антон. – Атаман живым не дастся.
– А что? – взглянул на него Фалин. – Неплохая идея. Он…
– Если его возьмут, – перебил Шустрый, – то нас наверняка живыми не оставят.
– Поехали в город, – кивнул Родион, – узнаем, что можем сделать. Здесь торчать смысла нет.
– Вот народ пошел! – с возмущением проговорил коренастый седой мужчина.
– Раньше, можно сказать, свидетелей отбирали из многих. А сейчас никто ничего не видел и не слышал. А все пищат, что милиция не работает. Как работать, если ничего не знаем? Сколько, на чем приезжали. Как выглядели…
– Он махнул рукой.
– Все жить хотят, – усмехнулся идущий рядом капитан милиции. – Ведь сейчас преступники не те пошли. Свидетелей или подкупают, или…
– Ни разу не слышал, – не согласился майор милиции, – чтобы свидетелей убивали.
– Значит, слух плохой, – буркнул идущий рядом Акимов. – В Москве этого сколько хочешь. Сейчас, правда, прекратилось. Потому что свидетеля днем с огнем не сыщешь.
– Кому мог Топорик поперек дороги встать? – недоуменно спросил коренастый. Пригладив ладонью жидкие волосы, покачал головой.
– Тут одно понятно, – хмуро заметил Акимов, – что-то узнать хотели. Его внук избит сильно. На квартире два трупа. За холодильником обнаружен тайник. Судя по оставленной там тряпке, в нем и был валявшийся рядом со стариком револьвер. Что от него узнать хотели? – задумчиво повторил он.
– Может, от Мишки? – предположил капитан. – Он парень шебутной был. В Гусь-Хрустальном рэкетом занимался. Уже сажать хотели, но он затих. Говорят, его часто с Валерием Солодовым видели. А тот на Семенова работает.
– Если бы что-то хотели узнать от внука, – сказал Акимов, – били бы деда. Но вот что? – Он вздохнул.
– Это, конечно, было бы просто отлично, – кивнул Пряхин. – Но как такой расклад примет центр? – осторожно спросил он Семенова. – Ведь они всегда были категорически против нашей самостоятельности. Почему же…
– Сейчас в центре небольшие на первый взгляд перестановки. Карл в Италии и, кажется, пока не собирается возвращаться. Если вообще собирается. Кардинал носа не высовывает. Как я понял, боится Атамана. К тому же у него еще один испарился – Шакал. Он пообещал его убить, если тот не представит труп Атамана. Примерно такой же разговор у него был и с Ниндзей. Да и со мной нечто вроде. Поэтому я и решил после турнира убрать каторгу и перевести все цеха на легальное положение. С охраной поступим так, – как о решенном сказал он. – Кто…
– А как, по-твоему, мы сможем убрать каторжников? – перебил его Лобов.
– Ведь их у нас сейчас более двадцати мужчин – по-моему, двадцать три – и женщин пятнадцать. Как быть с ними? Отпустить или переселить в общежитие? Да они сразу же нас посадят.
– С ними разберутся люди Ниндзи, – хмуро проговорил Семенов, – потому что иначе нельзя.
– Ты понимаешь, – взволнованно спросил Лобов, – что этим самым ты даешь Валерке козыри?! Он же нас будет шантажировать этим до конца дней.
– Он ее, эту каторгу, создал, – сказал Возин, – он пусть с ней и разбирается. Только вот оборудование и инструменты… – Вздохнув, покачал головой.
– Ты жалеешь железки! – заорал Лобов. – А про людей даже…
– А кто люди? – перебил его Возин.
– Я не про них, – сказал Лобов, – а про нас. Ты только представь, что будет с нами…
– Да хватит вам! – стукнув кулаком по столу, закричал Семенов. – Как бабы на базаре. Я для чего вас собрал, – немного Тише, но по-прежнему раздраженно продолжил он, – чтобы знать, кто со мной. Не с центром, а со мной.
Лобов, Возин и Пряхин переглянулись.
– Так это… – нерешительно начал Пряхин. – Значит, ты собираешься всерьез порвать с центром?
– Да.
– Но ты представляешь, – спросил Возин, – чем все может закончиться?
– Разумеется. Центр, если не пожелает принять мои условия, убьет меня. Вас это не коснется в любом случае.
– Что с тобой? – удивился Пряхин. – Ты как бы наплевал на себя. Это так неожиданно все. Я, кажется, догадываюсь, почему ты…
– Потому, – резко перебил его Семенов, – что я этого хочу' И только поэтому. – Опустив голову, глубоко вздохнул.
– Не надо, Игорь, – спокойно проговорил Пряхин, – плюнь ты на нее. Алешка в любом случае останется с тобой. В любом. Потому…
– А каково ему знать, – закричал Семенов, – что мама шлюха и плюет на него! А папа слабак, потому что не может…
– Перестань, – снова по-дружески посоветовал Пряхин. – Ты сам виноват в том, что произошло между вами. Надо было сразу послать ее…
– Да не мог я! – воскликнул Игорь. – Я женился, когда Мила была на третьем месяце. Если бы родилась дочь, я бы ушел! А потом как-то все забылось. У меня был маленький любимый человечек, который ждал меня и которому я нужен.
– Тьфу ты, – Лобов сплюнул. – Я голову изломал, а оказывается, все из-за этой шлюхи.
– Ты! – Вскочив, Семенов бросился к нему.
Возин и Пряхин успели поймать его за руки и встали между ними.
– Это все знают, – поняв, что Семенов не сможет его ударить, осмелел Лобов. – Вот ты мне, помнишь, лекцию читал об отношениях с сыном. А сам видишь, что затеял из-за того, что жена ему рога наставила, всех нас мог в лужу посадить. Ты иди и дай в морду Эдику. Нет, на это у тебя духу не хватит. Давать советы вы все хороши, а как до дела, так…
– Заткнись! – крикнул Семенов.
– Он прав, Игорь, – удерживая его за плечо, вздохнул Пряхин. – Ты тогда за его, – он кивнул на Лобова, – жену и Антона побеспокоился, а ведь для всех не секрет, что твоя баба тебе постоянно рога ставит. Ты упустил ее и себя тоже с работой этой. Но знаешь, деньги в жизни, конечно, нужны, но не это главное для человека. Вот про меня все говорят – бабник. Да, шляюсь по бабам. Из-за своей Ангелины. И что? – Он пожал плечами. – На работе это никак не отражается. Это мои личные семейные дела. Ты, конечно, можешь сказать – и у меня также семейное. Но у тебя голова, которая нам всем нужна. Ты начал это дело, и с центром ты договорился. Ты нас собрал, и поэтому у тебя такого права нет, чтоб из-за бабы в омут бросаться. Вот так. – Он отпустил плечо Игоря.
– Вообще-то ты прав, – вздохнул Семенов. – Извините. Все как-то в один узел сплелось. Но задумка самостоятельно работать имеется.
– Сейчас узнаю Семена, – хохотнул Пряхин. – Дело у него на первом месте. Из-за этого ты… – Не повторяйся, – остановил его Лобов.
– Но об этом сейчас рано, – продолжал Семенов, потому как сейчас Атаман и еще Шакал смотался. И в Москве, по-моему, что-то не так завертелось. Я готов был рискнуть. И не потому, что из-за Милки крест на себе поставил. Нет. Просто хотел видеть вашу реакцию. Но и Милка меня взвинтила. Алешка, оказывается, домой рвется, а она говорит, что от тещи он возвращаться не хочет. Я их на Адриатику посылал. Оттуда заехали к теще. Милка там и оставила Лешку. А сейчас вот с Эдуардом снюхалась. Эдик, сволочь, тоже хорош. Ведь мы вроде как приятелями считаемся. Я их раз…
– Хватит, Игорь, – перебил его Возин. – Ты нам лучше о своей задумке расскажи. Объясни, что и как. А то если честно, – он, вздохнув, оглядел всех, – мне часто не по себе становится. То мафию эту боюсь, то милицию. И не знаю, кого больше.
– У меня такое тоже бывает, – признался Пряхин. – Вот тогда, помните, Васька говорил, что уйти хочет. Если бы ушел, я бы, наверное, тоже сбежал. А то сейчас уже до такого дошло, что иду по улице, милиционера увижу – и сворачиваю. И на машине тоже стараюсь не ездить. А тут еще Атаман этот. – Он выругался.
– А с турниром как быть? – спросил Возин. – Ведь если Атаман этот что-то милиции расскажет…
– За турнир будьте спокойны, – перебил его Игорь. – Здесь очень большие деньги задействованы, и за ними большие люди стоят. Так что все будет хорошо. А не провести его мы не можем. У меня Сайд с Колобком были и так с улыбкой, очень вежливо предупредили, что если турнира не будет, то… – Он резко махнул рукой.
– Знаете, где он? – удивленно спросил Кардинал. Фалин кивнул.
– Да. Но там милиции и солдат полно. Мы в деревушку эту и не проехали. Останавливали раз пять и документы проверяли. От обыска спасало мое удостоверение. Недалеко остановились и ментов увидели. Мы вот о чем подумали, – несмело начал он. – А что, если дать милиции наводку на дом этого старика? Атаман точно там, потому что по телефону…
– Раз знаете где, – перебил его Кардинал, – надо кончать с ним. С наводкой ментам мысль сама по себе неплохая. Но нет стопроцентной гарантии, что Атамана убьют. Ведь наверняка менты будут стараться взять его живым. И еще одно – с Атаманом брат, и Степка наверняка, чтобы брата не подставить, стреляться не станет. Тут надо что-то другое придумывать. А вот что? – Он посмотрел на Фалина. – Думай. Ты как-никак из управы БОП.
– Черт его знает, – вздохнул тот. – Выцепить бы старика этого. Узнав все, можно было бы что-то придумать. Или просто убить его. Атаман вылез бы сам. И…
– Снова менты первыми его срисуют, – перебил его Шустрый. – Ты бы узнал у Наседина, – обратился он к Кардиналу. – Что у них есть на Атамана? Не вышли… – С Насединым надо кончать, – перебил его Кардинал. – Это раз. Во-вторых, мне не нравится, что ты мне тыкаешь. Забыл, кто есть кто? – Он уставился на Шустрого.
– Извините, – хмуро сказал Шустрый, – в таких разговорах выкать не получается. Мысль сбивается.
– Ладно, – махнул рукой Кардинал, – при своих можешь. Но не вздумай при посторонних – жестко на место поставлю.
– А что там с Насединым? – насторожился Фалин.
– Он на квартире Ореховой допрос ей об Атамане устроил. Участковый вмешался. С Насединым сержантик был, его человек. Сержант убит, участковый в тяжелом состоянии в больнице. Наседин тоже. С Ореховой неясно что. Вроде как задержана и в то же время в камере не сидит. А где она – непонятно. Наседин может заговорить в любое время. И тогда все. Тебя он тоже сдаст. – Кардинал взглянул на Фалина.
– Утешил, – проговорил тот.
– Но с ним должны разобраться, – сказал Кардинал. – Он же своих в милиции имел. Они его убрать должны. Понимают, что если Наседина прижмут, он всех сдаст.
– А если испугаются? – спросил Фалин. – И кто куда? Тогда как? С Насединым надо самим кончать, и чем быстрее, тем лучше.
– Время принимать таблетки, – входя в палату, сказала сестра.
– Конечно, – кивнул лежавший на кровати с забинтованным плечом и перевязанной головой майор.
– Как нога? – спросила сестра.
– Как-то жжет, – запив проглоченную таблетку, поморщился майор. – И плечо постреливает. Когда обезболивающее будет?
– Через полчасика.
– У вас все палаты такие?
– Конечно. У нас же частная клиника. А человек вы известный и уважаемый, поэтому…
– Понял, – подмигнул он. – Знаете, что деньги заплатят хорошие.
Сестра, рассмеявшись, вышла.
– Почитать что-нибудь принеси, – сказал он ей вслед.
– Хорошо.
Майор закрыл глаза. Через несколько минут услышал какой-то неясный шум и стук двери. Открыв глаза, заорал и вскинул здоровую руку, пытаясь защититься от топора. Удар пришелся по накрытой одеялом раненой ноге. Наседин, взвыв, попытался сесть и от боли потерял сознание, свесил голову и плечо с кровати.
Бледный Андрей Яковлев с силой опустил снятый со стенда пожарный топор на голову майора. Брызнула кровь. В палату вбежали три женщины в белых халатах и, боясь пошевелиться, замерли. Сидевший в инвалидном кресле Андрей бил топором по разрубленной в нескольких местах, брызгающей кровью голове майора.
– В Бога креста! – крикнул, бросившись к двери, Акимов.
– Он его всего изрубил, – рядом бежал молодой мужчина в штатском. – Раз, наверное, десять ударил.
– Потом считать будем. Надо было охрану ставить! И кто он, этот Яковлев? Проскакивая мимо дежурки, на мгновение остановился. – Ореховым – ни слова, – строго предупредил он.
«Может, вернуть ее? – взяв сотовый телефон, задумался Кардинал. – Но даже если Атаман там, у этого деда, то все равно многое неясно. Особенно с Малкиной. Известие о том, что она начала скрываться, и навело меня на мысль исчезнуть из России. Хотя, с другой стороны, Россия сейчас вошла в Интерпол и уже были случаи, когда за рубежом брали русских и возвращали на родину.
Впрочем, пусть будет так, как решил. Надо быть готовым в любой момент испариться. Жалко, Наседин спекся. Его страх понятен. Ведь если Атамана возьмут, через него выйдут на нас, и, конечно, он вспомнит, как приезжал сюда за хрусталем. Помню, вернувшись в Москву, все удивлялся: вот уж не подумал бы никогда, что в центре России каторга есть. – Кардинал налил себе коньяку. – Черт возьми. – Он задержал рюмку у рта. – Я так и алкоголиком стану. Хотя такие дозы не опасны, – утешил он себя и залпом выпил. Закусив яблоком, закурил. – Надо позвонить Семенову, пусть приезжает со своей секретаршей и блон-диночку привезет. Надо развлечься, – решил он и взял телефон. И тут же остановился. – А Нонка? Я же приговорил ее. Надо отменять». Он торопливо прожал номер.
– Хорошо, – кивнул мускулистый молодой мужчина в белом костюме. – А остальное все так же?
– Без изменений, – ответил Кардинал. – Только ты. Глобус, имей в виду, с ней делиться ничем нельзя. Просто отдай ей деньги, и все. Чек забери. Я сам вернусь и получу все. А ей отдай деньги из моей квартиры. Ты знаешь, где сейф. За картиной «Девятый вал».
– Хорошо, – снова кивнул Глобус. – Отдать все, что там есть?
– Только те, – передумал Кардинал, – что в третьем отделении. Там около десяти тысяч долларов. И после этого пусть позвонит мне. И вот еще что – не говори, сколько денег. Коробка закрыта. На ней цифровой код. Ты, прежде чем ее встретишь, поезжай на квартиру и пересчитай. Закрой и поставь на код. Один-девять-пять. Буква «Н». Запомнил? – Все сделаю, – кивнул Глобус.
– И узнай настроение центра, – велел Кардинал. – Особенно – как дела с Малкиной.
– Ты дура! – заорал Павел. – «Поссорилась», – передразнил он Софи. – Сейчас от Малкиной зависим мы все! Она наверняка с тобой связалась бы, идиотка. Ты, похоже, все время думаешь о трех вещах – как с меня побольше денег вытащить, быть привлекательной в постели и шикарно одеваться., В жизни, по-моему, тебя больше ничего не интересует.
Вздохнув, он закурил.
– Но я же не знала ничего, – пролепетала явно перепуганная Софи. – Ты мне говорил, чтобы я постаралась выяснить о ее любовнике. Вот из-за этого мы и поссорились. Я пыталась…
– Вот что, милая, – перебил он, – если вдруг встретишься с ней или она тебе позвонит, скажи ей с волнением и испугом за нее, притворяться ты можешь, что ее разыскивают по всей стране. И что ты готова ей помочь. Поняла?
– Конечно, – торопливо согласилась Софи. Обязательно. Немного помолчав, рискнула спросить:
– А что у нее такого серьезного? Почему вы так…
– А вот это, милая Софийка, – хмыкнул он, – тебя не касается.
– Так, – кивнул Альберт, – понятно. Значит, Жуков успел выхватить пацана. Быстрый малый, – усмехнулся он, – знает систему работы. Его жены, разумеется, также нигде нет?
Стоявший у двери Устранитель кивнул.
– А что насчет Иванова и этого мифического полковника? – спросил Альберт. Устранитель молча посмотрел в сторону стоявших у стены Араба и Смита.
– Илья нам дал адрес дома, куда он отвез всю эту компанию, а большего он сам не знал, – сказал Араб. – Похоже, Артура хорошо знает только Жуков. Потому что он…
– Я это уже слышал, – с легким раздражением перебил Альберт. – Мне нужны точные данные. И еще. Это касается в первую очередь тебя, – посмотрел он на Устранителя. – Малкина нужна нам живой, даже если всех ваших придурков, которых вы величаете боевиками, перебьют. Последний должен взять и доставить ко мне Жанну живой. Я ясно выразился?
– Абсолютно, – кивнул Устранитель.
– За работу, орелики. – Кононов поднялся со стула. – не оставьте нескольких пареньков. У меня сегодня встреча с хохлами. У них к нам претензии имеются, и я хочу обезопасить свой тыл. Думаю, в случае стычки моих не хватит. Вероятность этого, конечно, ничтожно мала, но подстраховаться не помешает.
– Я так больше не могу, – со слезами на глазах проговорила сидевшему перед телевизором Владимиру Ивановичу Жанна. – Я не привыкла к такой жизни – убегать, прятаться. В конце концов, я теряю деньги. Надо что-то…
– Я скажу просто, – повернулся к ней Владимир Иванович, – если хочешь жить, то делай как нужно, то есть будь с нами. Вечно продолжаться это не может. Играть в прятки в моем возрасте – дело неблагодарное. Но видишь ли, в чем дело. Как я понял из твоих слов и из последующих событий, мы имеем дело с хорошо организованной группировкой.
– Это не группировка, – вздохнула Жанна. – Карл и остальные – мафия. Наша, русская, со своими законами и порядками…
– Конечно, – улыбнулся Владимир Иванович, – мафия. И значит, ты им перешла дорогу в чем-то очень серьезном.
– Меня из ресторана, – устало сказала она, – пытались забрать люди Навруза. Он почему-то вообразил, что я ему принадлежу. Получилось, что я договорилась с ним о встрече…
– Ты об этом рассказывала, – кивнул старик. – Но, уверяю тебя, сейчас дело не столько в Наврузе, сколько в нас. Конкретно – в Артуре. Они разыскивают его. Сначала посчитав, что он был зачинщиком перестрелки в баре, а потом потому, что он вдруг оказался неуязвим и они понесли потери. Сейчас твои знакомые считают, что Артур по крайней мере тоже что-то вроде мафиози и поэтому с ним необходимо покончить. Я не могу приказывать тебе или требовать, а просто советую – побудь некоторое время с нами. Ведь стоит тебе появиться, они станут допытываться, где Артур. И тебе, хочешь ты этого или нет, придется сказать. Потому что они не будут с тобой вежливы. Все будет проще и грубее.
– И что же мне делать?
– Сейчас главное – не плакать, – улыбнулся он. – И если есть очень хорошие знакомые, желательно женщины, позвонить им по сотовому и узнать, как там обстоят дела. И после этого можно принимать решение. Но опять-таки не раньше, чем мы определимся с местом жительства. Потому что, даже если там нет ничего серьезного, я говорю о претензиях к тебе, вопросы об Артуре, а теперь и обо мне, задавать будут. Разумеется, ты сейчас станешь уверять, что никому ничего не скажешь, но видишь ли, в чем дело – ты молода и красива. И чтобы сберечь красоту и здоровье, можешь рассказать им о нас. Не обижайся, – увидев, что в глазах Жанны появилась обида, улыбнулся он, – жизнь есть жизнь. И сейчас нам кажется, что мы можем все, а когда дело касается выбора, забываем о своем решении.
– Хорошего же вы обо мне мнения, – проговорила Жанна.
– Извини, – улыбнулся старик. – Но в случаях, когда человек принимает решение и от этого может зависеть твоя жизнь, лучше говорить то, что думаешь.
– Вот оно что. – Вздохнув, Артур покачал головой. – Значит, все началось не в баре. Это уже вторая серия. Но мой тебе совет. – Посмотрев на лестницу, он понизил голос. – Не говори об этом ни Жанне, ни Владимиру Ивановичу. Полковник догадывается, что ты бандит, – улыбнулся он. – Но одно дело предполагать или даже быть уверенным в этом, а совсем другое – знать наверняка. Тем более налет на семейную пару и их убийство тебя не красят. Он перестанет тебя уважать.
Волчара нервно закурил.
– Мне, например, плевать на то, кто ты и что делал, – улыбнулся Артур.
– Сейчас у меня к тебе никаких претензий нет. И коснется боя, я буду драться за тебя. Потому что ты на деле доказал, чего стоишь. Но у Владимира Ивановича своя мерка людских поступков. А уж про Жанну я молчу.
– Тут и базарить нечего, – пробурчал Денис. Некоторое время оба молчали.
– Она все-таки свинтит от нас, хотя бы потому, что деловая. Ведь сейчас ее деньги запросто могут улечься в другой карман. Да и такая жизнь не для нее. Ей все-таки нужно общество или, там, концерт. Дама из высшего общества, – неожиданно для себя сказал он.
Артур улыбнулся.
– Надеюсь, правда, очень слабо, что ты на ее счет ошибаешься. Хотя, если говорить откровенно, сам не раз об этом думал. Значит, считаешь, твоих товарищей по оружию убили? – вспомнил он его реакцию на слова Жанны.
– Ты же слышал. – Волчара мотнул головой в сторону лестницы. – Она базарила про Китайца и что тот сдал других. Сука, – процедил он. – Я от них слинял, потому что…
– Мне твои объяснения ни к чему, – перебил Артур. – Ты как стреляешь? – неожиданно спросил он.
– Как? – растерялся Волчара. – Как и все, шмаляю. Дави на курок и…
– Я имею в виду процент попаданий.
– Так – в первый. Узнаю кто – в каторгу спущу.
Услышав шум в погребе, Атаман и Виктор выхватили пистолеты.
– Убери «дуру», – процедил Степан. – Если менты – я тебе пулю в ногу всажу. А иначе…
– Я это, – послышался голос Робинзона.
Атаман, чиркнув спичкой, зажег лампу. Старик влез и, усевшись на постланной фуфайке, хмуро посмотрел на Виктора, – Ну? – подался к нему тот.
– Что с…
– В милиции они, – глухо проговорил Робинзон. – Двух милиционеров у них в доме, значится, – вздохнув, опустил голову, – убили. Одного совсем, а другому голову сильно разбили. Говорят, не выживет. И подранили какого-то майора. Тот, значится, в больнице лежит.
Орехов растерянно посмотрел на брата. Тот выматерился.
– По разговору, значится, ходит, – по-прежнему хмуро продолжил старик, – что невиновные они. Но слова есть слова. А как, значится, на самом деле, только они знают. Я было в город поехал. И около заправки остановился. И вот услыхал там говорок такой. И еще. Топорика Мишку убили. Кто-то, видать, узнал, что я в его хатенке был. Приехали какие-то молодцы и, значится, Топорика вместе со внуком, Мишкой, расстреляли прямо возле дома.
– Да хрен с ним, с Топориком, – отмахнулся Атаман. – Ты за…
– Как это хрен?! – Вскинув голову, Робинзон ожег его взглядом. – Мы с Топориком знаешь сколько горюшка вместе мыкали? К тому же, видать, его за меня пытали. Я, значится, зачем пришел. Скорее всего найдут вас у меня. Значится, машину видали, и меня тамочки пара знакомых видела. Так что, мужики, значится, – он потеребил бороденку, – уходить вам треба.
Атаман снова выругался.
– …мать. Куда нам дергаться? – зло спросил он. – Сейчас, сам говорил, кругом мусоров тьма. Нас с ходу засекут, и аут. Вот суки. – Он посмотрел на понурившегося Виктора. – Да все там нормально будет. – Он похлопал брата по плечу. – Если уж сейчас такой базар ходит, то…
– Что?! – Вскочив, Виктор выпрямился во весь рост и ударился макушкой о дощатый потолок. Схватившись за голову, сел.
Некоторое время все молчали.
– Значится, мужики, вот что, – решил Робинзон. – Идтить вам зараз некуда, это ты правильно сказал. Так что сидите туточки. Эти гады, которые Топорика убили, скоро не объявятся. Ментов полнехонько. Еще дня три про запас имеется. А тамочки поглядим, что и как. Тогда и мозговать станем.
– «Волга»? – переспросил грузный старший лейтенант ГИБДД. – «Двадцать первая»? Старик? – Он, нахмурившись, снял фуражку и вытер пот. – Кто бы это мог быть?
– Ты шевели мозгами быстрее, – недовольно поторопил его Шустрый.
– Так Робинзон, наверное, – хлопнув на лбу комара, сказал инспектор. – Кроме него, в той стороне на «двадцать первой» «Волге» из стариков никто не ездит. Точно, он.
– Где живет этот Робинзон? – спросил Фалин.
– Село маленькое, там домов чуть да маленько. У него дом со стороны леса. Мы там на рыбалке бывали, заходили к нему… – Не договорив, посмотрел вслед тронувшемуся джипу.
– Чего они, Рудин? – спросил выглянувший из стеклянной будки поста старший сержант.
– Да так, – отмахнулся тот, – дорогу спрашивали.
– Я уезжаю, – сказала в сотовый телефон Мила.
– Спасибо, что сообщила, – усмехнулся Семенов.
– Ты не спросишь, куда?
– Мне абсолютно все равно, – спокойно отозвался он и от ключил свой телефон.
Засмеявшись, она положила свой в сумочку и быстро пошла к зданию аэропорта.
– Встретишь ее, – сказал в телефон Кардинал. – Тебе покажут ее Коготь и Рекс. Они незаметно сопровождают ее. У нее мой паспорт и чековая книжка. Пусть получат все. Потом ты знаешь, что делать.
– Ясно, – услышал он ответ. – Сделаю все. Что еще?
– Нонна, – вздохнул Кардинал. – Сейчас с ней можно решить по-нашему. Ренат – твоя работа?
– Нет. Скорее всего Валентин его…
– Как встретишь, сразу свяжись со мной.
– Суки, – опустив бинокль, бросил Шустрый. – Там мусоров тьма. Даже тебе ловить нечего, – взглянул он на Фалина.
– А мне это и не надо, – усмехнулся тот. – Я не смертник. Атаман, думаешь, руки поднимет и выйдет? Да и старикашка этот, говорят, бандеровец бывший…
– Ну уж старика опасаться… – сказал стоявший рядом с ним Родион.
– Это, – приподняв очки, Фалин показал синеву вокруг припухших век, – Топорик сделал. А Атаман, может, круче. Нет, парни, Атаман один нас многих стоит, а уж…
– Да я его, Атаманчика, – ухмыльнулся Родион, – на куски порву и в банку закатаю.
– Так в чем дело? – спросил Фалин. – Сейчас исправим мое удостоверение…
– С тебя центр за это сразу голову снимет, – перебил его Шустрый. – Ты живой нужней, чем мертвый Атаман. Фалин высокомерно улыбнулся.
– Что делать будем? – вздохнул Родион. – С нас… – Может, мусорам их сдать? – неожиданно предложил нервно куривший Антон. – Атаман живым не дастся.
– А что? – взглянул на него Фалин. – Неплохая идея. Он…
– Если его возьмут, – перебил Шустрый, – то нас наверняка живыми не оставят.
– Поехали в город, – кивнул Родион, – узнаем, что можем сделать. Здесь торчать смысла нет.
– Вот народ пошел! – с возмущением проговорил коренастый седой мужчина.
– Раньше, можно сказать, свидетелей отбирали из многих. А сейчас никто ничего не видел и не слышал. А все пищат, что милиция не работает. Как работать, если ничего не знаем? Сколько, на чем приезжали. Как выглядели…
– Он махнул рукой.
– Все жить хотят, – усмехнулся идущий рядом капитан милиции. – Ведь сейчас преступники не те пошли. Свидетелей или подкупают, или…
– Ни разу не слышал, – не согласился майор милиции, – чтобы свидетелей убивали.
– Значит, слух плохой, – буркнул идущий рядом Акимов. – В Москве этого сколько хочешь. Сейчас, правда, прекратилось. Потому что свидетеля днем с огнем не сыщешь.
– Кому мог Топорик поперек дороги встать? – недоуменно спросил коренастый. Пригладив ладонью жидкие волосы, покачал головой.
– Тут одно понятно, – хмуро заметил Акимов, – что-то узнать хотели. Его внук избит сильно. На квартире два трупа. За холодильником обнаружен тайник. Судя по оставленной там тряпке, в нем и был валявшийся рядом со стариком револьвер. Что от него узнать хотели? – задумчиво повторил он.
– Может, от Мишки? – предположил капитан. – Он парень шебутной был. В Гусь-Хрустальном рэкетом занимался. Уже сажать хотели, но он затих. Говорят, его часто с Валерием Солодовым видели. А тот на Семенова работает.
– Если бы что-то хотели узнать от внука, – сказал Акимов, – били бы деда. Но вот что? – Он вздохнул.
– Это, конечно, было бы просто отлично, – кивнул Пряхин. – Но как такой расклад примет центр? – осторожно спросил он Семенова. – Ведь они всегда были категорически против нашей самостоятельности. Почему же…
– Сейчас в центре небольшие на первый взгляд перестановки. Карл в Италии и, кажется, пока не собирается возвращаться. Если вообще собирается. Кардинал носа не высовывает. Как я понял, боится Атамана. К тому же у него еще один испарился – Шакал. Он пообещал его убить, если тот не представит труп Атамана. Примерно такой же разговор у него был и с Ниндзей. Да и со мной нечто вроде. Поэтому я и решил после турнира убрать каторгу и перевести все цеха на легальное положение. С охраной поступим так, – как о решенном сказал он. – Кто…
– А как, по-твоему, мы сможем убрать каторжников? – перебил его Лобов.
– Ведь их у нас сейчас более двадцати мужчин – по-моему, двадцать три – и женщин пятнадцать. Как быть с ними? Отпустить или переселить в общежитие? Да они сразу же нас посадят.
– С ними разберутся люди Ниндзи, – хмуро проговорил Семенов, – потому что иначе нельзя.
– Ты понимаешь, – взволнованно спросил Лобов, – что этим самым ты даешь Валерке козыри?! Он же нас будет шантажировать этим до конца дней.
– Он ее, эту каторгу, создал, – сказал Возин, – он пусть с ней и разбирается. Только вот оборудование и инструменты… – Вздохнув, покачал головой.
– Ты жалеешь железки! – заорал Лобов. – А про людей даже…
– А кто люди? – перебил его Возин.
– Я не про них, – сказал Лобов, – а про нас. Ты только представь, что будет с нами…
– Да хватит вам! – стукнув кулаком по столу, закричал Семенов. – Как бабы на базаре. Я для чего вас собрал, – немного Тише, но по-прежнему раздраженно продолжил он, – чтобы знать, кто со мной. Не с центром, а со мной.
Лобов, Возин и Пряхин переглянулись.
– Так это… – нерешительно начал Пряхин. – Значит, ты собираешься всерьез порвать с центром?
– Да.
– Но ты представляешь, – спросил Возин, – чем все может закончиться?
– Разумеется. Центр, если не пожелает принять мои условия, убьет меня. Вас это не коснется в любом случае.
– Что с тобой? – удивился Пряхин. – Ты как бы наплевал на себя. Это так неожиданно все. Я, кажется, догадываюсь, почему ты…
– Потому, – резко перебил его Семенов, – что я этого хочу' И только поэтому. – Опустив голову, глубоко вздохнул.
– Не надо, Игорь, – спокойно проговорил Пряхин, – плюнь ты на нее. Алешка в любом случае останется с тобой. В любом. Потому…
– А каково ему знать, – закричал Семенов, – что мама шлюха и плюет на него! А папа слабак, потому что не может…
– Перестань, – снова по-дружески посоветовал Пряхин. – Ты сам виноват в том, что произошло между вами. Надо было сразу послать ее…
– Да не мог я! – воскликнул Игорь. – Я женился, когда Мила была на третьем месяце. Если бы родилась дочь, я бы ушел! А потом как-то все забылось. У меня был маленький любимый человечек, который ждал меня и которому я нужен.
– Тьфу ты, – Лобов сплюнул. – Я голову изломал, а оказывается, все из-за этой шлюхи.
– Ты! – Вскочив, Семенов бросился к нему.
Возин и Пряхин успели поймать его за руки и встали между ними.
– Это все знают, – поняв, что Семенов не сможет его ударить, осмелел Лобов. – Вот ты мне, помнишь, лекцию читал об отношениях с сыном. А сам видишь, что затеял из-за того, что жена ему рога наставила, всех нас мог в лужу посадить. Ты иди и дай в морду Эдику. Нет, на это у тебя духу не хватит. Давать советы вы все хороши, а как до дела, так…
– Заткнись! – крикнул Семенов.
– Он прав, Игорь, – удерживая его за плечо, вздохнул Пряхин. – Ты тогда за его, – он кивнул на Лобова, – жену и Антона побеспокоился, а ведь для всех не секрет, что твоя баба тебе постоянно рога ставит. Ты упустил ее и себя тоже с работой этой. Но знаешь, деньги в жизни, конечно, нужны, но не это главное для человека. Вот про меня все говорят – бабник. Да, шляюсь по бабам. Из-за своей Ангелины. И что? – Он пожал плечами. – На работе это никак не отражается. Это мои личные семейные дела. Ты, конечно, можешь сказать – и у меня также семейное. Но у тебя голова, которая нам всем нужна. Ты начал это дело, и с центром ты договорился. Ты нас собрал, и поэтому у тебя такого права нет, чтоб из-за бабы в омут бросаться. Вот так. – Он отпустил плечо Игоря.
– Вообще-то ты прав, – вздохнул Семенов. – Извините. Все как-то в один узел сплелось. Но задумка самостоятельно работать имеется.
– Сейчас узнаю Семена, – хохотнул Пряхин. – Дело у него на первом месте. Из-за этого ты… – Не повторяйся, – остановил его Лобов.
– Но об этом сейчас рано, – продолжал Семенов, потому как сейчас Атаман и еще Шакал смотался. И в Москве, по-моему, что-то не так завертелось. Я готов был рискнуть. И не потому, что из-за Милки крест на себе поставил. Нет. Просто хотел видеть вашу реакцию. Но и Милка меня взвинтила. Алешка, оказывается, домой рвется, а она говорит, что от тещи он возвращаться не хочет. Я их на Адриатику посылал. Оттуда заехали к теще. Милка там и оставила Лешку. А сейчас вот с Эдуардом снюхалась. Эдик, сволочь, тоже хорош. Ведь мы вроде как приятелями считаемся. Я их раз…
– Хватит, Игорь, – перебил его Возин. – Ты нам лучше о своей задумке расскажи. Объясни, что и как. А то если честно, – он, вздохнув, оглядел всех, – мне часто не по себе становится. То мафию эту боюсь, то милицию. И не знаю, кого больше.
– У меня такое тоже бывает, – признался Пряхин. – Вот тогда, помните, Васька говорил, что уйти хочет. Если бы ушел, я бы, наверное, тоже сбежал. А то сейчас уже до такого дошло, что иду по улице, милиционера увижу – и сворачиваю. И на машине тоже стараюсь не ездить. А тут еще Атаман этот. – Он выругался.
– А с турниром как быть? – спросил Возин. – Ведь если Атаман этот что-то милиции расскажет…
– За турнир будьте спокойны, – перебил его Игорь. – Здесь очень большие деньги задействованы, и за ними большие люди стоят. Так что все будет хорошо. А не провести его мы не можем. У меня Сайд с Колобком были и так с улыбкой, очень вежливо предупредили, что если турнира не будет, то… – Он резко махнул рукой.
– Знаете, где он? – удивленно спросил Кардинал. Фалин кивнул.
– Да. Но там милиции и солдат полно. Мы в деревушку эту и не проехали. Останавливали раз пять и документы проверяли. От обыска спасало мое удостоверение. Недалеко остановились и ментов увидели. Мы вот о чем подумали, – несмело начал он. – А что, если дать милиции наводку на дом этого старика? Атаман точно там, потому что по телефону…
– Раз знаете где, – перебил его Кардинал, – надо кончать с ним. С наводкой ментам мысль сама по себе неплохая. Но нет стопроцентной гарантии, что Атамана убьют. Ведь наверняка менты будут стараться взять его живым. И еще одно – с Атаманом брат, и Степка наверняка, чтобы брата не подставить, стреляться не станет. Тут надо что-то другое придумывать. А вот что? – Он посмотрел на Фалина. – Думай. Ты как-никак из управы БОП.
– Черт его знает, – вздохнул тот. – Выцепить бы старика этого. Узнав все, можно было бы что-то придумать. Или просто убить его. Атаман вылез бы сам. И…
– Снова менты первыми его срисуют, – перебил его Шустрый. – Ты бы узнал у Наседина, – обратился он к Кардиналу. – Что у них есть на Атамана? Не вышли… – С Насединым надо кончать, – перебил его Кардинал. – Это раз. Во-вторых, мне не нравится, что ты мне тыкаешь. Забыл, кто есть кто? – Он уставился на Шустрого.
– Извините, – хмуро сказал Шустрый, – в таких разговорах выкать не получается. Мысль сбивается.
– Ладно, – махнул рукой Кардинал, – при своих можешь. Но не вздумай при посторонних – жестко на место поставлю.
– А что там с Насединым? – насторожился Фалин.
– Он на квартире Ореховой допрос ей об Атамане устроил. Участковый вмешался. С Насединым сержантик был, его человек. Сержант убит, участковый в тяжелом состоянии в больнице. Наседин тоже. С Ореховой неясно что. Вроде как задержана и в то же время в камере не сидит. А где она – непонятно. Наседин может заговорить в любое время. И тогда все. Тебя он тоже сдаст. – Кардинал взглянул на Фалина.
– Утешил, – проговорил тот.
– Но с ним должны разобраться, – сказал Кардинал. – Он же своих в милиции имел. Они его убрать должны. Понимают, что если Наседина прижмут, он всех сдаст.
– А если испугаются? – спросил Фалин. – И кто куда? Тогда как? С Насединым надо самим кончать, и чем быстрее, тем лучше.
– Время принимать таблетки, – входя в палату, сказала сестра.
– Конечно, – кивнул лежавший на кровати с забинтованным плечом и перевязанной головой майор.
– Как нога? – спросила сестра.
– Как-то жжет, – запив проглоченную таблетку, поморщился майор. – И плечо постреливает. Когда обезболивающее будет?
– Через полчасика.
– У вас все палаты такие?
– Конечно. У нас же частная клиника. А человек вы известный и уважаемый, поэтому…
– Понял, – подмигнул он. – Знаете, что деньги заплатят хорошие.
Сестра, рассмеявшись, вышла.
– Почитать что-нибудь принеси, – сказал он ей вслед.
– Хорошо.
Майор закрыл глаза. Через несколько минут услышал какой-то неясный шум и стук двери. Открыв глаза, заорал и вскинул здоровую руку, пытаясь защититься от топора. Удар пришелся по накрытой одеялом раненой ноге. Наседин, взвыв, попытался сесть и от боли потерял сознание, свесил голову и плечо с кровати.
Бледный Андрей Яковлев с силой опустил снятый со стенда пожарный топор на голову майора. Брызнула кровь. В палату вбежали три женщины в белых халатах и, боясь пошевелиться, замерли. Сидевший в инвалидном кресле Андрей бил топором по разрубленной в нескольких местах, брызгающей кровью голове майора.
– В Бога креста! – крикнул, бросившись к двери, Акимов.
– Он его всего изрубил, – рядом бежал молодой мужчина в штатском. – Раз, наверное, десять ударил.
– Потом считать будем. Надо было охрану ставить! И кто он, этот Яковлев? Проскакивая мимо дежурки, на мгновение остановился. – Ореховым – ни слова, – строго предупредил он.
«Может, вернуть ее? – взяв сотовый телефон, задумался Кардинал. – Но даже если Атаман там, у этого деда, то все равно многое неясно. Особенно с Малкиной. Известие о том, что она начала скрываться, и навело меня на мысль исчезнуть из России. Хотя, с другой стороны, Россия сейчас вошла в Интерпол и уже были случаи, когда за рубежом брали русских и возвращали на родину.
Впрочем, пусть будет так, как решил. Надо быть готовым в любой момент испариться. Жалко, Наседин спекся. Его страх понятен. Ведь если Атамана возьмут, через него выйдут на нас, и, конечно, он вспомнит, как приезжал сюда за хрусталем. Помню, вернувшись в Москву, все удивлялся: вот уж не подумал бы никогда, что в центре России каторга есть. – Кардинал налил себе коньяку. – Черт возьми. – Он задержал рюмку у рта. – Я так и алкоголиком стану. Хотя такие дозы не опасны, – утешил он себя и залпом выпил. Закусив яблоком, закурил. – Надо позвонить Семенову, пусть приезжает со своей секретаршей и блон-диночку привезет. Надо развлечься, – решил он и взял телефон. И тут же остановился. – А Нонка? Я же приговорил ее. Надо отменять». Он торопливо прожал номер.
– Хорошо, – кивнул мускулистый молодой мужчина в белом костюме. – А остальное все так же?
– Без изменений, – ответил Кардинал. – Только ты. Глобус, имей в виду, с ней делиться ничем нельзя. Просто отдай ей деньги, и все. Чек забери. Я сам вернусь и получу все. А ей отдай деньги из моей квартиры. Ты знаешь, где сейф. За картиной «Девятый вал».
– Хорошо, – снова кивнул Глобус. – Отдать все, что там есть?
– Только те, – передумал Кардинал, – что в третьем отделении. Там около десяти тысяч долларов. И после этого пусть позвонит мне. И вот еще что – не говори, сколько денег. Коробка закрыта. На ней цифровой код. Ты, прежде чем ее встретишь, поезжай на квартиру и пересчитай. Закрой и поставь на код. Один-девять-пять. Буква «Н». Запомнил? – Все сделаю, – кивнул Глобус.
– И узнай настроение центра, – велел Кардинал. – Особенно – как дела с Малкиной.
– Ты дура! – заорал Павел. – «Поссорилась», – передразнил он Софи. – Сейчас от Малкиной зависим мы все! Она наверняка с тобой связалась бы, идиотка. Ты, похоже, все время думаешь о трех вещах – как с меня побольше денег вытащить, быть привлекательной в постели и шикарно одеваться., В жизни, по-моему, тебя больше ничего не интересует.
Вздохнув, он закурил.
– Но я же не знала ничего, – пролепетала явно перепуганная Софи. – Ты мне говорил, чтобы я постаралась выяснить о ее любовнике. Вот из-за этого мы и поссорились. Я пыталась…
– Вот что, милая, – перебил он, – если вдруг встретишься с ней или она тебе позвонит, скажи ей с волнением и испугом за нее, притворяться ты можешь, что ее разыскивают по всей стране. И что ты готова ей помочь. Поняла?
– Конечно, – торопливо согласилась Софи. Обязательно. Немного помолчав, рискнула спросить:
– А что у нее такого серьезного? Почему вы так…
– А вот это, милая Софийка, – хмыкнул он, – тебя не касается.
– Так, – кивнул Альберт, – понятно. Значит, Жуков успел выхватить пацана. Быстрый малый, – усмехнулся он, – знает систему работы. Его жены, разумеется, также нигде нет?
Стоявший у двери Устранитель кивнул.
– А что насчет Иванова и этого мифического полковника? – спросил Альберт. Устранитель молча посмотрел в сторону стоявших у стены Араба и Смита.
– Илья нам дал адрес дома, куда он отвез всю эту компанию, а большего он сам не знал, – сказал Араб. – Похоже, Артура хорошо знает только Жуков. Потому что он…
– Я это уже слышал, – с легким раздражением перебил Альберт. – Мне нужны точные данные. И еще. Это касается в первую очередь тебя, – посмотрел он на Устранителя. – Малкина нужна нам живой, даже если всех ваших придурков, которых вы величаете боевиками, перебьют. Последний должен взять и доставить ко мне Жанну живой. Я ясно выразился?
– Абсолютно, – кивнул Устранитель.
– За работу, орелики. – Кононов поднялся со стула. – не оставьте нескольких пареньков. У меня сегодня встреча с хохлами. У них к нам претензии имеются, и я хочу обезопасить свой тыл. Думаю, в случае стычки моих не хватит. Вероятность этого, конечно, ничтожно мала, но подстраховаться не помешает.
– Я так больше не могу, – со слезами на глазах проговорила сидевшему перед телевизором Владимиру Ивановичу Жанна. – Я не привыкла к такой жизни – убегать, прятаться. В конце концов, я теряю деньги. Надо что-то…
– Я скажу просто, – повернулся к ней Владимир Иванович, – если хочешь жить, то делай как нужно, то есть будь с нами. Вечно продолжаться это не может. Играть в прятки в моем возрасте – дело неблагодарное. Но видишь ли, в чем дело. Как я понял из твоих слов и из последующих событий, мы имеем дело с хорошо организованной группировкой.
– Это не группировка, – вздохнула Жанна. – Карл и остальные – мафия. Наша, русская, со своими законами и порядками…
– Конечно, – улыбнулся Владимир Иванович, – мафия. И значит, ты им перешла дорогу в чем-то очень серьезном.
– Меня из ресторана, – устало сказала она, – пытались забрать люди Навруза. Он почему-то вообразил, что я ему принадлежу. Получилось, что я договорилась с ним о встрече…
– Ты об этом рассказывала, – кивнул старик. – Но, уверяю тебя, сейчас дело не столько в Наврузе, сколько в нас. Конкретно – в Артуре. Они разыскивают его. Сначала посчитав, что он был зачинщиком перестрелки в баре, а потом потому, что он вдруг оказался неуязвим и они понесли потери. Сейчас твои знакомые считают, что Артур по крайней мере тоже что-то вроде мафиози и поэтому с ним необходимо покончить. Я не могу приказывать тебе или требовать, а просто советую – побудь некоторое время с нами. Ведь стоит тебе появиться, они станут допытываться, где Артур. И тебе, хочешь ты этого или нет, придется сказать. Потому что они не будут с тобой вежливы. Все будет проще и грубее.
– И что же мне делать?
– Сейчас главное – не плакать, – улыбнулся он. – И если есть очень хорошие знакомые, желательно женщины, позвонить им по сотовому и узнать, как там обстоят дела. И после этого можно принимать решение. Но опять-таки не раньше, чем мы определимся с местом жительства. Потому что, даже если там нет ничего серьезного, я говорю о претензиях к тебе, вопросы об Артуре, а теперь и обо мне, задавать будут. Разумеется, ты сейчас станешь уверять, что никому ничего не скажешь, но видишь ли, в чем дело – ты молода и красива. И чтобы сберечь красоту и здоровье, можешь рассказать им о нас. Не обижайся, – увидев, что в глазах Жанны появилась обида, улыбнулся он, – жизнь есть жизнь. И сейчас нам кажется, что мы можем все, а когда дело касается выбора, забываем о своем решении.
– Хорошего же вы обо мне мнения, – проговорила Жанна.
– Извини, – улыбнулся старик. – Но в случаях, когда человек принимает решение и от этого может зависеть твоя жизнь, лучше говорить то, что думаешь.
– Вот оно что. – Вздохнув, Артур покачал головой. – Значит, все началось не в баре. Это уже вторая серия. Но мой тебе совет. – Посмотрев на лестницу, он понизил голос. – Не говори об этом ни Жанне, ни Владимиру Ивановичу. Полковник догадывается, что ты бандит, – улыбнулся он. – Но одно дело предполагать или даже быть уверенным в этом, а совсем другое – знать наверняка. Тем более налет на семейную пару и их убийство тебя не красят. Он перестанет тебя уважать.
Волчара нервно закурил.
– Мне, например, плевать на то, кто ты и что делал, – улыбнулся Артур.
– Сейчас у меня к тебе никаких претензий нет. И коснется боя, я буду драться за тебя. Потому что ты на деле доказал, чего стоишь. Но у Владимира Ивановича своя мерка людских поступков. А уж про Жанну я молчу.
– Тут и базарить нечего, – пробурчал Денис. Некоторое время оба молчали.
– Она все-таки свинтит от нас, хотя бы потому, что деловая. Ведь сейчас ее деньги запросто могут улечься в другой карман. Да и такая жизнь не для нее. Ей все-таки нужно общество или, там, концерт. Дама из высшего общества, – неожиданно для себя сказал он.
Артур улыбнулся.
– Надеюсь, правда, очень слабо, что ты на ее счет ошибаешься. Хотя, если говорить откровенно, сам не раз об этом думал. Значит, считаешь, твоих товарищей по оружию убили? – вспомнил он его реакцию на слова Жанны.
– Ты же слышал. – Волчара мотнул головой в сторону лестницы. – Она базарила про Китайца и что тот сдал других. Сука, – процедил он. – Я от них слинял, потому что…
– Мне твои объяснения ни к чему, – перебил Артур. – Ты как стреляешь? – неожиданно спросил он.
– Как? – растерялся Волчара. – Как и все, шмаляю. Дави на курок и…
– Я имею в виду процент попаданий.