Страница:
Семен огорченно покачал головой
– Да-а, тяжелая ситуация... Впрочем, плевать мне на тех санитаров вместе с их больничкой, руки у них коротки меня достать! Заман, тут есть место, которое никем и ничем не контролируется? Не просматривается и не прослушивается? Там бы и побеседовали.
– Есть такое место. – Старший группы странно поглядел на Семена. – Можно было бы и здесь, конечно, но раз ты хочешь... Сюда. – Заман направился по коридору в ту сторону, куда ушли его друзья-ремонтники; Семен последовал за ним
Коридор закончился кабиной, аккуратно вписавшейся в размеры коридора и похожей на кабину грузового лифта, с двумя высокими прозрачными дверцами и набором маленьких, как на пульте дистанционного управления, кнопок на внутренней стене кабины
– Входи. – Заман пропустил Семена вперед. – Сейчас поедем, только блуждающий коридор вначале уберу, – Заман прикрыл дверцы, пощелкал кнопками; коридор, видимый через дверцы, исчез – вместо него возникла серая мгла.
В кабине само собой зажглось дежурное освещение, и только сейчас Семен обнаружил, что в ней имеются еще одни прозрачные двери, противоположные тем, через которые он вошел: за вторыми дверями тоже клубилась неопределенная муть.
– Для аварийного коридора, – заметив взгляд Семена, еле слышно пояснил Заман – Через него ребята за пивом ушли... Пора, братцы, за деталями на склад, – громко сказал старший группы, указывая Семену взглядом на потолок кабины; Семен понимающе моргнул. Но смотреть вверх не стал.
Заман быстро набрал некий известный ему код – Семен не успел заметить, какой, – и неожиданно резко надавил ладонью на все кнопки разом. Освещение в кабине пропало, а серая муть за дверцами стала быстро светлеть, превращаясь в молочно-голубой туман; через пару секунд туман рассеялся. Семен невольно подался к ближайшим дверцам – то, что он увидел, было невероятно! Зрелище, которое запоминается на всю жизнь.
Перед Семеном простиралась ровная зеркальная гладь, словно кабина лифта стояла посреди бескрайнего ртутного океана, – но это, конечно, была не ртуть; над металлической равниной висело черное космическое небо, усеянное мириадами звезд, больших и маленьких. Звезды безостановочно подрагивали, то увеличиваясь, то уменьшаясь в размерах, как будто видел их Семен сквозь движущееся волнистое стекло. Не очень прозрачное стекло: по зеркальной глади, поверх отраженных звезд, бежали отраженные тени. Если б не они, то Семен незамедлительно решил бы, что оказался в открытом космосе. Без скафандра, в негерметичном лифте. Со всеми вытекающими из этого последствиями.
– Можно выйти, воздуха вполне хватает. Не очень чистого, но хватает, – сказал Замам. – Газовый барьер на случай метеоритной атаки. Вернее, на тот случай, если какой булыжник в силовом поле неполностью сгорит. Впечатляет, да? Я, когда впервые здесь оказался, сознание от страха потерял. После ничего, привык...
– Страсть-то какая! – подал голос Map. – Междумирье с изнанки, на ощупь! Впечатляет, н-да-а... Жутковато, мрачновато, звездовато... Чересчур звездовато! В прыгалке чужих и то уютнее было. Да, Семен, много чего я видал, но такого – никогда! И, надеюсь, больше не увижу. Я – существо тонкое, трепетное, мне отрицательные эмоции крайне противопоказаны. А тут того и гляди великан Додо объявится и всех к ногтю придавит! Он же, великан, где-то в этих краях ошивается. В междумирье.
– Нет, таких не берут – в космонавты, – насмешливо продекламировал Семен, открыл двери и вышел наружу.
Воздух противометеоритного барьера был сухой и безвкусный. Мертвый. Зеркальная поверхность оказалась скользкой в меру – во всяком случае, Семен не брякнулся, предусмотрительно нарастив на обуви мягкие резиновые подошвы Стоять было можно.
– Эй, Заман, – Семен повернулся к кабине, – а что... – и осекся. Старший группы держал палец на одной из кнопок управления кабиной, угрюмо глядя на Семена
– А теперь, Симеон, – напряженным голосом сказал Заман, – или как тебя там на самом деле, рассказывай, на какой служебный отдел работаешь: на охранников или наказателей? Все рассказывай! Будешь врать – нажму кнопку возврата и останешься ты здесь навсегда. Дня два протянешь, не более. Искать тебя никто не будет способ выхода на поверхность знают только несколько человек! А координаты этого выхода – только я.
– Ого! – Семен изумленно приподнял брови. – Тайная организация вольных ремонтников? Партизаны от паяльника и отвертки? Круто, ничего не скажешь.
– Ты не издевайся, – процедил сквозь зубы старший группы, – не тот момент. Нажму ведь!
– Да жми. Подумаешь, напугал! – Семен недовольно помолчал; Заман ждал, держа палец на кнопке. – Глупо как-то получается... Я, понимаешь, в ваш Мир специально прибыл, чтобы одного человека найти – его чужие похитили, – хотел переговорить с кем-нибудь из людей, с тем кто объяснил бы мне, что у вас творится. А он на кнопку жать собрался. Ну и жми! Другого кого найду. – Семен со злостью отвернулся.
– Погоди, – уже не так решительно произнес Заман – Ты утверждаешь, что прибыл в наш Мир сам, не подписывая контракт с Хозяевами? Без прыгалки?
– Без, – коротко ответил Семен. – Дальше что?
– Этого не может быть. – Заман помета! головой, – Сюда невозможно попасть никому постороннему! Исключено!
– Но я – то попал. – Семен подмигнул старшему группы. – Сумел.
– Кто ты? – не убирая пальца с кнопки, растерянно спросил Заман. – Кто?!
– Вор я, – гордо подняв голову, ответил Семен – Вор с магическим прикрытием. Выполняю частные и государственные заказы. Сейчас, на пример, выполняю заказ Кардинала Империи на предмет похищения Кардинала Империи! Из вашего Икс-Мира.,
– Стоп! – Заман схватился за голову. – Какая Империя? Какой Кардинал? Что за Икс-Мир?
– Палец от кнопки убрал, – подметил Map. – И то дело.
– Ох, как все запущенно-то, – сокрушенно вздохнул Семен. – Даже об Империи забыл... Заман, иди сюда. Чего ты, в самом деле, посреди лифта убиваешься! Сядем, поговорим не торопясь. Map, организуй-ка нам ужин при свечах. Для романтики. Стол, стулья, сервировку... Да, коврик резиновый не забудь, если он у тебя имеется! А то скользко.
– Это можно, – одобрительно сказал медальон. – Оно, конечно, при свечах обычно с женщинами ужинают, но тут случай особый... Как ты верно сказал – запущенный. Прошу!
Рядом с кабиной лифта возникли стол и четыре стула, стоявших на тонком резиновом ковре: стол был уставлен тарелками с едой, в серебряном ведерке стыла обложенная льдом бутылка шампанского; две высокие витые свечи освещали все это великолепие мягким трепетным пламенем
– Шампанское то самое, которое из баронского номера, – доверительно сообщил Map. – Помнишь, как ты на природе с папашей Вуди ужинал? Я оставшиеся в повозке бутылки заначил, извини, что без твоего приказа. Не то сожрал бы наш монах все, не поперхнулся! А нынче вот пригодилось... Стол и стулья шли в комплекте, стандартный набор... Коврик у меня давно лежал, еще с тех пор, как мы с Замурзаном Ботаником за жезлом Черного Шамана в молниевую пещеру лазили. Свечи специальные, аромато-защитные, от комаров и упырей... А, сойдет!
– Что это? – слабым голосом спросил Заман, указывая на стол. – Откуда?
– Магия, – улыбаясь, ответил Семен. – Упаковочное колдовство. Волшебство на розлив. Иди сюда!
– Такого не может быть. – Заман вышел из кабины, сделал пару осторожных шагов по скользкому металлу и оказался на ковре. – Магии не бывает! И волшебства не существует!
– Кто тебе эту глупость сказал? – Семен вынул шампанское из ведерка, содрал фольгу с пробки и принялся откручивать ушко предохранительной сеточки. – Ха, магии нет! Плюнь тому в лицо, кто такую чушь говорит.
– Нельзя, – мрачно сказал Заман, оглядывая стол. – Это Хозяева так говорят. А им в лица и морды плевать – себе дороже будет.
– Хозяева – это чужие? – Семен с громким хлопком откупорил бутылку и пробка унеслась к звездам. – Тогда тем более плюнь! Они того заслужили.
– А кто такие чужие? – Заман присел на краешек стула, он явно чувствовал себя не в своей тарелке
– Вот с этого и начнем – Семен разлил шампанское по бокалам. – Выпьем за наше знакомство, и я тебе все-все расскажу. То, что знаю: и о чужих, и об Империи, и о похищении Кардинала. А ты объяснишь мне, как устроен ваш заморочный мир, где к женщинам и к пиву допускают только по талонам. И почему ты решит, что я охранник-наказатель. Со знакомством, Заман. – Семен поднял свой бокал.
– Ну и денек, – со вздохом сказал Заман. – Ну и смена... Со знакомством, Симеон! – И они чокнулись.
... В Икс-Мире никогда раньше не происходило столь наглого нарушения основных, возведенных в ранг закона, категорических запретов, а именно стихийно организованная коллективная пьянка – на закрытом для любых посещений внешнем оборонном рубеже – нарушала как минимум шестнадцать параграфов Устава Внутренней Жизни. И около ста пятидесяти связанных с ними пунктов, подпунктов и уточнений тоже нарушала. Что, разумеется, каралось немедленной отправкой в Инкубатор.
Никогда ранее такого нарушения не происходило, и никогда более не произойдет
Потому что существовать Икс-Миру в том виде, в каком он пребывал века, оставалось недолго. Совсем недолго. Несколько суток.
ГЛАВА 12
– Да-а, тяжелая ситуация... Впрочем, плевать мне на тех санитаров вместе с их больничкой, руки у них коротки меня достать! Заман, тут есть место, которое никем и ничем не контролируется? Не просматривается и не прослушивается? Там бы и побеседовали.
– Есть такое место. – Старший группы странно поглядел на Семена. – Можно было бы и здесь, конечно, но раз ты хочешь... Сюда. – Заман направился по коридору в ту сторону, куда ушли его друзья-ремонтники; Семен последовал за ним
Коридор закончился кабиной, аккуратно вписавшейся в размеры коридора и похожей на кабину грузового лифта, с двумя высокими прозрачными дверцами и набором маленьких, как на пульте дистанционного управления, кнопок на внутренней стене кабины
– Входи. – Заман пропустил Семена вперед. – Сейчас поедем, только блуждающий коридор вначале уберу, – Заман прикрыл дверцы, пощелкал кнопками; коридор, видимый через дверцы, исчез – вместо него возникла серая мгла.
В кабине само собой зажглось дежурное освещение, и только сейчас Семен обнаружил, что в ней имеются еще одни прозрачные двери, противоположные тем, через которые он вошел: за вторыми дверями тоже клубилась неопределенная муть.
– Для аварийного коридора, – заметив взгляд Семена, еле слышно пояснил Заман – Через него ребята за пивом ушли... Пора, братцы, за деталями на склад, – громко сказал старший группы, указывая Семену взглядом на потолок кабины; Семен понимающе моргнул. Но смотреть вверх не стал.
Заман быстро набрал некий известный ему код – Семен не успел заметить, какой, – и неожиданно резко надавил ладонью на все кнопки разом. Освещение в кабине пропало, а серая муть за дверцами стала быстро светлеть, превращаясь в молочно-голубой туман; через пару секунд туман рассеялся. Семен невольно подался к ближайшим дверцам – то, что он увидел, было невероятно! Зрелище, которое запоминается на всю жизнь.
Перед Семеном простиралась ровная зеркальная гладь, словно кабина лифта стояла посреди бескрайнего ртутного океана, – но это, конечно, была не ртуть; над металлической равниной висело черное космическое небо, усеянное мириадами звезд, больших и маленьких. Звезды безостановочно подрагивали, то увеличиваясь, то уменьшаясь в размерах, как будто видел их Семен сквозь движущееся волнистое стекло. Не очень прозрачное стекло: по зеркальной глади, поверх отраженных звезд, бежали отраженные тени. Если б не они, то Семен незамедлительно решил бы, что оказался в открытом космосе. Без скафандра, в негерметичном лифте. Со всеми вытекающими из этого последствиями.
– Можно выйти, воздуха вполне хватает. Не очень чистого, но хватает, – сказал Замам. – Газовый барьер на случай метеоритной атаки. Вернее, на тот случай, если какой булыжник в силовом поле неполностью сгорит. Впечатляет, да? Я, когда впервые здесь оказался, сознание от страха потерял. После ничего, привык...
– Страсть-то какая! – подал голос Map. – Междумирье с изнанки, на ощупь! Впечатляет, н-да-а... Жутковато, мрачновато, звездовато... Чересчур звездовато! В прыгалке чужих и то уютнее было. Да, Семен, много чего я видал, но такого – никогда! И, надеюсь, больше не увижу. Я – существо тонкое, трепетное, мне отрицательные эмоции крайне противопоказаны. А тут того и гляди великан Додо объявится и всех к ногтю придавит! Он же, великан, где-то в этих краях ошивается. В междумирье.
– Нет, таких не берут – в космонавты, – насмешливо продекламировал Семен, открыл двери и вышел наружу.
Воздух противометеоритного барьера был сухой и безвкусный. Мертвый. Зеркальная поверхность оказалась скользкой в меру – во всяком случае, Семен не брякнулся, предусмотрительно нарастив на обуви мягкие резиновые подошвы Стоять было можно.
– Эй, Заман, – Семен повернулся к кабине, – а что... – и осекся. Старший группы держал палец на одной из кнопок управления кабиной, угрюмо глядя на Семена
– А теперь, Симеон, – напряженным голосом сказал Заман, – или как тебя там на самом деле, рассказывай, на какой служебный отдел работаешь: на охранников или наказателей? Все рассказывай! Будешь врать – нажму кнопку возврата и останешься ты здесь навсегда. Дня два протянешь, не более. Искать тебя никто не будет способ выхода на поверхность знают только несколько человек! А координаты этого выхода – только я.
– Ого! – Семен изумленно приподнял брови. – Тайная организация вольных ремонтников? Партизаны от паяльника и отвертки? Круто, ничего не скажешь.
– Ты не издевайся, – процедил сквозь зубы старший группы, – не тот момент. Нажму ведь!
– Да жми. Подумаешь, напугал! – Семен недовольно помолчал; Заман ждал, держа палец на кнопке. – Глупо как-то получается... Я, понимаешь, в ваш Мир специально прибыл, чтобы одного человека найти – его чужие похитили, – хотел переговорить с кем-нибудь из людей, с тем кто объяснил бы мне, что у вас творится. А он на кнопку жать собрался. Ну и жми! Другого кого найду. – Семен со злостью отвернулся.
– Погоди, – уже не так решительно произнес Заман – Ты утверждаешь, что прибыл в наш Мир сам, не подписывая контракт с Хозяевами? Без прыгалки?
– Без, – коротко ответил Семен. – Дальше что?
– Этого не может быть. – Заман помета! головой, – Сюда невозможно попасть никому постороннему! Исключено!
– Но я – то попал. – Семен подмигнул старшему группы. – Сумел.
– Кто ты? – не убирая пальца с кнопки, растерянно спросил Заман. – Кто?!
– Вор я, – гордо подняв голову, ответил Семен – Вор с магическим прикрытием. Выполняю частные и государственные заказы. Сейчас, на пример, выполняю заказ Кардинала Империи на предмет похищения Кардинала Империи! Из вашего Икс-Мира.,
– Стоп! – Заман схватился за голову. – Какая Империя? Какой Кардинал? Что за Икс-Мир?
– Палец от кнопки убрал, – подметил Map. – И то дело.
– Ох, как все запущенно-то, – сокрушенно вздохнул Семен. – Даже об Империи забыл... Заман, иди сюда. Чего ты, в самом деле, посреди лифта убиваешься! Сядем, поговорим не торопясь. Map, организуй-ка нам ужин при свечах. Для романтики. Стол, стулья, сервировку... Да, коврик резиновый не забудь, если он у тебя имеется! А то скользко.
– Это можно, – одобрительно сказал медальон. – Оно, конечно, при свечах обычно с женщинами ужинают, но тут случай особый... Как ты верно сказал – запущенный. Прошу!
Рядом с кабиной лифта возникли стол и четыре стула, стоявших на тонком резиновом ковре: стол был уставлен тарелками с едой, в серебряном ведерке стыла обложенная льдом бутылка шампанского; две высокие витые свечи освещали все это великолепие мягким трепетным пламенем
– Шампанское то самое, которое из баронского номера, – доверительно сообщил Map. – Помнишь, как ты на природе с папашей Вуди ужинал? Я оставшиеся в повозке бутылки заначил, извини, что без твоего приказа. Не то сожрал бы наш монах все, не поперхнулся! А нынче вот пригодилось... Стол и стулья шли в комплекте, стандартный набор... Коврик у меня давно лежал, еще с тех пор, как мы с Замурзаном Ботаником за жезлом Черного Шамана в молниевую пещеру лазили. Свечи специальные, аромато-защитные, от комаров и упырей... А, сойдет!
– Что это? – слабым голосом спросил Заман, указывая на стол. – Откуда?
– Магия, – улыбаясь, ответил Семен. – Упаковочное колдовство. Волшебство на розлив. Иди сюда!
– Такого не может быть. – Заман вышел из кабины, сделал пару осторожных шагов по скользкому металлу и оказался на ковре. – Магии не бывает! И волшебства не существует!
– Кто тебе эту глупость сказал? – Семен вынул шампанское из ведерка, содрал фольгу с пробки и принялся откручивать ушко предохранительной сеточки. – Ха, магии нет! Плюнь тому в лицо, кто такую чушь говорит.
– Нельзя, – мрачно сказал Заман, оглядывая стол. – Это Хозяева так говорят. А им в лица и морды плевать – себе дороже будет.
– Хозяева – это чужие? – Семен с громким хлопком откупорил бутылку и пробка унеслась к звездам. – Тогда тем более плюнь! Они того заслужили.
– А кто такие чужие? – Заман присел на краешек стула, он явно чувствовал себя не в своей тарелке
– Вот с этого и начнем – Семен разлил шампанское по бокалам. – Выпьем за наше знакомство, и я тебе все-все расскажу. То, что знаю: и о чужих, и об Империи, и о похищении Кардинала. А ты объяснишь мне, как устроен ваш заморочный мир, где к женщинам и к пиву допускают только по талонам. И почему ты решит, что я охранник-наказатель. Со знакомством, Заман. – Семен поднял свой бокал.
– Ну и денек, – со вздохом сказал Заман. – Ну и смена... Со знакомством, Симеон! – И они чокнулись.
... В Икс-Мире никогда раньше не происходило столь наглого нарушения основных, возведенных в ранг закона, категорических запретов, а именно стихийно организованная коллективная пьянка – на закрытом для любых посещений внешнем оборонном рубеже – нарушала как минимум шестнадцать параграфов Устава Внутренней Жизни. И около ста пятидесяти связанных с ними пунктов, подпунктов и уточнений тоже нарушала. Что, разумеется, каралось немедленной отправкой в Инкубатор.
Никогда ранее такого нарушения не происходило, и никогда более не произойдет
Потому что существовать Икс-Миру в том виде, в каком он пребывал века, оставалось недолго. Совсем недолго. Несколько суток.
ГЛАВА 12
СВОБОДА ПО ЛИМИТУ: ИМПРОВИЗИРОВАННЫЙ МАГИЧЕСКИЙ ПОБЕГ
Как понял Семен из рассказа старшего техника Замана, социальное устройство Икс-Мира (он же Мир Равновесия, по-местному) напоминало классическую государственную пирамиду власти, в се основе находилось множество техников, обслуживающих разнообразные устройства жизнеобеспечения Мира Равновесия – от простейших до самых сложных. На той же ступени находились и немногочисленные люди-врачи, и стерилизованные женщины из борделей. Прочая обслуга, короче говоря.
Выше стояли охранники, следившие за порядком среди техников, еще выше были наказатели, которые следили за всеми (что-то вроде гестапо, как определил для себя Семен); потом шли Хозяева. То есть чужие: Хозяевами они были для Замана и всех остальных, но никак не для Семена.
Управлял же Миром Равновесия – и всеми остальными Мирами чужих – Главный Хозяин. Он же Император чужих. Которого Заман никогда не видел.
Чужих в Мире Равновесия, по словам Замана, было не очень много: постоянно здесь проживал лишь Главный Хозяин со всеми своими приближенными, советниками и телохранителями. Проживал обособленно, в глубинной части Мира. Куда доступа людям не было.
А стержнем пирамиды был Инкубатор. Загадочный и зловещий.
Собственно, весь Икс-Мир и был создан ради того Инкубатора – для его содержания и надежной охраны. И вся жизнь людей Мира Равновесия подчинялась одному: обслуживанию Инкубатора. Качественному, оперативному, добротному. Потому что Инкубатор производил Хозяев. То есть чужих.
Инкубатор был надежен. Инкубатор был вечен. Но, как и любая техника, он иногда давал незначительные сбои. И тогда на его ремонт аврально, под охраной, направляли специалистов-техников (порой целым жилым блоком), которым после выполнения необходимых работ Хозяева стирали память в больничке, память о том, что они видели в святая святых Мира Равновесия. Стирали, по объяснению Хозяев-врачей, во избежание раскрытия местонахождения Инкубатора и возможных диверсий; охранникам, входившим в Инкубатор, память стирали тоже.
Иногда такое вмешательство в работу мозга заканчивалось для подопытного печально: помимо назначенных к удалению фрагментов памяти уничтожалось и многое другое. Такого человека, не помнящего почти ничего, называли стертым. За одного из которых Заман с его командой и приняли Семена. Стертые, если могли справляться с простейшей работой, продолжали жить; если не могли – отправлялись в Инкубатор.
Первичное стирание памяти – удаление ненужных, а порой и вредных для профессиональной деятельности воспоминаний – по прибытии в Мир Равновесия делали всем, кто имел глупость заключить контракт с чужими через вербовщиков, людей-посредников. Замечательный контракт на великолепно оплачиваемую секретную работу! Стирали, независимо оттого, хотели этого вновь прибывшие или нет. Впрочем, выгодное предложение было всего лишь приманкой: здесь, в Мире Равновесия, контрактники сразу же становились бесправными рабами. Пожизненно.
Ходили слухи, что зачастую Хозяева обходятся и без формальных договоров – незаметно похищают нужных им специалистов из технически развитых Миров, и вся недолга
Наказатели во всем этом безобразии с регулярным промыванием мозгов не участвовали – Хозяева их не трогали. Во-первых, потому, что наказатели никак не были связаны с Инкубатором, у них были другие задачи. А во-вторых, у наказателей и так уже изначально было стерто в сознании все, что только можно было стереть, не уничтожив при этом человека как личность. А взамен – наказателям прививалось типовое, одобренное Главным Хозяином, верноподданническое мировоззрение и комплекс стандартных навыков по выслеживанию бунтарей и недовольных.
Техников, как предполагал Заман, Хозяева не переделывали так радикально из опасения возможной утраты ими профессиональных навыков и творческого подхода к ремонту в нештатных ситуациях – основные знания по обслуживанию устройств Мира Равновесия внедрялись техникам в память сразу же при первичной обработке; охранники не подвергались изменению личности за ненадобностью, достаточно было и начальной переделки – эти люди и при найме, как правило, не блистали интеллектом, а уж после обязательной процедуры вообще становились похожими на зомби. На весьма исполнительных и бесстрашных зомби.
Насколько был осведомлен Заман, наказателей создавали из наиболее хитрых, умных и отчаянных уголовников, не ценящих ни свою, ни чужую жизнь. Из уголовников, приговоренных к смертной казни. Хозяева в разных Мирах выкупали за большие деньги этих смертников из тюрем и своевременно пополняли ими ряды своих верных слуг. Пополняли потому, что убийц с искусственной душой не любили ни техники, ни охранники, и, возможно именно поэтому, с наказателями то и дело происходили несчастные случаи со смертельным исходом. С настолько смертельным, что восстановить погибшего наказателя не могли даже в больничке. Хотя в ней могли лечить все что угодно: начиная от обычного насморка и заканчивая оживлением трупа – если труп, разумеется, был свежий и более или менее целый. Лечить все что угодно, но на усмотрение Хозяев – больничка, пожалуй, была единственным местом в Мире Равновесия, где работали не люди, а Хозяева, чужие.
Люди-врачи, живущие вместе со всеми в ячейках, к больничке никакого отношения не имели: в лечебное заведение Хозяев бесправные жители Мира Равновесия обращались лишь в крайнем случае. Без уверенности в помощи.
Семен, слушая рассказ Замана, мрачнел вес больше и больше. Не помогло и шампанское, которое Map заботливо обновил, едва закончилась первая бутылка.
– Концлагерь какой-то, ей-ей, – зло сказал Семен, дослушав повествование Замана. – Ужас. И как вы это все терпите... Впрочем, понятно как. Зомби-охранники, гестапо и регулярное стирание памяти Хм... Не пойму одного: почему чужие, то есть ваши Хозяева, сами не занимаются своим Инкубатором? Плодились бы себе втихаря, размножались... Людей зачем гробить?!
Заман поставил на стол недопитый бокал и насупленно уставился на ни в чем не повинную посудину.
– Ходят слухи, что Главный Хозяин абсолютно не доверяет своим, потому-то здесь в обслуживании только люди. А еще есть слушок, очень похожий на правду... мерзкий слушок.
– Какой? – Семен был готов услышать любую пакость, с этого Мира станется!
– Слух о том, что в Инкубаторе регулярно проводят ритуал человеческих жертвоприношений, – угрюмо молвил Заман. – Иначе Инкубатор действовать перестанет. А нас гоняют не для ремонта, а для обязательного участия в том ритуале... Потому и память стирают. Усыпляют всех сразу после ритуала, прямо в Инкубаторе, потом доставляют в больничку и стирают
– Откуда же тогда слухи? – поинтересовался Семен. – Ежели память стерта, то откуда?
– Ну-у, – неуверенно протянул Заман, – у одного какой-то огрызочек нестертого воспоминания остался, у другого... Так, наверное, те сплетни и появляются. С которыми наказатели борются. Кто слишком много болтает, долго в своей ячейке не живет! Пропадает.
– Понятно. – Семену расхотелось пить шампанское. Как-то не тянуло после услышанного. – Скажи, Заман, а почему ты меня принял за охранника-наказателя? Неужели я похож на исполнительного зомби или на верноподданнического службиста?
– Немного похож, – с неохотой признался Заман. – На охранника. Ростом. Но они без мата ни одной фразы внятно сказать не могут, так что вряд ли ты был охранником... Понимаешь, Симеон, очень подозрительно, когда к тебе подкатывает незнакомый человек, тем более в таком гиблом месте, как транспортная магистраль, и начинает демонстрировать свою память... Показывать, что он все-все помнит из своей прошлой жизни. Или нарочно придумывает, что помнит. Провоцирует. А когда ты, Симеон, мимоходом сказал, что больнички не боишься и что у санитаров-поисковиков руки коротки тебя взять, – вот тогда я решил ты из верховной надзирательной системы. Значит, глаз на меня и на моих ребят положил... Что я еще мог подумать?
– Да действительно, – со вздохом признал Семен – Что же еще Заман, а где у вас содержат пленников? Контрактников то есть Я уже тебе говорил, что мне надо найти одного человека, Кардинала. Надеюсь, ему вправлять мозги твои хозяева не стати! Не тот расклад. Не тот клиент.
– Ты обещал мне рассказать о том, что знаешь сам, – упрямо напомнил Заман. – Вот и рассказывай. А после я подумаю, чем тебе помочь. Не переживай, уж что-нибудь да сообразим!
– Договорились – Семен воспрянул духом и налил шампанского себе и Заману.
.. Беседа длилась долго; время под неподвижными звездами текло незаметно. Map еще несколько раз обновлял содержимое ведерка со льдом, но закуска была добротная, разговор неспешный, и потому Семен с Заманом оставались трезвыми. Почти.
– ...и я оказался в туннеле, где вас и повстречал, – закончил свой рассказ Семен.
– Вон оно как, – рассеянно сказал Заман, думая о своем. – Империя, надо же... Повсеместная магия, а не техника. Комплексные заклинания! А Хозяева – враги Империи... Знаешь, Симеон, пока ты рассказывал, я начал кое-что вспоминать. Так, обрывки всякие. Но главное – начал. Может, и остальное вспомню, если опять в Инкубатор на авральную работу не попаду... О, Инкубатор! Вспомнил!
– Что? – одновременно воскликнули Семен и Map; Заман, конечно, услышал только Семена.
– Звезда, – зловещим шепотом ответил техник, – Громадная! Вся скрученная-перекрученная... то ли на стене, то ли в воздухе Больше об Инкубаторе ничего не помню.
– Жаль, – расстроился Семен. – Хотя мне, в общем-то, нужен не Инкубатор, а Кардинал. Как насчет него? Ты же обещал подумать!
– Подумаю, – заверил Семена Заман. – Мне поговорить сначала надо кой с кем, посоветоваться. Знаешь что, поехали в наш блок! Рядом со мной как раз одна ячейка пустует. В ней и отдохнешь, пока я нужных людей найду и с ними переговорю. Правда, там дверь поломана, не запирается, но это и к лучшему, у тебя ведь пропуска нет...
– Я – самый лучший во всех Мирах пропуск! – заносчиво сообщил в пространство Map. – Что мне какая-то механическая дверь! Тьфу на нее! Это я не Заману, это я тебе. – сразу же пояснил медальон. – Он меня все одно не слышит.
– Я в твоих способностях ничуть не сомневался, – шепнул в ответ Семен. – Пропуск из тебя еще тот! Универсальный.
– А то, – согласился медальон и умолк.
– Пошли, – сказал, вставая, Заман. – Скоро вечерняя поверка, опаздывать нельзя! Могут наказать. Раз и навсегда.
– А что начальник блока? – вспомнил Семен, – Ты же говорил, что он меня засечет!
– Начальник тоже человек, слабости имеет, – успокоил Семена техник. – Я ему скажу, что ты – мой гость, пузырь самогона поставлю, тогда он на тебя и внимания не обратит. У нас бывает, что из чужого блока кто-нибудь на ночь остается: зашел к друзьям погостить, крепко выпил и остался. Главное, на поверке свою ладонь и жетон-пропуск к специальному окошку в любой ячейке приложить, а трезвый ты или пьяный – кто из Хозяев узнает? Технике это безразлично.
– А если не приложить? – вставая из-за стола, спросил Семен. – Что тогда будет?
– Наказатели, разборка и, скорее всего, Инкубатор. – Заман вошел в лифт. – Но тебе это не грозит: ты же здесь никто. Нету тебя в проверочных списках! Поехали, Симеон, пора.
– Стол со всем остальным барахлом упаковывать? – по-хозяйски поинтересовался Map. – Вон сколько продуктов еще осталось! Может, еще где под звездами посидеть придется, в более... э-э... нежной компании.
– Брось, – отмахнулся Семен. – Столов в Империи мало, что ли? Пусть Хозяева-чужие головы себе поломают, откуда он взялся. Чтобы бдительность не теряли. – Семен вошел в лифт
... Блок, где жил Заман, напоминал коридор некой космической станции, как-то виденной Семеном в одном из многочисленных фантастических сериалов. Кажется, та станция была тюрьмой. Так вот жилой блок походил на то космическое узилище во всем, один к одному. Словно создатели фильма здесь перед съемками побывали. Тайком.
Коридор был длинный и широкий, с хромированными металлическими стенами. Один его конец был перегорожен решеткой, во втором находился вход в кабину перемещений (которую Семен по незнанию окрестил лифтом); блестящий хромом потолок был высокий, арочный, с цепочкой ярких светильников; и, само собой, имелось множество дверей по обе стороны коридора. Прозрачных дверей, через которые было хорошо видно, что происходит внутри каждой жилой ячейки.
Семен шел вдоль дверей-окон, невольно поглядывая на них: за прозрачными перегородками шла своя жизнь – где выпивали, где играли в кости, где уже спали. Каждая ячейка была одноместной, судя по единственной полке-лежанке, но в некоторых ячейках людей было преизрядно. Особенно там, где выпивали.
– Тридцать ячеек в блоке, – пояснил Заман – Десять рабочих групп. А эти, что выпивают, пришлые. По-моему, из четвертого блока. Или из пятого... Наш – первый. Это чтобы ты знал, в случае чего.
– А сколько всего блоков? – не удержался Семен, хотя зачем было спрашивать, какая разница?
– Сто двадцать. – Заман шел, уверенно ведя за собой Семена. – В сто одиннадцатом врачи живут, их там немного, у них и лечимся... Лекарства врачам Хозяева выдают, по необходимости. В блоках с четырнадцатого по восемнадцатый – женщины... Ты смотри, в восьмой блок не ходи. – спохватившись, предупредил Заман. – Там народ особый живет, своеобразный. Молодым парням делать там нечего! Туда и охранники по одиночке не суются...
– Понял, не пойду – Семен глянул на дверь очередной ячейки, где азартно резались в карты и по кругу пили из одного стакана. – А как вы друг к другу попадаете, из блока в блок? В гости, самогон пить.
– Да в кабинах, как же еще. – Заман неопределенно махнул рукой вдаль. – Точно так же, как и я с тобой набираешь нужный код и попадаешь куда тебе надо; когда кабина ушла, на ее месте другая возникает. Так что заторов у нас не бывает. Все просто... Пришли, – старший техник остановился возле неосвещенной полуоткрытой двери. – Вот свободная ячейка. Ее только завтра ремонтировать будут, можешь располагаться. И еще: когда сигнал на поверку услышишь, не пугайся. Он громкий, сигнал, – предупредил Заман. – Меня не жди, я сначала к начальнику блока, а после по твоему вопросу к знакомым технарям схожу.
– К начальнику – обязательно? – позевывая, спросил Семен. – Мы вроде никого по пути не встретили, никто меня не видел... Сейчас сделаюсь невидимым и завалюсь спать
– Ты и такое можешь? – поразился Заман.
– Могу. – Семен опять зевнул – Map давай-ка включай невидимость. – Вокруг Семена знакомо возник полупрозрачный колпак из чешуек-шестигранников,
– Чудеса, – удивленно сказал Заман, шаря по пустой ячейке взглядом, и хотел что-то еще добавить, но внезапно его голос заглушил пронзительный вой: звук был настолько мерзкий, что у Семена мгновенно заныли пломбированные зубы. Сигнал к вечерней поверке оказался действительно громким – такой не только спящего, но и в стельку пьяного подымет! Заман на прощание помахал невидимому Семену рукой и торопливо ушел куда-то. Видимо, в свою ячейку, докладывать о себе хитрой автоматике.
– Блин, гудок заводской, – с раздражением сказал Семен, когда пронзительный сигнал так же неожиданно стих – От такого запросто кондрашка схватить может! Тут же, не сходя с места
– Зато поверку не проспишь, – возразит Map – Что от заводского гудка и требуется.
– Ты за входом поглядывай – Семен с удовольствием растянулся на мягкой лежанке, прикрепленной к стене ячейки на манер купейной полки. – Если кто посторонний сунется, обратно его налаживай. Справишься?
– Справлюсь, – заверил медальон. – Не впервой... Знаешь, Семен, а я ведь магию ощущаю Сильную. Не здесь и даже не вблизи... далеко где-то. Чую я: закачено в этом поганеньком мирке у Хозяев-чужих что-то волшебное, мощное. Это они пускай своим беспамятным работникам мозги пудрят насчет того, что колдовства нету. Меня не обманешь!
Выше стояли охранники, следившие за порядком среди техников, еще выше были наказатели, которые следили за всеми (что-то вроде гестапо, как определил для себя Семен); потом шли Хозяева. То есть чужие: Хозяевами они были для Замана и всех остальных, но никак не для Семена.
Управлял же Миром Равновесия – и всеми остальными Мирами чужих – Главный Хозяин. Он же Император чужих. Которого Заман никогда не видел.
Чужих в Мире Равновесия, по словам Замана, было не очень много: постоянно здесь проживал лишь Главный Хозяин со всеми своими приближенными, советниками и телохранителями. Проживал обособленно, в глубинной части Мира. Куда доступа людям не было.
А стержнем пирамиды был Инкубатор. Загадочный и зловещий.
Собственно, весь Икс-Мир и был создан ради того Инкубатора – для его содержания и надежной охраны. И вся жизнь людей Мира Равновесия подчинялась одному: обслуживанию Инкубатора. Качественному, оперативному, добротному. Потому что Инкубатор производил Хозяев. То есть чужих.
Инкубатор был надежен. Инкубатор был вечен. Но, как и любая техника, он иногда давал незначительные сбои. И тогда на его ремонт аврально, под охраной, направляли специалистов-техников (порой целым жилым блоком), которым после выполнения необходимых работ Хозяева стирали память в больничке, память о том, что они видели в святая святых Мира Равновесия. Стирали, по объяснению Хозяев-врачей, во избежание раскрытия местонахождения Инкубатора и возможных диверсий; охранникам, входившим в Инкубатор, память стирали тоже.
Иногда такое вмешательство в работу мозга заканчивалось для подопытного печально: помимо назначенных к удалению фрагментов памяти уничтожалось и многое другое. Такого человека, не помнящего почти ничего, называли стертым. За одного из которых Заман с его командой и приняли Семена. Стертые, если могли справляться с простейшей работой, продолжали жить; если не могли – отправлялись в Инкубатор.
Первичное стирание памяти – удаление ненужных, а порой и вредных для профессиональной деятельности воспоминаний – по прибытии в Мир Равновесия делали всем, кто имел глупость заключить контракт с чужими через вербовщиков, людей-посредников. Замечательный контракт на великолепно оплачиваемую секретную работу! Стирали, независимо оттого, хотели этого вновь прибывшие или нет. Впрочем, выгодное предложение было всего лишь приманкой: здесь, в Мире Равновесия, контрактники сразу же становились бесправными рабами. Пожизненно.
Ходили слухи, что зачастую Хозяева обходятся и без формальных договоров – незаметно похищают нужных им специалистов из технически развитых Миров, и вся недолга
Наказатели во всем этом безобразии с регулярным промыванием мозгов не участвовали – Хозяева их не трогали. Во-первых, потому, что наказатели никак не были связаны с Инкубатором, у них были другие задачи. А во-вторых, у наказателей и так уже изначально было стерто в сознании все, что только можно было стереть, не уничтожив при этом человека как личность. А взамен – наказателям прививалось типовое, одобренное Главным Хозяином, верноподданническое мировоззрение и комплекс стандартных навыков по выслеживанию бунтарей и недовольных.
Техников, как предполагал Заман, Хозяева не переделывали так радикально из опасения возможной утраты ими профессиональных навыков и творческого подхода к ремонту в нештатных ситуациях – основные знания по обслуживанию устройств Мира Равновесия внедрялись техникам в память сразу же при первичной обработке; охранники не подвергались изменению личности за ненадобностью, достаточно было и начальной переделки – эти люди и при найме, как правило, не блистали интеллектом, а уж после обязательной процедуры вообще становились похожими на зомби. На весьма исполнительных и бесстрашных зомби.
Насколько был осведомлен Заман, наказателей создавали из наиболее хитрых, умных и отчаянных уголовников, не ценящих ни свою, ни чужую жизнь. Из уголовников, приговоренных к смертной казни. Хозяева в разных Мирах выкупали за большие деньги этих смертников из тюрем и своевременно пополняли ими ряды своих верных слуг. Пополняли потому, что убийц с искусственной душой не любили ни техники, ни охранники, и, возможно именно поэтому, с наказателями то и дело происходили несчастные случаи со смертельным исходом. С настолько смертельным, что восстановить погибшего наказателя не могли даже в больничке. Хотя в ней могли лечить все что угодно: начиная от обычного насморка и заканчивая оживлением трупа – если труп, разумеется, был свежий и более или менее целый. Лечить все что угодно, но на усмотрение Хозяев – больничка, пожалуй, была единственным местом в Мире Равновесия, где работали не люди, а Хозяева, чужие.
Люди-врачи, живущие вместе со всеми в ячейках, к больничке никакого отношения не имели: в лечебное заведение Хозяев бесправные жители Мира Равновесия обращались лишь в крайнем случае. Без уверенности в помощи.
Семен, слушая рассказ Замана, мрачнел вес больше и больше. Не помогло и шампанское, которое Map заботливо обновил, едва закончилась первая бутылка.
– Концлагерь какой-то, ей-ей, – зло сказал Семен, дослушав повествование Замана. – Ужас. И как вы это все терпите... Впрочем, понятно как. Зомби-охранники, гестапо и регулярное стирание памяти Хм... Не пойму одного: почему чужие, то есть ваши Хозяева, сами не занимаются своим Инкубатором? Плодились бы себе втихаря, размножались... Людей зачем гробить?!
Заман поставил на стол недопитый бокал и насупленно уставился на ни в чем не повинную посудину.
– Ходят слухи, что Главный Хозяин абсолютно не доверяет своим, потому-то здесь в обслуживании только люди. А еще есть слушок, очень похожий на правду... мерзкий слушок.
– Какой? – Семен был готов услышать любую пакость, с этого Мира станется!
– Слух о том, что в Инкубаторе регулярно проводят ритуал человеческих жертвоприношений, – угрюмо молвил Заман. – Иначе Инкубатор действовать перестанет. А нас гоняют не для ремонта, а для обязательного участия в том ритуале... Потому и память стирают. Усыпляют всех сразу после ритуала, прямо в Инкубаторе, потом доставляют в больничку и стирают
– Откуда же тогда слухи? – поинтересовался Семен. – Ежели память стерта, то откуда?
– Ну-у, – неуверенно протянул Заман, – у одного какой-то огрызочек нестертого воспоминания остался, у другого... Так, наверное, те сплетни и появляются. С которыми наказатели борются. Кто слишком много болтает, долго в своей ячейке не живет! Пропадает.
– Понятно. – Семену расхотелось пить шампанское. Как-то не тянуло после услышанного. – Скажи, Заман, а почему ты меня принял за охранника-наказателя? Неужели я похож на исполнительного зомби или на верноподданнического службиста?
– Немного похож, – с неохотой признался Заман. – На охранника. Ростом. Но они без мата ни одной фразы внятно сказать не могут, так что вряд ли ты был охранником... Понимаешь, Симеон, очень подозрительно, когда к тебе подкатывает незнакомый человек, тем более в таком гиблом месте, как транспортная магистраль, и начинает демонстрировать свою память... Показывать, что он все-все помнит из своей прошлой жизни. Или нарочно придумывает, что помнит. Провоцирует. А когда ты, Симеон, мимоходом сказал, что больнички не боишься и что у санитаров-поисковиков руки коротки тебя взять, – вот тогда я решил ты из верховной надзирательной системы. Значит, глаз на меня и на моих ребят положил... Что я еще мог подумать?
– Да действительно, – со вздохом признал Семен – Что же еще Заман, а где у вас содержат пленников? Контрактников то есть Я уже тебе говорил, что мне надо найти одного человека, Кардинала. Надеюсь, ему вправлять мозги твои хозяева не стати! Не тот расклад. Не тот клиент.
– Ты обещал мне рассказать о том, что знаешь сам, – упрямо напомнил Заман. – Вот и рассказывай. А после я подумаю, чем тебе помочь. Не переживай, уж что-нибудь да сообразим!
– Договорились – Семен воспрянул духом и налил шампанского себе и Заману.
.. Беседа длилась долго; время под неподвижными звездами текло незаметно. Map еще несколько раз обновлял содержимое ведерка со льдом, но закуска была добротная, разговор неспешный, и потому Семен с Заманом оставались трезвыми. Почти.
– ...и я оказался в туннеле, где вас и повстречал, – закончил свой рассказ Семен.
– Вон оно как, – рассеянно сказал Заман, думая о своем. – Империя, надо же... Повсеместная магия, а не техника. Комплексные заклинания! А Хозяева – враги Империи... Знаешь, Симеон, пока ты рассказывал, я начал кое-что вспоминать. Так, обрывки всякие. Но главное – начал. Может, и остальное вспомню, если опять в Инкубатор на авральную работу не попаду... О, Инкубатор! Вспомнил!
– Что? – одновременно воскликнули Семен и Map; Заман, конечно, услышал только Семена.
– Звезда, – зловещим шепотом ответил техник, – Громадная! Вся скрученная-перекрученная... то ли на стене, то ли в воздухе Больше об Инкубаторе ничего не помню.
– Жаль, – расстроился Семен. – Хотя мне, в общем-то, нужен не Инкубатор, а Кардинал. Как насчет него? Ты же обещал подумать!
– Подумаю, – заверил Семена Заман. – Мне поговорить сначала надо кой с кем, посоветоваться. Знаешь что, поехали в наш блок! Рядом со мной как раз одна ячейка пустует. В ней и отдохнешь, пока я нужных людей найду и с ними переговорю. Правда, там дверь поломана, не запирается, но это и к лучшему, у тебя ведь пропуска нет...
– Я – самый лучший во всех Мирах пропуск! – заносчиво сообщил в пространство Map. – Что мне какая-то механическая дверь! Тьфу на нее! Это я не Заману, это я тебе. – сразу же пояснил медальон. – Он меня все одно не слышит.
– Я в твоих способностях ничуть не сомневался, – шепнул в ответ Семен. – Пропуск из тебя еще тот! Универсальный.
– А то, – согласился медальон и умолк.
– Пошли, – сказал, вставая, Заман. – Скоро вечерняя поверка, опаздывать нельзя! Могут наказать. Раз и навсегда.
– А что начальник блока? – вспомнил Семен, – Ты же говорил, что он меня засечет!
– Начальник тоже человек, слабости имеет, – успокоил Семена техник. – Я ему скажу, что ты – мой гость, пузырь самогона поставлю, тогда он на тебя и внимания не обратит. У нас бывает, что из чужого блока кто-нибудь на ночь остается: зашел к друзьям погостить, крепко выпил и остался. Главное, на поверке свою ладонь и жетон-пропуск к специальному окошку в любой ячейке приложить, а трезвый ты или пьяный – кто из Хозяев узнает? Технике это безразлично.
– А если не приложить? – вставая из-за стола, спросил Семен. – Что тогда будет?
– Наказатели, разборка и, скорее всего, Инкубатор. – Заман вошел в лифт. – Но тебе это не грозит: ты же здесь никто. Нету тебя в проверочных списках! Поехали, Симеон, пора.
– Стол со всем остальным барахлом упаковывать? – по-хозяйски поинтересовался Map. – Вон сколько продуктов еще осталось! Может, еще где под звездами посидеть придется, в более... э-э... нежной компании.
– Брось, – отмахнулся Семен. – Столов в Империи мало, что ли? Пусть Хозяева-чужие головы себе поломают, откуда он взялся. Чтобы бдительность не теряли. – Семен вошел в лифт
... Блок, где жил Заман, напоминал коридор некой космической станции, как-то виденной Семеном в одном из многочисленных фантастических сериалов. Кажется, та станция была тюрьмой. Так вот жилой блок походил на то космическое узилище во всем, один к одному. Словно создатели фильма здесь перед съемками побывали. Тайком.
Коридор был длинный и широкий, с хромированными металлическими стенами. Один его конец был перегорожен решеткой, во втором находился вход в кабину перемещений (которую Семен по незнанию окрестил лифтом); блестящий хромом потолок был высокий, арочный, с цепочкой ярких светильников; и, само собой, имелось множество дверей по обе стороны коридора. Прозрачных дверей, через которые было хорошо видно, что происходит внутри каждой жилой ячейки.
Семен шел вдоль дверей-окон, невольно поглядывая на них: за прозрачными перегородками шла своя жизнь – где выпивали, где играли в кости, где уже спали. Каждая ячейка была одноместной, судя по единственной полке-лежанке, но в некоторых ячейках людей было преизрядно. Особенно там, где выпивали.
– Тридцать ячеек в блоке, – пояснил Заман – Десять рабочих групп. А эти, что выпивают, пришлые. По-моему, из четвертого блока. Или из пятого... Наш – первый. Это чтобы ты знал, в случае чего.
– А сколько всего блоков? – не удержался Семен, хотя зачем было спрашивать, какая разница?
– Сто двадцать. – Заман шел, уверенно ведя за собой Семена. – В сто одиннадцатом врачи живут, их там немного, у них и лечимся... Лекарства врачам Хозяева выдают, по необходимости. В блоках с четырнадцатого по восемнадцатый – женщины... Ты смотри, в восьмой блок не ходи. – спохватившись, предупредил Заман. – Там народ особый живет, своеобразный. Молодым парням делать там нечего! Туда и охранники по одиночке не суются...
– Понял, не пойду – Семен глянул на дверь очередной ячейки, где азартно резались в карты и по кругу пили из одного стакана. – А как вы друг к другу попадаете, из блока в блок? В гости, самогон пить.
– Да в кабинах, как же еще. – Заман неопределенно махнул рукой вдаль. – Точно так же, как и я с тобой набираешь нужный код и попадаешь куда тебе надо; когда кабина ушла, на ее месте другая возникает. Так что заторов у нас не бывает. Все просто... Пришли, – старший техник остановился возле неосвещенной полуоткрытой двери. – Вот свободная ячейка. Ее только завтра ремонтировать будут, можешь располагаться. И еще: когда сигнал на поверку услышишь, не пугайся. Он громкий, сигнал, – предупредил Заман. – Меня не жди, я сначала к начальнику блока, а после по твоему вопросу к знакомым технарям схожу.
– К начальнику – обязательно? – позевывая, спросил Семен. – Мы вроде никого по пути не встретили, никто меня не видел... Сейчас сделаюсь невидимым и завалюсь спать
– Ты и такое можешь? – поразился Заман.
– Могу. – Семен опять зевнул – Map давай-ка включай невидимость. – Вокруг Семена знакомо возник полупрозрачный колпак из чешуек-шестигранников,
– Чудеса, – удивленно сказал Заман, шаря по пустой ячейке взглядом, и хотел что-то еще добавить, но внезапно его голос заглушил пронзительный вой: звук был настолько мерзкий, что у Семена мгновенно заныли пломбированные зубы. Сигнал к вечерней поверке оказался действительно громким – такой не только спящего, но и в стельку пьяного подымет! Заман на прощание помахал невидимому Семену рукой и торопливо ушел куда-то. Видимо, в свою ячейку, докладывать о себе хитрой автоматике.
– Блин, гудок заводской, – с раздражением сказал Семен, когда пронзительный сигнал так же неожиданно стих – От такого запросто кондрашка схватить может! Тут же, не сходя с места
– Зато поверку не проспишь, – возразит Map – Что от заводского гудка и требуется.
– Ты за входом поглядывай – Семен с удовольствием растянулся на мягкой лежанке, прикрепленной к стене ячейки на манер купейной полки. – Если кто посторонний сунется, обратно его налаживай. Справишься?
– Справлюсь, – заверил медальон. – Не впервой... Знаешь, Семен, а я ведь магию ощущаю Сильную. Не здесь и даже не вблизи... далеко где-то. Чую я: закачено в этом поганеньком мирке у Хозяев-чужих что-то волшебное, мощное. Это они пускай своим беспамятным работникам мозги пудрят насчет того, что колдовства нету. Меня не обманешь!