Страница:
– Ну уж... – Семен озадаченно уставился на эротические визитки. – Чего они тут оказались-то? Я вроде не заказывал.
– Эх, Семен! – Map сочувственно вздохнул. – Все же в каком провинциальном Мире ты раньше жил! Чего, зачем... А то сам не понимаешь! Потому и стол такой богатый, что на гостей рассчитан. Бароны, они народ простой, веселый, без комплексов! И денежный. Так что будем делать с девочками?
– Ничего, – решительно ответил Семен, отодвигая поднос с визитками подальше от себя, на дальний край стола. – Мне выспаться надо, завтра серьезная работа предстоит.
– Вот это правильно, – одобрил решение Семена медальон. – Работа – прежде всего! А девочек по вызову во всех Мирах хватает, еще успеется... Был у меня как-то случай: один мой давнишний хозяин, по кличке Весельчак Римми. получив заказ на срочную работу и кой-какой аванс наличкой, отправился в одно вполне приличное заведение отметить это дело. В бордель, если точнее. Ну, вино, шампанское, девочки, то да се... А хозяйка борделя, мамаша Ли по кличке Веселый Рождер – она раньше на пиратском корабле ходила, то ли при капитане была, то ли сама капитанила, дело давнее, темное, – на него глаз положила. Может, потому что Римми золотом сыпал не скупясь, а может, просто мордой вышел, хрен его знает... И короче, когда мой хозяин дошел до нужной кондиции, затянула мамаша Ли его к себе в постель. Одновременно с этим в бордель явились матросы с только что прибывшей “Розовой жемчужины” – это клипер такой был, шерсть туда-сюда по морю возил – и, разумеется, в стельку пьяные...
– Так-так, – согласно покивал Семен, разворачивая газету и слушая рассказ Мара вполуха, – пьяные матросы, а как же... – Семен зашелестел страницами.
–. в прошлый раз этих залетных матросиков кто-то из местных девочек обчистил, вот ребятки и решили набить морду Веселому Рождеру, – похохатывая продолжат Map, – задним числом, стало быть. А так как никто им не объяснил, что Веселый Рождер – это, в натуре, бордель-маман, а не бордель-папан, то, естественно, из кровати первым был вынут Весельчак Римми. Никакой... Матросики, тоже никакие, с трудом смогли задать ему лишь один, но главный вопрос: “Весеро?..”, что, видимо, означало: “Веселый Роджер?” На что получили не менее исчерпывающий ответ “Весери...” Разницу в одну букву никто из матросов не заметил. А после... э-э... – Ну, что случилось после, и так понятно.
Короче, подзадержались мы в том борделе надолго лечились мы там, значит. В смысле, не я лечился, а мой хозяин, м-да-а... Заказ, конечно, тю-тю, аванс назад отобрали... Хорошо хоть бить Весельчака Римми заказчики не стали, куда уж дальше было его бить! И так живого места на нем не осталось... Но нет худа без добра, – рассудительно сказал Map – Веселый Роджер... Веселая Роджера... Тьфу! Бордель-маман, пока выхаживала Римми, воспылала к моему хозяину такой любовью, что предложила ему остаться при заведении Типа вышибалой... или барменом, или оценщиком краденого... или кем он сам захочет: заведение-то было многопрофильное! В смысле – не только одними девочками зарабатывало, хе-хе.
Так что я года три пожил на одном месте, пока Весельчака Римми в пьяной драке не прирезали. Веселая Роджера сама и прирезала – к новенькой спьяну приревновала, а потом и сама повесилась. Вот такая, понимаешь, любовь. – Map вздохнул. – Трагедия высоких чувств.
– Бывает, – согласился Семен, внимательно рассматривая что-то на одной из газетных страниц, – Map. гляди сюда! Интересное дело с нашим профессором получается...
На предпоследней газетной странице, в разделе “Скандалы недели”, имелась заметка о случившемся несколько дней тому назад конфузе с участием известных в городе лиц. Конфуз заключался в том, что некий весьма известный в определенных кругах научный работник – “профессор-археолог”, как уклончиво обозначили в статье главного виновника скандала, – устроил несанкционированный дебош в городской мэрии. С разбиванием двух стульев и одного окна
Причиной дебоша явилось официальное постановление мэра о запрещении нахождения в городе лиц чужого вида – таких, как прибывшая недавно с частным визитом биологическая пара альфы и беты, – постановление, несомненно говорившее лишь о патриотизме мэра и никоим образом не о зажиме демократии на местах.
Причем в дебоше участвовал не только известный научный работник, но и поименованные выше альфа и бета. Чем, разумеется, только подтвердили мудрость и прозорливость мэра.
Что произошло после скандала, какие меры были приняты к дебоширам – в заметке не указывалось. Зато была черно-белая фотография разъяренный профессор Шепель с ножкой от стула в кулаке и прячущийся у профессора за спиной большеголовый карлик-альфа; карлик исподтишка показывал фигу толстому мужчине в казенном деловом костюме – толстый мужчина висел в воздухе, удерживаемый за казенный шиворот мощной, покрытой шерстью когтистой рукой-лапой (сам владелец руки, бета, в кадр не попал). У толстого мужчины было сосредоточенное выражение липа, словно он и на весу продолжал решать в уме народнохозяйственные задачи. Это, наверное, и был мэр.
– Во как, – растерянно пробормотал Map. – Даже так... Семен, а не кажется ли тебе, что гражданин Лео Шепель круто повязан с чужими? И не для них ли он пытается достать из мавзолея ту важную шкатулочку, а? Вон и машинка с кнопочками у него тоже от чужих... Которая картинки показывает.
– Кажется. – Семен сложил газету. – Однако надо с профессором держать ухо востро! Боюсь, что... – Семен не закончил мысль, зевнул. – Завтра видно будет, – решил он. – Мне все равно в мавзолей сходить надо. За браслетом. А сейчас спать... Map, ну-ка запакуй это все добро в себя! Фазанов, закуски, вино... Не оставлять же добро неизвестно кому. Тем более оплаченное. У тебя есть свободное упаковочное заклинание?
– Как не быть! – обиделся медальон. – А как же! Пароль вызова сам назначишь или мне доверишь?
– Сам. – Семен потер нос. – Пусть будет... м-м... Да хотя бы “Жрать давай”, чем не пароль!
– Готово, – доложил Map
Семен глянул мельком в сторону стола – тот был пуст, в бронзовой лохани остались только куски подтаявшего льда, – и отправился в спальню.
... Профессор Шепель прибыл в гостиницу к обещанному времени: ровно в девять он постучал в дверь баронского номера.
– Открыто! – крикнул Семен из ванной. – Входите! – Он только что закончил приводить себя в порядок, умылся и побрился; бритву Семен позаимствовал в Лесном Мире, в “Пятничной ресторации”, и с тех пор всегда носил ее с собой. Как память о братко Иване.
Сегодня профессор выглядел менее торжественно, чем вчера, – смокинг и парадные брюки сменились короткой курткой на меху, плотными рабочими штанами наподобие джинсов и обязательными унтами. На голове у профессора была вязаная шапочка, в руке – туго набитый брезентовый портфель-баул. Вся одежда – включая и обувь, и шапочку, – имела грязно-болотный цвет, и Шепель был похож на полевого боевика, тайно пробравшегося в город для закупки спичек, соли и патронов.
Семен тут же организовал себе нечто похожее, только, конечно, без портфеля – портфель ему был не нужен. Да и не делал костюм таких вещей, не для того он был предназначен!
– Готовы? – Шепель придирчиво оглядел Семена, одобрительно кивнул. – Нормально. Сойдет. Ну, поехали. – Профессор пошарил у себя за пазухой, выудил оттуда свой жетон-медальон и что-то тихо сказал в него, точь-в-точь как секьюрити в служебный микрофон. Но ничего не произошло. Вообще ничего.
– Что такое? – Шепель недоуменно глянул на Семена. – Ваша, что ли, работа?
– В каком смысле? – Семен точно с таким же недоумением уставился на профессора.
– Номер блокирован на перемещение из него, – пояснил Щепель, с тревогой оглядываясь по сторонам. – Если не вы, то кто? Полименты? Этого еще не хватало!
– Э-э, какие полименты-шмолименты, – с пренебрежением отозвался Map. – Это гостиничная магия выделывается... Семен, ты ведь за номер и за ужин не расплатился! Вот тебя и не выпускают. Что они, с баронами раньше не сталкивались, что ли?! Да бароны все как один стараются втихаря удрать из таких заведений, ни копейки не заплатив по счету. Но, как правило, платят, куда им деваться от охранной магии! Плати скорее, а то и впрямь полиментов могут вызвать, не ровен час!
– Все нормально, – успокоил Семен профессора, – я за номер забыл заплатить. – Семен полез под куртку, за кошелем с золотом; профессор облегченно вздохнул, уронил жетон на грудь и присел в ближайшее кресло.
Сначала Семену попался под руку хранилищный кошель, нынче пустой – Семен носил его с собой на всякий случай, толку от него теперь не было никакого: все хранилищное магическое золото ушло на случайное создание Слимпа... Потом нашелся и второй кошель, с золотом, взятым принцессы Яны – Семен носил оба кошеля на обычном кожаном ремне, повязанном поверх маскировочного костюма. Это была вынужденная мера – костюм при очередном превращении иногда “забывал” создавать пояс, на котором должны были висеть кошели, и тогда те сразу оказывались на земле. Вернее, Семен забывал. А с неизменяющимся ремнем проблема отпала.
– Момент. – Семен развязал кошель и принялся выкладывать на стол золотые монеты, выбирая помельче, одну за другой: монеты немедленно исчезали, словно стол их неутомимо съедал. На шестом золотом кругляше стол успокоился – седьмую монету он не принял.
– В некоторых Мирах за шесть золотых можно целый дом купить, – неодобрительно сказал Map. – С мебелью, водопроводом и утепленным сортиром. Ну и цены! Нет, быть бароном все же очень расточительно... Неэкономно. Ты, Семен, в следующий раз или подешевле номер выбирай, или заранее разбирайся с гостиничной магией. Чтобы поутру не мы им, а они нам должны были! Вот такая баронская экономия, уверен, будет правильной.
– Готово. – Семен спрятал лишний золотой в кошель, поправил куртку.
Профессор-археолог встал, подошел к Семену поближе и повторно шепнул что-то в свой медальон. На миг у Семена привычно потемнело в глазах, появилось ощущение невесомости, а в следующую секунду он был уже в другом Мире. В Мире с мавзолеем.
Небо в этом Мире было удивительное – оно все полыхало длинными разноцветными сполохами, словно затянутое единым северным сиянием; сквозь радужное сияние едва виднелось солнце, далекое и тусклое. Маленькое.
Земля под ногами Семена была твердая, каменистая, заиндевелая; вокруг, тут и там, громоздились бурые скалы, нацеленные своими остриями в полыхающее небо.
Было холодно.
Впереди, метрах в ста, на небольшом возвышении, явно искусственного происхождения, высился цилиндр мавзолея. Мавзолей был идеально белым – на нем даже всполохи не отражались – белым и светящимся: на картинке в портсигаре с кнопками Семен такого свечения не заметил. Впрочем, картинка давала лишь реальное изображение предмета, а вовсе не магическое.
– Высокогорье, – пояснил Шепель, тоже глянув в небо, – здесь всегда так, – и неторопливым шагом направился к мавзолею, осторожно неся свой портфель-баул, словно в нем лежало что-то хрупкое; портфель был тяжелым, и профессора заметно кренило в сторону.
– Скажи, Map, – негромко спросил Семен, нарочно отстав от Шепеля. – а к чему вообще такие сложности? С вскрытием мавзолея. Неужели нельзя было попросту прыгнуть в него? Вон, транспортные заклинания у всех имеются... Дал команду – и там.
– Где – там? – заинтересовался медальон.
– Ну, там. – Семен махнул рукой в сторону белого цилиндра. – Внутри.
– Ишь чего захотел. – В голосе Мара сквозило ехидство. – Кабы такое можно было сделать, кто ж тогда тебя на работу нанимал бы... Все сами давным-давно по разным мавзолеям и банкам шарили бы, как у себя в кармане! Представляю, чем бы это закончилось, – озабоченно произнес медальон. – Полным развалом и анархией, м-да-а... К счастью, такого безобразия не может быть, потому что без конкретного адреса ты никогда не попадешь в конкретное место. Особенно защищенное магией. Да и вообще нельзя пользоваться транспортным заклинанием наобум, всяко может произойти. Вот, помню, был случай – один знакомый моего очередного хозяина решил попасть в частный банк напрямую, без надлежащего аккуратного взлома. И обратился он к одному колдуну-самоучке, чтобы тот подправил ему стандартное транспортное заклинание...
– Короче. – Семен ускорил шаг, нагоняя Шепеля.
– Короче, того знакомого нашли через пять лет, случайно. Когда новую дверь в стене банка прорубали. – Map издал звук, словно сплюнул. – По кусочкам, вместе с кирпичами вынули. Мерзостное зрелище было, должен тебе сказать. Мой хозяин в это время возле стройки ошивался, высматривал, что к чему... хотел этот банк пощупать. Передумал, когда своего знакомого в виде битого кирпича увидел... Голова хорошо сохранилась, не разбили голову! А из кирпичей в это время кровь потекла. – умирающим голосом закончил свое повествование Map. – Море крови! Черной, липкой... А когда голова открыла глаза и сказала...
– Да ну тебя, – нервно перебил его Семен, – хватит мне мозги пудрить! Я и без того весь на взводе. – Семен раздраженно щелкнул ногтем по медальону. Map, очень довольный собой, демонически захохотал.
Шепель остановился, не доходя до возвышения с мавзолеем, поставил портфель-баул на землю и шумно перевел дух. После чего расстегнул портфель и принялся бережно доставать из него различные предметы: пару уже знакомых Семену деревянных жезлов с глиняными божками-набалдашниками; пяток одинарных подсвечников с заостренными штырями-ножками и связку черных свечей к ним; тонкие серебряные трубки, уложенные в прозрачный пакет-футляр.
– Это что такое? – полюбопытствовал Семен, наклоняясь к футляру поближе и беря одну из трубок: трубка была раздвижной, вроде телескопической удочки, с крючками-петельками на торцах. Тоже серебряными.
– Что? – Шепель испуганно вздрогнул и резко захлопнул баул. – Ф-фу, Симеон, нельзя же так... Защита это. – Профессор отвел руку Семена в сторону. – Лучше не трогайте. Вещь тонкая, сноровки требует... Я сейчас механическую пентаграмму из трубок собирать буду, на всякий случай. Мало ли что может произойти... Прикрою вас из нее, если что! На расстоянии.
– Как это? – возмутился Map. – Чушь собачья! Семен, нас тут за лохов держат! Из пентаграммы никогда никого не прикроешь, тем более на расстоянии, это я уж точно знаю, сталкивался с такими делами. Семен, я понял – наш профессор решил себя лично обезопасить! Себя одного. Ох, нечисто он играет... Толи из мавзолея что-то может на, волю рвануть, то ли тебя он решил убрать, безопасно и с комфортом. По выполнении работы. А что, запросто! – Медальон зло и непонятно выругался. – Вон, не зря же этот спец по могилам с собой убивательные жезлы приволок! Бывали у меня такие случаи, бывали... Предлагаю действовать так: открываешь вход, ждешь. Если ничего из той белой хренотени не выскакивает, тогда входим. Если выскакивает – я тебя отсюда уношу, а этот умник пускай сам разбирается! Далее, когда войдем, не торопись снимать защиту, надо сначала разобраться, что там к чему. Может, и не мавзолеи то вовсе...
– Посмотрим, – вполголоса отозвался Семен. – По обстоятельствам поглядим.
– Да-да. – Лео Шепель, услышав слова Семена, поднял голову – Действительно, Симеон, сходите пока к мавзолею, поглядите, что там да как. А я тут быстренько – Он принялся раздвигать телескопические трубки, ловко цепляя их друг к дружке крючками-петельками, вскоре на земле обозначились части небольшой пентаграммы. Особой, защитной. Индивидуальной.
Семен ничего не ответил, повернулся и пошел вокруг мавзолея – говорить с Шепелем ему больше не хотелось: высказанные Мэром опасения весьма походили на правду. Весьма.
– Значит, таким образом, да? – сердито бормотал Семен себе под нос, медленно обходя мавзолей по кругу и рассеянно меряя его невидящим взглядом. – Значит, использовать меня гражданин Шепель хотел? Попользоваться как следует, а после контрольное заклинание в голову... или куда там еще... и опаньки дурачку Симеону? Ну-ну... Да где же эта дверь-то! – Семен в негодовании остановился и с ненавистью уставился на мавзолеи. – Дверь где, спрашиваю?!
И тут он ее увидел. Дверь
Вернее, один из ее кусочков.
ГЛАВА 3
– Эх, Семен! – Map сочувственно вздохнул. – Все же в каком провинциальном Мире ты раньше жил! Чего, зачем... А то сам не понимаешь! Потому и стол такой богатый, что на гостей рассчитан. Бароны, они народ простой, веселый, без комплексов! И денежный. Так что будем делать с девочками?
– Ничего, – решительно ответил Семен, отодвигая поднос с визитками подальше от себя, на дальний край стола. – Мне выспаться надо, завтра серьезная работа предстоит.
– Вот это правильно, – одобрил решение Семена медальон. – Работа – прежде всего! А девочек по вызову во всех Мирах хватает, еще успеется... Был у меня как-то случай: один мой давнишний хозяин, по кличке Весельчак Римми. получив заказ на срочную работу и кой-какой аванс наличкой, отправился в одно вполне приличное заведение отметить это дело. В бордель, если точнее. Ну, вино, шампанское, девочки, то да се... А хозяйка борделя, мамаша Ли по кличке Веселый Рождер – она раньше на пиратском корабле ходила, то ли при капитане была, то ли сама капитанила, дело давнее, темное, – на него глаз положила. Может, потому что Римми золотом сыпал не скупясь, а может, просто мордой вышел, хрен его знает... И короче, когда мой хозяин дошел до нужной кондиции, затянула мамаша Ли его к себе в постель. Одновременно с этим в бордель явились матросы с только что прибывшей “Розовой жемчужины” – это клипер такой был, шерсть туда-сюда по морю возил – и, разумеется, в стельку пьяные...
– Так-так, – согласно покивал Семен, разворачивая газету и слушая рассказ Мара вполуха, – пьяные матросы, а как же... – Семен зашелестел страницами.
–. в прошлый раз этих залетных матросиков кто-то из местных девочек обчистил, вот ребятки и решили набить морду Веселому Рождеру, – похохатывая продолжат Map, – задним числом, стало быть. А так как никто им не объяснил, что Веселый Рождер – это, в натуре, бордель-маман, а не бордель-папан, то, естественно, из кровати первым был вынут Весельчак Римми. Никакой... Матросики, тоже никакие, с трудом смогли задать ему лишь один, но главный вопрос: “Весеро?..”, что, видимо, означало: “Веселый Роджер?” На что получили не менее исчерпывающий ответ “Весери...” Разницу в одну букву никто из матросов не заметил. А после... э-э... – Ну, что случилось после, и так понятно.
Короче, подзадержались мы в том борделе надолго лечились мы там, значит. В смысле, не я лечился, а мой хозяин, м-да-а... Заказ, конечно, тю-тю, аванс назад отобрали... Хорошо хоть бить Весельчака Римми заказчики не стали, куда уж дальше было его бить! И так живого места на нем не осталось... Но нет худа без добра, – рассудительно сказал Map – Веселый Роджер... Веселая Роджера... Тьфу! Бордель-маман, пока выхаживала Римми, воспылала к моему хозяину такой любовью, что предложила ему остаться при заведении Типа вышибалой... или барменом, или оценщиком краденого... или кем он сам захочет: заведение-то было многопрофильное! В смысле – не только одними девочками зарабатывало, хе-хе.
Так что я года три пожил на одном месте, пока Весельчака Римми в пьяной драке не прирезали. Веселая Роджера сама и прирезала – к новенькой спьяну приревновала, а потом и сама повесилась. Вот такая, понимаешь, любовь. – Map вздохнул. – Трагедия высоких чувств.
– Бывает, – согласился Семен, внимательно рассматривая что-то на одной из газетных страниц, – Map. гляди сюда! Интересное дело с нашим профессором получается...
На предпоследней газетной странице, в разделе “Скандалы недели”, имелась заметка о случившемся несколько дней тому назад конфузе с участием известных в городе лиц. Конфуз заключался в том, что некий весьма известный в определенных кругах научный работник – “профессор-археолог”, как уклончиво обозначили в статье главного виновника скандала, – устроил несанкционированный дебош в городской мэрии. С разбиванием двух стульев и одного окна
Причиной дебоша явилось официальное постановление мэра о запрещении нахождения в городе лиц чужого вида – таких, как прибывшая недавно с частным визитом биологическая пара альфы и беты, – постановление, несомненно говорившее лишь о патриотизме мэра и никоим образом не о зажиме демократии на местах.
Причем в дебоше участвовал не только известный научный работник, но и поименованные выше альфа и бета. Чем, разумеется, только подтвердили мудрость и прозорливость мэра.
Что произошло после скандала, какие меры были приняты к дебоширам – в заметке не указывалось. Зато была черно-белая фотография разъяренный профессор Шепель с ножкой от стула в кулаке и прячущийся у профессора за спиной большеголовый карлик-альфа; карлик исподтишка показывал фигу толстому мужчине в казенном деловом костюме – толстый мужчина висел в воздухе, удерживаемый за казенный шиворот мощной, покрытой шерстью когтистой рукой-лапой (сам владелец руки, бета, в кадр не попал). У толстого мужчины было сосредоточенное выражение липа, словно он и на весу продолжал решать в уме народнохозяйственные задачи. Это, наверное, и был мэр.
– Во как, – растерянно пробормотал Map. – Даже так... Семен, а не кажется ли тебе, что гражданин Лео Шепель круто повязан с чужими? И не для них ли он пытается достать из мавзолея ту важную шкатулочку, а? Вон и машинка с кнопочками у него тоже от чужих... Которая картинки показывает.
– Кажется. – Семен сложил газету. – Однако надо с профессором держать ухо востро! Боюсь, что... – Семен не закончил мысль, зевнул. – Завтра видно будет, – решил он. – Мне все равно в мавзолей сходить надо. За браслетом. А сейчас спать... Map, ну-ка запакуй это все добро в себя! Фазанов, закуски, вино... Не оставлять же добро неизвестно кому. Тем более оплаченное. У тебя есть свободное упаковочное заклинание?
– Как не быть! – обиделся медальон. – А как же! Пароль вызова сам назначишь или мне доверишь?
– Сам. – Семен потер нос. – Пусть будет... м-м... Да хотя бы “Жрать давай”, чем не пароль!
– Готово, – доложил Map
Семен глянул мельком в сторону стола – тот был пуст, в бронзовой лохани остались только куски подтаявшего льда, – и отправился в спальню.
... Профессор Шепель прибыл в гостиницу к обещанному времени: ровно в девять он постучал в дверь баронского номера.
– Открыто! – крикнул Семен из ванной. – Входите! – Он только что закончил приводить себя в порядок, умылся и побрился; бритву Семен позаимствовал в Лесном Мире, в “Пятничной ресторации”, и с тех пор всегда носил ее с собой. Как память о братко Иване.
Сегодня профессор выглядел менее торжественно, чем вчера, – смокинг и парадные брюки сменились короткой курткой на меху, плотными рабочими штанами наподобие джинсов и обязательными унтами. На голове у профессора была вязаная шапочка, в руке – туго набитый брезентовый портфель-баул. Вся одежда – включая и обувь, и шапочку, – имела грязно-болотный цвет, и Шепель был похож на полевого боевика, тайно пробравшегося в город для закупки спичек, соли и патронов.
Семен тут же организовал себе нечто похожее, только, конечно, без портфеля – портфель ему был не нужен. Да и не делал костюм таких вещей, не для того он был предназначен!
– Готовы? – Шепель придирчиво оглядел Семена, одобрительно кивнул. – Нормально. Сойдет. Ну, поехали. – Профессор пошарил у себя за пазухой, выудил оттуда свой жетон-медальон и что-то тихо сказал в него, точь-в-точь как секьюрити в служебный микрофон. Но ничего не произошло. Вообще ничего.
– Что такое? – Шепель недоуменно глянул на Семена. – Ваша, что ли, работа?
– В каком смысле? – Семен точно с таким же недоумением уставился на профессора.
– Номер блокирован на перемещение из него, – пояснил Щепель, с тревогой оглядываясь по сторонам. – Если не вы, то кто? Полименты? Этого еще не хватало!
– Э-э, какие полименты-шмолименты, – с пренебрежением отозвался Map. – Это гостиничная магия выделывается... Семен, ты ведь за номер и за ужин не расплатился! Вот тебя и не выпускают. Что они, с баронами раньше не сталкивались, что ли?! Да бароны все как один стараются втихаря удрать из таких заведений, ни копейки не заплатив по счету. Но, как правило, платят, куда им деваться от охранной магии! Плати скорее, а то и впрямь полиментов могут вызвать, не ровен час!
– Все нормально, – успокоил Семен профессора, – я за номер забыл заплатить. – Семен полез под куртку, за кошелем с золотом; профессор облегченно вздохнул, уронил жетон на грудь и присел в ближайшее кресло.
Сначала Семену попался под руку хранилищный кошель, нынче пустой – Семен носил его с собой на всякий случай, толку от него теперь не было никакого: все хранилищное магическое золото ушло на случайное создание Слимпа... Потом нашелся и второй кошель, с золотом, взятым принцессы Яны – Семен носил оба кошеля на обычном кожаном ремне, повязанном поверх маскировочного костюма. Это была вынужденная мера – костюм при очередном превращении иногда “забывал” создавать пояс, на котором должны были висеть кошели, и тогда те сразу оказывались на земле. Вернее, Семен забывал. А с неизменяющимся ремнем проблема отпала.
– Момент. – Семен развязал кошель и принялся выкладывать на стол золотые монеты, выбирая помельче, одну за другой: монеты немедленно исчезали, словно стол их неутомимо съедал. На шестом золотом кругляше стол успокоился – седьмую монету он не принял.
– В некоторых Мирах за шесть золотых можно целый дом купить, – неодобрительно сказал Map. – С мебелью, водопроводом и утепленным сортиром. Ну и цены! Нет, быть бароном все же очень расточительно... Неэкономно. Ты, Семен, в следующий раз или подешевле номер выбирай, или заранее разбирайся с гостиничной магией. Чтобы поутру не мы им, а они нам должны были! Вот такая баронская экономия, уверен, будет правильной.
– Готово. – Семен спрятал лишний золотой в кошель, поправил куртку.
Профессор-археолог встал, подошел к Семену поближе и повторно шепнул что-то в свой медальон. На миг у Семена привычно потемнело в глазах, появилось ощущение невесомости, а в следующую секунду он был уже в другом Мире. В Мире с мавзолеем.
Небо в этом Мире было удивительное – оно все полыхало длинными разноцветными сполохами, словно затянутое единым северным сиянием; сквозь радужное сияние едва виднелось солнце, далекое и тусклое. Маленькое.
Земля под ногами Семена была твердая, каменистая, заиндевелая; вокруг, тут и там, громоздились бурые скалы, нацеленные своими остриями в полыхающее небо.
Было холодно.
Впереди, метрах в ста, на небольшом возвышении, явно искусственного происхождения, высился цилиндр мавзолея. Мавзолей был идеально белым – на нем даже всполохи не отражались – белым и светящимся: на картинке в портсигаре с кнопками Семен такого свечения не заметил. Впрочем, картинка давала лишь реальное изображение предмета, а вовсе не магическое.
– Высокогорье, – пояснил Шепель, тоже глянув в небо, – здесь всегда так, – и неторопливым шагом направился к мавзолею, осторожно неся свой портфель-баул, словно в нем лежало что-то хрупкое; портфель был тяжелым, и профессора заметно кренило в сторону.
– Скажи, Map, – негромко спросил Семен, нарочно отстав от Шепеля. – а к чему вообще такие сложности? С вскрытием мавзолея. Неужели нельзя было попросту прыгнуть в него? Вон, транспортные заклинания у всех имеются... Дал команду – и там.
– Где – там? – заинтересовался медальон.
– Ну, там. – Семен махнул рукой в сторону белого цилиндра. – Внутри.
– Ишь чего захотел. – В голосе Мара сквозило ехидство. – Кабы такое можно было сделать, кто ж тогда тебя на работу нанимал бы... Все сами давным-давно по разным мавзолеям и банкам шарили бы, как у себя в кармане! Представляю, чем бы это закончилось, – озабоченно произнес медальон. – Полным развалом и анархией, м-да-а... К счастью, такого безобразия не может быть, потому что без конкретного адреса ты никогда не попадешь в конкретное место. Особенно защищенное магией. Да и вообще нельзя пользоваться транспортным заклинанием наобум, всяко может произойти. Вот, помню, был случай – один знакомый моего очередного хозяина решил попасть в частный банк напрямую, без надлежащего аккуратного взлома. И обратился он к одному колдуну-самоучке, чтобы тот подправил ему стандартное транспортное заклинание...
– Короче. – Семен ускорил шаг, нагоняя Шепеля.
– Короче, того знакомого нашли через пять лет, случайно. Когда новую дверь в стене банка прорубали. – Map издал звук, словно сплюнул. – По кусочкам, вместе с кирпичами вынули. Мерзостное зрелище было, должен тебе сказать. Мой хозяин в это время возле стройки ошивался, высматривал, что к чему... хотел этот банк пощупать. Передумал, когда своего знакомого в виде битого кирпича увидел... Голова хорошо сохранилась, не разбили голову! А из кирпичей в это время кровь потекла. – умирающим голосом закончил свое повествование Map. – Море крови! Черной, липкой... А когда голова открыла глаза и сказала...
– Да ну тебя, – нервно перебил его Семен, – хватит мне мозги пудрить! Я и без того весь на взводе. – Семен раздраженно щелкнул ногтем по медальону. Map, очень довольный собой, демонически захохотал.
Шепель остановился, не доходя до возвышения с мавзолеем, поставил портфель-баул на землю и шумно перевел дух. После чего расстегнул портфель и принялся бережно доставать из него различные предметы: пару уже знакомых Семену деревянных жезлов с глиняными божками-набалдашниками; пяток одинарных подсвечников с заостренными штырями-ножками и связку черных свечей к ним; тонкие серебряные трубки, уложенные в прозрачный пакет-футляр.
– Это что такое? – полюбопытствовал Семен, наклоняясь к футляру поближе и беря одну из трубок: трубка была раздвижной, вроде телескопической удочки, с крючками-петельками на торцах. Тоже серебряными.
– Что? – Шепель испуганно вздрогнул и резко захлопнул баул. – Ф-фу, Симеон, нельзя же так... Защита это. – Профессор отвел руку Семена в сторону. – Лучше не трогайте. Вещь тонкая, сноровки требует... Я сейчас механическую пентаграмму из трубок собирать буду, на всякий случай. Мало ли что может произойти... Прикрою вас из нее, если что! На расстоянии.
– Как это? – возмутился Map. – Чушь собачья! Семен, нас тут за лохов держат! Из пентаграммы никогда никого не прикроешь, тем более на расстоянии, это я уж точно знаю, сталкивался с такими делами. Семен, я понял – наш профессор решил себя лично обезопасить! Себя одного. Ох, нечисто он играет... Толи из мавзолея что-то может на, волю рвануть, то ли тебя он решил убрать, безопасно и с комфортом. По выполнении работы. А что, запросто! – Медальон зло и непонятно выругался. – Вон, не зря же этот спец по могилам с собой убивательные жезлы приволок! Бывали у меня такие случаи, бывали... Предлагаю действовать так: открываешь вход, ждешь. Если ничего из той белой хренотени не выскакивает, тогда входим. Если выскакивает – я тебя отсюда уношу, а этот умник пускай сам разбирается! Далее, когда войдем, не торопись снимать защиту, надо сначала разобраться, что там к чему. Может, и не мавзолеи то вовсе...
– Посмотрим, – вполголоса отозвался Семен. – По обстоятельствам поглядим.
– Да-да. – Лео Шепель, услышав слова Семена, поднял голову – Действительно, Симеон, сходите пока к мавзолею, поглядите, что там да как. А я тут быстренько – Он принялся раздвигать телескопические трубки, ловко цепляя их друг к дружке крючками-петельками, вскоре на земле обозначились части небольшой пентаграммы. Особой, защитной. Индивидуальной.
Семен ничего не ответил, повернулся и пошел вокруг мавзолея – говорить с Шепелем ему больше не хотелось: высказанные Мэром опасения весьма походили на правду. Весьма.
– Значит, таким образом, да? – сердито бормотал Семен себе под нос, медленно обходя мавзолей по кругу и рассеянно меряя его невидящим взглядом. – Значит, использовать меня гражданин Шепель хотел? Попользоваться как следует, а после контрольное заклинание в голову... или куда там еще... и опаньки дурачку Симеону? Ну-ну... Да где же эта дверь-то! – Семен в негодовании остановился и с ненавистью уставился на мавзолеи. – Дверь где, спрашиваю?!
И тут он ее увидел. Дверь
Вернее, один из ее кусочков.
ГЛАВА 3
СОКРОВИЩНИЦА ЛЕГИОНЕРОВ, ИЛИ МАВЗОЛЕЙ ПАВШИХ
Мавзолейная дверь была разбита на множество разновеликих фрагментов наподобие известной Семену нерусской игры “паззл”: кусочки входной головоломки темнели на стене мавзолея словно приклеенные к ней осколки черного стекла.
Было тех осколков ровно двадцать пять штук, Семен не поленился их сосчитать, прежде чем приступил к делу, все фрагменты двери оказались разбросаны по обратной стороне мавзолея, противоположной тому месту, где Шепель сейчас собирал свою трубчатую пентаграмму.
– Как будто кувалдой по двери стукнули, – заметил Семен, еле-еле прикасаясь подушечкой пальца к одному из осколков. – Стеклянная такая дверь была, непрочная... Ну-ка – Черный фрагментик, размером с ладонь, легко скользнул по стене, следуя за указательным пальцем Семена, – Отлично. – Семен отошел на шаг и, что-то прикидывая в уме, оглядел россыпь чернильных осколков. – Принцип ясен: надо сложить кусочки вместе, тогда мы и получим то, что получим.
Надеюсь, что дверь, а не суровую надпись “Выхода нет”.
– Входа, – учительским тоном поправил Семена медальон – Выход, это когда выходят. А вход – это когда входят. Понятно?
– Не может быть! – притворно изумился Семен, подходя к стене поближе. – А я и не знал. Ты, Map, в нашем метро не был. – Семен принялся деловито передвигать черные осколки, подгоняя их друг к другу – Там на станциях когда-то таблички с такими надписями висели... Много народу, начитавшись тех надписей, под колеса побросалось. От жизненной безысходности. Нет, мол, выхода, и точка. Сняли потом те таблички, чтобы людей зря не губить. Сообразили.
– А-а, – понимающе протянул Map. – письменное эхо, колдовство через беззвучное чтение... Знаю, встречался с такой магией, было дело. Попали мы как-то с одним из моих очередных хозяев, Урикоч Шмыгой, в Эбонитовый Мир – надо было спереть у тамошнего погодного шамана Дождевую Книгу. Между прочим, заказал ту книжку тоже шаман, но из другого Мира, он там министром по мелиорации работал... Заказал и строго-настрого предупредил – в книгу ни в коем случае не заглядывать!
Вот мой хозяин и отправился дождевую книженцию тырить. А надо сказать, что Урик отродясь ни читать, ни писать не умел...
Семен кивал, слушая рассказ Мара, и продолжал состыковывать фрагменты, изредка отходя от стены подальше и любуясь своей работой: все же получалась дверь, а не что-либо другое. Не запрещающая надпись.
Дверь была уже собрана более чем наполовину (верхняя ее часть) и своим обозначившимся контуром определенно напоминала Семену то ли веретено, то ли кошачий зрачок... Занятная такая дверь получалась. Не стандартная
–.. и, значит, пока Урик с книгой добрался до заказчика, то штаны на нем уже начали дымиться. Снизу, от ботинок до колен. Хорошо, что обувка добротная была. – Map хихикнул. – Ботиночки-то арестантские, крепкие, они у Шмыги еще с последнего срока в Исправительном Мире остались! Им сносу не было. В Исправительном Мире у начальства принцип железный: арестанта дешевле обуть один раз, но качественно, чем много раз, но абы как... Эк я скаламбурил, – изумился медальон, – ай да я!.. M-м, сбился... О чем это я говорил? А, вспомнил – о молниях, бьющих из земли. Так вот: молнии трещат, штаны дымятся, обувь постепенно обугливается... Кошмар, одним словом. Ну, отдал хозяин книжку заказчику, а сам рыдает и просит мол, хрен с ней, с оплатой, только молнии убери!
Шаман-министр посмеялся, рукой эдак над Дождевой Книгой поводил, словно пыль с нее стер, и вес, не стало молний. А после спросил “Что, в книгу заглядывал?” – добродушно так спросил, без злости. Ну а Урику куда деваться? “Да, – говорит, – чуть-чуть, как же без того... Глянул на обратном пути под обложку, из любопытства. Тут оно вес и началось”.
В общем, оказалось, что на первой странице было написано одноразовое, но мощное проклятье типа: “Кто книгу сопрет, того молния убьет!”
А так как мой хозяин читать совершенно не умел, то его лишь пощипало теми молниями. Но пощипало чувствительно. Эффект письменного эха, стало быть, – так шаман Урику сказал. Ему, шаману, виднее...
Кстати, после того случая мой хозяин всем своим друзьям-книгочеям настоятельно рекомендовал разучиться читать. Мол, один вред от той грамоты в нашей работе! Дескать, был бы он грамотным, так однозначно сгорел бы от молнии к едрене фене, вякнуть бы не успел. Впрочем, Урик все же потом сгорел, даже я спасти его не смог, не зарядил меня Шмыга вовремя нужными противопожарными заклинаниями... хорошо, что сам я не расплавился! Но это случилось гораздо позже и вовсе не от молнии, а от драконьего плевка.
Это, помнится, произошло, когда Урик Шмыга, гуляя по имперскому зоопарку, поспорил спьяну со своим корешем, тоже вором, что сможет попасть камнем в драконьи яйца с первого раза. Уточняю: яйца были не те, из которых могли вылупиться дракончики, а те, которые у дракона-самца между...
– А почему молнии снизу-то били? – не удержался от вопроса Семен, присоединяя очередной кусочек черноты к почти собранной двери. – Молнии из земли... Странно.
– Ничего странного. – Map расхохотался в полный голос. – Он же книжку вверх ногами держал, когда под обложку заглядывал!
– Понятно, – сказал Семен, медленно перетаскивая пальцем последний фрагмент головоломки к нужному месту. – Map, готовься. Сейчас откроется, – и, поставив кусочек на место, сразу отпрыгнул в сторону. На всякий случаи
Ничего не произошло – не покачнулась земля, не взревели трубы, не высунулась из входа зубастая пасть, из открытого мавзолея даже сквознячком не потянуло.
Семен медленно, останавливаясь на каждом шагу и чутко прислушиваясь к любым звукам, направился к входу.
– Думаю, сообщать Шепелю о том, что мавзолей открыт, пока не стоит, – негромко сказал Map. – Действуем по плану: зашел, увидел, покумекал.
– Разумеется, – шепотом ответил Семен. – Только так и никак иначе.
Окончательным вариант входного проема напоминал своей формой лезвие грузинского кинжала, направленного острием вверх прямой низкий порог и плавно смыкающиеся над головой под острым углом высокие боковины входа вызвали у Семена именно такую ассоциацию: проем был настолько узок, что человек солидной комплекции, пожалуй, мог бы в нем и застрять.
– Пошли, да? – полуутвердительно спросил медальон
– Слушай, а вдруг там есть блокировка против перемещений, как в гостинице? – предположил Семен, нерешительно топчась перед входом. – А если вход закроется, что тогда делать? Map, у меня плохие предчувствия.
– Ну, если как в гостинице, тогда ничего, пробьемся, – уверенно сказал Map. – Гостиничная блокировка для меня не проблема! Такое колдовство лишь для стандартных жетонов непреодолимо.. Ты вот что – ты давай поменьше каркай да побольше действуй! Решил входить – входи, чего заранее убиваться-то... Там видно будет. Кстати о “видно будет” – свет зажечь? У меня есть фонарное заклинание. Яркое!
– Включай, – вздохнул Семен и, на всякий случай выставив вперед руки, решительно шагнул в чернильную темноту.
Внутри мавзолея было светло, как в солнечный день. Семен, настроившийся на темноту, невольно вскинул ладони к глазам и огляделся по сторонам сквозь щелку между пальцами.
Бестеневое освещение давали стены и потолок – свет был как будто солнечный, с легкой желтизной. И не такой уж яркий, это Семену лишь показалось посте разноцветных уличных сумерек.
Перед Семеном находилась блестящая металлическая конструкция, похожая на скелет какой-нибудь дозорной башни стальные диски-ярусы – все без ограждения – были нанизаны на толстенную, тоже стальную, ось-трубу. Нанизаны с равными промежутками, где-то в рост человека, ярусы, начиная со второго и выше, были плотно уставлены в один слой большими серыми коробками. На первом, нижнем ярусе коробок не было: там имелся лишь длинный стол, наружным кольцом обхватывающий весь ярус. Стол, разумеется, тоже был металлический тусклая бронзовая столешница поддерживалась частоколом тонких бронзовых ножек; на столе лежало множество разных предметов, каких именно – Семен не стал разглядывать. Успеется.
– Широкая винтовая лесенка без перил, обвивая, стальную ось башни, как медицинская змея ножку бокала, проходила сквозь все лиски, то и дело ныряя в широкие отверстия входов на ярусы; башенная конструкция была высокой, аккурат до светящегося потолка мавзолея.
Возле нижних ступенек лесенки, на чугунном столике-грибке, стоял хрустальный ларь размером с приличный телевизор. Стенки и крышка ларя были покрыты многочисленными хрустальными каплям и – подтекам и, и потому разглядеть, что находится у него внутри, не представлялось возможным. Впрочем, Семен и без того знал, что там лежит.
– Похоже, моя подсветка здесь не требуется, – верно решил Map, и в зале мавзолея сразу стало чуточку темнее. То ли от этого, то ли от того, что глаза у него уже привыкли к мавзолейному освещению, но Семен за ненадобностью перестал прикрывать лицо ладонями.
– Да, а как там вход? – спохватился он и обернулся.
Входа не было. Чернильные осколки вернулись на свои прежние места, и сделать с ними что-либо изнутри было невозможно: фрагменты колдовского “паззла” остались снаружи. А изнутри их закрывала прозрачная пленка, твердая как камень – Семен потыкал в нее пальцем для пробы, но безрезультатно – пленка осталась целой. Или это было очень сильное колдовство, или Семен попросту делал с ней что-то не то и не так. – Эх, заборонили-таки демоны, – с досадой воскликнул Семен, – наглухо заборонили! И крест животворящий не поможет...
Было тех осколков ровно двадцать пять штук, Семен не поленился их сосчитать, прежде чем приступил к делу, все фрагменты двери оказались разбросаны по обратной стороне мавзолея, противоположной тому месту, где Шепель сейчас собирал свою трубчатую пентаграмму.
– Как будто кувалдой по двери стукнули, – заметил Семен, еле-еле прикасаясь подушечкой пальца к одному из осколков. – Стеклянная такая дверь была, непрочная... Ну-ка – Черный фрагментик, размером с ладонь, легко скользнул по стене, следуя за указательным пальцем Семена, – Отлично. – Семен отошел на шаг и, что-то прикидывая в уме, оглядел россыпь чернильных осколков. – Принцип ясен: надо сложить кусочки вместе, тогда мы и получим то, что получим.
Надеюсь, что дверь, а не суровую надпись “Выхода нет”.
– Входа, – учительским тоном поправил Семена медальон – Выход, это когда выходят. А вход – это когда входят. Понятно?
– Не может быть! – притворно изумился Семен, подходя к стене поближе. – А я и не знал. Ты, Map, в нашем метро не был. – Семен принялся деловито передвигать черные осколки, подгоняя их друг к другу – Там на станциях когда-то таблички с такими надписями висели... Много народу, начитавшись тех надписей, под колеса побросалось. От жизненной безысходности. Нет, мол, выхода, и точка. Сняли потом те таблички, чтобы людей зря не губить. Сообразили.
– А-а, – понимающе протянул Map. – письменное эхо, колдовство через беззвучное чтение... Знаю, встречался с такой магией, было дело. Попали мы как-то с одним из моих очередных хозяев, Урикоч Шмыгой, в Эбонитовый Мир – надо было спереть у тамошнего погодного шамана Дождевую Книгу. Между прочим, заказал ту книжку тоже шаман, но из другого Мира, он там министром по мелиорации работал... Заказал и строго-настрого предупредил – в книгу ни в коем случае не заглядывать!
Вот мой хозяин и отправился дождевую книженцию тырить. А надо сказать, что Урик отродясь ни читать, ни писать не умел...
Семен кивал, слушая рассказ Мара, и продолжал состыковывать фрагменты, изредка отходя от стены подальше и любуясь своей работой: все же получалась дверь, а не что-либо другое. Не запрещающая надпись.
Дверь была уже собрана более чем наполовину (верхняя ее часть) и своим обозначившимся контуром определенно напоминала Семену то ли веретено, то ли кошачий зрачок... Занятная такая дверь получалась. Не стандартная
–.. и, значит, пока Урик с книгой добрался до заказчика, то штаны на нем уже начали дымиться. Снизу, от ботинок до колен. Хорошо, что обувка добротная была. – Map хихикнул. – Ботиночки-то арестантские, крепкие, они у Шмыги еще с последнего срока в Исправительном Мире остались! Им сносу не было. В Исправительном Мире у начальства принцип железный: арестанта дешевле обуть один раз, но качественно, чем много раз, но абы как... Эк я скаламбурил, – изумился медальон, – ай да я!.. M-м, сбился... О чем это я говорил? А, вспомнил – о молниях, бьющих из земли. Так вот: молнии трещат, штаны дымятся, обувь постепенно обугливается... Кошмар, одним словом. Ну, отдал хозяин книжку заказчику, а сам рыдает и просит мол, хрен с ней, с оплатой, только молнии убери!
Шаман-министр посмеялся, рукой эдак над Дождевой Книгой поводил, словно пыль с нее стер, и вес, не стало молний. А после спросил “Что, в книгу заглядывал?” – добродушно так спросил, без злости. Ну а Урику куда деваться? “Да, – говорит, – чуть-чуть, как же без того... Глянул на обратном пути под обложку, из любопытства. Тут оно вес и началось”.
В общем, оказалось, что на первой странице было написано одноразовое, но мощное проклятье типа: “Кто книгу сопрет, того молния убьет!”
А так как мой хозяин читать совершенно не умел, то его лишь пощипало теми молниями. Но пощипало чувствительно. Эффект письменного эха, стало быть, – так шаман Урику сказал. Ему, шаману, виднее...
Кстати, после того случая мой хозяин всем своим друзьям-книгочеям настоятельно рекомендовал разучиться читать. Мол, один вред от той грамоты в нашей работе! Дескать, был бы он грамотным, так однозначно сгорел бы от молнии к едрене фене, вякнуть бы не успел. Впрочем, Урик все же потом сгорел, даже я спасти его не смог, не зарядил меня Шмыга вовремя нужными противопожарными заклинаниями... хорошо, что сам я не расплавился! Но это случилось гораздо позже и вовсе не от молнии, а от драконьего плевка.
Это, помнится, произошло, когда Урик Шмыга, гуляя по имперскому зоопарку, поспорил спьяну со своим корешем, тоже вором, что сможет попасть камнем в драконьи яйца с первого раза. Уточняю: яйца были не те, из которых могли вылупиться дракончики, а те, которые у дракона-самца между...
– А почему молнии снизу-то били? – не удержался от вопроса Семен, присоединяя очередной кусочек черноты к почти собранной двери. – Молнии из земли... Странно.
– Ничего странного. – Map расхохотался в полный голос. – Он же книжку вверх ногами держал, когда под обложку заглядывал!
– Понятно, – сказал Семен, медленно перетаскивая пальцем последний фрагмент головоломки к нужному месту. – Map, готовься. Сейчас откроется, – и, поставив кусочек на место, сразу отпрыгнул в сторону. На всякий случаи
Ничего не произошло – не покачнулась земля, не взревели трубы, не высунулась из входа зубастая пасть, из открытого мавзолея даже сквознячком не потянуло.
Семен медленно, останавливаясь на каждом шагу и чутко прислушиваясь к любым звукам, направился к входу.
– Думаю, сообщать Шепелю о том, что мавзолей открыт, пока не стоит, – негромко сказал Map. – Действуем по плану: зашел, увидел, покумекал.
– Разумеется, – шепотом ответил Семен. – Только так и никак иначе.
Окончательным вариант входного проема напоминал своей формой лезвие грузинского кинжала, направленного острием вверх прямой низкий порог и плавно смыкающиеся над головой под острым углом высокие боковины входа вызвали у Семена именно такую ассоциацию: проем был настолько узок, что человек солидной комплекции, пожалуй, мог бы в нем и застрять.
– Пошли, да? – полуутвердительно спросил медальон
– Слушай, а вдруг там есть блокировка против перемещений, как в гостинице? – предположил Семен, нерешительно топчась перед входом. – А если вход закроется, что тогда делать? Map, у меня плохие предчувствия.
– Ну, если как в гостинице, тогда ничего, пробьемся, – уверенно сказал Map. – Гостиничная блокировка для меня не проблема! Такое колдовство лишь для стандартных жетонов непреодолимо.. Ты вот что – ты давай поменьше каркай да побольше действуй! Решил входить – входи, чего заранее убиваться-то... Там видно будет. Кстати о “видно будет” – свет зажечь? У меня есть фонарное заклинание. Яркое!
– Включай, – вздохнул Семен и, на всякий случай выставив вперед руки, решительно шагнул в чернильную темноту.
Внутри мавзолея было светло, как в солнечный день. Семен, настроившийся на темноту, невольно вскинул ладони к глазам и огляделся по сторонам сквозь щелку между пальцами.
Бестеневое освещение давали стены и потолок – свет был как будто солнечный, с легкой желтизной. И не такой уж яркий, это Семену лишь показалось посте разноцветных уличных сумерек.
Перед Семеном находилась блестящая металлическая конструкция, похожая на скелет какой-нибудь дозорной башни стальные диски-ярусы – все без ограждения – были нанизаны на толстенную, тоже стальную, ось-трубу. Нанизаны с равными промежутками, где-то в рост человека, ярусы, начиная со второго и выше, были плотно уставлены в один слой большими серыми коробками. На первом, нижнем ярусе коробок не было: там имелся лишь длинный стол, наружным кольцом обхватывающий весь ярус. Стол, разумеется, тоже был металлический тусклая бронзовая столешница поддерживалась частоколом тонких бронзовых ножек; на столе лежало множество разных предметов, каких именно – Семен не стал разглядывать. Успеется.
– Широкая винтовая лесенка без перил, обвивая, стальную ось башни, как медицинская змея ножку бокала, проходила сквозь все лиски, то и дело ныряя в широкие отверстия входов на ярусы; башенная конструкция была высокой, аккурат до светящегося потолка мавзолея.
Возле нижних ступенек лесенки, на чугунном столике-грибке, стоял хрустальный ларь размером с приличный телевизор. Стенки и крышка ларя были покрыты многочисленными хрустальными каплям и – подтекам и, и потому разглядеть, что находится у него внутри, не представлялось возможным. Впрочем, Семен и без того знал, что там лежит.
– Похоже, моя подсветка здесь не требуется, – верно решил Map, и в зале мавзолея сразу стало чуточку темнее. То ли от этого, то ли от того, что глаза у него уже привыкли к мавзолейному освещению, но Семен за ненадобностью перестал прикрывать лицо ладонями.
– Да, а как там вход? – спохватился он и обернулся.
Входа не было. Чернильные осколки вернулись на свои прежние места, и сделать с ними что-либо изнутри было невозможно: фрагменты колдовского “паззла” остались снаружи. А изнутри их закрывала прозрачная пленка, твердая как камень – Семен потыкал в нее пальцем для пробы, но безрезультатно – пленка осталась целой. Или это было очень сильное колдовство, или Семен попросту делал с ней что-то не то и не так. – Эх, заборонили-таки демоны, – с досадой воскликнул Семен, – наглухо заборонили! И крест животворящий не поможет...