Барабашов Валерий. Изувер

   Мордовороты, вытерев руки об одежду Гниды, умчались на своей бежевой "девятке", а Вшивцев полежал, сплевывая кровь из разбитых зубов, потом пополз из подвала. Ночь была черная, беззвездная. Километрах в десяти-двенадцати от этого места, где он лежал, сиял огнями Придонск.
   - Дойду... на карачках буду ползти, а дойду! - дал себе слово Гнида. И сегодня же... предкам...
   этим сволочам... не жить!
   Он шел, падая и поднимаясь, несколько часов, практически всю ночь. Лежал, вставал, шел, падал, полз, замирал, снова полз...
   Один глаз у него не видел. Наверное, его выбили ботинком - кто-то из мордоворотов Кашалота был в высоких, армейских... Мент какой-нибудь или бывший десантник... Внутри все дико болело, хрипело, хлюпало. Гнида то и дело сплевывал густую вязкую кровь. Вид этой крови еще больше распалял его, желание отомстить затмило все другие, мысли окончательно помутились.
   - Ничего... ничего! - взбадривал он себя, чувствуя, что силы покидают тело. - Доберусь... отлежусь... И ты, Кашалот, поплатишься за это...
   И предки... Сволочи! Так же вот кашлять кровью будете... Даже хуже. Резать буду и кровь в банки сливать...
   До дома он добрался, когда небо на востоке уже чуть-чуть посерело.
   Ему не встретилась ни одна живая душа - город еще спал в этот тяжелый предутренний час.
   Цепляясь за перила, оставляя на лестнице кровавые плевки, Гнида поднялся на свой этаж, позвонил.
   Торопливо прошлепали за дверью явно босые ноги, спросили настороженно:
   - Кто здесь?
   - Я... Открывай!
   Мать испуганно ахнула, позвала уже в глубине коридора: "Толя!"
   Дверь наконец открылась, и младший Вшивцев - изуродованный, окровавленный - ввалился в прихожую, упал в коридоре без чувств.
   Он ничего уже не помнил, как его тащили по коридору, втаскивали на диван, снимали с ног обувь...
   Он пролежал без сознания почти сутки.
   * * *
   Ровно в два часа дня, то есть к началу приема по личным вопросам г-ном Кушнаревым Б. Г., насмерть перепуганные, с трясущимися руками супруги Вшивцевы снова сидели в приемной фирмы "Братан и К°".
   Молодая-длинноногая доложила Кашалоту о знакомых посетителях. Сказала, что они чем-то весьма взволнованны, на стариках, что называется, лица нет. Оба они в один голос заявили, что не уйдут отсюда, пока "не поговорят с Борькой".
   - Так и сказали? - уточнил Кашалот.
   - Ну... они сказали похуже, Борис Григорьевич, но повторять за ними мат я не собираюсь. - Секретарша дернула поролоновым плечиком.
   - Ладно. Зови.
   Вшивцевы вошли. На них и правда больно было смотреть: враз еще больше постарели, согнулись, руки у обоих тряслись... Но в глазах у Степаныча горел огонь, не предвещавший Кашалоту ничего хорошего.
   - Послушай, сосед. - Голос Анатолия Степаныча был само железо. - Мы так не договаривались. За восемнадцать "лимонов" морду нашему придурку набить... это, знаешь, слишком дорогое удовольствие.
   - Он что: жив? - Удивление Кашалот разыграл вполне искреннее.
   - Не только живой, но, собака, уже пригрозил нам, что укокошит, как только поднимется на ноги. Вот. Нам с бабкой и домой теперь идти нельзя. У тебя тут будем жить. Или в милицию пойдем, сознаваться во всем. Вертай деньги, Борис Григорич! Мы так не договаривались.
   - Ну... деньги ваши уже в дело пошли, не на книжку же я их положил, хмыкнул Кашалот. - А то, что ваш сынок такой живучий оказался...
   Потерпите денек-другой. Я разберусь. Брак, он в любой работе бывает.
   - Отдай назад деньги! - взвизгнул Степаныч. - Иначе... Я же сказал: к ментам пойдем, во всем признаемся. И не к Мерзлякову этому, какой у тебя тут сшивается и коньяк с тобой пьет, а в управление, понял? В областное.
   - Вас же посадят, Степаныч, - как можно спокойнее, даже улыбнувшись, сказал Кашалот.
   - Ну и нехай! Но вместе с тобой и твоими бандитами! А нам с бабкой теперь все едино: что в тюрьме загинаться, что от родного сына пику в бок получать. Один хрен. И нехай уж в тюрьме, от чужих людей смерть примем. Не так обидно будет... В общем, вертай деньги, Борис Григорич!
   С места не сдвинемся, пока ты наши кровные не вернешь. Я их не украл, как ты, и у людей из горла не вырвал. Вот этими руками заработал! - и он потряс перед собою сухими жилистыми лапамиладонями: много они покрышек собрали, много!
   - Дед, ты поосторожней с выражениями! - Кашалот изменился в лице. - Мы с тобой поджентльменски сошлись да по-соседски. Ты заказал услугу, я ее исполнил. Не до конца пока, да.
   Но я же сказал: разберусь.
   - Пока ты разбираться будешь, он нас зарежет!
   - Не зарежет. Совсем он, что ли, дурак. А язык ты, Степаныч, попридержи, милицией меня пугать не надо, я сам кого хочешь так могу испугать, что... Ты же сам ко мне пришел, так? Я тебя не звал, с услугами не набивался.
   - Да, так. Сами с бабкой пришли. Грех на душу взяли. Но ты же обманул меня. Мы-то как договаривались? А? Насмерть этого выродка нашего! А вы что сделали? Бока ему помяли, да и все.
   Отлежится - такой же зверь и будет, если не хуже.
   - Он не должен был подняться. Парни били на совесть.
   - Должен - не должен... Дома он лежит, кровью харкает. Всю комнату заплевал. Без сознания, правда, лежал почти сутки, потом оклемался... Такого бугая кулаками не сломишь. Только пуля его возьмет.
   - Нет у меня специалиста, я же тебе говорил...
   - Верни деньги, Борис Григория! Добром прошу. Меня если раздразнить... Ты вот, может, и не знаешь, а отец твой вспомнил бы...
   - Ладно, не пугай. Слышал. И про ментовку областную, и про то, что я тут краду... В общем так, Степаныч: сегодня у меня такой суммы нету.
   Завтра-послезавтра давай встретимся. Деньги верну.
   - Никуда не пойдем! - решительно, с тем же металлом в голосе, какой был и у мужа, заявила Марья, подтыкая седые пряди волос под легкий летний платок. - Нечего было брехать. Мы к тебе не с улицы пришли. Соседями как-никак столько лет были.
   Кашалот поднялся.
   - Хорошо, сидите.
   Он вышел из кабинета, сел в джип и поехал к Надежде, в киоск. Попил баночного пива, поразмышлял. Деньги отдавать не хотелось. Такая сумма уплывала!.. И потом - работу же они сделали.
   Мочить Гниду не стали по простой причине: лишний труп в районе. Лишние хлопоты. Мерзляков зашевелится, прокуроры-следователи всякие набегут. Ну, с Мерзляковым проще - цыкнет на него, тот и подожмет хвост. А если из управления приедут, из областной прокуратуры... А Гнида должен был коньки отбросить, должен. После такой обработки редко кто выживает, били как надо.
   А так бы полежал, похаркал кровушкой да и отлетел в мир иной. Все тихо-мирно, никто бы и спрашивать ничего не стал. Пьяная драка, неизвестные хулиганы, летальный исход одного из левобережных урок. Подумаешь! Саморегуляция бандитского поголовья. Менты бы только перекрестились на радостях. А вот Степаныч-то... тварью оказался, да еще какой. Пригрозил, в душу плюнул. Мол, ворюга, бандит, знаем, мол, на какие средства живешь. Козел старый. И коза эта седая тоже туда. Может, и прав их Юрок - затюкали парня, а он, Кашалот, не разобравшись... Теперь старые Вшивцевы в самом деле двинут в УВД, Мерзляков ничем не сможет помочь. Значит, надо что-то предпринимать. И срочно.
   ...Тянулись томительные часы ожидания. Ушла уже домой длинноногая секретарша, упросила супругов Вшивцевых переместиться в коридор:
   сказала, что Борис Григорьевич звонил, деньги будут, как и обещал. Надо еще подождать.
   За окнами быстро смеркалось, зажглись первые уличные фонари.
   Вшивцевы нервничали. Да и было отчего: дома появляться теперь просто страшно - возмездие со стороны Юрка могло последовать в любую минуту; и тут сидеть... сколько можно? До утра, что ли?
   - В восемь пойдем, Марья, - решил Степаныч. - Не придет если этот кит-Кашалот, снова обманет... Покатим тогда сразу в управление. Расскажем все как есть. Все на себя возьму, ты не волнуйся. Я это придумал, я за все и отвечать буду. Скоко дадут - отсижу. А там - как Бог решит. Выживу в тюрьме - вернусь, а нет... Одна доживешь.
   - Не жить и мне, Толя, - Марья покачала седой головой. - Прибьет меня Юрка-то. Не простит нам. - Она заплакала. - Господи, на староста лет такого лиха хлебнуть! Ростили-ростили сыночка, в рот ему глядели, а что получили? За что ты, Боженька, наказал нас? В чем мы перед тобой так уж провинились?.. Толя, я с тобой поеду. Тоже во всем сознаюсь.
   - Молчи, придурошная! В чем тебе сознаваться? Я вот думаю, может, нам в милиции-то не говорить про Юрку? А? Мол, дали хищнику этому, Кашалоту, взаймы, по-соседски, на процент. А он обманул. Ни расписки не дал, ничего.
   И расправой пригрозил. А если про Юрку говорить, то, конечно, посадят. Для родного сына убийцу нанимали...
   - И-и-и-и-и-и-и... - тоненько выла Марья.
   -- Не вой. Хоть ты на свободе останешься.
   Я заявление на нашего "урода" напишу, скажу все, как было. Ты рубаху-то ночную не выкинула?
   Могут, ить, спросить? Порванная которая.
   Марья покачала головой, зашмыгала мокрым носом.
   - Нет, что ж ее выкидывать? Она почти новая, в прошлом году купила, вместе со смертной.
   - Ну вот. Следователю и покажешь. Пусть глянет, как сынок ее располосовал. На родной-то матери!..
   Послышались шаги в вестибюле, раскрылась дверь, и вошел Кашалот. В руках он держал черный свой кейс, судя по всему, непустой.
   - Все в порядке, - еще издали сказал он. - Несу. Побегать пришлось, кое-что перезанял...
   Ну да это мои проблемы.
   Вшивцевы поднялись.
   - Ты уж извини нас, Борис Григорич! - Марья заискивающе глядела Кашалоту в глаза. - Мы-то нервничали, дед наговорил тут...
   - Да уж, Степаныч распустил язык! - Кашалот вполне мирно улыбнулся, открыл дверь кабинета, жестом - широким и радушным, каким приглашают в дом хороших друзей - позвал стариков.
   Вывалил на стол пачки денег. Пачек было много, мелкими купюрами, перехваченные резинками.
   Вшивцевы добросовестно все пересчитали - все-таки свои, кровные, как не считать!
   Все сошлось - рубль в рубль.
   Старики поднялись - смущенные, но несколько успокоенные, отводя глаза. Правда что, наговорили они тут, в этом кабинете. Человек им добро хотел сделать...
   - Я скажу шоферу, он отвезет вас, - мягко, заботливо сообщил Кашалот. Поздно уже. Да и деньги такие... Мало ли!
   Вшивцевы согласились. Степаныч снова было завел разговор об извинениях, и о том, что зла не держит, и вырвалось-то под горячую руку, но Кашалот перебил его властным, но по-прежнему мягким жестом - кто, мол, старое помянет...
   В машину старики сели совсем счастливые: и деньги вернулись, и дурака их хорошо проучили, и Борис Григорич обещал, "если что", снова помочь. "Я над вашей семьей шефство возьму, Степаныч, - сказал он на прощание. - Так и быть, призову Юрка к порядку. Разберемся. Все будет о'кей!"
   В джипе сидел один шофер, и старики безбоязненно забрались на высокие сиденья машины, покатили, как какие-нибудь крутые бизнесмены или вполне приличные, состоятельные граждане.
   Да так оно в данный момент и было: все ж таки Марья держала в руках целые восемнадцать миллионов рублей! Чувствовала их вес, прижимала полиэтиленовый мешочек к самому животу.
   Машина отчего-то вдруг дернулась и стала.
   - Опять бензонасос барахлит! - сообщил шофер, молчаливый рослый малый и, хлопнув дверцей, полез под капот.
   - Вот, вишь, японцы, а тоже халтурят, - авторитетно сказал Степаныч Марье. - Диафрагму, видно, слабенькую поставили, вот плохо и качает...
   - Я говорю жене: мол, иномарка, а... - стал было повторять Степаныч, когда водитель вернулся и полез в машину, но договорить он не успел: в лицо ему брызнула тугая струя газа. Не успела загородиться от баллончика и Марья: инстинктивно потянула к лицу мешочек с деньгами, да струя опередила ее...
   К джипу подскочила бежевая "девятка". Один из ее седоков-мордоворотов занялся Степанычем, а другой - Марьей. Обоим им накинули на шею удавки, стали закручивать капроновую петлю...
   А джип тем временем уже тронулся, продолжал небыстрый свой бег по ночной и пустынной улице, плавной дугой огибавшей шинный завод.
   Тут всегда темень, тут высокий забор, тут со стариками расправиться очень даже просто.
   ...Задушенных пенсионеров Вшивцевых закопали за городом, в первой подвернувшейся под руку яме: то ли глину тут брали, то ли песок. Судя по всему, строители были здесь давно, яма наполовину уже заросла травой. Наткнуться на трупы теоретически могли очень и очень не скоро. А могли и вообще не наткнуться. Сколько уже по России таких безымянных и печальных могил!..
   Работали трое - Мосол, Колорадский Жук и Рыло - спокойно: кому постороннему понадобилось бы соваться сюда, в ночной лес?!
   Кашалот их всех четверых (водитель джипа умчался назад, едва трупы вывалили на землю)
   похвалит: и операцию провели чисто, и деньги вернули. Фирма "Братан и К°" не любит возвращать честно заработанные бабки...
   Этой же ночью, так и не обратившись ни к медикам, ни в милицию, умер от внутреннего кровоизлияния Юрий Вшивцев, он же Гнида.
   Глава 14
   ОПЕРАЦИЯ "ИНКАССАТОР"
   Для нападения на инкассаторов Койот выбрал продовольственный магазин, который практически был рядом с домом - на соседней улице.
   Преимуществ у нападающего было несколько:
   - во-первых, Койот отлично знал этот район - вырос тут;
   - во-вторых, удобно будет скрыться: за девятиэтажным домом, на первом этаже которого и располагался магазин "Сельхозпродукты", начинался частный сектор со множеством переулков, тупичков, гаражей, сараев и пристроек; затеряться тут - раз плюнуть;
   - в-третьих, это окраина города, милиция доберется сюда, надо думать, не так быстро, как если бы это случилось в центре;
   - в-четвертых, его, Койота, преимущество - внезапность нападения.
   На внезапность, прежде всего на нее, Койот рассчитывал более всего. Она помогла ему при нападении на милиционеров возле Дома офицеров, позволила сделать свое черное дело и безнаказанно уйти.
   Должно повезти и на этот раз.
   К нападению Койот готовился несколько дней.
   За магазином наблюдал с безопасного расстояния, прохаживаясь у школы на противоположной стороне Дмитровской. Это было очень удобно: магазин - как на ладони, он видел все, что происходило у его дверей, у широких витражейстен и телефонной будки на углу. А кому придет в голову наблюдать за парнем, прогуливающимся по ту сторону шумной магистральной улицы?
   Мало ли тут, у школы, гуляющих. Кто-то свидание назначил, кто-то ждет окончания уроков, чтобы забрать свое любимое чадо, кто-то ждет трамвай...
   Инкассаторский "УАЗ" - темно-зеленого цвета, довольно потрепанный, с синей "мигалкой"
   на крыше - появлялся у магазина около семи вечера. Точного графика приезда машины Койот, конечно, не знал, но трижды "УАЗ" приезжал в промежутке времени от 18.40 до 18.55. Сначала он подъезжал к магазину "Промышленные товары" по соседству (метрах в трехстах), а минуты через две-три стоял уже здесь, у "Сельхозпродуктов". У "объекта" наблюдения машина также задерживалась не более трех минут. Один из инкассаторов, сборщик денег, шел в магазин, два других - водитель и еще один, видимо, старший группы, оставались в "УАЗе". Стекла в машине затемненные, с зеркальным отливом, сквозь них с улицы ничего не видно.
   На следующий вечер Койот, как бы случайно, прошел рядом со стоящим "УАЗом" именно в тот момент, когда инкассатор-сборщик уже выходил из магазина, из стеклянной его высокой двери, держа в руках пузатенький серый мешочек с деньгами; Койот бросил взгляд через лобовое стекло машины, убедился в том, что позади водителя сидит еще один инкассатор, а рядом с ним, справа, на сиденье, - те самые вожделенные мешки с "деревянными".
   Дверцы "УАЗа" открываются изнутри, ручек снаружи нет.
   Инкассатор-сборщик, садясь, отдает мешочек с деньгами тому, заднему.
   Машина сразу же трогается.
   У всех троих пистолеты.
   Три ствола против двух. Огневое преимущество, разумеется, на стороне инкассаторов, но они держат оружие в кобурах, не ждут нападения. Каждому из них потребуется время, чтобы расстегнуть кобуру, выхватить из нее пистолет, передернуть затвор... Секунды, да, но их у инкассаторов не будет. Он, Койот, как и в сквере Дома офицеров, откроет огонь внезапно. А человек, в которого вот так, неожиданно, начинают стрелять, просто не успевает правильно оценить ситуацию, принять меры к самозащите. Он инстинктивно начинает уклоняться от выстрелов, прятаться за любые предметы. Во всяком случае, в "бандитских" телефильмах, которые Койот теперь очень внимательно смотрел, он обращал внимание на поведение жертв.
   Первым надо убить водителя. Тогда "УАЗ" станет неуправляемым, превратится в неподвижную мишень.
   Вторую пулю должен получить инкассаторсборщик, когда будет идти к машине... Нет, пожалуй, стрелять в него нужно в ту секунду, когда распахнется правая передняя дверца, иначе внутрь машины не попадешь. Ему хватило бы, наверное, и одного мешочка с деньгами, если бы знать точно, какая там сумма. Судя по всему, небольшая:
   магазин "Сельхозпродукты" - небогатый, выручка здесь явно не баснословная, на картошке и капусте много не наторгуешь. Основная выручка лежит на заднем сиденье машины, рядом со старшим инкассатором, там минимум десяток мешков...
   Третью пулю получит этот, старший. Впрочем, он, Койот, будет палить сразу из двух стволов, сам черт в этот момент не разберет, какая пуля в кого попадет. Главное - попали бы, а уж остальное...
   Койот мысленно, в который уж раз, проиграл ситуацию: вот он увидел инкассаторский "УАЗ", двинувшийся к "Сельхозпродуктам" от соседнего магазина. Вот зашел в телефонную будку, делает вид, что звонит, а сам неотрывно наблюдает за входной дверью. Вот в ней появляется инкассатор-сборщик. Машина стоит у самого крыльца.
   Пока он, Койот, дойдет от телефонной будки до машины, пройдет- да, пройдет семь-восемь секунд. Это много. За это время инкассатор успеет сесть в "УАЗ", захлопнет дверцу.
   Может, пойти вслед за ним в магазин? Потолкаться там, разглядывая витрины, а потом, когда сборщик будет возвращаться, нагнать его у двери...
   Койот порепетировал этот вариант. Конечно, он гораздо надежнее первого: инкассатор терялся из виду лишь в тот момент, когда заходил куда-то в глубь магазина, где ему вручали запломбированный мешочек с деньгами. Тратил он на получение денег минуты полторы-две. С учетом преодоления расстояния, каких-то неизбежных коротких разговоров с завмагом или тем, кто отдавал ему выручку...
   Потом появлялся.
   Вчера перед приездом инкассаторов Койот вошел в магазин. Он был в это вечернее время практически пуст. К семи вечера хозяйки уже купили все необходимое для борща и салатов, а за водкой и пивом очередей теперь нет: подходи и бери.
   - Что вам, молодой человек? - спросила скучающая продавщица примерно одних лет с Койотом - высокая худая блондинка в довольно грязном белом халате.
   - Мне... пару яблок взвесьте, пожалуйста.
   Продавщица понятливо хмыкнула - закусь, конечно, что еще? За углом ждет, наверное, еще парочка таких же жаждущих. О-хо-хо-о...
   Пока продавщица выбирала яблоки, взвешивала, считала сумму на плоской, захватанной коробочке калькулятора, Койот огляделся. Вон туда через эту дверцу в прилавке входит инкассатор (больше некуда), шествует мимо второй продавщицы, торгующей всякой всячиной, не присущей профилю магазина: тут и оранжевые пластиковые бутылки с "фантой", и консервы, и пиво в баночках, и сигареты с зажигалками... И даже вобла!
   У продавщицы этой - также один-единственный покупатель, какой-то небритый дядька, выбирающий бутылку из разномастной длинной шеренги, подсчитывающий свои мятые купюры.
   Итак, завтра в момент нападения он, Койот, может оказаться в магазине единственным "покупателем". Ну, пусть их, покупателей, будет трое-четверо. На большее число в такое время рассчитывать не приходится - конец рабочего дня.
   Магазин закрывается в восемь. Час до закрытия.
   Если он ничего не будет покупать, а просто зайдет в магазин и будет стоять, дожидаться инкассатора... Глупее поведения не придумаешь. Он сразу же вызовет к себе подозрение.
   Был бы знакомый в магазине... Чушь! Его не должны здесь запомнить!
   А запомнить его не так-то уж и трудно. Даже мимолетные взгляды, которые бросят на него продавщицы, могут потом следствию пригодиться. Уж что-что, а примерный возраст, одежду, лицо две продавщицы запомнят, даже не стремясь к этому, - память сама им потом подскажет, что к чему. Будет составлен словесный портрет, по нему - фоторобот, фотографии...
   Нет, ждать инкассатора в магазине не годится.
   И эта белобрысая продавщица, уже подсчитавшая на грязном своем калькуляторе стоимость двух яблок, смотрит ему прямо в глаза:
   - С вас две триста, молодой человек. Деньги сюда платите, касса сегодня не работает.
   Ага, значит, может быть еще и третий свидетель, кассирша. Совсем хорошо!
   Сунув яблоки в карман, Койот вышел. В ушах звучал голос продавщицы: "С вас... молодой человек..." Она прежде всего обратила внимание на его возраст, запомнила его. Вспомнит и лицо, как пить дать, вспомнит!
   Да, ждать инкассатора в магазине нельзя!
   Придется ждать его возвращения в телефонной будке, на улице.
   Надо точно рассчитать секунды...
   А потом - стрелять, стрелять и стрелять! Не давать времени инкассаторам на то, чтобы они пришли в себя, чтобы стали оказывать сопротивление. Убить надо всех троих. Забрать несколько мешочков с деньгами. Непокойно уйти...
   Он сделает это завтра, в это же время. Как только знакомый "УАЗ" подъедет к магазину "Сельхозпродукты".
   Ночевал Койот у Марины.
   С вечера они потешили друг друга ласками.
   Повод для этого был самый что ни на есть банальный: исполнилось два года, как Марина работала у Кашалота, и сто дней с момента их знакомства с Павлом.
   По этому случаю Маринка устроила праздничный ужин.
   - Слушай, а ты помнишь, как пришел к киоску "Братан"? Как глаза на меня пялил?! - смеясь, говорила она, уютно устроившись у него на плече. Марина была в красивой ночной рубашке, привычно пахнущая дорогими духами, по-прежнему сдобная и желанная. Помня, что сожитель ее моложе на несколько лет, она тщательно следила за собой, одевалась с иголочки, и про Павла не забывала: то рубашку ему моднющую подарит, то бритвенный прибор "Жиллетт", то носки...
   Дела в киоске и вообще на фирме шли хорошо, Кашалот продавщиц своих не обижал, по "лимону" в месяц они имели как минимум, а к праздникам - на Новый год, к женскому дню 8 Марта и к дням рождения Борис Григорьевич отваливал и премиальные: когда наличными, когда ценными подарками. Не забывал он и про любовь к своим "кошечкам". Надежда, как и прежде, ходила у него в фаворитках (она, как предполагала Марина, и получала побольше), но и про Светку с Мариной шеф не забывал. Правда, с тех пор, как стала она жить с Павлом, Борис Григорьевич домогательства сократил до одного раза в неделю, но и от этого "раза" Марина старалась теперь увильнуть, ссылаясь то на женское недомогание, то на головную боль-мигрень или дурное настроение. А потом и вовсе заявила своему патрону, что собирается замуж, хотя разговора такого у них с Павлом не было.
   Разумеется, Койот об этом не знал, считая, что обладает Мариной единолично, в чем она его не разубеждала.
   - Шеф про тебя спрашивал, Паша, - сказала она, вернувшись из ванной и снова устроившись рядом с Павлом.
   - А откуда он про меня знает? - насторожился Койот.
   - Ну... я намекнула. Мол, встречаюсь с молодым человеком, отношения у нас серьезные.
   - И что же он про меня спрашивал?
   - Понимаешь... Борис Григорьевич очень внимательно относится к тому, с кем общаются сотрудники его фирмы. Мы же как одна семья, все у нас построено на доверии, все друг друга знают:
   кто чем дышит, с кем живет...
   - Меры безопасности?
   - И это тоже. А как иначе, Паша? Время такое, и вообще. В бизнесе, где крутятся большие деньги, без этого нельзя. Доверие сотрудников и информация друг о друге должны быть стопроцентными. Бывают же такие дела, когда и язык надо за зубами очень крепко держать. В общих интересах. Да и о себе стоит подумать.
   - Ну-ну. А что конкретно твой шеф обо мне спрашивал?
   - Кто ты и чем занимаешься. Я сказала, что безработный в данный момент, живешь на случайных заработках, шабашках. Мне иногда в киоске помогаешь, ящики таскаешь - перекладываешь, товар сортируешь...
   - Так. Дальше?
   - Ну, Борис Григорьевич и говорит: пусть, мол, к моей фирме прибивается, если ты за него можешь поручиться. Хватит баклуши бить. Найдем дело. И получать хорошо будет.
   - Ящики мне ваши неохота таскать. Я отцу часто помогаю, натаскался уже, аж хребет ломит.
   - Шеф может тебе какую-нибудь другую работу предложить.
   - Какую, например?
   - Охранником. Или шофером на "Газель", у нас есть такая. Ты на машине умеешь ездить?
   - Нет.
   - Ну... Тогда вам с ним надо встретиться, поговорить. Мужики - вы быстрее общий язык найдете.
   - Может, и договоримся. Жизнь покажет. А охранником... Какой из меня охранник?! Тощий, слабый... Иду к тебе, а ветер так и качает из стороны в сторону. - Койот засмеялся.
   Марина приняла его игру.
   - Ой-ой-ой, расхныкался, бедненький! - Она еще плотнее прижалась к нему. - Инвалид. Хаха-ха... Да ты только кажешься тощим и слабым.
   На самом деле - железо. Уж я-то изучила тебя за это время. И силушки у тебя на троих, не прибедняйся. Уж если кого и качает после постели, так это меня. Ну-ка, обними еще разок!.. Покрепче, мой хороший, не бойся, не раздавишь.
   Натешившись, Марина заговорщицки сообщила Койоту:
   - А знаешь, Паша, у нас суд на днях был.
   - На фирме, что ли?
   - Н-ну... Мы судили, да.
   - Вы-ы?
   - А что ты так удивляешься? У нас разные клиенты. К Борису Григорьевичу по самым разным вопросам люди обращаются. Он в нашем районе вроде как негласный глава администрации... Ха-ха-ха... Нет, я серьезно, что ты! У него знаешь какой авторитет? К нему все идут: и из милиции, и с заводов приходят, и просто жители.