Страница:
– Антропология? – переспросила чуть удивленно-презрительно Тэйт. – И чего это тебе пришла охота копаться в остатках других культур? Разве нельзя было найти то, что тебе нужно, в своем собственном настоящем?
Лилит улыбнулась и, заметив, как нахмурилась Тэйт, поняла, что та восприняла ее улыбку как начало нежелательного ответа.
– Поступая на факультет антропологии, я хотела именно этого – копаться в остатках древних культур, узнавать больше о жизни людей прошлого. Дело в том, что по моему тогдашнему убеждению, культура моих – наших – современников на всех парах неслась к краю бездонной пропасти. Как теперь видно, так оно и вышло. Я тогда была уверена, и не сомневаюсь в этом и теперь, что избранное мной занятие в жизни было одно из единственно верных.
– Ну и что, нашла что-нибудь?
– Не особенно – возможность не представилась. Но по большому счету, для меня это ничего не значит. Как показало время, на весах истории значение имели только культуры США и Советского Союза.
– Да, любопытно.
– Что?
– Люди имеют больше сходств, чем различий – больше сходств, чем мы, черт возьми, хотим допустить. Каков был бы конечный результат, если бы не русские и американцы, а какие-нибудь другие две нации, все равно какие, достигли одновременно способности стереть друг друга с лица Земли – вот что мне интересно. И можно ли было вообще избежать подобного.
Лилит горько усмехнулась.
– Знаешь, Тэйт, я думаю, что тебе здесь понравится. Видишь ли, оанкали больше всего на свете интересуют точно такие же вопросы, как тебя.
Внезапно на лице Тэйт отразилось беспокойство, и она отвернулась, устремив взгляд куда-то вдаль. Потом, поднявшись, сказала, что хочет пойти посмотреть третью и четвертую малые комнаты, которые вырастила недавно Лилит по сторонам второй большой общей комнаты. Одна из этих комнат примыкала к задней стене комнаты Тэйт, другая имела с ее комнатой общую боковую стену. Она подолгу смотрела, как Лилит выращивает стены – смотрела сначала с неверием, потом с гневом, злясь от того, что считала, что где-то тут наверняка скрывается ловкий обман. Вслед за этим наступил следующий этап – Тэйт начала держаться с Лилит настороженно, то и дело бросала на нее подозрительные взгляды, стала молчалива и напряжена.
Но и это не продлилось долго. Тэйт как никто другой умела приспосабливаться к людям.
– Не понимаю я этого, – говорила она тихо, после того как Лилит объяснила ей в общих чертах принцип того, каким образом она может управлять стенами или отыскивать и Пробуждать необходимых ей людей.
Теперь, еще и еще расспрашивая Лилит, Тэйт снова повторяла:
– Я не понимаю. То, что ты говоришь, по-моему, совершенная бессмыслица!
– Ко мне вера пришла более настойчиво, чем к тебе. Оанкали закрылся со мной в моей одиночной камере и отказывался покинуть ее до тех пор, пока я не привыкну к нему. В самом начале я не могла смотреть на него без дрожи в коленках, честно признаться, сомневаясь, что он прибыл из глубин космоса, а не поднялся со дна океана. Через то же самое предстоит пройти и тебе.
– Но может быть у меня все будет по-другому?
– Не стану ничего утверждать, все может быть. Но с момента моего Пробуждения прошло гораздо больше времени, чем с тех пор как в этот раз открыла глаза ты. И я уже успела пожить среди оанкали и приняла их таким, какие они есть.
– И кто же они есть, по их словам?
Лилит пожала плечами.
– Я собираюсь Пробудить еще кого-нибудь. Сегодня я Пробужу двоих. Ты поможешь мне?
– Кто это будет?
– Леа Беде и Селена Иверс.
– Еще пару баб? Почему бы тебе не разбудить хотя бы одного мужчину?
– Со временем дойдет очередь и до них.
– Ты все еще никак не можешь отойти от встречи с этим твоим Полем Титусом?
– Никакой он не мой.
Она уже жалела о том, что рассказала Тэйт о Поле.
– Предлагаю следующим разбудить мужика, Лилит. Того парня, который собирал после войны детей.
Лилит повернулась и посмотрела на Тэйт.
– По принципу того, что, упав с лошади, нужно как можно скорее снова сеть в седло?
– Вот именно.
– Но, Тэйт, как только я Пробужу его, он останется с нами надолго, и снова погрузить в сон я его не смогу. Ему шестьдесят три, он весит сто килограмм, он был копом двадцать семь лет и привык командовать людьми, которые его окружают. Ему не от кого будет нас тут защищать и не от чего спасать, но он точно сможет крепко усложнить нам тут жизнь. И перво-наперво он наверняка наотрез откажется верить в то, что находится на космическом корабле, и попытается разубедить и нас в этом. И если это у него не выйдет, он пуститься во все тяжкие, чем только навредит нам и может стать опасным, смертельно опасным.
– И что с того? По-твоему, он поведет себя иначе, если, открыв глаза, обнаружит себя в подобии гарема?
– Нет. Как только мы Пробудим Леа и Селену и убедимся в том, что их психическое состояние стабильно, мы Пробудим Курта Лоэра и Джозефа Шина.
– Но для чего ждать?
– Первой я собираюсь Пробудить Селену. Ты присмотришь за ней, пока я буду заниматься Леа. Думаю, что Селена окажется именно тем, кто вызовет интерес у Курта.
Сходив в комнату, она принесла фотографии обеих женщин, и только занялась поиском «дыни» Селены, как Тэйт поймала ее руку.
– За нами следят, ведь так? – спросила она.
– Да. Не хочу сказать, что за нами могут наблюдать постоянно, но как только я разбудила тебя и нас стало двое, наблюдение наверняка усилилось.
– Если тут заварится каша, они нам помогут?
– Если посчитают, что положение действительно серьезное. Например, теперь мне кажется, что был кто-то, кто с самого начала хотел, чтобы Титус изнасиловал меня. Хотя я не думаю, что они позволили бы ему убить меня. Просто могло выйти и так, что со своей помощью они могли припоздниться.
– Отлично, – едко пробормотала Тэйт. – Значит, мы предоставлены сами себе.
– Ты может быть близка к истине.
Тэйт покачала головой.
– В таком случае я уже не знаю, как себя вести – либо окончательно сбрасывать покровы цивилизации и готовиться зубами и когтями сражаться за свою жизнь, либо продолжать стойко хранить лоск культуры во имя будущих интересов, что бы ни творилось вокруг.
– Можно поступать и так и эдак, по ситуации, – отозвалась Лилит. – Но раньше или позже вопрос о том, чтобы сразиться за свою жизнь, встанет обязательно, я уверена в этом.
– Предпочитаю все же веровать в то, что ты сгущаешь краски, – сказала Тэйт. – Что за надежда на возрождение цивилизации нас ждет, если мы только и будем заниматься тем, что драться друг с другом?
Она сделала паузу и взглянула на Лилит.
– У тебя ведь нет детей, Лилит?
Ничего не ответив, Лилит медленно, с закрытыми глазами, двинулась вдоль стены, плотно прижав фотографию Селены ладонью к стене. Но Тэйт не унималась – она упорно шла рядом с ней, отвлекая ее, сбивая с мысли.
– Оставь меня ненадолго в покое, – бросила ей Лилит. – Когда будет нужно, я позову тебя. Во время поиска мне нужно полностью сосредоточиться.
– Значит, ты не хочешь разговаривать со мной о своем прошлом, о своей довоенной жизни? Это не легко тебе, да?
В голосе Тэйт звучало сочувствие, которое Лилит совсем не понравилось – настолько сочувствие было неискренним.
– О прошлом мне говорить нетрудно, – отозвалась Лилит. – Просто я считаю, что в этом нет смысла. Эти два года в одиночке я только и делала, что жила своим прошлым. Но к тому времени, когда оанкали появился в моей комнате, я уже была готова распрощаться с прошлым и начать жить настоящим. Моя прошлая жизнь кажется мне теперь пустым бессмысленным блужданием, поисками сама не знаю чего. А что касается детей, то у меня был сын. Он погиб в дорожной аварии незадолго до войны.
Лилит сделала глубокий вдох.
– А теперь оставь меня ненадолго одну и позволь заняться делом. Когда я найду Селену, я позову тебя.
Тэйт молча отошла прочь и уселась на пол у противоположной стены, рядом со входом в одну из недавно возведенных комнат. Снова закрыв глаза, Лилит, медленно шаг за шагом, двинулась вперед. Усилием воли заставив себя забыть о течении времени и окружающем пространстве, она словно бы плыла вдоль стены, заставляя свое сознание проникать в ее толщу. Эта иллюзия полного ухода от мира была уже знакома ей – составными частями ощущений было физическое удовольствие и эмоциональный комфорт, сродни наркотическому – и сейчас этот наркотик был ей просто необходим.
– Если уж ты что-то собралась сделать, делай это так, чтобы действие сопровождалось положительными эмоциями, – напутствовало ее Никани. Как только чувственные руки оолой полностью развились, оно стало проявлять очень пристальный интерес к чувствам довольства и боли Лилит. Приятно, что большую часть внимания Никани уделяло чувству довольства, чем болевым ощущениям. Оолой изучало ее так же, как она, быть может, могла изучать книгу – вплоть до того, что делало выписки, и не одну.
Вздутие в стене двинулось в ее сторону и сделалось различимым, как только ее пальцы нашли нужное место. Но открыв глаза, Лилит обнаружила стену совершенно ровной и гладкой.
– Ошиблась? – раздался у нее над плечом голос Тэйт.
Лилит вздрогнула, выронила из пальцев карточку и резко повернувшись к Тэйт, ожгла ту яростным взглядом, но заставив взять себя в руки, наклонилась и подняла изображение Селены с пола.
– Отойди, оставь меня в покое, – проговорила она тихо и со всем возможным спокойствием.
Быстро, но явно неохотно, Тэйт отступила на несколько шагов. Теперь, как только нужное место было найдено, Лилит могла положить на него ладонь безо всяких особых мер, вроде усиленной концентрации и сосредоточенности, и даже в том числе в присутствии Тэйт, но сейчас так или иначе ей необходимо было добиться своего, чтобы установить старшинство, заставить Тэйт с самого начала понять кто здесь главный, по крайней мере в том, что касается посредничества с оанкали и их кораблем, в выращивании стен и добывании провизии. О чем думала эта девица, когда кралась рядом с ней, находящейся в прострации поиска? Что она высматривала? Какой-то потайной механизм, при помощи которого для нее устраивают фокусы?
Погладив лицевую сторону карточки, Лилит снова прижала ту к стене. Вздутие она разыскала моментально, хотя по-прежнему на глаз ничего не было заметно. Как только Лилит отняла от стены карточку, «дыня» перестала продвигаться наружу, но пройденное уже расстояние оставалось прежним. Тихо погладив фотографией стену, Лилит снова привела «дыню» в движение, породив на стене опухоль. Как только вздутие на стене выросло и лопнуло, она отступила в сторону и молча жестом позвала Тэйт.
Стоя рядом друг с другом, они наблюдали за тем, как стена исторгает из себя утолщенный, веретенообразный, полупрозрачный предмет зеленоватого оттенка и определенно растительного происхождения. Как только запах достиг их, Тэйт фыркнула от отвращения и отступила назад.
– Хочешь рассмотреть поближе, прежде чем я раскрою его? – спросила ее Лилит.
Тэйт шагнула ближе и принялась разглядывать предмет.
– А почему он шевелится?
– Для того чтобы подставлять свету всю свою поверхность попеременно. Если сделать на нем пометку, где-нибудь на боку, то можно будет заметить, что оно медленно переворачивается. Кроме того, считается, что движение благотворно для находящегося внутри человека. Движение растения дает необходимую нагрузку мышцам человека, и к тому же положение тела все время меняется.
– На слизняка эта штуковина не очень-то похожа, – подала голос Тэйт. – Не верится, что внутри него может кто-то находиться.
Она присела над «дыней» на корточки и провела по ее поверхности пальцем, который потом с интересом рассмотрела.
– Поосторожней с ним, – предостерегающе сказала ей Лилит. – Селена довольно миниатюрная женщина. Это растение может быть не прочь завладеть кем-то еще.
– А ты сможешь освободить меня?
– Смогу, – Лилит улыбнулась. – Когда оанкали первый раз показали мне это растение, меня ни о чем не предупреждали. Я тоже, как ты, начала щупать его кожу и от неожиданности чуть не умерла от страха, когда обнаружила, что растение поглотило мою руку почти по кисть.
Тэйт немедленно повторила эксперимент Лилит, и растение жадно обволокло ее кисть. Несколько раз дернув назад руку, она, уже испуганно, оглянулась на Лилит.
– Помоги мне вытащить руку!
Прикоснувшись к кожуре «дыни» в нескольких местах вокруг захваченной кисти Тэйт, Лилит заставила растение отпустить руку.
– Теперь смотри дальше, – сказала она и наклонилась над одним из крайних заострений «дыни». Потом провела кончиками пальцев по всей его длине. Растение принялось открываться, как обычно неторопливо. Как только тело Селены освободилось полностью, Лилит достала ее и положила там, где бы за ней могла присматривать Тэйт.
– Я сейчас принесу одежду и ты, пока она не очнулась, постарайся ее одеть, по возможности полностью, – сказала она Тэйт.
К тому времени когда Селена окончательно пришла в себя, Лилит уже достала из стены растение с Леа Беде, извлекла ее и положила на пол. Леа она одела быстро и ловко. Когда обе вновь пробужденные уже сидели и оглядывались вокруг, растений в зале уже не было – Лилит успела упрятать их в стену. Закончив с делами, она подошла к Селене и Леа, уселась рядом с ними в ожидании вопросов.
Но вопросов не последовало. Вместо этого Леа мгновенно бросилась на нее, свалив своим весом на пол. Для того чтобы сообразить, что происходит, Лилит потребовалось меньше мига. Время словно бы остановилось для нее.
Если она попытается резко оторвать от себя Леа, то скорее всего причинит той боль, или, что еще хуже, ранит или сломает ей что-нибудь. Подмяв Леа вниз под себя, она ударит ее головой, что тоже не годится. При этом раны могут быть поверхностными, но все же болезненными и общее впечатление будет испорчено. Не стоило терять потенциально полезного союзника из-за его одной единственной глупой выходки. Опрокидываясь на спину, Лилит ухитрилась перевернуться на бок, так, чтобы только плечо и бок Леа ударились об пол. После, медленно и осторожно, она отцепила пальцы Леа от своего горла. Это было несложно. Она боролась с Леа, как с медленно движущимся заводным манекеном. Причинять в ответ боль не было никакой необходимости, любое движение Пробужденной она нейтрализовывала в самом начале. При этом она вовсе не хотела демонстрировать Леа свою силу и ловкостью в умении защищать себя. С великой осторожностью освободив горло от пальцев Леа, она наконец вздохнула, при этом отметив, что может долго обходиться без воздуха, не теряя ясности сознания и бойцовых качеств. Руки Леа беспорядочно принялись колотить ее, но она уже не обращала на эти слабые тычки внимания.
– Прекрати сейчас же! – крикнула она ей в лицо. – Я такая же пленница, как и ты. Я не могу выпустить тебя на свободу. И не могу выйти на свободу сама. Ты понимаешь меня?
Вздрогнув, Леа прекратила барахтаться и уставилась на Лилит.
– Отпусти меня.
Горловой голос Леа отличался естественной глубиной. Но сейчас она почти что рычала.
– Я только об этом и мечтаю, – ответила Лилит. – Больше не набрасывайся на меня. Я не враг.
Леа издала в ответ горловой бессловесный хрип.
– Побереги силы, – посоветовала ей Лилит. – Нам предстоит еще много дел. Нужно будет обустроиться.
– Обустроиться? Ты это о чем? – вновь прохрипела Леа.
– Обустроиться на останках войны, – ответила Лилит. – Разве ты забыла?
– Хотела бы забыть, но не смогла, – хрип и рычание начали успокаиваться.
– Ты только что пыталась убить меня, и это говорит о том, что война еще не угасла в тебе. Войны с тебя еще недостаточно. Теперь тебе придется доказать нам, что ты готова к тому, чтобы принять участие в обустройстве.
Леа ничего не ответила. Еще через мгновение Лилит отпустила ее.
Поднявшись на ноги, женщины подозрительно уставились друг на друга.
– И кто тут решает, готова я к обустройству или нет? – спросила Леа. – Ты, что ли?
– Не я, а наши хозяева.
– И кто они такие? – неожиданно раздался шепот Селены. Ее лицо уже было залито слезами. Она стояла рядом с ними вместе с Тэйт – они подошли чтобы участвовать в разговоре, а может быть, чтобы посмотреть на драку.
Лилит бросила взгляд на Тэйт, и та покачала головой.
– И ты еще говорила, что насилием грозит Пробуждение мужчин, – сказала она Лилит.
– Я по-прежнему так думаю, – ответила ей Лилит. Она поглядела на Селену, а потом на Леа.
– Предлагаю перекусить. Во время еды я отвечу на все ваши вопросы.
Все вместе они вошли в комнату, которая предназначалась Селене, и Лилит улыбнулась, заметив, как расширились глаза двух пробужденных женщин, когда они увидели перед собой не просто горшки с Бог знает чем, а с нормальной обычной едой.
После того как первый голод был утолен, разговор пошел легче – Селена и Леа успокоились и расслабились. В то, что они находятся на космическом корабле, обращающемся вокруг Земли за орбитой Луны, они отказывались верить. Услышав, что они попали в плен к инопланетянам, Леа рассмеялась.
– Ты либо пытаешься обмануть меня, либо сошла с ума, – сказала она Лилит.
– Это правда, – возразила Лилит.
– Чушь собачья.
– Оанкали изменили меня, – продолжала гнуть свое Лилит. – Изменили таким образом, что я могу управлять стенами и растениями продолжительного сна. Конечно сами оанкали способны на подобные действия гораздо эффективней меня, но как бы там ни было, я умею Пробуждать людей, кормить их, одевать и предоставлять подобие собственных жилищ. Сомнения в тебе настолько сильны, что ты не хочешь замечать очевидных фактов, того, что я делаю прямо на твоих глазах. Пусть так, но я прошу вас помнить две вещи, о которых я хотела бы сказать. Во-первых, мы находимся на корабле. Поэтому действуйте так и только так, словно вы находитесь на корабле, даже если и не верите в это – такая моя к вам просьба. С этого корабля некуда бежать, поэтому думать о побеге бесполезно. Даже если вам удастся вырваться из этого зала, дальше идти будет просто некуда, негде будет спрятаться, негде искать выхода на свободу. С другой стороны, если мы с толком проведем здесь время и выполним все, что должны выполнить, до конца, у нас появится шанс вернуть назад свой мир. Мы вернемся на Землю в качестве первых колонистов.
– Предлагаешь делать то, что скажут и ждать, так?
– Примерно так, конечно если тебя устроят все условия, с которыми я тебя скоро познакомлю.
– Я не верю ни одному твоему слову.
– Дело твое, можешь не верить! То, что ты слышишь сейчас, я говорю тебе для того чтобы ты знала как себя вести на тот случай, если ты вдруг захочешь снова когда-нибудь ступить на поверхность Земли.
Селена снова начала тихо рыдать и Лилит хмуро поглядела на нее.
– А с тобой-то в чем дело?
Селена потрясла головой.
– Я не знаю, во что мне верить. Я не понимаю даже почему все еще жива.
Тэйт вздохнула и презрительно скривила губы.
– Ты жива, – холодно отозвалась Лилит. – Здесь у нас нет никаких медикаментов. Если тебе в голову вдруг взбредет покончить жизнь самоубийством, то может случиться, что ты преуспеешь в своем намерении. Если же ты хочешь остаться с нами и помочь нам снова брать Землю в свои руки… то для этого у тебя есть все возможности, и шансы на успех тут тоже весьма велики.
– У тебя были дети? – спросила Лилит Селена, тоном, в котором явно слышался ожидаемый ответ «не было ни одного».
– Был, сын. – Лилит заставила себя протянуть вперед руку и взять за руку Селену, совершенно не испытывая к той никакой симпатии. – Все люди, которых я уже Пробудила, то есть вы, и которых Пробужу в ближайшие дни, одиноки, иначе говоря, лишились семей или не имели их вовсе. Мы все здесь одиночки. Выбирать можно будет только из своего же окружения и ниоткуда более. Нам придется жить всем вместе одной общиной – мы станем соседями, друзьями, женами и мужьями – и другого не дано.
– Значит, мужчины тоже будут? – потребовала ответа Селена.
– Через день или два я Пробужу мужчин. Сразу двоих.
– А почему не сегодня?
– Сегодня не успею. Мне нужно приготовить им комнаты, еду и одежду – точно так же, как я все это приготовила для Леа и тебя.
– Ты хочешь сказать, что это ты построила эти все комнаты?
– Точнее говоря, я вырастила их. Ты еще увидишь, как это делается.
– Значит, ты и еду выращиваешь тоже? – спросила Леа, недоверчиво подняв одну бровь.
– Еда и одежда хранятся в специальных кладовых, расположенных в двух противоположных концах зала. И еда и одежда пополняются в кладовых по мере необходимости. Я могу открыть кладовые, но открыть стены за ними я не могу. Только оанкали умеют делать это.
На мгновение все замолчали. Лилит принялась собирать остатки своего обеда – кожуру и косточки от фруктов.
– Весь мусор отправляется в туалет, – объяснила она. – Туалет при этом не засорится, можно не волноваться, он гораздо производительнее, чем кажется с виду. Он способен переработать все, что не представляет собой живую плоть.
– Переработать! – с ужасом повторила Селена. – Здесь что… и туалеты живые?
– Да. Корабль, в котором мы находимся, по сути живое существо, и все, что нас окружает, является частью его тела. Оанкали используют живую плоть точно так же, как мы в свое время использовали машины.
Повернувшись, она направилась в сторону ближайшей душевой кабинки, но потом остановилась.
– Вот что еще я хотела вам сказать – вы должны это иметь в виду, – проговорила она, внимательно глядя на Селену и Леа. – Мы все время находимся под пристальным наблюдением, даже внутри комнат. Не думаю, что оанкали нам скоро покажутся, по крайней мере не раньше, чем нас наберется человек сорок и мы докажем, что может ужиться все вместе. Если среди нас вдруг начнутся убийства, хозяевам, само собой, тоже придется показаться. И я уверена, что покушавшиеся на убийство, или не дай Бог действительные убийцы, останутся на корабле до конца своих дней.
– Значит, они защитят тебя от нас, – подала голос Леа. – Ты неплохо устроиласπ.
– Они защитят всех нас друг от друга, – ответила Лилит. – Ситуация с нашей расой весьма тревожная, мы вымирающий вид. И если мы собираемся выжить, нам придется примирится с тем, что кто-то взял нас под свою защиту и опеку.
Преодолев спазматические последствия Пробуждения, Лоэр и Джозеф уселись и с удивлением принялись оглядываться вокруг.
– Где мы? – первым потребовал ответа Курт. – Кто здесь главный?
Лилит усмехнулась.
– За главного я, – ответила она. – Я Пробудила вас. Мы все здесь пленники и находимся на равных правах, но я отвечаю за Пробуждение людей.
– И на кого ты работаешь? – в свою очередь подал голос Джозеф. Он говорил с легким акцентом, и Курт, только услышав его голос, немедленно обернулся, при этом профессионально пристально рассмотрев Джозефа.
Лилит поспешила представить их друг другу:
– Конрад Лоэр из Нью-Йорка, а это Джозеф Шин из Ванкувера.
После этого она представила мужчинам по-очереди всех женщин.
Едва увидев Курта, Селена бочком подобралась к нему, и едва прозвучало ее имя, доверительно добавила:
– В прежние, нормальные времена меня все звали Сели.
На что Тэйт закатила глаза, а Леа поморщилась. Только собрав все силы, Лилит удалось не улыбнуться. Ее догадка насчет Селены была абсолютно правильной. Селена мгновенно выбрала себе защитника, и Курту оставалось только принять ее под свое крылышко. Таким образом Курт оказался при деле. Лилит заметила, как по губам Джозефа промелькнула легкая усмешка.
– Если вы хотите есть, то мы можем предложить вам приличный обед, – заговорила Лилит, вновь начиная то, что уже становилось у нее стандартным вступительным словом. – За едой я отвечу на ваши вопросы.
– У меня уже есть один вопрос. Сразу же, – резко подал голос Курт. – Мне тоже хотелось бы узнать то, о чем спрашивал вот он: На кого ты работаешь? На чьей ты стороне?
Когда Лилит убирала растения продолжительного сна в стену, Курт еще как следует не пришел в себя. И до тех пор, пока в его глазах не появился огонь совершенно ясного сознания, она избегала поворачиваться к нему спиной.
– Дела сложились так, что на Земле не осталось никого, кто мог бы следить за линиями на карте, определяющими ту или иную сторону, как в прежние времена. Никакого правительства тоже не осталось. По крайней мере человеческого правительства.
Лилит улыбнулась и, заметив, как нахмурилась Тэйт, поняла, что та восприняла ее улыбку как начало нежелательного ответа.
– Поступая на факультет антропологии, я хотела именно этого – копаться в остатках древних культур, узнавать больше о жизни людей прошлого. Дело в том, что по моему тогдашнему убеждению, культура моих – наших – современников на всех парах неслась к краю бездонной пропасти. Как теперь видно, так оно и вышло. Я тогда была уверена, и не сомневаюсь в этом и теперь, что избранное мной занятие в жизни было одно из единственно верных.
– Ну и что, нашла что-нибудь?
– Не особенно – возможность не представилась. Но по большому счету, для меня это ничего не значит. Как показало время, на весах истории значение имели только культуры США и Советского Союза.
– Да, любопытно.
– Что?
– Люди имеют больше сходств, чем различий – больше сходств, чем мы, черт возьми, хотим допустить. Каков был бы конечный результат, если бы не русские и американцы, а какие-нибудь другие две нации, все равно какие, достигли одновременно способности стереть друг друга с лица Земли – вот что мне интересно. И можно ли было вообще избежать подобного.
Лилит горько усмехнулась.
– Знаешь, Тэйт, я думаю, что тебе здесь понравится. Видишь ли, оанкали больше всего на свете интересуют точно такие же вопросы, как тебя.
Внезапно на лице Тэйт отразилось беспокойство, и она отвернулась, устремив взгляд куда-то вдаль. Потом, поднявшись, сказала, что хочет пойти посмотреть третью и четвертую малые комнаты, которые вырастила недавно Лилит по сторонам второй большой общей комнаты. Одна из этих комнат примыкала к задней стене комнаты Тэйт, другая имела с ее комнатой общую боковую стену. Она подолгу смотрела, как Лилит выращивает стены – смотрела сначала с неверием, потом с гневом, злясь от того, что считала, что где-то тут наверняка скрывается ловкий обман. Вслед за этим наступил следующий этап – Тэйт начала держаться с Лилит настороженно, то и дело бросала на нее подозрительные взгляды, стала молчалива и напряжена.
Но и это не продлилось долго. Тэйт как никто другой умела приспосабливаться к людям.
– Не понимаю я этого, – говорила она тихо, после того как Лилит объяснила ей в общих чертах принцип того, каким образом она может управлять стенами или отыскивать и Пробуждать необходимых ей людей.
Теперь, еще и еще расспрашивая Лилит, Тэйт снова повторяла:
– Я не понимаю. То, что ты говоришь, по-моему, совершенная бессмыслица!
– Ко мне вера пришла более настойчиво, чем к тебе. Оанкали закрылся со мной в моей одиночной камере и отказывался покинуть ее до тех пор, пока я не привыкну к нему. В самом начале я не могла смотреть на него без дрожи в коленках, честно признаться, сомневаясь, что он прибыл из глубин космоса, а не поднялся со дна океана. Через то же самое предстоит пройти и тебе.
– Но может быть у меня все будет по-другому?
– Не стану ничего утверждать, все может быть. Но с момента моего Пробуждения прошло гораздо больше времени, чем с тех пор как в этот раз открыла глаза ты. И я уже успела пожить среди оанкали и приняла их таким, какие они есть.
– И кто же они есть, по их словам?
Лилит пожала плечами.
– Я собираюсь Пробудить еще кого-нибудь. Сегодня я Пробужу двоих. Ты поможешь мне?
– Кто это будет?
– Леа Беде и Селена Иверс.
– Еще пару баб? Почему бы тебе не разбудить хотя бы одного мужчину?
– Со временем дойдет очередь и до них.
– Ты все еще никак не можешь отойти от встречи с этим твоим Полем Титусом?
– Никакой он не мой.
Она уже жалела о том, что рассказала Тэйт о Поле.
– Предлагаю следующим разбудить мужика, Лилит. Того парня, который собирал после войны детей.
Лилит повернулась и посмотрела на Тэйт.
– По принципу того, что, упав с лошади, нужно как можно скорее снова сеть в седло?
– Вот именно.
– Но, Тэйт, как только я Пробужу его, он останется с нами надолго, и снова погрузить в сон я его не смогу. Ему шестьдесят три, он весит сто килограмм, он был копом двадцать семь лет и привык командовать людьми, которые его окружают. Ему не от кого будет нас тут защищать и не от чего спасать, но он точно сможет крепко усложнить нам тут жизнь. И перво-наперво он наверняка наотрез откажется верить в то, что находится на космическом корабле, и попытается разубедить и нас в этом. И если это у него не выйдет, он пуститься во все тяжкие, чем только навредит нам и может стать опасным, смертельно опасным.
– И что с того? По-твоему, он поведет себя иначе, если, открыв глаза, обнаружит себя в подобии гарема?
– Нет. Как только мы Пробудим Леа и Селену и убедимся в том, что их психическое состояние стабильно, мы Пробудим Курта Лоэра и Джозефа Шина.
– Но для чего ждать?
– Первой я собираюсь Пробудить Селену. Ты присмотришь за ней, пока я буду заниматься Леа. Думаю, что Селена окажется именно тем, кто вызовет интерес у Курта.
Сходив в комнату, она принесла фотографии обеих женщин, и только занялась поиском «дыни» Селены, как Тэйт поймала ее руку.
– За нами следят, ведь так? – спросила она.
– Да. Не хочу сказать, что за нами могут наблюдать постоянно, но как только я разбудила тебя и нас стало двое, наблюдение наверняка усилилось.
– Если тут заварится каша, они нам помогут?
– Если посчитают, что положение действительно серьезное. Например, теперь мне кажется, что был кто-то, кто с самого начала хотел, чтобы Титус изнасиловал меня. Хотя я не думаю, что они позволили бы ему убить меня. Просто могло выйти и так, что со своей помощью они могли припоздниться.
– Отлично, – едко пробормотала Тэйт. – Значит, мы предоставлены сами себе.
– Ты может быть близка к истине.
Тэйт покачала головой.
– В таком случае я уже не знаю, как себя вести – либо окончательно сбрасывать покровы цивилизации и готовиться зубами и когтями сражаться за свою жизнь, либо продолжать стойко хранить лоск культуры во имя будущих интересов, что бы ни творилось вокруг.
– Можно поступать и так и эдак, по ситуации, – отозвалась Лилит. – Но раньше или позже вопрос о том, чтобы сразиться за свою жизнь, встанет обязательно, я уверена в этом.
– Предпочитаю все же веровать в то, что ты сгущаешь краски, – сказала Тэйт. – Что за надежда на возрождение цивилизации нас ждет, если мы только и будем заниматься тем, что драться друг с другом?
Она сделала паузу и взглянула на Лилит.
– У тебя ведь нет детей, Лилит?
Ничего не ответив, Лилит медленно, с закрытыми глазами, двинулась вдоль стены, плотно прижав фотографию Селены ладонью к стене. Но Тэйт не унималась – она упорно шла рядом с ней, отвлекая ее, сбивая с мысли.
– Оставь меня ненадолго в покое, – бросила ей Лилит. – Когда будет нужно, я позову тебя. Во время поиска мне нужно полностью сосредоточиться.
– Значит, ты не хочешь разговаривать со мной о своем прошлом, о своей довоенной жизни? Это не легко тебе, да?
В голосе Тэйт звучало сочувствие, которое Лилит совсем не понравилось – настолько сочувствие было неискренним.
– О прошлом мне говорить нетрудно, – отозвалась Лилит. – Просто я считаю, что в этом нет смысла. Эти два года в одиночке я только и делала, что жила своим прошлым. Но к тому времени, когда оанкали появился в моей комнате, я уже была готова распрощаться с прошлым и начать жить настоящим. Моя прошлая жизнь кажется мне теперь пустым бессмысленным блужданием, поисками сама не знаю чего. А что касается детей, то у меня был сын. Он погиб в дорожной аварии незадолго до войны.
Лилит сделала глубокий вдох.
– А теперь оставь меня ненадолго одну и позволь заняться делом. Когда я найду Селену, я позову тебя.
Тэйт молча отошла прочь и уселась на пол у противоположной стены, рядом со входом в одну из недавно возведенных комнат. Снова закрыв глаза, Лилит, медленно шаг за шагом, двинулась вперед. Усилием воли заставив себя забыть о течении времени и окружающем пространстве, она словно бы плыла вдоль стены, заставляя свое сознание проникать в ее толщу. Эта иллюзия полного ухода от мира была уже знакома ей – составными частями ощущений было физическое удовольствие и эмоциональный комфорт, сродни наркотическому – и сейчас этот наркотик был ей просто необходим.
– Если уж ты что-то собралась сделать, делай это так, чтобы действие сопровождалось положительными эмоциями, – напутствовало ее Никани. Как только чувственные руки оолой полностью развились, оно стало проявлять очень пристальный интерес к чувствам довольства и боли Лилит. Приятно, что большую часть внимания Никани уделяло чувству довольства, чем болевым ощущениям. Оолой изучало ее так же, как она, быть может, могла изучать книгу – вплоть до того, что делало выписки, и не одну.
Вздутие в стене двинулось в ее сторону и сделалось различимым, как только ее пальцы нашли нужное место. Но открыв глаза, Лилит обнаружила стену совершенно ровной и гладкой.
– Ошиблась? – раздался у нее над плечом голос Тэйт.
Лилит вздрогнула, выронила из пальцев карточку и резко повернувшись к Тэйт, ожгла ту яростным взглядом, но заставив взять себя в руки, наклонилась и подняла изображение Селены с пола.
– Отойди, оставь меня в покое, – проговорила она тихо и со всем возможным спокойствием.
Быстро, но явно неохотно, Тэйт отступила на несколько шагов. Теперь, как только нужное место было найдено, Лилит могла положить на него ладонь безо всяких особых мер, вроде усиленной концентрации и сосредоточенности, и даже в том числе в присутствии Тэйт, но сейчас так или иначе ей необходимо было добиться своего, чтобы установить старшинство, заставить Тэйт с самого начала понять кто здесь главный, по крайней мере в том, что касается посредничества с оанкали и их кораблем, в выращивании стен и добывании провизии. О чем думала эта девица, когда кралась рядом с ней, находящейся в прострации поиска? Что она высматривала? Какой-то потайной механизм, при помощи которого для нее устраивают фокусы?
Погладив лицевую сторону карточки, Лилит снова прижала ту к стене. Вздутие она разыскала моментально, хотя по-прежнему на глаз ничего не было заметно. Как только Лилит отняла от стены карточку, «дыня» перестала продвигаться наружу, но пройденное уже расстояние оставалось прежним. Тихо погладив фотографией стену, Лилит снова привела «дыню» в движение, породив на стене опухоль. Как только вздутие на стене выросло и лопнуло, она отступила в сторону и молча жестом позвала Тэйт.
Стоя рядом друг с другом, они наблюдали за тем, как стена исторгает из себя утолщенный, веретенообразный, полупрозрачный предмет зеленоватого оттенка и определенно растительного происхождения. Как только запах достиг их, Тэйт фыркнула от отвращения и отступила назад.
– Хочешь рассмотреть поближе, прежде чем я раскрою его? – спросила ее Лилит.
Тэйт шагнула ближе и принялась разглядывать предмет.
– А почему он шевелится?
– Для того чтобы подставлять свету всю свою поверхность попеременно. Если сделать на нем пометку, где-нибудь на боку, то можно будет заметить, что оно медленно переворачивается. Кроме того, считается, что движение благотворно для находящегося внутри человека. Движение растения дает необходимую нагрузку мышцам человека, и к тому же положение тела все время меняется.
– На слизняка эта штуковина не очень-то похожа, – подала голос Тэйт. – Не верится, что внутри него может кто-то находиться.
Она присела над «дыней» на корточки и провела по ее поверхности пальцем, который потом с интересом рассмотрела.
– Поосторожней с ним, – предостерегающе сказала ей Лилит. – Селена довольно миниатюрная женщина. Это растение может быть не прочь завладеть кем-то еще.
– А ты сможешь освободить меня?
– Смогу, – Лилит улыбнулась. – Когда оанкали первый раз показали мне это растение, меня ни о чем не предупреждали. Я тоже, как ты, начала щупать его кожу и от неожиданности чуть не умерла от страха, когда обнаружила, что растение поглотило мою руку почти по кисть.
Тэйт немедленно повторила эксперимент Лилит, и растение жадно обволокло ее кисть. Несколько раз дернув назад руку, она, уже испуганно, оглянулась на Лилит.
– Помоги мне вытащить руку!
Прикоснувшись к кожуре «дыни» в нескольких местах вокруг захваченной кисти Тэйт, Лилит заставила растение отпустить руку.
– Теперь смотри дальше, – сказала она и наклонилась над одним из крайних заострений «дыни». Потом провела кончиками пальцев по всей его длине. Растение принялось открываться, как обычно неторопливо. Как только тело Селены освободилось полностью, Лилит достала ее и положила там, где бы за ней могла присматривать Тэйт.
– Я сейчас принесу одежду и ты, пока она не очнулась, постарайся ее одеть, по возможности полностью, – сказала она Тэйт.
К тому времени когда Селена окончательно пришла в себя, Лилит уже достала из стены растение с Леа Беде, извлекла ее и положила на пол. Леа она одела быстро и ловко. Когда обе вновь пробужденные уже сидели и оглядывались вокруг, растений в зале уже не было – Лилит успела упрятать их в стену. Закончив с делами, она подошла к Селене и Леа, уселась рядом с ними в ожидании вопросов.
Но вопросов не последовало. Вместо этого Леа мгновенно бросилась на нее, свалив своим весом на пол. Для того чтобы сообразить, что происходит, Лилит потребовалось меньше мига. Время словно бы остановилось для нее.
Если она попытается резко оторвать от себя Леа, то скорее всего причинит той боль, или, что еще хуже, ранит или сломает ей что-нибудь. Подмяв Леа вниз под себя, она ударит ее головой, что тоже не годится. При этом раны могут быть поверхностными, но все же болезненными и общее впечатление будет испорчено. Не стоило терять потенциально полезного союзника из-за его одной единственной глупой выходки. Опрокидываясь на спину, Лилит ухитрилась перевернуться на бок, так, чтобы только плечо и бок Леа ударились об пол. После, медленно и осторожно, она отцепила пальцы Леа от своего горла. Это было несложно. Она боролась с Леа, как с медленно движущимся заводным манекеном. Причинять в ответ боль не было никакой необходимости, любое движение Пробужденной она нейтрализовывала в самом начале. При этом она вовсе не хотела демонстрировать Леа свою силу и ловкостью в умении защищать себя. С великой осторожностью освободив горло от пальцев Леа, она наконец вздохнула, при этом отметив, что может долго обходиться без воздуха, не теряя ясности сознания и бойцовых качеств. Руки Леа беспорядочно принялись колотить ее, но она уже не обращала на эти слабые тычки внимания.
– Прекрати сейчас же! – крикнула она ей в лицо. – Я такая же пленница, как и ты. Я не могу выпустить тебя на свободу. И не могу выйти на свободу сама. Ты понимаешь меня?
Вздрогнув, Леа прекратила барахтаться и уставилась на Лилит.
– Отпусти меня.
Горловой голос Леа отличался естественной глубиной. Но сейчас она почти что рычала.
– Я только об этом и мечтаю, – ответила Лилит. – Больше не набрасывайся на меня. Я не враг.
Леа издала в ответ горловой бессловесный хрип.
– Побереги силы, – посоветовала ей Лилит. – Нам предстоит еще много дел. Нужно будет обустроиться.
– Обустроиться? Ты это о чем? – вновь прохрипела Леа.
– Обустроиться на останках войны, – ответила Лилит. – Разве ты забыла?
– Хотела бы забыть, но не смогла, – хрип и рычание начали успокаиваться.
– Ты только что пыталась убить меня, и это говорит о том, что война еще не угасла в тебе. Войны с тебя еще недостаточно. Теперь тебе придется доказать нам, что ты готова к тому, чтобы принять участие в обустройстве.
Леа ничего не ответила. Еще через мгновение Лилит отпустила ее.
Поднявшись на ноги, женщины подозрительно уставились друг на друга.
– И кто тут решает, готова я к обустройству или нет? – спросила Леа. – Ты, что ли?
– Не я, а наши хозяева.
– И кто они такие? – неожиданно раздался шепот Селены. Ее лицо уже было залито слезами. Она стояла рядом с ними вместе с Тэйт – они подошли чтобы участвовать в разговоре, а может быть, чтобы посмотреть на драку.
Лилит бросила взгляд на Тэйт, и та покачала головой.
– И ты еще говорила, что насилием грозит Пробуждение мужчин, – сказала она Лилит.
– Я по-прежнему так думаю, – ответила ей Лилит. Она поглядела на Селену, а потом на Леа.
– Предлагаю перекусить. Во время еды я отвечу на все ваши вопросы.
Все вместе они вошли в комнату, которая предназначалась Селене, и Лилит улыбнулась, заметив, как расширились глаза двух пробужденных женщин, когда они увидели перед собой не просто горшки с Бог знает чем, а с нормальной обычной едой.
После того как первый голод был утолен, разговор пошел легче – Селена и Леа успокоились и расслабились. В то, что они находятся на космическом корабле, обращающемся вокруг Земли за орбитой Луны, они отказывались верить. Услышав, что они попали в плен к инопланетянам, Леа рассмеялась.
– Ты либо пытаешься обмануть меня, либо сошла с ума, – сказала она Лилит.
– Это правда, – возразила Лилит.
– Чушь собачья.
– Оанкали изменили меня, – продолжала гнуть свое Лилит. – Изменили таким образом, что я могу управлять стенами и растениями продолжительного сна. Конечно сами оанкали способны на подобные действия гораздо эффективней меня, но как бы там ни было, я умею Пробуждать людей, кормить их, одевать и предоставлять подобие собственных жилищ. Сомнения в тебе настолько сильны, что ты не хочешь замечать очевидных фактов, того, что я делаю прямо на твоих глазах. Пусть так, но я прошу вас помнить две вещи, о которых я хотела бы сказать. Во-первых, мы находимся на корабле. Поэтому действуйте так и только так, словно вы находитесь на корабле, даже если и не верите в это – такая моя к вам просьба. С этого корабля некуда бежать, поэтому думать о побеге бесполезно. Даже если вам удастся вырваться из этого зала, дальше идти будет просто некуда, негде будет спрятаться, негде искать выхода на свободу. С другой стороны, если мы с толком проведем здесь время и выполним все, что должны выполнить, до конца, у нас появится шанс вернуть назад свой мир. Мы вернемся на Землю в качестве первых колонистов.
– Предлагаешь делать то, что скажут и ждать, так?
– Примерно так, конечно если тебя устроят все условия, с которыми я тебя скоро познакомлю.
– Я не верю ни одному твоему слову.
– Дело твое, можешь не верить! То, что ты слышишь сейчас, я говорю тебе для того чтобы ты знала как себя вести на тот случай, если ты вдруг захочешь снова когда-нибудь ступить на поверхность Земли.
Селена снова начала тихо рыдать и Лилит хмуро поглядела на нее.
– А с тобой-то в чем дело?
Селена потрясла головой.
– Я не знаю, во что мне верить. Я не понимаю даже почему все еще жива.
Тэйт вздохнула и презрительно скривила губы.
– Ты жива, – холодно отозвалась Лилит. – Здесь у нас нет никаких медикаментов. Если тебе в голову вдруг взбредет покончить жизнь самоубийством, то может случиться, что ты преуспеешь в своем намерении. Если же ты хочешь остаться с нами и помочь нам снова брать Землю в свои руки… то для этого у тебя есть все возможности, и шансы на успех тут тоже весьма велики.
– У тебя были дети? – спросила Лилит Селена, тоном, в котором явно слышался ожидаемый ответ «не было ни одного».
– Был, сын. – Лилит заставила себя протянуть вперед руку и взять за руку Селену, совершенно не испытывая к той никакой симпатии. – Все люди, которых я уже Пробудила, то есть вы, и которых Пробужу в ближайшие дни, одиноки, иначе говоря, лишились семей или не имели их вовсе. Мы все здесь одиночки. Выбирать можно будет только из своего же окружения и ниоткуда более. Нам придется жить всем вместе одной общиной – мы станем соседями, друзьями, женами и мужьями – и другого не дано.
– Значит, мужчины тоже будут? – потребовала ответа Селена.
– Через день или два я Пробужу мужчин. Сразу двоих.
– А почему не сегодня?
– Сегодня не успею. Мне нужно приготовить им комнаты, еду и одежду – точно так же, как я все это приготовила для Леа и тебя.
– Ты хочешь сказать, что это ты построила эти все комнаты?
– Точнее говоря, я вырастила их. Ты еще увидишь, как это делается.
– Значит, ты и еду выращиваешь тоже? – спросила Леа, недоверчиво подняв одну бровь.
– Еда и одежда хранятся в специальных кладовых, расположенных в двух противоположных концах зала. И еда и одежда пополняются в кладовых по мере необходимости. Я могу открыть кладовые, но открыть стены за ними я не могу. Только оанкали умеют делать это.
На мгновение все замолчали. Лилит принялась собирать остатки своего обеда – кожуру и косточки от фруктов.
– Весь мусор отправляется в туалет, – объяснила она. – Туалет при этом не засорится, можно не волноваться, он гораздо производительнее, чем кажется с виду. Он способен переработать все, что не представляет собой живую плоть.
– Переработать! – с ужасом повторила Селена. – Здесь что… и туалеты живые?
– Да. Корабль, в котором мы находимся, по сути живое существо, и все, что нас окружает, является частью его тела. Оанкали используют живую плоть точно так же, как мы в свое время использовали машины.
Повернувшись, она направилась в сторону ближайшей душевой кабинки, но потом остановилась.
– Вот что еще я хотела вам сказать – вы должны это иметь в виду, – проговорила она, внимательно глядя на Селену и Леа. – Мы все время находимся под пристальным наблюдением, даже внутри комнат. Не думаю, что оанкали нам скоро покажутся, по крайней мере не раньше, чем нас наберется человек сорок и мы докажем, что может ужиться все вместе. Если среди нас вдруг начнутся убийства, хозяевам, само собой, тоже придется показаться. И я уверена, что покушавшиеся на убийство, или не дай Бог действительные убийцы, останутся на корабле до конца своих дней.
– Значит, они защитят тебя от нас, – подала голос Леа. – Ты неплохо устроиласπ.
– Они защитят всех нас друг от друга, – ответила Лилит. – Ситуация с нашей расой весьма тревожная, мы вымирающий вид. И если мы собираемся выжить, нам придется примирится с тем, что кто-то взял нас под свою защиту и опеку.
4
Достав из стены «дыню» продолжительного сна с Куртом Лоэром, Лилит не стала открывать ее сразу, а прежде достала «дыню» с Джозефом Шином. После этого она быстро открыла обе дыни одну за другой, первым достав Джозефа, за ним вытащила наружу Лоэра. Поручив Лоэра заботам Тэйт и Леа, она занялась Джозефом одна, поскольку Селена отказывалась прикасаться к нему, поскольку тот был голым. К тому моменту когда сознание начало возвращаться к мужчинам, оба они уже были полностью одеты.Преодолев спазматические последствия Пробуждения, Лоэр и Джозеф уселись и с удивлением принялись оглядываться вокруг.
– Где мы? – первым потребовал ответа Курт. – Кто здесь главный?
Лилит усмехнулась.
– За главного я, – ответила она. – Я Пробудила вас. Мы все здесь пленники и находимся на равных правах, но я отвечаю за Пробуждение людей.
– И на кого ты работаешь? – в свою очередь подал голос Джозеф. Он говорил с легким акцентом, и Курт, только услышав его голос, немедленно обернулся, при этом профессионально пристально рассмотрев Джозефа.
Лилит поспешила представить их друг другу:
– Конрад Лоэр из Нью-Йорка, а это Джозеф Шин из Ванкувера.
После этого она представила мужчинам по-очереди всех женщин.
Едва увидев Курта, Селена бочком подобралась к нему, и едва прозвучало ее имя, доверительно добавила:
– В прежние, нормальные времена меня все звали Сели.
На что Тэйт закатила глаза, а Леа поморщилась. Только собрав все силы, Лилит удалось не улыбнуться. Ее догадка насчет Селены была абсолютно правильной. Селена мгновенно выбрала себе защитника, и Курту оставалось только принять ее под свое крылышко. Таким образом Курт оказался при деле. Лилит заметила, как по губам Джозефа промелькнула легкая усмешка.
– Если вы хотите есть, то мы можем предложить вам приличный обед, – заговорила Лилит, вновь начиная то, что уже становилось у нее стандартным вступительным словом. – За едой я отвечу на ваши вопросы.
– У меня уже есть один вопрос. Сразу же, – резко подал голос Курт. – Мне тоже хотелось бы узнать то, о чем спрашивал вот он: На кого ты работаешь? На чьей ты стороне?
Когда Лилит убирала растения продолжительного сна в стену, Курт еще как следует не пришел в себя. И до тех пор, пока в его глазах не появился огонь совершенно ясного сознания, она избегала поворачиваться к нему спиной.
– Дела сложились так, что на Земле не осталось никого, кто мог бы следить за линиями на карте, определяющими ту или иную сторону, как в прежние времена. Никакого правительства тоже не осталось. По крайней мере человеческого правительства.