Батлер Октавия. Рассвет

   Мужчины и женщины держали друг друга за руки, придвигались друг к другу ближе, были веселы и развязны. Обнявшись, они продолжали свое веселье, наверное впервые со дня Пробуждения испытывая такое безоблачное счастье. Вряд ли кто-то из них ощущал перемену всеобщего настроения, и уж совсем маловероятным было то, чтобы кто-то сумел стряхнуть с себя благодушие, как это сделала Лилит. Никому из них не были знакомы занятия с оолой.
   Оглянувшись по сторонам, она поискала глазами оанкали – но те не появились. Ничего не предвещало их появления. Она обернулась к Джозефу, который хмуро сидел рядом с ней.
   – Джо?
   Он повернул к ней голову. Выражение тревоги быстро ушло с его лица, и он протянул ей руку.
   Позволив ему обнять себя за плечи, она прошептала ему в ухо:
   – Думаю, что сейчас здесь появятся оанкали. В еду что-то было подмешано.
   – Я так и думал.
   Джозеф сильно потер свое лицо.
   – Я почувствовал, что что-то происходит не так.
   Он несколько раз глубоко вздохнул, потом оглянулся по сторонам.
   – Вот они, – внезапно бросил он.
   Оглянувшись в ту сторону, куда смотрел он, Лилит увидела, как между двух кладовых с едой стена подернулась рябью и начала открываться. То же самое произошло еще в нескольких местах. Оанкали вошли в зал как минимум через восемь открывшихся дверей.
   – О, нет, – пробормотал Джозеф, отодвигаясь дальше по стене, всячески избегая смотреть в сторону оанкали. – Зачем ты меня предупредила – от наркотика было так спокойно.
   – Прости, – проговорила она и взяла его за руку. Джозефу довелось видеть оанкали только однажды. То, что сейчас произойдет, должно было стать для него таким же тяжелым переживанием, как и для остальных.
   – Тебя изменили, – добавила она. – Как только здесь начнется самое интересное, наркотик все равно уже выветрится из тебя.
   В комнате появлялось все больше и больше оанкали – Лилит успела насчитала двадцать восемь особей. Достаточно ли этого будет для того, чтобы удержать под контролем сорок три человека, как только действие наркотика прекратится?
   Постепенно люди начали осознавать присутствие рядом с ними нечеловеческих существ. Тэйт и Габриэль поднялись на ноги и стояли у стены рядом, неотрывно глядя на оанкали. К ним направилось оолой, и они отпрянули от него. Нельзя было сказать, что Тэйт и Габриэль были вне себя от ужаса, но все равно они испугались.
   Оолой заговорило с ними, и Лилит узнала в нем Кахгуяхта.
   Она тоже поднялась, чтобы лучше видеть то, как развиваются события вокруг Тэйт и Габриэля. Она не могла разобрать ни одного слова из того, что говорило им Кахгуяхт, но тон оолой был совершенно не похож на прежнего Кахгуяхта. Оно говорило тихо, спокойно, рассудительно и до странности заискивающе. Такой тон у Лилит скорее ассоциировался с Никани.
   Где-то в стороне в зале возник шум. Курт, которого не смогли одолеть даже наркотики, напал на оолой, который решил было подойти к нему. Оанкали, появившиеся в зале, все без исключения были оолой.
   Питер пытался броситься на помощь Курту, но позади него вскрикнула Джин, и он рванулся ей на выручку.
   Беатрис с криками спасалась бегством от своего оолой. Она успела пробежать всего несколько шагов, прежде чем то настигло и схватило ее. Обхватив ее за талию одной из своих чувственных рук, оно прижало на мгновение женщину к себе, и Беатрис рухнула без чувств.
   Вокруг них по всему залу люди падали на пол как подкошенные – те, кто пытался спасаться бегством и кто мог сдержать свой страх. Оанкали не допускали паники ни в каком виде.
   Тэйт и Габриэль все еще стояли у своей стены. Леа тоже была на ногах, но Врей лежал без сознания. Стоящий рядом с Леа оолой пыталось успокоить ее, очевидно втолковывая ей, что с Вреем все будет хорошо.
   Пережив мгновение паники, Джин быстро оправилась, чего нельзя было сказать о Питере, которого тоже отключили.
   Селена тоже была на ногах, хотя ее и сковал от страха паралич – она не могла сойти с места. Дотронувшись до нее, оолой отдернул чувственную руку словно от раскаленной плиты – Селена рухнула как подкошенная.
   Виктор Доминик и Хилари Баллард стояли вместе обнявшись, хотя до сих пор они не выказывали друг к другу ни малейшего интереса.
   Вскрикнув, Элисон бросила в оолой своей тарелкой, потом вскочила на ноги и побежала. Поймав Элисон, оолой крепко держало ее в руках, не лишая при этом сознания, возможно потому, что Элисон не вырывалась. Она напряженно замерла, казалось, внимательно прислушивалась к тому, что говорило ей ее оолой.
   В остальных частях зала люди, сбившись в кучки, стояли, повернувшись к оолой лицом, сохраняя спокойствие. Наркотик оказал свое успокоительное действие. Зал стал ареной тихого и странно спокойного хаоса.
   Лилит продолжала наблюдать за действиями Кахгуяхта, находящегося рядом с Тэйт и Габриэлем. Оолой опустилось на пол, все так же держась к людям лицом, продолжая разговаривать с ними, давая им возможность разглядеть себя со всех сторон, то, как сгибаются его руки и ноги, как движутся чувственные щупальца на голове и теле. Поворачивая голову, нагибаясь и поднимая руки, оно проделывало это специально медленно. В словах Кахгуяхта Лилит не слышала того обычного презрения превосходства или чуть снисходительной терпимости, которые она привыкла слышать при обращении к себе.
   – Ты кого-нибудь из них знаешь? – поинтересовался Джозеф.
   – Да – одно из родителей Никани. Но с ним я никогда не была слишком близка.
   На противоположной стороне зала, щупальца Кахгуяхта на мгновение метнулись в ее сторону, и она поняла, что оолой все слышало. Лилит подумала о том, не стоит ли сказать еще что-нибудь – пусть уж сейчас узнает всю подноготную.
   Но прежде чем она смогла решиться, возле нее появилось Никани. Остановившись перед Джозефом, оно критически его оглядело.
   – Ты отлично выглядишь, – проговорило оно. – Как ты себя чувствуешь?
   – Все хорошо.
   – Так и должно быть.
   Никани оглянулось на Габриэля и Тэйт.
   – Что не скажешь о ваших друзьях – к сожалению, их будущее еще не определено до конца. По крайней мере одного из них.
   – Да? Но почему?
   Никани пошелестело своими щупальцами.
   – Кахгуяхт пытается что-то сделать. Я предупреждало его, и оно согласилось с тем, что у меня талант в общении с людьми, но Тэйт и Габриэль понадобились ему позарез. Женщина выживет почти наверняка, а вот выживет ли ее мужчина – под вопросом.
   – Но почему? – потребовала ответа Лилит.
   – Он сам может больше не захотеть жить. Хотя таланты Кахгуяхта весьма велики. Эта пара самая спокойная из всего зала, не считая вас, конечно.
   На мгновение щупальца Никани сосредоточились на руке Джозефа, которую тот стиснул в кулак настолько сильно, что ногти впились в ладонь, и из ладони уже сочилась и капала на пол кровь.
   Потом Никани отвернулось от Джозефа, целиком, всем телом. Его инстинкты приказывали ему исцелить, излечить рану, успокоить боль. Но, уже хорошо зная Джозефа, оно решило не мешать ему причинять боль себе самому.
   – Ты что же, умеешь предсказывать будущее? – спросил Джозеф, голос которого напоминал хриплый шепот. – Гейб собирается убить себя, так прикажешь тебя понимать?
   – Не в полном смысле этого слова, но бессознательно шагнуть навстречу своей гибели он может. Что касается будущего, то предсказывать его мы не умеем. Кахгуяхт попытается спасти Габриэля – он стоит трудов. Но исходя из его прошлого поведения, ясно видно, что с ним нелегко работать.
   Никани выбросило в сторону Джозефа чувственную руку и взяло его раненую ладонь, очевидно долее будучи не в силах переносить такое мучительное зрелище.
   – Вам добавили в пищу успокоительное, слабый синтетический препарат, – сказало оно ему. – Сейчас я помогу тебе.
   Джозеф попытался вырваться, но Никани держало его крепко. Рассмотрев кровоточащую ладонь, оно ввело Джозефу добавочную порцию успокоительного, все это время не переставая с ним говорить, тоном негромким и умиротворяющим.
   – Ты же знаешь, я не причиню тебе вреда. Тебе не следует бояться меня, никакой боли или неприятных ощущений не последует. Постепенно ты привыкнешь и к необычности моего внешнего вида. Нет, нет, стой спокойно. Расслабься, не напрягай свое тело. Вот так, и еще немного. Если ты сможешь полностью расслабиться, так будет лучше, тебе проще будет перебороть страх. Прислонись к стене – вот так. Я помогу тебе перенести первый шок, не затуманивая твой разум. Понимаешь меня?
   Повернувшись к Никани, Джозеф поглядел на него, потом снова отвернулся прочь, и все это медленно, почти лениво, словно движениям его препятствовала вязкость неспешно покидающих его эмоций. Никани заставило его опуститься около стены на пол, и уселось рядом само, обняв Джозефа чувственной рукой за плечи.
   – Твой страх на самом деле меньше, чем тебе кажется, – сказало ему оно. – Но и даже и этот страх скоро пройдет.
   Глядя на то, как Никани занимается с Джозефом, то есть исполняет свою работу, она понимала, что оолой ввел своему пациенту лишь малое количество препарата – возможно просто стимулировал выработку собственного эндорфина Джозефа, в результате чего тот немного расслабился и теперь чувствовал себя словно был немного под кайфом. Голос Никани, говорящий успокаивающие негромкие слова, действовал как дополнительное успокоительное, долженствующее привнести чувство безопасности и комфорта.
   Джозеф вздохнул.
   – Не понимаю, почему ваш внешний вид так пугает меня, – сказал он.
   Его голос больше не звучал испуганным.
   – Вид ваш совсем не угрожающий. Вы просто… немного другие.
   – В животном мире различия видов часто в первую очередь означают угрозу, – ответило Никани. – Отличие подразумевает опасность. Незнакомое существо может оказаться твоим смертельным врагом, может убить тебя. Так было у ваших ближайших предков из животного мира и так есть сейчас у ваших животных-родственников. И потому это же правило действует и для вас.
   Никани разгладило свои головные щупальца.
   – Для вас, людей, гораздо безопаснее преодолевать чувство страха индивидуально, чем в составе большой группы. Вот почему мы все устроили именно так, как это происходит сейчас.
   Никани обвело рукой вокруг себя, указывая на оолой и людей, с которыми те разговаривали.
   – Мы решили, что будет лучше и безопасней для тебя, Лилит, если все закончится вот так – при помощи успокоительного и взрослых оолой.
   – Значит, вы больше не доверяете мне?
   – Ты великолепно подходишь в пару ко мне, Лилит. Мои взрослые коллеги считают, что ты – наилучшая пара, которая была у меня в течение периода взросления. Йядайя считает, что тебя удастся привести ко мне без помощи препаратов, и он, по-моему, прав.
   Лилит поджала плечами.
   – Я больше не хочу, чтобы между нами что-то было, Никани. Ты понимаешь, что я имею в виду.
   – Ты поступаешь неразумно. Посмотри на свою подругу Тэйт.
   Оглянувшись, Лилит увидела, как Тэйт протянула руку Кахгуяхту. Резко выкрикнув что-то, Габриэль оттолкнул ее, его лицо было разгневанным.
   На множество слов Габриэля Тэйт отвечала односложно, но несмотря на это, через минуту он отпустил ее. В течение всего этого времени Кахгуяхт не двигалось с места и не произносило ни слова. Оно ждало. Оно стояло спокойно, позволяя Тэйт рассмотреть себя во всех подробностях еще раз, возможно для того, чтобы та успела собраться с духом. Как только Тэйт снова протянула ему руку, оно захватил ее, одним неуловимо быстрым и грациозным движением, в котором в то же время не было ничего угрожающего, а была одна нежность. В своем движении чувственная рука напоминала атакующую кобру, в то же время удивительно мягкую и игриво-ласковую. Тэйт даже не вздрогнула.
   – Как ему удается так двигаться? – пробормотала Лилит.
   – Кахгуяхт решило вступить в игру, ему показалось, что у Тэйт не хватит мужества и она отдернет руку, – ответило Никани. – Уверен, что так бы оно и случилось.
   – Пока я смогла решиться, протягивала и отдергивала руку уже не помню сколько раз.
   – Йядайя хотел, чтобы ты прошла до самого конца сама. Он не хотел тебе помогать.
   – И что же изменилось теперь? – спросил Джозеф.
   – Мы останемся здесь с вами на несколько дней. Как только вы привыкнете к нам, мы отведем вас на специально созданное тренировочное поле – в джунгли.
   Оолой направило свои щупальца ни Лилит.
   – В течение некоторого времени ты можешь считать себя сложившей обязанности. Скоро ты и твой друг смогут выйти из этого зала, я покажу ему корабль, конечно, если он сам захочет.
   Лилит оглянулась кругом. Нигде больше не было борьбы, первый ужас уже был преодолен. Те из людей, кто не мог удержать себя в руках, находились без сознания. Остальные были поглощены общением со своими оолой, пребывая в смешанном состоянии легкого страха и растерянно-приподнятого настроения.
   – Я тут единственная из людей, кто понимает, что происходит на самом деле, – сказала она. – Я считаю, что мне нужно будет выступить с объяснениями.
   Тишина в ответ.
   – Хорошо. Так как насчет этого, Джо? Прогуляемся по кораблю?
   Джозеф нахмурился.
   – Но, насколько я понял, мы не сможем выйти прямо сейчас?
   Лилит вздохнула.
   – Эти люди не захотят видеть нас рядом с собой, по крайней мере в течение первого времени, это точно. К сожалению, может оказаться, что и ты сам не захочешь иметь с ними дела. Такова реакция на препараты оолой. Так что у нас существует два выбора: мы можем остаться здесь в полной изоляции со стороны остальных или выйти вместе наружу.
   Обняв ее одной из чувственных рук за талию, Никани дало ей понять, что существует и третья возможность, которую тоже не стоило сбрасывать со счетов. Она не сказала ничего, но страсть, которая внезапно всколыхнулась в ней, была настолько интенсивной, что вызвала на лице Джозефа выражение хмурого подозрения.
   – Отпусти меня! – почти крикнула она.
   Никани послушно освободило ее, но теперь все его щупальца были сосредоточены на ней. Оно ясно разобрало, с какой готовностью ее тело откликнулось на его призыв – химический призыв.
   – Ты что-то сделало со мной? Ты впрыснуло мне что-то?
   – Ничего.
   Никани обхватило ее свободной чувственной рукой за шею.
   – Хотя я собираюсь кое-что тебе впрыснуть. Наружу мы выйдем чуть позже.
   Поднявшись, оно потянуло вслед за собой их обоих.
   – Что такое? – спросил Джозеф, поднимаясь на ноги. – Что случилось?
   Никто не ответил ему, но он послушно пошел в комнату Лилит. После того как Лилит закрыла дверь, он спросил снова:
   – Что случилось?
   Никани сняло чувственную руку с шеи Лилит.
   – Подожди, – сказало оно.
   После чего, сосредоточившись на Джозефе, отпустило и его, но он остался стоять рядом.
   – Второй раз, вероятно, будет для тебя самым трудным. В первый раз я не оставило тебе выбора. Ты бы не мог выбирать, потому что не знал, из чего выбирать. Теперь у тебя появилось хоть какое-то представление. Поэтому я предоставляю тебе возможность выбора.
   Теперь Джозеф понял все.
   – Нет! – резко выкрикнул он. – Больше – ни за что!
   Молчание.
   – Предпочитаю иметь дело с реальным миром!
   – То есть с Лилит?
   – Вот именно.
   Он хотел было сказать что-то еще, но, взглянув на Лилит, решил промолчать.
   – И мне ты предпочтешь любого человека? – негромко спросило Никани.
   Джозеф только ожег его яростным взглядом.
   – И тем не менее, я прошу тебя. Прошу очень убедительно.
   – Это сплошная иллюзия!
   – Ошибаешься – это интерпретация. Электрохимическая стимуляция центральной нервной системы, определенных участков твоего мозга… То, что ты чувствуешь, имеет место на самом деле. Или имело. Иллюзия – это твои представления. А ощущения совершенно реальны. Если захочешь, ты сможешь все испытать снова – или познать что-то другое.
   – Ни за что!
   – Все свои переживания ты сможешь разделить с Лилит.
   Молчание.
   – Все, что почувствует она, почувствуешь и ты.
   Протянув чувственную руку, Никани захватило кольцом кисть Джозефа.
   – Никаких неприятных ощущений, я тебе обещаю. То, что я тебе предлагаю, близко к полному обладанию самим собой, о чем мечтали всегда вы, люди, то, что недостижимо для вас собственными силами.
   Джозеф рывком высвободил руку.
   – Ты сказало, что я могу выбирать. И я сделал свой выбор.
   – Да, ты свой выбор сделал.
   Распахнув на нем куртку своими многопалыми подлинными руками, Никани мгновенно стянуло с Джозефа одежду. Он пытался оттолкнуть оолой, но оно держало его крепко. Никани прилегло на кровать, притянув с собой Джозефа, который больше не сопротивлялся.
   – Вот видишь. Теперь твой выбор изменился. На прямо противоположный. Твое тело сделало выбор за тебя.
   Несколько секунд Джозеф бился и яростно вырывался, потом затих.
   – Зачем ты это делаешь?
   – Закрой глаза.
   – Что?
   – Закрой глаза и полежи здесь немного рядом со мной.
   – Что ты собираешься делать?
   – Ничего особенного. Закрой глаза.
   – Я не верю тебе.
   – Но ты ведь не боишься меня? Закрой глаза.
   Молчание.
   Лишь через некоторое время Джозеф послушался и закрыл глаза, и он и Никани долго лежали рядом вместе. Скованное и напряженное поначалу тело Джозефа медленно, как будто и не было недавно яростного отпора, начало расслабляться. Чуть погодя его дыхание стало ровным, и он погрузился в сон.
   Лилит терпеливо ждала, сидя на столе, наблюдая. Ей хотелось дождаться конца. Возможно это была ее первая и последняя возможность увидеть, как оолой усыпляет и овладевает сознанием кого-то. Она испытывала легкое беспокойство по поводу того, что этим «кто-то» на этот раз оказался Джозеф. Успев хорошо его узнать, она могла представить себе водоворот противоречивых ощущений, который сечас наверняка бурлил в нем.
   И тем не менее в подобном вопросе она доверяла Никани целиком и полностью. Общение с Джозефом наверняка доставляло тому огромное удовольствие. А оолой никогда не станет портить себе удовольствие, причиняя кому-то вред или боль. Можно сказать, что неким извращенным образом Джозеф получал удовольствия от общения с самим собой, хотя он, конечно же, никогда не признался бы в этом.
   Она уже дремала, когда Никани разбудил Джозефа, коснувшись его плеча. Вместе с ними проснулась и Лилит. Его голос разбудил ее.
   – Что ты делаешь? – спросил Джозеф Никани.
   – Бужу тебя.
   – Но я не сплю!
   Молчание.
   – Господи Боже мой, – выдохнул он через короткое время. – Ведь я же не спал, не спал, верно? Ты снова отравило меня?
   – Нет.
   Джозеф протер глаза, но не сделал даже попытки подняться.
   – Тогда зачем ты сделало… это со мной?
   – Я уже говорило тебе. На этот раз ты сам сделал свой выбор.
   – Да, я сделал свой выбор. И ты должно было оставить меня в покое!
   – Твое тело решило по-своему. И словами тут ничего не изменишь.
   Положив одну из чувственных рук на шею Джозефа, Никани легко обняло его одним из свободных отростков.
   – Вот так все обычно и начинается, – проговорило оно. – Теперь, если ты захочешь, я оставлю тебя в покое.
   Надолго наступила тишина, потом Джозеф испустил долгий вздох.
   – Я не могу позволить тебе – или себе – сделать это, – сказал он. – Независимо от того, что я чувствую, я не могу тебе этого позволить.
   Голова и тело Никани внезапно стали гладкими как зеркало. Перемена была настолько внезапной, что, вскочив на ноги, Джозеф в испуге отпрянул.
   – Тебя удивил… такой мой ответ? – дрожащим голосом спросил он.
   – Нет, твой ответ только порадовал меня. Это было именно то, что я ожидало.
   – И что… будет дальше?
   – У тебя оказался чрезвычайно сильный характер. Ты, если этого требует достижение цели, можешь причинить себе боль и способен до конца стоять за свои убеждения.
   – Отпусти меня и уходи.
   Никани снова разгладило свои щупальца.
   – Я ожидало от тебя благодарности, Джо. Ты не должен гнать меня. Да я и само не уйду.
   На глазах у Лилит тело Джозефа напряглось, в нем происходила невиданная внутренняя борьба, потом его плечи расслабленно опустились, и она поняла, что Никани прочитало в душе Джозефа все правильно. Когда Никани устраивало Джозефа поудобней возле себя, тот не пытался ни бороться, ни рваться из его рук. Лилит увидела, как глаза Джозефа умиротворенно закрылись и лицо разгладилось. Он был готов принять наконец то, что хотел с самого начала.
   Молча поднявшись с пола, Лилит сняла куртку и встала в постели на коленях. Склонившись над Никани и Джозефом, она глядела на них сверху вниз. На мгновение Никани показался ей невероятно похожим на то, каким она увидела когда-то Йядайю: совершенно чужеродное создание, гротескный образ, отвратительный в своем неописуемом уродстве, весь покрытый отростками, так напоминающими дождевых червей, со змеями, шевелящимися на голове, означающими непрерывное наблюдение за окружающим, реакцию на происходящее и выражение эмоций.
   Застыв в коленопреклоненной позе, она лишь огромным усилием воли смогла заставить себя остаться на месте и не убежать от страха и отвращения куда глаза глядят.
   Когда мгновение отвращения наконец минуло, она вдруг поняла, что задыхается. Никани дотронулось до нее кончиком своей чувственной руки, и она сильно вздрогнула. В течение долгой секунды, глядя на невероятный отросток, она терялась в догадках по поводу того, каким образом она смогла перебороть в себе ужас по отношению к таким вот вещам.
   Сразу после этого она прилегла, испытывая чувство извращенного удовольствия в ожидании того, что могло дать ей это существо. Прижавшись к Никани, она несколько секунд провела в волнительном ожидании и успокоилась и ощутила счастье только тогда, когда чувственная рука оолой легко коснулась ее кожи и тело его рядом с ней содрогнулось.

13

   Людей держали под наркотиками в течение нескольких дней – рядом с погруженными в наркотические видения людьми неотрывно находилась почетная охрана из одного или двух оолой.
   – Они занимаются тем, что запечатлевают матрицы знания в их памяти. Примерно так можно назвать то, чем оолой занимаются, – объяснило Джозефу Никани. – Да, лучшего названия не подберешь. Это происходит химическим путем и другими способами.
   – А чем тогда ты занималось со мной! – раздраженно воскликнул Джозеф.
   – С тобой я занимаюсь тем же, чем занималось когда-то с Лилит. То, что я делаю сейчас с тобой, необходимо. Ни один человек не сможет вернуться на Землю, не пройдя через это.
   – И сколько вы будете держать их всех под наркотиками?
   – Еще совсем недолго. Мы постепенно уменьшаем дозу успокоительного, и сейчас некоторые лишь слегка под кайфом. Например, Тэйт Мара. Чего не скажешь о Габриэле Ринальди. Ты же, Джозеф, все воспринимаешь так, как оно есть, чистым и светлым разумом.
   Никани устремило щупальца в сторону Джозефа.
   – Но для всех остальных наркотики – обязательная мера? – пробормотал тот.
   – С некоторой точки зрения, возможно, единственно верный выход. Глупо бояться неизвестности и незнакомых существ, людям следует избавляться от этих страхов, если они склонны считать себя разумными. При помощи наркотика мы удерживаем вас от рискованных и отчаянных поступков, которые могут кончиться тем, что вы просто причините себе вред, окажетесь ранены или что похуже. В то же время мы открываем вам мир гораздо более приятных вещей.
   – Но этого недостаточно для такого обмена! Это несправедливо!
   – Это только самое начало, Джозеф.

14

   Тейхяхт, оолой Питера, сумело подтвердить известную истину о том, что оолой ошибок не допускают. Под влиянием введенных препаратов Питер превратился в другого человека. Впервые с момента Пробуждения он находился в мире, в том числе и с самим собой, отказался от борьбы, не пытался доказывать кому-то что-то, в общении был доброжелателен и приятен и весело шутил с Джин и своим оолой по поводу своей сломанной руки и предшествующей драки с Лилит.
   Лилит, услышав об этом, поинтересовалась, что смешного нашел Питер в происшедшей стычке. Скорее всего причиной веселья тут были сильнодействующие препараты, вырабатываемые оолой. Под их влиянием Питер мог смеяться абсолютно надо всем. Под действием вещества оолой он готов был принять все, что угодно, и согласиться на любое соседство. И как только воздействие препаратов начнет ослабевать, Питер наверняка решит, вернувшись в прежний разум, что все это время над ним насмехались и его унижали. В его понимании препараты оолой станут не средством быстро и безболезненно привыкнуть к оанкали, этим пугающим чужакам, а способом повернуть его против самого себя, средством моральной казни пред лицом чужеродных извращенцев. Его человеческая гордость окажется уязвленной. Его мужское достоинство будет посрамлено.
   Оолой Питера должно было обратить внимание на то, что в некоторые моменты поведения и слова его подопечного расходились с тем, что говорило в это время его тело. Но по всей вероятности это оолой было еще недостаточно знакомо с расой людей, чтобы суметь разобраться в таком его представителе, как Питер. Оолой Питера было старше Никани – скорее, приближалось годами к Кахгуяхту. Но при этом оно не отличалось проницательностью, столь свойственной и Никани и Кахгуяхту, и не имело и половины ума каждого из них.