Батлер Октавия. Рассвет

   Улыбнувшись, она поднялась и села, посидела с минуту, потом поднялась на ноги и огляделась. Вокруг них никого не было – ни людей, ни оанкали, за исключением Никани, Ахайясу и Дайчаан. Дайчаан подал ей ее куртку и брюки, и то и другое чистое. Взяв у него одежду, Лилит неохотно облачилась. Оказалось, что она совсем не так уж грязна, какой представлялась себе сначала, но тем не менее было ясно, что вымыться ей нужно обязательно.
   – Где остальные? – спросила она. – С ними тоже все в порядке?
   – Все люди ушли обратно в лагерь, – отозвалась Дайчаан. – Скоро их отправят на Землю. Им уже продемонстрировали стены, которые ограничивают пространство тренировочного зала. Теперь они знают, что находятся на корабле.
   – Вам нужно было показать им стены в первый же день, как они оказались здесь.
   – Возможно, что в следующий раз мы так и поступим. Это будет одним из выводов по результатам нашей работы с твоей группой.
   – По моему мнению, лучше будет, если веские доказательства того, что вокруг корабль, будут представляться в первый же день после Пробуждения, – сказала она. – Иллюзии могут давать для них ощущение спокойствия, но это продлиться недолго. Обман только сбивает человека с толка, толкает на опасные ошибки. Был момент, когда даже я начала сомневаться в том, где мы на самом деле находимся.
   Молчание, упорное молчание.
   Она повернулась и еще раз взглянула на почти уже зажившую чувственную руку Никани.
   – Послушайте, – сказала им она. – У меня есть что вам сказать, и если вы внимательно выслушаете меня и примете мои советы, это наверняка поможет избежать в будущем многих несчастий, если не смертей.
   – Ты предпочитаешь идти через джунгли, или короткой дорогой, под тренировочным залом? – спросило ее Никани.
   Лилит вздохнула. Она была Кассандрой, предсказывающей будущее и предупреждающей остающихся глухими ко всему, что она читала им из своих видений будущего.
   – Пойдем через джунгли, – ответила она.
   Никани осталось стоять на месте, внимательно изучая ее.
   – В чем дело? – поинтересовалась она.
   Одним неуловимым движением Никани закинуло свою выздоравливающую чувственную руку ей на шею.
   – До нас никому не удавалось такого, что только что удалось нам. Никто никогда еще не излечивал такие серьезные раны, как моя, так быстро и настолько успешно.
   – Я поняла, что не могу позволить тебе умереть или остаться калекой, – ответила она. – Я не смогла помочь Джозефу. И я рада тому, что сумела спасти тебя – при том, что я понятия не имела, как это мне удалось.
   Никани выбросило несколько щупалец в сторону Ахайясу и Дайчаан.
   – Что с телом Джозефа? – коротко спросило оно.
   – Оно заморожено, – отозвался Дайчаан. – Готово к отправке на Землю.
   Никани погладило ее затылок твердым концом своей чувственной руки.
   – Мне казалось, что я сделало все, чтобы защитить его, – сказало оно. – Но, как оказалось, этого было недостаточно.
   – Курт по-прежнему находится с остальными?
   – Его погрузили в сон.
   – В долгий сон?
   – Да.
   – И он останется здесь навсегда? Его нога никогда не ступит на Землю?
   – Никогда.
   Лилит кивнула.
   – По-моему, это слабое наказание, но может быть для него достаточно.
   – В нем был заключен дар, подобный твоему, – сказала Ахайясу. – Оолой решено использовать Курта для планомерного исследования этого дара.
   – Дар?..
   – Ты не имеешь над своим даром власти и не можешь управлять им, – объяснило ей Никани, – но зато это в наших силах. Твое тело каким-то образом знает, как ему переводить некоторые из своих клеток на уровень эмбрионального состояния. Твое тело способно пробуждать к жизни гены, которые большая часть людей не использует с самого дня своего рождения. Мы сопоставили измененные гены с исходными, не претерпевшими метаморфозу. Таким образом твое тело научило мое, как пробуждать в себе нужные качества, каким образом стимулировать рост и регенерацию клеток, которые в нормальном состоянии не восстанавливаются. Этот урок оказался спасительным для меня, хотя и невероятно болезненным, но боль стоила того.
   – Ты говоришь… – она нахмурилась. – Ты говоришь про рак, бич всей моей семьи, не правда ли?
   – Для тебя это больше не проблема, – ответило Никани, все щупальца которого медленно разгладились. – В нашем понимании это был дар. Благодаря раку, которым ты страдала когда-то, я снова смогло вернуться в полноценной жизни.
   – Но ты ведь не могло умереть?
   Молчание.
   Немного погодя решил подать голос Ахайясу:
   – Смерть не грозила Никани, но без чувственной руки ему бы пришлось покинуть нас. Вместе с тоахт или акай он отправился бы прочь от Земли.
   – Но почему? – воскликнула Лилит.
   – Без твоей помощи оно не смогло бы возвратить себе чувственную руку. И оно не смогло бы больше зачать детей, никогда.
   Ахайясу помолчала.
   – Когда мы услышали о том, что случилось, то решили, что навсегда потеряли Никани. А ведь оно было с нами так недолго. Мы почувствовали… Возможно это можно сравнить с тем, что почувствовала ты, когда умер твой друг. После этого для нас в этой жизни не осталось ровным счетом ничего, и так продолжалось до тех пор, пока ооан Никани не сказало нам, что ты помогла ему оправится, и что самое худшее уже позади.
   – У Кахгуяхта был такой вид, словно не случилось ничего страшного, – сказала Лилит.
   – Нет, оно очень испугалось за меня, – отозвалось Никани. – Но оно знало, что ты недолюбливаешь его. И оно решило, что лишние слова и наставления с его стороны только рассердят тебя и вызовут опасную задержку. Нет, Кахгуяхт сильно боялось за меня.
   Лилит горько усмехнулась.
   – Значит, оно отличный актер.
   Никани пошелестело своими щупальцами. Потом сняло чувственную руку с ее шеи и повело всю группу к лагерю людей.
   Машинально идя вместе с оанкали, Лилит думала, и ее мысли метались от Никани к Джозефу и Курту. К Курту, чье пораженное раком тело оказалось необыкновенно ценным для оолой. Она не могла заставить себя спросить, в каком состоянии будет находиться Курт во время этих экспериментов, почувствует ли он хоть что-то. Ей хотелось верить, что он увидит и узнает многое, что будет происходить с ним.

8

   Когда они наконец добрались до лагеря, уже почти стемнело. Люди сидели вокруг костра, разговаривали и ужинали. Никани и его семейство приветствовали насмешливым молчанием – любопытными взглядами и беззвучными жестами чувственных рук и щупалец, произведших мгновенный нейронный диалог. Таким образом за считанные мгновения оанкали обменивались чувственным содержанием огромного отрезка времени, после чего куски, представляющие собой наибольший интерес, обсуждались уже вербально. По сравнению с потоком общения людей, обмен информацией оанкали содержал в себе целый недоступный человеку пласт чувственной взаимопередачи, дополняющей слова.
   Лилит с завистью наблюдала за общением оанкали. Они никогда не лгали, потому что подобный способ общения напрочь отучил их от лжи – возможно было только сокрытие информации, отказ поделиться тем или иным знанием.
   В противоположность этому, люди лгали часто и без стеснения. Они никогда не доверяли друг другу до конца. Они никогда не смогут поверить одному из своего числа, сблизившемуся с держащими их в неволе чужаками настолько, чтобы на глазах у всех, сбросив одежду, лечь рядом с ним прямо на земле.
   Там, где уселась у костра Лилит, вокруг повисла тишина. Здесь были Элисон, Леа и Врей, Габриэль и Тэйт. Наконец Тэйт подала ей жареный ямс и, чему Лилит здорово удивилась, кусок жареной рыбы. Она подняла глаза на Врея.
   Врей пожал плечами.
   – Я поймал рыбу голыми руками. Наверняка тебе это покажется выдумкой, но мне удалось это сделать. Рыбина была с половину моего роста. И она плыла прямо на меня, словно умоляла меня вытащить ее на берег. После оанкали говорили мне, что в реке водится такое, что само вполне могло пообедать мной или, по крайней мере, устроить хорошую взбучку – электрические угри, пираньи, кайманы… Всю эту гадость они специально привезли сюда с Земли. Но мне повезло, никто мне ногу не откусил, представляешь?
   – Кроме рыбы Виктор поймал еще несколько черепах, – сказала Элисон. – Мы долго ломали голову над тем, как их приготовить, потом решили разбить панцирь, вырезать мясо и просто зажарили его.
   – Ну и как на вкус? – поинтересовалась Лилит.
   – Все ели, и никто не пожаловался, – улыбнулась Элисон. – Но пока мы возились с мясом, оанкали держались от нас на почтительном расстоянии.
   Врей широко улыбнулся.
   – К нашему костру из них никто тоже не подсел, сама видишь.
   – Сомневаюсь, что нам удастся достать их таким простым образом, – подал голос Габриэль.
   Молчание.
   Лилит вздохнула.
   – Ну ладно, Гейб, пора уже успокоиться. Что опять на тебя нашло? Появились новые вопросы? Или претензии пополам с прямыми обвинениями?
   – Может быть. И то и другое.
   – Слушаю тебя?
   – Ты не дралась с оанкали. Ты что же, решила выступить на их стороне?
   – Ты хочешь сказать, решила ли я выступить на их стороне против вас?
   Злобное молчание.
   – А где был ты, когда Курт зарубил Джозефа?
   Тэйт накрыла ладонью руку Лилит.
   – Курт под конец просто спятил, – сказала она. Ее голос был очень тихим и виноватым. – Никто даже не предполагал, что до такого дойдет.
   – Но он убил Джозефа, – снова повторила Лилит. – А вы все просто стояли и смотрели.
   Некоторое время все продолжали молча есть рыбу, но никто больше не получал удовольствия от еды. Они смотрели на сидящих у других костров, которые поднимались и подходили к ним, чтобы предложить бразильские орехи, фрукты или кассаву в обмен на рыбу.
   – А зачем ты разделась? – вдруг спросил ее Врей. – Вокруг тебя мы дрались за свою свободу, а ты вдруг надумала путаться со своим оолой прямо посреди драки!
   – К тому времени драка уже закончилась, – ответила Лилит. – Ты и сам это знаешь. А оолой, с которым я, как выразился, путалась, было Никани. Курт почти полностью отрубил ему одну из чувственных рук. Я уверена, что ты заметил и это тоже. Ему было необходимо мое тело, чтобы исцелить себя.
   – Но какого черта ты бросилась ему помогать? – снова спросил хриплым шепотом Габриэль. – Почему ты не оставила его подыхать?
   Его слышали многие сидящие за соседними кострами, не говоря уж о почти всех оанкали, находящихся на корабле.
   – Это было бы бесполезным злом, – отозвалась она. – Я знаю Никани с тех пор, когда оно еще было ребенком. И что же я, по-вашему, должна была позволить ему умереть, а потом обратиться к услугам какого-то другого оолой? От этого не было бы пользы не только мне, но и всем вам.
   Габриэль подчеркнуто отодвинулся от нее.
   – У тебя на все всегда есть ответ. И всегда твой ответ уклончив.
   Мысленно она рассмотрела и отвергла несколько примеров того, как лукавил в разговорах Габриэль, к чему тот имел огромную склонность. Решив не начинать перебранку, она сказала так:
   – К чему ты все время клонишь, Габриэль? Что, по-твоему, я не сделала для того чтобы вы могли оказаться на свободе на Земле на пару дней раньше?
   Он ничего не ответил, но выражение его лица по-прежнему оставалось упрямо-злыми. Он не мог предпринять каких-то действий, и это было невыносимо для него. Требовалось на кого-то срочно переложить вину за происшедшее.
   Лилит заметила, как встревоженная Тэйт осторожно взяла Габриэля за руки. В течение нескольких мгновений они мучительно терпели прикосновение друг к другу, представляя собой двух брезгливых человек, передающих друг другу отвратительную змею. Потом их руки разъединились, и это им удалось сделать почти без внешних проявлений отвращения, но все равно всем все было понятно. Все всё видели и знали. И по этому поводу от Лилит тоже ожидали ответа, в этом можно было не сомневаться.
   – Что с нами происходит! – выкрикнула Тэйт. Она взмахнула рукой, которой только что касалась Габриэля, словно для того чтобы стряхнуть с нее капли мерзкой слизи, попавшей туда со шкуры змеи. – Как нам от этого избавиться?
   Лилит почувствовала, как ее плечи поникли.
   – Я не знаю. То же самое было в последнюю ночь между мной и Джозефом. Пока что я не спрашивала Никани, что такое оолой сделали с нами. Могу предложить только одно – вы, Тэйт и Габриэль, можете поговорить об этом с Кахгуяхтом.
   Габриэль упрямо потряс головой.
   – Я не могу больше его видеть. Это… существо… я больше не позволю себя обращаться к нему за помощью.
   – В самом деле? – подала голос Элисон. В ее вопросе звучало столько неприкрытой иронии, что лицо Габриэля стало злым.
   – Нет, – ответила за Габриэля Лилит. – Гейб пытался обмануть себя. Я верю в то, что ему хочется возненавидеть Кахгуяхта. Он ищет причину для того чтобы ненавидеть его, убеждает себя, что ненависть необходима. Хотя недавно, во время стычки, бросился с топором на Никани, а не на Кахгуяхта. И здесь, сейчас, он пытается обвинить во всем не Кахгуяхта, а снова меня. Черт, может быть это очередная хитрость оанкали, ведь по сути это они подставили меня, подняли на крест, где любой может обвинить меня во всем и плюнуть в лицо, но одно я скажу вам твердо – ненависти к Никани во мне нет. И ненависти к оанкали во мне не будет никогда, я уверена в этом. Я знаю, что то же самое можно сказать о нас всех, по крайней мере по отношению каждого к его собственному оолой. Тут они связали нас по рукам и ногам.
   Габриэль поднялся. Стоя прямо над Лилит, он с ненавистью смотрел на нее сверху вниз. Над лагерем повисла тишина, все смотрели на Габриэля.
   – Мне плевать на то, какие нежные чувства ты испытываешь к этим тварям! – бросил он. – Ты можешь говорить только за себя, но на меня переносить свои извращенные привязанности не имеешь права! Тебе на все наплевать, можешь раздеваться догола и трахаться со своим Никани где придется. Все знают, что ты его шлюха! Ты продалась этим бестиям, как похотливая самка!
   Лилит почувствовала, как на плечи ей опустилась усталость всех этих дней, как ушли из нее силы и желание вести дальнейший спор.
   – Кем же тогда можно назвать тебя, Габриэль? Ты ведь тоже несколько раз переспал с Кахгуяхтом.
   В течение нескольких мгновений она была уверена, что Габриэль вот-вот бросится на нее. И, признаваясь самой себе, сознавала, что хотела, чтобы это случилось.
   Но ничего не произошло. Повернувшись, Габриэль направился ко входу в хижину. Несколько мгновений Тэйт прожигала Лилит взглядом насквозь, потом поднялась и вошла в хижину вслед за Габриэлем.
   Поднявшись от костра оанкали, к Лилит подошло Кахгуяхт.
   – Ты наговорила тут лишнего, – мягко заметило оно ей.
   Она не стала поворачиваться к нему.
   – Я ужасно устала, – ответила она. – И выхожу из игры.
   – Что?
   – С меня хватит, – сказала она. – Я больше не стану изображать козла отпущения вам в угоду. Я больше не желаю, чтобы мои соплеменники видели во мне Иуду. Я не заслужила к себе такого отношения.
   Постояв над Лилит еще с минуту, Кахгуяхт повернулось и двинулось к хижине вслед за Тэйт и Габриэлем. Оглянувшись на него, Лилит покачала головой и печально улыбнулась. Она принялась думать о Джозефе, представляя его сидящим рядом с собой, чувствуя его тепло, слушая, как он говорит ей, что нужно во всем проявлять осторожность, спрашивает, зачем она заработала себе пару новых недругов, какой в этом был толк. Конечно, это было бессмысленно. Просто она устала. А Джозефа рядом не было.

9

   Люди сторонились ее. По ее мнению, причин для этого было две – они либо видели в ней предателя, либо бомбу с тикающим часовым механизмом.
   Она не возражала против того, что ее наконец оставили в покое. Ахайясу и Дайчаан спросили ее, не желает ли она отправиться с ними домой, когда они соберутся уходить, но она отказалась. Она предпочитала оставаться здесь, в этом искусно выполненном муляже Земли, до тех пор, пока не наступит пора отправляться на настоящую Землю. Она хотела видеть вокруг себя людей так долго, как это представится возможным, хотя больше не любила их.
   Она собирала хворост для своего костра, или фрукты, когда хотела есть, практиковалась в рыбной ловле, испробовав разные способы, о которых когда-то читала. Проявив чудеса настойчивости и упорства, она смастерила из плетеных прядей травы и специально оструганных палочек ловушку, в которую рыба могла бы заплыть и обратного выхода найти не могла. Свою ловушку, одну, а затем две других, она ставила в небольшом ручье, впадающем в реку, и постепенно ее улов увеличился настолько, что она смогла обеспечивать рыбой всех людей в лагере. Когда рыбы стал оставаться излишек, она попробовала коптить ее, чтобы сохранять впрок, и неожиданно получила очень неплохие результаты. Никто не думал отказываться от ее рыбы только потому, что ее ловила она. Вместе с тем долгое время никто не заводил с ней разговор о том, каким образом она мастерит эти свои ловушки – сама же она больше ничего никому не рассказывала. Ей больше не хотелось никого учить; быть может она еще поделится с кем-нибудь своим знанием, но только если человек изъявит желание сам. По сути, это тоже оказалось для нее наказанием, косвенная вина за которое ложилась на оанкали, поскольку не так давно она внезапно обнаружила, что обучение доставляет ей удовольствие. Но само собой, предпочтение она отдавала обучению одного любознательного ученика, чем дюжины не проявляющих к знаниям никакого интереса.
   Однако с течением времени ситуация изменилась, и к ней снова начали приходить люди. Поначалу лишь немногие: Элисон, Врей, Леа и Виктор… Она показала Врею как мастерить ловушки. Тэйт избегала ее – возможно потому, что так хотел Габриэль, а может потому, что в конце концов приняла его образ мысли. Тэйт была ей хорошей подругой, и Лилит скучала без нее и не держала на нее злобы. После Тэйт у нее так и не появилось близкого друга. Даже те, кто приходил к ней за советом или чтобы чему-то научиться, даже они не доверяли ей. У нее осталось только Никани.
   Понимая, что с ней происходит, Никани никогда не пыталось заставить ее изменить взгляд на жизнь. Иногда у нее складывалось впечатление, что Никани было согласно на все, что могла задумать и предпринять она, быть может попытавшись урезонить ее только если бы она начала бросаться на людей с топором. Она проводила с ним и его семьей все ночи, и постепенно эти ночи стали доставлять ей не меньше удовольствия, чем было до тех пор, пока она не встретила Джозефа. Поначалу ей приходилось перешагивать через что-то в себе, но потом все вошло в накатанную колею.
   По прошествию времени, в один прекрасный день, она обнаружила, что снова может получать удовольствие от прикосновения к мужчине.
   – Похоже, ты решило, что настала пора свести меня с кем-то еще? – спросила она Никани.
   В тот день она передавала Виктору корзину с кассавой для посева на новом огороде и внезапно открыла, что краткое соприкосновение их рук не отозвалось с ней волной отвращения, что ей приятны прокосновения к коже его пальцев, теплых и сильных.
   – Да, теперь ты можешь выбрать себе новую пару, – ответило Никани. – Вскоре мы собираемся пробудить новую группу людей. Я посчитало, что будет лучше предоставить тебе свободу выбора – ты можешь остановить свой взгляд на ком-то или остаться только с нами, как захочешь.
   – Но так давно ты говорило, что нас всех скоро отправят на Землю?
   – Твоя роль учителя почти завершена. Люди этой группы получили почти все возможные знания, и рост их опыта почти остановился. Ты им больше ничем не можешь помочь, и они скоро будут готовы к возвращению.
   Прежде чем она успела задать новый вопрос, Никани позвало от реки другое оолой, приглашая для общего омовения. Оолой предпочитали пользоваться выходами из тренировочного зала, расположенными под водой и возможно общее омовение было признаком того, что оолой покидают их. Дальше на неопределенное время люди будут предоставлены сами себе.
   Оглянувшись по сторонам, Лилит не нашла ничего, чем могла бы занять себе сегодня в лагере. Тогда она завернула немного копченой рыбы и жареной кассавы в лист банана и положила все это вместе с несколькими бананами в свою корзину. Сегодня она просто побродит по джунглям. Быть может ей придет в голову какая-нибудь полезная идея.
   Был уже почти вечер, когда она повернула обратно, с корзиной полной бобовых стручков, которые можно было перетереть в сладкую кашицу и плодов небольшой пальмы, которые ей удалось срубить своим мачете. Бобы – называющиеся инга – были в лагере любимым лакомством. Сама она не слишком жаловала плоды этого пальмового дерева, но в лагере были такие, кто предпочитал их многому другому.
   Она шла быстро, потому что хотела добраться до лагеря засветло. Она не боялась заблудиться в темноте, и знала, что так или иначе найдет дорогу обратно, просто идти в темноте ей было не по душе. Джунгли оанкали были слишком похожи на настоящие. По счастью жала, зубы и спинные иглы некоторых ядовитых тварей были лишены своей смертельной силы, и это было единственное, в чем людям тут была сделана уступка.
   Под кронами уже собрались густые сумерки, когда она наконец добралась до деревни.
   На площади перед хижинами горел только один костер. Это было время для общей трапезы, для разговоров, плетения корзин и сетей и мелкой работы того рода, которой можно заниматься бездумно, получая удовольствие от общения друг с другом. Но сейчас в деревне горел только один костер и перед ним видна была только одна фигура сидящего.
   Когда она остановилась в освещенном круге костра, фигура поднялась к ней навстречу, и она узнала Никани. Больше здесь никого не было.
   Бросив на землю свою корзину, Лилит в несколько быстрых шагов подошла к Никани и остановилась перед ним.
   – Где они? – потребовала она ответа. – Почему вы не послали кого-то разыскать меня?
   – Твоя подруга Тэйт просила передать тебе, что она сожалеет, что между вами все так получилось. Она считает, что была неправа, – сказало ей Никани. – Она собиралась поговорить с тобой сама, говорила, что хотела сделать это на днях. Но у нее не оказалось этих нескольких дней. Мы не могли больше ждать.
   – Куда вы их увели?
   – Сейчас Кахгуяхт занимается улучшением наследственной памяти Тэйт, тем же самым, что сделало с тобой когда-то я. Решено, что это поможет ей и другим людям выжить на Земле.
   – Но… – Она сделала к Никани еще один шаг, в неверии качая головой. – Но почему вы оставили здесь меня? Я сделала все, что вы от меня хотели. Я все вытерпела и никому не причинила вреда. Почему вы оставили меня здесь!
   – Чтобы сохранить тебе жизнь.
   Никани взяло ее за руку.
   – Сегодня меня специально пригласили для того, чтобы я само могло услышать все те угрозы, которые были произнесены в твой адрес. Я и раньше многое слышало. Лилит, я не хочу, чтобы тебя постигла судьба Джозефа.
   Она покачала головой. Со времен знаменательного разговора у костра она не слышала ни одной прямой угрозы, обращенной к ней. Многие ее просто боялись.
   – Тебя бы почти наверняка убили, – повторило Никани. – Они не способны убить никого из нас и выместили бы свою злобу на тебе.
   Она отказывалась в это верить, проклиная свою судьбу и тем не менее понимая всю правоту слов Никани. Она проклинала его и ненавидела и рыдала, не в силах остановить слезы.
   – Но вы могли хотя бы подождать! – говорила ему она. – Могли позвать меня попрощаться с ними перед отправлением!
   – Прости, но это было невозможно, – ответило оно.
   – Почему вы не позвали меня? Почему?
   От волнения щупальца Никани собрались в тугие узлы.
   – Мы боялись твоей реакции. Ты очень сильная и, не владея собой, могла кого-нибудь ранить или даже убить. И тогда бы оказалась на корабле на равных правах с Куртом.
   Узлы щупалец Никани распустились и его «дождевые червяки» безвольно повисли.
   – Мы потеряли Джозефа. И мне не хочется потерять тебя. Я не могу тобой рисковать.
   И после этого она была не в силах найти в себе ненависть к нему. Слова Никани напомнили ей то, что кружилось у нее в голове, когда на глазах у всех людей, которые и без того думали о ней черт знает что, она легла рядом с Никани, чтобы спасти его. Она повернулась к одному из чурбанов, лежащих вокруг костра вместо скамеек, и села на него.
   – И сколько еще мне придется здесь оставаться? – глухо спросила она. – Неужели нельзя проявить немного милосердия и к козлу отпущения?
   Никани тоже присело рядом с ней, как обычно неловко, сначала решив уместиться рядом на чурбане, но потом выбрав просто землю, потому что бок о бок с Лилит места ему не хватило.
   – Твои соплеменники собираются устроить побег, как только окажутся на Земле, – сказало оно ей. – Ты и сама это прекрасно знаешь. Ведь ты сама подала им эту идею – хотя это и входило в наш план. В принципе мы ничего не собирались предпринимать на Земле – перед посадкой людям будет объявлено, что они могут взять все необходимые орудия труда и отправиться куда пожелают. В противном случае во время побега они захватят с собой намного меньше, чем унесут с собой в спокойной обстановке, и им просто не хватит необходимого для того чтобы выжить. Кроме того, будет сказано, что все, кто решит вернуться назад и жить с нами, будет принят обратно. Все без исключения. В любой момент.
   Лилит вздохнула.
   – Вряд ли кто захочет прийти. А если кто и вернется, да помогут ему небеса.
   – Думаешь, нам не стоит ждать?