Бегемотов Нестор Онуфриевич. Импотент, или секретный эксперимент профессора Шваца

   – Кроме того, – заявил надвигающийся на меня Тараканов, – если ты не будешь работать на нас, тебя в конце концов завербует ихняя разведка, и ты будешь работать на них!
   – А этого, как ты понимаешь, мы допустить не можем! – дожал меня лысый генерал, весь вспотевший за время нашего разговора.
   Тут опять зазвонил телефон. Генерал отскочил от меня и бросился к шкафчику, где оказался замаскирован телефонный аппарат.
   – Да! Слушаю! Нет. Еще нет. Обязательно! Так точно! Есть! Есть!
   Я осознал, что над генералом есть еще какой-нибудь маршал, так что меня пока не убьют. И решил пойти ва-банк.
   – Это весело, – сказал я, когда генерал положил трубку. – А вы не боитесь?
   – Чего нам бояться? – удивился генерал. – Мы у себя дома.
   – Да призраков! Среди них попадаются весьма неприятные личности! А ну как я вызову сюда прямо сейчас какого-нибудь первобытного вождя с десятком питекантропов? Они вас тут покрошат голыми руками на винегрет!
   Судя по всему, кэгэбэшники не располагали информацией, что духи появляются только по ночам или в темноте, и заметно струхнули. Майор Тараканов сунул руку за пазуху, где у него, наверно, находился пистолет. Генерал смущенно прокашлялся.
   – Ну, надо сказать, у нас есть и другие методы воздействия.
   – Вот как! – обнаглел я и, подойдя к столу, под оторопевшими взглядами чекистов намазал себе такой же бутерброд, как у генерала, налил из пузатой бутылки коньяк «Камю», выпил и закусил. – Пошли вы все в задницу со своими методами, гестаповцы вшивые!
   Тараканов закусил губу и взвел предохранитель пистолета. У генерала отвисла челюсть и выкатились глаза, отчего он окончательно стал похож на креветку. Приняв мой блеф за чистую монету, он явно думал, что раз я наглею, значит чувствую за собой силу.
   – Везите меня домой! – скомандовал я, пока они не опомнились. – А то хуже будет! Вызову тень Александра Македонского с мечом, из своих пистолетиков вы его не убьете, а я его успокоить не смогу: он по-русски не понимает, а я по-древнегречески ни бум-бум!
   – Пожалеете, – прошелестел генерал, снова переходя на «вы».
   – Сам пожалеешь, – добил его я. – И Таракан твой пожалеет! Везите домой, а то сейчас вампиров призову и вурдалаков парочку! «Вия» читали? Николай Васильевич все правильно описал!
   – Э-э… – вымолвил, наконец, генерал. – Ну, ладно. Вас отвезут домой, но вы подумайте над нашим предложением. Мы вам еще позвоним.
   Мы вышли к машине. Тараканов проводил меня до самой дверцы и, наклонившись, сказал:
   – Ты только не подумай, козел, что мы испугались твоих вонючих призраков! Если бы не приказ, я из тебя отбивную бы сделал! И запомни, козел! Если ты не согласишься, тебя убьют!
   – Запомню, – пообещал я и добавил: – Козел!
   Тараканов скрежетнул зубами и захлопнул за мной дверцу…
   Каждый день в течение недели меня доставало КГБ. Звонили домой, звонили на работу. Звонил генерал, ласково уговаривал, обещал всяческие блага и звание капитана. Звонил Тараканов и угрожал весьма неприличными словами. Возле подъезда крутились подозрительные личности, стоило мне куда-то выйти, за мной пристраивался хвост – двое, а иногда и трое в штатском.
   В воскресенье я возвращался из булочной. Привычно оглянувшись, обнаружил, что хвоста нет. «Отвязались, слава Аллаху!» – подумал я, и тут же был ослеплен огнями несущегося навстречу автомобиля.
   Из-за поворота выскочила черная «Волга». За рулем я успел заметить оскаленную ухмылку майора Тараканова… И это было последнее, что я видел на этом свете…
   Эх, майор Тараканов, майор Тараканов! Рано радовался, ублюдок! Я ж к тебе теперь по ночам буду являться! И генерала этого в могилу сведу! И до маршала доберусь!
   А уж на том свете мы с ними поговорим! Я уже договорился с моим древнегреческим приятелем Гераклом…

День Черной Звезды

   Звонок будильника оглушительно загрохотал над ухом. Сергей Ильич, еще не проснувшись, шмякнул по ненавистному механизму ладонью, будильник обиженно хрюкнул и замолчал.
   Сергей Ильич сонно потянулся (аж затрещало!) и неласково заявил неизвестно кому:
   – И какой только козел выдумал так рано вставать!
   В ответ в недрах платяного шкафа что-то зашуршало, громыхнуло, и мужской голос сдавленно вскрикнул.
   Сергей Ильич мгновенно проснулся, вскочил с кровати, натянул старые джинсы и, бросившись к шкафу, дернул дверцы. Из шкафа, тяжело отдуваясь, вылез абсолютно голый человек кавказской национальности.
   – Вах! – удивленно замер кавказец, прикрывая срам руками. – Боже, помилуй бедного грузина! Слушай, что случилось? Я где?
   Сергей Ильич молчал, пораженный. Как мог чужой человек забраться в его шкаф? Ведь вчера в шкафу никого не было – Сергей Ильич вешал туда костюм. Если это вор, то как он залез ночью на шестой этаж, и почему голый?
   – Слушай, – оглядывался по сторонам грузин. – Как такое может быть? Пришел вчера к знакомой женщине, тут звонок! Муж! Залез в шкаф, ночью, думаю, вылезу, случайно заснул, а просыпаюсь, слушай! Прямо у тебя в шкафу! Как попал, не знаешь?
   – Не знаю, – ответил Сергей Ильич, осматривая шкаф. Вроде ничего не пропало.
   – Я не вор, – на всякий случай сообщил грузин. – Я – Гиви Иванович.
   Сергей Ильич с детства был материалистом и не верил в чудеса. Он твердо знал, что летающих тарелок не существует, а все так называемые экстрасенсы – жулики. Но случившееся событие выходило за рамки повседневности.
   – Слушай, – стыдливо молвил Гиви Иванович. – Одолжи штаны, а? Я в гостиницу схожу и отдам, а?
   – Ладно, – сказал Сергей Ильич, отчаявшись прояснить положение. – Вот штаны и рубашка. Проходите на кухню, я сейчас кофе сварю.
   – Спаситель! – возрадовался грузин. – Всю жизнь твой должник буду! Слушай, давай на «ты»?
   – Давай.
   Сергей Ильич прошел на кухню и поставил чайник.
   – Слушай, – Гиви Иванович прошел на кухню. – Тебя как зовут?
   – Сергей.
   – Серго! У меня у жены брат Серго! Слушай, как я все-таки сюда попал? Ты где живешь?
   – Метро Щелковская.
   – Вах! Через всю Москву! Слушай, давай твой шкаф посмотрим, может там дырка в шкаф моей женщины?
   – Там не было никогда никакой дырки!
   – А вдруг появилась?
   Они тщательно осмотрели шкаф, Гиви Иванович простучал все стенки и даже проверил, крепко ли приделаны ножки.
   – Не понимаю, – сознался он. – Как все-таки меня сюда попало? Может надо внутрь залезть?
   Сергей Ильич усмехнулся.
   – Хочешь опять в квартиру к ревнивому мужу?
   – Не хочу! – загоготал Гиви Иванович.
   Чайник задребезжал крышкой.
   – Сварилось, – сказал Сергей Ильич, и, насыпав в две чашечки растворимого кофе, залил их кипятком. – Гиви, давай быстрей, я на работу опаздываю.
   – Я тебя на такси отвезу! Слушай! Вечером не занят? Приходи в ресторан в гостинице «Украина», с меня коньяк!
   Сергей Ильич никуда вечером не собирался, да и в ресторан не так часто можно было сходить на зарплату простого инженера, и потому согласился:
   – Коньяк – это хорошо!
   – Не просто коньяк, – поднял палец Гиви Иванович, – а фирменный грузинский, прямо из Грузии! Ты такого не пробовал, клянусь своей любимой кепкой!
   Быстро допив кофе, они выскочили на улицу, Гиви Иванович поймал такси и довез Сергея до Семеновской, где находилось учреждение, в котором тот работал.
   – Часов в семь подъезжай, – сказал грузин, выглядывая из окошка машины, спроси у швейцара про Гиви Ивановича, тебя тут же пропустят! И, знаешь что, свою девушку с собой прихвати! Веселее будет!
   – Да у меня нет девушки.
   – Вах! Такой молодой, красивый, а девушки нет! Ну, все равно, я буду очень ждать!
   Сергей Ильич кивнул и, поглядывая на часы, прошел через проходную своего учреждения и начал подниматься по лестнице.
   Вдруг сверху, громыхая башмаками, скатился его давний приятель Вовка, длинный, нескладный парень из их лаборатории.
   – Сергей! – радостно закричал Вовка. – Работа отменяется! Горе-то какое! Семен Серафимович под трамвай попал!
   Семен Серафимович был начальником их лаборатории.
   – Как так? – удивился Сергей Ильич.
   – А вот так! – Вовка оживленно жестикулировал. – Идет он, значит, по дороге, вдруг из-за поворота трамвай! А тут как отключат электроэнергию по всему району, трамвай и остановился в двух сантиметрах от нашего любимого руководителя! А с Серафимовичем возьми и обморок случись! Представляешь? Его на скорой в больницу отвезли, а мы всей лабораторией решили его навестить!
   – А как же работа?
   – Так электричества-то до сих пор нет! Ничего не работает! Ты знаешь, сегодня день такой, особый. День Черной Звезды называется! В этот день всегда творится всякая чертовщина!
   – Да, точно, – Сергей Ильич вспомнил своего утреннего гостя.
   Сверху по лестнице начали спускаться остальные сотрудники лаборатории.
   – Здравствуйте, Сергей Ильич, – здоровались молоденькие лаборантки, стреляя черными глазками в сторону холостого старшего инженера. – Слышали нашу новость?
   – Слышал, слышал, – отвечал Сергей Ильич, спускаясь вместе со всеми к выходу.
   Они доехали на автобусе до больницы и навестили бедного Семена Серафимовича. Тот сидел в палате и играл с тремя больными в домино.
   – А! – обрадовался он при виде своих сослуживцев и тут же обеспокоился: – А почему не на работе?
   – Не работает ничего, – объяснил Вовка. – Электричества до сих пор нет!
   – И слава Богу, что у нас в стране иногда отключают электричество во всем районе! – выдохнул Семен Серафимович. – Живи я в какой-нибудь капиталистической стране, быть бы мне сейчас разрезанным на две половинки!
   – А как ваше самочувствие? – поинтересовались лаборантки.
   – Отменно! Только вот врачи не выпускают, говорят, шок, обследовать надо!
   – Вы лечитесь как можно тщательнее, – посоветовал Сергей Ильич. – А то, если заболеете, мы без вас будем, как без рук!
   – Спасибо, – расчувствовался начальник, пожимая руки своих сотрудников. – Спасибо!
   – До свидания, Семен Серафимович! – Сергей Ильич открыл дверь палаты, вышел в коридор и наткнулся на медсестру, которая несла какую-то стойку с пробирками. Медсестра уронила стойку, пробирки с грохотом разлетелись на мелкие кусочки.
   – Ох, извините! – воскликнул Сергей Ильич и бросился помогать красивой медсестре собирать остатки, хотя, собственно, собирать было нечего.
   – Как же вы так? – укоризненно спросила медсестра.
   – Так получилось, – развел руками Сергей Ильич. – Сегодня все не слава Богу! День Черной Звезды! Но я заглажу свою вину, пригласив вас сегодня вечером в ресторан. Хотите?
   – Хочу, – согласилась медсестра. – Только надо бы сначала познакомиться!
   – Сергей, – представился Сергей Ильич.
   – Светлана, – церемонно наклонила голову медсестра.
   Вдруг по коридору на них надвинулся толстый врач в халате и заорал на Свету пропитым, прокуренным голосом:
   – Разбила! Все мои пробирки разбила!
   – Это не она, – спокойно заметил Сергей Ильич. – Это я случайно на нее наткнулся.
   – Только с ней могло быть такое, что на нее кто-то наткнулся! – орал врач. – Уволю!
   – Ну, и увольняйте! – обиделась девушка. – Козел толстый!
   От неожиданного оскорбления врач выкатил глаза, отвесил челюсть и чуть не упал.
   – Как? – прохрипел он. – Кто?
   – У вас что, слух плохой? – осведомился Сергей Ильич, которого присутствие красивой девушки сделало смелым и остроумным. – Посмотрите в зеркало. Вы – вылитый толстый козел!
   – Вы уволены!!! – закричал толстяк девушке. – Вон отсюда!
   – Подумаешь, – пожала плечами Света. – Велика потеря – пробирки со всякой гадостью носить!
   Она скинула белый халат и бросила его в лицо разгневанному врачу.
   – Пойдем, Сережа, – и взяв Сергея Ильича под руку, Света повела его на выход. – Знаешь, чего он так разорался? Переспать со мной хотел, грязно приставал, а я ему заехала промеж ног! Вот он теперь и мстит!
   – Мерзавец! – согласился Сергей Ильич.
   – А ты где работаешь? – спросила девушка, и он вспомнил про своих, оглянулся и никого не заметил, наверно, все уже уехали.
   – А! – махнул рукой Сергей Ильич. – Сегодня у меня выходной! Пошли в кино!
   – Пошли!
   Кинотеатр «Родина» не работал из-за отсутствия электроэнергии, Сергей Ильич с девушкой поехали в центр. Они сходили в кино, где целовались в темном полупустом зале, потом гуляли по парку Горького, ели мороженое, кормили лебедей и опять же целовались. Ни с одной девушкой Сергею Ильичу никогда не было так легко, как с этой медсестрой, с которой он еще и дня не был знаком. Наверно, это была любовь с первого взгляда, хотя в такую любовь Сергей Ильич раньше не верил.
   А вечером, вдоволь нагулявшись по Москве, они подъехали к гостинице «Украина». Сергей Ильич подошел к стеклянным дверям ресторана, за которыми стоял строгий швейцар с выправкой полковника.
   – Я к Гиви Ивановичу! – постучался Сергей Ильич. – Вас должны были предупредить!
   – Как же, как же! – обрадовался швейцар, как будто его произвели в генералы. – Гиви Иванович ждет!
   Сергей Ильич и Света прошли в зеркальный вестибюль, освещенный многочисленными люстрами. Мягкие ковры приглушали шаги. Девушка остановилась у зеркала, достала из маленькой сумочки губную помаду и подвела без того красные губки.
   Из зала выскочил Гиви и радостно закричал:
   – Серго! Дорогой! Молодец, что пришел! О! Да ты с девушкой! Вах, какая девушка! Самая красивая в этом ресторане! Да, что я говорю! Самая красивая в Москве!
   – Самая красивая в мире, – смеясь, добавил Сергей Ильич.
   – А как зовут такую красавицу?
   – Света, – смущенно улыбаясь, ответила девушка.
   – Вах! Какое светлое имя! Проходите, гости дорогие! У меня тут банкет по поводу моего дня рождения!
   – Гиви Иванович, почему не предупредил? – воскликнул Сергей Ильич. – День рождения, а я без подарка!
   – Ты меня спас? – спросил Гиви. – Спас. То, что ты пришел – это самый лучший подарок! Проходите!
   Они сидели за столом вместе с грузинскими людьми, радовались длинным цветистым тостам, пили коньяк, танцевали. После ресторана Сергей Ильич проводил Светлану до ее дома и, целуясь с ней в ее подъезде, не долго думая, предложил быть его женой.
   Потом в самом радужном настроении он долго ехал в метро, ласково улыбаясь незнакомым людям. Выйдя на Щелковской, Сергей Ильич шел к своему дому, вдыхая воздух полной грудью, и ему казалось, что даже дышится по другому, что воздух пахнет не выхлопными газами и пылью, а какими-то неизвестными духами…
   Сергей Ильич вошел в квартиру и заметил свет на кухне.
   «Надо же! Забыл погасить, – сокрушился он. – Набежало теперь на счетчике рублей пять лишних… А! И черт с ними! Все равно сегодня был отличный день! День Черной Звезды!»
   Он прошел в кухню и остановился в изумлении. За столом перед открытой бутылкой «Столичной» и двумя гранеными стаканами сидел его отец. Его умерший два года назад отец.
   – Садись, что ли, – сказал отец. Сергей Ильич присел на край табурета.
   – Выпьем, Серега, – отец разлил по стаканам.
   И они выпили, посидели молча, еще выпили. Вспомнили прошлое, попели на два голоса любимые отцовские песни, как в далеком детстве. Потом отец ушел, а Сергей Ильич лежал в своей постели, глядя в потолок, где сходились и расходились трещинки на штукатурке. На душе Сергея Ильича было тепло, как будто ее, душу, закутали в теплый шерстяной шарф. И он думал, как хорошо, что в этом грубом материальном мире все-таки иногда случаются столь необъяснимые, но такие чудесные вещи…

Пасхальная история

   В дверь позвонили. Сидоров вскочил с дивана и бросился открывать.
   – Христос воскрес! – радостно воскликнул стоящий за дверью Степаныч.
   – Воистину, – согласился Степаныч и пожал протянутую руку сначала своему другу Степанычу, а затем, спрятавшемуся за широкой спиной Степаныча, Никифору. Никифор широко улыбался, сияя тремя золотыми зубами.
   – Жена дома? – шепотом поинтересовался Степаныч.
   – Нет, – Сидоров тоже понизил голос. – В церковь пошла за святой водой.
   – Это хорошо! – обрадовался Степаныч и, сделав широкий шаг, вошел в квартиру. За ним протиснулся Никифор, и в узком коридорчике стало тесно.
   От Степаныча вкусно пахло водкой и чесноком. Было видно, что он уже успел отметить пасхальное воскресенье.
   – Надо бы и нам святой водички испить, а? – Степаныч звонко щелкнул себя пальцем по горлу. – Как насчет на троих?
   – Я за, – сказал Сидоров.
   – Пошли.
   Сидоров накинул куртку, и друзья, спустившись с четырнадцатого этажа, где жил Сидоров, пошли в магазин. Купив бутылочку «Пшеничной», они отправились в лесочек, где, усевшись на пеньках, распили ее за Христово воскресение и за свое драгоценное здоровье.
   Водка пошла хорошо, особенно под пару соленых огурчиков, которые хозяйственный Степаныч извлек из глубоких карманов своего черного пальто.
   – Черт, мало! – сказал Степаныч, запустив пустой бутылкой. Бутылка с громким чпоком взорвалась о дерево, в разные стороны брызнули осколки.
   – Больше денег нет, – горестно всхлипнув, развел руками Никифор.
   – Зато голова есть на плечах! – похвастался Степаныч и спросил у Сидорова: – Сегодня какой день?
   – Воскресенье, – удивился Сидоров вопросу. – А что?
   – Нет, я имею в виду, праздник сегодня какой?
   – Ну, Пасха.
   – Вот! – Степаныч поднял к небу указательный палец с обгрызанным ногтем. – А что в день Пасхи делают наши простые советские люди?
   –Что?
   – Поминают усопших родственников! А когда поминают, то на каждой могилке оставляют стопарик с белым пшеничным вином и разную еду, чтобы, значит, и усопший мог хрюкнуть и закусить в честь праздничка!
   – А! – хором воскликнули Сидоров с Никифором. – Голова!
   – Чтобы вы без меня делали! – гордо сказал Степаныч, и они пошли на кладбище.
   Действительно, есть у нас такой обычай. Возле памятника с фотографией дорогого человека вкапывается небольшой столик и пара скамеечек. Поминаешь, сидя у могилы, родственника, так и ему нальешь стаканчик, и как бы он рядом сидит… Какая разница, кто потом выпьет эту водку или сожрет булку?
   Переходя от могилки к могилке, друзья опрокидывали припасенные для них стаканчики, закусывали щедро оставленными кусками кулича, крашенными яйцами.
   На душе Сидорова стало хорошо, тепло. Одно слово, праздник! Выпив очередной стаканчик, Сидоров присел на скамеечку около сбитого из досок столика, глядя, как Никифор кушает крашенные яйца. Яйца были разноцветные: коричневые, зеленые, синие.
   «Вот ведь кто-то извращался», – подумал Сидоров и не заметил, как задремал.
   Проснулся он от холода. Было уже темно, на безоблачном небе светили крупные звезды, а вокруг сидели незнакомые граждане. Неподалеку горел костер. Подобно Сидорову и его друзьям, люди прохаживались по могилам и, найдя полный стакан, подносили к костру, где разливали поровну всем присутствующим.
   – Ух ты! – выдохнул Сидоров. – Никак ночь?
   – Ночь, – кивнул сидящий рядом старичок, похожий на бомжа, какие обычно выпрашивают деньги в переходах. Лицо старичка, все изрезанное морщинками, радостно улыбнулось. – Христос воскрес, незнакомец!
   – Воистину воскрес, – сказал Сидоров, принимая стакан. Выпил. Стало теплее.
   – Ты новенький? – спросил мужичок напротив. – Я тебя в прошлом году вроде здесь не видел.
   – Угу, – Сидоров жевал протянутое стариком яйцо. – Я раньше на кладбище вообще не ходил. Это Степаныч придумал…
   – Когда умер-то? – мужик подбросил в костер еловую ветку, и огонь осветил его лицо. На лице красовался огромный страшный шрам, как будто полоснули ножом.
   – В каком смысле? – не понял Сидоров.
   – В каком смысле помирают? – хохотнул мужик со шрамом. – Слыхали, а? В каком смысле!
   К Сидорову придвинулись люди. А он вдруг отчетливо понял, что сидит среди мертвецов! Холодок ужаса побежал по его спине, задрожала рука, держащая стакан.
   – Да я, собственно… – заплетающимся языком пролепетал Сидоров, но его перебил старичок.
   – Погоди! Эй, кто угадает, как новенький умер?
   Из толпы мертвецов вышел бледный, покрытый синими пятнами утопленник. Сидоров вспомнил, как два года назад этого утопленника выловили из их маленькой речушки.
   – Глядя на него, ясно можно сказать, что его переехала машина. Грузовик, – уточнил утопленник, потрогав Сидорова за рукав куртки.
   Сидорова передернуло.
   – Нет, ты не прав, – возразил другой мертвец с неестественно свернутой шеей. – Он упал с четырнадцатого этажа и разбился! Прям, как я, только я с шестого грохнулся!
   – Вы оба не правы, – сказал старик. – Он умер от сердечного приступа.
   – Да вы что, ребята! – закричал Сидоров, вскакивая. – Я же живой!
   – Гы, – подавился мужик со шрамом. – Шутник! Этот новенький меня уморит!
   Обступившие Сидорова мертвецы заржали. А насмерть перепуганный Сидоров, оттолкнув мужика со шрамом, бросился наутек.
   Он не помнил, как добрался домой. Словно в тумане, Сидоров, нашел свой дом, поднялся на лифте, позвонил в дверь.
   – Опять нажрался! – привычным ворчанием встретила его жена…
   На следующее утро Сидоров проснулся и, как всегда, начал собираться на работу. Выйдя на балкон, чтобы выкурить папиросу, он задумался, глядя со своего четырнадцатого этажа на проносящиеся по дороге внизу машины.
   «Больше не буду пить! – зарекся Сидоров. – Приснится же такая бредятина!»
   И с ужасающей отчетливостью встало перед ним лицо давешнего мертвого старика.
   – Вы оба не правы! – сказал старик и омерзительно осклабился. – Он умер от сердечного приступа!
   У Сидорова вдруг заболело в груди, как будто кто-то взял его сердце и крепко сжал в кулаке. Охнув, Сидоров повалился на перила, и все померкло перед его глазами. Судорогой свело все мышцы. Сердце трепыхнулось пару раз, и затихло. Сидоров умер. Его тело вывалилось с балкона и полетело вниз. Под домом, в маленьком скверике, за которым заботливо ухаживала старушка с первого этажа, росло вишневое дерево. Труп Сидорова упал на одну из его начинающих зеленеть ветвей, ветка спружинила, подбросила тело в воздух, и Сидоров вылетел на дорогу. Огромный грузовик со всей скорости наехал на него, перепуганный водитель резко нажал на тормоза.
   Изуродованный труп Сидорова лежал между задних колес прицепа. Широко открытые глаза его смотрели в весеннее голубое небо. Где-то громко завизжала женщина.
   Через четыре дня Сидорова похоронили на том самом кладбище…

ЭЛЕМЕНТАРНО, ВАТСОН!
(десять случаев из жизни Шерлока Холмса)

***

   – Ватсон, вы болван, – сказал как-то Холмс, покуривая у камина свою любимую трубку.
   Доктор Ватсон, хорошо зная блестящую проницательность великого сыщика, ни капельки не обиделся.

***

   – Ватсон, дайте закурить.
   – Извините, но у меня только «Беломор».
   – Знаю, знаю. Давайте сюда ваш «Беломор».
   – Но, Холмс, откуда вы знаете, что у меня только «Беломор»? Вы что, проверяли мои карманы?
   – Элементарно, Ватсон. Вы же мне сами только что об этом сказали.

***

   – Холмс, я начал лысеть, – заметил доктор Ватсон, внимательно разглядывая себя в зеркало.
   – Что поделаешь, Ватсон, старость!
   «И это знает!» – поразился Ватсон, в который раз удивляясь проницательности и осведомленности великого сыщика.

***

   – Холмс, вы знаете, что о нас с вами уже ходят анекдоты?
   – Конечно. Я их сам и придумываю.
   «Не только проницательный, – подумал Ватсон с гордостью, – но и предусмотрительный.

***

   – Как вы считаете, Холмс, – спросил однажды Ватсон, читая одну из советских газет, – сможем ли мы применить ваш дедуктивный метод в Советском Союзе?
   – Нет.
   – Но почему?
   – Элементарно, Ватсон! Потому что мы туда никогда не поедем!

***

   – Ватсон, вы где-то случайно вляпались в коровье дерьмо!
   – На это раз, Холмс, ваша проницательность вас подвела! Я в него специально наступил!

***

   – Холмс, вот вы так любите прийти с улицы, помыть руки с душистым мылом, выпить чашечку ароматного кофе и присесть у камина с трубочкой первоклассного турецкого табака. А представьте себе, что вдруг исчезнут мыло, кофе и табак! Как вы тогда будете жить?
   – Ватсон, я вам уже говорил: мы никогда не поедем в Советский Союз!

***

   – Холмс, вы, наверно, очень удивитесь, но я заметил, как вы вчера разгуливали по Бейкер-стрит, переодетый нищим стариком в драном пальто, серой шляпе и с длинной седой бородой.
   – Да, Ватсон. Но как вы меня узнали? Ведь я был так хорошо замаскирован! В серой шляпе, да еще и с бородой!
   – Очень просто, Холмс. Именно бороду вы и забыли вчера нацепить!

***

   – Отгадайте, Холмс, какую монету я получил на сдачу в кебе? Она сейчас лежит у меня в правом кармане!
   – Десять шиллингов.
   – О! Как вы догадались?
   – Элементарно, Ватсон. Ваш правый карман уже две недели, как порван. И поэтому ваша монета осталась валяться на полу в том самом кебе!

***

   – Холмс, у вас усталый вид, – сказал доктор Ватсон.
   – Да, Ватсон, это дело лорда Хейзлвуда было весьма утомительным, – молвил Шерлок Холмс.
   – Холмс, а не отдохнуть ли нам на природе? Давайте возьмем пару ружьишек, сядем на поезд и поедем в Девоншир на озера. Постреляем там жирных вкусных уток!
   – Это хорошая мысль, Ватсон!
   Ватсон радостно рассмеялся и похлопал знаменитого сыщика по плечу.
   – Извините, Холмс, но я вас разыграл! Ну, какие же жирные утки могут быть в Девоншире в марте месяце?!