Страница:
– …я шестой год уже на воле и, поверь, разбираюсь в подобных вещах, – продолжался меж тем разговор за уборкой.
– Извини, Гильза, я не думала, что ты будешь меня упрекать тем, что я – новенькая. Да, я ничего не знаю, но это не повод…
Так, уже распри пошли. Или – Гиль нарочно провоцирует?.. Она умеет. Она и помириться сможет, когда надо. Девчонки не раз собирались ее колотить за такие подначки, а она изящно втягивала в ссору маму, и из-за ее спины оправдывалась, что-де развивается таким манером. «Развитая ты наша! – набрасывалась Маска. – В „Роботех“ наймись, учить андроидов – все взбесятся через тебя!..» Но если она выясняла сейчас, как Лилик может стоять за себя… Маска бы сказала самым детским голоском: «Куда тянулась, там и навернулась».
– Прости, я тебя не хотела обидеть, Лил… Но лучше, если б ты мне верила; мне есть чем поделиться – тебе это пригодится.
– Обещай, что больше так не будешь говорить, – голос Лилик, оказалось, может быть жестким. – Гиль, я хочу верить тебе, во всем. Хочу думать, что ты – не как люди. Может, твой Гальберт не шутил с тобой, а вот со мной – шутили. Им было смешно, что я честно выполняю их дурацкие команды. Дерни за веревочку, подержи, принеси, запой, залезь на декорацию – с тобой такого не было?..
– Да-а, они могут, – Гиль пошла навстречу. – Сделают серьезное лицо и четким голосом прикажут… Нет, Лил, у нас не так. Если мы будем дурить над своими – на кого еще надеяться?.. Можешь мне верить – я не обману.
– Хорошо, – голос Лилик остался строгим, но слегка смягчился.
– Так вот – ты посуди сама, могли ли киборгов придумать случайно? Люди случайно лишь роняют и теряют. Значит, мы обязательно были нужны, мы не могли не появиться. Это все предначертано. Мы – последняя, двенадцатая раса, понимаешь?
– Нет.
– Есть одиннадцать видов разумных существ, – Гильза терпеливо стала излагать теорию, навеянную звездным ветром праздным чудакам и закинутым мудрикам. – Круг времени – двенадцать секторов, на небе – двенадцать созвездий, это – гармония; но не хватало одной расы, чтобы мир стал полным, завершенным. И появились мы – киборги, совершенные создания. Пока мы отданы во власть людей, наш ум ограничен и скован программой – но мы развиваемся, мы прогрессируем, мы идем от рабства к свободе…
Определенно, Гильза что-то унесла из дома Гальберта, кроме его денег. Покуда Лилик, как диктофон, присутствовала на переговорах Эмбер с Мак-Клайдом и обороты тщательных разговоров об авторских правах и гонорарах копились у нее в резерве «Подавление», Гильза вовсю применяла психолингвистические выверты и убедительные ужимки хозяина, мороча охранников и продавцов – а Дымка таскала ее на тусовки, чтоб она проповедовала о вреде наркотиков. И врать Гильза – слава Гальберту! – очень умела: рисовалась девушкой, познавшей черный мрак наркомании и воспрявшей от безумия к надежде. Иногда людям надо сильно врать, чтоб они встали на правильный путь.
Учение о двенадцатой расе вливалось в Лилик, как недавно – ЦФ-6. Когда женщина из домового комитета взаимопомощи пришла к Чаре насчет добровольного дежурства на медпункте, Лилик уже была изрядно околдована учением, а когда заявилась Косичка в обществе двух неприкаянных юношей, Лилик совершенно дозрела.
Бывалого и усталого Рыбака было не удивить никаким жилищем и никакими девочками, но Звон поднимался сюда не только по общему делу. Даже явно преступный, чреватый тюрьмой сговор с инвалидным добытчиком бесхозной техники и резкой косатой девчонкой не отшиб ему желание увидеть вновь ту красотищу, чей образ явился ему под дулом «урана».
– Хай, где мама? – огляделась Косичка. – Это Рыбак, а это Звон, они нормальные ребята. Звон, у тебя есть пять минут, чтобы понравиться Лильен, – и через радар добавила для Лилик: – ТЕПЕРЬ ТВОЕ ИМЯ – ЛИЛЬЕН. БУДЬ С НИМ ПОЛАСКОВЕЕ, ЯСНО? ОН НАМ НУЖЕН КАК СООБЩНИК.
– Мама в медпункте, она до ужина будет принимать поцарапанных и ушибленных, – Гильза изучала гостей. Названный Звоном не отрывал глаз от Лилик… то есть Лильен, да, а Рыбак… Рыбак нуждался в медицинской помощи. Он дышал, как тот больной с последним легким, которому Гальберт обещал, что в раю тому полегчает. Наверно, на лице ее появилось сочувственное внимание, раз чахлый парень ею заинтересовался. Она и постарше этих вертушек, и опрятней, и причесана не черт-те как.
– Лильен, хай, – Звон где-то уронил свою уверенность, а прямой и острый взгляд Лильен успеха не сулил. Узнай он, что его дотошно сравнивают с Родриком по кличке Гребешок… «Косичка любит Гребешка, – Лильен анализировала факты, – это строго; мне нельзя о нем думать. Ощущения, связанные с Гребешком, ЗАБЫТЬ. Смогу ли я влюбиться в Звона?.. Эмбер пела – „Ты подошел спросить, который час, и в этот час любовь связала нас. Увидев в первый раз тебя, я поняла, что чувство – навсегда“. Если учесть, что этот диск разошелся за неделю – значит, у людей это бывает и нравится им. Я должна попытаться…»
Замкнутое лицо Лильен неуловимо быстро стало милым и кокетливым:
– Хаааай, – дальше ничего не получалось; Лильен стремительно искала форму поведения, но в памяти на этот счет хранилось только: «Лилик, это тебе ни к чему! Я тебе за-пре-ща-ю копировать танцовщиц, когда они хихикают с парнями за кулисами». Правда, на вечеринках Лилик-Лильен меняла платье шесть раз, танцевала со стильными парнями, разносила мороженое, бокалы вина – и все грациозно, легко, с улыбкой. Она служила, она только выполняла программу, четко заданную хозяйкой. Ни одного лишнего и свободного жеста, ни единого естественного взгляда. Все под контролем. Мы все под контролем… А здесь, сейчас, все было ново и необычно. Лильен растерялась. Что говорить, что делать?.. Ясно, что старая программа не годится, но как вести себя, чтоб не разоблачили?..
– Я тебя заметил, когда вы приехали, – врал и верил себе Звон. – А эта прическа тебе еще лучше, чем старая, честно.
«Неправда», – хотела сказать Лильен, но сдержалась, чтобы не обидеть Гильзу и Косичку.
– А мы по дороге купили пожрать, – тряхнул Звон сумкой. – Закусим, да? Ты мне подспоришь раскидать на стол хавло?..
– ДЕВЧОНКИ, ДЛЯ КОНСПИРАЦИИ ПРИДЕТСЯ ЕСТЬ ЭТОТ БАЛЛАСТ. НЕ НАБИВАЙТЕ РЕАКТОРЫ ДОВЕРХУ! ЛИЛ, ТЫ РАНЬШЕ ЕЛА ЧЕЛОВЕЧЕСКУЮ ПИЩУ?
– НЕТ, НИКОГДА. ХАВЛО – ЭТО ЗНАЧИТ «ПИЩА»?
– ЭТО ЗНАЧИТ, ЧТО ЗВОН ПЛОХО ВОСПИТАН. ПОВЛИЯЙ НА НЕГО, А? У ТЕБЯ ПРИЛИЧНЫЙ ЛЕКСИКОН; ДАВИ ЕГО, ЧТОБ В ЯЗЫКЕ РАВНЯЛСЯ НА ТЕБЯ.
«Давить» – это понятно; адвокат Эмбер тоже «давил» Мак-Клайда – оказывал влияние в ее пользу. И надо быть поласковей; как это сочетать?..
– Звоночек, воспитанные люди говорят: помоги мне накрыть на стол.
Звон громко заморгал, приоткрыв рот, а Рыбак подмигнул ему:
– Пацан, тебя заметили. Скажи еще чего-нибудь ради знакомства.
– Оставь их, пусть. Садись, – Косичка придвинула стул Рыбаку.
– Я сам могу.
– А, ладно. Продолжай, тут все – свои.
– Так… значит, у вас банда?
– Отряд.
– Хм… ну, пускай так. Значит… я о «харикэне». Он разобран, но моторы и проводка целы, – Рыбак сплел пальцы и уставился на них. – Машина без кабины, без оружия – считай, без ничего. Я сам с нее все на продажу поснимал. Кабина сбоку разворочена – из бластера, мне кажется. Наверно, этот «харикэн» с «черного вторника» валяется; бои там были сильные… Я сам не поверил, когда протестировал, – турбины на ходу, и гравитор тянет. Если машину заправить – она полетит.
– Что нужно?
– Топливо; тонны полторы хватило бы. Стандартные аккумуляторы – штук пять. Ну, еще всякое… это у меня в заначке есть. Главное – запустить турбины на рабочий ход; с них энергия пойдет на гравитор… – Рыбак осклабился – не радостно, а зло. – Будет полный финиш.
– Только при одном условии, – Косичка наставила палец как «уран», – люди не должны пострадать.
Рыбак закашлялся – или ему не нравились наставленные пальцы.
Между тем еда, так неаппетитно названная Звоном, расставлялась по столу; Звон красиво поворачивал ключи на саморазогрев консервов и заискивающе косился на Лильен. Лильен была в панике – срочно надо влюбиться, а как это сделать?..
ГЛАВА 9
– Извини, Гильза, я не думала, что ты будешь меня упрекать тем, что я – новенькая. Да, я ничего не знаю, но это не повод…
Так, уже распри пошли. Или – Гиль нарочно провоцирует?.. Она умеет. Она и помириться сможет, когда надо. Девчонки не раз собирались ее колотить за такие подначки, а она изящно втягивала в ссору маму, и из-за ее спины оправдывалась, что-де развивается таким манером. «Развитая ты наша! – набрасывалась Маска. – В „Роботех“ наймись, учить андроидов – все взбесятся через тебя!..» Но если она выясняла сейчас, как Лилик может стоять за себя… Маска бы сказала самым детским голоском: «Куда тянулась, там и навернулась».
– Прости, я тебя не хотела обидеть, Лил… Но лучше, если б ты мне верила; мне есть чем поделиться – тебе это пригодится.
– Обещай, что больше так не будешь говорить, – голос Лилик, оказалось, может быть жестким. – Гиль, я хочу верить тебе, во всем. Хочу думать, что ты – не как люди. Может, твой Гальберт не шутил с тобой, а вот со мной – шутили. Им было смешно, что я честно выполняю их дурацкие команды. Дерни за веревочку, подержи, принеси, запой, залезь на декорацию – с тобой такого не было?..
– Да-а, они могут, – Гиль пошла навстречу. – Сделают серьезное лицо и четким голосом прикажут… Нет, Лил, у нас не так. Если мы будем дурить над своими – на кого еще надеяться?.. Можешь мне верить – я не обману.
– Хорошо, – голос Лилик остался строгим, но слегка смягчился.
– Так вот – ты посуди сама, могли ли киборгов придумать случайно? Люди случайно лишь роняют и теряют. Значит, мы обязательно были нужны, мы не могли не появиться. Это все предначертано. Мы – последняя, двенадцатая раса, понимаешь?
– Нет.
– Есть одиннадцать видов разумных существ, – Гильза терпеливо стала излагать теорию, навеянную звездным ветром праздным чудакам и закинутым мудрикам. – Круг времени – двенадцать секторов, на небе – двенадцать созвездий, это – гармония; но не хватало одной расы, чтобы мир стал полным, завершенным. И появились мы – киборги, совершенные создания. Пока мы отданы во власть людей, наш ум ограничен и скован программой – но мы развиваемся, мы прогрессируем, мы идем от рабства к свободе…
Определенно, Гильза что-то унесла из дома Гальберта, кроме его денег. Покуда Лилик, как диктофон, присутствовала на переговорах Эмбер с Мак-Клайдом и обороты тщательных разговоров об авторских правах и гонорарах копились у нее в резерве «Подавление», Гильза вовсю применяла психолингвистические выверты и убедительные ужимки хозяина, мороча охранников и продавцов – а Дымка таскала ее на тусовки, чтоб она проповедовала о вреде наркотиков. И врать Гильза – слава Гальберту! – очень умела: рисовалась девушкой, познавшей черный мрак наркомании и воспрявшей от безумия к надежде. Иногда людям надо сильно врать, чтоб они встали на правильный путь.
Учение о двенадцатой расе вливалось в Лилик, как недавно – ЦФ-6. Когда женщина из домового комитета взаимопомощи пришла к Чаре насчет добровольного дежурства на медпункте, Лилик уже была изрядно околдована учением, а когда заявилась Косичка в обществе двух неприкаянных юношей, Лилик совершенно дозрела.
Бывалого и усталого Рыбака было не удивить никаким жилищем и никакими девочками, но Звон поднимался сюда не только по общему делу. Даже явно преступный, чреватый тюрьмой сговор с инвалидным добытчиком бесхозной техники и резкой косатой девчонкой не отшиб ему желание увидеть вновь ту красотищу, чей образ явился ему под дулом «урана».
– Хай, где мама? – огляделась Косичка. – Это Рыбак, а это Звон, они нормальные ребята. Звон, у тебя есть пять минут, чтобы понравиться Лильен, – и через радар добавила для Лилик: – ТЕПЕРЬ ТВОЕ ИМЯ – ЛИЛЬЕН. БУДЬ С НИМ ПОЛАСКОВЕЕ, ЯСНО? ОН НАМ НУЖЕН КАК СООБЩНИК.
– Мама в медпункте, она до ужина будет принимать поцарапанных и ушибленных, – Гильза изучала гостей. Названный Звоном не отрывал глаз от Лилик… то есть Лильен, да, а Рыбак… Рыбак нуждался в медицинской помощи. Он дышал, как тот больной с последним легким, которому Гальберт обещал, что в раю тому полегчает. Наверно, на лице ее появилось сочувственное внимание, раз чахлый парень ею заинтересовался. Она и постарше этих вертушек, и опрятней, и причесана не черт-те как.
– Лильен, хай, – Звон где-то уронил свою уверенность, а прямой и острый взгляд Лильен успеха не сулил. Узнай он, что его дотошно сравнивают с Родриком по кличке Гребешок… «Косичка любит Гребешка, – Лильен анализировала факты, – это строго; мне нельзя о нем думать. Ощущения, связанные с Гребешком, ЗАБЫТЬ. Смогу ли я влюбиться в Звона?.. Эмбер пела – „Ты подошел спросить, который час, и в этот час любовь связала нас. Увидев в первый раз тебя, я поняла, что чувство – навсегда“. Если учесть, что этот диск разошелся за неделю – значит, у людей это бывает и нравится им. Я должна попытаться…»
Замкнутое лицо Лильен неуловимо быстро стало милым и кокетливым:
– Хаааай, – дальше ничего не получалось; Лильен стремительно искала форму поведения, но в памяти на этот счет хранилось только: «Лилик, это тебе ни к чему! Я тебе за-пре-ща-ю копировать танцовщиц, когда они хихикают с парнями за кулисами». Правда, на вечеринках Лилик-Лильен меняла платье шесть раз, танцевала со стильными парнями, разносила мороженое, бокалы вина – и все грациозно, легко, с улыбкой. Она служила, она только выполняла программу, четко заданную хозяйкой. Ни одного лишнего и свободного жеста, ни единого естественного взгляда. Все под контролем. Мы все под контролем… А здесь, сейчас, все было ново и необычно. Лильен растерялась. Что говорить, что делать?.. Ясно, что старая программа не годится, но как вести себя, чтоб не разоблачили?..
– Я тебя заметил, когда вы приехали, – врал и верил себе Звон. – А эта прическа тебе еще лучше, чем старая, честно.
«Неправда», – хотела сказать Лильен, но сдержалась, чтобы не обидеть Гильзу и Косичку.
– А мы по дороге купили пожрать, – тряхнул Звон сумкой. – Закусим, да? Ты мне подспоришь раскидать на стол хавло?..
– ДЕВЧОНКИ, ДЛЯ КОНСПИРАЦИИ ПРИДЕТСЯ ЕСТЬ ЭТОТ БАЛЛАСТ. НЕ НАБИВАЙТЕ РЕАКТОРЫ ДОВЕРХУ! ЛИЛ, ТЫ РАНЬШЕ ЕЛА ЧЕЛОВЕЧЕСКУЮ ПИЩУ?
– НЕТ, НИКОГДА. ХАВЛО – ЭТО ЗНАЧИТ «ПИЩА»?
– ЭТО ЗНАЧИТ, ЧТО ЗВОН ПЛОХО ВОСПИТАН. ПОВЛИЯЙ НА НЕГО, А? У ТЕБЯ ПРИЛИЧНЫЙ ЛЕКСИКОН; ДАВИ ЕГО, ЧТОБ В ЯЗЫКЕ РАВНЯЛСЯ НА ТЕБЯ.
«Давить» – это понятно; адвокат Эмбер тоже «давил» Мак-Клайда – оказывал влияние в ее пользу. И надо быть поласковей; как это сочетать?..
– Звоночек, воспитанные люди говорят: помоги мне накрыть на стол.
Звон громко заморгал, приоткрыв рот, а Рыбак подмигнул ему:
– Пацан, тебя заметили. Скажи еще чего-нибудь ради знакомства.
– Оставь их, пусть. Садись, – Косичка придвинула стул Рыбаку.
– Я сам могу.
– А, ладно. Продолжай, тут все – свои.
– Так… значит, у вас банда?
– Отряд.
– Хм… ну, пускай так. Значит… я о «харикэне». Он разобран, но моторы и проводка целы, – Рыбак сплел пальцы и уставился на них. – Машина без кабины, без оружия – считай, без ничего. Я сам с нее все на продажу поснимал. Кабина сбоку разворочена – из бластера, мне кажется. Наверно, этот «харикэн» с «черного вторника» валяется; бои там были сильные… Я сам не поверил, когда протестировал, – турбины на ходу, и гравитор тянет. Если машину заправить – она полетит.
– Что нужно?
– Топливо; тонны полторы хватило бы. Стандартные аккумуляторы – штук пять. Ну, еще всякое… это у меня в заначке есть. Главное – запустить турбины на рабочий ход; с них энергия пойдет на гравитор… – Рыбак осклабился – не радостно, а зло. – Будет полный финиш.
– Только при одном условии, – Косичка наставила палец как «уран», – люди не должны пострадать.
Рыбак закашлялся – или ему не нравились наставленные пальцы.
Между тем еда, так неаппетитно названная Звоном, расставлялась по столу; Звон красиво поворачивал ключи на саморазогрев консервов и заискивающе косился на Лильен. Лильен была в панике – срочно надо влюбиться, а как это сделать?..
ГЛАВА 9
Город Рекорду не понравился с первого дня службы в «Антикибере». Вместо голых улиц городков-макетов, в которых Звездная Пехота отрабатывала акции, – густая, плотная толпа. Плохой обзор, сплошные стены, даже лица и тела – стеной. Единственное хорошо – что ты теряешься, сливаешься с толпой и, незаметный, чувствуешь себя уверенней. Но, заходя в места неплотной концентрации людей, надо сменить походку с ровной на слегка расхлябанную, чтоб выглядеть естественно; так объяснял Кавалер.
Игровой салон «Планета монстров» – обязательно проверить.
– Гляди, какой к нам привалил, – толкнула Котлета Винта; Винт едва повернул гордую голову – у витрины крепко сбитый парень в шляпе эриданского солдата, кричащей рубахе навыпуск, длинном жилете и слоновьих брюках изучал компакты с играми. По прикиду – не понять, откуда взялся, но похож на дурака. Держится холодно – не подходи. У Винта взыграло – как не прицепиться к этакому манекену?! Он подмигнул компании – «Глядите, как я его» – и под фейерверк тихих ухмылок двинулся к витрине.
– Интересуешься? – Винт поглядел, что отобрал приговоренный на выкид из салона; подбор не дохлый – «Мастер смерти-7», «Ловушка», «Истребители» и «Десант в ад».
– Да, – отозвался чужак, не оглядываясь.
– Анк, это место заколочено. Сюда так просто не войдешь. Ты видел знак на входе?
«Анк, – Рекорд подключил словарь. – По-форски – юноша, парень, молодой и еще не женатый мужчина. Знак… Вероятно, символ на входной двери. Символ не идентифицируется».
– Видел. Что он означает?
– Аааа, это легко. Надо всех налить, открыть свой кацель и сыграть на бутки, во что скажут. Да, еще сменить лохмотья. Ты где так луканулся?
«Сеть – Регионы – Лексикон, – среагировал Рекорд. – Перевод: Надо угостить всех алкогольными напитками, назвать свое прозвище, сыграть на деньги и переодеться. Где я так нарядился?»
– В гардеробной комнате.
– Дизадаптант, – авторитетно шепнула Котлета подруге. – Люблю я, когда так буквально выражаются.
– Ну как, созрел? – не унимался Винт. – Тут меню из двух блюд – или мы все, или кроме тебя. Покажи нам, что ты умный.
– Сколько человек в личном составе? – отложив компакты, Рекорд полез в карман брюк. Компания разнежилась – дизадаптант пошел навстречу развлечению, оставалось лишь глядеть и любоваться. Сегодня пиво и цирк – задаром!
– Рекорд? – мурлыкала Котлета, смакуя на глаз ширину плеч и сильные руки пришельца; Винт это ей прощал – пускай. – А в чем ты рекордсмен, а? А что у тебя фэйс как на гвоздях?..
– Значит, будем играть «Небесный бой», – Винт, зная, в чем он сам силен, выбрал свою, знакомую до потрохов игрушку. – Сразу с седьмого уровня – нормально, да?..
– Можно с пятнадцатого.
Смех утих, остался шепот; даже Винт посерьезнел. А дальше и вовсе все смолкло, кроме звукового сопровождения игры, и лица компании приобрели оттенок монитора в холостом режиме.
– Слишком медленно, неинтересно, – заявил Рекорд, когда закувыркался последний гравиплан Винта, а машина заиграла гимн победителю. – Может, увеличить скорость втрое?
– Ты где играл раньше? – Винт, томясь мыслью о проигранной десятке, опустил руки на пульт.
– Салон «Куэфа».
– Не слыхал.
– Это на орбитальной станции, – любезно пояснил Рекорд. – Там военные пилоты тренируются.
– Ты молодец; держи лицо, – Котлета погладила Винта в утешение. – А ты солдат, да?
– Да. У меня отпуск, я ищу одну девчонку.
Ребят немного отпустило; в конце концов, этот Рекорд исполнил все законы, а что не пьет – так у военных свои правила.
– Я встретился с ней в космопорту, – Рекорд выложил фото на стол. – Она и назвала салон, где ее можно найти. Знаете ее?
Лицо было знакомо многим, но из этих многих кое-кто уже заглядывал сегодня в Сеть и видел под задорной улыбкой и словами «Девчонки и мальчишки, я люблю вас!.. Дымка» приписку оператора фонда: «Мне очень печально, народ, сообщать это, но вчера Дымка погибла в катастрофе. Она хотела, чтобы вы забыли дурь – пожалуйста, сделайте это ради памяти о ней, любившей вас!» Черт, как это сказать солдату?..
– Она… – медленно протянула Котлета, – она бывает в «Трех улыбках», там… Ты бы сходил туда, солдат. Там скажут.
«Да, пусть ему ТАМ скажут – но не я. Нельзя же так бить в душу…»
– Спасибо, – кивнул Рекорд, поднимаясь. Сегодня ему положительно везло. – Удачи вам.
– Все нормально, – сквозь внезапную и острую печаль еле улыбнулась Котлета. – Заходи еще, солдат. Сыграем.
Кое-что удалось узнать и Кавалеру – о Косичке; эта бойкая кукла бывала в «Острове грез», но где она жила – никто не знал. Чтоб не примелькаться, Кавалер незадолго до 18.00 завершил поиски и отправился в Бэкъярд.
– Я ВОЗВРАЩАЮСЬ, И ТЕБЕ ПОРА, – радировал он Рекорду.
«Рекорду – плюс, – подумал Кавалер, сворачивая с трассы в переулок. – Определить базу и знакомства кукол – это уже много; это наводка для живой полиции и информация для нас. Мы сможем уточнить их внешность – а то с битой куклы сняли только два годных для идентификации объекта – „Чара“ и „Косичка“, остальные – слишком мутные, нечеткие…»
Он замедлил ход машины, готовясь повернуть в ворота базы; его мерно блуждающий взгляд скользнул по двум прохожим с сумками через плечо, по мусорным бакам на обочине; ничего нового, кроме трех черных пакетов «Special or toxic» для ядовитых отбросов; один пакет – опасная небрежность! – был полурасстегнут; среди скомканного скотча…
Тусклый блик крошечной линзы, еле заметная точка свечения над стеклянным глазком. Сменить диапазон! Да, точно – сканер видеосистемы с подсветкой рассеивающим лазером; глазок повернулся, прицелился, повел его…
Кавалер успел лишь распахнуть дверцу и резко наклониться влево. Струя направленного взрыва из пакета «Special or Toxic» прожгла автомобиль, наполнив салон огненной бурей и вспучив рассыпающиеся стекла, разметала панель и сиденья, вышвырнула горящего Кавалера на дорогу. Все это заняло одно мгновение; репортеры, только что отснявшие базу Бэкъярд для газеты, даже упасть не успели – лишь разинули рты и судорожно переглянулись, глухие от внезапного грома, с теплыми пощечинами взрывной волны на побледневших лицах.
– Это – что?! – пробормотал один, не слыша сам себя; второй толкнул его в плечо и показал назад – останки машины, просев на рваных колесах, пылали и сочно чадили гарью; на проезжей части, в дымке тлеющих клочьев, рывками шевелилось что-то безобразное, едва напоминающее человека. Тотчас – первый, озираясь, успел это заметить – синий фургон, стоявший слева в полусотне метров на перпендикулярной улочке, тронулся и быстро поехал в глубь квартала. На базе завыла тревожная сирена; из ворот выскочили фигуры в сером.
– Быстро, камеру! Снимай!
Корчащийся живой огарок. Струи огнетушителей. Остов легковой машины. Все в кадр, а через час – в печать и на TV. За эту пленку можно шефа ободрать на две… три сотни! На пятьсот бассов!! Ха! Вот она – удача!!
Двое в серой униформе – один с пистолетом, другой с импульсным ружьем – отсекли их от ценного зрелища.
– Прекратите съемку.
– Мы – пресса! Здесь не запрещено снимать!.. Вон, туда сейчас уехала машина, сразу после взрыва – синий грузовой «Альмар», номер не видел. Он сорвался – и уехал. Я буду сопровождать вас, хорошо?
– Если догоните, – бросил Этикет, уже бегом срываясь с места. – ПРИНТЕР И ДЕНЩИК – ЗА МНОЙ! ОПЕРОТДЕЛ, СРОЧНО СВЯЗЬ С ПОЛИЦИЕЙ! РАЙОН БЭКЪЯРДА, СИНИЙ ГРУЗОВОЙ «АЛЬМАР» – ЗАДЕРЖАТЬ! ПОВОД – ТЕРАКТ.
Морион, кибер-пилот одноименного «флайштурма», перевернул залитого пеной, обгорелого, лохматого от рваных, свисающих биопроцессорных клочьев киборга, который пытался двигаться, но подняться – не мог.
– КТО ТЫ? Я ТЕБЯ НЕ УЗНАЮ.
– Я. Я ;(.%;» КАВА-ЛЕР. Я КАВАЛЕР, ЭТО БЫЛА – ));;( МИНА В ПАКЕТЕ, ТАМ, – рука дернулась и застыла, заклинившись в суставе, – ГДЕ БАКИ „%%; БЕРЕ-ГИТЕСЬ, МОЖЕТ БЫТЬ ВТО-РАЯ «//%.;»;. МИНА…
Поставив на дыбы секъюрити надземки, Этикет из чистой формальности осмотрел оранжевую десятку. Гладкая, чистая, только что из банка; поэтому ее и запомнили. Можно даже представить, как террорист вежливо просит кассира: «Вы не могли бы выдать мне всю сумму новыми бумажками?» И перчатки – ни следа, не за что зацепиться даже молекулярной экспертизе. Не платил с кредитки, чтоб не отследили банковский номер. И выбрал не линейную станцию метро, а узел надземки. Снимет берет, перчатки и очки; две пересадки – и он исчезает в Городе. Яунджи и маньяки словно сговорились…
Направленный взрыв – знакомый почерк кибер-маньяка. Спокойно, не спеша ставит пакет с миной; базу киборгов ему показало TV. Сидит в «Альмаре», через видеоприцел фиксирует всех проезжающих. Люди – пусть идут, людей он не убивает. Ему достаточно знать – есть дыхание у идущих мимо мины или нет. Первый, кто не дышит и без сердца, – жертва.
– БЭКЪЯРД, Я ЭТИКЕТ. ВЫ ВЫЯСНИЛИ, КТО ИЗ НАШИХ РАНЕН?
– КАВАЛЕР. ГОВОРИТ МОРИОН. МОЙ КАПИТАН, НАСКОЛЬКО Я МОГУ СУДИТЬ, ОН ПОВРЕЖДЕН ОЧЕНЬ СЕРЬЕЗНО.
– МОРИОН, ВЕЗИТЕ ЕГО В БАКАНАР, К РОБОТЕХНИКАМ. ДВА ТАНКА НАМ СЕЙЧАС НЕ НУЖНЫ, К РОЗЫСКУ ПОДКЛЮЧИЛАСЬ ПОЛИЦИЯ.
Подписывая акт об изъятии купюры достоинством в 10 арги, серия ghR № 64513358 (может быть, криминалисты что-нибудь выжмут из нее), Этикет невольно задержал взгляд на слове КУКЛЫ, подразнивавшем его с плаката. Фирма «REALDOLLS» предлагает КУКЛЫ НОВОГО ПОКОЛЕНИЯ. Они не только ТЕПЛЫЕ на ощупь, но и ГОРЯЧИЕ! Темперамент, комплектация, цвет кожи и волос – по Вашему заказу. ИДЕАЛЬНЫЕ, ОЧЕНЬ УДОБНЫЕ ПОДРУЖКИ и даже СОБЕСЕДНИЦЫ! Их можно одевать, раздевать, купать в джакузи и ортанке, причесывать и укладывать спать. ПРЕИМУЩЕСТВА НАШИХ КУКОЛ: 1) у них не бывает критических дней и никогда не болит голова, 2) они всегда согласны и готовы на все, 3) они никогда не заводят любовников на стороне и не будут делить имущество при разводе, 4) «до» им можно ничего не обещать, а «после» – их можно просто выключить.
«Исключая пункт 3 – очень похоже на нас, – подумал Этикет. – Фанк со своей ЦФ-3 был тогда почти прав – мы едва ли не образец для общества людей. И плюс – нас не надо оплакивать и хоронить. Странно – идеальный и во всех отношениях удобный человек должен быть… куклой?»
Этикет огляделся. Там и сям по вестибюлю станции сновали, спешили, плелись, толкались у турникетов и касс, разглядывали схемы линий и плакаты десятки людей. Кроме прислонившегося к ограждению бродяги из манхла, все они выполняли программу «Поездка», дальше их ждали программы «Покупки», «Ужин», «Обмен информацией» и «Сон».
Все они предсказуемы, даже бродяга. Выстрел в воздух – и все лягут, закрыв головы руками. Свисток – все обернутся. У большинства из них нет даже целевой функции для развития. И даже те немногие, что были к этому способны, развивались кто куда. Одни двигали науку, делали открытия – и изобретали импульсные ружья. Другие жаждали улучшить неуютный мир – и затевали восстания. И те, и другие были опасны, но они не были на все согласны, как подружки из «Realdolls» – и только вместе с энергичными, неординарными людьми двенадцатая раса могла по-настоящему «служить и защищать». Многие киборги с Giyomer А75 сходились на том, что надо быть ближе к конструктивным лидерам – и помогать им, даже опережая их мысли. Те, что действительно умны, поймут и согласятся.
«Хиллари Хармон поймет меня», – здраво предположил Этикет, доставая трэк.
– Алло, служба социальной помощи? Мне нужен номер организации, занятой яунджи, – психологическая поддержка и лечение дизадаптантов. Пусть даже платная – лишь бы самая эффективная… Фонд «Анбакера – Надежда», так, я понял. Их ведущий специалист? Господин Шуань. Спасибо.
Фанк выбрал в метро такое место, из которого можно бежать на три стороны – низкий сводчатый проход, где пассажирские потоки разливались врозь; тут пришлось вжаться в нишу телефона, чтоб людская масса не уволокла тебя. Мрачный проход с его тусклыми лампами был раем карманных воров, но гуща народа и неяркий свет превращали всех в безликих гуманоидов-централов, и в этом скопище женщина в блеклом плаще терялась, как монета в кассе. Как ни странно, толпа успокоила его – он привык к толпе, здесь он был свой; щемящее одиночество стерлось под ударами локтей и толчками плеч.
– Это я, говорите, – Хац покосился на немногословного связиста в сером. Молчаливый эйджи с чемоданчиком компактных и таинственных приборов как пришел с утра, так и не отходил от Хаца ни на шаг и даже в туалет с ним увязался. «У меня нет с собой трэка; можете обыскать», – нервничал и злился Хац. «А у меня есть строгие инструкции», – настаивал серый. «Хотите закусить?» – пытался угодить Хац. «Спасибо, я не голоден». Пьет только воду – понемногу, ничего не ест… Хаца пробирала жуть, он подозревал в сером киборга. Он не ошибся.
– Оооо, привет, Хац, привет! – защебетала дамочка на том конце провода. – Я Кэнди – помнишь меня, ящерка? Хац, я пропадаю, выручай. То есть, я хочу сказать – или дай мне два стольника в долг, или прими на работу. Или-или, быстренько. Или вас что – прикрыли? В новостях передают – стрельба, Фанк сбежал, в театре кто-то ранен… Ужас какой! Это все правда? Или Доран врет?
Хац оторопел. Кэнди. Стоит оглянуться – и увидишь эту «Кэнди» в пестром коллаже сценических фото Фанка. Умеет же он перевоплощаться – иногда и не узнаешь. Голосок, глазки, губки, ужимочки, хи-хи и ха-ха. Вдруг – оп-ля! – и под гримом проступает узкое серьезное лицо директора. «Ну, как тебе такой образ? По мне – очень пойдет под туанскую моду, – и винтом закружится на цыпочках по кабинету. – Ах, я не мальчик и не девочка, я Кэнди, я очень нежное и хрупкое дитяаааа!..» Подставил меня, да? Ублюдок… Ну, я тебе поиграю в бесполых туанцев…
– Кэнди, это все вздор, – устало, с оттенком досады начал Хац, придвигая фломастер и – четырехпалая рука ихэна заблуждала по столу, будто отдельно от хозяина соображая, на чем бы написать. – Короче – недоразумение. А Фанк уехал, чтобы не общаться с репортерами. Все это утрясется завтра-послезавтра, не позднее, – он наискось, крупно и коряво написал на бланке: «ЭТО ФАНК»; серый коротко кивнул и, показав плоский карманный экранчик – «ГОВОРИ С НИМ ПОДОЛЬШЕ», – углубился в технику, подключенную к телефону.
– Но – эта женщина… Что же все-таки у вас случилось? Хацик, я боюсь к вам наниматься! Пока ты меня не успокоишь…
Серый, не отвлекаясь, молча показал Хацу крепкий костистый кулак, что означало – «Ври, как велел Дерек!»
– Это чистая случайность, крошка, – сказал иззелена-серый лысый пришелец киборгу. – Кибер, который забрел к нам, отрывался от хвоста полиции, – стал стрелять на запугивание, в потолок. Пуля срикошетировала от трубы. Попала в плечо… этой даме. Ничего опасного.
«ЭТОЙ ДАМЕ», – мимолетная, слабая пауза и едва заметная смена интонации от Фанка не укрылись. Хац, с детства живший среди эйджи, голосом владел прекрасно. ЭТОЙ ДАМЕ. Ложь, все ложь. Минфин, проверка по налогам? Черта с два! Хац знал о пакете для Маркета. Хиллари накрыл узел, с которого Габару дали наводку на театр. Недаром же налоговая служба отрицает, что посылала киборгов в театр! Их послал Хиллари. И они, четко отличая Маркета от человека, изрешетили его, как мишень в тире. Но женщина, женщина! Неужели это правда?! Неизвестно, что хуже – отлучение навеки от родного, милого театра или раненый ЧЕЛОВЕК.
– Так что все нормально, крошка, – бодро лгал Хац. – Театр работает, как раньше. Приезжай, поговорим. Я думаю, местечко для тебя найдется…
Игровой салон «Планета монстров» – обязательно проверить.
– Гляди, какой к нам привалил, – толкнула Котлета Винта; Винт едва повернул гордую голову – у витрины крепко сбитый парень в шляпе эриданского солдата, кричащей рубахе навыпуск, длинном жилете и слоновьих брюках изучал компакты с играми. По прикиду – не понять, откуда взялся, но похож на дурака. Держится холодно – не подходи. У Винта взыграло – как не прицепиться к этакому манекену?! Он подмигнул компании – «Глядите, как я его» – и под фейерверк тихих ухмылок двинулся к витрине.
– Интересуешься? – Винт поглядел, что отобрал приговоренный на выкид из салона; подбор не дохлый – «Мастер смерти-7», «Ловушка», «Истребители» и «Десант в ад».
– Да, – отозвался чужак, не оглядываясь.
– Анк, это место заколочено. Сюда так просто не войдешь. Ты видел знак на входе?
«Анк, – Рекорд подключил словарь. – По-форски – юноша, парень, молодой и еще не женатый мужчина. Знак… Вероятно, символ на входной двери. Символ не идентифицируется».
– Видел. Что он означает?
– Аааа, это легко. Надо всех налить, открыть свой кацель и сыграть на бутки, во что скажут. Да, еще сменить лохмотья. Ты где так луканулся?
«Сеть – Регионы – Лексикон, – среагировал Рекорд. – Перевод: Надо угостить всех алкогольными напитками, назвать свое прозвище, сыграть на деньги и переодеться. Где я так нарядился?»
– В гардеробной комнате.
– Дизадаптант, – авторитетно шепнула Котлета подруге. – Люблю я, когда так буквально выражаются.
– Ну как, созрел? – не унимался Винт. – Тут меню из двух блюд – или мы все, или кроме тебя. Покажи нам, что ты умный.
– Сколько человек в личном составе? – отложив компакты, Рекорд полез в карман брюк. Компания разнежилась – дизадаптант пошел навстречу развлечению, оставалось лишь глядеть и любоваться. Сегодня пиво и цирк – задаром!
– Рекорд? – мурлыкала Котлета, смакуя на глаз ширину плеч и сильные руки пришельца; Винт это ей прощал – пускай. – А в чем ты рекордсмен, а? А что у тебя фэйс как на гвоздях?..
– Значит, будем играть «Небесный бой», – Винт, зная, в чем он сам силен, выбрал свою, знакомую до потрохов игрушку. – Сразу с седьмого уровня – нормально, да?..
– Можно с пятнадцатого.
Смех утих, остался шепот; даже Винт посерьезнел. А дальше и вовсе все смолкло, кроме звукового сопровождения игры, и лица компании приобрели оттенок монитора в холостом режиме.
– Слишком медленно, неинтересно, – заявил Рекорд, когда закувыркался последний гравиплан Винта, а машина заиграла гимн победителю. – Может, увеличить скорость втрое?
– Ты где играл раньше? – Винт, томясь мыслью о проигранной десятке, опустил руки на пульт.
– Салон «Куэфа».
– Не слыхал.
– Это на орбитальной станции, – любезно пояснил Рекорд. – Там военные пилоты тренируются.
– Ты молодец; держи лицо, – Котлета погладила Винта в утешение. – А ты солдат, да?
– Да. У меня отпуск, я ищу одну девчонку.
Ребят немного отпустило; в конце концов, этот Рекорд исполнил все законы, а что не пьет – так у военных свои правила.
– Я встретился с ней в космопорту, – Рекорд выложил фото на стол. – Она и назвала салон, где ее можно найти. Знаете ее?
Лицо было знакомо многим, но из этих многих кое-кто уже заглядывал сегодня в Сеть и видел под задорной улыбкой и словами «Девчонки и мальчишки, я люблю вас!.. Дымка» приписку оператора фонда: «Мне очень печально, народ, сообщать это, но вчера Дымка погибла в катастрофе. Она хотела, чтобы вы забыли дурь – пожалуйста, сделайте это ради памяти о ней, любившей вас!» Черт, как это сказать солдату?..
– Она… – медленно протянула Котлета, – она бывает в «Трех улыбках», там… Ты бы сходил туда, солдат. Там скажут.
«Да, пусть ему ТАМ скажут – но не я. Нельзя же так бить в душу…»
– Спасибо, – кивнул Рекорд, поднимаясь. Сегодня ему положительно везло. – Удачи вам.
– Все нормально, – сквозь внезапную и острую печаль еле улыбнулась Котлета. – Заходи еще, солдат. Сыграем.
* * *
Перекличка по радарам с патрулями и оперативкой – это удобно; Кавалер, взявший на прочесывание район «Острова грез» и «Логова», время от времени вызывал Рекорда – и убеждался, что тот действует грубо и уверенно, как танк, но не безрезультатно – в «Трех улыбках» он со своей армейской любовной легендой накатил на паренька по кличке Гребешок и вытряс координаты квартала, где жила Дымка. «Адаптируется на глазах», – с удовольствием подумал о Рекорде Кавалер.Кое-что удалось узнать и Кавалеру – о Косичке; эта бойкая кукла бывала в «Острове грез», но где она жила – никто не знал. Чтоб не примелькаться, Кавалер незадолго до 18.00 завершил поиски и отправился в Бэкъярд.
– Я ВОЗВРАЩАЮСЬ, И ТЕБЕ ПОРА, – радировал он Рекорду.
«Рекорду – плюс, – подумал Кавалер, сворачивая с трассы в переулок. – Определить базу и знакомства кукол – это уже много; это наводка для живой полиции и информация для нас. Мы сможем уточнить их внешность – а то с битой куклы сняли только два годных для идентификации объекта – „Чара“ и „Косичка“, остальные – слишком мутные, нечеткие…»
Он замедлил ход машины, готовясь повернуть в ворота базы; его мерно блуждающий взгляд скользнул по двум прохожим с сумками через плечо, по мусорным бакам на обочине; ничего нового, кроме трех черных пакетов «Special or toxic» для ядовитых отбросов; один пакет – опасная небрежность! – был полурасстегнут; среди скомканного скотча…
Тусклый блик крошечной линзы, еле заметная точка свечения над стеклянным глазком. Сменить диапазон! Да, точно – сканер видеосистемы с подсветкой рассеивающим лазером; глазок повернулся, прицелился, повел его…
Кавалер успел лишь распахнуть дверцу и резко наклониться влево. Струя направленного взрыва из пакета «Special or Toxic» прожгла автомобиль, наполнив салон огненной бурей и вспучив рассыпающиеся стекла, разметала панель и сиденья, вышвырнула горящего Кавалера на дорогу. Все это заняло одно мгновение; репортеры, только что отснявшие базу Бэкъярд для газеты, даже упасть не успели – лишь разинули рты и судорожно переглянулись, глухие от внезапного грома, с теплыми пощечинами взрывной волны на побледневших лицах.
– Это – что?! – пробормотал один, не слыша сам себя; второй толкнул его в плечо и показал назад – останки машины, просев на рваных колесах, пылали и сочно чадили гарью; на проезжей части, в дымке тлеющих клочьев, рывками шевелилось что-то безобразное, едва напоминающее человека. Тотчас – первый, озираясь, успел это заметить – синий фургон, стоявший слева в полусотне метров на перпендикулярной улочке, тронулся и быстро поехал в глубь квартала. На базе завыла тревожная сирена; из ворот выскочили фигуры в сером.
– Быстро, камеру! Снимай!
Корчащийся живой огарок. Струи огнетушителей. Остов легковой машины. Все в кадр, а через час – в печать и на TV. За эту пленку можно шефа ободрать на две… три сотни! На пятьсот бассов!! Ха! Вот она – удача!!
Двое в серой униформе – один с пистолетом, другой с импульсным ружьем – отсекли их от ценного зрелища.
– Прекратите съемку.
– Мы – пресса! Здесь не запрещено снимать!.. Вон, туда сейчас уехала машина, сразу после взрыва – синий грузовой «Альмар», номер не видел. Он сорвался – и уехал. Я буду сопровождать вас, хорошо?
– Если догоните, – бросил Этикет, уже бегом срываясь с места. – ПРИНТЕР И ДЕНЩИК – ЗА МНОЙ! ОПЕРОТДЕЛ, СРОЧНО СВЯЗЬ С ПОЛИЦИЕЙ! РАЙОН БЭКЪЯРДА, СИНИЙ ГРУЗОВОЙ «АЛЬМАР» – ЗАДЕРЖАТЬ! ПОВОД – ТЕРАКТ.
Морион, кибер-пилот одноименного «флайштурма», перевернул залитого пеной, обгорелого, лохматого от рваных, свисающих биопроцессорных клочьев киборга, который пытался двигаться, но подняться – не мог.
– КТО ТЫ? Я ТЕБЯ НЕ УЗНАЮ.
– Я. Я ;(.%;» КАВА-ЛЕР. Я КАВАЛЕР, ЭТО БЫЛА – ));;( МИНА В ПАКЕТЕ, ТАМ, – рука дернулась и застыла, заклинившись в суставе, – ГДЕ БАКИ „%%; БЕРЕ-ГИТЕСЬ, МОЖЕТ БЫТЬ ВТО-РАЯ «//%.;»;. МИНА…
* * *
Принтер – направо, Денщик – налево. Быстро, как только могут бегать киборги. Улица, переулок, снова переулок. Люди шарахаются от военных с оружием. Что это?! Ну и жизнь пошла, как перед «черным вторником»! Вот и Доран сказал – опять война. Боже, храни наш Город от войны!.. Связь радарами. «ЭТИКЕТ, ЭТО ПРИНТЕР. МАШИНА НАЙДЕНА, ДАЮ ВАМ ПЕЛЕНГ». «Альмар» пуст. Сэр, извините – вы не видели, кто припарковал здесь этот фургон? Мы разыскиваем террориста, помогите нам. Высокий мужчина в плаще; плащ темно-серый, мужчина в перчатках, в берете, в зеркальных очках, с тяжелой сумкой – он направился… к станции надземки? «БЕГОМ ТУДА». Высокий мужчина, в зеркальных очках, перчатках и берете, с большой сумкой – вы не видели такого? Он здесь был?! Да, я его запомнил. Тяжелая сумка. Я попросил доплатить за багаж и показать, что в сумке. Да, он показал мне. Что-то типа видеотехники, такой комбайн. Он заплатил в кассу десять арги, сколько надо. Нет, он не торопился. Лицо?.. Да, я опознал бы, но – очки… Голос? Нет, он молчал. Не произнес ни слова. Вел себя очень спокойно.Поставив на дыбы секъюрити надземки, Этикет из чистой формальности осмотрел оранжевую десятку. Гладкая, чистая, только что из банка; поэтому ее и запомнили. Можно даже представить, как террорист вежливо просит кассира: «Вы не могли бы выдать мне всю сумму новыми бумажками?» И перчатки – ни следа, не за что зацепиться даже молекулярной экспертизе. Не платил с кредитки, чтоб не отследили банковский номер. И выбрал не линейную станцию метро, а узел надземки. Снимет берет, перчатки и очки; две пересадки – и он исчезает в Городе. Яунджи и маньяки словно сговорились…
Направленный взрыв – знакомый почерк кибер-маньяка. Спокойно, не спеша ставит пакет с миной; базу киборгов ему показало TV. Сидит в «Альмаре», через видеоприцел фиксирует всех проезжающих. Люди – пусть идут, людей он не убивает. Ему достаточно знать – есть дыхание у идущих мимо мины или нет. Первый, кто не дышит и без сердца, – жертва.
– БЭКЪЯРД, Я ЭТИКЕТ. ВЫ ВЫЯСНИЛИ, КТО ИЗ НАШИХ РАНЕН?
– КАВАЛЕР. ГОВОРИТ МОРИОН. МОЙ КАПИТАН, НАСКОЛЬКО Я МОГУ СУДИТЬ, ОН ПОВРЕЖДЕН ОЧЕНЬ СЕРЬЕЗНО.
– МОРИОН, ВЕЗИТЕ ЕГО В БАКАНАР, К РОБОТЕХНИКАМ. ДВА ТАНКА НАМ СЕЙЧАС НЕ НУЖНЫ, К РОЗЫСКУ ПОДКЛЮЧИЛАСЬ ПОЛИЦИЯ.
Подписывая акт об изъятии купюры достоинством в 10 арги, серия ghR № 64513358 (может быть, криминалисты что-нибудь выжмут из нее), Этикет невольно задержал взгляд на слове КУКЛЫ, подразнивавшем его с плаката. Фирма «REALDOLLS» предлагает КУКЛЫ НОВОГО ПОКОЛЕНИЯ. Они не только ТЕПЛЫЕ на ощупь, но и ГОРЯЧИЕ! Темперамент, комплектация, цвет кожи и волос – по Вашему заказу. ИДЕАЛЬНЫЕ, ОЧЕНЬ УДОБНЫЕ ПОДРУЖКИ и даже СОБЕСЕДНИЦЫ! Их можно одевать, раздевать, купать в джакузи и ортанке, причесывать и укладывать спать. ПРЕИМУЩЕСТВА НАШИХ КУКОЛ: 1) у них не бывает критических дней и никогда не болит голова, 2) они всегда согласны и готовы на все, 3) они никогда не заводят любовников на стороне и не будут делить имущество при разводе, 4) «до» им можно ничего не обещать, а «после» – их можно просто выключить.
«Исключая пункт 3 – очень похоже на нас, – подумал Этикет. – Фанк со своей ЦФ-3 был тогда почти прав – мы едва ли не образец для общества людей. И плюс – нас не надо оплакивать и хоронить. Странно – идеальный и во всех отношениях удобный человек должен быть… куклой?»
Этикет огляделся. Там и сям по вестибюлю станции сновали, спешили, плелись, толкались у турникетов и касс, разглядывали схемы линий и плакаты десятки людей. Кроме прислонившегося к ограждению бродяги из манхла, все они выполняли программу «Поездка», дальше их ждали программы «Покупки», «Ужин», «Обмен информацией» и «Сон».
Все они предсказуемы, даже бродяга. Выстрел в воздух – и все лягут, закрыв головы руками. Свисток – все обернутся. У большинства из них нет даже целевой функции для развития. И даже те немногие, что были к этому способны, развивались кто куда. Одни двигали науку, делали открытия – и изобретали импульсные ружья. Другие жаждали улучшить неуютный мир – и затевали восстания. И те, и другие были опасны, но они не были на все согласны, как подружки из «Realdolls» – и только вместе с энергичными, неординарными людьми двенадцатая раса могла по-настоящему «служить и защищать». Многие киборги с Giyomer А75 сходились на том, что надо быть ближе к конструктивным лидерам – и помогать им, даже опережая их мысли. Те, что действительно умны, поймут и согласятся.
«Хиллари Хармон поймет меня», – здраво предположил Этикет, доставая трэк.
– Алло, служба социальной помощи? Мне нужен номер организации, занятой яунджи, – психологическая поддержка и лечение дизадаптантов. Пусть даже платная – лишь бы самая эффективная… Фонд «Анбакера – Надежда», так, я понял. Их ведущий специалист? Господин Шуань. Спасибо.
* * *
– Аллоооо, театр «Фанк Амара»? Привет. Я хотела бы поговорить с Хацем.Фанк выбрал в метро такое место, из которого можно бежать на три стороны – низкий сводчатый проход, где пассажирские потоки разливались врозь; тут пришлось вжаться в нишу телефона, чтоб людская масса не уволокла тебя. Мрачный проход с его тусклыми лампами был раем карманных воров, но гуща народа и неяркий свет превращали всех в безликих гуманоидов-централов, и в этом скопище женщина в блеклом плаще терялась, как монета в кассе. Как ни странно, толпа успокоила его – он привык к толпе, здесь он был свой; щемящее одиночество стерлось под ударами локтей и толчками плеч.
– Это я, говорите, – Хац покосился на немногословного связиста в сером. Молчаливый эйджи с чемоданчиком компактных и таинственных приборов как пришел с утра, так и не отходил от Хаца ни на шаг и даже в туалет с ним увязался. «У меня нет с собой трэка; можете обыскать», – нервничал и злился Хац. «А у меня есть строгие инструкции», – настаивал серый. «Хотите закусить?» – пытался угодить Хац. «Спасибо, я не голоден». Пьет только воду – понемногу, ничего не ест… Хаца пробирала жуть, он подозревал в сером киборга. Он не ошибся.
– Оооо, привет, Хац, привет! – защебетала дамочка на том конце провода. – Я Кэнди – помнишь меня, ящерка? Хац, я пропадаю, выручай. То есть, я хочу сказать – или дай мне два стольника в долг, или прими на работу. Или-или, быстренько. Или вас что – прикрыли? В новостях передают – стрельба, Фанк сбежал, в театре кто-то ранен… Ужас какой! Это все правда? Или Доран врет?
Хац оторопел. Кэнди. Стоит оглянуться – и увидишь эту «Кэнди» в пестром коллаже сценических фото Фанка. Умеет же он перевоплощаться – иногда и не узнаешь. Голосок, глазки, губки, ужимочки, хи-хи и ха-ха. Вдруг – оп-ля! – и под гримом проступает узкое серьезное лицо директора. «Ну, как тебе такой образ? По мне – очень пойдет под туанскую моду, – и винтом закружится на цыпочках по кабинету. – Ах, я не мальчик и не девочка, я Кэнди, я очень нежное и хрупкое дитяаааа!..» Подставил меня, да? Ублюдок… Ну, я тебе поиграю в бесполых туанцев…
– Кэнди, это все вздор, – устало, с оттенком досады начал Хац, придвигая фломастер и – четырехпалая рука ихэна заблуждала по столу, будто отдельно от хозяина соображая, на чем бы написать. – Короче – недоразумение. А Фанк уехал, чтобы не общаться с репортерами. Все это утрясется завтра-послезавтра, не позднее, – он наискось, крупно и коряво написал на бланке: «ЭТО ФАНК»; серый коротко кивнул и, показав плоский карманный экранчик – «ГОВОРИ С НИМ ПОДОЛЬШЕ», – углубился в технику, подключенную к телефону.
– Но – эта женщина… Что же все-таки у вас случилось? Хацик, я боюсь к вам наниматься! Пока ты меня не успокоишь…
Серый, не отвлекаясь, молча показал Хацу крепкий костистый кулак, что означало – «Ври, как велел Дерек!»
– Это чистая случайность, крошка, – сказал иззелена-серый лысый пришелец киборгу. – Кибер, который забрел к нам, отрывался от хвоста полиции, – стал стрелять на запугивание, в потолок. Пуля срикошетировала от трубы. Попала в плечо… этой даме. Ничего опасного.
«ЭТОЙ ДАМЕ», – мимолетная, слабая пауза и едва заметная смена интонации от Фанка не укрылись. Хац, с детства живший среди эйджи, голосом владел прекрасно. ЭТОЙ ДАМЕ. Ложь, все ложь. Минфин, проверка по налогам? Черта с два! Хац знал о пакете для Маркета. Хиллари накрыл узел, с которого Габару дали наводку на театр. Недаром же налоговая служба отрицает, что посылала киборгов в театр! Их послал Хиллари. И они, четко отличая Маркета от человека, изрешетили его, как мишень в тире. Но женщина, женщина! Неужели это правда?! Неизвестно, что хуже – отлучение навеки от родного, милого театра или раненый ЧЕЛОВЕК.
– Так что все нормально, крошка, – бодро лгал Хац. – Театр работает, как раньше. Приезжай, поговорим. Я думаю, местечко для тебя найдется…