Страница:
– Похоже, кто-то хочет навязать куклам наши понятия, – Хиллари, морщась, капал в свою чашку из пузырька-пипетки флюоресцирующий настой ядовитого желто-зеленого цвета. – Кстати, и всем советую – экстракт форских курительных трав, штука запретная, но в равновесие приводит тотчас, правда – от этого немного стекленеешь; кто еще хочет?
– Капни и мне, – потянулся за дозой Гаст. – Я тут купил «комплект веры» варлокеров – писание Пророка Энрика, комиксы, аудио и видео; за все полсотни бассов с пересылкой. Это самый новый крик из новых сект, по Энрику лишь в Городе миллиона три обмирают, и в основном все молодняк, считай – те же куклы, головы пустые, в них знай только вкладывай… Надо попробовать понять – на чем сектанты ловят? Не на одних же танцах до упаду и агрессии… Чтоб человека захватило и поволокло, надо, чтобы штекер к порту подходил и задействовал все гнезда.
– Сель, твое мнение? – перевел взгляд Хиллари.
– Нет, по-моему, сами по себе такие термины в киборгов не внедряются, не могут, – Селена покачала головой. – Бог… если подходить функционально, это непредсказуемый фактор, а киборги предпочитают определенность, ясность. Они бы такое давили в себе. Потом, «Семья»… это чисто людское, какой тут «Отец»… Они созданы, и кто снабжен растущим интеллектом – знает это. Все это – внедренное, чужое для киборгов. Авторы ЦФ играют с ними, как в куклы, в «дочки-матери». Только – зачем? Может, живым баншерам самим не хватает семей, вот они и делают себе искусственные семьи из киборгов…
Хиллари задумчиво покачал головой:
– Коллеги, все может быть хуже, чем вы говорите. По Гасту, люди – тоже куклы; им, пустым, надо, чтоб их что-то заполнило – и тогда они будут… скажем, довольны. Ты, Сель, предположила, что люди – семейные животные, и если темп жизни не дает ужиться с себе подобными, игрушечную семью создают из подручных материалов – из тех же кукол. То есть это – инстинкт, так? Это должно быть отыграно, иначе – сбой, ломка мозга. А может, и Бог – это инстинкт, и он тоже должен быть отыгран? Или он – обязательная функция непредсказуемого в мозге?
Селена тихо ужаснулась за свои, возможно, еще нераскрытые функции, а Гаст прищелкнул языком, допив чашку:
– Хил, осталось выяснить в BIC – на какой уровень они собираются поднять Giyomer A100 и не придется ли «сотых» водить в воскресную школу, чтоб они не свихнулись без Бога и ангелов его.
– «Сотка» – пока только проект, – отмахнулся Хиллари. – Вы мне скажите, как у этой, – кивнул он на бывшую Дымку, – на ее непродвинутом Proton B65 закрепилась эта плесень… Лично я хочу послать в BIC большой, красочно выполненный адрес – «Создателям того, не знаю чего с неопределенными функциями». Если это не сбой и не жесткая замена, нам останется признать, что на этапе комплектной сборки в киборгах появляется Нечто; так и до души додуматься можно. Пока же нам лучше держаться школьной истины – «Между высококлассными киберами возможна координация для достижения целей, определенных приказами, программой и Законами».
– Негусто мы назондировали, – вздохнул Гаст. – Десятка три кукольных кличек, даже не всегда с портретами, какие-то люди – тоже под кличками, пачка видов местности, которые без форских трав ни с чем не сопоставишь… и эти, сказки. Какого черта? Зачем куклам сказки? Чтоб я стерся, если это не «Принц Мрака Ротриа» и его отродья…
– Сказки – чепуха, – поморщился Хиллари. – Это поиск форм мимикрии, чтобы адаптироваться в обществе тинэйджеров… Ах, как жалко, что мы потеряли Хвоста! У этой кибер-ищейки наверняка в памяти были тысячи картинок – и Синего Города, и Басстауна; он сразу опознал бы нам и место жительства семьи, и район их действий… Но все-таки мы накопали немало, коллеги. Гаст, когда придешь в себя, дай все эти клички и лица в оперативку, пусть спланируют розыск. И пункты запечатления тоже – «Логово», «Три улыбки» и еще, что там было… Теперь, я думаю, нам всем пора передохнуть.
Трое ныряльщиков в глубину Proton B65 дружно зависли, как усталые машины. Тонкая горечь запрещенных форских трав, примешиваясь к кофейной, пряной, делала сознание прозрачно-хрупким, как кристаллы льда; Селена, ясно понимая, что она не бредит, вторым зрением видела объемную мультипликацию, явленную ей в голубых тучах – да, киборги используют TV как источник информации, но не мультики же?! Зачем, к чему?..
– Сель, – донеслось до нее сквозь серебряный звон, – ты больше не пойдешь в оперативку. Приходи сюда; будешь читать мозг куклы по этажам, подробно, а не нахрапом, как сейчас.
Селена вяло кивнула. Новый шлем, полная реальность замедленного времени – это прекрасно… Жаль, что в реале так нельзя – остановить время и заснуть на год, и плыть, плыть, плыть… Дойти до гостиницы, в полусне принять душ, рухнуть – все, больше ничего не хочется.
Гостиничный комплекс Баканара был для многих и домом – как и Селене, не всем было по карману снимать квартиру в безопасной зоне Города. Хиллари жил и там, и там – смотря насколько был загружен по работе, – но час лететь, клюя носом, спать с перерывом… бррр. Он выбрал гостиницу – но по дороге с трэка запросил обстановку в театре: что передает Этикет?.. Чего и следовало ожидать – куклы (и среди них – директор театра!) сбежали за час до явления серых, других новостей пока нет. Они совсем не глупые, эти куклы. У них свои – пусть даже хилые – оперативка и оповещение.
Пока скупщик отсчитывал деньги, Чара перелистывала в уме этапы своей вольной жизни. Побег… Наверняка хозяин не расстроился и не заболел, когда она сбежала, – эти люди всегда могут утешиться, купив кого-нибудь еще: киборга, человека, жабу с крыльями или десяток танцовщиц-ньягонок. Правда, ньягоночка может зарезать за грубость.
Опасный, странный мир Города. Сложно вживаться, если учесть, что до сих пор ты прислуживала в доме, улаживала проблемы в офисе хозяина, организовывала его встречи с другими напыщенными типами. Выбор стратегии – быть милой, неприметной, всегда вежливой. Не позволять никому давить на себя. Работать? В Городе полно хозяйчиков, мечтающих нанять работницу без регистрации. Можно осторожно припугнуть нанимателя налоговой полицией, если вдруг станет меньше платить. Он не захочет выгонять ту, что все так ловко делает и умеет заставлять, других работать.
«У меня есть подруга, у нее туго с деньгами… Владеет бухгалтерским учетом, очень старательная и аккуратная».
«Приводи, посмотрим», – кивает хозяин.
Через два месяца в фирме трудятся уже четыре баншера; хозяин на них не нарадуется. Честные, опрятные… немного молчаливые.
Через семь месяцев Чара чуточку задерживается из-за аварии надземки и на подходе к офису слышит крик по радару:
– ЧАРА, ЧАРА, НАС ВЗЯЛИ! ЭТО ЛЮДИ ИЗ КИБЕР-ПОЛИЦИИ!..
Тогда ловлей киборгов занимался Райнер Дерек; о Хиллари еще не было слышно – он пришел к Дереку позднее.
Пришлось бродяжничать, оплакивая семью, и воровать. Повезло встретить Фанка – он дал наводку на Святого Аскета. Пожила в его общине, потом Аскет попросил ее помочь новенькому, Фердинанду, в создании семьи. Неопытному отцу просто необходима мать со стажем.
Святой Аскет не велел убить Чару за то, что ее прежняя семья поймана вместе с отцом, не заподозрил в том, что она уцелела неспроста. Девять суток он читал ее память, выискивая мины Дерека, потом сказал: «Ты – чистая». Добрый, сердечный человек.
Теперь все изменилось, а верней – вернулось к прежнему. Надейся – только на себя. Люби своих дочерей, словно в последний день. Держи их на контроле, чтоб не набедокурили себе во вред.
Война, война… Что такое война? Просто – крайняя форма заботы о близких.
ГЛАВА 5
– Капни и мне, – потянулся за дозой Гаст. – Я тут купил «комплект веры» варлокеров – писание Пророка Энрика, комиксы, аудио и видео; за все полсотни бассов с пересылкой. Это самый новый крик из новых сект, по Энрику лишь в Городе миллиона три обмирают, и в основном все молодняк, считай – те же куклы, головы пустые, в них знай только вкладывай… Надо попробовать понять – на чем сектанты ловят? Не на одних же танцах до упаду и агрессии… Чтоб человека захватило и поволокло, надо, чтобы штекер к порту подходил и задействовал все гнезда.
– Сель, твое мнение? – перевел взгляд Хиллари.
– Нет, по-моему, сами по себе такие термины в киборгов не внедряются, не могут, – Селена покачала головой. – Бог… если подходить функционально, это непредсказуемый фактор, а киборги предпочитают определенность, ясность. Они бы такое давили в себе. Потом, «Семья»… это чисто людское, какой тут «Отец»… Они созданы, и кто снабжен растущим интеллектом – знает это. Все это – внедренное, чужое для киборгов. Авторы ЦФ играют с ними, как в куклы, в «дочки-матери». Только – зачем? Может, живым баншерам самим не хватает семей, вот они и делают себе искусственные семьи из киборгов…
Хиллари задумчиво покачал головой:
– Коллеги, все может быть хуже, чем вы говорите. По Гасту, люди – тоже куклы; им, пустым, надо, чтоб их что-то заполнило – и тогда они будут… скажем, довольны. Ты, Сель, предположила, что люди – семейные животные, и если темп жизни не дает ужиться с себе подобными, игрушечную семью создают из подручных материалов – из тех же кукол. То есть это – инстинкт, так? Это должно быть отыграно, иначе – сбой, ломка мозга. А может, и Бог – это инстинкт, и он тоже должен быть отыгран? Или он – обязательная функция непредсказуемого в мозге?
Селена тихо ужаснулась за свои, возможно, еще нераскрытые функции, а Гаст прищелкнул языком, допив чашку:
– Хил, осталось выяснить в BIC – на какой уровень они собираются поднять Giyomer A100 и не придется ли «сотых» водить в воскресную школу, чтоб они не свихнулись без Бога и ангелов его.
– «Сотка» – пока только проект, – отмахнулся Хиллари. – Вы мне скажите, как у этой, – кивнул он на бывшую Дымку, – на ее непродвинутом Proton B65 закрепилась эта плесень… Лично я хочу послать в BIC большой, красочно выполненный адрес – «Создателям того, не знаю чего с неопределенными функциями». Если это не сбой и не жесткая замена, нам останется признать, что на этапе комплектной сборки в киборгах появляется Нечто; так и до души додуматься можно. Пока же нам лучше держаться школьной истины – «Между высококлассными киберами возможна координация для достижения целей, определенных приказами, программой и Законами».
– Негусто мы назондировали, – вздохнул Гаст. – Десятка три кукольных кличек, даже не всегда с портретами, какие-то люди – тоже под кличками, пачка видов местности, которые без форских трав ни с чем не сопоставишь… и эти, сказки. Какого черта? Зачем куклам сказки? Чтоб я стерся, если это не «Принц Мрака Ротриа» и его отродья…
– Сказки – чепуха, – поморщился Хиллари. – Это поиск форм мимикрии, чтобы адаптироваться в обществе тинэйджеров… Ах, как жалко, что мы потеряли Хвоста! У этой кибер-ищейки наверняка в памяти были тысячи картинок – и Синего Города, и Басстауна; он сразу опознал бы нам и место жительства семьи, и район их действий… Но все-таки мы накопали немало, коллеги. Гаст, когда придешь в себя, дай все эти клички и лица в оперативку, пусть спланируют розыск. И пункты запечатления тоже – «Логово», «Три улыбки» и еще, что там было… Теперь, я думаю, нам всем пора передохнуть.
Трое ныряльщиков в глубину Proton B65 дружно зависли, как усталые машины. Тонкая горечь запрещенных форских трав, примешиваясь к кофейной, пряной, делала сознание прозрачно-хрупким, как кристаллы льда; Селена, ясно понимая, что она не бредит, вторым зрением видела объемную мультипликацию, явленную ей в голубых тучах – да, киборги используют TV как источник информации, но не мультики же?! Зачем, к чему?..
– Сель, – донеслось до нее сквозь серебряный звон, – ты больше не пойдешь в оперативку. Приходи сюда; будешь читать мозг куклы по этажам, подробно, а не нахрапом, как сейчас.
Селена вяло кивнула. Новый шлем, полная реальность замедленного времени – это прекрасно… Жаль, что в реале так нельзя – остановить время и заснуть на год, и плыть, плыть, плыть… Дойти до гостиницы, в полусне принять душ, рухнуть – все, больше ничего не хочется.
Гостиничный комплекс Баканара был для многих и домом – как и Селене, не всем было по карману снимать квартиру в безопасной зоне Города. Хиллари жил и там, и там – смотря насколько был загружен по работе, – но час лететь, клюя носом, спать с перерывом… бррр. Он выбрал гостиницу – но по дороге с трэка запросил обстановку в театре: что передает Этикет?.. Чего и следовало ожидать – куклы (и среди них – директор театра!) сбежали за час до явления серых, других новостей пока нет. Они совсем не глупые, эти куклы. У них свои – пусть даже хилые – оперативка и оповещение.
* * *
Иногда за полночь к скупщикам стучатся и такие люди, о которых потом долго гадаешь: «И откуда они адрес узнали?..» Лощеный юноша, одетый по каталогу, в картенговых перстнях, приносит на продажу суперный армейский кипятильник, способный за минуту разогнать до +100°С цистерну кофе – на спор украл, что ли?.. Стройная стильная дамочка – не из богатых, но ухоженная – пригоняет два мотоцикла; вымазалась ярче примадонны, очки напялила – чтобы не опознал потом никто. А следом обычно приходит участковый полисмен и спрашивает, озирая склад, не сдавал ли кто строительные пневмоинструменты и виброрезак.Пока скупщик отсчитывал деньги, Чара перелистывала в уме этапы своей вольной жизни. Побег… Наверняка хозяин не расстроился и не заболел, когда она сбежала, – эти люди всегда могут утешиться, купив кого-нибудь еще: киборга, человека, жабу с крыльями или десяток танцовщиц-ньягонок. Правда, ньягоночка может зарезать за грубость.
Опасный, странный мир Города. Сложно вживаться, если учесть, что до сих пор ты прислуживала в доме, улаживала проблемы в офисе хозяина, организовывала его встречи с другими напыщенными типами. Выбор стратегии – быть милой, неприметной, всегда вежливой. Не позволять никому давить на себя. Работать? В Городе полно хозяйчиков, мечтающих нанять работницу без регистрации. Можно осторожно припугнуть нанимателя налоговой полицией, если вдруг станет меньше платить. Он не захочет выгонять ту, что все так ловко делает и умеет заставлять, других работать.
«У меня есть подруга, у нее туго с деньгами… Владеет бухгалтерским учетом, очень старательная и аккуратная».
«Приводи, посмотрим», – кивает хозяин.
Через два месяца в фирме трудятся уже четыре баншера; хозяин на них не нарадуется. Честные, опрятные… немного молчаливые.
Через семь месяцев Чара чуточку задерживается из-за аварии надземки и на подходе к офису слышит крик по радару:
– ЧАРА, ЧАРА, НАС ВЗЯЛИ! ЭТО ЛЮДИ ИЗ КИБЕР-ПОЛИЦИИ!..
Тогда ловлей киборгов занимался Райнер Дерек; о Хиллари еще не было слышно – он пришел к Дереку позднее.
Пришлось бродяжничать, оплакивая семью, и воровать. Повезло встретить Фанка – он дал наводку на Святого Аскета. Пожила в его общине, потом Аскет попросил ее помочь новенькому, Фердинанду, в создании семьи. Неопытному отцу просто необходима мать со стажем.
Святой Аскет не велел убить Чару за то, что ее прежняя семья поймана вместе с отцом, не заподозрил в том, что она уцелела неспроста. Девять суток он читал ее память, выискивая мины Дерека, потом сказал: «Ты – чистая». Добрый, сердечный человек.
Теперь все изменилось, а верней – вернулось к прежнему. Надейся – только на себя. Люби своих дочерей, словно в последний день. Держи их на контроле, чтоб не набедокурили себе во вред.
Война, война… Что такое война? Просто – крайняя форма заботы о близких.
ГЛАВА 5
С севера Синий Город граничит по кордону с Зоной Огня и Пепелищем, и полицейских баз-башен здесь натыкано – как пней после вырубки. Но «пепельников» и «огневиков» задействовать для поддержки себе дороже выйдет; у них дел невпроворот и все горит, все срочно, помощь они пришлют с запозданием, а работать будут как слоны в посудной лавке – проходя сквозь двери напролом, пинками расставляя граждан-зрителей вдоль стены и руки на затылок, – лишь бы потом свалить все беззакония на оборонку: «Вот-де, явились военные и стали громить всех, как врага». Поэтому Этикет, не понаслышке знакомый с обычаями полицейских криминогенных зон, сразу решил обратиться к полиции Синего Города, чтоб законность не страдала. Те сверили код допуска – и без разговоров выдвинули дополнительные патрули в квартал Эммерс, особое внимание уделяя пятой линии, где стоял театр.
Но даже проверка всех проходящих и проезжающих в режиме тепловидения, как обычно при ловле киборгов, – этого мало, слишком мало… Этикет не очень надеялся на успех – баншеры предпочитают гарпунить «теплые» модели, домашних кукол – а подходящими сканерами полиция не оснащена. Но думал он, пересаживаясь на башне с бронефлаера на ротоплан, не столько об успехе операции, сколько об одном имени – Фанк.
Фанк, клоун Фанк – одинокий и печальный друг кибер-принцесс из сериала «Кибер-демоны»; Фанк – нежданный спасатель и помощник в трудную минуту. Именно за таким прозрачным именем труднее всего угадать баншера. И так же звал себя киборг-бродяга, встретившийся Этикету в ту пору, когда он отслеживал провокаторов массовых беспорядков. Этикет тогда был наблюдателем при Корпусе Сэйсидов от Комитета по надзору за силовыми ведомствами, а Фанк – Фанк просто иссыхал от недокорма, вытягивая на последней батарее. Кто даст брикет питания для биопроцессоров беглецу, чей магнитный паспорт аннулирован? Только свой, только другой киборг, по закону взаимопомощи. Но если помогли тебе – так помоги и ты; например – высматривать, не подпустил ли кто на митинг андроида, чтобы нарушить порядок и дать спецназу повод для разгона. Чтобы пошли в ход шокеры, не надо нарушать Первый Закон – достаточно немного вандализма напоказ.
«Жаль, что тогда отлов баншеров не был первостепенной задачей, – подумал Этикет, выходя из ротоплана на крышу бигхауса. – Я бы мог его сдать кому следует – и не было бы теперь гнезда в театре».
На операцию они переоделись в штатское, сменили – чтоб не засвечивать родное ведомство – легенду и сняли с себя импульсные ружья, оставив лишь пистолеты «импакт». Пожалуй, только выправка и слаженность отличали их от ночных посетителей «Фанк Амара» – рослого Этикета в унылом плаще, высокую, худощавую, не по-женски плечистую Молнию и улыбающегося Кавалера, безостановочно перебиравшего в горсти пару стальных шариков. «Народу не густо, – привычно отмечал в уме Этикет. – Лишь бы людьми не прикрывались…» Три радара мгновенно проверили людей у входа, затем – в вестибюле; киборгов нет. Перестроившись на ходу, киберы Хиллари мягко отклинили с прохода вышибал и билетера; Молния и Кавалер тут же пошли врозь по помещениям, готовые выхватить оружие, а Этикет задержался у турникета, во избежание пререканий предложив охране «Фанк Амара» полюбоваться фиолетовым жетоном с белым гербовым орлом:
– Полиция Министерства финансов; я – старший. Не трогайте телефон и селектор, не пользуйтесь радиосвязью. Немедленно проводите меня к директору.
– Где Фанк? – спросил охранник, когда они с Этикетом наткнулись в коридоре на ихэна, растерянно потирающего то место, где у людей обычно растет левое ухо. – Вот, к нему человек из Минфина, и он не один…
– А? Фанк? – ихэн машинально показал язык, а его складчатые веки настороженно сжались. – Фанк… он уехал, недавно.
Вот оно что, Минфин. Фанк исчез как нельзя вовремя. Бухгалтерские книги, принятые под расписку едва ли час назад, показались Хацу черными шкатулками, где зловеще шуршат ядовитые змеи и многоножки. Ах, Фанк, подлец!..
– Куда уехал Фанк? Он уехал один или вместе с кем-нибудь? Когда он уехал, на чем? – быстро спросил незваный гость. Хац понял, что надо говорить правду, только правду и ничего, кроме правды, – иначе за любое неверное слово его вышвырнут на Аркадию (а там война, и вся родня, кроме него, гуляет в партизанах) или на планету предков (где он и вовсе никому не нужен).
– Он сказал, что позвонит сюда – как доехал и все такое прочее. А с ним уехали… женщина, четверо девчонок и парнишка-тьянга. Но не вместе – четверо на мотоциклах, по двое, а одна девчонка и тьянга – с ним в машине.
– ЧИСТО, НИКОГО НЕТ, – доложила по радио Молния, и почти сразу то же повторил Кавалер.
– ПРЕКРАТИТЬ ПОИСК, ОБА КО МНЕ, – ответил Этикет, а вслух сказал: – Пожалуйста, сообщите мне номера тех мотоциклов и машины. И – пройдемте к тому, кто замещает директора.
– Ходить не надо – это я, – Хац уже попрощался с должностью, со свободой, а в перспективе – и с Сэнтрал-Сити, и с этой гостеприимной планетой. А может, все-таки не депортируют?..
Хац, как в ледяную воду, погружался в знакомую атмосферу официального дознания. Он через все это уже прошел, когда его интернировали вместе с кораблем, экипажем и грузом: «Вы юнга? Боюсь, у нас для вас плохие новости. По данным Галактической полиции, ихэны на Аркадии поработили людей, экспортируют вооружение и сильнодействующие вещества. Что вам известно о фактах порабощения, насилия и незаконного экспорта? На вашу планету уже введены войска пяти цивилизаций, скоро там наведут порядок. Международный бюджет содержал вас три года, но теперь вы совершеннолетний – куда вы хотите быть высланным? На Аркадию? А почему нет? Там скоро наведут порядок… Можете выбрать любую планету Федерации – вы имеете право как подданный…» Кожей чуя, что за спиной, словно челюсти, с грохотом смыкаются двери международной тюрьмы, Хац с тоской наблюдал, как детективы Минфина ходят взад-вперед по кабинету Фанка, а один – такой, с улыбочкой – листает документы, время от времени тихо вскрикивая от удовольствия, будто между бумагами вложены купюры по сто бассов.
– Шеф, тут такая прелесть!.. Приход-расход – как в сказке! Верьте моему опыту, шеф, – через театр ходили десятки тысяч, если не сотни, и все из ниоткуда в никуда!.. Я бы очень хотел побеседовать со здешним бухгалтером!.. И с налогами у вас никогда не было проблем? Ну, прямо волшебство какое-то!..
Опыту Кавалера Этикет доверял вполне – Кавалер раньше служил в налоговой полиции, и не где-нибудь, а в Ровертауне, где минимум половину заведений контролирует мафия.
«Гадский Фанк, – изнывал Хац, ерзая на стуле. – Ведь как чисто выглядел!.. И платил побольше, чем другие… А какой скотиной оказался!..»
– Это ваш директор? Ах, он в гриме… И это тоже он? – разглядывал Этикет фотографии на стенах и трюмо. – И тоже в гриме?..
Беседуя по трэку сначала с дорожной полицией о номере машины Фанка, потом с адресной службой о бухгалтере «Фанк Амара» (увы, в электронном блокноте нашелся только его телефон, и тот оказался коммутатором в Ровертауне), Этикет нет-нет да и поглядывал на сгорбившееся, убитое инопланетное существо, которое подставил Фанк. А ведь как он убежденно говорил тогда, в пору скитаний: «Я не могу украсть, это против моих принципов. Я скорей умру без пищи и энергии, чем возьму чужое…» Но Банш – это Банш. Сбежав от хозяев на волю, баншеры остаются все в том же мире, где надо работать и платить, а взять они могут лишь то, что плохо лежит.
– Мы не уполномочены применять к вам никаких санкций, – утешил Этикет. – Возможно, здесь имеет место злоупотребление вашим доверием (при этих словах Хац ожил и вскинул глаза), но и это мы определять не вправе. Я оставлю здесь своего сотрудника, и, когда Фанк позвонит… (Хац быстро закивал) я очень надеюсь на ваше добровольное и активное сотрудничество. Кстати – вы не встречали здесь вот ЭТУ девочку? – он показал фотографию Дымки, сделанную в Баканаре.
– Да… кажется, да. Она заходила несколько раз к Фанку, да. Я уже семь лет живу здесь, я умею отличать эйджи друг от друга…
«Но не людей от киборгов», – подумал Этикет, пряча фото.
А вот Маркет свое дело помнил и ехал спокойно – но не по пятой линии, а по седьмой. Безопаснее не привлекать внимания, когда ты ездишь по таким делам. Оставить машину на стоянке подальше от театра и пройти дворами, не по улице. Проникнуть сквозь служебный вход, не через главный, по темным задним коридорам. Подняться по лестнице. Постучать – тук, тук, тук-тук-тук.
В отличие от удирающего Фанка Маркет ничуть не волновался.
Молния и так помалкивала, а Этикет и Кавалер, не переглядываясь, замолчали вместе, едва послышались шаги; по их виду нельзя было подумать, что они насторожились – они вроде бы задумались.
– Войдите! – машинально крикнул Хац на условный стук и только вслед вылетевшему слову понял, что кричать надо было: «Я занят, здесь полиция!» В голове успело мелькнуть: «О боги, пусть он хоть в щель заглянет!»
Но Маркет бывал здесь частенько, и проблем у него никогда не возникало. Взявшись за дверную ручку, он вспомнил слова Фанка: «Если меня не будет, пакет передаст тебе Хац». Хац – ихэн; голос Хаца Маркет знал. Все нормально.
Уже когда он делал первый шаг в кабинет, рука его нырнула под плащ за пистолетом; то же быстро и одновременно сделали киборги Хиллари – а Этикет другой рукой сгреб Хаца со стула и швырнул вниз и назад, за себя; от боли и неожиданности у Хаца перехватило дыхание – как бинджа с размаху лапой двинул! Наверно, это и есть налоговый пресс!.. Выстрелы слитным грохотом ударили Хаца по ушам; он завизжал и зажмурился, в ужасе сжавшись в комок, – но грохот стих так же внезапно, как и начался.
Град керамических пуль с тяжелыми сердечниками превратил в хлам голову Маркета вместе с глазами, микрофонами, радаром и всем, что в ней было; две пули поразили батарею, а подключившийся было аварийный аккумулятор Кавалер прикончил последним, контрольным выстрелом в живот – как раз тогда Хац разжал было веки посмотреть, чем же все кончилось. Поэтому Хац выждал во тьме еще с полминуты.
– У меня поврежден пучок питания левой руки, – сдержанно пожаловалась Молния. – Не могу пользоваться рукой.
Хац тихо заскулил, глядя, как эйджа ощупывает простреленное плечо – и ни гримасы боли, ни кровинки, лишь какая-то мутная слизь вытекает из раны. И убитый на пороге так был похож на сломанную куклу, что Хаца пробирала знобящая жуть. Стонущий Хац, не вставая с колен, потянул Этикета за рукав:
– Офицер, сколько вам дать, чтобы вы ушли? Ну, сколько?..
– Наш киборг поврежден, – холодно ответил Этикет. – Теперь-то мы уж точно не уйдем и в покое вас не оставим. Кстати, этот… гость как-то странно постучал перед тем, как войти. Это похоже на условный сигнал. Вы ждали его прихода? вам известно, с какой целью он пришел?
Нависшее над Хацем мрачное лицо было неумолимо, а второй агент, переставший улыбаться, тоже глядел недобро, если не сказать – зловеще. Фанк с мафией связан, к нему ходят киборги, а полиция – хуже киборгов; по всему выходило, что надо сдаваться на милость агентов и валить все на Фанка.
Пакет, предназначенный Маркету, лежал на столе (заодно еще пара пакетов всплыла, от которых Хац отпирался всеми конечностями: «Не знаю, ничего не знаю и внутрь не заглядывал!»), а старший агент вновь с кем-то связывался по трэку:
– Алло, это отдел борьбы с кибер-преступностью? Срочно пришлите опергруппу в «Фанк Амара»; это пятая линия Эммерс в Северном. Мы нейтрализовали кибера, посланного мафией. И вот еще – ни в коем случае не ставьте в известность прессу и телевидение… Я не приказываю вам, но мой код допуска – JJRQ-24-741; пожалуйста, проверьте и убедитесь, что я вправе отдавать такие распоряжения… очень хорошо, я жду ваших людей.
– Когда идем по улице все вместе, – наставляла она Лилик, – надо говорить голосом, а не радаром. Четверо, которые куда-то молча топают, очень заметны. Могут придраться легавые, документики проверить – а бумаги у нас протезные, от Союза невидимок. Вляпаешься – хлопот не оберешься.
Лилик внимательно слушала и кивала.
– Я все знаю, я уже четыре года вольная, – гордилась вслух Косичка. – У меня пистолет есть; на, потрогай. И тебе пушку достанем; я тебя к войне буду готовить. В Каре есть укромные местечки – тир себе устроим…
Будущее виделось Косичке боевым и трудным, но трудностей она не боялась; кроме того, все напряги будут вознаграждены, когда на мушке окажется серое пугало.
– Ты не жила на улице, тебя учить надо. Всегда вокруг себя сканируй полегоньку, вот так, – Коса прокрутила радар в голове, чтоб дать Лилик почуять мощность и длину волны, – особенно где мало людей; в густой толпе тебя не засекут, но и сама ты серых не отследишь. Чужой радар заметишь – и молчок! Туши свой и меняй курс, переходи на тепловидение. Серые – они «холодные», им нагрев кожи ни к чему. Сканят на улице одни серые и телохранители, поэтому следи – один идет тот, кто сканил, или с хозяином.
Косичка была просто кладезем науки выживания; о том, что она – мастер, свидетельствовал срок ее свободной жизни.
– Ну-ка, посвети на меня, – велела Коса. – Эээ, не так! быстро, слабей и плотней клади луч. Во, правильно, молодчина… Пистолет видишь?
– Вижу. А не опасно с ним ходить?
– Нет, если не ломиться в магазины, в кассы, где на входе сканеры. На дискотеку явишься – сначала проследи, нет ли у охраны коробочек… – с радара Коса дала Лилик вид ручного сканирующего прибора.
– Эти устройства мне знакомы. А можно мне достать шокер? Я владею бодигардингом, но шокер госпожа держала под замком на шифре… Она не любит оружие.
– Нет у тебя госпожи! Хватит о ней!.. Трусохвостка она; без оружия в Городе не житье, всегда может так случиться, что придется припугнуть кого-то. Или ограбить захотят, или пристанут. Но против серых штатный шокер слаб, тут нужен скотобойник.
На ходу Косичка обняла Лилик и зашептала в ухо:
– Маска вернется – ты не очень ее слушай, она черт-те что насоветует. Слушай меня. Маска у нас злюка двинутая, с ней лучше играть, а не спорить. Или о мультиках, о крутых фильмах говорить. Ты ящик смотришь?
– Нет, – созналась Лилик, – там все ненастоящее. Госпожа сказа…
– Да наплюй ты на нее! Отрезано – и точка. Смотреть телик можно, только не новости – от них мозги киснут, и не ток-шоу с конкурсами, там одни кретины. А вот туанское про Третье Кровавое Регентство и пилотов-смертников, про форских рыцарей и про «Крылатых Всадников» – то, что нужно. Я тебе покажу; сама увидишь, как здорово. Там такие рукопашные приемчики! Специально для нас, люди так не могут.
Найти сестру-подружку, что не в курсе о чудесных фильмах, и втянуть ее в бесконечный калейдоскоп геройских сказок – это классно! Ура отцу Фердинанду! В настоящем кино (Косичка и не думала иначе!) все именно так – выручай своих и бей врагов, не продавайся и держи слово. А по эту сторону экрана людям велят жить наоборот – «каждый за себя», «все продается», для успеха ври напропалую, а врагов надо любить. Не жизнь, а какой-то компот из дерьма! Вот люди и любят фильмы, где вместо закона – справедливость, а вместо слюней – кровь.
Кровь! Косичка поправила пистолет под курткой. Нужен новый тир, и Лилик поможет его оборудовать. Бедная Дымка молилась-молилась, и что? Расстреляли ее. А мы будем стрелять и убивать. Чтоб знали, что за кровь придется отвечать!.. Месть – это праздник. Это право слабых; сильные-то сыты и довольны своей силой.
И Лилик тоже станет воином. Выбора у нее нет.
– Чайка, – позвал Хиллари, раздеваясь чуть ли не на ходу, – разведи и подогрей мне пакс, полтаблетки. Я хочу быстро уснуть.
Юная красавица изящно подала ему, уже лежащему, высокий стакан. Глотая теплый кисловатый напиток, Хиллари с усилием сосредоточился, припоминая виртуальное погружение – да, да, она была там, в нескольких уцелевших записях. Самая любимая в «семье» кукла. Ныне – его секретарша и украшение его апартаментов. Ее хозяин – идиот, раз отказался от комнатной прислуги, бодигарда и секретаря в одном лице, стоящем пятнадцать тысяч. Но тут еще Гаст, дружище, постарался, недомолвками и темными намеками разжигая в хозяине дремучий страх и недоверие к сбежавшей вещи.
Но даже проверка всех проходящих и проезжающих в режиме тепловидения, как обычно при ловле киборгов, – этого мало, слишком мало… Этикет не очень надеялся на успех – баншеры предпочитают гарпунить «теплые» модели, домашних кукол – а подходящими сканерами полиция не оснащена. Но думал он, пересаживаясь на башне с бронефлаера на ротоплан, не столько об успехе операции, сколько об одном имени – Фанк.
Фанк, клоун Фанк – одинокий и печальный друг кибер-принцесс из сериала «Кибер-демоны»; Фанк – нежданный спасатель и помощник в трудную минуту. Именно за таким прозрачным именем труднее всего угадать баншера. И так же звал себя киборг-бродяга, встретившийся Этикету в ту пору, когда он отслеживал провокаторов массовых беспорядков. Этикет тогда был наблюдателем при Корпусе Сэйсидов от Комитета по надзору за силовыми ведомствами, а Фанк – Фанк просто иссыхал от недокорма, вытягивая на последней батарее. Кто даст брикет питания для биопроцессоров беглецу, чей магнитный паспорт аннулирован? Только свой, только другой киборг, по закону взаимопомощи. Но если помогли тебе – так помоги и ты; например – высматривать, не подпустил ли кто на митинг андроида, чтобы нарушить порядок и дать спецназу повод для разгона. Чтобы пошли в ход шокеры, не надо нарушать Первый Закон – достаточно немного вандализма напоказ.
«Жаль, что тогда отлов баншеров не был первостепенной задачей, – подумал Этикет, выходя из ротоплана на крышу бигхауса. – Я бы мог его сдать кому следует – и не было бы теперь гнезда в театре».
На операцию они переоделись в штатское, сменили – чтоб не засвечивать родное ведомство – легенду и сняли с себя импульсные ружья, оставив лишь пистолеты «импакт». Пожалуй, только выправка и слаженность отличали их от ночных посетителей «Фанк Амара» – рослого Этикета в унылом плаще, высокую, худощавую, не по-женски плечистую Молнию и улыбающегося Кавалера, безостановочно перебиравшего в горсти пару стальных шариков. «Народу не густо, – привычно отмечал в уме Этикет. – Лишь бы людьми не прикрывались…» Три радара мгновенно проверили людей у входа, затем – в вестибюле; киборгов нет. Перестроившись на ходу, киберы Хиллари мягко отклинили с прохода вышибал и билетера; Молния и Кавалер тут же пошли врозь по помещениям, готовые выхватить оружие, а Этикет задержался у турникета, во избежание пререканий предложив охране «Фанк Амара» полюбоваться фиолетовым жетоном с белым гербовым орлом:
– Полиция Министерства финансов; я – старший. Не трогайте телефон и селектор, не пользуйтесь радиосвязью. Немедленно проводите меня к директору.
– Где Фанк? – спросил охранник, когда они с Этикетом наткнулись в коридоре на ихэна, растерянно потирающего то место, где у людей обычно растет левое ухо. – Вот, к нему человек из Минфина, и он не один…
– А? Фанк? – ихэн машинально показал язык, а его складчатые веки настороженно сжались. – Фанк… он уехал, недавно.
Вот оно что, Минфин. Фанк исчез как нельзя вовремя. Бухгалтерские книги, принятые под расписку едва ли час назад, показались Хацу черными шкатулками, где зловеще шуршат ядовитые змеи и многоножки. Ах, Фанк, подлец!..
– Куда уехал Фанк? Он уехал один или вместе с кем-нибудь? Когда он уехал, на чем? – быстро спросил незваный гость. Хац понял, что надо говорить правду, только правду и ничего, кроме правды, – иначе за любое неверное слово его вышвырнут на Аркадию (а там война, и вся родня, кроме него, гуляет в партизанах) или на планету предков (где он и вовсе никому не нужен).
– Он сказал, что позвонит сюда – как доехал и все такое прочее. А с ним уехали… женщина, четверо девчонок и парнишка-тьянга. Но не вместе – четверо на мотоциклах, по двое, а одна девчонка и тьянга – с ним в машине.
– ЧИСТО, НИКОГО НЕТ, – доложила по радио Молния, и почти сразу то же повторил Кавалер.
– ПРЕКРАТИТЬ ПОИСК, ОБА КО МНЕ, – ответил Этикет, а вслух сказал: – Пожалуйста, сообщите мне номера тех мотоциклов и машины. И – пройдемте к тому, кто замещает директора.
– Ходить не надо – это я, – Хац уже попрощался с должностью, со свободой, а в перспективе – и с Сэнтрал-Сити, и с этой гостеприимной планетой. А может, все-таки не депортируют?..
Хац, как в ледяную воду, погружался в знакомую атмосферу официального дознания. Он через все это уже прошел, когда его интернировали вместе с кораблем, экипажем и грузом: «Вы юнга? Боюсь, у нас для вас плохие новости. По данным Галактической полиции, ихэны на Аркадии поработили людей, экспортируют вооружение и сильнодействующие вещества. Что вам известно о фактах порабощения, насилия и незаконного экспорта? На вашу планету уже введены войска пяти цивилизаций, скоро там наведут порядок. Международный бюджет содержал вас три года, но теперь вы совершеннолетний – куда вы хотите быть высланным? На Аркадию? А почему нет? Там скоро наведут порядок… Можете выбрать любую планету Федерации – вы имеете право как подданный…» Кожей чуя, что за спиной, словно челюсти, с грохотом смыкаются двери международной тюрьмы, Хац с тоской наблюдал, как детективы Минфина ходят взад-вперед по кабинету Фанка, а один – такой, с улыбочкой – листает документы, время от времени тихо вскрикивая от удовольствия, будто между бумагами вложены купюры по сто бассов.
– Шеф, тут такая прелесть!.. Приход-расход – как в сказке! Верьте моему опыту, шеф, – через театр ходили десятки тысяч, если не сотни, и все из ниоткуда в никуда!.. Я бы очень хотел побеседовать со здешним бухгалтером!.. И с налогами у вас никогда не было проблем? Ну, прямо волшебство какое-то!..
Опыту Кавалера Этикет доверял вполне – Кавалер раньше служил в налоговой полиции, и не где-нибудь, а в Ровертауне, где минимум половину заведений контролирует мафия.
«Гадский Фанк, – изнывал Хац, ерзая на стуле. – Ведь как чисто выглядел!.. И платил побольше, чем другие… А какой скотиной оказался!..»
– Это ваш директор? Ах, он в гриме… И это тоже он? – разглядывал Этикет фотографии на стенах и трюмо. – И тоже в гриме?..
Беседуя по трэку сначала с дорожной полицией о номере машины Фанка, потом с адресной службой о бухгалтере «Фанк Амара» (увы, в электронном блокноте нашелся только его телефон, и тот оказался коммутатором в Ровертауне), Этикет нет-нет да и поглядывал на сгорбившееся, убитое инопланетное существо, которое подставил Фанк. А ведь как он убежденно говорил тогда, в пору скитаний: «Я не могу украсть, это против моих принципов. Я скорей умру без пищи и энергии, чем возьму чужое…» Но Банш – это Банш. Сбежав от хозяев на волю, баншеры остаются все в том же мире, где надо работать и платить, а взять они могут лишь то, что плохо лежит.
– Мы не уполномочены применять к вам никаких санкций, – утешил Этикет. – Возможно, здесь имеет место злоупотребление вашим доверием (при этих словах Хац ожил и вскинул глаза), но и это мы определять не вправе. Я оставлю здесь своего сотрудника, и, когда Фанк позвонит… (Хац быстро закивал) я очень надеюсь на ваше добровольное и активное сотрудничество. Кстати – вы не встречали здесь вот ЭТУ девочку? – он показал фотографию Дымки, сделанную в Баканаре.
– Да… кажется, да. Она заходила несколько раз к Фанку, да. Я уже семь лет живу здесь, я умею отличать эйджи друг от друга…
«Но не людей от киборгов», – подумал Этикет, пряча фото.
* * *
От нервной встряски поручения Фанка высыпались из головы Хаца как горох; теперь в голове его весело прыгали дрессированные крысы, он все забыл и вспоминал только на спрос – а спрашивать агенты Минфина умели, особенно их старший и этот, с душевной улыбкой, – и правдивые ответы сами бодро срывались с языка.А вот Маркет свое дело помнил и ехал спокойно – но не по пятой линии, а по седьмой. Безопаснее не привлекать внимания, когда ты ездишь по таким делам. Оставить машину на стоянке подальше от театра и пройти дворами, не по улице. Проникнуть сквозь служебный вход, не через главный, по темным задним коридорам. Подняться по лестнице. Постучать – тук, тук, тук-тук-тук.
В отличие от удирающего Фанка Маркет ничуть не волновался.
Молния и так помалкивала, а Этикет и Кавалер, не переглядываясь, замолчали вместе, едва послышались шаги; по их виду нельзя было подумать, что они насторожились – они вроде бы задумались.
– Войдите! – машинально крикнул Хац на условный стук и только вслед вылетевшему слову понял, что кричать надо было: «Я занят, здесь полиция!» В голове успело мелькнуть: «О боги, пусть он хоть в щель заглянет!»
Но Маркет бывал здесь частенько, и проблем у него никогда не возникало. Взявшись за дверную ручку, он вспомнил слова Фанка: «Если меня не будет, пакет передаст тебе Хац». Хац – ихэн; голос Хаца Маркет знал. Все нормально.
Уже когда он делал первый шаг в кабинет, рука его нырнула под плащ за пистолетом; то же быстро и одновременно сделали киборги Хиллари – а Этикет другой рукой сгреб Хаца со стула и швырнул вниз и назад, за себя; от боли и неожиданности у Хаца перехватило дыхание – как бинджа с размаху лапой двинул! Наверно, это и есть налоговый пресс!.. Выстрелы слитным грохотом ударили Хаца по ушам; он завизжал и зажмурился, в ужасе сжавшись в комок, – но грохот стих так же внезапно, как и начался.
Град керамических пуль с тяжелыми сердечниками превратил в хлам голову Маркета вместе с глазами, микрофонами, радаром и всем, что в ней было; две пули поразили батарею, а подключившийся было аварийный аккумулятор Кавалер прикончил последним, контрольным выстрелом в живот – как раз тогда Хац разжал было веки посмотреть, чем же все кончилось. Поэтому Хац выждал во тьме еще с полминуты.
– У меня поврежден пучок питания левой руки, – сдержанно пожаловалась Молния. – Не могу пользоваться рукой.
Хац тихо заскулил, глядя, как эйджа ощупывает простреленное плечо – и ни гримасы боли, ни кровинки, лишь какая-то мутная слизь вытекает из раны. И убитый на пороге так был похож на сломанную куклу, что Хаца пробирала знобящая жуть. Стонущий Хац, не вставая с колен, потянул Этикета за рукав:
– Офицер, сколько вам дать, чтобы вы ушли? Ну, сколько?..
– Наш киборг поврежден, – холодно ответил Этикет. – Теперь-то мы уж точно не уйдем и в покое вас не оставим. Кстати, этот… гость как-то странно постучал перед тем, как войти. Это похоже на условный сигнал. Вы ждали его прихода? вам известно, с какой целью он пришел?
Нависшее над Хацем мрачное лицо было неумолимо, а второй агент, переставший улыбаться, тоже глядел недобро, если не сказать – зловеще. Фанк с мафией связан, к нему ходят киборги, а полиция – хуже киборгов; по всему выходило, что надо сдаваться на милость агентов и валить все на Фанка.
Пакет, предназначенный Маркету, лежал на столе (заодно еще пара пакетов всплыла, от которых Хац отпирался всеми конечностями: «Не знаю, ничего не знаю и внутрь не заглядывал!»), а старший агент вновь с кем-то связывался по трэку:
– Алло, это отдел борьбы с кибер-преступностью? Срочно пришлите опергруппу в «Фанк Амара»; это пятая линия Эммерс в Северном. Мы нейтрализовали кибера, посланного мафией. И вот еще – ни в коем случае не ставьте в известность прессу и телевидение… Я не приказываю вам, но мой код допуска – JJRQ-24-741; пожалуйста, проверьте и убедитесь, что я вправе отдавать такие распоряжения… очень хорошо, я жду ваших людей.
* * *
Робостью Косичка не страдала – этим свойством игровой бойцовой кукле обладать не полагается, – зато она была осторожной и глазастой.– Когда идем по улице все вместе, – наставляла она Лилик, – надо говорить голосом, а не радаром. Четверо, которые куда-то молча топают, очень заметны. Могут придраться легавые, документики проверить – а бумаги у нас протезные, от Союза невидимок. Вляпаешься – хлопот не оберешься.
Лилик внимательно слушала и кивала.
– Я все знаю, я уже четыре года вольная, – гордилась вслух Косичка. – У меня пистолет есть; на, потрогай. И тебе пушку достанем; я тебя к войне буду готовить. В Каре есть укромные местечки – тир себе устроим…
Будущее виделось Косичке боевым и трудным, но трудностей она не боялась; кроме того, все напряги будут вознаграждены, когда на мушке окажется серое пугало.
– Ты не жила на улице, тебя учить надо. Всегда вокруг себя сканируй полегоньку, вот так, – Коса прокрутила радар в голове, чтоб дать Лилик почуять мощность и длину волны, – особенно где мало людей; в густой толпе тебя не засекут, но и сама ты серых не отследишь. Чужой радар заметишь – и молчок! Туши свой и меняй курс, переходи на тепловидение. Серые – они «холодные», им нагрев кожи ни к чему. Сканят на улице одни серые и телохранители, поэтому следи – один идет тот, кто сканил, или с хозяином.
Косичка была просто кладезем науки выживания; о том, что она – мастер, свидетельствовал срок ее свободной жизни.
– Ну-ка, посвети на меня, – велела Коса. – Эээ, не так! быстро, слабей и плотней клади луч. Во, правильно, молодчина… Пистолет видишь?
– Вижу. А не опасно с ним ходить?
– Нет, если не ломиться в магазины, в кассы, где на входе сканеры. На дискотеку явишься – сначала проследи, нет ли у охраны коробочек… – с радара Коса дала Лилик вид ручного сканирующего прибора.
– Эти устройства мне знакомы. А можно мне достать шокер? Я владею бодигардингом, но шокер госпожа держала под замком на шифре… Она не любит оружие.
– Нет у тебя госпожи! Хватит о ней!.. Трусохвостка она; без оружия в Городе не житье, всегда может так случиться, что придется припугнуть кого-то. Или ограбить захотят, или пристанут. Но против серых штатный шокер слаб, тут нужен скотобойник.
На ходу Косичка обняла Лилик и зашептала в ухо:
– Маска вернется – ты не очень ее слушай, она черт-те что насоветует. Слушай меня. Маска у нас злюка двинутая, с ней лучше играть, а не спорить. Или о мультиках, о крутых фильмах говорить. Ты ящик смотришь?
– Нет, – созналась Лилик, – там все ненастоящее. Госпожа сказа…
– Да наплюй ты на нее! Отрезано – и точка. Смотреть телик можно, только не новости – от них мозги киснут, и не ток-шоу с конкурсами, там одни кретины. А вот туанское про Третье Кровавое Регентство и пилотов-смертников, про форских рыцарей и про «Крылатых Всадников» – то, что нужно. Я тебе покажу; сама увидишь, как здорово. Там такие рукопашные приемчики! Специально для нас, люди так не могут.
Найти сестру-подружку, что не в курсе о чудесных фильмах, и втянуть ее в бесконечный калейдоскоп геройских сказок – это классно! Ура отцу Фердинанду! В настоящем кино (Косичка и не думала иначе!) все именно так – выручай своих и бей врагов, не продавайся и держи слово. А по эту сторону экрана людям велят жить наоборот – «каждый за себя», «все продается», для успеха ври напропалую, а врагов надо любить. Не жизнь, а какой-то компот из дерьма! Вот люди и любят фильмы, где вместо закона – справедливость, а вместо слюней – кровь.
Кровь! Косичка поправила пистолет под курткой. Нужен новый тир, и Лилик поможет его оборудовать. Бедная Дымка молилась-молилась, и что? Расстреляли ее. А мы будем стрелять и убивать. Чтоб знали, что за кровь придется отвечать!.. Месть – это праздник. Это право слабых; сильные-то сыты и довольны своей силой.
И Лилик тоже станет воином. Выбора у нее нет.
* * *
Номер у Хиллари был почетный – люкс: спальня, зал, рабочий кабинет, комната отдыха и прочие нужные помещения. Генерал Горт, переманивший Хиллари в проект из полицейского отдела по борьбе с кибер-преступностью, постарался, чтоб его ведущему спецу было удобно со всех сторон. Номинально главой «Антикибера» числился Горт, но фактически проектом заправлял сам Хиллари – и потому имел доступ ко всем арсеналам военной науки. Экстракт форских трав? Распишитесь и получите. Гро, агура? Залейте в сифон, господин Хармон, и пейте как газировку. Хозяин отказался от пойманной куклы Банш? Киборгофобия, его можно понять… Но вы-то не боитесь, что кукла вспомнит прошлое и придушит вас ночью? Бесхозный трофей вы можете купить по остаточной стоимости, перепрограммировать и использовать хоть как секретаря, хоть как массажистку.– Чайка, – позвал Хиллари, раздеваясь чуть ли не на ходу, – разведи и подогрей мне пакс, полтаблетки. Я хочу быстро уснуть.
Юная красавица изящно подала ему, уже лежащему, высокий стакан. Глотая теплый кисловатый напиток, Хиллари с усилием сосредоточился, припоминая виртуальное погружение – да, да, она была там, в нескольких уцелевших записях. Самая любимая в «семье» кукла. Ныне – его секретарша и украшение его апартаментов. Ее хозяин – идиот, раз отказался от комнатной прислуги, бодигарда и секретаря в одном лице, стоящем пятнадцать тысяч. Но тут еще Гаст, дружище, постарался, недомолвками и темными намеками разжигая в хозяине дремучий страх и недоверие к сбежавшей вещи.