Страница:
Дни летели. Нотоль учила меня, как обращать несчастья мира себе на пользу. Такие вещи, как страх, ненависть, злоба, боль, существовали, и я ничего не мог с этим поделать, так что я не видел ничего плохого в использовании их себе во благо. Когда я стану совершеннолетним и овладею собственной силой, тогда, быть может, что-то и изменится.
Лорды до сих пор не сказали ни слова о последствиях моих занятий, только что свет может беспокоить мои глаза после долгой работы с Нотоль. После каждого урока я спал большую часть дня, а затем шел к Врускоту и тренировался, пока Нотоль снова не звала меня. Для проверки я приказал рабам принести мне зеркало. Мне заплетали волосы во множество тонких косичек, как у искерских воинов, и я сказал, что хочу посмотреть, как это выглядит. Они пали ниц, утверждая, что в Зев'На не найдется ни одного зеркала.
Однако топорный подарок от моего неизвестного благодетеля сообщил мне кое-что интересное. Какое-то время мои глаза и в самом деле становились прежними. Но вскоре в них появился грязновато-серый оттенок. Потом они остались черными, а в самом их центре была бездонная темнота, которая раз от раза становилась все больше. И наконец, вышло так, что я не мог больше выходить под полуденное солнце — только утром или ближе к сумеркам. Я опустил шторы у себя в покоях и перенес тренировки по верховой езде на время после заката.
Меня пугало то, что творилось со мной, но я не мог остановиться. Все еще оставалось много того, что нужно было изучить. Нотоль обещала, что перед помазанием покажет мне новый источник силы, куда мощнее уже мною используемых. Это величайшая тайна лордов, сказала она, не известная никому во Вселенной. Я продолжал к ней приближаться.
Я был так увлечен занятиями, что почти не уделял внимания головоломке с подарками, но как-то далеко за полдень, когда я сидел усталый в своих сумрачных покоях, ожидая заката, я решил еще раз на них взглянуть. В коробке нашлось еще кое-что новое — клочок бумаги с сотнями крошечных дырочек, проколотых в нем. Я едва не рассмеялся, так это было странно. Если и прежние предметы не поддавались расшифровке, то уж это было совершенно невозможно понять. Я не видел никакой закономерности в отверстиях. Я уже готов был скомкать его, когда порыв горячего ветра откинул штору, и в комнату просочился солнечный луч. Он упал на листок, пронзив путаницу дырочек, и обрисовал на стене тень, словно маленькую вселенную звезд в крошечном квадратном небе.
Звезды! Вот что это было! Бумага превратила солнечный свет в звезды — но не в звезды Се Урот, прячущиеся за вечной пыльной дымкой. Здесь был Часовой, плотный свод Арки, Лучник, целящийся в Лебедя… Звезды Северного Лейрана, звезды, которые я видел с башен Комигора.
Я уже давно не думал о доме. Я попытался вспомнить его. Серые башни, не угловатые и тонкие, как те, которые я видел через внутренний двор, а мощные, толстые, за шесть веков потемневшие от дыма и непогоды… Прочные стены с пятью круглыми башнями, построенные, чтобы бесчисленные дни держаться против любой угрозы, которая сможет пересечь Пустошь. Внутри, у главного входа, пол был вымощен черно-белой плиткой, а из высоких окон главной башни падал радужный свет… так красиво…
«Может, они затем, чтоб на них смотреть?» — сказал лейранский мальчишка.
Я взял камень с прожилкой и под яркой лампой поднес к самому лицу. Свет резал глаза, но мне нужно было его рассмотреть. Прожилка вела глубоко в серо-голубой камень, словно тайный ход, позволяющий свету проникнуть в холодную тьму и раскрыть тайны, которые иначе остались бы спрятанными. Глубоко, в самой сердцевине, виднелся тонкий узор желтого, зеленого и голубого, свивающийся в спирали и рассыпающийся лучиками и брызгами, словно крошечный сад цвета.
Все подарки были в чем-то такими же. Похожий на железо кусок дерева таил внутри тысячи крошечных совершенных кристалликов, в уродливой фруктовой косточке пряталась миниатюрная картина, прекраснее, чем мог создать любой краснодеревщик. Плошка песка была всего лишь кусочком обычной пустыни, но представленным в неожиданном, захватывающем виде. А зеркало… Тут мои рассуждения резко оборвались. В груди заныло. Почему мое отражение?
ГЛАВА 40
Лорды до сих пор не сказали ни слова о последствиях моих занятий, только что свет может беспокоить мои глаза после долгой работы с Нотоль. После каждого урока я спал большую часть дня, а затем шел к Врускоту и тренировался, пока Нотоль снова не звала меня. Для проверки я приказал рабам принести мне зеркало. Мне заплетали волосы во множество тонких косичек, как у искерских воинов, и я сказал, что хочу посмотреть, как это выглядит. Они пали ниц, утверждая, что в Зев'На не найдется ни одного зеркала.
Однако топорный подарок от моего неизвестного благодетеля сообщил мне кое-что интересное. Какое-то время мои глаза и в самом деле становились прежними. Но вскоре в них появился грязновато-серый оттенок. Потом они остались черными, а в самом их центре была бездонная темнота, которая раз от раза становилась все больше. И наконец, вышло так, что я не мог больше выходить под полуденное солнце — только утром или ближе к сумеркам. Я опустил шторы у себя в покоях и перенес тренировки по верховой езде на время после заката.
Меня пугало то, что творилось со мной, но я не мог остановиться. Все еще оставалось много того, что нужно было изучить. Нотоль обещала, что перед помазанием покажет мне новый источник силы, куда мощнее уже мною используемых. Это величайшая тайна лордов, сказала она, не известная никому во Вселенной. Я продолжал к ней приближаться.
Я был так увлечен занятиями, что почти не уделял внимания головоломке с подарками, но как-то далеко за полдень, когда я сидел усталый в своих сумрачных покоях, ожидая заката, я решил еще раз на них взглянуть. В коробке нашлось еще кое-что новое — клочок бумаги с сотнями крошечных дырочек, проколотых в нем. Я едва не рассмеялся, так это было странно. Если и прежние предметы не поддавались расшифровке, то уж это было совершенно невозможно понять. Я не видел никакой закономерности в отверстиях. Я уже готов был скомкать его, когда порыв горячего ветра откинул штору, и в комнату просочился солнечный луч. Он упал на листок, пронзив путаницу дырочек, и обрисовал на стене тень, словно маленькую вселенную звезд в крошечном квадратном небе.
Звезды! Вот что это было! Бумага превратила солнечный свет в звезды — но не в звезды Се Урот, прячущиеся за вечной пыльной дымкой. Здесь был Часовой, плотный свод Арки, Лучник, целящийся в Лебедя… Звезды Северного Лейрана, звезды, которые я видел с башен Комигора.
Я уже давно не думал о доме. Я попытался вспомнить его. Серые башни, не угловатые и тонкие, как те, которые я видел через внутренний двор, а мощные, толстые, за шесть веков потемневшие от дыма и непогоды… Прочные стены с пятью круглыми башнями, построенные, чтобы бесчисленные дни держаться против любой угрозы, которая сможет пересечь Пустошь. Внутри, у главного входа, пол был вымощен черно-белой плиткой, а из высоких окон главной башни падал радужный свет… так красиво…
«Может, они затем, чтоб на них смотреть?» — сказал лейранский мальчишка.
Я взял камень с прожилкой и под яркой лампой поднес к самому лицу. Свет резал глаза, но мне нужно было его рассмотреть. Прожилка вела глубоко в серо-голубой камень, словно тайный ход, позволяющий свету проникнуть в холодную тьму и раскрыть тайны, которые иначе остались бы спрятанными. Глубоко, в самой сердцевине, виднелся тонкий узор желтого, зеленого и голубого, свивающийся в спирали и рассыпающийся лучиками и брызгами, словно крошечный сад цвета.
Все подарки были в чем-то такими же. Похожий на железо кусок дерева таил внутри тысячи крошечных совершенных кристалликов, в уродливой фруктовой косточке пряталась миниатюрная картина, прекраснее, чем мог создать любой краснодеревщик. Плошка песка была всего лишь кусочком обычной пустыни, но представленным в неожиданном, захватывающем виде. А зеркало… Тут мои рассуждения резко оборвались. В груди заныло. Почему мое отражение?
ГЛАВА 40
Я должен был выяснить, кто это сделал. Я должен был узнать, что этот человек пытался мне сказать и почему мне так больно смотреть на эти глупые безделушки, разложенные на столе. Меня бросило в жар, до того я хотел это узнать. Я попытался прочитать мысли всех рабов и солдат в доме, но у меня не было достаточно сил. Мне нужна была мощь вроде той, какую я получал при занятиях колдовством. Целыми днями я подскакивал при каждом обращенном ко мне слове лордов, надеясь, что это Нотоль зовет меня. И наконец, так и случилось.
Сегодня, мой принц. Сегодня будет особенная ночь.
Когда я шел в дом лордов, то обычно проходил не через храм — огромный зал с гигантскими статуями, потолком из звезд и полом словно бы из черного льда. Чаще всего я пользовался боковыми дверями, ведущими прямо в рабочие комнаты Нотоль или в кабинет Парвена с голыми каменными стенами, где я изучал с ним карты и стратегию. Однако в эту ночь они пригласили меня в новое место.
Зал скрывался в самом сердце дома лордов, к нему вела длинная узкая лестница вниз и извилистый коридор, который, казалось, сворачивался сам в себя. В помещении оказалось так темно, что невозможно было определить, какого оно размера или же что в нем находится. В пол был вмурован мерцающий темно-синий круг, над ним висело кольцо, но размером не с ладонь, вроде того, что я использовал вместе с Нотоль, а выше моего роста. Синий свет отражался в тусклой латуни кольца.
— Добро пожаловать, юный принц. Лорды уже ждали меня.
— …что за удовольствие…
— …снова собраться всем вместе. Сегодня особенная ночь.
Зиддари положил руки мне на плечи и посмотрел на меня сверху вниз. Его черное одеяние растворяло тело во тьме, и все, что я мог видеть, — это рубиновые глаза на золотой маске, врастающей в кожу.
— Время пронеслось так быстро.
— Вы прекрасно справились, — сказал Парвен, выйдя из-за спины Зиддари; на его широком бледном лбу отражалось пурпурное сияние аметистов. — Мы так сомневались, когда Зиддари привел вас сюда. «Так молод, — сказали мы, — так неопытен, и лишь немногим больше года осталось, чтобы подготовить его». Как глупы были наши сомнения. Вы показали нам силу вашего слова. Вы подтвердили…
— …что способны понять истину этого мира и оставить позади свое детское прошлое. Вы убедились, что наши интересы совпадают и что строгость и дисциплина могут взрастить силу. — Зиддари снова подхватил речь за Парвеном. — Как вы, несомненно, подозревали, мы скрывали от вас некоторые секреты. Но вы не отшатнулись от нашего обучения, и теперь…
— …наступает время открыть вам нашу главную тайну и подготовить вас к инициации, которая случится через пять дней.
Нотоль подвела меня к границе широкого синего круга, очерченного на полу. Огромное кольцо оказалось так близко, что мог протянуть руку и дотронуться до него.
— Это будет нелегко, как и ничто в вашей жизни не было легким. Вам придется отказаться от многих дорогих вам вещей, как вы это уже делали, но наградой за это станет… то, от чего у вас начинает гореть кровь, даже сейчас.
Они были правы. Как только кольцо начало вращаться, мое сердце забилось от жажды и восторга. Дыхание стало быстрым и поверхностным, тепло разливалось от лица и рук. Долгое время я мог согреться только в обжигающей воде или под палящим солнцем, но чародейство было намного лучше. Кольцо вращалось все быстрее и быстрее, ловя красные, зеленые и пурпурные отсветы от масок лордов и синее мерцание от пола, свивая из них огромный шар света. Парвен и Нотоль стояли по обе стороны от меня, а Зиддари — сзади, положив руки мне на плечи. Я воспользовался внутренним зрением, чтобы заглянуть внутрь шара, как они меня и учили, и оказался уже не в Се Урот…
… а в стране, едва проснувшейся после зимы, где слабая зелень едва пробивалась на коричневой пашне… на грязной дороге, истерзанной колесами повозок и лошадиными копытами. Впереди нас тащились по слякоти перепачканные узники, связанные вместе. Конные солдаты охраняли пятьдесят мужчин и женщин, немытых и оборванных, и преисполненных… ох, это невероятно… такой лютой, неприкрытой ненависти. Солдаты выдернули из толпы одного из пленников, набросили ему на шею веревку и поволокли по грязи. Мгновением позже он повис на ветке дерева, судорожно задергав ногами. Солдаты покатились со смеху.
— Вот вам королевская справедливость. Кто-нибудь еще хочет пожаловаться?
Несколько узников зарычали и рванули веревки. Кто-то плакал. Кто-то просто смотрел на солдат и мертвеца, свисавшего с дерева. Солдаты начали избивать пленных, особенно тех, кто выдавал свой гнев, и вскоре отряд снова двинулся по дороге…
Кто были эти люди? Впрочем, пока мой разум задавался вопросом, я уже знал ответ. Пленники сыпали проклятиями на валлеорском, а солдаты носили на форме красного дракона Лейрана — люди короля Эварда. Люди моего родного мира! Ненависть — безграничная, мощная и ужасающая — кипела в их сердцах. Ни зиды, ни дар'нети, ни даже рабы-дар'нети не могли породить и половину такой злобы, как эти солдаты и их пленники…
И это все ваше,— прошептала Нотоль через украшение в моем ухе, раздвинув слои мыслей и раскрыв зияющую пустоту внутри меня. — Примите это.
Я сделал глубокий глоток. Опаляющая, пронзающая, захлестывающая и подавляющая сила просачивалась сквозь поры кожи, наполняла мой живот и легкие, пока я не начал дышать черным пламенем. Сила прожигала меня до костей. Все, что я чувствовал прежде, потеряло значение.
Я мог не просто вызвать молнию. Я мог сотворить ее. Я мог заставить тысячу воинов разом броситься на собственные мечи. Если б мне только захотелось, я мог бы растереть в порошок камни Зев'На и воздвигнуть крепость снова по собственной прихоти больше тысячи раз.
— Ваш отец запретил бы вам это, — звонко сказал Зиддари, пока в моем сознании плясали видения. — Именно это Д'Арнат со своими Наследниками счел чересчур опасным, потому что сами они были слишком трусливы и слабы, чтобы владеть этим. Вот наследство, которое они хотели отнять у вас. Впрочем, это лишь пробный глоток того, что вы можете получить. Д'Арнат создал свой колдовской Мост и поклялся связать нас, запереть наши таланты и нашу силу в собственные слабовольные рамки. Но вы, наш юный принц, достигнув расцвета силы, вы освободите нас.
Сила неистовствовала, распирая меня изнутри. Ничто не ранило меня так больно, но ничто и не приносило такого блаженства. Мне хотелось кричать от боли и радости, но моя грудь была переполнена огнем.
Пойдемте со мной,— сказала Нотоль.
Она коснулась моей руки, и я свободно взмыл вместе с ней в небо Гондеи. Я увидел дальний край Пустынь, где суровые красные равнины уступали зеленой мягкости земель дар'нети. Мы проплывали над бараками и фермами, бесконечными полями, где интересного и разнообразного было не больше, чем в головах у крепостных. Мы неслись над буйными океанами, и я призывал ветра, выворачивающие деревья, и бури, заливающие волнами целые острова. Часами или днями мы изучали покрытые льдом скальные вершины, а потом ныряли вниз, где груды камней образовали естественные замки, намного большие, чем Зев'На. Озера вокруг были заполнены расплавленным камнем, а обитали в них огромные твари с ужасными когтями и острыми, как бритва клыками, которые в ужасе бежали от одного моего слова.
Но это все еще только начало,— прошептал Парвен сквозь серьгу в моем ухе. — Пойдемте со мной…
И Парвен перенес меня в сознание воина-зида, не просто для того, чтобы прочитать его мысли или внушить ему сны, но чтобы заменить его личность моей. Я чувствовал на плечах жар пустынного солнца, пока шел на тренировочную площадку. Я узнавал лица других воинов и почувствовал укол страха, когда мой командир уставился на меня бледными глазами и приказал, чтоб я первый встретился с ожидающим противником. Но, понимая и отличая эти чувства от собственных, именно я управлял его телом и действовал за него. Моя рука подняла его меч, мои глаза оценивали слабые места противника. Мои навыки управляли его поединком на жестоком солнцепеке, и я почувствовал жаркую радость победы, когда клинок вонзился в плоть раба и поверг его. Когда я устал от первого воина и покинул его тело, выбрав своим прибежищем другого, первый упал замертво. Я обеспокоился, не совершил ли я ошибку.
Нет-нет, юный принц, —прошептал Парвен. — Пользуйтесь ими по своему усмотрению. Словно камни, или крысы, или грязь под ногами, они существуют лишь для того, чтобы служить вам.
А теперь представьте, юный принц, что это возможно и в другом месте — в месте, где вы поглотили страсти куда более яркие, чем наши собственные, — в месте, куда святоша Д'Арнат запретил нам ступать. Представьте разнообразие, бесконечные чудеса, которые ожидают нас…
— Довольно, — сказал Зиддари. — Верните его назад. Мы обещали рассказать ему все, а раз так, он должен знать, что именно выбирает.
Словом и прикосновением Нотоль вернула нас из раскаленной полуденной пустыни, прочь от воинских лагерей, сквозь крепостные стены, во тьму — полную, непроницаемую тьму. На мгновение мне показалось, что меня бросили одного в каком-то другом месте, но я почувствовал лордов рядом с собой и позади меня, как они и стояли прежде. Шар света и синий круг исчезли, хотя я все еще слышал вращение и чувствовал холодный ветер на разгоряченном лице. Я повернулся к Нотоль, но не увидел ее изумрудных глаз, как и аметистов Парвена, и кроваво-красных рубинов Зиддари. Я больше совсем ничего не видел.
— Не бойтесь, юный принц, — сказал Зиддари. — Это неизбежные последствия ваших действий — как вы, несомненно, определили по прошлому опыту. Ваше желание заставило вас принять эти ограничения. С вашим продвижением вперед последствия станут куда суровее. Но вам не стоит беспокоиться, потому что у нас есть средство от этого недуга.
Что-то скользнуло у меня над головой и прижалось к лицу. Я увидел вспышки света и почувствовал огромное облегчение. Когда руки отстранились, я снова видел, но иначе, чем прежде. Мы стояли в тронном зале, там, где я впервые говорил с лордами. Как и в храме, здесь был пол из черного стекла и потолок, изображающий ночное небо, а вокруг высились колонны. Вдоль одной из стен тянулся резной помост, и на нем стояли высокие, в человеческий рост, троны, на которых сидели Трое, когда я клялся им в верности. Сегодня колонны, троны и все остальное, что было в зале, казалось угловатым, словно каждый изгиб разбивался на короткие сегменты, лишь примерно повторяющие его настоящую форму. Латунное кольцо предстало как многоугольник с тысячей сторон, и синий круг на полу преобразился так же.
Я медленно потянулся к лицу, подозревая, что я там обнаружу, но Нотоль и Зиддари схватили меня за руки прежде, чем я дотронулся до него.
— Сперва пойдемте с нами.
Они вели меня по извилистым коридорам, вверх по резным лестницам, в самое сердце крепости. Нужно было еще привыкнуть к новому видению мира — все приобрело угловатые формы, грани мерцали голубовато-белыми бликами, хотя все казалось плоским и тусклым. Но мы прошли мимо раба, и, едва взглянув на него, я уже знал, что его зовут К'Саван, что он вырос в деревне Аграмант в пятидесяти лигах от Авонара. Его терзали муки отчаяния. Я мог перечислить его родственников до десятого колена и пересказать все, что он сам о них знал. И я видел, что он смотрел на мою маску с ужасом и отвращением; он бы с радостью убил меня, если бы только не находился под заклятием подчинения, наложенным лордами.
— Вот видите, — заметил Зиддари, — полезно, а?
Мы проходили мимо других рабов и крепостных, и ничто в них не было скрыто от меня. Когда мы подошли к черной двери, такой массивной, что понадобилось бы целое войско, чтобы открыть ее, Нотоль подтолкнула меня вперед. Я распахнул дверь мыслью, и мы вошли в храм лордов.
Здесь тоже кое-что изменилось. Фальшивое небо висело над нами. Под ногами лежал черный зеркальный пол. Трое были здесь, по-прежнему восседая на тронах, огромные, но безжизненные на этот раз, потому что Трое же были сейчас со мной и вели меня к дальнему краю ряда статуй. Что-то новое и огромное высилось во тьме за изваянием Зиддари, спрятанное под пурпурным покрывалом.
Сердце гулко заколотилось, а желудок сжался, когда Зиддари махнул рукой и покрывало упало на пол. Это был я. Из такого же тусклого черного камня, как и остальные. Невозможно огромный, так что я сам мог бы забраться и встать на собственную ладонь. Я должен был стать лордом. Они не солгали мне. И пока я вглядывался в изображение своего лица, моя рука дотянулась до золотой маски, что была на мне, и ощупала бриллианты, смотревшие из ее глазниц.
— От чего же еще я должен отказаться, кроме своих глаз? — спросил я, поражаясь тому, как ровен мой голос.
— От совсем немногого, от чего вы еще не отреклись, — ответил Зиддари. — Некоторые мелочи из вашего прошлого. Ваша личная вражда может показаться ничтожной рядом с величием возможностей. Эти мысленные барьеры, которые вы воздвигли, чтобы отгораживаться от нас, рухнут. Ваш разум перестанет быть независим, он станет единым с нашими, и тогда наши общие цели и желания могут показаться вам куда значительнее ваших собственных. Но ваша сила не будет иметь себе равных, и все, что вы можете себе представить, будет принадлежать вам.
— Я никогда не буду использовать свои воинские умения?
— Не в вашем теле, — ответил Парвен. — Не стоит им рисковать. Мы сделали так, что ни один из нас не может носить оружия, и с вами будет так же. Никто в любом из миров не опасен для нас, кроме одного из нас. И как вы уже видели, у нас есть лучшие способы наслаждаться радостями боя. Но мы предполагаем продолжение ваших тренировок в течение многих лет, пока вы не достигнете полного расцвета и не создадите себе умелое тело, с которым вам будет удобно. Это ради вашей собственной безопасности в той же мере, что и ради преимущества, которое вы получите, командуя армиями и используя чужие тела для своего удовольствия. Выбор за вами, само собой.
— А что, если я откажусь?
— Вы по-прежнему останетесь Наследником Д'Арната, другом и союзником лордов. Вы можете прожить отведенные вам годы здесь или найти себе дом, где вам вздумается. Но мы будем ждать от вас помощи в нашей войне в соответствии с данной вами клятвой.
— Но секрет кольца…
— …принадлежит лордам Зев'На и откроется вам, лишь, когда вы присоединитесь к нам.
Зиддари взял меня за подбородок и указал на мою статую.
— Вы рождены, чтобы стать одним из нас. Я верю, вы знаете, что это правда.
— Мы стары и ограниченны. Ваша юность радует нас, — произнесла Нотоль, улыбаясь и гладя мои волосы. — Когда вы проживете первую тысячу лет, вы поймете.
— Нам радостно учить вас, — добавил Парвен, кладя руку мне на плечо.
— Я должен решить сейчас?
— Через пять дней вы достигнете совершеннолетия, — ответила Нотоль. — В первый час этого дня вы станете помазанным Наследником Д'Арната. Если вы решитесь стать одним из нас, мы должны подготовить вас за час между полуночью и помазанием. Другой возможности у вас не будет. Это решение станет окончательным.
— Я понял.
— А теперь мы вернем вас в ваши покои и дадим вам поспать. Когда вы проснетесь, этот вкус вашего будущего окажется лишь воспоминанием, и все будет как прежде. Вглядитесь внимательнее в лик мира и решите, сравнится ли что-либо с открывшимися перед вами возможностями. Они сняли маску, и Зиддари отвел меня обратно в мои покои и посадил в кресло. Мы приказали подать еду. Я был голоден, но слепота наполняла желудок свинцовой тяжестью.
— У вас сейчас лицо Дарзида? — спросил я Зиддари, пока мы ели.
— Да.
— Зачем вы жили в другом мире? Зачем служили людям… обычным солдатом, если вы — лорд Зев'На?
Он рассмеялся.
— Это долгая история, и за следующие сотни лет я расскажу вам ее полностью. Вкратце: один из нас прошел вслед за дар'нети Дж'Эттанном по Мосту, чтобы защитить наши интересы. Я слишком поздно обнаружил, что за долгие годы человеческий мир извращает и спутывает память тех, кто был рожден в этом мире. Я пострадал от этого унижения так же, как Дж'Эттанн и его дар'нети. Даже во многом сильнее. Жалкий, презренный мирок — эта ваша родина. Что же касается того, почему это задание было возложено на меня, а не на Нотоль или Парвена… скажем так, мне не повезло со жребием.
Больше ненависти, чем веселья прозвучало в смехе Зиддари.
Я пожалел, что задал ему вопрос. Мне хотелось, чтобы он ушел. Мне нужно было о многом подумать. Пять дней на то, чтобы решить, хочу ли я жить вечно и обладать всей силой, какой только пожелаю, или же прожить жизнь, отпущенную человеку, рискуя погибнуть рано, как папа, которому было всего тридцать семь, когда его убил принц Д'Натель. И чем я смогу заполнить пустоту внутри себя — «плясками фей» дар'нети? Я даже не знал, с чего начать. Меня тошнило от мысли, что я последую путем труса Д'Арната или убийцы Д'Нателя. Или я стану забирать силу, как зиды, выдавливая жизнь из камней, крыс или рабов. Не мог же я пройти весь этот путь ради подобного. Нет, выбирать, на самом деле, было не из чего.
Но если мне придется через пять дней отказаться от самого себя — я был не настолько глуп, чтобы полагать, будто речь и впрямь идет лишь о «мелочах из моего прошлого», — я не хотел делать этого, не получив ответа на все вопросы. Так что я сказал Дарзиду, что больше не голоден, только устал.
— Тогда я покидаю вас. Спокойных снов, мой юный принц.
Он положил руку мне на голову, и мои веки внезапно налились свинцовой тяжестью. Когда он встал и пересек комнату, я свернулся в кресле, пытаясь унять дрожь. Я так замерз… Должно быть, уже ночь. Я сопротивлялся его сонным чарам, поскольку знал, что, когда я проснусь, у меня не останется сил сделать то, что я хотел, только мои собственные слабые способности.
Медленно я позволил своему сознанию красться по дому и коснулся раба по имени Бен'Сидх. Он ничего не знал о странных предметах, оставленных в покоях молодого господина. Другой раб — Мар'Деви — тот, кто мыл меня, терзался стыдом, не от самой работы, а оттого, что чувствовал, как опускается все ниже и ниже. Он верил, что должен принимать свою участь с большей благодарностью, когда со многими его братьями и сестрами обходятся куда более жестоко. Он не знал ничего ни о камнях, ни о дереве, ни о звездах Лейрана. Одного за другим я проверял каждого раба, жившего в моем доме. Никто из них не заботился о моей раненой руке, никто не знал о таинственных подарках, оставленных для меня.
Крепостные были так тупы и вялы, что я мог бы и не проверять их, но я наслаждался собственными возможностями. Подслушивать мысли было теперь так легко. Мой разум перепрыгивал от одного к другому. Удивительно, что крепостные родственны людям, которых я касался в другом мире. Я раскрывал их и ничего не находил — ни души, ни ума, ни стремления к чему-нибудь лучшему, — пока не коснулся той, которая пряталась в тени под лестницей, потрясенная и напуганная тем, что увидела меня слепым, — и приведенным сюда презираемым ею человеком.
Она попыталась закрыть от меня сознание. Слишком поздно.
Я сам попытался отгородить собственный разум от лордов. И тоже не успел. Я с трудом бодрствовал, не говоря уже об осторожности.
— Сейри!
Я вскочил на ноги.
Я тщетно пытался добраться до нее, врезавшись в стол, а затем в кровать, пытаясь представить себе свою комнату, чтобы не убиться в этих попытках найти Сейри, — сказать, что я знаю о ее действиях, задать ей все те вопросы, которые дробились во мне, словно ярмарочные фейерверки. Но пока я барахтался в темноте, на меня обрушились лорды.
Женщина! Он обнаружил женщину в Зев'На! Как это…
… возможно? Немыслимо! Опасно!
Осторожнее, юный принц. Она служит главе обманщиков. Мы пришлем воинов, чтобы защитить вас.
Зиддари, возвращайся к мальчику! Тигрица готова к прыжку. Какая опасность для нашего юного друга… для наших планов…
С этими их воплями и толкотней у меня в голове я повис на столбике кровати, дрожа от попыток преодолеть сонливость и разделить мысли на те, которые будут доступны лордам, и те, которые нужно сохранить в тайне.
— Сейри! Беги! Они знают, что ты здесь. — Я не мог объяснить, почему у меня вырвались эти слова. — Скорее… к конюшням… прячься там…
Но она не побежала. Я почувствовал, как ее руки обняли меня, как ее мокрая щека прижалась к моему лицу.
— Я не променяла бы этот миг и на тысячу лет безопасности.
Она провела пальцами по моему лицу.
— Держись, Герик. Загляни в глубину. Ты силен, красив, добр и знаешь, что на самом деле важно. Ты не тот, кем себя считаешь. Не позволяй им переубедить тебя.
По лестнице загрохотали сапоги.
— Прости, — сказал я ей. — Я должен…
— Делай то, что должен.
Я взял ее руку и так бережно, как только мог, выкрутил за спину. Потом я позволил волне гнева смыть все прочее, что оставалось у меня в голове. Я должен ее защитить. И единственным способом было сдать ее лордам. Все остальное оказалось бы куда опаснее для нас обоих.
— Юный принц!
— Я поймал ее. Она подкрадывалась ко мне. Я перед сном упражнялся в чтении мыслей и нашел ее.
— Госпожа Сериана, — промурлыкал Зиддари.
Сегодня, мой принц. Сегодня будет особенная ночь.
Когда я шел в дом лордов, то обычно проходил не через храм — огромный зал с гигантскими статуями, потолком из звезд и полом словно бы из черного льда. Чаще всего я пользовался боковыми дверями, ведущими прямо в рабочие комнаты Нотоль или в кабинет Парвена с голыми каменными стенами, где я изучал с ним карты и стратегию. Однако в эту ночь они пригласили меня в новое место.
Зал скрывался в самом сердце дома лордов, к нему вела длинная узкая лестница вниз и извилистый коридор, который, казалось, сворачивался сам в себя. В помещении оказалось так темно, что невозможно было определить, какого оно размера или же что в нем находится. В пол был вмурован мерцающий темно-синий круг, над ним висело кольцо, но размером не с ладонь, вроде того, что я использовал вместе с Нотоль, а выше моего роста. Синий свет отражался в тусклой латуни кольца.
— Добро пожаловать, юный принц. Лорды уже ждали меня.
— …что за удовольствие…
— …снова собраться всем вместе. Сегодня особенная ночь.
Зиддари положил руки мне на плечи и посмотрел на меня сверху вниз. Его черное одеяние растворяло тело во тьме, и все, что я мог видеть, — это рубиновые глаза на золотой маске, врастающей в кожу.
— Время пронеслось так быстро.
— Вы прекрасно справились, — сказал Парвен, выйдя из-за спины Зиддари; на его широком бледном лбу отражалось пурпурное сияние аметистов. — Мы так сомневались, когда Зиддари привел вас сюда. «Так молод, — сказали мы, — так неопытен, и лишь немногим больше года осталось, чтобы подготовить его». Как глупы были наши сомнения. Вы показали нам силу вашего слова. Вы подтвердили…
— …что способны понять истину этого мира и оставить позади свое детское прошлое. Вы убедились, что наши интересы совпадают и что строгость и дисциплина могут взрастить силу. — Зиддари снова подхватил речь за Парвеном. — Как вы, несомненно, подозревали, мы скрывали от вас некоторые секреты. Но вы не отшатнулись от нашего обучения, и теперь…
— …наступает время открыть вам нашу главную тайну и подготовить вас к инициации, которая случится через пять дней.
Нотоль подвела меня к границе широкого синего круга, очерченного на полу. Огромное кольцо оказалось так близко, что мог протянуть руку и дотронуться до него.
— Это будет нелегко, как и ничто в вашей жизни не было легким. Вам придется отказаться от многих дорогих вам вещей, как вы это уже делали, но наградой за это станет… то, от чего у вас начинает гореть кровь, даже сейчас.
Они были правы. Как только кольцо начало вращаться, мое сердце забилось от жажды и восторга. Дыхание стало быстрым и поверхностным, тепло разливалось от лица и рук. Долгое время я мог согреться только в обжигающей воде или под палящим солнцем, но чародейство было намного лучше. Кольцо вращалось все быстрее и быстрее, ловя красные, зеленые и пурпурные отсветы от масок лордов и синее мерцание от пола, свивая из них огромный шар света. Парвен и Нотоль стояли по обе стороны от меня, а Зиддари — сзади, положив руки мне на плечи. Я воспользовался внутренним зрением, чтобы заглянуть внутрь шара, как они меня и учили, и оказался уже не в Се Урот…
… а в стране, едва проснувшейся после зимы, где слабая зелень едва пробивалась на коричневой пашне… на грязной дороге, истерзанной колесами повозок и лошадиными копытами. Впереди нас тащились по слякоти перепачканные узники, связанные вместе. Конные солдаты охраняли пятьдесят мужчин и женщин, немытых и оборванных, и преисполненных… ох, это невероятно… такой лютой, неприкрытой ненависти. Солдаты выдернули из толпы одного из пленников, набросили ему на шею веревку и поволокли по грязи. Мгновением позже он повис на ветке дерева, судорожно задергав ногами. Солдаты покатились со смеху.
— Вот вам королевская справедливость. Кто-нибудь еще хочет пожаловаться?
Несколько узников зарычали и рванули веревки. Кто-то плакал. Кто-то просто смотрел на солдат и мертвеца, свисавшего с дерева. Солдаты начали избивать пленных, особенно тех, кто выдавал свой гнев, и вскоре отряд снова двинулся по дороге…
Кто были эти люди? Впрочем, пока мой разум задавался вопросом, я уже знал ответ. Пленники сыпали проклятиями на валлеорском, а солдаты носили на форме красного дракона Лейрана — люди короля Эварда. Люди моего родного мира! Ненависть — безграничная, мощная и ужасающая — кипела в их сердцах. Ни зиды, ни дар'нети, ни даже рабы-дар'нети не могли породить и половину такой злобы, как эти солдаты и их пленники…
И это все ваше,— прошептала Нотоль через украшение в моем ухе, раздвинув слои мыслей и раскрыв зияющую пустоту внутри меня. — Примите это.
Я сделал глубокий глоток. Опаляющая, пронзающая, захлестывающая и подавляющая сила просачивалась сквозь поры кожи, наполняла мой живот и легкие, пока я не начал дышать черным пламенем. Сила прожигала меня до костей. Все, что я чувствовал прежде, потеряло значение.
Я мог не просто вызвать молнию. Я мог сотворить ее. Я мог заставить тысячу воинов разом броситься на собственные мечи. Если б мне только захотелось, я мог бы растереть в порошок камни Зев'На и воздвигнуть крепость снова по собственной прихоти больше тысячи раз.
— Ваш отец запретил бы вам это, — звонко сказал Зиддари, пока в моем сознании плясали видения. — Именно это Д'Арнат со своими Наследниками счел чересчур опасным, потому что сами они были слишком трусливы и слабы, чтобы владеть этим. Вот наследство, которое они хотели отнять у вас. Впрочем, это лишь пробный глоток того, что вы можете получить. Д'Арнат создал свой колдовской Мост и поклялся связать нас, запереть наши таланты и нашу силу в собственные слабовольные рамки. Но вы, наш юный принц, достигнув расцвета силы, вы освободите нас.
Сила неистовствовала, распирая меня изнутри. Ничто не ранило меня так больно, но ничто и не приносило такого блаженства. Мне хотелось кричать от боли и радости, но моя грудь была переполнена огнем.
Пойдемте со мной,— сказала Нотоль.
Она коснулась моей руки, и я свободно взмыл вместе с ней в небо Гондеи. Я увидел дальний край Пустынь, где суровые красные равнины уступали зеленой мягкости земель дар'нети. Мы проплывали над бараками и фермами, бесконечными полями, где интересного и разнообразного было не больше, чем в головах у крепостных. Мы неслись над буйными океанами, и я призывал ветра, выворачивающие деревья, и бури, заливающие волнами целые острова. Часами или днями мы изучали покрытые льдом скальные вершины, а потом ныряли вниз, где груды камней образовали естественные замки, намного большие, чем Зев'На. Озера вокруг были заполнены расплавленным камнем, а обитали в них огромные твари с ужасными когтями и острыми, как бритва клыками, которые в ужасе бежали от одного моего слова.
Но это все еще только начало,— прошептал Парвен сквозь серьгу в моем ухе. — Пойдемте со мной…
И Парвен перенес меня в сознание воина-зида, не просто для того, чтобы прочитать его мысли или внушить ему сны, но чтобы заменить его личность моей. Я чувствовал на плечах жар пустынного солнца, пока шел на тренировочную площадку. Я узнавал лица других воинов и почувствовал укол страха, когда мой командир уставился на меня бледными глазами и приказал, чтоб я первый встретился с ожидающим противником. Но, понимая и отличая эти чувства от собственных, именно я управлял его телом и действовал за него. Моя рука подняла его меч, мои глаза оценивали слабые места противника. Мои навыки управляли его поединком на жестоком солнцепеке, и я почувствовал жаркую радость победы, когда клинок вонзился в плоть раба и поверг его. Когда я устал от первого воина и покинул его тело, выбрав своим прибежищем другого, первый упал замертво. Я обеспокоился, не совершил ли я ошибку.
Нет-нет, юный принц, —прошептал Парвен. — Пользуйтесь ими по своему усмотрению. Словно камни, или крысы, или грязь под ногами, они существуют лишь для того, чтобы служить вам.
А теперь представьте, юный принц, что это возможно и в другом месте — в месте, где вы поглотили страсти куда более яркие, чем наши собственные, — в месте, куда святоша Д'Арнат запретил нам ступать. Представьте разнообразие, бесконечные чудеса, которые ожидают нас…
— Довольно, — сказал Зиддари. — Верните его назад. Мы обещали рассказать ему все, а раз так, он должен знать, что именно выбирает.
Словом и прикосновением Нотоль вернула нас из раскаленной полуденной пустыни, прочь от воинских лагерей, сквозь крепостные стены, во тьму — полную, непроницаемую тьму. На мгновение мне показалось, что меня бросили одного в каком-то другом месте, но я почувствовал лордов рядом с собой и позади меня, как они и стояли прежде. Шар света и синий круг исчезли, хотя я все еще слышал вращение и чувствовал холодный ветер на разгоряченном лице. Я повернулся к Нотоль, но не увидел ее изумрудных глаз, как и аметистов Парвена, и кроваво-красных рубинов Зиддари. Я больше совсем ничего не видел.
— Не бойтесь, юный принц, — сказал Зиддари. — Это неизбежные последствия ваших действий — как вы, несомненно, определили по прошлому опыту. Ваше желание заставило вас принять эти ограничения. С вашим продвижением вперед последствия станут куда суровее. Но вам не стоит беспокоиться, потому что у нас есть средство от этого недуга.
Что-то скользнуло у меня над головой и прижалось к лицу. Я увидел вспышки света и почувствовал огромное облегчение. Когда руки отстранились, я снова видел, но иначе, чем прежде. Мы стояли в тронном зале, там, где я впервые говорил с лордами. Как и в храме, здесь был пол из черного стекла и потолок, изображающий ночное небо, а вокруг высились колонны. Вдоль одной из стен тянулся резной помост, и на нем стояли высокие, в человеческий рост, троны, на которых сидели Трое, когда я клялся им в верности. Сегодня колонны, троны и все остальное, что было в зале, казалось угловатым, словно каждый изгиб разбивался на короткие сегменты, лишь примерно повторяющие его настоящую форму. Латунное кольцо предстало как многоугольник с тысячей сторон, и синий круг на полу преобразился так же.
Я медленно потянулся к лицу, подозревая, что я там обнаружу, но Нотоль и Зиддари схватили меня за руки прежде, чем я дотронулся до него.
— Сперва пойдемте с нами.
Они вели меня по извилистым коридорам, вверх по резным лестницам, в самое сердце крепости. Нужно было еще привыкнуть к новому видению мира — все приобрело угловатые формы, грани мерцали голубовато-белыми бликами, хотя все казалось плоским и тусклым. Но мы прошли мимо раба, и, едва взглянув на него, я уже знал, что его зовут К'Саван, что он вырос в деревне Аграмант в пятидесяти лигах от Авонара. Его терзали муки отчаяния. Я мог перечислить его родственников до десятого колена и пересказать все, что он сам о них знал. И я видел, что он смотрел на мою маску с ужасом и отвращением; он бы с радостью убил меня, если бы только не находился под заклятием подчинения, наложенным лордами.
— Вот видите, — заметил Зиддари, — полезно, а?
Мы проходили мимо других рабов и крепостных, и ничто в них не было скрыто от меня. Когда мы подошли к черной двери, такой массивной, что понадобилось бы целое войско, чтобы открыть ее, Нотоль подтолкнула меня вперед. Я распахнул дверь мыслью, и мы вошли в храм лордов.
Здесь тоже кое-что изменилось. Фальшивое небо висело над нами. Под ногами лежал черный зеркальный пол. Трое были здесь, по-прежнему восседая на тронах, огромные, но безжизненные на этот раз, потому что Трое же были сейчас со мной и вели меня к дальнему краю ряда статуй. Что-то новое и огромное высилось во тьме за изваянием Зиддари, спрятанное под пурпурным покрывалом.
Сердце гулко заколотилось, а желудок сжался, когда Зиддари махнул рукой и покрывало упало на пол. Это был я. Из такого же тусклого черного камня, как и остальные. Невозможно огромный, так что я сам мог бы забраться и встать на собственную ладонь. Я должен был стать лордом. Они не солгали мне. И пока я вглядывался в изображение своего лица, моя рука дотянулась до золотой маски, что была на мне, и ощупала бриллианты, смотревшие из ее глазниц.
— От чего же еще я должен отказаться, кроме своих глаз? — спросил я, поражаясь тому, как ровен мой голос.
— От совсем немногого, от чего вы еще не отреклись, — ответил Зиддари. — Некоторые мелочи из вашего прошлого. Ваша личная вражда может показаться ничтожной рядом с величием возможностей. Эти мысленные барьеры, которые вы воздвигли, чтобы отгораживаться от нас, рухнут. Ваш разум перестанет быть независим, он станет единым с нашими, и тогда наши общие цели и желания могут показаться вам куда значительнее ваших собственных. Но ваша сила не будет иметь себе равных, и все, что вы можете себе представить, будет принадлежать вам.
— Я никогда не буду использовать свои воинские умения?
— Не в вашем теле, — ответил Парвен. — Не стоит им рисковать. Мы сделали так, что ни один из нас не может носить оружия, и с вами будет так же. Никто в любом из миров не опасен для нас, кроме одного из нас. И как вы уже видели, у нас есть лучшие способы наслаждаться радостями боя. Но мы предполагаем продолжение ваших тренировок в течение многих лет, пока вы не достигнете полного расцвета и не создадите себе умелое тело, с которым вам будет удобно. Это ради вашей собственной безопасности в той же мере, что и ради преимущества, которое вы получите, командуя армиями и используя чужие тела для своего удовольствия. Выбор за вами, само собой.
— А что, если я откажусь?
— Вы по-прежнему останетесь Наследником Д'Арната, другом и союзником лордов. Вы можете прожить отведенные вам годы здесь или найти себе дом, где вам вздумается. Но мы будем ждать от вас помощи в нашей войне в соответствии с данной вами клятвой.
— Но секрет кольца…
— …принадлежит лордам Зев'На и откроется вам, лишь, когда вы присоединитесь к нам.
Зиддари взял меня за подбородок и указал на мою статую.
— Вы рождены, чтобы стать одним из нас. Я верю, вы знаете, что это правда.
— Мы стары и ограниченны. Ваша юность радует нас, — произнесла Нотоль, улыбаясь и гладя мои волосы. — Когда вы проживете первую тысячу лет, вы поймете.
— Нам радостно учить вас, — добавил Парвен, кладя руку мне на плечо.
— Я должен решить сейчас?
— Через пять дней вы достигнете совершеннолетия, — ответила Нотоль. — В первый час этого дня вы станете помазанным Наследником Д'Арната. Если вы решитесь стать одним из нас, мы должны подготовить вас за час между полуночью и помазанием. Другой возможности у вас не будет. Это решение станет окончательным.
— Я понял.
— А теперь мы вернем вас в ваши покои и дадим вам поспать. Когда вы проснетесь, этот вкус вашего будущего окажется лишь воспоминанием, и все будет как прежде. Вглядитесь внимательнее в лик мира и решите, сравнится ли что-либо с открывшимися перед вами возможностями. Они сняли маску, и Зиддари отвел меня обратно в мои покои и посадил в кресло. Мы приказали подать еду. Я был голоден, но слепота наполняла желудок свинцовой тяжестью.
— У вас сейчас лицо Дарзида? — спросил я Зиддари, пока мы ели.
— Да.
— Зачем вы жили в другом мире? Зачем служили людям… обычным солдатом, если вы — лорд Зев'На?
Он рассмеялся.
— Это долгая история, и за следующие сотни лет я расскажу вам ее полностью. Вкратце: один из нас прошел вслед за дар'нети Дж'Эттанном по Мосту, чтобы защитить наши интересы. Я слишком поздно обнаружил, что за долгие годы человеческий мир извращает и спутывает память тех, кто был рожден в этом мире. Я пострадал от этого унижения так же, как Дж'Эттанн и его дар'нети. Даже во многом сильнее. Жалкий, презренный мирок — эта ваша родина. Что же касается того, почему это задание было возложено на меня, а не на Нотоль или Парвена… скажем так, мне не повезло со жребием.
Больше ненависти, чем веселья прозвучало в смехе Зиддари.
Я пожалел, что задал ему вопрос. Мне хотелось, чтобы он ушел. Мне нужно было о многом подумать. Пять дней на то, чтобы решить, хочу ли я жить вечно и обладать всей силой, какой только пожелаю, или же прожить жизнь, отпущенную человеку, рискуя погибнуть рано, как папа, которому было всего тридцать семь, когда его убил принц Д'Натель. И чем я смогу заполнить пустоту внутри себя — «плясками фей» дар'нети? Я даже не знал, с чего начать. Меня тошнило от мысли, что я последую путем труса Д'Арната или убийцы Д'Нателя. Или я стану забирать силу, как зиды, выдавливая жизнь из камней, крыс или рабов. Не мог же я пройти весь этот путь ради подобного. Нет, выбирать, на самом деле, было не из чего.
Но если мне придется через пять дней отказаться от самого себя — я был не настолько глуп, чтобы полагать, будто речь и впрямь идет лишь о «мелочах из моего прошлого», — я не хотел делать этого, не получив ответа на все вопросы. Так что я сказал Дарзиду, что больше не голоден, только устал.
— Тогда я покидаю вас. Спокойных снов, мой юный принц.
Он положил руку мне на голову, и мои веки внезапно налились свинцовой тяжестью. Когда он встал и пересек комнату, я свернулся в кресле, пытаясь унять дрожь. Я так замерз… Должно быть, уже ночь. Я сопротивлялся его сонным чарам, поскольку знал, что, когда я проснусь, у меня не останется сил сделать то, что я хотел, только мои собственные слабые способности.
Медленно я позволил своему сознанию красться по дому и коснулся раба по имени Бен'Сидх. Он ничего не знал о странных предметах, оставленных в покоях молодого господина. Другой раб — Мар'Деви — тот, кто мыл меня, терзался стыдом, не от самой работы, а оттого, что чувствовал, как опускается все ниже и ниже. Он верил, что должен принимать свою участь с большей благодарностью, когда со многими его братьями и сестрами обходятся куда более жестоко. Он не знал ничего ни о камнях, ни о дереве, ни о звездах Лейрана. Одного за другим я проверял каждого раба, жившего в моем доме. Никто из них не заботился о моей раненой руке, никто не знал о таинственных подарках, оставленных для меня.
Крепостные были так тупы и вялы, что я мог бы и не проверять их, но я наслаждался собственными возможностями. Подслушивать мысли было теперь так легко. Мой разум перепрыгивал от одного к другому. Удивительно, что крепостные родственны людям, которых я касался в другом мире. Я раскрывал их и ничего не находил — ни души, ни ума, ни стремления к чему-нибудь лучшему, — пока не коснулся той, которая пряталась в тени под лестницей, потрясенная и напуганная тем, что увидела меня слепым, — и приведенным сюда презираемым ею человеком.
Она попыталась закрыть от меня сознание. Слишком поздно.
Я сам попытался отгородить собственный разум от лордов. И тоже не успел. Я с трудом бодрствовал, не говоря уже об осторожности.
— Сейри!
Я вскочил на ноги.
Я тщетно пытался добраться до нее, врезавшись в стол, а затем в кровать, пытаясь представить себе свою комнату, чтобы не убиться в этих попытках найти Сейри, — сказать, что я знаю о ее действиях, задать ей все те вопросы, которые дробились во мне, словно ярмарочные фейерверки. Но пока я барахтался в темноте, на меня обрушились лорды.
Женщина! Он обнаружил женщину в Зев'На! Как это…
… возможно? Немыслимо! Опасно!
Осторожнее, юный принц. Она служит главе обманщиков. Мы пришлем воинов, чтобы защитить вас.
Зиддари, возвращайся к мальчику! Тигрица готова к прыжку. Какая опасность для нашего юного друга… для наших планов…
С этими их воплями и толкотней у меня в голове я повис на столбике кровати, дрожа от попыток преодолеть сонливость и разделить мысли на те, которые будут доступны лордам, и те, которые нужно сохранить в тайне.
— Сейри! Беги! Они знают, что ты здесь. — Я не мог объяснить, почему у меня вырвались эти слова. — Скорее… к конюшням… прячься там…
Но она не побежала. Я почувствовал, как ее руки обняли меня, как ее мокрая щека прижалась к моему лицу.
— Я не променяла бы этот миг и на тысячу лет безопасности.
Она провела пальцами по моему лицу.
— Держись, Герик. Загляни в глубину. Ты силен, красив, добр и знаешь, что на самом деле важно. Ты не тот, кем себя считаешь. Не позволяй им переубедить тебя.
По лестнице загрохотали сапоги.
— Прости, — сказал я ей. — Я должен…
— Делай то, что должен.
Я взял ее руку и так бережно, как только мог, выкрутил за спину. Потом я позволил волне гнева смыть все прочее, что оставалось у меня в голове. Я должен ее защитить. И единственным способом было сдать ее лордам. Все остальное оказалось бы куда опаснее для нас обоих.
— Юный принц!
— Я поймал ее. Она подкрадывалась ко мне. Я перед сном упражнялся в чтении мыслей и нашел ее.
— Госпожа Сериана, — промурлыкал Зиддари.