Страница:
То есть, конечно, Дарзид. Я чувствовал это по его голосу. Она не знала, что Дарзид — один из Троих. Он никогда не приходил в мой дом как Зиддари, не позволял рабам и крепостным видеть свой истинный облик.
— Какая приятная неожиданность — видеть вас снова. Однако что-то вы совсем опустились. Я и не думал, что у вас есть хоть что-то общее с крепостными. Они едва ли способны на интеллектуальные усилия, к которым вы так привыкли.
Она ничего не ответила.
— Что вы собирались здесь устроить, сударыня? Выкрасть спящего мальчика? Уверить его в том, что вы заботливая мать? Убедить его отказаться от своей судьбы? Как могущественна месть, вы не находите, мой юный принц? Настолько, что может побудить женщину разрушить будущее собственного сына лишь из-за того, что тот поклялся уничтожить владения ее покойного любовника. Отвратительно, просто отвратительно.
— Лишь одного человека в этой комнате я бы уничтожила, но это отнюдь не Герик. Я видела, что вы пытаетесь сделать с ним…
Я думал, я знаю, что такое гнев. Но перед яростью моей матери меркла даже мощь лордов.
Дарзид, конечно же, этого не слышал, и я начал догадываться, отчего они так сильно ее ненавидели. Они не могли ее понять.
— Вы недооцениваете юношу, сударыня. Мы не делали ничего, лишь позволили ему развить свою истинную природу. Он знает и принимает это. А теперь юному принцу надо поспать. У вас еще будет много времени, чтобы объясниться… как вы попали сюда и кто здесь является вашим сообщником.
Иногда лорды и впрямь считают меня глупцом. Они еще узнают.
— Запомните, она моя, — сказал я, нашарив кровать и растягиваясь на ней. — Я дал клятву и не позволю отнять ее у меня. Возможно, несмотря ни на что, у меня будет возможность для личной мести.
Дарзид рассмеялся.
— Конечно же! Удача снова улыбнулась вам, мой принц. Вы воистину получаете все, чего желаете.
Я проспал целый день. Когда проснулся, лорды уже ждали меня, давящие, тревожные… я тоже был встревожен и почувствовал себя лучше, лишь увидев тусклое серое пятно — факел, горевший по ночам на моем балконе. Если постараться, можно было разглядеть смутные очертания дверных проемов и столов в кромешной темноте.
Как вы себя чувствуете этим вечером? —спросил Зиддари.
— Голодным, — ответил я ему. Они немного расслабились.
Рабы принесут вам все необходимое.
Нотоль была повсюду: внутри меня и вокруг меня.
— Я уже позвал их. Но этого недостаточно. Я изголодался по другим вещам, не по еде. Я приду к вам снова сегодня?
Нет, мой юный друг,— сказала она, успокоенная. — Через четыре дня вы получите все, что пожелаете. Только если ваша жажда станет невыносима, я соглашусь позвать вас снова до вашего помазания. А пока вам следует возобновить другие ваши занятия.
— Что вы сделали с Сейри? — как бы ненароком поинтересовался я.
Госпожа цела и невредима. Мы задали ей несколько вопросов, но она мало на что ответила. Предатель привел ее в Зев'На, но он уже мертв. Они собирались уничтожить вас, юный принц, украсть ваше будущее… вашу силу… ограничить вас пресмыканием дар'нети… уморить голодом… но их жалкий заговор давно провалился.
— Хорошо.
Отдыхайте спокойно. Выбирайте свое будущее, не беспокоясь о том, что враги помешают вам. Хотите ли вы сами допросить женщину?
Последний вопрос задал Зиддари.
— Нет. Меня не интересует ложь. Она сбивает меня с толку.
Да. Это то, что они и хотели услышать.
Тогда мы оставим вас вашим делам.
Итак, мне предстояло выбрать, чего же я хочу. Раньше решение казалось простым, но теперь Сейри все спутала. Мои мысли бегали по кругу, и я не мог понять, чему я верю, почему я поступал так, как поступал, и что я теперь собираюсь делать со всем этим.
Я вскочил и обшарил комнату, собирая «подарки» Сейри. Выйдя на балкон, я сжег карту лейранских созвездий и далеко, как только мог, зашвырнул камень, кусок деревяшки и фруктовую косточку. Я нащупал зеркало, радуясь, что вижу, не настолько хорошо, чтобы узнать, как выглядят сейчас мои глаза. Полностью черные, предполагал я. Даже отраженный свет заставлял меня морщиться от боли. Я оторвал дощечку от металла и сжег ее. Потом расплавил железо до бесформенного комка и выбросил его тоже. Схватив плащ, я на ощупь спустился вниз по ступеням.
В доме повсюду была охрана. Я сказал им, что собираюсь прокатиться по пустыне, и пригрозил вырвать им глаза, если они попробуют остановить меня или даже мысленно следить за мной. Ненадолго задержавшись в кухне, я направился в конюшню. Собравшись с теми небольшими силами, что у меня еще оставались, я потратил их на то, чтобы отыскать знакомые ориентиры. Я погасил светильник в конюшне, добрался до стойла Огнедышащего, умудрившись не сломать при этом шею, сел и принялся ждать. Огнедышащий шарахался от меня, пока я немного с ним не поговорил. Но пришел я сюда не ради него.
— Тут ужасно темно.
— Оставь, как есть. Сегодня так будет лучше.
— Как скажешь.
— Я принес тебе немного еды, там, в свертке за воротами. Прости, но питья нет.
— Я ж говорил, что непривередливый.
Я слышал, как он порылся в мешке, а потом сел на солому.
— Тебя что-то беспокоит, — сказал он, продолжая жевать.
— Что, начал читать не только лошадиные мысли, но и человеческие?
— Ничего особенного. Сидишь тут в темноте. Забыл за что-нибудь на меня наорать. Принес еды прежде, чем я начал клянчить. Сразу видно, мысли вразброд.
— Мне нужно было поговорить, и я устал разговаривать сам с собой. Доказываю себе одно, и это звучит правильно и разумно. Потом начинаю доказывать другое, прямо противоположное, и это звучит точно так же.
— Понял. По-моему, ты думаешь слишком много.
— Это насчет того, что я тебе уже рассказывал. Про камень и все такое, что появилось у меня в доме.
— Нашел еще что-то?
— Да. И того, кто это делал.
Тишина тянулась слишком долго. Я даже подумал, что он заснул.
— Адово пекло, — выдавил он, наконец. — И кто же?
— Моя мать.
Снова молчание, а потом — совершенно неожиданный вопрос:
— С ней все в порядке?
— Нет. Совсем нет.
Из темноты на меня навалилось тело, опрокинуло на пол и заломило обе руки за спину, заставив меня отплевываться от соломы. Его локоть сдавил мою шею.
— Проклятье, ты же не убил ее? Если ты ее убил, считай, ты уже покойник. Плевать я хотел на то, чей ты друг или какой ты великий колдун, но шею я тебе сломаю. Будь уверен, я это сделаю.
Он был взбешен, и я почти поверил, что он действительно может это сделать.
— Она жива. Просто под стражей. Откуда ты?.. Отпусти меня. Я ничего тебе не сделаю. Клянусь. Проклятье, ты ее знаешь! Ты пришел сюда вместе с ней? Так ведь?
Я вывернулся и сбросил его с себя. Потом снова нашарил стену, прислонился и стряхнул с лица солому.
— Я пришел следом. Она не знает, что я здесь. Но я обещал… Проклятье на каждый клочок этого места, я же обещал… о черт, черт, черт!
Я надеялся, что он не сломает себе руку, молотя кулаком по стенке стойла.
— Зачем ты сюда пришел? Зачем она сюда пришла? И не ври мне.
— Мы пришли за тобой. Забрать тебя обратно.
— И убить?
— Убить? Зачем, адово пекло, госпоже Сейри желать тебе вреда? Она чуть сама от горя в гроб не слегла от того, что ты и твой папка мертвы, — пока жила в Данфарри, там все вроде меня. А когда она узнала, кто ты, тебя выкрали у нее из-под носа. Она кинулась за тобой в горы по зиме и в другой мир, где ее чуть саму не убили, а потом отправилась за тобой в это клятое место. И ты думаешь, что она хочет причинить тебе вред?
— Она хотела отомстить своему брату. Она не знала, что я ее сын.
— Это правда, поначалу не знала. Она не собиралась оставаться в Комигоре, но осталась, и знаешь почему? Потому что все говорили, что ты полоумный. Она хотела помочь тебе, потому что любила своего брата, а в итоге полюбила и тебя. Но собрала все подсказки лишь тогда, когда ты уже исчез. Она чуть с ума не сошла.
— Это неправда. Она привела принца Д'Нателя в Комигор, чтобы тот убил меня, Люси и маминого ребенка… из мести.
— Принц пытался тогда собрать собственную голову. Он несколько месяцев был наполовину безумным. Он даже не помнил, что она его жена, до того самого дня, в зале у Наставников. Он и взглянуть на нее не мог без того, чтобы у него голова не начала трещать. Ты вообще хоть что-то знаешь? Я знаю… знал… принца, и он никогда бы не убил ни старую женщину, ни ребенка, не важно, его это ребенок или нет. Не мог он этого. Ты представить себе не можешь, что он сделал для меня, неграмотного ничтожества, на которое у него даже не было повода смотреть — не то, что заботиться.
Моя голова готова была вывернуться от замешательства.
— Он убил моего отца… Томаса… человека, которого я считал своим отцом.
— Это чары зидов убили герцога Томаса.
— Откуда ты знаешь? С чего ты взял, что тебе сказали правду?
— Никто мне ничего не говорил. Я там был. Сам видел. Это было невозможно.
— Я тебе не верю.
— Загляни мне в голову. Ты можешь отличить правду от того, что кто-то насильно туда впихнул? Что толку во всем этом колдовстве, если ты даже не можешь определить, врет тебе человек или нет?
— Я могу отличить.
— Тогда сделай это. Мы должны спасти госпожу Сейри. Я обязан ей и принцу всем, что у меня есть. И чтобы остановить меня и не дать ее спасти, тебе придется убить сначала меня. Так что лучше начинай прямо сейчас.
Я нашарил в темноте его голову, сжал ее в ладонях и велел ему думать о том, что он хочет рассказать мне. Только об этом. Убрав руки, я знал все, что узнал этот лейранский мальчишка с тех пор, как повстречал Сейри в Данфарри, и до того дня, как мой отец, принц, зарезал себя, чтобы на моих руках не было его крови. Он не рассказал мне больше ничего — ни как он попал в Зев'На, ни как они собирались вытащить меня. Он не думал о принце ничего, кроме того, как добр он был и как он не может поверить в то, что этот человек мертв. Но этого было достаточно, и я мог не заглядывать дальше. Ни одна рана не причинит столько боли, как правда.
— Эй, ты в порядке?
Я не мог ответить ему. Я был совсем не в порядке. И все в порядке не будет уже никогда. Я мог добавить столь многое, чего он не знал. Лорды уже почти победили. Они сделали из меня то, что хотели, и сейчас я отдаю им то последнее, что утвердит их победу, — власть надо мной. Они ненавидели мою мать так же сильно, как и принца. Может, даже больше. Я едва не рассмеялся. Я заблуждался насчет всего, что было в моей жизни, ослепленный задолго до того, как зло начало пожирать мои глаза. Лейранский мальчишка так ясно видел это. Он спросил, почему я решил, что принц убил Люси, если я всего лишь видел во сне его кинжал. Но Дарзид с самого начала искажал мои сны.
Шорох соломы. Лейранский мальчик ушел. Это хорошо. Я ведь, скорее всего, предал бы и его тоже. Но прежде чем я понял, что произошло, по стойлу разлилось пятно света. Я отвернулся, но недостаточно быстро.
— Демоны проклятые!
Он повернул мое лицо обратно к себе.
— Что они с тобой сделали? Я оттолкнул его.
— Это пройдет.
Но это не так. Это навсегда.
— Болит?
— Нет. Просто я сейчас не очень хорошо вижу.
— Проклятье! Так ты вытянул из меня эту историю?
— Да.
— Ты мне веришь?
— Да.
— И что мы теперь будем делать?
— Я должен вытащить ее. Думаю, что смогу. Потом попробую помочь вам выбраться из Зев'На.
— И ты с нами.
— Это невозможно.
— Она без тебя не уйдет.
— Другого выхода и нет. Они убьют ее, если я не сделаю то, что они хотят. Они в любом случае могут убить ее, но я попробую.
— Ты умеешь хранить тайны?
— Явно не так хорошо, как хотелось бы.
Иначе бы моя мать не оказалась в плену у Зиддари. «Ошибаться во всем. Тупой. Бездарный. Злой».
— Я имею в виду, если я тебе сейчас скажу кое о чем, что может помочь… это не дойдет прямиком до лордов, правда?
— Они о тебе не знают.
По крайней мере, с этим я справился.
— Что, если в Зев'На есть кое-кто еще, кто может помочь тебе?
— Не думаю, что здесь есть кто-то…
— Я понимаю, ты уверен, что никто, кроме тебя, ничего не может сделать, но этот человек… он поможет. И он хороший. Самый лучший.
— Мы не сможем вызволить Сейри, если лорды не позволят. И не имеет значения, насколько и в чем хорош твой друг.
— Думаю, тебе стоит с ним поговорить.
— Если хочешь, можешь привести его сюда.
— Не могу. Он за решеткой.
— Идиотизм.
— Ты еще передумаешь. Но не рассказывай никому.
— Хорошо.
— Клянешься?
— Да. Клянусь. Веди меня к нему. Только мне придется за тебя держаться.
— Проклятье.
ГЛАВА 41
— Какая приятная неожиданность — видеть вас снова. Однако что-то вы совсем опустились. Я и не думал, что у вас есть хоть что-то общее с крепостными. Они едва ли способны на интеллектуальные усилия, к которым вы так привыкли.
Она ничего не ответила.
— Что вы собирались здесь устроить, сударыня? Выкрасть спящего мальчика? Уверить его в том, что вы заботливая мать? Убедить его отказаться от своей судьбы? Как могущественна месть, вы не находите, мой юный принц? Настолько, что может побудить женщину разрушить будущее собственного сына лишь из-за того, что тот поклялся уничтожить владения ее покойного любовника. Отвратительно, просто отвратительно.
— Лишь одного человека в этой комнате я бы уничтожила, но это отнюдь не Герик. Я видела, что вы пытаетесь сделать с ним…
Я думал, я знаю, что такое гнев. Но перед яростью моей матери меркла даже мощь лордов.
Дарзид, конечно же, этого не слышал, и я начал догадываться, отчего они так сильно ее ненавидели. Они не могли ее понять.
— Вы недооцениваете юношу, сударыня. Мы не делали ничего, лишь позволили ему развить свою истинную природу. Он знает и принимает это. А теперь юному принцу надо поспать. У вас еще будет много времени, чтобы объясниться… как вы попали сюда и кто здесь является вашим сообщником.
Иногда лорды и впрямь считают меня глупцом. Они еще узнают.
— Запомните, она моя, — сказал я, нашарив кровать и растягиваясь на ней. — Я дал клятву и не позволю отнять ее у меня. Возможно, несмотря ни на что, у меня будет возможность для личной мести.
Дарзид рассмеялся.
— Конечно же! Удача снова улыбнулась вам, мой принц. Вы воистину получаете все, чего желаете.
Я проспал целый день. Когда проснулся, лорды уже ждали меня, давящие, тревожные… я тоже был встревожен и почувствовал себя лучше, лишь увидев тусклое серое пятно — факел, горевший по ночам на моем балконе. Если постараться, можно было разглядеть смутные очертания дверных проемов и столов в кромешной темноте.
Как вы себя чувствуете этим вечером? —спросил Зиддари.
— Голодным, — ответил я ему. Они немного расслабились.
Рабы принесут вам все необходимое.
Нотоль была повсюду: внутри меня и вокруг меня.
— Я уже позвал их. Но этого недостаточно. Я изголодался по другим вещам, не по еде. Я приду к вам снова сегодня?
Нет, мой юный друг,— сказала она, успокоенная. — Через четыре дня вы получите все, что пожелаете. Только если ваша жажда станет невыносима, я соглашусь позвать вас снова до вашего помазания. А пока вам следует возобновить другие ваши занятия.
— Что вы сделали с Сейри? — как бы ненароком поинтересовался я.
Госпожа цела и невредима. Мы задали ей несколько вопросов, но она мало на что ответила. Предатель привел ее в Зев'На, но он уже мертв. Они собирались уничтожить вас, юный принц, украсть ваше будущее… вашу силу… ограничить вас пресмыканием дар'нети… уморить голодом… но их жалкий заговор давно провалился.
— Хорошо.
Отдыхайте спокойно. Выбирайте свое будущее, не беспокоясь о том, что враги помешают вам. Хотите ли вы сами допросить женщину?
Последний вопрос задал Зиддари.
— Нет. Меня не интересует ложь. Она сбивает меня с толку.
Да. Это то, что они и хотели услышать.
Тогда мы оставим вас вашим делам.
Итак, мне предстояло выбрать, чего же я хочу. Раньше решение казалось простым, но теперь Сейри все спутала. Мои мысли бегали по кругу, и я не мог понять, чему я верю, почему я поступал так, как поступал, и что я теперь собираюсь делать со всем этим.
Я вскочил и обшарил комнату, собирая «подарки» Сейри. Выйдя на балкон, я сжег карту лейранских созвездий и далеко, как только мог, зашвырнул камень, кусок деревяшки и фруктовую косточку. Я нащупал зеркало, радуясь, что вижу, не настолько хорошо, чтобы узнать, как выглядят сейчас мои глаза. Полностью черные, предполагал я. Даже отраженный свет заставлял меня морщиться от боли. Я оторвал дощечку от металла и сжег ее. Потом расплавил железо до бесформенного комка и выбросил его тоже. Схватив плащ, я на ощупь спустился вниз по ступеням.
В доме повсюду была охрана. Я сказал им, что собираюсь прокатиться по пустыне, и пригрозил вырвать им глаза, если они попробуют остановить меня или даже мысленно следить за мной. Ненадолго задержавшись в кухне, я направился в конюшню. Собравшись с теми небольшими силами, что у меня еще оставались, я потратил их на то, чтобы отыскать знакомые ориентиры. Я погасил светильник в конюшне, добрался до стойла Огнедышащего, умудрившись не сломать при этом шею, сел и принялся ждать. Огнедышащий шарахался от меня, пока я немного с ним не поговорил. Но пришел я сюда не ради него.
— Тут ужасно темно.
— Оставь, как есть. Сегодня так будет лучше.
— Как скажешь.
— Я принес тебе немного еды, там, в свертке за воротами. Прости, но питья нет.
— Я ж говорил, что непривередливый.
Я слышал, как он порылся в мешке, а потом сел на солому.
— Тебя что-то беспокоит, — сказал он, продолжая жевать.
— Что, начал читать не только лошадиные мысли, но и человеческие?
— Ничего особенного. Сидишь тут в темноте. Забыл за что-нибудь на меня наорать. Принес еды прежде, чем я начал клянчить. Сразу видно, мысли вразброд.
— Мне нужно было поговорить, и я устал разговаривать сам с собой. Доказываю себе одно, и это звучит правильно и разумно. Потом начинаю доказывать другое, прямо противоположное, и это звучит точно так же.
— Понял. По-моему, ты думаешь слишком много.
— Это насчет того, что я тебе уже рассказывал. Про камень и все такое, что появилось у меня в доме.
— Нашел еще что-то?
— Да. И того, кто это делал.
Тишина тянулась слишком долго. Я даже подумал, что он заснул.
— Адово пекло, — выдавил он, наконец. — И кто же?
— Моя мать.
Снова молчание, а потом — совершенно неожиданный вопрос:
— С ней все в порядке?
— Нет. Совсем нет.
Из темноты на меня навалилось тело, опрокинуло на пол и заломило обе руки за спину, заставив меня отплевываться от соломы. Его локоть сдавил мою шею.
— Проклятье, ты же не убил ее? Если ты ее убил, считай, ты уже покойник. Плевать я хотел на то, чей ты друг или какой ты великий колдун, но шею я тебе сломаю. Будь уверен, я это сделаю.
Он был взбешен, и я почти поверил, что он действительно может это сделать.
— Она жива. Просто под стражей. Откуда ты?.. Отпусти меня. Я ничего тебе не сделаю. Клянусь. Проклятье, ты ее знаешь! Ты пришел сюда вместе с ней? Так ведь?
Я вывернулся и сбросил его с себя. Потом снова нашарил стену, прислонился и стряхнул с лица солому.
— Я пришел следом. Она не знает, что я здесь. Но я обещал… Проклятье на каждый клочок этого места, я же обещал… о черт, черт, черт!
Я надеялся, что он не сломает себе руку, молотя кулаком по стенке стойла.
— Зачем ты сюда пришел? Зачем она сюда пришла? И не ври мне.
— Мы пришли за тобой. Забрать тебя обратно.
— И убить?
— Убить? Зачем, адово пекло, госпоже Сейри желать тебе вреда? Она чуть сама от горя в гроб не слегла от того, что ты и твой папка мертвы, — пока жила в Данфарри, там все вроде меня. А когда она узнала, кто ты, тебя выкрали у нее из-под носа. Она кинулась за тобой в горы по зиме и в другой мир, где ее чуть саму не убили, а потом отправилась за тобой в это клятое место. И ты думаешь, что она хочет причинить тебе вред?
— Она хотела отомстить своему брату. Она не знала, что я ее сын.
— Это правда, поначалу не знала. Она не собиралась оставаться в Комигоре, но осталась, и знаешь почему? Потому что все говорили, что ты полоумный. Она хотела помочь тебе, потому что любила своего брата, а в итоге полюбила и тебя. Но собрала все подсказки лишь тогда, когда ты уже исчез. Она чуть с ума не сошла.
— Это неправда. Она привела принца Д'Нателя в Комигор, чтобы тот убил меня, Люси и маминого ребенка… из мести.
— Принц пытался тогда собрать собственную голову. Он несколько месяцев был наполовину безумным. Он даже не помнил, что она его жена, до того самого дня, в зале у Наставников. Он и взглянуть на нее не мог без того, чтобы у него голова не начала трещать. Ты вообще хоть что-то знаешь? Я знаю… знал… принца, и он никогда бы не убил ни старую женщину, ни ребенка, не важно, его это ребенок или нет. Не мог он этого. Ты представить себе не можешь, что он сделал для меня, неграмотного ничтожества, на которое у него даже не было повода смотреть — не то, что заботиться.
Моя голова готова была вывернуться от замешательства.
— Он убил моего отца… Томаса… человека, которого я считал своим отцом.
— Это чары зидов убили герцога Томаса.
— Откуда ты знаешь? С чего ты взял, что тебе сказали правду?
— Никто мне ничего не говорил. Я там был. Сам видел. Это было невозможно.
— Я тебе не верю.
— Загляни мне в голову. Ты можешь отличить правду от того, что кто-то насильно туда впихнул? Что толку во всем этом колдовстве, если ты даже не можешь определить, врет тебе человек или нет?
— Я могу отличить.
— Тогда сделай это. Мы должны спасти госпожу Сейри. Я обязан ей и принцу всем, что у меня есть. И чтобы остановить меня и не дать ее спасти, тебе придется убить сначала меня. Так что лучше начинай прямо сейчас.
Я нашарил в темноте его голову, сжал ее в ладонях и велел ему думать о том, что он хочет рассказать мне. Только об этом. Убрав руки, я знал все, что узнал этот лейранский мальчишка с тех пор, как повстречал Сейри в Данфарри, и до того дня, как мой отец, принц, зарезал себя, чтобы на моих руках не было его крови. Он не рассказал мне больше ничего — ни как он попал в Зев'На, ни как они собирались вытащить меня. Он не думал о принце ничего, кроме того, как добр он был и как он не может поверить в то, что этот человек мертв. Но этого было достаточно, и я мог не заглядывать дальше. Ни одна рана не причинит столько боли, как правда.
— Эй, ты в порядке?
Я не мог ответить ему. Я был совсем не в порядке. И все в порядке не будет уже никогда. Я мог добавить столь многое, чего он не знал. Лорды уже почти победили. Они сделали из меня то, что хотели, и сейчас я отдаю им то последнее, что утвердит их победу, — власть надо мной. Они ненавидели мою мать так же сильно, как и принца. Может, даже больше. Я едва не рассмеялся. Я заблуждался насчет всего, что было в моей жизни, ослепленный задолго до того, как зло начало пожирать мои глаза. Лейранский мальчишка так ясно видел это. Он спросил, почему я решил, что принц убил Люси, если я всего лишь видел во сне его кинжал. Но Дарзид с самого начала искажал мои сны.
Шорох соломы. Лейранский мальчик ушел. Это хорошо. Я ведь, скорее всего, предал бы и его тоже. Но прежде чем я понял, что произошло, по стойлу разлилось пятно света. Я отвернулся, но недостаточно быстро.
— Демоны проклятые!
Он повернул мое лицо обратно к себе.
— Что они с тобой сделали? Я оттолкнул его.
— Это пройдет.
Но это не так. Это навсегда.
— Болит?
— Нет. Просто я сейчас не очень хорошо вижу.
— Проклятье! Так ты вытянул из меня эту историю?
— Да.
— Ты мне веришь?
— Да.
— И что мы теперь будем делать?
— Я должен вытащить ее. Думаю, что смогу. Потом попробую помочь вам выбраться из Зев'На.
— И ты с нами.
— Это невозможно.
— Она без тебя не уйдет.
— Другого выхода и нет. Они убьют ее, если я не сделаю то, что они хотят. Они в любом случае могут убить ее, но я попробую.
— Ты умеешь хранить тайны?
— Явно не так хорошо, как хотелось бы.
Иначе бы моя мать не оказалась в плену у Зиддари. «Ошибаться во всем. Тупой. Бездарный. Злой».
— Я имею в виду, если я тебе сейчас скажу кое о чем, что может помочь… это не дойдет прямиком до лордов, правда?
— Они о тебе не знают.
По крайней мере, с этим я справился.
— Что, если в Зев'На есть кое-кто еще, кто может помочь тебе?
— Не думаю, что здесь есть кто-то…
— Я понимаю, ты уверен, что никто, кроме тебя, ничего не может сделать, но этот человек… он поможет. И он хороший. Самый лучший.
— Мы не сможем вызволить Сейри, если лорды не позволят. И не имеет значения, насколько и в чем хорош твой друг.
— Думаю, тебе стоит с ним поговорить.
— Если хочешь, можешь привести его сюда.
— Не могу. Он за решеткой.
— Идиотизм.
— Ты еще передумаешь. Но не рассказывай никому.
— Хорошо.
— Клянешься?
— Да. Клянусь. Веди меня к нему. Только мне придется за тебя держаться.
— Проклятье.
ГЛАВА 41
КЕЙРОН
Я не знал, что делать. Я так долго барахтался в безумии, что уже не представлял иного образа жизни. День, хоть чуть-чуть напоминавший нормальный, должно быть, заставит меня кричать от ужаса. Я сражался, упражнялся и выживал. Я искал хоть малейшую возможность, малейшую трещинку в броне Зев'На, но оставался ни с чем.
Паоло впал в уныние после моего поединка с Врускотом, потому что был уверен, что Герик выберет меня новым наставником по фехтованию. Он рассказал мне о своих встречах с моим сыном и о том, что уверен, будто Герик отчаянно разрывается между требованиями своих повелителей и собственной природы.
— Он решил стать таким же, как они, но ему это совсем не нравится. Он просто не знает, как ему жить иначе.
— Они жаждут заполучить его. Только один человек — помазанный Наследник Д'Арната — обладает властью над Пропастью, Мостом и Воротами.
— Но если вы все еще живы… Может быть, помазание не сработает.
— Пока на мне ошейник, от меня толку, как от покойника. И если я не освобожусь, чтобы воспользоваться ими, силы Наследника перейдут прямо к Герику в день помазания.
Угнетающие мысли. И то, что Паоло едва не попался во время этого посещения, никак не укрепляло мой боевой дух. Охранник выбрал самое неподходящее время, чтобы произвести обход загона с рабами, вооружившись ярким факелом, и Паоло пришлось выкатываться из пятна света. Я принялся колотить по прутьям, изображая припадок безумия — угрожающе-простое притворство. В следующий раз я велю Паоло держаться подальше от меня. Унылые планы на будущее. Его бодрая ухмылка — лучшее, что осталось в моей жизни.
Моя тревога вовсе не убавилась, когда Паоло сообщил мне о «переменах» в Герике.
— Говорят, он превращается в демона, боится света, проводит дни напролет без еды и сна и бродит повсюду в головах у людей. Он сказал мне… он сказал, что собирается стать одним из лордов. Это что, уже происходит?
Разумеется, так оно и было. Совращения было недостаточно. Вся сила, которую унаследует Герик, достигнув совершеннолетия, достанется им, но только в том случае, если в нем не останется ни малейшей частички, способной им противостоять. Я давно потерял счет времени, но прошли недели с тех пор, как я отметил год пребывания в загоне для рабов. Помазание Герика случится уже скоро. Трое превратятся в Четверых. Хаос. Бедствие.
Шли дни.
Соломинка защекотала мой нос. Мгновенно проснувшись, я перекатился к прутьям.
— У меня плохие новости. Они ее схватили.
— О нет…
Я с трудом сдержался, чтобы не закричать, не рвануть прутья, не заколотить по ним, пока не придет охранник, и я не задушу его голыми руками. Я не осмеливался даже думать о Сейри, чтобы никто не прочел во мне, что она здесь. Это было единственной защитой, которую я мог ей дать.
— Но я привел кое-кого, кто мог бы помочь.
— Какая еще помощь…
— В'Capo, — он сделал очень выразительное ударение на этом имени, привлекая мое внимание, — вот этот человек, барахтающийся в грязи у меня за спиной, — новый принц Авонара, молодой господин Герик.
Он повернулся к неясной тени за собой.
— А это — В'Capo. Ты видел на днях, как он сражался. Думаю, тебе следует освободить его, чтобы он мог нам помочь.
Не веря своим ушам, я прижался к прутьям и напряженно вгляделся в темноту. Мальчик отвернулся, но его профиль был ясно виден. Это казалось невероятным.
— Паоло, с тобой все нормально? — прошептал я. — Он не…
— Он знает про Сейри и говорит, что может вытащить ее из Зев'На. Но говорит, что сам не пойдет. Я сказал ему, что он не должен все делать сам и что ему тоже надо убраться отсюда. Скажи ему, В'Capo. Может, он хоть тебя послушает.
— Сейри, скорее всего, с ним согласится. Она скажет, что в первую очередь надо спасать тебя.
— Она будет неправа. — Голос Герика был холоден.
— Так ты можешь это сделать? — шепотом спросил его Паоло.
— Сделать что?
— Освободить В'Саро. Снять чары. Ошейник. Выпустить, чтобы он помог нам до нее добраться.
— Я не знаю. Думаю, я могу вытащить его из загона… чтобы он пришел учить меня. Но ошейник… Я не знаю. Если вам нужен ваш дар…
Казалось, его это не интересует. С другой стороны, он не отказывался от разговора. Пока он соглашается говорить, чем меньше интереса, тем лучше. Я не был уверен, что он готов узнать, кто я.
— Мечом этот бой не выиграть, — сказал я. — Нам нужны именно те чары, которые могу творить я. Впрочем, я начинаю думать, что единственный настоящий чародей здесь Паоло.
Герик фыркнул.
— Он болтает с лошадьми. И заставляет людей говорить то, что они не собирались.
— Так ты можешь это сделать? — еще раз спросил Паоло.
— Мне придется подумать.
— Ты же не будешь думать долго? — поинтересовался мальчик.
— Не смогу. Осталось всего четыре дня. А потом я просто не смогу вам ничем помочь.
— Ну, хорошо.
Паоло дотронулся до прутьев клетки, и мальчики исчезли.
«Четыре дня… земля и небо…»
Если Герику удастся снять ошейник и если я еще не забыл, что нужно сделать, — назойливая неуверенность, преследовавшая меня по ночам, — я смогу вытащить нас из Се Урот. Лорды могут быть уверены, что надзирают за всеми порталами, ведущими в Авонар, но я знал другой путь, недоступный для них. Только от одной мысли мне сделалось дурно…
Правильным было бы бросить Сейри. Я отвечаю за безопасность Моста и двух миров, а это значит, что Герик намного более важен, чем моя жена. Но, лежа на соломе и уставившись в постепенно светлеющее небо, я все сильнее убеждался, что мы не можем оставить ее здесь. Забота о Сейри привела сюда Герика. И кто скажет, что попытка спасти ее не станет избавлением для него самого?
Поздно следующим днем меня вызвали в Серый дом, скрутив, точно дичь, выставленную в лавке. Герик был на тренировочной площадке, сражаясь с молодым рабом под присмотром однорукого воина. Вазрина Ваятельница! Это был Врускот.
Герик остановил поединок, когда надзиратель втащил меня через ворота.
— А, вот тот самый раб, за которым я посылал.
В мгновение ока ревущий Врускот костоломным ударом швырнул меня на землю лицом вниз, пнул в спину и обрушился на меня сверху, словно падающая башня, вышибив из меня дух. Когда я выплюнул грязь изо рта и попробовал отдышаться, солнце блеснуло на кинжале в его руке. Крутясь и извиваясь, мотая головой из стороны в сторону, я попытался сбросить эту скотину, пока он не выколол мне глаз или еще чего похуже.
— Солдат!
Мир застыл по команде. Герик спокойно стоял позади обезумевшего зида, приставив лезвие меча к его шее.
— Если твой кинжал опустится вниз хоть на волосок, твоя голова последует за ним.
Врускот колебался долго. Пенистый плевок капнул у него из угла рта, а сам он был краснее полуденной пустыни.
— Ты не причинишь вреда этому рабу. Я хочу, чтобы вы оба стали моими учителями, а если ты, по той или иной причине, осмелишься нарушить мои указания, я высушу твои мозги и вытряхну их через нос. Ты меня понял?
Невероятно. Старый зид сунул кинжал в ножны и слез с меня. Но, поднимаясь, упрямый дьявол умудрился всадить ботинок в мой живот и коснуться моего ошейника. Пока я пытался не выблевать съеденный за последние три дня хлеб перед сыном, с которым был так недолго знаком, Герик отвесил зиду пощечину тыльной стороной ладони. Судя по звуку, рука у него была на удивление сильной.
— Не испытывай мое терпение, солдат.
— Надзиратель пнул меня, чтобы я поднялся.
— Куда мне деть этого раба, молодой господин? За ним надо постоянно следить. Вы знаете, что на нем нет чар подчинения? Поскольку он все еще сражается на тренировочных поединках и на него делают ставки, надсмотрщик не разрешает этого.
— Можешь приковать его к стене. Пусть он сидит, но должен иметь возможность встать и показать движение, если я потребую.
Я невольно засомневался, не обманулся ли Паоло в этом мальчике. В его поведении не было заметно ни малейшего следа узнавания. На моем месте мог быть деревянный чурбан.
— Я сообщил уоргриву Дэймону, что, пока ты мне нужен, ты принадлежишь мне, — сказал он, затягивая перевязь на своей тонкой талии. — Будешь учить меня фехтованию вместе с этим воином. Можешь говорить, когда захочешь, пока я не отдам обратного приказа или не уйду с тренировочной площадки. Ты понял?
Я кивнул. Никогда не любил лишних разговоров.
— Ты будешь здесь и днем и ночью. Мне иногда взбредает в голову потренироваться ночью, и я не желаю ждать, пока тебя приведут.
— Разумно ли это, молодой господин? — Пылающий ненавистью Врускот забыл о дисциплине. — Таких псов, как этот, нужно держать в клетке.
— Не возражать мне, солдат! — Взгляд Герика заморозил бы и вулкан.
Пока солнце спускалось к горизонту, Герик продолжал тренировку с крепким юношей-рабом. Врускот глаз с меня не спускал, пока муштровал этих двоих, заставляя повторять сложное движение. Его выбор урока удручал, сводясь к одной из совершенно невообразимых атак, позволивших мне победить его. Только его собственная огромная сила и опыт сделали наш поединок таким долгим и трудным.
Но если Герик притворялся, у него это получалось вполне правдоподобно, и мне стоило поступать так же.
— Пользоваться слабостью противника — не всегда лучший способ атаки, молодой господин, — сказал я. — Кроме того случая, когда вы одновременно вычисляете его сильные стороны, уравновешивающие ее. Никакой поединок не бывает, прост настолько, чтоб его можно было свести к одной схеме.
Врускот, разумеется, вспылил, однако Герик снова подтвердил свою власть, предложив мне уточнить. Три часа мы потратили на урок по стратегиям атаки, так увлекшись, что едва не забыли обо всем на свете. Он был так умен, что понимал мои объяснения прежде, чем я успевал договорить, и мог делать выводы, идущие далеко за пределы текущей задачи. Я чувствовал его неистовое желание стать настоящим мастером. Никогда бы не подумал, что стану учить сына фехтованию, но я дорожил каждым мигом из этих трех часов.
Врускот кипел и неистовствовал, однако Герик отказался отпустить его.
— Ты здесь для того, чтобы защитить меня, солдат, если этот подлец дар'нети попытается причинить мне вред. Я доверяю тебе уничтожить его в этом случае.
Вечерело. Когда пришел надзиратель, чтобы забрать противника Герика, мой сын велел ему зайти позже. Но довольно скоро юный раб начал спотыкаться, и я предположил, что удобнее для Герика будет приберечь его до следующего дня.
Герик согласился и сразу же приказал Врускоту вернуть мальчика-раба в загон.
— Пока вы ходите, я привяжу этого раба на ночь. Врускот заворчал и все же подчинился. Едва он ушел, оставив только двоих охранников в дальних углах обнесенного стенами двора, Герик присел возле меня. Он связал мне руки, стреножил меня и затянул цепь на горле, руках и ногах, плотно прикручивая меня к стене.
— Я придумал способ, но смогу это сделать не раньше, чем завтра ночью, — прошептал он.
— Любое время сгодится…
Я в первый раз взглянул ему в лицо с близкого расстояния. Духи ночи… он быстро отвернулся, зная, что именно я увидел.
— Как они это сотворили? — тихо спросил я.
— Не твое дело. Мне просто нужно знать, что ты собираешься делать, если я освобожу тебя. Я не хочу, чтобы ты мне помешал.
— Вы рассчитываете увидеться с Сейри… с госпожой?
— Да. Они ждут, что я убью ее. «О боги».
— Скажи мне, где и когда, и я там буду, — ответил я, пытаясь сохранять хладнокровие. — Сделай так, чтобы Паоло тоже оказался со мной, и я вытащу нас всех из Зев'На.
— Все пути наружу — во власти лордов. У тебя нет шансов.
— Я знаю Путь. Поэтому меня сюда и послали.
Он покосился на меня, но было слишком темно, а я не был уверен, что он хорошо видит. Тут же заскрипели и хлопнули створки ворот. Когда Врускот вышел из-под каменной арки во двор, Герик стоял, прислонившись к бочонку с водой, и пил воду из ковшика.
— Я закрепил оковы раба, солдат, но хочу, чтобы ты проверил их. Вели крепостным доставить ему обычную еду и питье и сделай, что можешь, чтобы он не загадил мне тренировочную площадку.
Врускот поклонился и превосходнейшим образом убедился, что я и пальцем пошевелить не смогу. Той долгой, холодной ночью я мечтал о моем Авонаре, о том, как мы будем взбираться с сыном на заснеженную вершину Карилиса и как я увижу, что свет возвращается в его ужасные глаза.
Весь следующий день на фехтовальном дворе только двое зидов стояли, вытянувшись по стойке «смирно». В Сером доме царила тишина. Никто не вышел во двор. Я задремывал урывками на проклятом солнцепеке.
Вскоре после заката меня внезапно выдернул из сна негромкий удар в темном углу двора. Один из охранников грузно осел на землю. Второй начал опрокидываться, не успел я вскочить на ноги.
Паоло впал в уныние после моего поединка с Врускотом, потому что был уверен, что Герик выберет меня новым наставником по фехтованию. Он рассказал мне о своих встречах с моим сыном и о том, что уверен, будто Герик отчаянно разрывается между требованиями своих повелителей и собственной природы.
— Он решил стать таким же, как они, но ему это совсем не нравится. Он просто не знает, как ему жить иначе.
— Они жаждут заполучить его. Только один человек — помазанный Наследник Д'Арната — обладает властью над Пропастью, Мостом и Воротами.
— Но если вы все еще живы… Может быть, помазание не сработает.
— Пока на мне ошейник, от меня толку, как от покойника. И если я не освобожусь, чтобы воспользоваться ими, силы Наследника перейдут прямо к Герику в день помазания.
Угнетающие мысли. И то, что Паоло едва не попался во время этого посещения, никак не укрепляло мой боевой дух. Охранник выбрал самое неподходящее время, чтобы произвести обход загона с рабами, вооружившись ярким факелом, и Паоло пришлось выкатываться из пятна света. Я принялся колотить по прутьям, изображая припадок безумия — угрожающе-простое притворство. В следующий раз я велю Паоло держаться подальше от меня. Унылые планы на будущее. Его бодрая ухмылка — лучшее, что осталось в моей жизни.
Моя тревога вовсе не убавилась, когда Паоло сообщил мне о «переменах» в Герике.
— Говорят, он превращается в демона, боится света, проводит дни напролет без еды и сна и бродит повсюду в головах у людей. Он сказал мне… он сказал, что собирается стать одним из лордов. Это что, уже происходит?
Разумеется, так оно и было. Совращения было недостаточно. Вся сила, которую унаследует Герик, достигнув совершеннолетия, достанется им, но только в том случае, если в нем не останется ни малейшей частички, способной им противостоять. Я давно потерял счет времени, но прошли недели с тех пор, как я отметил год пребывания в загоне для рабов. Помазание Герика случится уже скоро. Трое превратятся в Четверых. Хаос. Бедствие.
Шли дни.
Соломинка защекотала мой нос. Мгновенно проснувшись, я перекатился к прутьям.
— У меня плохие новости. Они ее схватили.
— О нет…
Я с трудом сдержался, чтобы не закричать, не рвануть прутья, не заколотить по ним, пока не придет охранник, и я не задушу его голыми руками. Я не осмеливался даже думать о Сейри, чтобы никто не прочел во мне, что она здесь. Это было единственной защитой, которую я мог ей дать.
— Но я привел кое-кого, кто мог бы помочь.
— Какая еще помощь…
— В'Capo, — он сделал очень выразительное ударение на этом имени, привлекая мое внимание, — вот этот человек, барахтающийся в грязи у меня за спиной, — новый принц Авонара, молодой господин Герик.
Он повернулся к неясной тени за собой.
— А это — В'Capo. Ты видел на днях, как он сражался. Думаю, тебе следует освободить его, чтобы он мог нам помочь.
Не веря своим ушам, я прижался к прутьям и напряженно вгляделся в темноту. Мальчик отвернулся, но его профиль был ясно виден. Это казалось невероятным.
— Паоло, с тобой все нормально? — прошептал я. — Он не…
— Он знает про Сейри и говорит, что может вытащить ее из Зев'На. Но говорит, что сам не пойдет. Я сказал ему, что он не должен все делать сам и что ему тоже надо убраться отсюда. Скажи ему, В'Capo. Может, он хоть тебя послушает.
— Сейри, скорее всего, с ним согласится. Она скажет, что в первую очередь надо спасать тебя.
— Она будет неправа. — Голос Герика был холоден.
— Так ты можешь это сделать? — шепотом спросил его Паоло.
— Сделать что?
— Освободить В'Саро. Снять чары. Ошейник. Выпустить, чтобы он помог нам до нее добраться.
— Я не знаю. Думаю, я могу вытащить его из загона… чтобы он пришел учить меня. Но ошейник… Я не знаю. Если вам нужен ваш дар…
Казалось, его это не интересует. С другой стороны, он не отказывался от разговора. Пока он соглашается говорить, чем меньше интереса, тем лучше. Я не был уверен, что он готов узнать, кто я.
— Мечом этот бой не выиграть, — сказал я. — Нам нужны именно те чары, которые могу творить я. Впрочем, я начинаю думать, что единственный настоящий чародей здесь Паоло.
Герик фыркнул.
— Он болтает с лошадьми. И заставляет людей говорить то, что они не собирались.
— Так ты можешь это сделать? — еще раз спросил Паоло.
— Мне придется подумать.
— Ты же не будешь думать долго? — поинтересовался мальчик.
— Не смогу. Осталось всего четыре дня. А потом я просто не смогу вам ничем помочь.
— Ну, хорошо.
Паоло дотронулся до прутьев клетки, и мальчики исчезли.
«Четыре дня… земля и небо…»
Если Герику удастся снять ошейник и если я еще не забыл, что нужно сделать, — назойливая неуверенность, преследовавшая меня по ночам, — я смогу вытащить нас из Се Урот. Лорды могут быть уверены, что надзирают за всеми порталами, ведущими в Авонар, но я знал другой путь, недоступный для них. Только от одной мысли мне сделалось дурно…
Правильным было бы бросить Сейри. Я отвечаю за безопасность Моста и двух миров, а это значит, что Герик намного более важен, чем моя жена. Но, лежа на соломе и уставившись в постепенно светлеющее небо, я все сильнее убеждался, что мы не можем оставить ее здесь. Забота о Сейри привела сюда Герика. И кто скажет, что попытка спасти ее не станет избавлением для него самого?
Поздно следующим днем меня вызвали в Серый дом, скрутив, точно дичь, выставленную в лавке. Герик был на тренировочной площадке, сражаясь с молодым рабом под присмотром однорукого воина. Вазрина Ваятельница! Это был Врускот.
Герик остановил поединок, когда надзиратель втащил меня через ворота.
— А, вот тот самый раб, за которым я посылал.
В мгновение ока ревущий Врускот костоломным ударом швырнул меня на землю лицом вниз, пнул в спину и обрушился на меня сверху, словно падающая башня, вышибив из меня дух. Когда я выплюнул грязь изо рта и попробовал отдышаться, солнце блеснуло на кинжале в его руке. Крутясь и извиваясь, мотая головой из стороны в сторону, я попытался сбросить эту скотину, пока он не выколол мне глаз или еще чего похуже.
— Солдат!
Мир застыл по команде. Герик спокойно стоял позади обезумевшего зида, приставив лезвие меча к его шее.
— Если твой кинжал опустится вниз хоть на волосок, твоя голова последует за ним.
Врускот колебался долго. Пенистый плевок капнул у него из угла рта, а сам он был краснее полуденной пустыни.
— Ты не причинишь вреда этому рабу. Я хочу, чтобы вы оба стали моими учителями, а если ты, по той или иной причине, осмелишься нарушить мои указания, я высушу твои мозги и вытряхну их через нос. Ты меня понял?
Невероятно. Старый зид сунул кинжал в ножны и слез с меня. Но, поднимаясь, упрямый дьявол умудрился всадить ботинок в мой живот и коснуться моего ошейника. Пока я пытался не выблевать съеденный за последние три дня хлеб перед сыном, с которым был так недолго знаком, Герик отвесил зиду пощечину тыльной стороной ладони. Судя по звуку, рука у него была на удивление сильной.
— Не испытывай мое терпение, солдат.
— Надзиратель пнул меня, чтобы я поднялся.
— Куда мне деть этого раба, молодой господин? За ним надо постоянно следить. Вы знаете, что на нем нет чар подчинения? Поскольку он все еще сражается на тренировочных поединках и на него делают ставки, надсмотрщик не разрешает этого.
— Можешь приковать его к стене. Пусть он сидит, но должен иметь возможность встать и показать движение, если я потребую.
Я невольно засомневался, не обманулся ли Паоло в этом мальчике. В его поведении не было заметно ни малейшего следа узнавания. На моем месте мог быть деревянный чурбан.
— Я сообщил уоргриву Дэймону, что, пока ты мне нужен, ты принадлежишь мне, — сказал он, затягивая перевязь на своей тонкой талии. — Будешь учить меня фехтованию вместе с этим воином. Можешь говорить, когда захочешь, пока я не отдам обратного приказа или не уйду с тренировочной площадки. Ты понял?
Я кивнул. Никогда не любил лишних разговоров.
— Ты будешь здесь и днем и ночью. Мне иногда взбредает в голову потренироваться ночью, и я не желаю ждать, пока тебя приведут.
— Разумно ли это, молодой господин? — Пылающий ненавистью Врускот забыл о дисциплине. — Таких псов, как этот, нужно держать в клетке.
— Не возражать мне, солдат! — Взгляд Герика заморозил бы и вулкан.
Пока солнце спускалось к горизонту, Герик продолжал тренировку с крепким юношей-рабом. Врускот глаз с меня не спускал, пока муштровал этих двоих, заставляя повторять сложное движение. Его выбор урока удручал, сводясь к одной из совершенно невообразимых атак, позволивших мне победить его. Только его собственная огромная сила и опыт сделали наш поединок таким долгим и трудным.
Но если Герик притворялся, у него это получалось вполне правдоподобно, и мне стоило поступать так же.
— Пользоваться слабостью противника — не всегда лучший способ атаки, молодой господин, — сказал я. — Кроме того случая, когда вы одновременно вычисляете его сильные стороны, уравновешивающие ее. Никакой поединок не бывает, прост настолько, чтоб его можно было свести к одной схеме.
Врускот, разумеется, вспылил, однако Герик снова подтвердил свою власть, предложив мне уточнить. Три часа мы потратили на урок по стратегиям атаки, так увлекшись, что едва не забыли обо всем на свете. Он был так умен, что понимал мои объяснения прежде, чем я успевал договорить, и мог делать выводы, идущие далеко за пределы текущей задачи. Я чувствовал его неистовое желание стать настоящим мастером. Никогда бы не подумал, что стану учить сына фехтованию, но я дорожил каждым мигом из этих трех часов.
Врускот кипел и неистовствовал, однако Герик отказался отпустить его.
— Ты здесь для того, чтобы защитить меня, солдат, если этот подлец дар'нети попытается причинить мне вред. Я доверяю тебе уничтожить его в этом случае.
Вечерело. Когда пришел надзиратель, чтобы забрать противника Герика, мой сын велел ему зайти позже. Но довольно скоро юный раб начал спотыкаться, и я предположил, что удобнее для Герика будет приберечь его до следующего дня.
Герик согласился и сразу же приказал Врускоту вернуть мальчика-раба в загон.
— Пока вы ходите, я привяжу этого раба на ночь. Врускот заворчал и все же подчинился. Едва он ушел, оставив только двоих охранников в дальних углах обнесенного стенами двора, Герик присел возле меня. Он связал мне руки, стреножил меня и затянул цепь на горле, руках и ногах, плотно прикручивая меня к стене.
— Я придумал способ, но смогу это сделать не раньше, чем завтра ночью, — прошептал он.
— Любое время сгодится…
Я в первый раз взглянул ему в лицо с близкого расстояния. Духи ночи… он быстро отвернулся, зная, что именно я увидел.
— Как они это сотворили? — тихо спросил я.
— Не твое дело. Мне просто нужно знать, что ты собираешься делать, если я освобожу тебя. Я не хочу, чтобы ты мне помешал.
— Вы рассчитываете увидеться с Сейри… с госпожой?
— Да. Они ждут, что я убью ее. «О боги».
— Скажи мне, где и когда, и я там буду, — ответил я, пытаясь сохранять хладнокровие. — Сделай так, чтобы Паоло тоже оказался со мной, и я вытащу нас всех из Зев'На.
— Все пути наружу — во власти лордов. У тебя нет шансов.
— Я знаю Путь. Поэтому меня сюда и послали.
Он покосился на меня, но было слишком темно, а я не был уверен, что он хорошо видит. Тут же заскрипели и хлопнули створки ворот. Когда Врускот вышел из-под каменной арки во двор, Герик стоял, прислонившись к бочонку с водой, и пил воду из ковшика.
— Я закрепил оковы раба, солдат, но хочу, чтобы ты проверил их. Вели крепостным доставить ему обычную еду и питье и сделай, что можешь, чтобы он не загадил мне тренировочную площадку.
Врускот поклонился и превосходнейшим образом убедился, что я и пальцем пошевелить не смогу. Той долгой, холодной ночью я мечтал о моем Авонаре, о том, как мы будем взбираться с сыном на заснеженную вершину Карилиса и как я увижу, что свет возвращается в его ужасные глаза.
Весь следующий день на фехтовальном дворе только двое зидов стояли, вытянувшись по стойке «смирно». В Сером доме царила тишина. Никто не вышел во двор. Я задремывал урывками на проклятом солнцепеке.
Вскоре после заката меня внезапно выдернул из сна негромкий удар в темном углу двора. Один из охранников грузно осел на землю. Второй начал опрокидываться, не успел я вскочить на ноги.