Беседина Мария. Расколдованный круг

   – Шура, а что ты все молчишь? – неосторожно поинтересовался Федя. – Ну поговори с нами... Расскажи, какой театр ты больше любишь?
   – Я светская дама и посещаю не театры, а клубы! – надменно отрезала Шура, ковыряя фаршированного краба.
   – Я тоже люблю иной раз сходить в клуб, – явно стараясь не замечать хамского тона, подхватила Люда Смирнова. – Рядом с нашим домом есть один. Там играет замечательная группа!
   – А диски она выпустила? Какие места она на конкурсах занимает? – презрительно покосилась на говорившую Шура.
   – Никакие, – несколько растерянно ответила Люда. – Ребята просто пишут песни и исполняют для нас...
   – Значит, это не музыканты, а рвань!
   Рита внутренне сжалась, сейчас она испытывала мучительную неловкость, да и все остальные, казалось, не столько обиделись, сколько испытали тот нравственный дискомфорт, который охватывает воспитанного человека при виде хама. Шура, очевидно, ощутила общее настроение, но не только не застеснялась, а, наоборот, словно расцвела в атмосфере общей неприязни.
   – Вот у нас тут по соседству есть какие-то гнилые выселки, – злобно продолжала она. – Там тоже живут всякие подонки общества! Вот пусть они и слушают твою группу из подворотни! А я считаю, что если билет на концерт стоит меньше двадцати баксов, то уважающему себя человеку туда и ходить не стоит!
   – О каких выселках она говорит? – тихонько спросил Риту сидевший рядом с ней младший брат Ани, абсолютно не похожий на сестру смугловатый крепыш.
   – Поселок Вербино, – коротко ответила Рита.
   – Вербино! – вдруг обрадовался Федя. – Я там осенью был! У них там потрясающий храм шестнадцатого века, мы с ребятами помогали его реставрировать... Есть и еще какие-то старинные здания, но до них пока у реставраторов руки не дошли.
   – Наверное, это палаты князя Никиты, – серьезно сказала Аня Полоскина.
   – Какого князя? – удивленно переспросил Денис. – Чем он знаменит?
   – Сейчас расскажу... Когда я прошлой весной возила свои работы на православную ярмарку, одна женщина, как раз из здешних мест, рассказала мне потрясающую легенду. Когда-то этот лес, ну вот именно этот, в котором стоит ваш дом, Рита, был в несколько раз больше – настоящая сказочная чаща. И владел им князь Никита. Была у него единственная дочь, княжна Ксения. И вот, когда она выросла, кто-то предсказал князю, что его дочь выйдет замуж за простого воина. Чтобы этого не случилось, князь Никита запер дочь в высоком тереме.
   – А потом заявился Иван-дурак, – воспользовавшись паузой, дополнила историю Шура, но на этот раз никто не обратил на нее внимания.
   – Но от судьбы не уйдешь! – продолжала рассказывать Анна. – Однажды к князю издалека приехал гонец. И Ксения, увидев юношу из окна, сразу полюбила его.
   – Прямо так сразу? – пожала плечами Люда.
   – Да, а что? – вызывающе посмотрела на нее Аня.
   – Я лично не верю в любовь с первого взгляда!
   – Хватит вам, интересно же! – прервал спорщиц Денис. – А дальше что было?
   – Неизвестно, как это им удалось, но молодые люди познакомились друг с другом и решили бежать. Но князь обнаружил исчезновение дочери и лично возглавил погоню. Князь Никита и его воины настигли влюбленных в лесу возле столетнего дуба и, как ни просила Ксения пощадить своего возлюбленного, тут же убили юношу.
   – А княжна? – подавшись вперед, с волнением уточнила Рита.
   – Вот в этом-то и заключается вся соль легенды! – охотно ответила Аня. – Княжна упала на тело своего любимого и стала оплакивать его. И плакала она так горько, что земля расступилась и поглотила обоих. А из слез княжны образовался родник, и он бьет в этом лесу до сих пор.
   – Красивая сказка! – одобрительно заметил Федя.
   – В том-то и дело, что родник существует на самом деле! – не сдавалась Аня. – Если ты бывал в Вербине, то не мог о нем не слышать. Местные жители называют его «святой ключ».
   – А ведь и правда, есть такой! – воскликнул Федя. – Мы ходили на него за водой. И дуб там есть, до того огромный и корявый – сразу видно, что веков ему немало...
   Рите сразу вспомнились люди, возражавшие против погребения Графа Орлова на краю оврага. «Вот, значит, что это было за место!» – осознала девушка.
   – Что-то не так? – участливо спросила Люда, очевидно заметившая, как изменилось лицо Риты.
   – Я просто поняла, что тоже бывала на «святом ключе», – честно ответила Рита. – Представляете, столько лет прожила буквально в двух шагах, много раз каталась на лошади в тех местах... А эту поэтичную легенду до сих пор не знала!
   – Действительно странно, – необидно засмеялась Аня Полоскина. – Ведь в вашем Вербине ее может рассказать любой.
   – Что это значит – ваше Вербино? – прежде чем Рита успела ответить, возмущенно вскрикнула Шура. – Ты что, полагаешь, что кто-то из нас общается с деревенскими?
   – Лично я была бы не против такого общения! – перестала сдерживаться Рита. – А что?
   – Делай что хочешь! – нервно передернула плечами Шура. – Можешь еще раз купить им подарки на Рождество, я не против. Только странно, что ты, моя родная сестра, оказалась совершенно чужим для меня человеком!
   – В общем, позиция обеих спорщиц ясна, – осторожно заметил Федя среди общего недоумения. – Кстати, если расставить акценты немного по-другому, окажется, что Шура не так уж и неправа. Вы действительно совершенно разные люди!
   – Я читал в одной умной книжке, что красота мира в его разнообразии, – постарался смягчить атмосферу Денис, и его попытка не прошла даром – все облегченно заулыбались, дружно заговорили.
   ...Вопреки собственным опасениям, Шерстнев вынужден был признать, что вечер удался. Казалось, что дружеское тепло отогрело заледеневшее было сердце бизнесмена и он, к радости жены, снова, как в молодые годы, с энтузиазмом окунулся в атмосферу студенческого братства. Засиделись за полночь, причем старшие так увлеченно распевали песни Окуджавы и Визбора, что к ним просто не могла не присоединиться молодежь. Даже Шура, казалось, забыла о принятой на себя роли мрачного гения и подтягивала вместе с остальными.
   «Все-таки под грубой корой Шуркино сердце осталось прежним», – с радостным облегчением подумала Рита.
   Родители тоже не могли не увидеть, как благотворно повлияло на младшую дочь новое окружение.
   – Видишь, Геночка, я была права! – перехватила Рита с торжеством произнесенную матерью фразу.
   Однако следующим утром Шура, видимо, решила взять реванш. Проявлять свой норов девица начала еще за завтраком, благо Шерстнева уже не было дома.
   – Не поеду я на занятия! – заявила она.
   – Поедешь, – холодно ответила Зоя.
   – Ладно, уговорила... Только я поеду сама!
   – Нет, с Ритой!
   – Отдай мне ключи от машины.
   – Даже не мечтай.
   Осознав, что настоять на своем ей не удастся, Шура замолчала. Так, не проронив ни слова, она закончила завтрак, выхватила из рук Анны Осиповны сумку с органайзером и диктофоном и, по-прежнему молча, с ничего не выражающим лицом поплелась за Ритой в вестибюль кондоминиума. В начале поездки Рита пыталась разговорить сестру, но, не добившись толку, отказалась от своего намерения.
   В университете Шура сразу направилась к своим приятельницам, стоявшим тесной кучкой и попивавшим энергетические коктейли. Рита, получившая от матери строгий приказ не спускать с сестры глаз, понимала, что не может сопровождать Шуру и на ее лекции; однако Риту тревожила мысль о том, что, оставшись без присмотра, Шура вполне способна выкинуть какую-нибудь штуку, а то и просто удрать.
   Девушка внимательно следила за оживившейся при виде знакомых сестрой; неожиданно к Шуре подскочила и Ванилла.
   В старинном здании, занимаемом университетом, была своеобразная акустика. Многократно отражаясь от высоких потолков, щедро украшенных выступами и нишами в стенах, колоннами, голоса, смех, шум шагов то становились практически не слышны, то гулко разносились вокруг. Над тем участком зала, где Ванилла остановила Шуру, посреди гладкого потолка было устроено нечто вроде маленького купола. Это, не замеченное двумя девицами обстоятельство, дало Рите прекрасную возможность слышать их разговор, точно она стояла вблизи.
   Впрочем, кипевшие среди студентов интриги, в грязном болоте которых с упоением плескалась порой Шура, совершенно не интересовали Риту. Девушка была глубоко убеждена, что пустенькая болтовня ее просто не может заинтересовать!
   Но, вопреки этому, первые же фразы, которые долетели до Риты, зажгли девушку таким жгучим любопытством, что Рита застыла как вкопанная, боясь сойти с места и, к своему стыду, горячо молясь в душе о том, чтобы болтушки в свою очередь не покинули удобной для нее точки.
   – Шерстнева, мне бабки нужны позарез! – возбужденно промяукала Ванилла.
   – Обратись в банк за кредитом, – нелюбезно ответствовала Шура.
   – Хочу продать тебе кое-что. – В голоске Ваниллы послышалась хитреца.
   – Я ношеным брезгую! – отрезала Шура, собираясь идти дальше, но Ванилла заступила ей дорогу.
   – Как ты плохо думаешь обо мне, гадкая девочка, – просюсюкала она. – Я предлагаю тебе одну изящную штучку... По-моему, она должна тебя заинтересовать.
   – Золотая, что ли? – и впрямь оживилась Шура.
   – Для тебя да, – загадочно ответила Ванилла. – Вот зацени!
   Разумеется, подслушивать и подглядывать было не в принципах Риты. Девушка полагала, что порядочный человек, даже случайно став обладателем чужих секретов, обязан немедленно их забыть; тем более считала недопустимым пользоваться подобной информацией. Однако то, что она услышала сейчас, наполнило сердце Риты предчувствием беды. Откуда оно взялось, девушка и сама не сумела бы определить, но именно это ощущение побудило Риту поспешно подойти к сестре и егозившей вокруг нее Ванилле как раз в тот момент, когда Шура, приняв из рук девицы какой-то конверт, заглянула в него и, охнув, зажала рот рукой.
   – Что это такое? – без предисловий спросила Рита, протягивая руку. – Дай-ка мне.
   – Нет-нет, – испугалась Шура, пряча конверт в сумку. – Тебе... это неинтересно, Рит... – О прежней заносчивости уже не было речи. – Я... покупаю, Ванилл. Сколько?
   – Для тебя по триста баксов за копию. Для дочки самого Шерстнева это не деньги! – хихикнула Ванилла. – А потом, если пожелаешь, поговорим о продаже оригинала.
   – Оригинал – это негатив, что ли? – не подумав, вслух уточнила Шура, и у Риты забрезжила догадка.
   – Так это фотографии? Дай сюда! – властно протянула она руку к конверту.
   Видимо осознавая надвигающуюся опасность, Шура воровато оглянулась на равнодушно прохаживавшихся вокруг студентов; не удовлетворившись тем, что, казалось, никто не обращал на их беседу внимания, она оттеснила Риту и Ваниллу в стенную нишу с пустующим постаментом.
   – Не лезь не в свое дело, зубрилка! – возбужденно шипела Шура. – Дура, отдай!
   Но Рита уже доставала из ловко выхваченного конверта пачку фотографий. Ванилла, в чьи планы, очевидно, гласность не входила, во всяком случае пока, нерешительно топталась рядом.
   Едва бросив взгляд на первый снимок, Рита еле удержалась от крика ужаса. Девушка просто не верила собственным глазам! На глянцевом кусочке картона была запечатлена Шура, но в каком виде! Бесстыдно расставив ноги, полуголая, она с пьяной ухмылкой восседала на коленях какого-то парня, показавшегося Рите смутно знакомым. На заднем плане угадывался интерьер ночного клуба – столики, сцена, японские фонари.
   Потрясенная Рита проглядела остальные фотографии – на них было примерно то же самое; видимо, съемка велась в продолжение целого вечера, потому что Шура от кадра к кадру выглядела все разнузданнее, а на последнем снимке ее и вовсе тошнило.
   – Какая мерзость! – только и смогла выговорить Рита.
   – Учти, что это не поляроид, – Ванилла явно оправилась от неожиданности и выработала линию поведения, – есть еще негативы, за них придется платить отдельно.
   – А если мы не выкупим эту грязь, – брезгливо помахала конвертом Рита, – ты что же, собираешься показать ее нашим родителям?
   «Если увидит папа, для Шурки наступит конец света». Рита с жалостью подумала, что неправильная реакция отца окончательно отобьет у сестры охоту к исправлению.
   – Да ваш старикан и так в курсе. Чего его еще просвещать? – фыркнула Ванилла.
   – Ты с ума сошла? – искренне поинтересовалась Рита.
   – Ничего подобного! Просто делаю выводы. Джека-то в ментовку замели? – пальчик Ваниллы ткнул в изображенного на снимке парня, и тут Рита узнала его – это был дебошир со стоянки! – Наверное, ваш старикан нанял кого-нибудь проследить за Шуркой! А потом нажал на нужные кнопки, чтобы Джека посадили, – сердито продолжала Ванилла. – Да только подвели его сыщики! Не туда господин Шерстнев метит. Блин, наглость какая – клеиться к чужому парню, когда свой есть! Мало тебе твоего Матвея, что ли? – обратилась Ванилла к Шуре. – Вот ему-то я и покажу фотки, если не получу денежек, – со злобным торжеством закончила Ванилла.
   – Ваниллочка, дарлинг, мне надо что-то сказать тебе тет-а-тет, – льстиво заговорила Шура.
   В это время к постепенно приходящей в себя Рите, загребая ногами, подошла унылая Надя.
   – Рита, ты совсем не обращаешь на меня внимания, – прошелестела она. – И вчера не приехала... Я тебя обидела чем-то?
   – Что она лезет, а? – немедленно взбеленилась Шура. – Ритка, че ты таскаешь эту Емельянову как хвост? Не, у вас точно роман!
   Слабо пискнув, Надя отскочила от Риты, а Ванилла мурлыкнула:
   – Роман? Интересно было бы заснять!
   – Какие же вы обе подлые! – презрительно отметила Рита. – Стоите друг друга!
   – Не лезь в мой бизнес со своей моралью, – огрызнулась Ванилла. – А ты, Шурка, гони денежки!
   Шура тяжело вздохнула:
   – Знаешь, у меня сейчас трудный период... В общем, папаня у меня все деньги отобрал... Может, серьги возьмешь? С изумрудами!
   – Что-то не нравится мне белое золото, – принялась кривляться Ванилла.
   «Серьги! – вздрогнула Рита. – Мамин подарок!»
   – Я покупаю у тебя и негативы, и фотографии, – быстро сказала она, доставая из сумочки всю имевшуюся наличность – в основном Ритины деньги лежали на карточке.
   С жадным огоньком в глазах Ванилла выхватила у девушки деньги и зашуршала купюрами.
   – Ты что, издеваешься? Тут же и семьсот не наберется!
   – Отдам остальные после занятий.
   – Тогда и фотки заберешь! – потянулась было за конвертом Ванилла, но Рита успела его спрятать.
   – Ну ты и наглая! – с неподдельным негодованием в голосе протянула Ванилла; Рита, окинув шантажистку презрительным взглядом, вскинула голову и процедила:
   – Встретимся в вестибюле за статуей Минервы! Да не забудь негативы.
   – Кстати, за них ты должна мне еще три штуки, – цинично бросила Ванилла. – Так что не забудь обналичить всемои денежки.
   Шантажистка пошла прочь; ничего не понимающая Надя недоуменно посмотрела на подругу, а Шура, очевидно окончательно перестав соображать, вдруг выпалила:
   – Ловко, зубрилка! Подсуетилась! Значит, теперь я тебе буду должна? Сестра называется!
   Потеряв над собой контроль, Рита закатила Шуре оглушительную пощечину.
   – Боже, что же это? – вскрикнула Надя и вдруг забилась в такой истерике, что все находившиеся в зале, словно по мановению волшебной палочки, тут же собрались вокруг. Державшаяся за горевшую щеку Шура, приговаривая: «Че встали? Психов не видели?» – протолкалась через людское кольцо, предоставив Рите утешать то рыдающую, то хохочущую Надю. Со всех сторон раздавались советы:
   – Надо ее хлопнуть по щеке! Говорят, тогда истерика проходит.
   – Нет, надо облить ее водой! Вот, Шерстнева, возьми, у меня «Перье»!
   – Оказывается, Емельянова еще и припадочная, – брезгливо высказалась Анеля.
   В центр толпы протолкалась Таня Прохина.
   – Рит, у меня есть валерьянка в таблетках! На, дай ей, – встревоженно предложила она Рите, которая сидела на полу, положив себе на колени голову Нади. Девушке казалось, что прошли часы, но на самом деле врач прибежала почти тут же. Рита помогла отвести Надю в медпункт. Через пятнадцать минут бледная и слабая после истерики Надя уже достаточно спокойно спросила Риту:
   – Как ты могла?
   Врач, стоявшая поблизости, тактично отошла к шкафу с лекарствами и принялась рыться на полках.
   – Шурка это заслужила! – с чувством ответила подруге Рита. – Надюша! Ты не представляешь себе, чтобыло на этих снимках!
   – И не хочу представлять! – снова заплакала Надя. – Нельзя бить людей, понимаешь? Это только... папина жена... бьет горничных, шофера, меня!
   – Она тебя бьет?! А твой отец об этом знает?
   – Он тоже говорит, что за дело... Рита, Рита, как же люди злы! Я не могу больше, иногда кажется, что сердце разорвется! Ну почему, почему в мире столько жестокости?
   – Жестокость там, где нет любви, – отвечая не столько Наде, сколько себе самой, тихо сказала Рита. – Просто в нашем заколдованном кругу любовь встречается нечасто. Ее ведь не купишь за деньги!
   Неожиданно девушка вздрогнула от того, что кто-то легко приобнял ее за плечи; испуганно обернувшись, Рита обнаружила, что это врач.
   – Деточка моя, – по-матерински ласково сказала женщина. – Ты права и не права. Любовь есть везде, и надо только уметь найти ее. Не знаю, что вы имеете в виду под «заколдованным кругом», но, по-моему, его граница проходит там, где начинаются попытки жить, не давая воли сердцу. А к сердцу стоит прислушиваться, поверьте мне!

Глава 11

   Надя осталась приходить в себя в одной из комнат медпункта, а Рита отправилась на занятия. На вопросы любопытных о том, что же случилось с Надей, Рита отвечала так сухо, что от нее вскоре отстали; учебный день пошел своим чередом. Во время одного из перерывов Риту отыскал Анатолий Сергеевич.
   – Простите, госпожа Шерстнева, мне сообщили, вы в курсе, что произошло с госпожой Емельяновой? – с легко угадываемой под внешним хладнокровием тревогой спросил он.
   – С ней все в порядке. – Рита была рада успокоить мужчину. – Просто Надя очень переживает в последнее время. Увидела мою ссору с сестрой, и нервы не выдержали... Сейчас она в медпункте. Мне кажется, ей будет приятно, если вы зайдете туда!
   – Вы не представляете, как много для меня значат ваши слова, – просиял Анатолий Сергеевич. – А я... могу что-нибудь сделать для вас?
   Неожиданно Рите пришла в голову шальная идея.
   – Родители велели мне приглядывать за Шурой, – как можно непринужденнее сказала девушка. – Но мне, возможно, придется задержаться после занятий... Не могли бы вы отвезти ее домой? Разумеется, я заплачу вам за бензин, – прибавила она.
   – Ну что вы! – беззаботно махнул рукой Анатолий Сергеевич. – Право, не стоит!
   – Только если Шура начнет уговаривать вас отпустить ее или вместе заехать куда-то, ни за что не соглашайтесь! – вдруг испугалась Рита.
   – Госпожа Шерстнева, я ведь все-таки педагог! Не беспокойтесь, сдам свою подопечную вашей матушке с рук на руки!
   Другой перерыв Рита использовала для того, чтобы, отыскав возле элегантного кафе на втором этаже, которое заменяло студентам столовую, банкомат, снять с кредитки деньги для Ваниллы. Их встреча состоялась сразу после окончания последней пары; вестибюль университета звенел от шагов и веселых голосов торопившихся на волю студентов, а в огромной полукруглой нише за спиной массивной статуи Минервы было полутемно и одиноко.
   – Гони бабки! – без лишних предисловий потребовала Ванилла.
   – Сначала негативы!
   – Боевиков насмотрелась? На, подавись!
   – Имей в виду, – предупредила Рита, – если ты утаила что-то и потом покажешь хоть одной живой душе... Мой отец тебя из-под земли выкопает, чтобы наказать!
   – Да он и так все...
   – Никто ничего не знает! – отрезала Рита. – Между прочим, твой Джек подрался с охраной у нашей стоянки, да и к прохожим приставал! За это и попал в милицию.
   Оставив Ваниллу стоять с разинутым ртом, Рита отправилась в медпункт, где ее встретила совершенно успокоившаяся, более того – радостно улыбавшаяся Надя.
   – Как настроение? – подчеркнуто беззаботно поинтересовалась Рита.
   – Ой, ты не представляешь! – возбужденно зашептала на ухо девушке Надя. – Ко мне пришел Анатолий Сергеевич! Сел возле меня, за руку взял! Рита, как ты думаешь, а вдруг я ему не кажусь совсем уж противной?
   – Надюш, да ты у нас лучше всех! Может, пройдемся по городу?
   Решение оказалось верным – на улице Надя окончательно развеселилась и даже принялась рассказывать Рите о том, какую замечательную историю закончила читать вчера.
   – Она должна была выйти замуж за одного старика, титулярного советника... И вдруг в их город приехал молодой, красивый граф... Не представляешь, как интересно!
   – Я не люблю дамские романы, – механически ответила Рита; в отличие от разгулявшейся подруги, девушка с каждой минутой становилась все мрачнее. Лежавший в сумочке пухлый конверт не выходил у Риты из головы. «Как только Шурка могла вообразить, что я собираюсь ее шантажировать! Надо же иметь настолько извращенное мышление! Но в самом деле, что мне делать с этими гнусными снимками? Нельзя допустить, чтобы их кто-нибудь увидел!»
   – Да это не дамский роман, – продолжала между тем болтать ни о чем не догадывавшаяся Надя. – Я тебе не рассказывала, что купила в букинистическом старинные журналы «Нива»? Вот в одном номере и была эта повесть!
   – Желтая пресса девятнадцатого века, – кивнула Рита.
   – Ну какая ты! А по-моему, написано с чувством! Так романтично! Представляешь, чтобы не скомпрометировать графа, она выбросила его письма в реку!
   Они как раз вышли на Большой Каменный мост. Река, конечно! Даже если окаянные фотографии не утонут, вода унесет их далеко-далеко... Да и смешно представить себе, что кто-то вздумает вылавливать из воды размокшие бумажки. Мигом достав из сумочки конверт, Рита бросила его в темно-серую воду. Но что это шлепнулось следом, сверкнув на солнце металлом и перламутром?
   – Ой, Рита! Твой телефон! Зацепился за конверт! – вскрикнула Надя.
   – Ерунда, куплю другой, – отмахнулась Рита. – Пойдем в торговый центр! Заодно и перекусим в кафе.
   Да, конверт с его отвратительным содержимым исчез, но ведь проблема осталась...
   Анатолий Сергеевич выполнил данное Рите обещание и, невзирая на угрозы, слезы и лесть, отвез Шуру домой. Зоя Петровна, выезжавшая в город за покупками, как раз стояла в вестибюле кондоминиума, стараясь как можно вежливее отделаться от наседавшей на нее Инны Аркадьевны, когда через стеклянные двери увидела, как младшая дочь вылезает из подержанной «ауди» в сопровождении абсолютно незнакомого матери молодого человека. Встревоженная Зоя мигом выбежала наружу, и вскоре все разъяснилось.
   – Как приятно, что вы пришли нам на помощь, – благодарно сказала Зоя Петровна Анатолию Сергеевичу. – Я просто обязана пригласить вас к обеду!
   – Право, не стоит, – смутился тот.
   – Нет-нет, я вас не отпущу... Но где же сама Рита?
   – Ее подруге, госпоже Емельяновой, стало нехорошо. – Испытующий взгляд матери не мог не заметить непонятного для нее смущения молодого человека. – И госпожа Шерстнева решила побыть с ней.
   – Как вы оцениваете успехи Риты? – проходя в лифт, поинтересовалась успокоенная Зоя Петровна, и разговор свернул на тему учебы.
   Войдя в квартиру, Зоя Петровна, успевшая исполниться восхищением перед увлеченным своей профессией учителем дочерей, попросила Тосю сервировать стол «попараднее».
   – Сию секунду, Зоя Петровна, – ответила горничная. – Только отнесу на место тряпку и вымою руки.
   – А что это такое грязное ты умудрилась вытирать? – удивилась Зоя Петровна, следившая, чтобы в ее жилище царила образцовая чистота.
   – Драцена, которая стоит в холле на третьем уровне, пробила корнями горшок, и вода с землей затекла в шкаф с водопроводными трубами, – пояснила Тося. – А у пылесоса ни одна насадка за выступ не влезает!
   – Тосенька, тогда позовите к нам Анну Осиповну, хорошо? И попросите Павла Ильича организовать обед на полчасика раньше, – сказала Зоя Петровна. – Извините за эту заминку, – обернулась она к гостю. – Надеюсь, вы не слишком спешите? Посидим пока в гостиной, кстати, там можно курить.
   – А я пойду спать, голова болит, – глядя под ноги, пробурчала Шура и буквально выскочила из комнаты.
   – Кстати, входная дверь была незаперта. Надо быть повнимательнее, Тося, – напомнила Зоя.
   Выполнив поручение хозяйки, Тося вернулась к драцене и окунулась в работу. Стремясь как можно тщательнее убрать остатки мокрой земли, молодая женщина буквально влезла в узкую нишу, где под никелированными трубами на полу стояли лужицы земляной кашицы. И тут до слуха Тоси донеслись голоса; горничная сразу сообразила, что они доносятся из комнаты Шуры. В том, кто участвовал в разговоре, сомнений не возникало. Тося ясно услышала голоса Шуры и Матвея, успевшего проникнуть к «невесте».
   – ...Лезет всюду... – жалобно повествовала Шура. – А теперь вот еще говорит, что наснимала какие-то фотографии, и грозит показать их тебе! Монтаж, конечно.
   – Не ожидал от нашей зубрилки! – процедил Матвей.
   – А вчера! – с обидой продолжала Шура. – Прикинь, я много лет не говорила ни с кем так откровенно, как с ней! И знаешь, как она отреагировала? Заснула посреди разговора!