Беседина Мария. Расколдованный круг

   – Ну да, – кивнула Тося.
   – Вот и отлично, – бодро воскликнула Рита. – Судя по всему, Алексеев следит за нами самостоятельно. Не разорвется же он на три части! Давай, Тося, допивай свой чай – и в путь!
   – Проныра дежурит в сквере на той стороне улицы, – доложила Надя, поглядев в окно.
   – Ничего страшного. Пусть Тося спокойно выходит, а если он пристанет к ней с вопросами...
   – То что я должна буду ему ответить? – поинтересовалась Тося.
   – Просто скажи, чтобы шел подальше! С чего он вообразил, что все обязаны отвечать на его дурацкие вопросы?
   – Значит, ты послезавтра поедешь в Вербино? – уточнила Надя, когда они убедились, что Тося со своими чемоданами благополучно проследовала по улице в сторону метро. – Ты должна будешь постараться произвести на Виктора как можно лучшее впечатление! Ехать в том наряде, в котором ты ходишь в библиотеку, ни в коем случае нельзя.
   Рита была просто потрясена: еще несколько недель назад Надя относилась к малейшим намекам на то, что от одежды зависит то, как воспринимают женщину окружающие, крайне болезненно! «Словно отношения с Анатолием Сергеевичем растопили ледяную кору, сковывавшую Надю все эти годы, как весеннее солнце!» – подумала девушка. Вслух она сказала только:
   – Думаю, Вите будет приятно, если я приеду в той одежде, которую подарил мне он сам.
   – Ну по крайней мере возьми хорошую сумку, – предложила Надя. – Сегодня утром я зашла в один арт-салон и кое-что купила. Пошли, покажу.
   – Вот удивится твой папа, когда узнает, что ты теперь тратишь деньги не только на книги, – засмеялась Рита.
   Надя болезненно сморщилась:
   – Я уже несколько дней не отвечаю на его звонки. Не могу себя заставить говорить с ним, после того как узнала...
   – Мне кажется, он тебя просто предал! – пылко воскликнула Рита.
   – А твои родители? Разве они не предали тебя, когда с такой готовностью приняли самое скверное объяснение твоих поступков? – вызывающе спросила Надя.
   – Только не мама! – Рита протестующе подняла руку. – Просто сейчас она слишком поглощена несчастьем, случившимся с папой. Но как только у нее появится возможность разобраться в ситуации, я уверена, она примет мою сторону. Ладно, хватит об этом. Покажи-ка мне, какую сумку ты купила...
   По мнению Риты, сумка была просто очаровательна: ее дизайн удачно имитировал моду начала семидесятых. Необработанные края пестрой ткани с безупречным эффектом потертости выбивались из обработанных с деланой небрежностью швов, сумка была выполнена вручную... Вышивка из стекляруса и кусочков перламутра показалась девушке в меру ироничной и в то же время вполне гармонировала с пестрой тканью.
   – Великолепно! – с энтузиазмом заявила Рита. – Ее я и возьму, раз ты не против.
   Весь следующий день – пятницу – Рита буквально находилась на седьмом небе, она с трудом заставляла себя внимательно относиться в работе, так захватило девушку предвкушение завтрашней поездки. Вообще в последнее время Рита иногда всерьез опасалась, что не слишком удачно притворяется обычной девушкой из трудовой семьи: например, накануне она с трудом сумела убедить Беллу Марковну, что в ее серьгах не бриллианты в несколько карат, а чешские стразы, а сегодня утром Галина Васильевна с подозрением, как показалось Рите, отнеслась к ее рассказу о том, какие цены в магазинах, расположенных в Лондоне на Пикадилли-серкус. «Откуда ты это знаешь? – принялась расспрашивать заведующая. – Мне-то рассказала подруга, которая ездила в Англию... А ты что, тоже там была?» Рита вывернулась, соврав, что видела недавно передачу о Лондоне, но Галина Васильевна пробормотала: «Странно, я и не думала, что в телепередачах обсуждают цены на сувениры в Лондоне».
   В обеденный перерыв Рита вошла в вестибюль и увидела Галину Васильевну, которая прощалась у дверей с какой-то худощавой женщиной, растрепанная прическа которой показалась девушке знакомой.
   – Спасибо вам, Нонночка, что заехали, – благодарила заведующая. – И яйца просто отличные!
   – А то! – горделиво ответила Нонна Белозерова. – Разве те, что с птицефермы, могут с ними сравниться?
   – А можно вам заказать привезти в следующий раз не два десятка, а пять? У меня на следующей неделе намечаются гости.
   – Что ж, мне это только выгодно, – согласилась Белозериха. – Пять так пять. Эй ты, грязнуля, привет!
   Это уже относилось к Рите.
   – Что вы обзываетесь? – отпарировала девушка. – Вам по-прежнему кажется, что вы защищаете мусорный контейнер?
   – Ах ты хамка! – взвизгнула Белозериха. – Откуда она здесь взялась, а, Галина Васильевна?
   – Вас, Нонна, не касается, кто у меня работает! – строго отреагировала заведующая.
   – Меня все касается! – возразила Нонна. – Вот вы наверняка не знаете, кто она! А я такое могу рассказать!..
   – Я не желаю слушать сплетни! – отрезала Галина Васильевна. – Лучше всего о человеке может рассказать его работа, а в этом отношении к Рите у меня претензий нет.
   – Напрасно вы не хотите меня слушать, – упорствовала Нонна. – Все Вербино знает об этой вертихвостке, что она...
   – Госпожа Белозерова, я очень благодарна вам за продукты, которые купила у вас. И закончим на этом. – Весь вид Галины Васильевны не предвещал ничего хорошего, и Белозериха поспешила убраться.
   Рита застыла, словно пригвожденная к месту. «Все Вербино знает! Значит, моя тайна каким-то образом выплыла наружу. Что же теперь будет? Не воспримет ли Витя мою скрытность и то, что я дочь такого ненавистного вербинцам Геннадия Шерстнева, как предательство? Ведь это именно то, что он ненавидит больше всего на свете! Еще, чего доброго, подумает, что я нарочно втерлась к нему в доверие, и тогда...» О том, что случиться тогда, Рита не смела даже помыслить; девушка содрогнулась от ужаса, будто чудом удержалась на краю зияющей бездны, и тут же дала себе слово при первом удобном случае признаться Виктору во всем.
   – Кстати, ты так и не принесла до сих пор свои документы, – напомнила девушке заведующая. – Нельзя так небрежно относиться к бумагам! Пойми, ведь я даже зарплату не могу тебе начислить. У нас все-таки государственное учреждение, а не частная лавочка!
   – Я принесу на той неделе, – пробормотала Рита; девушка не задумалась над тем, каким образом она сдержит свое обещание. Что-то подсказывало Рите, что конец ее маскарада уже близок!

Глава 26

   Рита уговорилась с Виктором, что в субботу утром приедет в Вербино на электричке – ей не хотелось заставлять молодого человека лишний раз мотаться в город, да еще и тратиться на бензин. Виктор по достоинству оценил подобную деликатность. Рита еще издалека увидела его стоящим на перроне с огромным букетом одуванчиков. Девушка готова была птицей выпорхнуть в окно навстречу любимому – ну когда же наконец остановится электричка? Но когда молодые люди наконец встретились около памятной Рите билетной кассы, девушку вдруг охватило невероятное смущение. Низко опустив голову, она еле сумела выговорить слова приветствия. «Когда мне сказать ему? Надо начинать прямо сейчас!» – лихорадочно размышляла Рита.
   – Ну что ты все стесняешься? – неправильно истолковав поведение девушки, весело воскликнул Виктор. – Выглядишь прекрасно! Сейчас зайдем к нам домой, захватим кое-что, а потом за нами зайдут ребята – и сразу на Марьин бугор.
   Рита растерялась. То важное, что она собиралась поведать Виктору, невозможно было говорить ни на ходу, ни тем более в присутствии посторонних! Ясно было, что разговор придется отложить; старательно скрывая разочарование и охватившее ее волнение, Рита позволила Виктору взять себя под руку, и они зашагали по улице.
   Люба встретила девушку приветливо:
   – А, старая знакомая! Решила нас проведать наконец! – жизнерадостно воскликнула она, едва Рита и Виктор вошли во двор. – А какая у тебя сумочка хорошенькая... Сама сшила?
   Еще несколько дней назад Рита, по усвоенной привычке скрытничать, возможно, ответила бы «да», но сегодня, после принятого решения открыть правду, девушка не хотела больше кривить душой даже в мелочах.
   – Это сумка моей подруги, но она не шила ее, а купила.
   – Да что ты мне сказки рассказываешь! – засмеялась Люба. – Она же из тряпки, и швы все кривые. Лучше сразу признайся, что только учишься рукодельничать.
   – Не обижай Риту, мам, – предостерег Виктор.
   – Да я же так, в шутку... Взъерошился уже!
   Люба обращалась к сыну, но смотрела при этом на Риту; смотрела по-молодому весело и задорно, словно ее связывала с девушкой какая-то приятная тайна. Рите надо было бы улыбнуться в ответ, но девушка вдруг ощутила новый приступ неловкости, и какое-то нехорошее предчувствие, словно черное крыло, опахнуло сердце...
   Продукты для пикника уже были сложены в корзину, оставалось только порезать и сложить в здоровенную пластиковую банку салат, и Люба немедленно привлекла Риту к стряпне.
   – Огурчики у нас свои, тепличные, – рассказывала она. – А вот помидоры Витюша на рынке купил. Я уж отругала его... Прямо пир горой устроил! Смотри, сколько всего! Корзина аж трещит! Я ведь ему что сказала: «Где это видано – такие деньжищи вбухивать, для того чтобы возле речки посидеть! Ну пожевали бы бутербродов, и все!» А он...
   Ее прервали громкие молодые голоса и топот ног за дверью. Виктор, складывавший в пакет нарезанный хлеб, вышел в сени и сейчас же вернулся, а за ним, продолжая переговариваться, вошли три молодых человека и две девушки. На кухне сразу же стало тесно. Рита поняла, что гости явно были в доме Долониных своими.
   – Ну, мальчики, вы и долго! – укорила их Люба. – А это кто? Анечка, ты?
   Рита, несколько растерявшаяся от этого шумного вторжения, подняла глаза от доски, на которой крошила зелень, и сразу узнала Аню Полоскину.
   – Значит, снова к нам? – продолжала Люба. – С зимы не виделись... Ну как выставка прошла?
   – Не взяли мою работу, тетя Люба, – вздохнула Аня. – Обидно! Рита! И ты здесь? Разве вы с Витей знакомы?
   – Д-да, – с запинкой выговорила Рита.
   Воспользовавшись тем, что парни принялись оживленно обсуждать что-то с Виктором, а вторая девушка – худенькая и какая-то робкая, похожая на мышку, – сразу же, будто только для этого и пришла, – протиснулась к раковине и начала чистить картошку, Рита оттеснила Аню в сени.
   – А моя мама звонила твоей, – без предисловий начала Аня. – Мы ведь возобновляем реставрацию, а твоя мама хотела, чтобы я зашла к вам, когда буду в Вербине...
   – Аня, послушай меня внимательно, – перебила Рита. – Это очень важно! Ты не должна говорить Виктору о том, кто мои родители. Прошу тебя! Это вопрос жизни и смерти!
   – Ты не дала мне договорить, – в свою очередь прервала Риту Аня, и девушка вдруг с испугом увидела, как холодно, недружелюбно смотрит на нее эта симпатичная девушка. – Я очень разочарована в тебе! Когда мы были у вас в гостях, ты так понравилась мне... Я даже подумала, что мы можем стать подругами. Но теперь я вижу, что ошибалась! – Аня вызывающе тряхнула головой. – Твоя мама просто в отчаянии. Сказала, что ты бросила учебу, связалась с нехорошей компанией и сбежала из дома! Твой папа просто не знает, что делать!
   – Погоди, – до Риты внезапно дошел абсурд происходящего, – как ты собиралась зайти к моим, когда они в Швейцарии?
   – Ты, видно, совсем отбилась от семьи, – пожала плечами Аня. – Твоя мама ни в какой не в Швейцарии, она здесь! Мы звонили по городскому телефону. Рита, я терпеть не могу ложь! Что это за интриги ты плетешь здесь вокруг Виктора? Мы все очень уважаем его и в обиду не дадим!
   – С чего ты взяла, что я плету какие-то интриги?
   – А почему ты боишься, что я проговорюсь Вите о том, кто ты такая? Значит, ты обманываешь его, выдаешь себя за другую? Если человек не хочет дурного, ему незачем скрывать свое имя!
   Рита нахмурилась; формально Аня была права, но ведь она не знала всего...
   – С тех пор как мы виделись, произошло очень многое... – вздохнула она. – Папа очень рассердился на меня...
   – Значит, было за что! – отрезала Аня. – Мы с тобой уже не дети, Рита. В нашем возрасте невозможно случайно напроказить, да так, чтобы отец от огорчения попал в больницу. Неужели ты не в состоянии отличить плохие поступки от хороших? В жизни не поверю!
   – Это моя мама сказала тебе, что папа заболел от огорчения? – Рита позволила себе слегка улыбнуться.
   – Ты еще смеешься! – с осуждением воскликнула Аня. – Успокойся, она ничего не сказала, я просто делаю выводы... У тебя такие замечательные родители! Понапрасну они не стали бы сердиться на тебя! Значит, было за что.
   – Аня, я догадываюсь, что ты выросла в очень дружной семье, – осторожно начала Рита. – Но ведь иногда бывает и по-иному.
   – Ты просто наговариваешь на своих родителей, чтобы не признавать свою вину! – упрямо воскликнула Аня. – Да, при первом знакомстве ты показалась мне значительно лучше.
   – Ну хорошо, пусть. – Рита понимала, что переубедить Аню будет непросто; хотя скоропалительные выводы, которые сделала Аня, больно задевали самолюбие девушки, но обида отступала на второй план, заглушаемая тревогой. – Но все-таки выполни мою просьбу! Не рассказывай Вите то, что знаешь обо мне. Потом я все объясню, поверь.
   – Лучше поздно, чем никогда, – хмыкнула Аня. – Ты просто бесишься с жиру, вот что!
   – Но ты обещаешь? – настаивала Рита.
   – О каком жире речь? – в сени выглянула Люба. – Кто это у нас растолстел? Наверное, тот, кто от дела отлынивает? Клара там изо всех сил трудится, а они наговориться не могут! Успеете еще.
   Аня молча направилась на кухню; Рите ужасно хотелось услышать от нее окончательный ответ – сбережет ли Аня ее тайну, но вместо этого девушка была вынуждена присоединиться к остальным.
   Клара, та самая робкая девушка, испуганно дернулась, когда Рита подошла к ней.
   – Привет, – стараясь держаться как можно дружелюбнее, сказала Рита; инстинктивно она старалась заручиться симпатией как можно большего числа присутствовавших. Клара беззвучно пошевелила губами, – видимо, это должно было означать ответ.
   – Я помогу тебе чистить картошку, – предложила Рита. – Только не брызгай на меня водой.
   – Я не виновата, это она сама брызгается, – внезапно прорезавшийся у Клары голосок был испуганным, интонации детскими.
   – Рит, я забыл тебя предупредить, – шепнул девушке на ухо оказавшийся рядом Виктор. – Клаше нельзя делать замечания. Она очень болезненно их воспринимает.
   – Почему? – не удержавшись, вслух спросила Рита.
   – Потому, – загадочно объяснил Виктор. – Потом сама поймешь. Ребята, я вас еще не познакомил – это Рита!
   – Так-так, – хитренько прищурился один из парней. – Так вот о ком наш Витек вторую неделю не переставая рассказывает!
   – Ну ты и скажешь, – неожиданно покраснел Виктор. – Не слушай его, Рита! Это, стало быть, у нас Игорь, – Виктор по-приятельски хлопнул парня по плечу. – А это Максим и Никола. Давайте, ребята, поможем девочкам с картошкой. Сколько можно собираться, в самом деле!
   Рита, которая безуспешно скребла ножом скользкий от воды клубень, испытала облегчение – ей было стыдно за свою неумелость в хозяйственных делах. Максим взял у девушки из руки нож, Игорь мягко отодвинул от раковины Клару, и парни принялись за дело. Горка очищенной картошки увеличивалась на глазах.
   – Похоже, мы тут лишние, – обратилась Рита к Кларе, – давай посидим во дворе!
   Клара покорно кивнула. Чем-то эта девушка напомнила Рите Надю. Они вышли во двор; Рита огляделась по сторонам, полагая, что Аня, незаметно покинувшая кухню еще раньше, находится где-то неподалеку. Но во дворе не было ни души. Девушка прошлась вдоль стены, завернула за угол... Клара следовала за ней как привязанная. Из открытого окна раздавались голоса, и Рита, едва услышав первые слова, остановилась как вкопанная, жадно вслушиваясь в разговор.
   – ...Говорю тебе, она не та, за кого себя выдает! – Не распознать крикливые интонации Нонны Белозеровой было невозможно.
   – Что за глупость ты мелешь! – Это говорила Люба Долонина, ее голос звучал глуховато, – очевидно, женщина находилась спиной к окну.
   – Была я на днях в Москве, зашла к Гале Смирновой... Уж и строит из себя эта цаца! Ну как же, в люди выбилась! В городе живет, до директора дослужилась!
   – А при чем тут Рита? – холодно уточнила Люба.
   – Не спеши, сейчас узнаешь... И вот одна там такая, Лидой звать, говорит мне: «Славик уговорил мать взять на работу какую-то девицу, которая с Витей гуляет»... Понимаешь, на что намек?
   – Трудно не догадаться... Что же в этом плохого?
   – Лида мне рассказала: у девки этой никаких документов при себе нет.
   – Выдумки! Человека без документов в государственное учреждение на работу не возьмут.
   – Что же я, вру, по-твоему? – обозлилась Белозерова.
   – Нет, просто ерунду несешь. Может, у нее диплома нет, ну и что?
   – А потом она и сама заявилась. Обхамила меня сразу...
   – Тебя обхамишь, пожалуй. Несчастная девчонка эта Рита, я у нее осторожненько все выведала. Она, правда, отмолчаться думала, но меня не проведешь! Отец у нее в беду попал... осталась она, бедняжка, одна и устроилась в кондоминиум работать к какой-то буржуйке, кошек холить.
   – Это она тебе наговорила?
   – Нет, – спокойно ответила Люба. – Я сама несколько раз ее видела. Бледненькая, худенькая, одета кое-как... И все с кошками возилась. А Вите сказала, что работает горничной, постеснялась, значит.
   – «Бедненькая, дохленькая»! – кривляясь, передразнила Нонна. – Видно, маловато кушала черной икры!
   – Да что ты, в самом деле, взъелась на девчонку? Какая еще икра? Она, когда у нас в первый раз была, хотела меня удивить... «Приготовлю, – говорит, – салат, какой моя мама для гостей готовит». Ужас! Морковка тертая с яйцом и луком. А настоящего мяса она и в глаза не видала. «Дайте мне, – говорит, – вареной колбасы». Видно, голодно жили. А одета как! Я, признаться, сначала думала, что на ней ночнушка. Что это за платье – два шва. После войны небось нарядней ходили. Я ее переодела, а она у зеркала так и замерла, бедняжка, все наглядеться не могла.
   – Все это сплошь комедия, притворство, – гнула свое Белозерова. – Эта фифочка мне сразу подозрительной показалась! Еще когда она кривлялась тогда, помнишь, у контейнера!
   – Да что ты на нее накинулась! Очень старательная девочка, если хочешь знать мое мнение! – вспылила Люба.
   – Нет, ты мне дай договорить! Я разузнала. Никита Федотыч Тимохин в тот день ее видел. Вылезла из кустов. Он спрашивает: откуда ты, мол? А она ему прямо так и отвечает: я всю ночь по лесу таскалась, не знаете, где можно похмелиться?
   Рита растерянно оглянулась на Клару – та смирно стояла рядышком, с безмятежным видом выслушивая поток клеветы.
   – Врешь! – кипятилась между тем Люба. – Нонка! Мало того что ты сплетни собираешь, ты еще и от себя прибавляешь невесть что! Не мог дед Тимохин такое сказать! Что я, похмельных не видела? Трезвая Рита была!
   – Темная она личность, – упорствовала Белозерова. – В общем, когда я в библиотеке ее увидала, то решила проследить – куда она после работы пойдет, что делать будет...
   – И тебе не стыдно в таком сознаваться?
   – Пусть будет стыдно тому, кому есть что скрывать! – отпарировала Нонна. – Я за ней, как уж, в метро проскользнула, а она и не заметила. Приехала в самый центр. И только за угол свернула, как к ней сразу мужик пристроился. Солидный такой... Она в подъезд, и он за ней.
   – Может, просто сосед. Ну что за характер у тебя, право!
   – А дом какой был, знаешь? Шикарный, как в кино! Окна зеркальные, у дверей охрана... Я было сунулась – меня сразу в шею погнали. Но я во двор успела заглянуть. Все иномарки стоят.
   «Очевидно, Белозериха увидела следившего за мной Алексеева», – сообразила Рита. Тон женщины был обвиняющим, но девушка не могла уяснить, что крамольного содержалось в этой информации. Видимо, и Люба Долонина разделяла это же мнение.
   – Ну богатый дом. Ну зашла. И что?
   – А то! Газеты не читаешь, что ли? Это дом свиданий! Теперь их развелось столько!.. Богатые мужики там не живут, а с любовницами встречаются. Вот с такими, как эта Ритка.
   – Нонна, ты понимаешь, в чем обвиняешь девушку? – сурово проговорила Люба. – Или ты свои слова подтвердишь, или я всем расскажу, какие ты гнусности наговариваешь на людей! Посмотрим, станет ли с тобой общаться после этого хоть кто-нибудь! Уж слишком ты за край переваливаешь!
   – Ладно, я докажу! – зло ответила Нонна. – Вот поймешь тогда, на кого твой Витька мою Клашку променял!
   – Да он сроду в ее сторону не смотрел!
   – Посмотрел бы, если бы эта фря тут не вертелась!
   – Пойдем отсюда, – дернула Риту за рукав Клара. – Я не могу...
   В глазах худышки стояли слезы. Ритино сердце сжалось при виде жалкой гримаски на личике Клары.
   – Тебе нехорошо? – Забыв на время о своих неприятностях, она подвела Клару к скамеечке и осторожно усадила.
   – Мама... Она сейчас начнет ругаться и кричать... – простонала Клара. – Я не могу этого выносить!
   – Ну покричит и перестанет... – попыталась успокоить ее Рита.
   – Нет, не перестанет. Однажды, когда я еще училась в школе, девочки подговорили меня пойти вечером без спросу в кино. Мама три дня кричала без остановки!
   – Клара, что ты выдумываешь? Человек не может трое суток кричать! Разве твоей маме не надо есть и спать, как всем прочим? – засмеялась Рита, хотя на душе у нее было невесело.
   – Ну она, конечно, спала. А все остальное время кричала, даже за едой. Так стыдно было! Вся улица слышала.
   – Тебе-то чего стесняться? Ведь это не ты, а она себя некрасиво ведет! – удивилась Рита.
   – Ты не представляешь себе, что она наговорить может. – Тихий голосок Клары задрожал. – Всю тебя наизнанку вывернет. Если хоть малейший недостаток найдет, раздует его как гору. Поди потом объясняй людям, что это не так!
   – Нельзя же придавать такое значение словам. И потом, это было давно. Сколько можно помнить старые обиды? Ты уже взрослая. Поселись отдельно.
   – Я не могу. У меня паспорта нет.
   – Сколько же тебе лет?
   – Двадцать два, но это не важно. Мама все у меня забрала – паспорт, школьный аттестат... Я на зоотехника учиться хотела, а она запретила. «Хочу, – говорит, – чтобы ты была всегда у меня на глазах».
   – Чтобы заботиться о дочке, защищать, – предположила Рита.
   Клара вздохнула:
   – Нет, чтобы командовать. Я должна все делать, как мама велит, она даже платья мне выбирает. Заставила на хлебозаводе работать, а когда ко мне грузчик один приставать начал, я же у нее и виноватой оказалась. Теперь все Вербино знает, что я женатому мужчине глазки строила. Вот она какая, будет стоять на своем, пока всех не убедит.
   «Еще один заколдованный круг, – подумала Рита. – Клара живет в мире своих собственных кошмаров, и никто не поможет ей переступить запретную линию, пока эта трусиха сама не решится сделать это».
   Клара все бормотала себе под нос, приводя различные примеры властности и нетерпимости Белозерихи, и Рита, и без того издерганная тревожными предчувствиями, вскоре ощутила, что больше не в силах выносить это нытье.
   – Зачем ты мне все это рассказываешь? – немного резко спросила она. – Я уже поняла, что твоя мама – человек вздорный. Но какое отношение имеют ко мне твои бесконечные истории?
   – Самое прямое, – неожиданно ответила Клара. – Ведь ты Рита.
   – Ну да! – От неожиданности девушка рассмеялась.
   – В том-то и дело, – горько вздохнула Клара. – Мама вбила себе в голову, что я должна выйти замуж непременно за Витю Долонина. То все ругалась, стоило мне хоть на кого-нибудь глаза поднять, шлюхой обзывала, а теперь так и гонит каждый день: зайди к Долониным то за солью, то за сахаром... Тетя Люба все понимает, но только посмеивается.
   – А Виктор? – тревожно спросила Рита. Клара не успела ответить, как Долонин собственной персоной подошел к девушкам:
   – Вот куда вы спрятались! Ну пора идти. Все ждут только вас.
   Рита демонстративно взяла Виктора под руку и вызывающе вскинула голову:
   – Я готова!
   Марьин бугор оказался округлым зеленым холмом, с трех сторон окруженным неширокой речушкой. Сзади к холму вплотную подступал лес. На вершине холма была расчищена площадка, на которой под навесом размещались посеревшие от времени лавки и стол, укрытые навесом. Немного в стороне было сложено из кирпича что-то наподобие летней кухни. Молчаливый Никола достал из своего рюкзака приготовленную растопку и развел огонь. Некоторое время все сосредоточенно занимались приготовлением шашлыка. Рита немножко брезговала брать в руки сырое мясо и нанизывать его на острые металлические палочки, поэтому ей и безропотной Кларе было предложено поджарить на таких же палочках картошку. Рита справилась с этим блестяще, ничего не подгорело! Сердито поглядывавшая на девушку Аня накрывала на стол. Было заметно, что ее просто распирает от желания продолжить обличительные речи, но вслух она ничего не произносила. Однако Никола, очевидно неравнодушный к Ане, не спускал с нее пристального взгляда и не мог не заметить странного выражения ее лица.
   – Ань, тебя что, обидел кто? – наконец спросил он.
   Рита замерла; Аня еще раз посмотрела в сторону девушки, словно давая понять, что в любую минуту готова выдать ее, а затем, точно наслаждаясь растерянностью Риты, медленно и раздельно произнесла:
   – Со мной-то все в порядке...
   – А что, кому-то нехорошо? – оживленно уточнил Максим.