Беседина Мария. Расколдованный круг

   Лена, очевидно не понимавшая, почему Рита не желает расставаться со своими спутниками, как-то странно покосилась в сторону Шуры, но тем не менее согласилась – справляться с двумя опьяненными весенним воздухом животными действительно было трудновато. Шура, подхватив под ручку Диму, важно двинулась вперед с таким видом, точно ей принадлежало все кругом, а за ними, неся котов, не спеша двинулись Рита и Лена.
   – Как Зинаида Степановна? – спросила Рита.
   – Все еще убивается, разве такое горе сразу забудешь! – откликнулась горничная.
   – Не хочет завести нового кота?
   – Потом, может, и заведет. А пока... Они же ей как дети. Разве ребенка заменишь, как вещь какую?
   Рита машинально погладила Понятовского по шелковистой шкурке, и кот, благодарно замурлыкав, действительно как ребенок, охватил передними лапками шею девушки.
   – Смотрите, вы ему нравитесь, – отметила Лена.
   Дорожка, сделав поворот, подошла почти к самым воротам. С того места, где остановилась Рита, была хорошо видна заасфальтированная площадка перед въездом. На ней стояла группа людей с плакатами, надписи на которых девушка не сумела прочитать из-за неудобного угла зрения, но об их содержании тем не менее догадалась сразу. Эти пикетчики выглядели гораздо более жизнерадостными, чем те, которых Рита видела зимой, – очевидно, сказывалось влияние прекрасной погоды. Народу было гораздо больше; державших плакаты окружала достаточно многочисленная толпа сочувствующих. Под ногами у взрослых, заливаясь хохотом, протискивались дети. Кто-то, очевидно, принес с собой радиоприемник или плеер, потому что над толпой плыла веселая, совершенно не соответствующая столь серьезному поводу мелодия. Какая-то предприимчивая старушка с огромной корзиной, не теряя времени, предлагала собравшимся леденцовых петушков и куски пирога. Сбоку от толпы суетились корреспондент телевидения и сопровождавший его оператор.
   – Общий план сняли! – возбужденно выкрикивал корреспондент. – Теперь давайте кого-нибудь из организаторов! Вот вы! Дед, тебе говорю! Ты у нас кто?
   – Ким Тимофеевич Крушинин, общественник, – долетел до Риты голос благообразного старичка.
   – Вы надеетесь на благоприятный результат данной акции?
   – Наша задача – привлечь к творящемуся здесь беспределу внимание широкой общественности, – привычным тоном оратора заявил старичок.
   – Во завинчивает, – почти одобрительно заметила Шура.
   – Однако мы не успокоимся на этом! – продолжал Крушинин. – Мы добьемся, чтобы заповедный луг в сердце нашего леса окончательно освободился от этого нароста – дворца для эксплуататоров и олигархов! Мы настроены решительно и готовы буквально на все!
   – Ни фига себе! – с наслаждением заявила Шура. – Прямо кино! Класс! Как в Средние века! Интересно, а у этих хулиганов оружие есть?..
   – Ты что же, хочешь, чтобы произошло кровопролитие? – осуждающе посмотрела на сестру Рита.
   – А чего! – усмехнулась Шура. – Было бы интересно!
   – Не зря Геннадий Иванович за вами присматривать велит, – вынес свое суждение Дима. – Надо же! Интересно ей...
   – А ведь и правда, вон у одного ружье... Рехнулся он, что ли? – вдруг воскликнула Лена. – А может, на охоту собрался и просто подошел посмотреть?
   – Охотиться еще рано, – отмел ее предположение Дима. – Где он, ну-ка?
   – Да вон, мордастый такой... – показала Лена пальцем.
   Охранник прищурился.
   – Действительно... – Проворно достав мобильник, он нажал на кнопку автодозвона. – Марик, ты? Слушай, тут у ворот какой-то тип с ружьем околачивается... Ну да, среди местных. Не знаю, похоже, не вербинский. Да что тут болтать, скажи ребятам на воротах, пусть его проверят! Все, конец связи.
   Рита со смешанным чувством испуга и любопытства смотрела в направлении, указанном Леной, – девушке не верилось, что кто-то из вербинцев мог задумать злое дело. И там в толпе Рита разглядела прячущегося за спинами пикетчиков полноватого человека, показавшегося ей знакомым. Присмотревшись получше, Рита так и ахнула – это был Джек!
   – Куда ты лыбишься, зубрилка? – Шура больно дернула Риту за волосы.
   – Александра Геннадьевна! Что это вы! – укоризненно воскликнула Лена.
   – Прекратить драться, – механически отреагировал Дима, сильно и, очевидно, болезненно сжимая руку Шуры.
   – Да-а, а ей почему драться можно? – плаксиво завела девица.
   – Эй, красавица! – послышался голос из-за решетки. – Все кошек буржуйских обслуживаешь? Ну привет, привет!
   Рита недоуменно уставилась на махавшую ей женщину средних лет.
   – Это вы мне?
   – А кому ж? Не узнала меня, что ли? Люба я! Помнишь? У «святого ключа» виделись...
   – Да что же это такое! Ночевать мне в саду по вашей милости, что ли! – Из глубины розария к стоявшим у решетки быстро шла расстроенная Зинаида Степановна. – Лена! Хватит глазеть!
   Покраснев, Лена быстро выхватила из рук Риты заметно уязвленного подобным обращением кота.
   – Сейчас, Зинаида Степановна, я только на минутку...
   – Вам тоже лучше уйти. Посмотрели – и хватит, – строго заметил своим подопечным Дима.
   – Да, Ритка! Передохнула – и вперед! – иронически подхватила Шура.
   Все оставшееся время прогулки девица была как-то необычно возбуждена, то и дело заливалась хохотом, а потом сразу впадала в уныние. Глядя на то, как Шура, словно не находя себе места, егозит по скамейке, на которую усадил сестер Дима, Рита с горечью подумала: «Неужели Шурка настолько втянулась в пьянство, что оно уже затронуло ее личность? Такое поведение явно ненормально!» Девушка ощущала, что нервность сестры постепенно начинает передаваться ей самой; впрочем, Рита не могла не признать, что бездеятельное сидение на одном месте действительно невыносимо. «Жаль, что я не догадалась взять с собой книгу...»
   Уверенно ступая по красному гравию дорожки, к скамейке приблизился чернявый парень в форме охранника.
   – Прикинь, Дим, – с ходу начал он, – мы было хотели проверить того мужика со стволом... Ну о котором ты сигнализировал!
   – И чего? – моментально встрепенулся Дима.
   – Да дерганый он какой-то... Вообще подозрительный тип! Увидел, что Коляныч к нему подходит, – сразу занервничал, попытался смыться...
   – Коляныч его задержал? – поинтересовался здоровяк; его коллега скорчил гримасу:
   – Не-е... Местным-то он, видать, тоже не понравился. Пока Коляныч пикет обходил, взяли они этого толстого под локотки: кто да что? А он такую истерику устроил! Как баба: «Не трогайте меня!»
   – Че ты треплешься? Что в итоге? – требовательно уточнил Дима.
   – Они его в милицию сдали на предмет выяснения личности.
   – Подозрительный тип.
   – Да уж! Сценарий известный: бывает, что конкуренты посылают такого субъекта, чтобы он устроил заварушку, да и пальнул под шумок...
   – Имеешь в виду, в одного из жильцов? – обеспокоился Дима. – Зря Коляныч его не прижал!
   – Плохо о шефе думаешь! Пошлет в милицию запрос – все и разъяснится.
   Рита с напряженным любопытством прислушивалась к диалогу; в душе девушки зародилось и окрепло подозрение, настолько чудовищное, что Рита боялась сформулировать его даже мысленно.
   – А ты, выходит, отгулом наслаждаешься? – продолжал между тем чернявый.
   – Да вот подработку нашел. Сам понимаешь, копейка лишней не бывает!
   – Да-а, прибавление в семье – дело недешевое! – согласился чернявый. – Что ультразвук-то показал? Мальчик или...
   Не дослушав, Дима резко обернулся и, нырнув в окружавшие дорожку заросли роз, выволок оттуда упирающуюся Шуру.
   – Че тебе надо, дебил? – извиваясь в тщетной попытке высвободиться, завопила девица.
   – Геннадий Иванович приказал следить, чтобы вы не дымили.
   – Отстань, дурак, мне успокоиться нужно! Ай... куда руку суешь? Нет, отдай сигареты, отдай! Это мои!
   – Хорошая подработка, не соскучишься, – иронически хмыкнул чернявый; Дима выглядел раздосадованным.
   – Все, марш в дом! – сердито скомандовал он, рывком поднимая ни в чем не повинную Риту.
   – Дима, а не могу ли я поговорить с вашим начальником, этим Колянычем? – начала девушка, совершенно не обратившая внимания на подобную бесцеремонность – так поглощено было ее сознание завладевшей мыслью.
   – Пожаловаться решили? – усмехнулся упорно воспринимавший девушку в самом неблагоприятном для нее свете Дима. – Не поможет!
   Зато Шура, казалось, поняла намерения сестры как надо – глаза девицы загорелись нехорошим огнем.
   – Заложить нас хочешь? – ткнув Риту в бок остреньким кулачком, зашипела она. – Жить надоело?
   Дима уже гнал их по дорожке по направлению к дому, навстречу все чаще попадались люди, и Рите приходилось говорить шепотом.
   – Шура, ты что, не понимаешь, что ваш с Матвеем замысел – настоящее преступление? Как легко ты распоряжаешься чужими жизнями!
   – Не тебе меня учить!
   – Шура, – снова и снова пыталась Рита образумить сестру, – но ведь это же твой отец! Родной отец, понимаешь?
   – Вот именно, – неожиданно легко согласилась Шура. – А я вся в него! Он как нам твердит: «В борьбе все средства хороши!»
   – Да ведь папа вовсе не такой, это он переносит в семью то, чему научился в бизнесе! – настаивала Рита. – Разве ты не помнишь, как мы с ним гуляли в сквере, когда были маленькими? Помнишь, как он придумал для нас сказку про волшебного ежа и...
   – Ничего я не помню, – хмыкнула Шура. – Еж, надо же! Наш папаня и сказка – вещи с разных полюсов! Это ты, дурища, сама для себя придумала сказочку про доброго папочку. До того зафантазировалась, что поверила в собственные выдумки. А жизнь, зубрилка, куда как проще. Да и страшнее!
   Внезапно Рите открылась истина, все эти годы, в сущности, лежавшая на поверхности: Шура просто не помнит то время, когда семья Шерстневых была среднестатистической «ячейкой общества»! Шерстнев – заботливый отец, катающий в редкие выходные дочек на санках, Шерстнев – мечтатель, азартно делящийся с близкими планами каких-то будущих охотничьих экспедиций, – все эти картины находились вне пределов ее памяти! Тогда Шура была слишком мала, чтобы события из жизни взрослых успели оставить след в ее сердце. А вот отца, злобно радующегося неприятностям конкурентов, отца, срывающего злость от сорвавшейся сделки на безответной прислуге, отца, с тигриной жадностью отнимающего у заповедника кусок земли под собственную застройку, Шура видела каждый день в течение многих лет. Таким она и воспринимает Шерстнева, поневоле приучилась считать подобное поведение нормальным. «Мама столько раз пыталась научить Шуру добру, но все было напрасно, – сформулировала Рита. – А ведь ее основная ошибка, да и моя, пожалуй, заключалась в том, что нам казалось, будто Шура должна сама соображать, что хорошо, а что плохо. Так оно, в сущности, и есть, только вот, похоже, черное и белое в сознании Шурки поменялись местами! Поэтому ей так трудно общаться с нормальными людьми, поэтому она вечно недовольна собой и окружающими! Можно ли жить, когда твой мир перевернулся с ног на голову?»

Глава 15

   Рита давно усвоила, что Анна Осиповна ворчит всегда – что бы ни случилось в доме, доброе или худое, женщина не могла удержаться от комментариев. Иногда к словам домоправительницы прислушивались, но чаще всего привычно пропускали их мимо ушей, воспринимая как звуковой фон. Увидев вернувшихся с «прогулки» сестер, Анна Осиповна кинулась кормить девушек обедом, бурча себе под нос:
   – Что, достукались, негодницы! Как собачек выводят... Иди, Димочка, поешь, я там на кухне тебе накрыла... Садитесь, девочки, аппетит небось нагуляли!
   – Разве мама и папа еще не вернулись? – придвигая к себе чашку с золотистым бульоном, уточнила Рита.
   – Задерживаются... Да ведь с канала имени Москвы через весь город ехать надо – может, заглянули куда... Странно, Геннадий Иванович обычно предупреждает, если дома обедать не намерен. Шурка, что ж ты лезешь в общее блюдо пальцами! Вот же вилочка лежит.
   – Рот закрой, жаба старая, – неприятным голосом возразила Шура, хладнокровно продолжая копаться в салате. Несмотря на то что вежливости от девицы уже давно ожидать не приходилось, подобное она себе позволила впервые. Анна Осиповна так и замерла с открытым ртом.
   – Ах ты... ах... – только и сумела выдавить она, но затем к женщине вернулся дар речи: – Совсем развинтилась! Драть тебя следует!
   – Шура, что ты себе позволяешь! – возмущенно заговорила Рита, но сестра с усмешкой прервала ее:
   – Ты, зубрилка, и сама должна бы понимать – скоро в этом доме мне приказывать будет некому! Так что привыкайте...
   – Хоть бы скорей горничную взяли – мне уже тошно тебя обслуживать, – в сердцах бросила Анна Осиповна, отходя от стола к зазвонившему телефону. Не в силах заставить себя смотреть на злорадно гримасничавшую сестру, Рита машинально следила за тем, как домоправительница снимает трубку, произносит слова приветствия... Внезапно лицо Анны Осиповны залила мертвенная бледность.
   – Риточка, скорее! Беда! – не своим голосом вскрикнула женщина, отводя от себя трубку, словно ядовитое насекомое. Выхватив у нее трубку, Рита, не веря своим ушам, услышала:
   – Не волнуйтесь, они оба живы... Правда, господину Шерстневу придется полежать в больнице, но прогноз благоприятен. Вы можете подъехать сейчас в институт Склифосовского?
   – Да, разумеется, выезжаю, – пролепетала Рита и, бросив трубку на базу радиотелефона, стремительно обернулась к потрясенно смотревшей перед собой Анне Осиповне и Шуре, сидевшей за столом со сложным выражением на лице: в нем смешались радость, страх и раскаяние.
   – Риточка, как же это? – забормотала домоправительница; вместо того чтобы ответить ей, Рита с ненавистью и презрением обратилась к сестре:
   – Добилась своего? Но Джек вряд ли мог после задержания сориентироваться так быстро! Кого еще вы нашли, чтобы застрелить папу?
   – Да ты что, тронулась?! – бурно вознегодовала Шура. – Это, видно, конкуренты!
   – Не ври! Такие совпадения только в детективах бывают!
   – Риточка, да ты и впрямь от горя недослушала! – воскликнула Анна Осиповна. – Никто в твоего папу не стрелял. Они с Зоечкой в аварию попали. Господи, говорила же я ему: не рулите сами, раз можно водителя нанять... Ведь это такое трудное дело! Да кто меня слушает!..
   – Значит, вы с Матвеем подстроили аварию! – Не помня себя от горя, Рита подступила к сестре, и та в страхе принялась переставлять посуду на столе, словно пыталась спрятаться за этим хрупким заслоном.
   – Иди ты к черту, зубрилка!
   Решив про себя, что с негодяями она успеет разобраться позже, Рита требовательно произнесла:
   – Анна Осиповна, соберите что нужно для больницы. Я еду.
   – Как же ты поедешь, деточка? Ведь Геннадий Иванович отобрал у тебя ключи от машины!
   – Дойду до шоссе и возьму такси. – Тут Рита вспомнила, что последние свои деньги отдала Тосе. – Анна Осиповна, дайте мне денег из тех, что мама оставляет вам на хозяйство!
   – А она мне денег не дает... Когда мы ездим за покупками, оплачивает все по карточке. – Очевидно, перепуганной домоправительнице самое простое решение сейчас давалось с трудом. – Ой, что это я болтаю! Риточка, у меня же свои деньги есть! Конечно, сейчас дам! Да я и сама с тобой поеду...
   – Куда это она собралась? – В дверях столовой, вытирая рот, показался что-то дожевывавший Дима.
   – Господин Шерстнев с женой в аварию попали, – всхлипнула Анна Осиповна.
   – Да-а, несчастье! – Охранник покрутил головой. – Конечно, Анна Осиповна, надо съездить. В такую минуту кто-то близкий должен рядом быть. Вот вы и езжайте! Одна, – неожиданно закончил он.
   – Вы с ума сошли? – вскипела Рита.
   – Думайте как вам нравится, – флегматично отреагировал Дима. – А только господин Шерстнев дал мне вполне внятные указания: наблюдать за вами до его возвращения.
   – Да он же в больнице! – не выдержала и Анна Осиповна.
   – Ну есть же над вашими девицами и другие старшие.
   – Я вот, например! Под мою ответственность Риту отпустишь?
   – Я родственников имел в виду. А вы прислуга.
   – Ах ты щенок!
   И вдруг Рита догадалась, что Дима сейчас испытывает искреннюю неловкость.
   – Это... хм... Анна Осиповна! – откашлявшись, начал он. – Вы не обижайтесь! Но у меня такое правило – всегда слово держать. Вы поймите... Мне потому и доверяют, что знают об этом. Обстоятельства, конечно, всякие бывают. Но таких, как я, для того и нанимают, чтобы не обращали внимания на обстоятельства. Вы не волнуйтесь, поезжайте. Отвезите там что нужно. А я до вечера побуду здесь, пригляжу за вашими девицами. Но отпустить их не могу, просто не имею права! Вот приедет кто-нибудь из родственников, тогда... А что, Шерстневы оба пострадали?
   – Врач сказал, Зоя Петровна в порядке, только испугалась очень, – всхлипнула Анна Осиповна.
   «Мамочка не ранена!» – Рите стало значительно легче. Девушка буквально физически почувствовала, как отпускает ее навалившийся было кошмар наяву: все обойдется, беда прошла стороной, лишь чуть-чуть зацепив черным крылом...
   Действительно, Зоя отделалась испугом. Поздно вечером Анна Осиповна, сама еле державшаяся на ногах, привезла ее домой.
   – Как папа? – сразу кинулась к матери Рита.
   Зоя Петровна ласково погладила старшую дочь по волосам.
   – К вечеру пришел в сознание. Сказал, чтобы я ехала домой, не сидела с ним всю ночь... Завтра я заберу его из Склифа.
   – Значит, все не так плохо? – обрадовалась Рита; Шура, тихонько сидевшая в уголке, навострила ушки.
   – Перелом шейки бедра, – устало выговорила Зоя. – Требуется операция.
   – Тогда зачем же забирать папу из больницы? – не поняла Рита.
   – Ну ты же знаешь, как он относится ко всему отечественному! – вздохнула мать. – Привык еще в ранней молодости считать, что импортные ботинки лучше наших, так и думает поныне. Да еще и переносит подобное отношение на все жизненные явления. Не верит твой папа русским врачам! Почему, ты думаешь, прикус Шуре исправляли в Швейцарии? В общем, папа требует, чтобы его отправили в Люцерн, в клинику доктора Нойзенбаха.
   – В ту, в которую мы ездим на обследование? – уточнила Рита.
   Зоя устало потерла лоб.
   – Ну да, ну да... Просто не знаю, что делать. Придется мне ехать с ним, а как вас одних оставить?
   – Да вы не волнуйтесь, Зоя Петровна, что я, не пригляжу?.. – замахала руками Анна Осиповна.
   – Вы-то приглядите, да станут ли они вас слушаться?
   – Мама, я обещаю тебе... – начала было Рита, но, взглянув на Шуру, осознала, что обещать ничего не в силах; очевидно, Зоя была такого же мнения.
   – Думаю, что за неделю-другую вы вряд ли сумеете натворить что-нибудь, девочки, – со вздохом произнесла она. – Главное, чтобы я была возле папы после операции, а потом можно будет вернуться. Анна Осиповна, я позвоню в магазин и попрошу, чтобы вам открыли кредит на продукты. Насчет платы за коммунальные услуги я поговорю с Борисом Константиновичем... Девочки, очень вас прошу: не безобразничайте! А я стану каждый день звонить... Ведите себя хорошо.
   – А этот ваш охраняло так и будет нас сторожить? – подала голос Шура.
   Зоя грустно улыбнулась, было видно, что ее мысли далеко отсюда, с раненым мужем.
   – Нет, конечно. А что, он до сих пор не ушел? Надо отпустить Диму, Анна Осиповна. Откровенно говоря, я с самого начала была не согласна с вашим папой – разве можно насильно заставить человека вести себя хорошо? К тому же у Димы ведь и основная работа есть! Пойдем в папин кабинет, Риточка, я верну тебе ключи от машины. Будешь, как мы и собирались раньше, возить Шуру в университет. Шура, а ты слушайся Риту и Анну Осиповну, слышишь?
   – Конечно, мамочка, – как можно убедительней постаралась пропищать Шура.
   Сборы заняли весь следующий день и почти всю ночь; их осложняло то, что в доме Шерстневых деньги, документы, практически все, кроме самых приземленных хозяйственных дел, находилось под строжайшим контролем главы семьи. Теперь это на каждом шагу порождало препятствия. Так, дубликат ключей от сейфа, в котором лежали загранпаспорта Геннадия Ивановича и Зои Петровны, имелись только у одного из юристов компании Шерстнева, и Зое Петровне пришлось долго убеждать его по телефону, а затем ожидать, когда тот наконец привезет ключи. Но вот со сборами было покончено. За окном занималось влажное утро, зелень леса смутно темнела сквозь голубоватый туман. Огромное окно-витраж в холле, где Рита прощалась с мамой, было приоткрыто, и на мраморном подоконнике суетливо переступала ножками крохотная птичка-зарянка. Рите показалось, что и сама она такое же хрупкое, беззащитное существо, как этот комочек алого пуха. В безотчетном порыве девушка обхватила маму руками:
   – Мамочка, миленькая, не оставляй меня одну! Возьми с собой!
   – Риточка, деточка, что ты? – даже испугалась такого страстного порыва Зоя. – А как же учеба? И потом, я ведь еду не развлекаться!
   В дверь позвонили – это явился шофер машины, которая должна была отвезти Зою Петровну в аэропорт, и Рита поняла, что у нее просто не остается времени на то, чтобы поделиться с мамой своими подозрениями. Да и стоило ли еще больше тревожить и огорчать мать, особенно сейчас?
   – Я позвоню вечером, – торопливо сказала на прощание Зоя Петровна. – Анна Осиповна, постарайтесь проследить, чтобы Шура не курила, хорошо? Держись, Риточка...
   Девушке показалось, что опустела не только прихожая – словно весь окружающий мир стал безлюдным и печальным. Рита грустно посмотрела на Анну Осиповну и неожиданно для себя зевнула.
   – Да ты ведь весь день на ногах! – покачала головой женщина. – Ступай-ка ложись!
   «Отдохну немного, но спать не стану, – укладываясь на кровать поверх покрывала, подумала Рита. – Не проспать бы университет!» И с этой мыслью девушка крепко заснула.
   Несмотря на крайнюю усталость, Рита действительно проснулась почти вовремя – сказалась многолетняя привычка вставать в определенный час. Разумеется, ни о каком теннисе и сегодня речи не было, хотя ступни уже зажили, и Рита с грустью подумала, что еще немного – и она начнет терять форму... Однако времени на вздохи у нее не было, и девушка отправилась на кухню, чтобы наскоро позавтракать.
   – Что это вы вскочили? – сонно спросил Риту Павел Ильич, несмотря на ранний час, уже возившийся у плиты. – Ведь всю ночь не спали! Отдохнули бы еще.
   – Нельзя, Павел Ильич, я не хочу пропускать занятия в университете! Дайте мне, пожалуйста, что-нибудь перекусить...
   – Да ведь я решил, что вы с Александрой Геннадьевной долго спать будете, – смутился повар. – Ну и рассчитывал завтрак попозже подать. Еще ничего толком не готово.
   – Да мне и не нужно ничего особенного! – нетерпеливо воскликнула Рита. – Чай да бутерброды... Где у нас хлеб? Я сама себе сделаю...
   – Маргарита Геннадьевна, вы порежетесь!
   – А вот и нет! – улыбнулась Рита. – Я уже много раз готовила бутерброды сама. Мама даже научила меня, как делать разноцветный майонез!
   – Ну-ну! – одобрительно откликнулся Павел Ильич.
   Рита подсознательно цеплялась за все, что могло подарить ей в эту тяжелую минуту положительные эмоции. Как интересно объясняла мама всякие кулинарные хитрости! Как весело поют птицы за окном! Какой вкусный чай!
   – Спасибо, Павел Ильич, молока не надо.
   И бутерброды получились такие ровненькие, просто загляденье! Рита как раз поднесла к губам один, с бужениной, когда на кухню, отчаянно зевая и растирая заспанное лицо ладонями, ввалилась Шура.
   – А, зубрилка, вот ты где! – без всяких предисловий начала она. – Так и знала, что ты где-нибудь в служебных помещениях трешься. Правильно! Тут тебе самое место!
   – С добрым утром, – подчеркнуто вежливо откликнулась Рита.
   – Чего? – Похоже было, что подобные слова так же знакомы Шуре, как Эллочке-людоедке. – Ты обиделась, что ли? Напрасно... Это я так шучу. Слушай, не знаешь, Димка этот повезет нас в универ сегодня? Или мать велела нам торчать в четырех стенах до ее приезда?
   –  Мамахотела, если ты помнишь, чтобы на занятия тебя возила я, – ровным голосом пояснила Рита.
   – Классно! – Шура обрадовалась подобному решению. – Ну так отвези меня сегодня к первой паре. Неохота опаздывать.
   – Мне тоже. Так что не мешай завтракать, времени осталось уже немного, – ответила Рита, стараясь не показывать, как удивляет ее неожиданный энтузиазм сестры. Шура торопится на занятия? «А может быть, происшедшее заставило ее раскаяться, взяться за ум?» – подумала было Рита, однако тут же была вынуждена признаться самой себе, что такой исход дела был бы уж слишком благостным. В подобное чудо верилось с трудом.
   Впрочем, несмотря на весь свой студенческий энтузиазм, в остальном Шура оставалась прежней. Завтракать на кухне ей и в голову не пришло, и девица не постеснялась устроить валившейся с ног от усталости Анне Осиповне настоящий скандал по этому поводу. Ограничивать свою трапезу бутербродами Шура также не желала; правда, изысканные блюда из ягод и молочных продуктов, которые старательно приготовил Павел Ильич, она толком не поела, лишь расковыряв ложкой тщательно выложенные в тарелки и вазочки кушанья. Рита уже не в первый раз отметила, что в последнее время сестра совершенно потеряла аппетит.
   Несмотря на скудный завтрак, Шура, похоже, чувствовала себя вполне бодро и даже подгоняла все больше дивившуюся Риту – девице явно не терпелось отправиться на учебу.
   – Что это с тобой? – спросила сестру Рита, выруливая с территории кондоминиума на лесную дорогу.