Беседина Мария. Расколдованный круг

   – А что? По-моему, все нормально, – хохотнула Шура. – Разве вы все не проели мне плешь: учись, учись? Ну вот я и стараюсь.
   – Как-то не верится в твое старание, – честно призналась Рита; Шура в наигранном негодовании округлила глаза:
   – Ты что? Я же столько пропустила! Надо наверстывать!
   Рита никак не отреагировала на демагогическое восклицание, и Шура продолжала болтать:
   – Вот вернутся предки, а я стала отличницей. Папаня сразу обрадуется...
   – Кстати, ты вчера так и не ответила мне, – сквозь зубы процедила Рита. – Эта авария – ваших с Матвеем рук дело?
   – Ты что, воображаешь, что Матюша – Аль Капоне какой-то и может вот так запросто организовать аварию? – оскорбленно взвизгнула Шура. – Знаешь, как это сложно! Исполнитель должен быть настоящим асом, а то, вместо того чтобы укокошить кого надо, разобьется сам!
   «Господи, да они же всерьез прорабатывали этот вариант, – с ужасом и отвращением поняла Рита. – Иначе откуда бы такое знание подробностей?»
   – Ты вот мне не веришь, – с обидой продолжала между тем Шура. – А я ведь сказала тебе правду... Мы хотели, чтобы Джек под шумок выстрелил в папашу и неопасно ранил. Только чтобы убрать его из дома на пару недель. Когда Джека задержали, я знаешь как перенервничала? Но, к счастью, все уладилось само собой! Так что скоро я стану госпожой Блиновой! – Девица горделиво посмотрела на сестру.
   – Ах, так ты испугалась, что сорвется ваш подлый замысел? – сообразила Рита. – А того, что Джек проговорится, ты не боишься?
   – Нет, конечно. Как он докажет? Мы скажем, что он все врет!
   – Ну, наверное, у милиции есть способы разобраться, говорит человек правду или нет, – предположила Рита. – К тому же Джек мог сделать магнитофонную запись вашего с ним разговора.
   – Это Матвей с ним общался, а я взаперти сидела, – машинально пояснила Шура. – Ну и что, пусть запись. А Матюша скажет, что хотел его разыграть!
   – Шур, неужели ты ни разу не подумала о том, каково придется папе?
   – А он хоть раз подумал о том, каково мне? – внезапно вспыхнула сестра. – Всю жизнь надо мной все издеваются... Только слава, что дочка Шерстнева, а одета как домработница!
   – В золоте, бриллиантах... В лохмотьях из лучших бутиков, – иронически подхватила Рита.
   – Все это старомодное, как на сорокалетней старухе. – Шура яростно одернула свой кашемировый джемпер. – Аксессуары как у продавщицы! Ни стиля, ни вкуса! А я хочу носить вещи, может быть, и не такие дорогие, но те, которые мне нравятся!
   – И все? – уточнила не верившая своим ушам Рита.
   – Что – все? – не поняла ее сестра.
   – Ты решила подвергнуть жизнь родного отца опасности только из-за того, что он не позволяет тебе одеваться по последней моде?
   – Не пускает никуда, – завела Шура, очевидно сообразившая, что больно ранившая ее обида со стороны действительно не выглядит достаточно веской причиной. – Почему я не могу ездить по клубам, как другие, спокойно и с достоинством?
   – И с полным достоинством валяться там в пьяном виде на полу, – подтвердила Рита. – Не забывай, я видела фотографии! Ни за что не поверю, что в ночных клубах принято вести себя подобным образом!
   – Что ты об этом знаешь, зубрилка, – устало откликнулась Шура. – Можно подумать, ты хоть раз была в клубе.
   – Представь себе. И не раз.
   – Почему же ты никогда не брала меня с собой? – пробормотала явно удивленная таким известием Шура.
   – Да потому, что мне за тебя стыдно! – встряхнула локонами Рита. – Не знаю, где предпочитаешь развлекаться ты, но в приличных клубах, – подчеркнула девушка, – никто не одевается вызывающе, как хотела бы ты, и не напивается в стельку. А твоя манера общаться с мужчинами! Просто ужас какой-то! Если ты сама не испытываешь неловкости, то пожалей хотя бы тех, к кому норовишь броситься на шею!
   – Ты просто ханжа! – огрызнулась Шура. – Старая дева с узким мышлением.
   – Вот как?
   – Да! И нам нечего с тобой больше обсуждать.
   Словно подтверждая свой вывод, Шура, выбравшись из «ягуара» на университетской стоянке, мгновенно скрылась из поля зрения Риты.
   Первой, кого встретила девушка, оказалась Надя. Вопреки обыкновению, Емельянова встретила подругу не плаксивой гримасой, а радостной, широкой улыбкой. Надя даже положила на лицо легкий макияж; правда совсем незаметный, но тем не менее он делал ее более привлекательной. Вместо привычной мешковатой юбки и «учительской» кофты с отложным воротничком на Наде было нарядное облегающее платье, не скрывавшее ее ладной фигурки.
   – Тебя невозможно узнать! – ахнула Рита.
   – Рита! – радостно зашептала Надя. – Я должна рассказать тебе такое! Анатолий Сергеевич мне в тот же вечер позвонил и... Вчера мы долго гуляли по городу.
   – Надя! Ты действительноходила на свидание? – обрадовалась Рита. – Ну наконец-то!
   Надежда немедленно смутилась и скроила привычную гримаску; ее гордо поднятая голова сразу опустилась, плечи поникли.
   – Ну вот, тебе, конечно, смешно...
   – Да с чего ты взяла? Я просто рада за тебя, Надюша! Так рада!
   К подругам как ни в чем не бывало подошла Таня Прохина.
   – Привет, Ритуль! А где твой ненормальный приятель?
   – Это охранник. Папа переборщил, дал слишком строгие инструкции, – пояснила Рита, не вдаваясь в подробности.
   – Вчера в новостях передавали об аварии. Это ужасно! Рита, мне действительно очень жаль, – искренне сказала Татьяна.
   – Ой, а вот Анеля идет, – испуганно пискнула Надя. – Прямо к нам! Сейчас издеваться начнет.
   Рита молча сжала руку подруги, как бы гарантируя свою защиту.
   – Не волнуйся, – успокоила Надю Прохина. – Нашей цаце сейчас не до мелких стычек. Уж слишком велико торжество!
   – Какое торжество? – не поняла Рита.
   – Ну как же, ведь Ванилку теперь по милициям затаскают! Сегодня она завтракала со своей подпевалой, Староверовой... И вдруг явился следователь!.. Староверова Ванилку моментально предала, бегает по всему универу и трещит: «Я всегда знала, что с ней что-то нечисто...» – Таня брезгливо скривилась.
   – Но что могла натворить Ванилла? – уточнила Рита. – Ты не знаешь?
   – Как же! Староверова просветила. Сама Ванилла в общем-то ни при чем. Она только свидетель. Это все ее бойфренд. Может, видела? Неуклюжий такой, хамовитый...
   – Что же он сделал? – заинтересовалась и Надя.
   «Только бы не оказалось, что весь университет с удовольствием обсуждает происходящее в нашей семье», – мысленно взмолилась Рита.
   – Ну подробностей, естественно, следователь не сообщил, – равнодушно улыбнулась Таня, и Рита почувствовала, как сердце забилось сильнее, словно освобожденное от сжимавших его оков. – Староверова говорит, что Джек подрабатывал киллером! Представляете?
   – Кошмар! – с чувством высказалась Надя.
   – А с виду недотепа, и не подумаешь ничего такого... Говорят, его поймали, когда он готовился к очередному покушению. Вроде ему заказали какого-то олигарха... Вот откуда у них с Ванилкой всегда были деньги на их бесконечные гулянки.
   – Вы, разумеется, говорите о том, как опозорилась Валечка, – сладко заметила подошедшая Анеля.
   – Нет, мы говорим о том, как противны сплетники, радующиеся чужим неудачам, – усмехнулась Рита, с удовольствием видя, как вдруг смутилась всегда такая уверенная в себе Анеля. Ее свита, топтавшаяся поблизости, со смущенным перешептыванием предпочла разбрестись по углам.
   – Ладно-ладно, Шерстнева! О своих похождениях забыла? Весь универ знает, – уходя, бросила Анеля.
   – Спасибо тебе, – послышался робкий голосок, и из-за одной из колонн выбралась непривычно тихая Ванилла, – ты одна не обрадовалась моему горю.
   – Откровенно говоря, ты во многом виновата сама, – заметила Рита. – Неужели ты не понимала, что за дрянь твой Джек? Человек, способный ударить старуху...
   – Какую старуху? – непонимающе уставилась на Риту Ванилла.
   Таня и Надя, чтобы не вмешиваться в выяснение отношений, деликатно отошли в сторону. Увидев это, девица вплотную приблизилась к Рите и горячо зашептала:
   – Я виновата, но не в том, на что ты там намекаешь... Думаешь, почему мне приходилось следить за девчонками, шантажировать их? Мой отец жадный, как не знаю кто! Отправил учиться в Москву, в такой дорогой университет, а денег высылает в обрез! А я не хочу быть хуже других. Понимаешь? Ну и... Джек ведь нигде не работает! А ему тоже надо есть и... пить.
   – Это, наверное, особенно тяжелая статья расходов, – не могла не улыбнуться Рита; Ванилла, казалось, не поняла ее иронии.
   – А чего? Это жизнь! И потом... Чтобы Джек от меня не ушел, я дарила ему подарки...
   – Все же это не объясняет...
   – Ах, да просто недавно у меня не выдержали нервы! Думаешь, самой не противно заниматься вымогательством? И страшно. Вдруг кто-то не испугается и, вместо того чтобы платить, заявит в милицию? И я устроила Джеку скандал. Доставай, говорю, деньги где хочешь. У меня больше нет сил тебя содержать. И тут, как по заказу, какой-то гад предложил ему... Понимаешь?
   – Ну зато теперь ты освободишься от этой странной связи, – попыталась утешить Ваниллу Рита, но та буквально подскочила от негодования:
   – Как?! Ты предлагаешь мне бросить Джека в тяжелую минуту?
   – Но он же подлец и негодяй!
   – Все равно я люблю его... Ты, Шерстнева, холодная, как Снежная королева, и не понимаешь, что сердцу невозможно приказать... – уныло пробормотала Ванилла.
   «Любовь! Оказывается, это не только благотворное, но и неразумное чувство... И может ли любящее сердце прислушаться к голосу разума?» Внезапно Рите показалось, что какой-то вихрь тащит ее к зияющей вдали бездонной пропасти. Ужаснее всего было осознание того, что надвигающаяся опасность неотвратима. «Что это? Предвидение? Или просто разгулялись нервы?»
   Передернув плечами, как от порыва холодного ветра, Рита усилием воли отогнала от себя страшное видение, но безотчетное чувство надвигающейся катастрофы осталось.

Глава 16

   В перерыве между занятиями Рита отправилась поглядеть, что поделывает сестра, и обнаружила, что Шура бесследно исчезла! В университете ее никто не видел. Разумеется, Рита сразу поняла – хитрая девица просто-напросто обвела всех вокруг пальца, ловко выбравшись на свободу. Приехав после лекций домой, Рита спросила Анну Осиповну:
   – А Шура не возвращалась?
   – Разве она не с тобой? – насторожилась женщина.
   Тогда Рита сообщила домоправительнице о том, как перехитрила ее сестра: не составляет труда сбежать с лекций, пока «надсмотрщица» получает знания в другой аудитории. Анна Осиповна только руками всплеснула.
   – Вот тебе и присмотрели за негодницей! – расстроилась она. – Что же я теперь скажу Зое Петровне?
   – Не волнуйтесь, Анна Осиповна, рано или поздно Шурка набегается и вернется, – попыталась утешить женщину Рита, однако цели своей не достигла.
   – Ты ее просто плохо знаешь! Сейчас как закатится куда-нибудь на целую неделю...
   Тут кто-то назойливо зазвонил в дверь; затем к звонку присоединились удары, очевидно наносимые ногой. Анна Осиповна и Рита переглянулись.
   – Ну вот, а вы переживали, – с мрачной иронией заметила девушка.
   Шура ворвалась в квартиру как ураган. Следом за ней ввалились две девицы, с которыми Рите приходилось сталкиваться в компании Шуры и раньше – рослая блондинка Люся и невысокая Кира с крохотными глазками и носиком-кнопкой. Все трое были нагружены какими-то пакетами, свертками, коробками.
   – Александра, где ты была? – воскликнула Анна Осиповна; Шура уставилась на домоправительницу взглядом, не предвещавшим ничего доброго.
   – Лекси, а ты что, позволяешь прислуге обращаться к тебе на «ты»? – кривляясь, процедила Люся; Кира поддержала ее идиотским хихиканьем. Лицо Шуры моментально исказилось от гнева.
   – Пошла вон, старая дура, не хватало еще перед тобой отчитываться! – во весь голос гаркнула она. – Эй, погоди! Накрой стол к чаю, быстро!
   Губы Анны Осиповны задрожали от обиды; женщина молча скрылась в глубине квартиры.
   – Вот так-то! – победоносно провозгласила Шура; тут только она заметила стоявшую в глубине холла Риту. – А тебе что здесь надо, зубрилка? Прикидываешь, о чем папаше сообщить?
   Неожиданно Рита поняла, что это не растерянность и не гнев не дают ей вымолвить хотя бы слово – девушка просто не могла заставить себя общаться с противным существом, в которое превратилась сестра. Так же как Анна Осиповна, Рита молча покинула холл.
   Всю вторую половину дня с первого уровня квартиры Шерстневых неслись крики и хохот; чтобы не соскучиться, Шура и ее гости на полную громкость включили визгливую эстрадную музыку. Временами до Риты доносился нестройный хор – девицы подпевали особо полюбившимся музыкальным композициям; при этом каждая из них старалась перекричать остальных, и результаты этой несогласованности было по меньшей мере противно слушать. Чем занималась под этот шум веселая компания, Рита предпочитала не думать. Сначала девушка хотела махнуть на все рукой и поехать в город, но затем вспомнила, что мама так и не дала ей наличных денег, а просить у Анны Осиповны Рите не хотелось. Чтобы восстановить душевное равновесие, девушка пошла на теннисный корт, но то ли сказалось отсутствие тренировок в последние дни, то ли Рита была настолько выбита из колеи, но игра не задалась. Разумеется, инструктор старался не замечать промахов Риты, но сама-то девушка прекрасно понимала, что таких мячей постыдился бы и новичок, впервые взявший в руки ракетку. Вдобавок на корт заявился Матвей – он не играл, а просто стоял в сторонке и с усмешкой поглядывал на мучительные попытки Риты отбить хотя бы одну подачу. Рита просто сбежала от него. Зайдя домой и переодевшись, отправилась в зимний сад; приближался вечер, на улице стало свежо, и по вымощенным розовой и сиреневой плиткой дорожкам, огибавшим группы тропических растений, прогуливались многие обитатели кондоминиума. Рита остановилась возле коллекции орхидей, но тут девушку обнаружила Инна Аркадьевна.
   – Ну что говорят врачи? Наш дорогой Геннадий Иванович умрет? – бесцеремонно поинтересовалась она.
   – В милосердии вам не откажешь, – отпарировала Рита.
   – Ха, вы только послушайте! Да разве вам не ясно: ваш батюшка задумался о том, какого зятька вы изволили ему подобрать... Естественно, отвлекся от дороги – и вот результат! Так что вы и ваша распущенность виной всему, лапочка моя! И вы еще рассуждаете о милосердии...
   – Интересная теория, – сквозь зубы процедила Рита, еле удерживаясь от того, чтобы не ударить мерзкую сплетницу ракеткой.
   – Ну почему же теория! – не смутилась женщина. – Это святая истина.
   – Сами додумались?
   – Об этом весь дом говорит.
   – С вашей подачи, разумеется.
   – Вы, кажется, позволили себе намекнуть на то, что я разношу сплетни? – всерьез оскорбилась Инна Аркадьевна.
   – Ну почему же намекнуть! Об этом весь дом говорит, – недобро усмехнулась Рита.
   – Что вы себе позволяете! Мария Семеновна, нет, вы слышали! – возопила Инна Аркадьевна, в поисках поддержки обращаясь к прохаживавшейся неподалеку Блиновой.
   – Слышала, – обернувшись к возмущенно размахивавшей руками Инне Аркадьевне и напряженной, словно натянутая струна, готовой к новому отпору Рите, подтвердила Блинова. – Вы, Риточка, молодец!
   – Как... что? – Инна Аркадьевна явно не верила собственным ушам.
   – Вам давно пора было показать ваше место! – гневно сказала сплетнице Мария Семеновна. – Просто поразительно: лезете всюду, сочиняете мерзости и распространяете их...
   Инна Аркадьевна, к удивлению Риты, заливаясь настоящими слезами, покинула место стычки.
   – Почему она плачет? – удивленно спросила Рита подошедшую Марию Семеновну.
   – Не любит правды, – хладнокровно ответила Блинова. – К тому же поняла, что вы под моей защитой, а я ей не по зубам! Риточка, я хочу вам сказать, что не верю ни одному слову из того, что болтает про вас эта сорока! А эта история с вашим папой... Какой ужас! Что говорят врачи?
   – Мама увезла папу на операцию в Швейцарию, – чуть расслабившись, грустно сказала Рита.
   – А, в «Нойзенбах-клиник»? Одна моя знакомая делала там липосакцию... Как же, знаю. Подожди, выходит, вы с Александрой остались одни?
   – Продержимся несколько дней, – неохотно ответила девушка, отнюдь не желавшая посвящать соседку в творившиеся дома безобразия.
   А назвать иначе то, что происходило в квартире Шерстневых, было просто невозможно. Когда Рита вернулась с «технического» этажа, к трем хохотушкам, удобно расположившимся в столовой, прибавилось еще несколько девиц – они были так однообразно, хоть и пестро, одеты и так проворно носились туда и сюда, что Рита не сумела определить точное количество новых гостей. Обычно тихая, прохладная квартира была наполнена криком, визгом, почему-то звоном бьющегося стекла. Накурено было так, что сероватые волокна дыма плавали даже в холле, и запах был такой, будто табачный дым пропитал уже и мебель, и вещи. «Что они, с ума сошли?» – сердито подумала Рита и решительно шагнула в гостиную. То, что девушка увидела там, ошеломило ее. Вся мебель, даже тяжеленный угловой шкаф из мореного дуба, была сдвинута, посреди комнаты громоздился столик, стоявший раньше в холле на втором уровне квартиры. На его стеклянной поверхности, среди лужиц пролитой жидкости, стояло несколько бутылок и великое множество фужеров. Еще одна бутылка выкатилась прямо под ноги ошарашенной Рите, и девушка едва не споткнулась об нее. На спинках диванов, поставив ноги на кожаные сиденья, вольготно сидели подружки и приятели Шуры. Впрочем, надо было отдать им должное, пачкали грязной обувью хозяйскую мебель не все: некоторые валялись на полу, то ли мертвецки пьяные, то ли до крайности утомленные кутежом. Все присутствующие курили, и Рита с негодованием увидела небрежно брошенную на один из диванов раскрытую коробку отцовских сигар. Сам Шерстнев не переносил запаха табака, но полагал, что правила хорошего тона обязывают предлагать своим гостям не только кушанья и напитки, но и хороший табак. С этой целью в доме постоянно имелись дорогие, ручного изготовления сигары. Сейчас коробка была почти пуста, всюду валялись окурки и несколько раскуроченных сигар, – очевидно, члены Шуриной компании с обезьяньим любопытством изучали их внутренности. Но где же сама Шура? Рита обвела взглядом пьяные, наглые лица.
   – Че лыбишься, зубрилка? – внезапно хрипло выкрикнула одна из присутствующих девиц, и тут до Риты дошло, что эта намазанная кукла и есть ее сестра! Почувствовав безнаказанность, Шура дала волю своей фантазии, и теперь Рита могла воочию убедиться, по какому имиджу тосковала ее сестра в ежовых рукавицах родительской власти. Выкрашенные в красный цвет волосы Шуры торчали во все стороны неровной копной. Усеянное блестками и стеклярусом платье почти не прикрывало тела. Агрессивный макияж придавал испитому личику Шуры какой-то ненатуральный вид, девица казалась похожей на побывавший под дождем манекен. Но почему у нее такой безумный взгляд? Рита даже вытянула шею, чтобы повнимательнее приглядеться. А, вот оно что! Шура додумалась надеть цветные контактные линзы, и теперь ее глаза были ярко-фиолетового цвета и напоминали пуговицы.
   Понаслаждавшись удивлением сестры, Шура топнула по кремовой коже дивана ногой, обутой в сверкающую туфельку, в которой нелепо сочетались тонюсенькая шпилька и толстая подошва:
   – Ну что, зубрилка? Как впечатление?
   – Ужасно! Тебе только хвоста не хватает! – искренне ответила Рита.
   Очевидно, в компании, оккупировавшей гостиную Шерстневых, не было единодушия – вокруг раздались ехидные смешки.
   – Точно! Лекси похожа на обезьяну!
   – Не! Не на обезьяну, а типа на кикимору.
   – А кикимора – это что?
   – Дурак, это Лекси!
   – Сама ты кикимора! – подскочив к Рите, выкрикнула Шура прямо в лицо сестре; ее руки, украшенные теперь длиннющими ногтями багрового цвета, сжимались в кулачки и снова разжимались. Было видно, что девице до смерти хочется выяснить с сестрой отношения, что называется, вручную. Однако, памятуя, очевидно, о том, что Рита более чем способна постоять за себя, и не надеясь на поддержку своих буйных приятелей, Шура ограничилась тем, что продолжала вопить:
   – Дура! Зубрилка! Уродка! Старая дева! Иди к своей Надьке!
   – Где Анна Осиповна? – стараясь не сорваться, спросила Рита.
   – А черт ее знает! Я ее уволила.
   С Риты было достаточно; сообразив, что Анна Осиповна, скорей всего, находится либо в своей комнате, либо на кухне, девушка решила в первую очередь заглянуть на кухню. В комнатах и коридорах обширной квартиры Рите несколько раз попадались бесцельно бродившие там и сям Шурины приятели и подружки; один молодой человек, по народному выражению, «не вязавший лыка», попробовал было обхватить девушку за плечи. Однако Рита была уже настолько раздражена, что даже не дала себе труда сказать нахалу что-нибудь, а просто двинула его локтем в грудь так, что незваный гость не удержался на ногах. По мере удаления от гостиной, которая, очевидно, была центром всех творившихся в доме безобразий, окружающая обстановка становилась все более упорядоченной, а воздух все более чистым.
   Рита оказалась права – Анна Осиповна находилась на кухне. Сидя на высоком табурете, женщина пила из стакана, который заботливо подносил к ее губам Павел Ильич. Сильно пахло валерьянкой.
   – Что это у нас происходит? – спросила Рита.
   – Риточка, ты что, сама не видишь? – плачущим голосом отозвалась Анна Осиповна.
   – Беспредел, чего ж еще, – прогудел повар.
   – Нет, как это все произошло? Я хочу сказать – вот так сразу... – Рита все еще не могла уяснить, как можно в короткое время организовать подобный развал.
   – Дурное дело нехитрое, – заметил Павел Ильич.
   Анна Осиповна отвела его руку со стаканом:
   – Только ты ушла, как Александра к телефону бросилась и, слышу, фыр-фыр-фыр... Затрещала, как сорока. Я говорю ей: «Не занимай телефон, вдруг мама позвонит», а она меня... матом...
   – Драть надо было, пока поперек лавки помещалась, – пояснил Павел Ильич.
   Рита присела на другой табурет.
   – А потом приехали эти ее друзья, да?
   – Назвала Александра гостей, – словно не слыша, продолжала Анна Осиповна. – А пока они ехали, эти две ее подружки... Кобыла белобрысая да хомяк конопатый...
   – Кира и Люся, – поправила Рита, невольно улыбнувшаяся придуманным домоправительницей сравнениям.
   – Как ни назови – все одно нахалки. Ну вот, намазали они Александру, переодели, в глаза стекляшки бурые засунули. Страсть! А потом зовут меня, и Александра эдак с вывертом командует: «А ну, старая, накрой стол как для приема!» Я говорю ей по-доброму, что не дело она затевает, а белобрысая ей: «Как у тебя прислуга распустилась!» И Александра мигом: «Анька, дура, ты уволена! Вон из дома!»
   – Анна Осиповна, вы же понимаете, что все это несерьезно, – попыталась утешить женщину Рита. – Шурка не имеет никакого права вас увольнять! Вот погодите, вернутся мама с папой и так ей зададут!
   – Да ведь до этого еще дожить надо, – всхлипнула Анна Осиповна. – Сходить, что ли, к Борису Константиновичу, попросить, чтобы охрану прислал разогнать эту орду... Да ведь стыдно! И Геннадий Иванович взбесится, что сор из избы вынесли... Господи, что это я говорю... Пусть ругается как хочет, лишь бы здоров был.
   – Вы, Маргарита Геннадьевна, говорите что угодно, а я для вашей сестрицы и ее гостей готовить отказываюсь! – заявил Павел Ильич. – У нас тут не постоялый двор, да и продуктов в доме не так уж много...
   В отдалении снова зазвенело бьющееся стекло.
   – Весь дом разнесут! – охнула Анна Осиповна.
   – Уже поздно. – Рита посмотрела на висевшие на стене часы. – Пойду напомню Шуре, что ее друзьям пора домой. А завтра мы с вами, Анна Осиповна, попробуем ее урезонить!
   Однако Шура наотрез отказалась распускать свою банду по домам.
   – Ты кто такая, чтобы мне указывать? – надменно спросила она Риту, изо всех сил стараясь копировать позу восседавшей неподалеку Лады. – Это такой же мой дом, как и твой! Если хочешь, тоже можешь позвать своих друзей, и я тебе слова не скажу!
   – Вряд ли Анна Осиповна допустит, чтобы твои гости спали у нас, – сказала Рита. – Она заперла мамину и папину комнаты на замок. И комнату для гостей тоже!
   – Спать! – фыркнула Шура. – Да мы и не собираемся дрыхнуть! Веселье только начинается. Присоединяйся!
   – Да ты посмотри, они же настолько пьяны, что уже не понимают, что делают. – Рита указала сестре на хилого паренька, который, сидя с бессмысленным лицом прямо на ковре, то снимал, то надевал ботинки.
   – А это не твое дело, зубрилка, – моментально ощетинилась Шура. – Иди спать, «Спокойной ночи, малыши» уже закончилось!
   На мгновение у Риты промелькнула мысль о том, что безопаснее было бы всем троим – ей, Анне Осиповне и Павлу Ильичу – собраться на ночлег в одной комнате и хорошенько запереть дверь. Но девушка усилием воли прогнала эту благоразумную и, как подумалось Рите, трусливую мысль и решительно тряхнула головой. Вот еще! С какой стати она должна бояться этих пьяных дурачков!
   Войдя в свою спальню, Рита сразу подошла к окну, отворила створку и с наслаждением вдохнула чистый, особенно сладкий после накуренных комнат лесной воздух. Уже совсем стемнело, и в темно-голубом небе появились первые звезды – здесь, вдали от мегаполиса, они выглядели особенно яркими и крупными. Внезапно Рита вздрогнула: до нее донеслись крики: