Бонд Лэрри. Котел

   Глаза Храдецки слезились. Он весь пропах газом. Атмосфера столицы еще никак не могла очиститься. Но чистка государственного аппарата уже началась. Восставшие, поддерживаемые полицией, почти беспрепятственно овладели правительственными зданиями. Министры словно испарились, ни следа не осталось от их пребывания в кабинетах. Немногие офицеры полиции, сохранившие верность генералам-правителям, или погибли, защищая своих трусливых хозяев, или попрятались по своим норам. А главные виновники, ударившись в панику сразу же после первых донесений с "Круга" Кодали, улетели за границу вместе с комиссаром Европейской Конфедерации, французским и германским послами и с некоторым числом разной мелкой чиновничьей шушеры.
   Разумеется, им удастся избежать возмездия. Только несколько человек из правительственных кругов было схвачено и под охраной доставлено сюда, в вестибюль Парламента. Полковник с удовлетворением отметил, что среди них находится очень хорошо знакомая ему личность. Некогда роскошная форма этого бригадного генерала теперь была порвана во многих местах и испачкана грязью. Имре Доже не повезло. Он не сумел удрать вовремя. Но допрос Дожи полковник мог и отложить. Были дела более срочные.
   Он отыскал в толпе Кирая.
   – Оскар! Я должен попросить тебя и твою команду выполнить одно задание.
   Кирай еще не отошел от переживаний по поводу печальных событий сегодняшнего дня. Слишком много потерь, слишком много крови пролито.
   – Что мне для тебя сделать, полковник? Скажи. Я на все согласен.
   – Разыщи всех лидеров нашей организации. Кто остался жив и кто на свободе. Доставь их сюда как можно скорее.
   – Зачем?
   – Зачем? – переспросил полковник и показал на окно. На улице сгущались сумерки. – Близится ночь, Кирай, а после ночи наступит утро, – сказал полковник. – А утром Венгрия проснется и узнает, что у нее есть правительство. Новое правительство новой Венгрии.

* * *

Глава 16
Смена курса

   18 МАЯ, ПАРИЖ
   Никола Десо с нескрываемым презрением скользил взглядом по лицам венгерских генералов, заполнивших его кабинет. Они, подобно ученикам, проштрафившимся перед грозным учителем, расположились на стульях напротив его письменного стола. Бездарные попрошайки не заслуживали, чтобы с ними вежливо обращались. Покинув свою столицу, как самые ничтожные паникеры, они предали его великие идеи и ввергали Европейскую Конфедерацию в кризис, который был совсем не ко времени. Прежде чем начать свою речь, он решил помучить их продолжительным молчанием. Генералы ерзали на своих стульях. "Нервишки у них пошаливают!" – отметил про себя Десо.
   – Буду с вами откровенен, господа. Многие из моих коллег считают, что мы должны отдать вас в руки победителей. Так мы сможем быстро наладить отношения с теми, кто правит сейчас в Будапеште.
   Он сделал паузу для переводчика. Немногие из них понимали французскую речь. Идиоты, невежды!
   Испуганные его резким тоном, горе-вояки обратили свои взоры на своего лидера, свою последнюю надежду – генерала Ласло Брука. Седовласый великан-генерал имел за плечами богатую биографию. Долгие годы он был влиятельным членом коммунистической партии, потом перешел в стан демократов-реформаторов, вслед за этим занял председательское кресло в правящей военной хунте. Политические взгляды его менялись со временем, но одно в нем было постоянно – оппортунизм и умение приспосабливаться к любым переменам.
   Генерал поспешно выдвинулся вперед вместе со стулом. Стул под ним скрипнул.
   – Месье, я заверяю вас...
   – Я не нуждаюсь в заверениях. Мне нужны результаты.
   Брук покивал головой в знак полного согласия.
   – Разумеется, господин министр! Я...
   – Вы заявили моим заместителям, что большинство военных поддерживают правительство. Это правда?
   Брук избегал встретиться взглядом с некоторыми из своих здесь присутствующих коллег. Они придерживались противоположного мнения. Но смертельно опасно вдаваться сейчас в какую-либо дискуссию. Тем более на глазах разъяренного французского министра.
   – Я говорил с командующим нашим 1-м корпусом. Он обещал подавить восстание в считанные дни. В крайнем случае за неделю.
   – Серьезно? – Десо иронично поднял бровь, изображая крайнее изумление.
   – Когда Будапешт падет, в других городах законность восстановится сама собой.
   В этом Десо был с ним согласен. Будапешт всегда был средоточием всего. И хорошего и плохого. Парализуйте нервный центр – и организм впадет в спячку. Тогда остальных можно брать "тепленькими", сонных, прямо из постелей!
   Он пристально уставился в генеральские глаза. Тот не выдержал тяжелого взгляда министра и опустил голову.
   – Ну и что дальше? Что-нибудь хотите еще сказать?
   – Вся ясно, господин министр.
   – Хорошо. – Десо нажал кнопку. Тут же явился помощник и широко распахнул двери кабинета. – Нам нечего больше обсуждать... На сегодня мы расстаемся, господа. До получения свежей информации.
   Десо углубился в бумаги, более не обращая внимания на сконфуженных военных, спешно покидающих кабинет.
   Когда все удалились, он взялся за телефонную трубку.
   – Соедините меня с Министерством обороны. Я хочу говорить лично с Гюши.
   Неудачливые венгерские правители уже подвели его однажды. Вторичный их провал его бы не удивил.

* * *

   19 МАЯ, ЗДАНИЕ ПАРЛАМЕНТА
   Полковник Золтан Храдецки, сощурившись, следил, как военные зелено-коричневые вертолеты, словно стая хищных птиц, кружат над крышами Будапешта.
   Минуло три дня после восстания. Жизнь столицы пришла в норму. Удалось погасить пожары. Государственные службы – почта, телефонная связь и прочее – были восстановлены в кратчайшие сроки. Торговые и финансовые учреждения, по крайней мере те, что находились во владении лиц венгерской национальности, тоже начали функционировать. После всех ужасов кровавого столкновения появилась надежда, что впереди их ждет свободная и спокойная жизнь. Но ни в коем случае нельзя было расслабляться.
   Армия находилась вне Будапешта.
   Вооруженные силы блокировали дороги, выставив повсюду усиленные бронетехникой наблюдательные посты. Позади наблюдателей расположилась грозная сила – три механизированные мотострелковые бригады 1-го армейского корпуса. Внешне мирные холмы, окружающие Будапешт, скрывали от постороннего взгляда тысячи солдат, десятки танков и артиллерийских установок. До сих пор армия молчала, не отвечая ни на одно обращение нового правительства.
   Храдецки понимал, что войска, притаившиеся за холмами, способны легко смести, обратить в пыль, наскоро организованную им оборону. Легковооруженные полицейские и бригада зенитчиков будапештского гарнизона не могли противостоять танкам и обученным пехотинцам.
   Если армия в самом деле решится выступать против собственного народа, венгерский демократический режим рухнет мгновенно.

* * *

   ШТАБ 1-го АРМЕЙСКОГО КОРПУСА
   Командный пункт был оборудован соответственно требованиям полевого устава. Он расположился за гребнем высоты, господствующей над Будапештом, был глубоко врыт в землю и скрыт от наблюдения с воздуха тщательной маскировкой. Впрочем, последние меры не имели никакого смысла, так как военно-воздушные силы не сказали еще своего слова, оставаясь в бездействии на аэродромах, а повстанцы не имели ни самолетов, ни вертолетов для воздушной разведки.
   Генерал-лейтенант Эмиль Лакош, командующий 1-м корпусом, прибыл на вертолете за полчаса до наступления рассвета. Плотный брюнет со жгучими цыганскими глазами, он был полон энергии и обладал даром мгновенно оценивать ситуацию и вникать во все мельчайшие детали. Он сразу дал почувствовать окружающим свое присутствие. Он неожиданно материализовывался перед остолбеневшим часовым, штабным офицером или писарем и тут же, подметив нарушения порядка, делал внушения подчиненным.
   Командный пункт был прекрасно оснащен. В нем были – центр радиосвязи со сверхсовременной техникой, центр по визуальному и локаторному наблюдению, центр по управлению стрельбой артиллерии, специальный бункер на случай применения атомного оружия, бункер-укрытие для вертолетов и укрепленные огневые позиции, предназначенные для отражения возможного десанта противника.
   Артиллерийский наблюдательный пункт был выдвинут на самую передовую позицию, и Лакош нашел, что это самое приятное место, чтобы начинать отсюда войну, оставаясь самому в полной безопасности и даже в относительном комфорте.
   Перед ним расстилался город, окутанный утренним туманом. Серебряная лента Дуная разрезала его пополам.
   Он и начальник артиллерийского корпуса были люди тучные и здорово потеснили офицера-наблюдателя и его помощников, занимая очень много пространства. Но Лакош желал именно отсюда произвести полную рекогносцировку и уточнить все цели предполагаемого артиллерийского обстрела, имея перед глазами не карту, а живой реальный город. В тесном помещении его голос, отражаясь от стен, гремед так, что чуть не лопались барабанные перепонки.
   – Их огневые средства опасны только на близком расстоянии. Я собираюсь молотить, молотить и размолотить их вконец, прежде чем пущу в город нашу пехоту. И надо подавить их зенитные пушчонки, чтобы бронекатера свободно действовали на реке.
   Лакош пальцем ткнул в несколько мест на карте Будапешта.
   – Здесь, здесь... и здесь стоят их чертовы батареи. Бомбы и ракеты с воздуха. Прицельный огонь отсюда, с этих позиций, создадут там хорошенький тарарам Мне нужна чистая работа. Чтобы и следа от них не осталось.
   Полковник Кемени был опытным артиллеристом. Будучи моложе Лакоша на десять лет и ниже званием, он помалкивал, но в душе не во всем соглашался с генералом. Он был противником массированного обстрела территории, где преобладало гражданское население.
   – Генерал, разрешите обратиться! – наконец собрался с духом полковник.
   – Говорите.
   – Я считаю, что у мятежников имеется очень малое число боевых соединений. У них мало боеприпасов. У них нет системы управления огнем.
   Нет опытных корректировщиков. Артиллерия их слепа.
   Генерал начал терять терпение. Он собрался было резко оборвать полковника, но тот, слегка повысив голос, заставил генерала выслушать его доводы до конца.
   – Они не в состоянии маневрировать огнем. Траектория полета их снарядов будет ограничена стенами зданий на узких улицах. Их батареи не представляют большой угрозы. В городе всегда можно найти "мертвые", непростреливаемые зоны и использовать их для продвижения вперед. Вступив в город, наши войска почти сразу же войдут в соприкосновение с противником на минимальном расстоянии...
   – Хватит болтовни! – крикнул генерал. – И не читайте мне лекций! Я кончал ту же академию, что и вы. Я не допущу, чтобы мои пушки молчали, а солдаты гибли. Я не начну штурм до тех пор, пока их огневые средства не будут подавлены. Целиком и полностью! С земли, с воды, с воздуха – отовсюду!
   Кемени предпринял еще одну попытку.
   – Господин генерал! Есть опасность, что мы превратим Будапешт в руины. И среди гражданских лиц неминуемы жертвы. Подумайте, что натворит только один ошибочно пущенный снаряд с собором Святого Стефана или с памятниками Римской эпохи? Мое твердое мнение – только полицейские кордоны в пригородах могут задержать продвижение наших сил. И то на короткое время. Если мы применим дымовую завесу...
   Генерал словно окаменел и стал похожим на памятник самому себе. Он произнес голосом, каким говорят ожившие статуи в спектаклях и фильмах:
   – Еще одно слово, и я отстраню вас от должности, полковник. Я предам вас суду и расстреляю.
   Генерал положил ладонь на кобуру пистолета.
   Встревоженный начальник штаба, маячивший у входа вместе с генеральской охраной, тут же рванулся вперед.
   Но полковник Кемени замолчал, и инцидент был исчерпан.
   Генерал сменил тон и заговорил как ни в чем не бывало:
   – Я выслушал ваши аргументы, полковник, и частично с вами согласен. Но мне необходимо подавить мятеж. И как можно скорее. Правительство дало мне полномочия навести в стране порядок, но прежде всего полное взаимопонимание должно быть среди нас. Без этого мы не достигнем нужного результата. Согласны, полковник?
   Кемени проглотил комок, застрявший в горле.
   – Так точно, господин генерал!
   – Затяжные бои в городе дадут мятежникам право называться воюющей стороной. Этого нельзя допустить. Мы пришли сюда не воевать с ними. Мы пришли, чтобы казнить банду уголовных преступников. Буз судебного разбирательства. На то у меня есть полномочия. Теперь дайте мне слово офицера, что будете выполнять все мои распоряжения.
   Кемени холодно произнес:
   – Даю слово офицера, господин генерал.
   – Тогда от слов перейдем к делу. Через шесть-десять минут открывайте огонь.
   – Слушаюсь, господин генерал!
   Лакош был доволен. Ему удалось подавить в зародыше попытку мятежа в собственном стане. Он с гордо поднятой головой направился в центр радиосвязи, чтобы уведомить свое беглое правительство о начале активных действий.
   Кемени задерживался на наблюдательном пункте. Он не мог поверить в то, что могло бы сейчас случиться. Это казалось ему кошмарным сном. Величественный, но изящный силуэт огромного города на фоне бледного утреннего неба открывался его взору. Судьба этого города была в его руках. Более ста артиллерийских стволов, находящихся в его подчинении, за один день интенсивного обстрела, как того желал Лакош, превратят город в дымящееся черное кладбище, где здания и люди будут похоронены вместе. Погибнут сотни, а может быть тысячи ни в чем неповинных граждан. Вина за их смерть камнем ляжет на его совесть.
   Наблюдатель с помощниками, оторвавшись от окуляров, тупо уставились на полковника. Их невыразительные одинаковые лица вызывали в нем раздражение.
   – Капитан!
   – Слушаю, господин полковник!
   – Приказ на открытие огня даю только я. И никто другой. Вам понятно, капитан?
   – Да, господин полковник.
   Кемени аккуратно сложил схему артиллерийского огня и спрятал в карман. У него оставалось чуть меньше часа на то, чтобы нанести несколько весьма важных, но очень рискованных визитов.
   Генерал-лейтенант Эмиль Лакош уединился в своей палатке, чтобы обдумать в тишине некоторые детали оперативного плана перед встречей с командирами танковых и мотострелковых подразделений.
   Он был целиком погружен в работу, когда до него донесся шум дизельных моторов. По звуку это были бронетранспортеры. Шум нарастал. Машины явно приближались к командному пункту. Бронетранспортеров, как и танков, было предостаточно на исходных рубежах, но никаких передвижений боевой техники в дневное время в непосредственной близости от противника не намечалось. Наоборот, было приказано не запускать моторы и не двигаться с места, чтобы не обнаружить себя. И ни в коем случае не приближаться к командному пункту. Кто-то дерзко нарушил приказ!
   Лакош одел каску, откинул полог палатки и вышел.
   Солнечный свет на мгновение ослепил его, и он не сразу разглядел солдат, вылезающих из люков с оружием в руках. Что за черт? Откуда они взялись? Он не вызывал никаких дополнительных подразделений для охраны командного пункта. Чья это идея? Он позвал своего начальника штаба.
   – Полковник Фенрик!
   Оглянувшись, он заметил вдалеке группу офицеров, бегущих к его палатке. Фенрик был среди них. Он выглядел очень озабоченным. В этой группе был и Кемени. В руках он держал АКМ, явно подготовленный к стрельбе. Остальные офицеры тоже были знакомы генералу – бригадные или батальонные командиры. Всего человек двадцать.
   Он шагнул им навстречу, едва удержавшись, чтобы не перейти на бег и немедленно задать вопрос – что тут происходит в конце концов?!
   Группа приблизилась и остановилась на положенном по уставу удалении. Офицеры отдали генералу честь. Но один из них тут же поднял пистолет и направил его на генерала.
   Измена? Несмотря на холодный ветер, лоб Лакоша покрылся потом. Голова закружилась, он едва не упал.
   Старший по чину офицер, командир танковой бригады, произнес:
   – Генерал Лакош, я отстраняю вас от командования корпусом за нарушение высшего долга венгерского офицера! В отличие от вас, мы не собираемся убивать наших соотечественников. Их преступление состоит лишь в том, что они предпочли свободу, а не иностранное рабство. Но это естественное и законное право каждого человека. Все, кто выразит желание присоединиться к нам, могут это сделать. Кто не захочет, – офицер сделал паузу, – будет изолирован в целях его же собственной безопасности.
   Лакош огляделся. Большинство офицеров его штаба слушали речь бригадного командира не выражая никакого протеста. Ясно было, что они разделяют его идеи. Несколько человек уже были арестованы. Их обезоружили, и они, заложив руки за голову, под дулами автоматов удалялись в сторону колонны прибывших боевых машин.
   Произошел бескровный переворот. Сила была на стороне путчистов. Словно подкрепляя этот факт, низко над землей сделали круг два тяжеловооруженных вертолета. Стволы их грозных пушек убеждали лучше всяких слов – сопротивление бесполезно!
   – С правительством национального спасения покончено. И с вашими особыми полномочиями тоже, генерал!
   Лакош досадливо сплюнул. Он встретился взглядом с Кемени.
   – Вы дали мне слово. Вы поклялись быть верным мне и правительству!
   Кемени улыбнулся.
   – Я вас обманул, генерал.
   Армия Венгрии сделала свой выбор.

* * *

   21 МАЯ, ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНЫЙ ПОГРАНИЧНЫЙ ПУНКТ ЭРКОН IV, АВСТРИЯ
   – Внимание! Встать!
   Грохоча подкованными ботинками, военные ворвались в помещение контрольного пункта. Повинуясь команде, все служащие вскочили со своих мест. В неожиданно наступившей тишине стал слышен слабый звук включенного компьютера на одном из столов. Вслед за "ударным" отрядом в комнате появился генерал армии Клод Фабвьер в сопровождении французских и немецких армейских чинов. Все были вооружены и одеты в боевую форму. Фабвьер был смугл, словно араб. Долгие годы службы в Республике Чад и на Ближнем Востоке оставили свой след на его лице. Взмахом руки он усадил служащих на места.
   – Спокойно, господа! Если я не ошибаюсь, у вас работы по горло...
   В ответ на свою шутку генерал услышал чей-то нервный смешок.
   – Но короткий отдых, надеюсь, никому не повредит, – продолжал веселиться генерал. – Мы на время отправляем вас в отпуск. А поработают за вас наши люди.
   Генерал обратился к немецкому полковнику, заранее назначенному контролировать движение через этот пункт.
   – Какие у вас проблемы, Иоахим?
   – Никаких проблем, герр генерал.
   Немец разложил на столах топографические карты. Каждая карта представляла в крупном масштабе отдельный участок австро-венгерской границы в районе Шопрона. Отсюда до Вены было примерно сорок километров.
   – Здесь указано расположение всех дивизий, бригад и батальонов. Цвет значков обозначает род войск.
   Иоахим красным карандашом обвел каждый значок аккуратным кружком.
   Фабвьер некоторое время изучал карту. На первый взгляд, вся работа была выполнена безукоризненно. Войска надежно укрыты от зорких глаз венгров, защищены от неожиданного нападения и имеют перед фронтом удобные пути для выдвижения.
   – График движения составов готов?
   – Почти, – он представил генералу солидную пачку листов. – Координация перемещения трех дивизий, огромного количества снаряжения, десятков тысяч тонн различных припасов с территории Франции и Германии к венгерской границе – процесс сложный и трудоемкий. Это была работа Геракла. Головные составы пойдут уже сегодня, – сказал полковник.
   Фабвьер просмотрел верхний лист из представленной ему пачки документов. Кодовые знаки и аббревиатуры были абсолютно непонятны далекому от штабной работы человеку. Существовал особый штабной язык, недоступный простым смертным.
   – Войска займут позиции двадцать седьмого?
   – Так точно, герр генерал.
   – Прекрасно. Чистая работа, полковник! Я преклоняюсь перед вами.
   Генерал считал, что никогда не надо скупиться на похвалы, если они заслуженны.
   Подталкиваемая Никола Десо Европейская Конфедерация двинула мощные силы к границе Венгрии. Десятки боевых эскадрилий и сорок тысяч вооруженных до зубов солдат сосредоточивались в Австрии. Их присутствие заставит мятежников крепко подумать, прежде чем рвать экономические связи с Конфедерацией и втаптывать в грязь заключенные ранее договоры. "Раз уж Венгрия угодила в сеть ЕвроКона, ей оттуда не выбраться", – так рассуждал Никола Десо.

* * *

   25 МАЯ, БЕЛЫЙ ДОМ, ВАШИНГТОН
   За окнами Овального кабинета молнии вспарывали угольно-черное небо. Громовые раскаты заставляли дрожать стекла. Ливневые потоки хлестали по крышам зданий и асфальту улиц Вашингтона. В садах вокруг Белого дома вздрагивала листва на деревьях и беспомощно трепетали головки цветов.
   Дождь и гроза угнетающе действовали на президента.
   – Не ошибся ли я, признав новый будапештский режим? Может, стоило прислушаться к мнению Франции и не торопиться?
   Росс Хантингтон пожал плечами.
   – Не думаю, что вы вправе сомневаться. Точка зрения у всех экспертов одна – это революция патриотов и демократов.
   У него вдруг перехватило дыхание и он сделал паузу, чтобы придти в себя. Он был рад, что президент не смотрит на него, стоя к нему спиной. Боли в груди все чаще мучали Росса.
   – Кроме того, – Росс наконец смог продолжать свою речь, – это первая трещина в Европейской Конфедерации. Выглядит обнадеживающе. Я так считаю.
   – Д-да! – пробормотал президент, отворачиваясь от окна. – Легче прикончить детеныша, чем взрослого зверя.
   – Разумеется, хотя это и неспортивно.
   Президент вздохнул. Тень мрачной усмешки мелькнула на его лице и пропала.
   – Я бы чувствовал себя гораздо лучше, если в французы и немцы не совали свое свиное рыло в Австрию. Каждый разведывательный спутник показывает нам все более веселенькую картинку. Войска все прибывают. Они копошатся там, как муравьи.
   На взгляд Хантингтона, франко-германское бряцание оружием давало еще один убедительный повод США и Британии встать за спиной венгров и укрепить в новом правительстве страны веру в себя. Вместе с Польшей, Чехией, Словакией, с их обещанной военной помощью, с открытой для свободной торговли с ними границей, Венгрия быстро поднимется на ноги. Это будет предупреждением для Франции и Германии. Они тогда поймут, что угрозы и милитаристский блеф – это одно, а прямое вторжение – совсем другое. И за такой проступок они будут отвечать по всей строгости.
   Один из множества телефонов на рабочем столе президента ожил, мелодично просигналив. Президент схватил трубку.
   – Да!
   Прямо на глазах он съеживался, как надувной шарик, теряющий воздух, пока выслушивал сообщение.
   – Это Терман. Наш новый посол в Венгрии.
   Хантингтон был удивлен. Что могло там произойти такого чрезвычайного за такой короткий срок?
   – По-моему, венгерские революционеры хватают недопеченную картошку из костра. Что им надо? Франция и Германия их признают... при определенных условиях.
   – Эти условия для них неприемлемы, – сказал президент. – От них требуют сохранить все законы прежнего военного положения и экономические договоры с Европейской Конфедерацией. Тот же балет... Те же "па"...
   – А если они откажутся?
   – Ультиматум... и применение чрезвычайных мер.
   – Блеф.
   – Не думаю, – сказал президент и, нажав кнопку переговорного устройства, обратился к дежурному секретарю. – Марта! Держи постоянную связь с послом в Венгрии Терманом и вызови ко мне Рида Галлоуэя и Уолтера Куинна – обоих вместе.

* * *

   26 МАЯ, ПАРИЖ
   Майской ночью Париж был красив и элегантен, как всегда, но Никола Десо было наплевать на все, что творилось за окном его министерского кабинета.
   – Значит, так! На наше великодушие они ответили обычным своим восточноевропейским хамством.
   – Да, господин министр, – курьер, доставивший дипломатическую почту из Будапешта, знал, что, может быть, в первый и последний раз в жизни удостоился лично говорить с министром иностранных дел. Судя по реакции министра, доставленные вести не помогут курьеру в продвижении по службе. Наоборот, он тотчас же почувствовал, что его, как гонца с плохой новостью, отправят на казнь, как в средневековой Персии. Была, конечно, слабая надежда на права человека.
   – Убирайтесь.
   – Да, господин министр.
   Десо подождал, пока этот человек-букашка исчезнет, и тогда, освободившись от присутствия мелких людишек, стал размышлять.
   Хорошо, он согласен, пусть Германия распоряжается в Венгрии. Венгры всегда льнули к Германии. Все их лакеи и официанты учат сначала немецкий язык, а потом уже французский и английский. Но дать им – этим подонкам-люмпенам в Будапеште – шанс играть на наших противоречиях?!
   Тогда крах всей Конфедерации. Пусть венгры не испытывают мое терпение. Пусть не договариваются с кем-то по отдельности! Есть только один способ лишить новое Венгерское правительство власти – три французские и германские дивизии, которые перейдут австро-венгерскую границу. Немедленно! Венгерские повстанцы заказывали "оркестр". Пусть теперь рассчитываются с "музыкантами"!