Страница:
* * *
27 МАЯ, 1-я ТАНКОВАЯ БРИГАДА ВЕНГЕРСКОЙ АРМИИ, ДИСЛОЦИРОВАННАЯ В ОКРЕСТНОСТЯХ ШОПРОНАЛейтенант Штефан Терени был счастлив. Он нашел одно-единственное место в размокшей от непрерывного дождя почве, где было хоть чуть-чуть сухо. Локтями он оперся на что-то твердое и сразу почувствовал, как ему хорошо и удобно. Его подчиненным так не повезло. Утопая в скользкой холодной слякоти, они монотонно и скучно переругивались, проклиная все на свете, – и своих офицеров, и себя самих, и французов, и немцев, и воду, льющуюся с неба.
Терени усмехнулся, услышав, что его имя тоже попало в список. Они залегли в километре от самой границы, от ржавой проволочной нити, протянутой между опустевшими сторожевыми вышками. Никаких укреплений и особой охраны здесь не существовало, так как Венгрия и Австрия давным-давно стали, добрыми соседями, но теперь Австрия примкнула к Европейской Конфедерации и исполняет все, что ей прикажут...
"Дурные приказы... Добром это не кончится, – подумал Терени, наблюдая, как в сумерках через поля и рощи приближаются к границе чудовищные массы бронетехники. – Французы идут. Что ж! Они хотят, чтобы мы их видели, и мы их видим! Танки "ЛеКлерк" и АМХ-10 – самоходные артиллерийские установки. Французские пижоны хотят ими похвастаться, покрасоваться. Они такие смелые, что не прячутся. Ну, а мы прячемся, хотя смелости у нас не меньше. Мы прижались к земле и стали невидимками, потому что мы настоящие профессионалы и знаем, как воевать".
Так рассуждал Терени, подсчитывая количество боевых единиц в надвигающейся лавине. Тринадцать танков в одной группе, столько же во второй, в третьей... Словно черный веер, медленно раскрываемый пальцами великана, танковые колонны разворачивались в линию. Еще два танка и шесть джипов образовали центр – группу управления. Терени посчастливилось наблюдать развертывание полностью укомплектованного танкового полка французской армии на предельно узком фронте. Такое не увидишь ни на каких учениях. За танками следовали подразделения мотопехоты, слаженно следуя маневру передовой ударной мощи.
Терени приказал капралу сделать несколько фотографий, прежде чем его группа наблюдения скрыто переместится на новые позиции. Смена рубежей заняла достаточно много времени, и Терени успел поразмыслить. Этого, может быть, не стоило делать. Слишком печальными оказались выводы. Шопрон – ближайшая цель противника – в случае начала войны защищен только одной 1-й танковой бригадой. В своих людях он был уверен. Им хватит храбрости и чувства долга, чтобы выстоять. Но нет снарядов, патронов, горючего. А собственную кровь не зальешь в дизельные моторы.
Он любил свою землю и готов был ее защищать. Но если французы и немцы перейдут границу, они сметут его самого, его храбрых венгров, его 1-ю бригаду, как пушинку, и даже могут не заметить, что кто-то пытался воевать с ними.
* * *
28 МАЯ, ШТАБ 4-ГО КОРПУСА АРМИИ ЕВРОПЕЙСКОЙ КОНФЕДЕРАЦИИ. ОКРЕСТНОСТИ ГРОССХОФЛЕЙНА, АВСТРИЯГенерал Клод Фабвьер прислушался к шуму дождя, барабанящего по алюминиевой крыше его штабного фургона. Погода могла бы быть приятнее. Хотя, тут генерал улыбнулся, история доказывает, что великие победы одерживались чаще под дождем и снегом, чем на солнышке, в курортной обстановке. Конечно, он с молодости привык к африканской жаре, но и дождь не помеха горячим сердцам и танковым моторам. Он еще раз перечитал только что полученную шифровку.
"Командующему 4-м корпусом
От министра обороны
Министерство обороны Европейской Конфедерации предписывает Вам начать военные действия, навести порядок и восстановить законность на территории Венгрии. Приказываю подавить сопротивление мятежных венгерских вооруженных сил. Конечная цель операции – овладение Будапештом".
Глава 17
Наступление
29 МАЯ, 1-я ВЕНГЕРСКАЯ ТАНКОВАЯ БРИГАДА, ВЕНГРИЯ, ПРЕДМЕСТЬЕ ШОПРОНА
Дождь не прекращался, обращая в грязевые потоки красивейшие австрийские и венгерские холмы. Лейтснант Штефан Терени скорчился под пластиковой накидкой, страдая от холода и сырости так же, как и несколько его подчиненных. Они вели наблюдение за шоссейной дорогой Вена – Будапешт. Местные крестьяне, может быть, не сердились на такую погоду и, укрывшись в теплых своих домах, безмятежно попивали крепкую, согревающую тело и душу, "палинку", но лейтенант Терени находился на посту и до боли в глазах вглядывался в сырую промозглую тьму, откуда мог внезапно появиться враг.
Они заняли хорошо скрытую от разведки противника позицию – три бронетранспортера, еще советского производства, и двенадцать солдат. Они прикрывали два километра государственной границы. Остальные силы 1-й бригады отошли к Шопрону и расположились на господствующей над городом высоте.
Терени все время протирал бинокль. Дождевые капли затуманивали стекла. Наблюдаемая им местность была полна расплывчатых призраков. "У них сухие стекла, у них нормальная техника", – с ненавистью подумал он, чувствуя свою беспомощность.
Черт побери! На нем лежала вся ответственность. Он получил приказ: если покажется хоть нос их пехотинца, если выглянет кончик ствола пушки или кусочек брони танка – это означает вторжение на территорию Венгрии, и он, лейтенант Терени, обязан начать оборонительную войну.
Из штаба передают, что наступление сил ЕвроКона ждут там с минуты на минуту, а он, лейтенант Терени, слеп. В свой бинокль он может наблюдать, да и то с трудом, за главной магистралью, а остальные участки границы скрывала пелена весеннего дождя. Необходимо было вести наблюдение, перемещаясь вдоль всего рубежа. Он подал знак радисту и стрелку, махнув рукой в сторону БМП, которая вместе с водителем мокла под дождем, чуть позади их позиции.
– Сворачивайтесь! Я решил немного прокатиться.
И тут пулеметчик, чем-то встревоженный, внезапно схватил лейтенанта за плечо.
Терени замер. Сначала он слышал только шорох дождя и биение собственного сердца. Но потом он ясно различил шум дизельных моторов. Совсем рядом, чуть ли не в нескольких метрах.
Он стал шарить биноклем в промозглой тьме. Шум дождя и шум моторов сливались вместе – это была страшная музыка. Никаких гражданских машин здесь быть не должно. Только вражеские силы могли надвигаться на этот участок границы.
Он понял – две тяжелые машины прокладывают себе путь через лес. Два зверя, два хищника. Он шепнул радисту:
– Передай, передвижение противника на нашем участке.
Шум моторов становился все слышнее.
Нервная дрожь охватила его. Он покрепче охватил свой автомат Калашникова. Радист, передав сообщение, тоже взял оружие наизготовку. Стрелок быстрыми движениями подготовил противотанковую ракетную установку к стрельбе.
Все трое залегли, поглубже окунувшись в грязь. Какой-то неясный звук донесся чуть справа, и лейтенант резко повернулся в ту сторону. Вот они!
Два шестиколесных "призрака" с орудийными башнями выплыли из дождевой мглы. Это были настоящие громадины. Их пушечные стволы подавляли своей величиной.
Почему-то эти чудовища, в отличие от наступающих издалека, двигались совершенно бесшумно. Или это так показалось лейтенанту. Может быть он начал сходить с ума?
Маневрируя среди деревьев, одно чудовище слегка развернулось к нему боком, и Терени распознал известный ему по тактическим занятиям силуэт. Это была французская самоходка AMX-10RC, несущая на себе 105-миллиметровое орудие. Европейская Конфедерация заготовила самое мощное и современное вооружение для первого удара по защитникам венгерской границы.
Лейтснант шепнул радисту:
– Передавай. Два АМХ-10 обходят нас с флангов.
Сообщение пошло в эфир. Тут же он обратился к ракетчику.
– Придется бить по ним отсюда! Они слишком близко, и нам от них не уползти.
Стрелок кивнул. Отступить скрытно от этих громадин, вооруженных приборами ночного видения и лазерными прицелами, самыми совершенными в мировой военной технике, было невозможно. Любой движущийся предмет будет тотчас же поражен Против них – троих защитников границы – было все, что создали лучшие европейские умы и лучшие рабочие руки. Локаторы, радары, телекамеры, компьютеры, лазеры. Никакой дождь и туман не скроет их от этого, начиненного электроникой чудовища, не даст даже пробежать или проползти больше двух десятков метров.
Стрелок – простой капрал венгерской армии, стиснув зубы, молчал. Он понимал все. Никаких пояснений не требовалось. Лейтснант отдал приказ.
– Через тридцать секунд ударь по той, что справа.
Стволы деревьев пока еще могли служить защитой от французских телеобъективов. Терени вскочил и бегом рванулся к своей БМП. Эта машина была вооружена только одним крупнокалиберным пулеметом, но на таком близком расстоянии можно было из этого пулемета пробить боковую броню французских самоходок.
Он нырнул в люк и занял командирское Место. Водитель с бледным от ужаса лицом и широко раскрытыми глазами, спросил его шепотом:
– Что делать, лейтенант?
– Воевать.
Терени устроился поудобнее на сиденье, схватился за рукоятки и резко крутанул пулеметную турель. Теперь счет пошел на секунды.
Всполохи огня разорвали тьму. Боковые стороны французских машин засветились огнями пожара, словно при иллюминации, как на праздничном фейерверке 14 июля в годовщину взятия Бастилии. Капрал точно и вовремя направил противотанковую ракету, и Терени тоже не промазал.
У этих чудовищ начало взрываться их нутро, их боезапас, их электроника, и начала гореть их кровь – топливо. Но машина, с которой воевал только 14,5-миллиметровый пулемет Терени, еще жила. Пушка, управляемая электронными мозгами, повернулась в его сторону. И все пулеметы адской машины тут же нащупали цель. Но очередь Терени опередила залп врага. Его пули вновь пробили дырки в боковом алюминиевом покрытии самоходки. Она застыла без движения.
Обессиленный, он откинулся на спинку сиденья. Но расслабляться было некогда. Терени высунулся из люка, вдохнув сырой воздух.
– Ребята, загляните в самоходки. Может, кто-то из этих сволочей еще дышит. Пленные нам пригодятся.
Повинуясь приказу, стрелок-ракетчик и радист, с оружием наготове, осторожно стали приближаться к поврежденным машинам.
Над их головами просвистел снаряд и разорвался на склоне холма. Радость от одержанной победы, еще секунду назад владевшая душой лейтенанта Терени, вмиг поблекла. Их обнаружили. Они обречены. Их первый успех станет и последним.
Снаряды посыпались градом. Он и его люди словно разворошили гнездо ос, злобных и мстительных. Он схватился за микрофон.
– Всем подразделениям "Сьерра". Говорит "Сьерра Альфа". Отходите на линию "Браво"! Повторяю, отходите на линию "Браво"!
Радиоэфир был заполнен голосами наблюдателей других групп, требующих огневого прикрытия. Из этого следовало, что французы одновременно пересекли границу во множестве пунктов на достаточно широком фронте.
Терени инстинктивно вжался в землю, когда снаряд разорвался в пятидесяти метрах от него. Осколки прошуршали над ним и лязгнули о броню транспортера.
Он поднял голову, огляделся. Почему так долго не дают о себе знать стрелок и радист?
Ослепительно яркая осветительная ракета вспыхнула и повисла на парашюте над местом недавней схватки. Холмы, рощи, расщепленные снарядами стволы деревьев, похожие на человеческие кости, внезапно открылись взгляду. Лейтснант увидел, как его товарищи пробираются к нему, увязая в грязи, с обеих сторон поддерживая раненого француза. Он рискнул подняться во весь рост, чтобы поспешить им на помощь. Но то, что внезапно предстало перед его глазами, на мгновение парализовало его. Он замер, бессильный даже пошевелиться.
Всю ложбину между холмов заполнили танки и боевые машины. Их уже невозможно было пересчитать. Европейская Конфедерация не просто решила поиграть мускулами. Она показывала свою вооруженную силу во всем великолепии.
Он протолкнул раненого, истекающего кровью пленного в бронетранспортер, извиваясь, прополз мимо него, освобождая место для стрелка и радиста. Когда люк захлопнулся за ними, Терени закричал так, что глаза его подчиненных округлились от изумления и испуга.
– Жми во всю! Жми!!!
У них у всех чуть не вылетели на ходу зубы от толчков, вибрации корпуса, рева мотора, грохота артиллерийских разрывов.
Венгры покидали первую линию своей обороны.
Военно-Воздушным Силам ЕвроКона хватило двадцати минут, чтобы превратить Токоль в изрытую воронками пустошь. Сопровождаемые истребителями три следующие одна за другой через короткие интервалы волны "Миражей" и "Торнадо" разбомбили все, что можно было разбомбить. Лишь одна пара древних МиГ-21 успела подняться в воздух до того, как ад спустился с неба на землю. Но их сбили прежде, чем пилоты смогли увидеть, кто их атакует. Они свалились на землю грудой обломков вместе с первыми бомбами.
Когда французы и немцы, развернувшись, отправились обратно, после них не осталось ничего, что бы подавало признаки жизни.
Направляемые лучом лазера тысячекилограммовые бомбы чертили по земной поверхности линии из дыма, огня, вспоротого бетона и металла. Клочья застигнутых в ангарах и на взлетных полосах самолетов смешались с человеческими останками, с измельченными в мелкие кусочки сооружениями и аэродромными покрытиями. Эта смесь, поднятая в воздух взрывами, медленно оседала в клубах дыма.
Полковник Золтан Храдецки присоединился к печальной группе офицеров Военно-Воздушных Сил, которые с похоронным выражением на лицах взирали на последствия массированного налета. Четверо наиболее опытных телохранителей из команды Оскара Кирая сопровождали полковника. Они охраняли его со всех сторон. Потеряв уже одного вождя революционного движения, Кирай не хотел потерять и другого.
Высшие офицеры только что уничтоженной венгерской авиации молча приветствовали Храдецки. Хотя он не занимал никакого поста в военном командовании, но он был главным советником по безопасности нового правительства и пользовался уважением в армейских кругах.
Храдецки не видел смысла ходить вокруг да около и сразу приступил к деловому разговору.
– Что? Так плохо?
– К несчастью, да! – Командующий авиации говорил с нескрываемой горечью. – Они уничтожили наши аэродромы в течение одного часа. Работали, как по телефонной книге – с адресами и фамилиями. Не пропустили ни одной установки SAM, ни одного радара...
Говоривший побагровел, гнев захлестывал его. Храдецки хорошо понимал причину его ярости. Четверо офицеров из высшего командования Военно-Воздушных Сил пару дней назад угнали самолет за границу и унесли с собой бесценную для французов и немцев информацию. Указательный палец профессионала-знатока предательски точно отмечал на карте страны все хоть сколько-нибудь важные объекты, и пилоты и бомбометатели ЕвроКона не ведали забот.
– Каковы наши потери?
– Все! То, что вы видите здесь, – командующий указал на разбитый аэродром – в других местах выглядит точно так же. По предварительным данным у нас нет больше ни одного перехватчика, нет зенитных установок и ракет "земля-воздух". Разрушены системы связи и наведения, склады боеприпасов и хранилища топлива. До девяноста процентов боевых и транспортных вертолетов выведены из строя. Даже если нам доложат в ближайшее время, что что-то сохранилось или можно восстановить, мой вывод однозначен – мы лишились противовоздушной обороны на всей территории страны.
Храдецки с трудом скрывал тревогу. За шестьдесят минут французы и немцы уничтожили по меньшей мере восемьдесят МиГ-21С и МиГ-23С и пятнадцать тяжеловооруженных вертолетов "Хинд-А". Он даже присвистнул, представив себе всю эту мощь, вбитую в землю бомбовыми ударами и так и не сумевшую подняться в воздух. Небо над его родиной теперь было открыто для врага.
Наземные войска лишились какой-либо защиты против атакующих сверху стервятников. Конец наступит очень скоро, если Венгрия не получит поддержки от своих новых друзей с севера.
Четыре двухвостных самолета рассекали холодный ночной воздух. Навигационные огни, в мирное время обеспечивающие безопасность полета, теперь были погашены. Польские "Игл-Орлы" летели на войну.
Внутри ведущего F-15 лейтенант 1-го класса Тадеуш Войцик едва сдерживал желание толкнуть рукоятку скорости до предела вперед и выжать всю мощь из мотора своей послушной машины.
Поврежденная система оповещения венгерской противовоздушной обороны не смогла засечь надвигающуюся вражескую армаду до тех пор, пока она не приблизилась на половину дистанции до намеченной цели – вертолетной базы в Веспреме, городке поблизости от озера Балатон. Еще несколько драгоценных минут было потеряно при передаче команды по цепочке связи, прежде чем она дошла до летных кабин, где Тэд и трое его товарищей дежурили в полной боевой готовности уже в течение нескольких долгих ночных часов.
Когда они, наконец, получили приказ и взмыли вверх с бетонной полосы, бомбы уже падали на Веспрем. Теперь перед пилотами стояла задача уничтожить мерзавцев на их пути к дому.
За те часы, пока правительство Польши размышляло, что ответить на просьбу венгерских демократов о помощи, эскадрилья Войцика перебазировалась в чешский город Брно. Отсюда рукой подать до Вены и до военных аэродромов ЕвроКона, расположенных вокруг австрийской столицы. Польские и чешские летчики подчинялись строжайшим ограничениям, установленным по заключенному только что договору. Они могли атаковать самолеты ЕвроКона только в случае их вторжения на территорию Венгрии. Если бы не эти ограничения, они могли бы легко, с одной попытки перерезать горло агрессору.
Войцик бросил взгляд на полетную карту, лежащую у него на коленях. В уме зафиксировал свое местоположение, когда с земли поступил сигнал о смене курса. Диспетчер, контролирующий полет, сначала повернул их к востоку, а потом прямо на юг. Он пытался вывести четверку F-15 в тыл уходящему с венгерской территории противнику, и на такую позицию, чтобы те, в свою очередь, имели в тылу чистое от вражеских истребителей пространство.
Такой сложный маневр был крайне необходим, но для него требовалось гораздо больше времени и топлива. Под острым углом они стали приближаться к вражеской армаде, заходя ей в хвост. Германские "Торнадо" имели противорадарное покрытие на двигателях, включающее такие компоненты, как золото и платина, но это защищало их только спереди и не делало самолет полностью "невидимым".
Тэд взглянул на стрелку показателя запаса керосина. Даже при наличии дополнительных самоотделяющихся топливных баков им надо быть очень экономными, если они хотят добраться обратно до Брно. Любая венгерская база раньше могла бы дозаправить их, но большинство посадочных полос было выведено из строя, а там, где они еще существовали, был риск подвергнуться нападению с воздуха.
Его взгляд скользнул по экрану локаторного дисплея, запечатлевая в мозгу появляющиеся на нем условные обозначения. На приборной панели каждое деление на каждом циферблате, на котором застыла стрелка, имело важнейшее значение. Он должен был постоянно четко представлять себе ситуацию на данный момент и предугадывать момент будущий. Лихорадка погони, азарт, самоуверенность – вот главная опасность. Особенно для него – ведущего эскадрильи, впервые входящей в соприкосновение с реальным, а не учебным противником.
Каждый из его четверки F-15 был вооружен четырьмя "Спарроу-Воробьями" и четырьмя ракетами "воздух-воздух", расположенными под фюзеляжем по бокам гирлянды самоотделяющихся топливных емкостей. Хотя "Иглы" могли нести на себе новейшие ракеты AMRAAM, на вооружении у поляков было всего несколько этих превосходных "серебряных пуль". Они предназначались для защиты только собственной территории. "Такое решение было справедливо", – считал Тадеуш. Но сейчас он больше думал о безопасности того кусочка польской территории, которую представляла его тесная пилотская кабина.
Скорость полета достигала семисот пятидесяти узлов. Они шли на высоте десять тысяч метров над сплошным облачным покровом. Под облаками была промозглая ночь, ливень и сырая мгла – отличные погодные условия для агрессора.
Поляки отключили радары, чтобы полностью скрыть от врага свое приближение. Войцик конечно хотел бы держать включенными пилотские "глаза", но он понимал, что они вряд ли принесут пользу, так так их "цель", как насытившийся хищник, пробирающийся в свое логово, была ниже облачной пелены на высоте не более ста метров над пересеченной местностью.
Бесстрастно-ровный голос управляющего полетом с земли продиктовал:
– "Голубой полет"! Эскадра в десяти километрах. Пеленг – один-семьдесят пять.
Сердце Тэда забилось еще сильнее. Приближался момент, когда можно будет оживить их локаторы. Его четверка выйдет на рубеж радарной ракетной атаки через тридцать километров – при их скорости это одна минута полета.
План сражения был таков: включить радары, тут же отключить их и тут же задействовать "Спарроу", выпустив "воробышков" на волю прежде, чем "Торнадо" успеют прореагировать. Хотя, разумеется, они откроют яростный ответный огонь, но первый залп нарушит порядок армады ЕвроКона и заставит их маневрировать, расходуя лишнее топливо. В данное время вражеские пилоты уже утомлены и поглощены одной мыслью – скорее убраться прочь из недружественного воздушного пространства. Может быть, у некоторых машин есть неисправности, а кто-то уже почти исчерпал запас топлива. Одним словом, они стали сейчас легко уязвимы. А то, что они немцы, то есть извечные враги, сделает съеденный поляками пирог еще вкуснее.
Адреналин бушевал в его крови, искажая ощущение времени. Секунды казались минутами. Он не отрывал взгляда от часов на панели. Стрелка показала, что они вышли на рубеж атаки. Но контролирующий прибор молчал, не подавая сигнала тревоги. И Тадеуш подчинил свою волю этому прибору. Чем ближе враг, тем лучше. Он рискнул чуть повернуть голову и поискать взглядом товарищей, но они, выстроившись в линию с интервалом в полкилометра, были невидимы в темноте.
Стрелка часов передвинулась на несколько делений и приблизила их к врагу еще на двенадцать километров. Внутренний голос сказал ему – пора! Он включил микрофон. Губы его шевельнулись.
– "Голубой полет"! Включаемся!
Ответные щелчки в микрофоне означали, что сигнал принят тремя остальными пилотами.
Сперва изображение на дисплее радара выглядело как бесформенное скопление пятен различной величины. Работая в бешеном режиме, радарный компьютер очищал картинку от погодных помех. После третьей "чистки" Войцик увидел уже явственно различимые точки, расположенные в определенном порядке. Вот они, наконец, – три связки вражеских самолетов по одной паре в каждой и отставший "одиночка" – чуть позади. Искусство управляемой радарами атаки с дальней дистанции заключалось в том, чтобы не выпустить сразу более одной ракеты на одну цель. Атакующие пилоты должны мгновенно распределить между собой цели. Зная, что простейший метод всегда самый эффективный, Тадеуш заранее договорился с пилотами, что каждый из них берет на себя соответствующий противостоящий ему номер – слева направо. У Тэда слева летел юный новичок Милан Рожек. Он, следовательно, должен уничтожить левый от Тэда германский борт. Войцик откроет огонь по "Торнадо", летящему правее. Тренировки сделали распределение целей автоматическим. Для этого уже не требовалось никаких радиопереговоров и команд.
Он нажал кнопку на рычаге, фиксируя этим движением точку на экране дисплея, которая станет его мишенью. Крошечный квадрат тотчас же обрисовал эту точку, как бы выделив ее из остальной массы точек и пятен.
Вражеский борт находился слишком далеко внизу, чтобы его радар мог "увидеть" Войцика, атакующего сверху и сзади... Поэтому Тэд дал своим ведомым время, измеряемое несколькими толчками пульса, чтобы каждый успел обрисовать квадратиком свою мишень, и после этого нажал "пуск".
Грозное шипение и отсвет от пламенной вспышки ракетного выхлопа сообщили Тадеушу, что пусковое устройство сработало и "воробей" вылетел из гнезда. Зеркало кругового обзора отразило три другие вспышки. Его ведомые почти не отстали от командира.
Маленький мальчик, который до сих пор жил в душе взрослого лейтенанта 1-го класса Тадеуша Войцика и обожал фейерверки и салюты в праздничные дни, жаждал проследить огненный путь ракет, вплоть до конечного взрыва, но пилот заставил себя вернуться к действительности. А она требовала мгновенных решений...
Немцы, получив от своих приборов тревожный сигнал, начали маневрировать. Боевой компьютер "Орла" уже отобрал и произвел необходимую проверку следующего "Спарроу", и Тэд снова нажал кнопку.
Выпуск двух ракет по такой ценной мишени, как "Торнадо", был вызван необходимостью иметь гарантию ее поражения.
Опытный и талантливый летчик мог бы искусным маневром или благодаря везению убежать от первой ракеты, но второго пуска он уже просто не успел бы увидеть.
Впереди Тадеуша возникали из тьмы ответные ракеты врага. Они стремились вверх, туда, где разряженный воздух позволял им передвигаться со скоростью, вчетверо превышающей звуковую. Когда их жизненная сила выгорала дотла и моторы умирали, они все же упорно, повинуясь инерции, карабкались по заданной траектории, растворялись в темноте, чтобы, достигнув предельной высоты, вслепую упасть на свои мишени. Такова была дьявольская задумка их конструкторов.
Дождь не прекращался, обращая в грязевые потоки красивейшие австрийские и венгерские холмы. Лейтснант Штефан Терени скорчился под пластиковой накидкой, страдая от холода и сырости так же, как и несколько его подчиненных. Они вели наблюдение за шоссейной дорогой Вена – Будапешт. Местные крестьяне, может быть, не сердились на такую погоду и, укрывшись в теплых своих домах, безмятежно попивали крепкую, согревающую тело и душу, "палинку", но лейтенант Терени находился на посту и до боли в глазах вглядывался в сырую промозглую тьму, откуда мог внезапно появиться враг.
Они заняли хорошо скрытую от разведки противника позицию – три бронетранспортера, еще советского производства, и двенадцать солдат. Они прикрывали два километра государственной границы. Остальные силы 1-й бригады отошли к Шопрону и расположились на господствующей над городом высоте.
Терени все время протирал бинокль. Дождевые капли затуманивали стекла. Наблюдаемая им местность была полна расплывчатых призраков. "У них сухие стекла, у них нормальная техника", – с ненавистью подумал он, чувствуя свою беспомощность.
Черт побери! На нем лежала вся ответственность. Он получил приказ: если покажется хоть нос их пехотинца, если выглянет кончик ствола пушки или кусочек брони танка – это означает вторжение на территорию Венгрии, и он, лейтенант Терени, обязан начать оборонительную войну.
Из штаба передают, что наступление сил ЕвроКона ждут там с минуты на минуту, а он, лейтенант Терени, слеп. В свой бинокль он может наблюдать, да и то с трудом, за главной магистралью, а остальные участки границы скрывала пелена весеннего дождя. Необходимо было вести наблюдение, перемещаясь вдоль всего рубежа. Он подал знак радисту и стрелку, махнув рукой в сторону БМП, которая вместе с водителем мокла под дождем, чуть позади их позиции.
– Сворачивайтесь! Я решил немного прокатиться.
И тут пулеметчик, чем-то встревоженный, внезапно схватил лейтенанта за плечо.
Терени замер. Сначала он слышал только шорох дождя и биение собственного сердца. Но потом он ясно различил шум дизельных моторов. Совсем рядом, чуть ли не в нескольких метрах.
Он стал шарить биноклем в промозглой тьме. Шум дождя и шум моторов сливались вместе – это была страшная музыка. Никаких гражданских машин здесь быть не должно. Только вражеские силы могли надвигаться на этот участок границы.
Он понял – две тяжелые машины прокладывают себе путь через лес. Два зверя, два хищника. Он шепнул радисту:
– Передай, передвижение противника на нашем участке.
Шум моторов становился все слышнее.
Нервная дрожь охватила его. Он покрепче охватил свой автомат Калашникова. Радист, передав сообщение, тоже взял оружие наизготовку. Стрелок быстрыми движениями подготовил противотанковую ракетную установку к стрельбе.
Все трое залегли, поглубже окунувшись в грязь. Какой-то неясный звук донесся чуть справа, и лейтенант резко повернулся в ту сторону. Вот они!
Два шестиколесных "призрака" с орудийными башнями выплыли из дождевой мглы. Это были настоящие громадины. Их пушечные стволы подавляли своей величиной.
Почему-то эти чудовища, в отличие от наступающих издалека, двигались совершенно бесшумно. Или это так показалось лейтенанту. Может быть он начал сходить с ума?
Маневрируя среди деревьев, одно чудовище слегка развернулось к нему боком, и Терени распознал известный ему по тактическим занятиям силуэт. Это была французская самоходка AMX-10RC, несущая на себе 105-миллиметровое орудие. Европейская Конфедерация заготовила самое мощное и современное вооружение для первого удара по защитникам венгерской границы.
Лейтснант шепнул радисту:
– Передавай. Два АМХ-10 обходят нас с флангов.
Сообщение пошло в эфир. Тут же он обратился к ракетчику.
– Придется бить по ним отсюда! Они слишком близко, и нам от них не уползти.
Стрелок кивнул. Отступить скрытно от этих громадин, вооруженных приборами ночного видения и лазерными прицелами, самыми совершенными в мировой военной технике, было невозможно. Любой движущийся предмет будет тотчас же поражен Против них – троих защитников границы – было все, что создали лучшие европейские умы и лучшие рабочие руки. Локаторы, радары, телекамеры, компьютеры, лазеры. Никакой дождь и туман не скроет их от этого, начиненного электроникой чудовища, не даст даже пробежать или проползти больше двух десятков метров.
Стрелок – простой капрал венгерской армии, стиснув зубы, молчал. Он понимал все. Никаких пояснений не требовалось. Лейтснант отдал приказ.
– Через тридцать секунд ударь по той, что справа.
Стволы деревьев пока еще могли служить защитой от французских телеобъективов. Терени вскочил и бегом рванулся к своей БМП. Эта машина была вооружена только одним крупнокалиберным пулеметом, но на таком близком расстоянии можно было из этого пулемета пробить боковую броню французских самоходок.
Он нырнул в люк и занял командирское Место. Водитель с бледным от ужаса лицом и широко раскрытыми глазами, спросил его шепотом:
– Что делать, лейтенант?
– Воевать.
Терени устроился поудобнее на сиденье, схватился за рукоятки и резко крутанул пулеметную турель. Теперь счет пошел на секунды.
Всполохи огня разорвали тьму. Боковые стороны французских машин засветились огнями пожара, словно при иллюминации, как на праздничном фейерверке 14 июля в годовщину взятия Бастилии. Капрал точно и вовремя направил противотанковую ракету, и Терени тоже не промазал.
У этих чудовищ начало взрываться их нутро, их боезапас, их электроника, и начала гореть их кровь – топливо. Но машина, с которой воевал только 14,5-миллиметровый пулемет Терени, еще жила. Пушка, управляемая электронными мозгами, повернулась в его сторону. И все пулеметы адской машины тут же нащупали цель. Но очередь Терени опередила залп врага. Его пули вновь пробили дырки в боковом алюминиевом покрытии самоходки. Она застыла без движения.
Обессиленный, он откинулся на спинку сиденья. Но расслабляться было некогда. Терени высунулся из люка, вдохнув сырой воздух.
– Ребята, загляните в самоходки. Может, кто-то из этих сволочей еще дышит. Пленные нам пригодятся.
Повинуясь приказу, стрелок-ракетчик и радист, с оружием наготове, осторожно стали приближаться к поврежденным машинам.
Над их головами просвистел снаряд и разорвался на склоне холма. Радость от одержанной победы, еще секунду назад владевшая душой лейтенанта Терени, вмиг поблекла. Их обнаружили. Они обречены. Их первый успех станет и последним.
Снаряды посыпались градом. Он и его люди словно разворошили гнездо ос, злобных и мстительных. Он схватился за микрофон.
– Всем подразделениям "Сьерра". Говорит "Сьерра Альфа". Отходите на линию "Браво"! Повторяю, отходите на линию "Браво"!
Радиоэфир был заполнен голосами наблюдателей других групп, требующих огневого прикрытия. Из этого следовало, что французы одновременно пересекли границу во множестве пунктов на достаточно широком фронте.
Терени инстинктивно вжался в землю, когда снаряд разорвался в пятидесяти метрах от него. Осколки прошуршали над ним и лязгнули о броню транспортера.
Он поднял голову, огляделся. Почему так долго не дают о себе знать стрелок и радист?
Ослепительно яркая осветительная ракета вспыхнула и повисла на парашюте над местом недавней схватки. Холмы, рощи, расщепленные снарядами стволы деревьев, похожие на человеческие кости, внезапно открылись взгляду. Лейтснант увидел, как его товарищи пробираются к нему, увязая в грязи, с обеих сторон поддерживая раненого француза. Он рискнул подняться во весь рост, чтобы поспешить им на помощь. Но то, что внезапно предстало перед его глазами, на мгновение парализовало его. Он замер, бессильный даже пошевелиться.
Всю ложбину между холмов заполнили танки и боевые машины. Их уже невозможно было пересчитать. Европейская Конфедерация не просто решила поиграть мускулами. Она показывала свою вооруженную силу во всем великолепии.
Он протолкнул раненого, истекающего кровью пленного в бронетранспортер, извиваясь, прополз мимо него, освобождая место для стрелка и радиста. Когда люк захлопнулся за ними, Терени закричал так, что глаза его подчиненных округлились от изумления и испуга.
– Жми во всю! Жми!!!
У них у всех чуть не вылетели на ходу зубы от толчков, вибрации корпуса, рева мотора, грохота артиллерийских разрывов.
Венгры покидали первую линию своей обороны.
* * *
ВОЕННЫЙ АЭРОДРОМ ТОКОЛЬ ВБЛИЗИ БУДАПЕШТАВоенно-Воздушным Силам ЕвроКона хватило двадцати минут, чтобы превратить Токоль в изрытую воронками пустошь. Сопровождаемые истребителями три следующие одна за другой через короткие интервалы волны "Миражей" и "Торнадо" разбомбили все, что можно было разбомбить. Лишь одна пара древних МиГ-21 успела подняться в воздух до того, как ад спустился с неба на землю. Но их сбили прежде, чем пилоты смогли увидеть, кто их атакует. Они свалились на землю грудой обломков вместе с первыми бомбами.
Когда французы и немцы, развернувшись, отправились обратно, после них не осталось ничего, что бы подавало признаки жизни.
Направляемые лучом лазера тысячекилограммовые бомбы чертили по земной поверхности линии из дыма, огня, вспоротого бетона и металла. Клочья застигнутых в ангарах и на взлетных полосах самолетов смешались с человеческими останками, с измельченными в мелкие кусочки сооружениями и аэродромными покрытиями. Эта смесь, поднятая в воздух взрывами, медленно оседала в клубах дыма.
Полковник Золтан Храдецки присоединился к печальной группе офицеров Военно-Воздушных Сил, которые с похоронным выражением на лицах взирали на последствия массированного налета. Четверо наиболее опытных телохранителей из команды Оскара Кирая сопровождали полковника. Они охраняли его со всех сторон. Потеряв уже одного вождя революционного движения, Кирай не хотел потерять и другого.
Высшие офицеры только что уничтоженной венгерской авиации молча приветствовали Храдецки. Хотя он не занимал никакого поста в военном командовании, но он был главным советником по безопасности нового правительства и пользовался уважением в армейских кругах.
Храдецки не видел смысла ходить вокруг да около и сразу приступил к деловому разговору.
– Что? Так плохо?
– К несчастью, да! – Командующий авиации говорил с нескрываемой горечью. – Они уничтожили наши аэродромы в течение одного часа. Работали, как по телефонной книге – с адресами и фамилиями. Не пропустили ни одной установки SAM, ни одного радара...
Говоривший побагровел, гнев захлестывал его. Храдецки хорошо понимал причину его ярости. Четверо офицеров из высшего командования Военно-Воздушных Сил пару дней назад угнали самолет за границу и унесли с собой бесценную для французов и немцев информацию. Указательный палец профессионала-знатока предательски точно отмечал на карте страны все хоть сколько-нибудь важные объекты, и пилоты и бомбометатели ЕвроКона не ведали забот.
– Каковы наши потери?
– Все! То, что вы видите здесь, – командующий указал на разбитый аэродром – в других местах выглядит точно так же. По предварительным данным у нас нет больше ни одного перехватчика, нет зенитных установок и ракет "земля-воздух". Разрушены системы связи и наведения, склады боеприпасов и хранилища топлива. До девяноста процентов боевых и транспортных вертолетов выведены из строя. Даже если нам доложат в ближайшее время, что что-то сохранилось или можно восстановить, мой вывод однозначен – мы лишились противовоздушной обороны на всей территории страны.
Храдецки с трудом скрывал тревогу. За шестьдесят минут французы и немцы уничтожили по меньшей мере восемьдесят МиГ-21С и МиГ-23С и пятнадцать тяжеловооруженных вертолетов "Хинд-А". Он даже присвистнул, представив себе всю эту мощь, вбитую в землю бомбовыми ударами и так и не сумевшую подняться в воздух. Небо над его родиной теперь было открыто для врага.
Наземные войска лишились какой-либо защиты против атакующих сверху стервятников. Конец наступит очень скоро, если Венгрия не получит поддержки от своих новых друзей с севера.
* * *
30 МАЯ, "ГОЛУБОЙ ПОЛЕТ". НЕБО НАД ВЕСПРЕМОМ, ВЕНГРИЯЧетыре двухвостных самолета рассекали холодный ночной воздух. Навигационные огни, в мирное время обеспечивающие безопасность полета, теперь были погашены. Польские "Игл-Орлы" летели на войну.
Внутри ведущего F-15 лейтенант 1-го класса Тадеуш Войцик едва сдерживал желание толкнуть рукоятку скорости до предела вперед и выжать всю мощь из мотора своей послушной машины.
Поврежденная система оповещения венгерской противовоздушной обороны не смогла засечь надвигающуюся вражескую армаду до тех пор, пока она не приблизилась на половину дистанции до намеченной цели – вертолетной базы в Веспреме, городке поблизости от озера Балатон. Еще несколько драгоценных минут было потеряно при передаче команды по цепочке связи, прежде чем она дошла до летных кабин, где Тэд и трое его товарищей дежурили в полной боевой готовности уже в течение нескольких долгих ночных часов.
Когда они, наконец, получили приказ и взмыли вверх с бетонной полосы, бомбы уже падали на Веспрем. Теперь перед пилотами стояла задача уничтожить мерзавцев на их пути к дому.
За те часы, пока правительство Польши размышляло, что ответить на просьбу венгерских демократов о помощи, эскадрилья Войцика перебазировалась в чешский город Брно. Отсюда рукой подать до Вены и до военных аэродромов ЕвроКона, расположенных вокруг австрийской столицы. Польские и чешские летчики подчинялись строжайшим ограничениям, установленным по заключенному только что договору. Они могли атаковать самолеты ЕвроКона только в случае их вторжения на территорию Венгрии. Если бы не эти ограничения, они могли бы легко, с одной попытки перерезать горло агрессору.
Войцик бросил взгляд на полетную карту, лежащую у него на коленях. В уме зафиксировал свое местоположение, когда с земли поступил сигнал о смене курса. Диспетчер, контролирующий полет, сначала повернул их к востоку, а потом прямо на юг. Он пытался вывести четверку F-15 в тыл уходящему с венгерской территории противнику, и на такую позицию, чтобы те, в свою очередь, имели в тылу чистое от вражеских истребителей пространство.
Такой сложный маневр был крайне необходим, но для него требовалось гораздо больше времени и топлива. Под острым углом они стали приближаться к вражеской армаде, заходя ей в хвост. Германские "Торнадо" имели противорадарное покрытие на двигателях, включающее такие компоненты, как золото и платина, но это защищало их только спереди и не делало самолет полностью "невидимым".
Тэд взглянул на стрелку показателя запаса керосина. Даже при наличии дополнительных самоотделяющихся топливных баков им надо быть очень экономными, если они хотят добраться обратно до Брно. Любая венгерская база раньше могла бы дозаправить их, но большинство посадочных полос было выведено из строя, а там, где они еще существовали, был риск подвергнуться нападению с воздуха.
Его взгляд скользнул по экрану локаторного дисплея, запечатлевая в мозгу появляющиеся на нем условные обозначения. На приборной панели каждое деление на каждом циферблате, на котором застыла стрелка, имело важнейшее значение. Он должен был постоянно четко представлять себе ситуацию на данный момент и предугадывать момент будущий. Лихорадка погони, азарт, самоуверенность – вот главная опасность. Особенно для него – ведущего эскадрильи, впервые входящей в соприкосновение с реальным, а не учебным противником.
Каждый из его четверки F-15 был вооружен четырьмя "Спарроу-Воробьями" и четырьмя ракетами "воздух-воздух", расположенными под фюзеляжем по бокам гирлянды самоотделяющихся топливных емкостей. Хотя "Иглы" могли нести на себе новейшие ракеты AMRAAM, на вооружении у поляков было всего несколько этих превосходных "серебряных пуль". Они предназначались для защиты только собственной территории. "Такое решение было справедливо", – считал Тадеуш. Но сейчас он больше думал о безопасности того кусочка польской территории, которую представляла его тесная пилотская кабина.
Скорость полета достигала семисот пятидесяти узлов. Они шли на высоте десять тысяч метров над сплошным облачным покровом. Под облаками была промозглая ночь, ливень и сырая мгла – отличные погодные условия для агрессора.
Поляки отключили радары, чтобы полностью скрыть от врага свое приближение. Войцик конечно хотел бы держать включенными пилотские "глаза", но он понимал, что они вряд ли принесут пользу, так так их "цель", как насытившийся хищник, пробирающийся в свое логово, была ниже облачной пелены на высоте не более ста метров над пересеченной местностью.
Бесстрастно-ровный голос управляющего полетом с земли продиктовал:
– "Голубой полет"! Эскадра в десяти километрах. Пеленг – один-семьдесят пять.
Сердце Тэда забилось еще сильнее. Приближался момент, когда можно будет оживить их локаторы. Его четверка выйдет на рубеж радарной ракетной атаки через тридцать километров – при их скорости это одна минута полета.
План сражения был таков: включить радары, тут же отключить их и тут же задействовать "Спарроу", выпустив "воробышков" на волю прежде, чем "Торнадо" успеют прореагировать. Хотя, разумеется, они откроют яростный ответный огонь, но первый залп нарушит порядок армады ЕвроКона и заставит их маневрировать, расходуя лишнее топливо. В данное время вражеские пилоты уже утомлены и поглощены одной мыслью – скорее убраться прочь из недружественного воздушного пространства. Может быть, у некоторых машин есть неисправности, а кто-то уже почти исчерпал запас топлива. Одним словом, они стали сейчас легко уязвимы. А то, что они немцы, то есть извечные враги, сделает съеденный поляками пирог еще вкуснее.
Адреналин бушевал в его крови, искажая ощущение времени. Секунды казались минутами. Он не отрывал взгляда от часов на панели. Стрелка показала, что они вышли на рубеж атаки. Но контролирующий прибор молчал, не подавая сигнала тревоги. И Тадеуш подчинил свою волю этому прибору. Чем ближе враг, тем лучше. Он рискнул чуть повернуть голову и поискать взглядом товарищей, но они, выстроившись в линию с интервалом в полкилометра, были невидимы в темноте.
Стрелка часов передвинулась на несколько делений и приблизила их к врагу еще на двенадцать километров. Внутренний голос сказал ему – пора! Он включил микрофон. Губы его шевельнулись.
– "Голубой полет"! Включаемся!
Ответные щелчки в микрофоне означали, что сигнал принят тремя остальными пилотами.
Сперва изображение на дисплее радара выглядело как бесформенное скопление пятен различной величины. Работая в бешеном режиме, радарный компьютер очищал картинку от погодных помех. После третьей "чистки" Войцик увидел уже явственно различимые точки, расположенные в определенном порядке. Вот они, наконец, – три связки вражеских самолетов по одной паре в каждой и отставший "одиночка" – чуть позади. Искусство управляемой радарами атаки с дальней дистанции заключалось в том, чтобы не выпустить сразу более одной ракеты на одну цель. Атакующие пилоты должны мгновенно распределить между собой цели. Зная, что простейший метод всегда самый эффективный, Тадеуш заранее договорился с пилотами, что каждый из них берет на себя соответствующий противостоящий ему номер – слева направо. У Тэда слева летел юный новичок Милан Рожек. Он, следовательно, должен уничтожить левый от Тэда германский борт. Войцик откроет огонь по "Торнадо", летящему правее. Тренировки сделали распределение целей автоматическим. Для этого уже не требовалось никаких радиопереговоров и команд.
Он нажал кнопку на рычаге, фиксируя этим движением точку на экране дисплея, которая станет его мишенью. Крошечный квадрат тотчас же обрисовал эту точку, как бы выделив ее из остальной массы точек и пятен.
Вражеский борт находился слишком далеко внизу, чтобы его радар мог "увидеть" Войцика, атакующего сверху и сзади... Поэтому Тэд дал своим ведомым время, измеряемое несколькими толчками пульса, чтобы каждый успел обрисовать квадратиком свою мишень, и после этого нажал "пуск".
Грозное шипение и отсвет от пламенной вспышки ракетного выхлопа сообщили Тадеушу, что пусковое устройство сработало и "воробей" вылетел из гнезда. Зеркало кругового обзора отразило три другие вспышки. Его ведомые почти не отстали от командира.
Маленький мальчик, который до сих пор жил в душе взрослого лейтенанта 1-го класса Тадеуша Войцика и обожал фейерверки и салюты в праздничные дни, жаждал проследить огненный путь ракет, вплоть до конечного взрыва, но пилот заставил себя вернуться к действительности. А она требовала мгновенных решений...
Немцы, получив от своих приборов тревожный сигнал, начали маневрировать. Боевой компьютер "Орла" уже отобрал и произвел необходимую проверку следующего "Спарроу", и Тэд снова нажал кнопку.
Выпуск двух ракет по такой ценной мишени, как "Торнадо", был вызван необходимостью иметь гарантию ее поражения.
Опытный и талантливый летчик мог бы искусным маневром или благодаря везению убежать от первой ракеты, но второго пуска он уже просто не успел бы увидеть.
Впереди Тадеуша возникали из тьмы ответные ракеты врага. Они стремились вверх, туда, где разряженный воздух позволял им передвигаться со скоростью, вчетверо превышающей звуковую. Когда их жизненная сила выгорала дотла и моторы умирали, они все же упорно, повинуясь инерции, карабкались по заданной траектории, растворялись в темноте, чтобы, достигнув предельной высоты, вслепую упасть на свои мишени. Такова была дьявольская задумка их конструкторов.