Страница:
— О, что до этого, если вы опять оглянетесь, то увидите, что нас стало больше; на самом деле нас восемь. — Пока он говорил, Китраан, Рёаана и Брюхо также вынырнули из леса, с мечами наголо, и встали за караваном.
Мы должны добавить, что во время всех этих переговоров, лица купцов постепенно становились все бледнее и бледнее. Что касается капитана, то он посмотрел на вновь прибывших и сказал, — Да, вы правы, число изменилось и действительно стало равно восьми.
— Это и мое мнение, сэр; я очень рад, что мы пришли к соглашению.
— Но прежде, чем мы продолжим переговоры о нашем деле…
— То есть, — прервал его Пиро, — вы согласны, что у нас есть дело?
— О, определенно; вы полностью убедили меня в этом.
— Очень хорошо. Но, простите меня, вы что-то сказали?
— Да, прежде, чем мы продолжим переговоры о нашем деле, не разрешите ли вы мне задать вопрос?
— Только один, — сказал Пиро. — И какой же это вопрос?
— Не вас ли называют Синий Лис?
Пито поклонился. — Сэр, вы назвали меня.
— Но, если так, за вас назначена награда в тысячу империалов, за живого, не так ли? Но и в случае если (да сохранит нас Удача) кто-нибудь сможет принести ваш труп, все равно это будет стоить пять сотен империалов? (Читатель должен заметить, что за два года цена увеличилась вдвое).
— Сэр, разрешите мне заметить, что по отношению к числам вы рассуждаете как настоящий арифметик.
— Да, верно, это все от того, что у меня достаточно длинная голова. Да и, кстати, разве не назначена награда в восемьсот империалов за каждого члена вашей компании, при условии, что их поймают живыми?
— Ну да. И если все эти цифры сложить вместе, получится достаточно круглое число.
— Благодарю вас, милорд. Вы подтвердили мое мнение.
— Но, я надеюсь, вы не собираетесь добывать эти деньги прямо сейчас?
— Боюсь, мой друг, что вы угадали мою мысль.
— Прошу вас обратить внимание, что вы не получите эту награду, пока нас не арестуют.
— Об этом обстоятельстве я осведомлен.
— И оно не отпугивает вас?
— Ни в малейшей степени.
— Но, как вы понимете, из такого грубого намерения не может получиться что-нибудь хорошее.
— Вы так думаете?
— Конечно. Более того, я в этом не сомневаюсь. Но тем не менее…
— Да?
— Восемь против семи. И вы должны знать, что некоторые из вас будут немедленно убиты, как только вы попытаетесь что-то сделать. Неужели это стоит горстки золота?
— Да, я так думаю. И, кроме того, готов поспорить с вашими числами.
— Как, неужели я ошибся в подсчетах?
— Вы же сами сказали, что я что-то вроде арифметика.
— Верно, в вашем искусстве складывать числа я не сомневаюсь.
— Очень хорошо. Теперь слушайте внимательно.
— Я весь внимание.
— Вас ровно восемь, это совершенно точно.
— А, я этому очень рад, по меньшей мере это доказывает, что у меня нет никаких иллюзий.
— О, проблема не в этом.
— А в чем?
— Речь идет о нашемчисле, вот его вы определили неправильно.
— Ну что ж, давайте посмотрим вместе.
— Да, если мы всех аккуратно пересчитаем, то сумеем избежать ошибки.
— Очень хорошо, давайте начнем с вас, так как вы командир. Это один.
— Один, да. Продолжайте.
— Потом есть еще трое, которые стоят сразу за вами, и которые сейчас с кислым видом смотрят на моих друзей.
— Вы опять правы, и это дает нам…
— Четыре.
— Согласен. Четыре. Продолжайте.
— Есть еще трое сзади, которые стоят лицом к лицу против троих моих друзей, которые держат мечи в руках и ждут только моего слова, чтобы начать то, что обещает стать ужасной — и, я должен добавить, не необходимой — резней.
— Итак?
— Итак мы имеем семь.
— Да, верно.
— И тогда?
— И тогда, вы забыли про телеги.
— Телеги?
— Да. Пять телег.
— Но почему я должен считать их?
— Да потому, что каждая из них может вместить двух солдат.
— О, я согласен, что на них хватит для этого места, но разве там есть солдаты?
— Конечно. Иначе для чего мы их накрывали? Джентльмены! — крикнул он. — Пожалуйста, время.
Покрывала на все телегах немедленно отлетели в сторону, и, действительно, на каждой из них лежала пара солдат, каждый из которых немедленно вскочил, спрыгнул на землю, вытащил меч и проготовился к бою.
— Вот так, — продолжал офицер. — Если мой подсчет верен, дважды пять будет десять.
— Так оно и есть, — сказал Пиро, стараясь не выдать изумление, охватившее его при виде содержимого телег, которые, как он предполагал, везли товары на продажу.
— И теперь, десять и семь будет семнадцать, не правда ли?
— О, как я уже сказал, я не могу спорить с вами, когда речь идет о арифметике.
— Но теперь, если вам кажется, что нас семнадцать против восьми, то…
— Как, есть еще?
— Да, есть те, кто кажутся купцами.
— А, вы сказали «кажутся».
— Да, конечно.
— То есть на самом деле они не?..
— Ни в малейшей степени.
И пока он это говорил, пятеро фальшивых купцов сбросили свои плащи, и оказалось, что у каждого из них есть меч, который они немедленно ловко выхватили из ножен.
— Итак, — продолжал капитан, который, мы должны добавить, больше не казался усталым, а «торговцы» больше не выглядели бледными, — семнадцать и пять дает нам двадцать два, не правда ли?
— Вы считаете солдат, как купец считает монеты — то есть не пропуская ничего.
— Вот и конец — как мне представляется, нас двадцать два против восьми, так что…
— Да, что?
— Мне остается только попросить вас сдаться.
— О!
— Что случилось?
— Это слово! Сдаться!
— Разве это плохое или неприличное слово?
— Признаюсь откровенно, мне не нравится, когда я его слышу.
— И, тем не менее, подумайте, что, если вы попытаетесь сопротивляться, придется использовать другое слово, «резня».
— Верно.
— Итак?
— Не разрешите ли вы мне задать вопрос?
— Мне кажется, что вы были достаточно учтивы и разрешили мне спросить; разве я могу не ответить вам тем же? Ну, что это за знаменитый вопрос?
— Действительно ли вы сегодня отправились в дорогу, собираясь поймать меня в ловушку?
— Как, вы до сих пор этого не поняли?
— О, я подозревал; тем не менее, я хотел бы услышать от вас, правильны ли мои подозрения.
— Сэр Синий Лис, вы должны знать, что среди купцов вы не слишком популярны.
— Ну, — сказал Пиро, пожав плечами.
— А ответ на ваш вопрос — да. Действительно мы сегодня отправились в дорогу только для того, чтобы поймать вас.
— Я польщен.
— Очень рад, что вы так воспринимаете это, сэр.
— А как еще?
— Некоторые, учитывая наше поле деятельности, могли бы отнестись к нам с презрением.
— Возможно, но только не я. Вы добываете себе хлеб рукой с мечом, то же самое делают и ваши солдаты, и, более того, мы сами поступаем точно так же.
— Вы очень любезны, сэр.
— Пустяки, Вот только…
— Да?
— Как жаль, что время от времени таким джентльменам, как мы, приходиться скрестить мечи. Но, с другой стороны, если мы не делаем это, для чего мы вообще существуем?
— Неужели вы всерьез собираетесь сопротивляться?
— Ча! Неужели вы сомневались в этом?
— Но что скажут ваши друзья?
— Если вы дадите мне мгновение, я спрошу у них.
— У вас есть столько времени, сколько вам нужно; еще достаточно рано, и, несмотря на мои предыдущие слова, нам нигде не надо быть.
— Вы очень добры. Ну, мои друзья? Кто-нибудь из вас хочет сдаться?
Последовало мгновенное, подчеркнутое и единодушное отрицание, вслед за чем Ибронка сказала, — Мой дорогой Синий Лис, когда же начнутся танцы? Я уже начинаю скучать.
Пиро опять повернулся к капитану и пожал плечами. — Вы видите, делать нечего.
— Что ж, ничего не остается, как немного поиграть.
— Тогда только одно дело, сэр.
— И какое?
— Я думаю, что через несколько мгновений я сделаю все, что в моих силах, чтобы вонзить вам меч в сердце; я предвижу и то, что вы будете не менее вежливы по отношению ко мне. Поэтому я бы очень хотел узнать ваше имя.
— Это совершено естественно, и все-таки…
— Да?
— Я знаю вас, только как Синего Лиса, а я уверен, что это не ваше настоящее имя.
— И?
— Если вы назовете мне ваше настоящее имя, я, конечно, назову вам свое.
— Но подумайте еще раз, сэр; я живу вне закона, поэтому у меня есть весьма хорошая причина хотеть, чтобы мое настоящее имя осталось неизвестным.
— О, я не спорю, вы совершенно правы.
— Раз так, и если я скажу вам мое имя, следовательно мне придется вас убить, чтобы сохранить свою тайну.
— Это более чем естественно.
— То есть вам это безразлично?
— Абсолютно.
— Очень хорошо. — И, понизив голос, он сказал, — Меня зовут Пиро, Виконт Адриланки.
Капитан поклонился и сказал, — А я Ноарва э'Тенит.
— К вашим услугам.
— А я к вашим.
— Что вы предпочитаете, нападать или защищаться?
— О, что до этого, мне абсолютно все равно.
— Очень хорошо, — сказал Пиро, наконец-то вытаскивая свой меч, — тогда мы будем иметь честь атаковать вас.
— Очень хорошо.
— Вперед! — крикнул Пиро и первым бросился на того, кого звали Ноарва. Драконлорд отбил его атаку, и, используя колени, направил свою лошадь в сторону; но как раз там его ждал Грассфог, который, без дальнейшего промедления, нанес Ноарве удар, который пришелся в район грудной клетки и лезвие вошло внутрь, дойдя почти до правой лопатки. Скорее всего это убило бы капитана в любом случае, но Пиро, не хотевший, чтобы остался даже малейший шанс на жизнь для человека, знавшего его настоящее имя, стащил его с лошади и хладнокровно перерезал ему горло.
Ибронка восприняла слово «вперед» в буквальном смысле, и, держа свой длинный меч обеими руками, шагнула вперед, нанеся удар справа налево и сверху вниз; потом, не останавливаясь, слева направо, после чего сделала еще один шаг и исполнила классический выпад вперед при обоеручной хватке. Самое вероятное объяснение результатов первого мгновения боя состоит в том, что солдаты вообще не ожидали ни атаки, ни нападения; или, даже если и ожидали, даже не могли себе представить, что все произойдет так быстро. Как бы то ни было, первые же три удара Ибронки вывели из боя сразу троих, одного с большой рваной раной на груди и животе, второй остался без руки, в которой он держал меч, а третий получил два фута стали прямо в грудь. Прежде, чем остальные, стоявшие рядом с этими тремя, пришли в себя, Ритт и Йаса уже были рядом с Ибронкой и яростно рубились — на самом деле настолько яростно, что Йаса, например, с такой силой ударила своего соперника по запястью, что заставила его выронить свой меч из онемевшей руки.
Китраан, хорошо понимая тактику такого рода схваток, не обратил внимания на приказ атаковать и быстро расположил свою маленькую группу — то есть себя, Рёаану и Брюхо — в виде треугольника, сторонами наружу, и они все начали непрерывно вращать мечами, в первую очередь стараясь не задеть друг друга, и, одновременно, надеясь найти просвет в обороне противника. И этот метод оказался достаточно эффективен, так что, хотя им и не удалось ранить никого, зато они и сами не получили ни одной раны, хотя против них сражались сразу девять воинов-Драконлордов.
Тем временем Пиро и Грассфог не сидели сложа руки. Обогнув лошадь Ноарвы, они увидели трех солдат, стоявших лицом к ним, и немедленно бросились на них, стараясь не дать им возможность разделиться. Действуя таким образом они частично добились успеха, во всяком случае Грассфог почти немедленно вонзил меч в горло одного из солдат. Увы, пока Пиро сражался со вторым, женщиной, третий сумел перепрыгнуть через тело своего павшего товарища и, на мгновение, ничем не защищенная спина Грассфога оказалась перед ним. Он не стал терять благоприятную возможность, но, напротив, сильным горизонтальным ударом вонзил свой меч в спину друга и товарища Пиро.
Грассфог выгнулся и застонал, и, одновременно, наугад ударил своим мечом назад, за спину, случайно попав своему врагу в бедро. Услышав глухой стон, Пиро мгновенно понял, что он означает, и, внезапно почувствовав ужасный страх — за своего друга, будьте уверены — так быстро стал махать мечом перед глазами своего врага, что та на мгновение не растерялась, и немедленно получила хороший проникающий удар в плечо, за которым быстрее мысли последовал второй удар, на этот раз в лицо, после чего леди оставила все глупые мысли о продолжении дуэли.
Пиро повернулся к Грассфогу, который простонал, — Не обо мне. Другие! — Пиро кивнул, и сделал три шага вперед, где Ибронка, Ритт и Йаса сражались с пятью врагами. Пиро не на секунду не задумался, благородно ли ударять врага в спину, не предупредив его, и мы просим читателя не сомневаться, что, при таких обстоятельствах, даже Айрич сделал бы точно так же; в результате через мгновение врагов было уже не пятеро, а четверо, а еще через пару секунд Ибронке удалось захватить меч ее соперника и, изящно изогнув кисть, выбить его из руки, а Ритт, сделав внезапную подсечку, ударил своего врага в плечо с такой силой, что тот покачнулся, отступил назад и упал на спину, после чего решил покинуть соревнование. Оставшийся воин, внезапно осознав, что на этом участке сражения он один против четырех, решил, что деньги, которые он надеялся заработать, не стоят его жизни, особенно если он не будет способен получить награду, так как будет мертв, а враги убегут; поэтому он решил оставить битву, без лишних слов развернулся и убежал.
Пиро, Ибронка, Йаса и Ритт также не стали говорить ничего, но просто подбежали к тем девяти, которые окружили Китраана, Рёаану и Брюхо. Никто из наших друзей не был ранен, впрочем и они сами не нанесли никакого урона своим врагам, не считая небольшой царапины на предпечье одного из солдат, который слишком высоко поднял руку и немного промедлил с ударом.
Ибронка уже собиралась нанести первый удар, но Пиро, подняв руку, остановил ее. Потом он прочистил горло и сказал, — Джентельмены, не могу ли я предложить вам отступить?
Некоторые могли бы посчитать полным абсурдом, когда семь человек делают такое предложение девяти, однако тот факт, что несколько минут назад их было двадцать два против восьми, делает это предложение несколько менее нелепым. А если учесть и то, что в данных обстоятельствах у них почти не было шансов захватить кого-нибудь из бандитов и тем самым оправдать страшный риск, который их ждал в случае продолжения боя, вопрос был намного более разумен, чем казался на первый взгляд. И, безусловно, именно так и решили девять оставшихся воинов.
— А вы разрешите нам забрать наших раненых и убитых товарищей? — сказал один из них.
— Конечно, — ответил Пиро.
— Лошадей и телеги?
— За такую ерунду мы не будем сражаться.
— Тогда мы отступаем.
— Хорошо, но есть еще кое-что…
— И это?
— Ваши кошельки, джентльмены.
— Что ж, это честно. Вот они.
— Тогда между нами больше нет разногласий.
— И мы желаем вам хорошего дня.
Когда солдаты начали собирать своих раненых и убитых, чтобы погрузить их на телеги, Пиро метнулся к Грассфогу.
— Мой друг, как ты себя чувствуешь?
— А, Пиро. Все кончено?
— О, да. Все целы, кроме тебя.
— Ну, хорошо. Двадцать два, верно?
— О, да, или что-то в этом роде. Я не проверял его арифметику.
— Хорошенькая маленькая победа.
— Но ты, как ты себя чувствуешь?
— Ну, признаюсь, бывали времена, когда я чувствовал себя лучше.
— Мы должны найти для тебя целителя.
— Бесполезно, — сказал Грассфог, внезапно поморщившись.
— Что ты такое говоришь мне?
— Я не чувствую ничего ниже пояса; я совершенно точно знаю, что это такое. Более того, мои кишки почти вывались наружу. Это был хороший удар.
— Кровь Лошади! А, и это я привел нас в засаду! Моя вина!
— Ни в малейшей степени. Пускай твое сердце не беспокоится об этом, Синий Лис. Это часть игры. Неужели ты думаешь, что я не знал, как кончу свою жизнь? И, двадцать два против восьми, да, это стоит песни.
— Еще бы!
— Пиро, ты должен кое-что сделать для меня.
— Только назови что.
— У меня на шее есть цепочка.
— Да, вижу.
— Можешь ли ты присмотреть за тем, чтобы она попала к моей сестре? В нашей семье эта цепочка что-то вроде фамильной реликвии.
— Конечно могу. Но как я найду твою сестру?
— Ее зовут Тсира.
— Хорошо.
— Она живет недалеко от деревни Шесть Лошадей, на северных слонах Южной Горы.
— Недалеко от нее?
— Она живет в горах, ставит капканы, охотится и рыбачит. Ты можешь… — Здесь он остановился и какое-то время кашлял, его лицо бледнело с каждой секундой. Наконец он смог продолжить. — Ты должен поглядеть на нее
— Очень хорошо, я обязательно так и сделаю.
— Возьми мою руку.
— Вот она.
Он посмотрел на остальных, которые, как один, стояли на коленях вокруг него, и улыбнулся им, в последний раз. — Не волнуйтесь, мои друзья. — Он сжал руку Пиро, Виконт нежно пожал его руку. Грассфог закрыл глаза, его дыхание становилось все более и более слабым. Наконец он глубоко вздохнул, и его дыхание остановилось.
Пиро, как и все остальные, несколько минут оставались неподвижными, пока, наконец, Виконт не отпустил его руку, наклонился вперед, снял цепочку с шеи Грассфога и надел на свою. Потом он встал, Ибронка взяла его за руку.
Какое-то мгновение он глядел на других, потом сказал, — Мы сожжем его тело прежде, чем сделаем что-нибудь другое; это ускорит ему путь к новой жизни.
Последовало одобрительное перешептывание; все члены банды любили и уважали Грассфога.
— Тогда начнем немедленно, — сказал Пиро. — Берем его тело и идем в лагерь. Там мы сожжем его, и я хочу еще до ночи отправиться в путь к Южной Горе.
Восьмидесятая Глава
Ровный неторопливый шаг привел ее в библиотеку, где она какое-то время глядела на полки и думала, что бы ей хотелось почитать, но тут к ней присоединилась Сетра Младшая, которая сказала, — Такко передал мне, что вы хотели меня видеть.
— Такко не ошибся.
— Да, мадам?
— Вы изучали богов, не правда ли?
— Да, я так думаю, Чародейка! Мне кажется, что я в состоянии вспомнить чересчур много лет, когда, по вашему настойчивому требованию, я не делала ничего другого!
— Конечно, вот только…
— Да?
— Кажется, изучая их, вы вышли за пределы того, что я вам предложила.
— Предложила?
— Хорошо, потребовала.
— Да, признаюсь, я была захвачена мыслью о том, что означает, в метафизическом смысле, быть богом, каковы ответственность и обязанности Лордов Суда, и чем каждый из них отличается от других. Но почему вы спрашиваете меня?
— Потому что совсем недавно я получила немного информации.
— О богах?
— Точно.
— И эта информация, она мучает вас?
— Вы поняли совершенно правильно. Я поняла, что смущена и обеспокоена, и, в конце концов, пришла к выводу, что здесь есть повод для волнения, а две головы лучше чем одна.
Ученица поклонилась. — Если я знаю что-то такое, что может оказаться полезным, мадам, оно в вашем распоряжении.
— Как хорошо слышать такие слова, мадам.
— Итак, что же это за знаменитая информация?
— Мне сообщили, что Три'нагор исчез из Залов Суда, и достаточно много времени тому назад.
— Времени? Вы знаете ничуть не хуже меня — и скорее всего лучше, чем я — что в Залах Суда время почти не имеет значения.
— Да, верно, но какая-то связь, безусловно, есть.
— Как, есть?
— Конечно. Боги заинтересованы — и даже более чем заинтересованы — в Империи. Они послали нам демонессу.
— Некромантку.
— Да. Как вы знаете, она способна помочь нам в борьбе против Дженойнов, хотя они пока еще не пытались напасть на нас. И она уже успела немного помочь нам в борьбе против Претендента.
— Да, точно. И?
— Это доказывает, что должна быть какая-то связь между временем в Залах Суда и тем временем, которое течет здесь.
— Да, хорошо, я принимаю, что связь существует.
— Следовательно, если Три'нагора нет в Залах Суда, это может что-то означать.
— Возможно.
— И я хочу знать, что именно это означает.
— Я могу рассказать все, что знаю об этом боге, но…
— Это именно то, что я хочу.
— На самом деле?
— Моя дорогая ученица, неужели у меня есть привычка шутить?
— Прошу прощения, Чародейка.
— Ничего, продолжайте.
— Три'нагор был один из слуг Дженойнов, как и Верра, и его история начинается задолго до того, как он оказался в нашем мире. Он, однако, всегда был очень независимым — а это редкость среди богов. Он не любит их всех, они не любят его, хотя, будьте уверены, он всегда вместе с ними участвовал в борьбе с Дженойнами.
— Хорошо, продолжайте.
— В результате никто никогда не заключал с ним договоров, во всяком случае я об этом ничего не знаю, возможно также и из-за того, что у него нет особых талантов, за исключением некоторого мастерства в Восточных магических искусствах.
— Ему поклоняются на Востоке?
— Не слишком много; они верят, что он требует человеческих жертвоприношений, а они не очень-то любят такую практику.
— И, тем не менее, разве они не верят, что Верра тоже требует жертв, не так ли?
— Да, но Верра будет довольна, когда ей пожертвуют врага; Три'нагор же известен тем, что не будет доволен до тех пор, пока ему не пожертвуют его собственного верующего.
— Это похоже на самоуничтожение.
— Не могу себе представить, как эта вера вообще еще не умерла. Но, кстати, я не знаю, сколько Восточников верят в него.
— И тем не менее вы должны это узнать.
— Как, я должна?
— Определенно.
— Но почему это так важно, Чародейка?
— Потому что, моя дорогая ученица, вы собрались идти на восток и завоевать его.
Сетра Младшая кивнула. — Я поняла вашу мысль, Чародейка. Но, что касается Три'нагора, или — простите меня, но я не в состоянии произнести его полное имя…
— Тристанграскалатикрунагор.
— Да, что касается его, боюсь, что больше ничего не знаю. Должна ли я попытаться узнать больше?
— Да, я считаю, это было бы неплохо, если на это есть время.
— Время, мадам?
— Время перед тем, когда случится то, что должно случиться.
— Вы считаете, что должно что-то случиться?
— Я убеждена в этом. Я говорила с Аррой…
— С кем?
— Арра. Высшая жрица Маролана. Вы встречались с ней в Черном Замке.
— А, маленькая Восточная девушка.
— Да.
— И вы говорили с ней?
— У ней бывают Предвидения, знаете те ли.
Сетра Младшая презрительно улыбнулась. — Вы верите в это?
— Конечно.
— Па. Если действительно есть такая вещь, они никогда бы не проиграли ни одной битвы.
— Нет, это не всеведение.
— Тогда что это?
— Это способность видеть что-то, которая появляется в момент Видения, а вовсе не, как думают многие, способность предвидеть будущее. Иногда, действительно, Видящий может мельком увидеть будущее, но только возможности, да и те, чаще всего, довольно расплывчато. Настоящее Видение всегда верно, хотя и в опреденных пределах.
— Тогда это дает не слишком много.
— Это потому, моя любимая, что вы не понимаете последствий таких Видений.
— Ну, и что именно я не понимаю?
— Если кто-нибудь Видит некоторое событие, тогда, одновременно с Видением, он получает представление о многих вопросах, связанных с этим событием, и уже одно это делает его бесценным.
Ученица нахмурилась, задумалась, но потом кивнула, соглашаясь.
— Это, — добавила Чародейка, — одно из немногих магических искуств, которое можно назвать даром — то есть человек должен с ним родиться, и не в состоянии каким-нибудь образом научиться ему. Другой пример — способность сотворить аморфию; есть и некоторые другие, как вы сами знаете.
— Это важно?
— Это важно, моя дорогая, только в одном отношении: Врожденным способностям трудно, или просто невозможно, помешать.
— Хорошо, это я могу принять.
— Я говорила с Аррой.
— Я думаю, что помню, как вы сказали мне об этом где-то час тому назад.
— Я спросила ее о Видении.
— И?
— Она сказала, что в прошлом месяце она была неспособна Видеть.
— Как, неспособна?
— Совершенно не в состоянии. Более точно, она сказала, что ей мешали.
— И, тем не менее, вы только-что сказали, что этому дару очень трудно помешать.
— Точно.
— Три'нагор?
— По меньшей мере не исключено.
— Истоки некоторых дел находятся далеко, вот и все.
— Дженойны.
— Очень возможно.
Мы должны добавить, что во время всех этих переговоров, лица купцов постепенно становились все бледнее и бледнее. Что касается капитана, то он посмотрел на вновь прибывших и сказал, — Да, вы правы, число изменилось и действительно стало равно восьми.
— Это и мое мнение, сэр; я очень рад, что мы пришли к соглашению.
— Но прежде, чем мы продолжим переговоры о нашем деле…
— То есть, — прервал его Пиро, — вы согласны, что у нас есть дело?
— О, определенно; вы полностью убедили меня в этом.
— Очень хорошо. Но, простите меня, вы что-то сказали?
— Да, прежде, чем мы продолжим переговоры о нашем деле, не разрешите ли вы мне задать вопрос?
— Только один, — сказал Пиро. — И какой же это вопрос?
— Не вас ли называют Синий Лис?
Пито поклонился. — Сэр, вы назвали меня.
— Но, если так, за вас назначена награда в тысячу империалов, за живого, не так ли? Но и в случае если (да сохранит нас Удача) кто-нибудь сможет принести ваш труп, все равно это будет стоить пять сотен империалов? (Читатель должен заметить, что за два года цена увеличилась вдвое).
— Сэр, разрешите мне заметить, что по отношению к числам вы рассуждаете как настоящий арифметик.
— Да, верно, это все от того, что у меня достаточно длинная голова. Да и, кстати, разве не назначена награда в восемьсот империалов за каждого члена вашей компании, при условии, что их поймают живыми?
— Ну да. И если все эти цифры сложить вместе, получится достаточно круглое число.
— Благодарю вас, милорд. Вы подтвердили мое мнение.
— Но, я надеюсь, вы не собираетесь добывать эти деньги прямо сейчас?
— Боюсь, мой друг, что вы угадали мою мысль.
— Прошу вас обратить внимание, что вы не получите эту награду, пока нас не арестуют.
— Об этом обстоятельстве я осведомлен.
— И оно не отпугивает вас?
— Ни в малейшей степени.
— Но, как вы понимете, из такого грубого намерения не может получиться что-нибудь хорошее.
— Вы так думаете?
— Конечно. Более того, я в этом не сомневаюсь. Но тем не менее…
— Да?
— Восемь против семи. И вы должны знать, что некоторые из вас будут немедленно убиты, как только вы попытаетесь что-то сделать. Неужели это стоит горстки золота?
— Да, я так думаю. И, кроме того, готов поспорить с вашими числами.
— Как, неужели я ошибся в подсчетах?
— Вы же сами сказали, что я что-то вроде арифметика.
— Верно, в вашем искусстве складывать числа я не сомневаюсь.
— Очень хорошо. Теперь слушайте внимательно.
— Я весь внимание.
— Вас ровно восемь, это совершенно точно.
— А, я этому очень рад, по меньшей мере это доказывает, что у меня нет никаких иллюзий.
— О, проблема не в этом.
— А в чем?
— Речь идет о нашемчисле, вот его вы определили неправильно.
— Ну что ж, давайте посмотрим вместе.
— Да, если мы всех аккуратно пересчитаем, то сумеем избежать ошибки.
— Очень хорошо, давайте начнем с вас, так как вы командир. Это один.
— Один, да. Продолжайте.
— Потом есть еще трое, которые стоят сразу за вами, и которые сейчас с кислым видом смотрят на моих друзей.
— Вы опять правы, и это дает нам…
— Четыре.
— Согласен. Четыре. Продолжайте.
— Есть еще трое сзади, которые стоят лицом к лицу против троих моих друзей, которые держат мечи в руках и ждут только моего слова, чтобы начать то, что обещает стать ужасной — и, я должен добавить, не необходимой — резней.
— Итак?
— Итак мы имеем семь.
— Да, верно.
— И тогда?
— И тогда, вы забыли про телеги.
— Телеги?
— Да. Пять телег.
— Но почему я должен считать их?
— Да потому, что каждая из них может вместить двух солдат.
— О, я согласен, что на них хватит для этого места, но разве там есть солдаты?
— Конечно. Иначе для чего мы их накрывали? Джентльмены! — крикнул он. — Пожалуйста, время.
Покрывала на все телегах немедленно отлетели в сторону, и, действительно, на каждой из них лежала пара солдат, каждый из которых немедленно вскочил, спрыгнул на землю, вытащил меч и проготовился к бою.
— Вот так, — продолжал офицер. — Если мой подсчет верен, дважды пять будет десять.
— Так оно и есть, — сказал Пиро, стараясь не выдать изумление, охватившее его при виде содержимого телег, которые, как он предполагал, везли товары на продажу.
— И теперь, десять и семь будет семнадцать, не правда ли?
— О, как я уже сказал, я не могу спорить с вами, когда речь идет о арифметике.
— Но теперь, если вам кажется, что нас семнадцать против восьми, то…
— Как, есть еще?
— Да, есть те, кто кажутся купцами.
— А, вы сказали «кажутся».
— Да, конечно.
— То есть на самом деле они не?..
— Ни в малейшей степени.
И пока он это говорил, пятеро фальшивых купцов сбросили свои плащи, и оказалось, что у каждого из них есть меч, который они немедленно ловко выхватили из ножен.
— Итак, — продолжал капитан, который, мы должны добавить, больше не казался усталым, а «торговцы» больше не выглядели бледными, — семнадцать и пять дает нам двадцать два, не правда ли?
— Вы считаете солдат, как купец считает монеты — то есть не пропуская ничего.
— Вот и конец — как мне представляется, нас двадцать два против восьми, так что…
— Да, что?
— Мне остается только попросить вас сдаться.
— О!
— Что случилось?
— Это слово! Сдаться!
— Разве это плохое или неприличное слово?
— Признаюсь откровенно, мне не нравится, когда я его слышу.
— И, тем не менее, подумайте, что, если вы попытаетесь сопротивляться, придется использовать другое слово, «резня».
— Верно.
— Итак?
— Не разрешите ли вы мне задать вопрос?
— Мне кажется, что вы были достаточно учтивы и разрешили мне спросить; разве я могу не ответить вам тем же? Ну, что это за знаменитый вопрос?
— Действительно ли вы сегодня отправились в дорогу, собираясь поймать меня в ловушку?
— Как, вы до сих пор этого не поняли?
— О, я подозревал; тем не менее, я хотел бы услышать от вас, правильны ли мои подозрения.
— Сэр Синий Лис, вы должны знать, что среди купцов вы не слишком популярны.
— Ну, — сказал Пиро, пожав плечами.
— А ответ на ваш вопрос — да. Действительно мы сегодня отправились в дорогу только для того, чтобы поймать вас.
— Я польщен.
— Очень рад, что вы так воспринимаете это, сэр.
— А как еще?
— Некоторые, учитывая наше поле деятельности, могли бы отнестись к нам с презрением.
— Возможно, но только не я. Вы добываете себе хлеб рукой с мечом, то же самое делают и ваши солдаты, и, более того, мы сами поступаем точно так же.
— Вы очень любезны, сэр.
— Пустяки, Вот только…
— Да?
— Как жаль, что время от времени таким джентльменам, как мы, приходиться скрестить мечи. Но, с другой стороны, если мы не делаем это, для чего мы вообще существуем?
— Неужели вы всерьез собираетесь сопротивляться?
— Ча! Неужели вы сомневались в этом?
— Но что скажут ваши друзья?
— Если вы дадите мне мгновение, я спрошу у них.
— У вас есть столько времени, сколько вам нужно; еще достаточно рано, и, несмотря на мои предыдущие слова, нам нигде не надо быть.
— Вы очень добры. Ну, мои друзья? Кто-нибудь из вас хочет сдаться?
Последовало мгновенное, подчеркнутое и единодушное отрицание, вслед за чем Ибронка сказала, — Мой дорогой Синий Лис, когда же начнутся танцы? Я уже начинаю скучать.
Пиро опять повернулся к капитану и пожал плечами. — Вы видите, делать нечего.
— Что ж, ничего не остается, как немного поиграть.
— Тогда только одно дело, сэр.
— И какое?
— Я думаю, что через несколько мгновений я сделаю все, что в моих силах, чтобы вонзить вам меч в сердце; я предвижу и то, что вы будете не менее вежливы по отношению ко мне. Поэтому я бы очень хотел узнать ваше имя.
— Это совершено естественно, и все-таки…
— Да?
— Я знаю вас, только как Синего Лиса, а я уверен, что это не ваше настоящее имя.
— И?
— Если вы назовете мне ваше настоящее имя, я, конечно, назову вам свое.
— Но подумайте еще раз, сэр; я живу вне закона, поэтому у меня есть весьма хорошая причина хотеть, чтобы мое настоящее имя осталось неизвестным.
— О, я не спорю, вы совершенно правы.
— Раз так, и если я скажу вам мое имя, следовательно мне придется вас убить, чтобы сохранить свою тайну.
— Это более чем естественно.
— То есть вам это безразлично?
— Абсолютно.
— Очень хорошо. — И, понизив голос, он сказал, — Меня зовут Пиро, Виконт Адриланки.
Капитан поклонился и сказал, — А я Ноарва э'Тенит.
— К вашим услугам.
— А я к вашим.
— Что вы предпочитаете, нападать или защищаться?
— О, что до этого, мне абсолютно все равно.
— Очень хорошо, — сказал Пиро, наконец-то вытаскивая свой меч, — тогда мы будем иметь честь атаковать вас.
— Очень хорошо.
— Вперед! — крикнул Пиро и первым бросился на того, кого звали Ноарва. Драконлорд отбил его атаку, и, используя колени, направил свою лошадь в сторону; но как раз там его ждал Грассфог, который, без дальнейшего промедления, нанес Ноарве удар, который пришелся в район грудной клетки и лезвие вошло внутрь, дойдя почти до правой лопатки. Скорее всего это убило бы капитана в любом случае, но Пиро, не хотевший, чтобы остался даже малейший шанс на жизнь для человека, знавшего его настоящее имя, стащил его с лошади и хладнокровно перерезал ему горло.
Ибронка восприняла слово «вперед» в буквальном смысле, и, держа свой длинный меч обеими руками, шагнула вперед, нанеся удар справа налево и сверху вниз; потом, не останавливаясь, слева направо, после чего сделала еще один шаг и исполнила классический выпад вперед при обоеручной хватке. Самое вероятное объяснение результатов первого мгновения боя состоит в том, что солдаты вообще не ожидали ни атаки, ни нападения; или, даже если и ожидали, даже не могли себе представить, что все произойдет так быстро. Как бы то ни было, первые же три удара Ибронки вывели из боя сразу троих, одного с большой рваной раной на груди и животе, второй остался без руки, в которой он держал меч, а третий получил два фута стали прямо в грудь. Прежде, чем остальные, стоявшие рядом с этими тремя, пришли в себя, Ритт и Йаса уже были рядом с Ибронкой и яростно рубились — на самом деле настолько яростно, что Йаса, например, с такой силой ударила своего соперника по запястью, что заставила его выронить свой меч из онемевшей руки.
Китраан, хорошо понимая тактику такого рода схваток, не обратил внимания на приказ атаковать и быстро расположил свою маленькую группу — то есть себя, Рёаану и Брюхо — в виде треугольника, сторонами наружу, и они все начали непрерывно вращать мечами, в первую очередь стараясь не задеть друг друга, и, одновременно, надеясь найти просвет в обороне противника. И этот метод оказался достаточно эффективен, так что, хотя им и не удалось ранить никого, зато они и сами не получили ни одной раны, хотя против них сражались сразу девять воинов-Драконлордов.
Тем временем Пиро и Грассфог не сидели сложа руки. Обогнув лошадь Ноарвы, они увидели трех солдат, стоявших лицом к ним, и немедленно бросились на них, стараясь не дать им возможность разделиться. Действуя таким образом они частично добились успеха, во всяком случае Грассфог почти немедленно вонзил меч в горло одного из солдат. Увы, пока Пиро сражался со вторым, женщиной, третий сумел перепрыгнуть через тело своего павшего товарища и, на мгновение, ничем не защищенная спина Грассфога оказалась перед ним. Он не стал терять благоприятную возможность, но, напротив, сильным горизонтальным ударом вонзил свой меч в спину друга и товарища Пиро.
Грассфог выгнулся и застонал, и, одновременно, наугад ударил своим мечом назад, за спину, случайно попав своему врагу в бедро. Услышав глухой стон, Пиро мгновенно понял, что он означает, и, внезапно почувствовав ужасный страх — за своего друга, будьте уверены — так быстро стал махать мечом перед глазами своего врага, что та на мгновение не растерялась, и немедленно получила хороший проникающий удар в плечо, за которым быстрее мысли последовал второй удар, на этот раз в лицо, после чего леди оставила все глупые мысли о продолжении дуэли.
Пиро повернулся к Грассфогу, который простонал, — Не обо мне. Другие! — Пиро кивнул, и сделал три шага вперед, где Ибронка, Ритт и Йаса сражались с пятью врагами. Пиро не на секунду не задумался, благородно ли ударять врага в спину, не предупредив его, и мы просим читателя не сомневаться, что, при таких обстоятельствах, даже Айрич сделал бы точно так же; в результате через мгновение врагов было уже не пятеро, а четверо, а еще через пару секунд Ибронке удалось захватить меч ее соперника и, изящно изогнув кисть, выбить его из руки, а Ритт, сделав внезапную подсечку, ударил своего врага в плечо с такой силой, что тот покачнулся, отступил назад и упал на спину, после чего решил покинуть соревнование. Оставшийся воин, внезапно осознав, что на этом участке сражения он один против четырех, решил, что деньги, которые он надеялся заработать, не стоят его жизни, особенно если он не будет способен получить награду, так как будет мертв, а враги убегут; поэтому он решил оставить битву, без лишних слов развернулся и убежал.
Пиро, Ибронка, Йаса и Ритт также не стали говорить ничего, но просто подбежали к тем девяти, которые окружили Китраана, Рёаану и Брюхо. Никто из наших друзей не был ранен, впрочем и они сами не нанесли никакого урона своим врагам, не считая небольшой царапины на предпечье одного из солдат, который слишком высоко поднял руку и немного промедлил с ударом.
Ибронка уже собиралась нанести первый удар, но Пиро, подняв руку, остановил ее. Потом он прочистил горло и сказал, — Джентельмены, не могу ли я предложить вам отступить?
Некоторые могли бы посчитать полным абсурдом, когда семь человек делают такое предложение девяти, однако тот факт, что несколько минут назад их было двадцать два против восьми, делает это предложение несколько менее нелепым. А если учесть и то, что в данных обстоятельствах у них почти не было шансов захватить кого-нибудь из бандитов и тем самым оправдать страшный риск, который их ждал в случае продолжения боя, вопрос был намного более разумен, чем казался на первый взгляд. И, безусловно, именно так и решили девять оставшихся воинов.
— А вы разрешите нам забрать наших раненых и убитых товарищей? — сказал один из них.
— Конечно, — ответил Пиро.
— Лошадей и телеги?
— За такую ерунду мы не будем сражаться.
— Тогда мы отступаем.
— Хорошо, но есть еще кое-что…
— И это?
— Ваши кошельки, джентльмены.
— Что ж, это честно. Вот они.
— Тогда между нами больше нет разногласий.
— И мы желаем вам хорошего дня.
Когда солдаты начали собирать своих раненых и убитых, чтобы погрузить их на телеги, Пиро метнулся к Грассфогу.
— Мой друг, как ты себя чувствуешь?
— А, Пиро. Все кончено?
— О, да. Все целы, кроме тебя.
— Ну, хорошо. Двадцать два, верно?
— О, да, или что-то в этом роде. Я не проверял его арифметику.
— Хорошенькая маленькая победа.
— Но ты, как ты себя чувствуешь?
— Ну, признаюсь, бывали времена, когда я чувствовал себя лучше.
— Мы должны найти для тебя целителя.
— Бесполезно, — сказал Грассфог, внезапно поморщившись.
— Что ты такое говоришь мне?
— Я не чувствую ничего ниже пояса; я совершенно точно знаю, что это такое. Более того, мои кишки почти вывались наружу. Это был хороший удар.
— Кровь Лошади! А, и это я привел нас в засаду! Моя вина!
— Ни в малейшей степени. Пускай твое сердце не беспокоится об этом, Синий Лис. Это часть игры. Неужели ты думаешь, что я не знал, как кончу свою жизнь? И, двадцать два против восьми, да, это стоит песни.
— Еще бы!
— Пиро, ты должен кое-что сделать для меня.
— Только назови что.
— У меня на шее есть цепочка.
— Да, вижу.
— Можешь ли ты присмотреть за тем, чтобы она попала к моей сестре? В нашей семье эта цепочка что-то вроде фамильной реликвии.
— Конечно могу. Но как я найду твою сестру?
— Ее зовут Тсира.
— Хорошо.
— Она живет недалеко от деревни Шесть Лошадей, на северных слонах Южной Горы.
— Недалеко от нее?
— Она живет в горах, ставит капканы, охотится и рыбачит. Ты можешь… — Здесь он остановился и какое-то время кашлял, его лицо бледнело с каждой секундой. Наконец он смог продолжить. — Ты должен поглядеть на нее
— Очень хорошо, я обязательно так и сделаю.
— Возьми мою руку.
— Вот она.
Он посмотрел на остальных, которые, как один, стояли на коленях вокруг него, и улыбнулся им, в последний раз. — Не волнуйтесь, мои друзья. — Он сжал руку Пиро, Виконт нежно пожал его руку. Грассфог закрыл глаза, его дыхание становилось все более и более слабым. Наконец он глубоко вздохнул, и его дыхание остановилось.
Пиро, как и все остальные, несколько минут оставались неподвижными, пока, наконец, Виконт не отпустил его руку, наклонился вперед, снял цепочку с шеи Грассфога и надел на свою. Потом он встал, Ибронка взяла его за руку.
Какое-то мгновение он глядел на других, потом сказал, — Мы сожжем его тело прежде, чем сделаем что-нибудь другое; это ускорит ему путь к новой жизни.
Последовало одобрительное перешептывание; все члены банды любили и уважали Грассфога.
— Тогда начнем немедленно, — сказал Пиро. — Берем его тело и идем в лагерь. Там мы сожжем его, и я хочу еще до ночи отправиться в путь к Южной Горе.
Восьмидесятая Глава
Как Сетра Лавоуд пыталась расслабиться, читая хорошую книгу
В самом конце зимы, когда Пиро и его банда уже были недалеко от Южной Горы, где они надеялись найти сестру Грассфога, Сетра Лавоуд, вынырнув из недр Горы Дзур, сказала, — Найди мою ученицу. — Она произнесла эти слова своим обыкновенным спокойным тоном, невыразительно и без волнения; в ее приказе не было нечего необычного, так как у нее часто бывали причины проконсультироваться с Сетрой Младшей; тем не менее в ее требовании было кое-что необычное и достойное упоминания, так как, судя по всему, около нее не было никого. Потом она добавила в пустоту возле себя, — Пускай она встретит меня в библиотеке, — и прошла по узким коридорам, поднялась по еще более узкой лестнице, прошла через широкие залы и по широким лестницам — последние, кстати, на первый взгляд были вырезаны не из камня самой Горы.Ровный неторопливый шаг привел ее в библиотеку, где она какое-то время глядела на полки и думала, что бы ей хотелось почитать, но тут к ней присоединилась Сетра Младшая, которая сказала, — Такко передал мне, что вы хотели меня видеть.
— Такко не ошибся.
— Да, мадам?
— Вы изучали богов, не правда ли?
— Да, я так думаю, Чародейка! Мне кажется, что я в состоянии вспомнить чересчур много лет, когда, по вашему настойчивому требованию, я не делала ничего другого!
— Конечно, вот только…
— Да?
— Кажется, изучая их, вы вышли за пределы того, что я вам предложила.
— Предложила?
— Хорошо, потребовала.
— Да, признаюсь, я была захвачена мыслью о том, что означает, в метафизическом смысле, быть богом, каковы ответственность и обязанности Лордов Суда, и чем каждый из них отличается от других. Но почему вы спрашиваете меня?
— Потому что совсем недавно я получила немного информации.
— О богах?
— Точно.
— И эта информация, она мучает вас?
— Вы поняли совершенно правильно. Я поняла, что смущена и обеспокоена, и, в конце концов, пришла к выводу, что здесь есть повод для волнения, а две головы лучше чем одна.
Ученица поклонилась. — Если я знаю что-то такое, что может оказаться полезным, мадам, оно в вашем распоряжении.
— Как хорошо слышать такие слова, мадам.
— Итак, что же это за знаменитая информация?
— Мне сообщили, что Три'нагор исчез из Залов Суда, и достаточно много времени тому назад.
— Времени? Вы знаете ничуть не хуже меня — и скорее всего лучше, чем я — что в Залах Суда время почти не имеет значения.
— Да, верно, но какая-то связь, безусловно, есть.
— Как, есть?
— Конечно. Боги заинтересованы — и даже более чем заинтересованы — в Империи. Они послали нам демонессу.
— Некромантку.
— Да. Как вы знаете, она способна помочь нам в борьбе против Дженойнов, хотя они пока еще не пытались напасть на нас. И она уже успела немного помочь нам в борьбе против Претендента.
— Да, точно. И?
— Это доказывает, что должна быть какая-то связь между временем в Залах Суда и тем временем, которое течет здесь.
— Да, хорошо, я принимаю, что связь существует.
— Следовательно, если Три'нагора нет в Залах Суда, это может что-то означать.
— Возможно.
— И я хочу знать, что именно это означает.
— Я могу рассказать все, что знаю об этом боге, но…
— Это именно то, что я хочу.
— На самом деле?
— Моя дорогая ученица, неужели у меня есть привычка шутить?
— Прошу прощения, Чародейка.
— Ничего, продолжайте.
— Три'нагор был один из слуг Дженойнов, как и Верра, и его история начинается задолго до того, как он оказался в нашем мире. Он, однако, всегда был очень независимым — а это редкость среди богов. Он не любит их всех, они не любят его, хотя, будьте уверены, он всегда вместе с ними участвовал в борьбе с Дженойнами.
— Хорошо, продолжайте.
— В результате никто никогда не заключал с ним договоров, во всяком случае я об этом ничего не знаю, возможно также и из-за того, что у него нет особых талантов, за исключением некоторого мастерства в Восточных магических искусствах.
— Ему поклоняются на Востоке?
— Не слишком много; они верят, что он требует человеческих жертвоприношений, а они не очень-то любят такую практику.
— И, тем не менее, разве они не верят, что Верра тоже требует жертв, не так ли?
— Да, но Верра будет довольна, когда ей пожертвуют врага; Три'нагор же известен тем, что не будет доволен до тех пор, пока ему не пожертвуют его собственного верующего.
— Это похоже на самоуничтожение.
— Не могу себе представить, как эта вера вообще еще не умерла. Но, кстати, я не знаю, сколько Восточников верят в него.
— И тем не менее вы должны это узнать.
— Как, я должна?
— Определенно.
— Но почему это так важно, Чародейка?
— Потому что, моя дорогая ученица, вы собрались идти на восток и завоевать его.
Сетра Младшая кивнула. — Я поняла вашу мысль, Чародейка. Но, что касается Три'нагора, или — простите меня, но я не в состоянии произнести его полное имя…
— Тристанграскалатикрунагор.
— Да, что касается его, боюсь, что больше ничего не знаю. Должна ли я попытаться узнать больше?
— Да, я считаю, это было бы неплохо, если на это есть время.
— Время, мадам?
— Время перед тем, когда случится то, что должно случиться.
— Вы считаете, что должно что-то случиться?
— Я убеждена в этом. Я говорила с Аррой…
— С кем?
— Арра. Высшая жрица Маролана. Вы встречались с ней в Черном Замке.
— А, маленькая Восточная девушка.
— Да.
— И вы говорили с ней?
— У ней бывают Предвидения, знаете те ли.
Сетра Младшая презрительно улыбнулась. — Вы верите в это?
— Конечно.
— Па. Если действительно есть такая вещь, они никогда бы не проиграли ни одной битвы.
— Нет, это не всеведение.
— Тогда что это?
— Это способность видеть что-то, которая появляется в момент Видения, а вовсе не, как думают многие, способность предвидеть будущее. Иногда, действительно, Видящий может мельком увидеть будущее, но только возможности, да и те, чаще всего, довольно расплывчато. Настоящее Видение всегда верно, хотя и в опреденных пределах.
— Тогда это дает не слишком много.
— Это потому, моя любимая, что вы не понимаете последствий таких Видений.
— Ну, и что именно я не понимаю?
— Если кто-нибудь Видит некоторое событие, тогда, одновременно с Видением, он получает представление о многих вопросах, связанных с этим событием, и уже одно это делает его бесценным.
Ученица нахмурилась, задумалась, но потом кивнула, соглашаясь.
— Это, — добавила Чародейка, — одно из немногих магических искуств, которое можно назвать даром — то есть человек должен с ним родиться, и не в состоянии каким-нибудь образом научиться ему. Другой пример — способность сотворить аморфию; есть и некоторые другие, как вы сами знаете.
— Это важно?
— Это важно, моя дорогая, только в одном отношении: Врожденным способностям трудно, или просто невозможно, помешать.
— Хорошо, это я могу принять.
— Я говорила с Аррой.
— Я думаю, что помню, как вы сказали мне об этом где-то час тому назад.
— Я спросила ее о Видении.
— И?
— Она сказала, что в прошлом месяце она была неспособна Видеть.
— Как, неспособна?
— Совершенно не в состоянии. Более точно, она сказала, что ей мешали.
— И, тем не менее, вы только-что сказали, что этому дару очень трудно помешать.
— Точно.
— Три'нагор?
— По меньшей мере не исключено.
— Истоки некоторых дел находятся далеко, вот и все.
— Дженойны.
— Очень возможно.