Страница:
Но мы должны добавить, что в этот момент сработал еще один фактор: Хотя воины из Дома Дракона справедливо известны яростью, охватывающей их в битве, все-таки даже самые патриотически настроенные Драконлорды неоднократно признавались, что когда Дзурлорды выходят за границы радости сражения и, вместо этого, их охватывает боевая ярость, то с этой яростью ничего не может сравниться — в таких случаях они убивают и друзей и врагов, не различая никого.
И еще мы должны вспомнить, что Тазендра была более чем обыкновенным воином; она была и волшебницей, обученной самой Сетрой Лавоуд, и обученной в то время, когда Орба не было в нашем мире; так что хотя у нее в руках не было ни оружия ни какого-нибудь артефакта, она не была полностью беспомощна.
Мы не знаем и не в состоянии в точности узнать ни то, какую силу она вызвала, ни то, как она сделала это (так как откровенно признаемся, что мистическая наука волшебства находится далеко за пределами нашего понимания, как и, впрочем, за пределами пониманию любого того, кто не не является волшебником, и мы имеем все причины думать, что они сами не понимают ее). Но когда Иллиста опять взмахнула своим мечом, он закричала и уронила его на пол — в доли секунды рукоятка стала горячей, как горящий уголь. Тазендра немедленно бросилась на нее, глаза Леди Дзур сверкали такой яростью, что сделали бы честь самому Кейрону Завоевателю.
Тазендра ничуть не хуже Пиро видела свечение, исходившее от кожи Иллисты, и, конечно, знала свойства этого заклинания, которым Дженойн защитил Феникс, не больше, чем мы знаем свойства магии самой Тазендры. Но, как бы то ни было, она решила проверить их. Ведомая гневом, ненавистью и болью, она подняла руки и яростный поток красного и желтого цвета обрушился на Иллисту.
Феникс почувствовала, как стена защитного заклинания закачалась, и, возможно, вот-вот рассыпется, и жалобным голосам крикнула, — Грита!
Грита, как мы уже сказала, в это время занималась тем, что уничтожала банду Пиро. Убив Йасу, она напала на Брюхо, который почувствовал, как в его животе появилась ужасная сквозная дыра, и с удивленным выражением на лице он повалился вперед. Пиро и Ибронка одновременно сделали выпад, единственным результатом чего была самодовольная усмешка Гриты, когда их оружие отлетело от нее. Она опять подняла руку, на этот раз по направлению к Ибронке, но тут услышала жалобный крик Иллисты, и, повернувшись, немедленно поняла, какая страшная опасность грозит ее подруге.
Она вытянула правую руку, и из ее пальца один за другим вылетели три вспышки света, похожие на черные копья, и все они ударили Тазендру в бок, оставив три ужасные раны с обожженными краями, каждая размером с кулак взрослого мужчины.
Леди Дзур, однако, даже не подала виду, что она задета, и еще меньше, что ужасно ранена, и, вместо этого, продолжала атаковать. Иллиста опять закричала, на этот раз даже громче, чем мгновение назад, и, погруженная в розоватую дымку, она, как показалось, провалилась внутрь самой себя, как если бы та самая защита, которую дал ей Дженойн, обрушилась на нее. Она тряхнула головой, возможно не в состоянии поверить в то, что случилось, и с широко раскрытыми глазами и с ужасным звуком ломающихся костей повалилась на пол, мертвая, с широко открытыми глазами, все ее тело было изломано и вывернуто.
— Вот так-то лучше, — холодно сказала Тазендра, говоря в первый раз со смерти Мики. Он повернулась и уловила взгляд Айрича, который встал на ноги в том месте, где его ударило о стену, и глядел на Тазендру с ужасом на лице. — Ты знаешь, — заметила она, — я думаю, что победила Дженойна в бою. — Сказав это, она очаровательно улыбнулась, опустилась на колени, глубоко вздохнула и ничком упала на землю.
Айрич, хладнокровный Лиорн, чьи нервы были холодны как лед и крепки как железо, человек, который провел всю жизнь изучая ремесло воина-Лиорна, где каждое действие и, даже, каждая мысль были подчинены целесообразности, Айрич, говорим мы, с искаженным от горя лицом завопил «Тазендра!» и бросился на Гриту.
Та сделала жест рукой, и он опять ударился о стену, но, на этот раз, удар сопровождался отвратительным треском ломающихся костей. Потом он сполз на землю и остался лежать, с трудом дыша, его глаза моргали, но в остальном он не шевелился.
В это мгновение пещеру озарила вспышка золотого огня, раздался звук, похожий на потрескивание костра, и появилась Сетра Лавоуд, рядом которой стояли Некромантка, Кааврен и Пэл.
Из тех, кто там находился, быстрее и целесообразнее всех отреагировала Рёаана. — Чародейка, — сказала она спокойным и, одновременно, пронзительным голосом, — она защищена каким-то заклинанием, которое мешает нашим шпагам добраться до нее.
— А, — сказала Сетра Лавоуд. — Да, я знаю о таких вещах. И, да, я вижу это.
— Ну, и? — сказала Рёаана.
Сетра Лавоуд подняла кинжал и направила ее на темноту, которая скрывала, содержала, а возможно и былаДженойном. Темнота, казалось, утолщилась, и в то же самое мгновение свечение, которое исходило от кожи Гриты, внезапно исчезло.
Пиро отреагировал на это прежде, чем сама Грита сообразила, что произошло: Тиаса сделал мгновенный выпад и его меч пронзил ее тело.
— Ну, теперь, как кажется, мы способны ранить вас, — заметил он.
Девяносто Седьмая Глава
— Хороший удар, Виконт, — сказал Кааврен.
Сетра Лавоуд, стоя перед Дженойном, взглянула через плечо и сказала, — Никто из вас не вмешивается. Это моя работа.
Эти слова, произнесенные тоном, требующим безусловного подчинения, а также ужасный шок от всего произошедшего, убедили всех оставаться на месте, за исключением Некромантки, которая, по видимому, решила, что эти слова к ней не относятся. Она сделал пару шагов и встала рядом с Чародейкой и прямо перед областью темноты, которая все еще находилась в пещере.
— Вы нападаете на Дженойна, — сказала Некромантка. — Я закрываю портал.
— Очень хорошо, — сказала Чародейка.
Сетра вытянула перед собой кинжал Ледяное Пламя, и, как если бы пред ней был материальный враг, ударила темноту. Одновременно Некромантка широко развела руки, как если бы хотела удержать большой предмет, потом свела их вместе и начала делать пассы перед темнотой, так, как обычно показывают в классических пьесах о чародеях — и действительно, ее движения были похоже на те, которые обычные люди считают манипуляциями волшебника, и которые совершенно не похожи на настоящую работу мага; их можно попытаться объяснить тем, что эти пьесы имели источником некромантию, или предположить, что демонесса провела какое-то время в театре, и делала как раз те движения, которых от нее ожидали. В дополнение к размахиванием руками, она начала что-то мурлыкать на языке, полным гласных и без ударений — этот язык, как и сама Некромантка, не принадлежал нашему миру.
Относительно того, что в точности делала Сетра Лавоуд, мы мало что можем сказать; относительно того, что делала Некромантка, мы можем сказать еще меньше. Тем не менее мы знаем, что как раз тогда, когда Чародейка напала на Дженойна, глубоко в недрах Горы Дзур по сталагмитам вверх и вниз побежали огоньки; стены стали менять цвета; с ламп срывались искры; диски, установленные на узких цилиндрах, начали кружиться, как бы сами по себе. Миниатюрные молнии зазмеились по стенам, а сама гора, казалась, задвигалась. В центре всего этого находилась загадочная личность по имени Такко, который переносил свое внимание с одного артефакта на другой, со стола на стену и обратно, неподвижно сидя посреди магического хаоса, в то время как Некромантка оживляла неподвижную темноту перед собой.
За очень короткое время боя должно было произойти множество событий; на самом деле автор признается, что находится в некотором затрудние, так как не в состоянии посвятить заслуженное число страниц тому, что было, в некотором плане, по меньшей мере также важно, как и великая битва при Адриланке. Увы, те несколько свидетелей, записками которых мы располагаем, почти ничего не сообщили нам об этом соревновании. Сетра Лавоуд погрузила кинжал в темноту, Некромантка делала магические пассы руками перед собой, и почти мгновенно странное магическое поле, или сгусток энергии, а может быть и эманация из другого мира в наш, провалилась сама в себя, рассосалась и исчезла.
И в то же самое мгновение вместе с ним исчез величайший вызов, когда-либо брошенный Орбу, и Орб вернулся. Эффект от его возвращения, хотя и оказался не настолько глубоким, как тогда, когда Орб положил конец Междуцарствию, был намного более внезапным.
Варлок Бримфорд внезапно ощутил, что вновь способен использовать свое искусство, поскольку бог Три'нагор исчез. Маролан оказался в состоянии телепортироваться в Черный Замок. Адепты Имперской армии оказались в состоянии сообщаться друг с другом, так что сообщения потекли одно за другим с такой скоростью, что угрожали утопить в себе Сетру Младшую.
В Замке Уайткрест Орб засветился, поднялся в воздух и опять закружил над головой Ее Величества. Какое-то мгновение она смотрела на него, как если бы он был каким-то странным объектом, который она никогда не видела раньше; потом счастливая улыбка медленно распространилась по ее лицу.
И еще через мгновение, как только на его армию обрушились различные магические удары, Кана испытал первые намеки на отчаяние.
И, самое главное, все эти удары посыпались на армию только потому, что произошли события, которые, с его точки зрения, казались совершенно маловероятными.
Чародейка вздохнула и дала своей голове упасть, и этот глубокий вздох так и остался единственным намеком на то, каких усилий ей стоила битва, потом она убрала в ножны кинжал; что касается Некромантки, то по ней вообще было незаметно, что она прилагала какие-нибудь усилия.
Кааврен, который даже не заметил событий, происходивших в десяти или двадцати футах от него, встал на колени рядом с Айричем и сказал, — Мой друг, как вы себя чувствуете?
Айрич в ответ смог только прошептать одно единственное слово, — Тазендра.
— Я посмотрю, что с ней, — сказал Пэл.
Пиро и его друзья оставались сзади. Ибронка посмотрела на то, что осталось от храброго Драконлорда Китраана, чья кровь залила пол пещеры, верной Йасы и стойкого Брюха, и, негромко всхлипнув, обхватила руками Виконта, который, в свою очередь, прижал ее к себе — и в глазах Пиро стояли слезы. Никто из них, кажется, был не в состоянии говорить. Рёаана и Ритт присоединились к ним, молчаливо сочувствуя. Тсира, которую Пиро оттолкнул назад, за свою спину, тактично вышла из пещеры, где уселась на траву рядом с Ларом и Клари, уставилась на странный артефакт, который привел их сюда, и задумалась.
От задней стены пещеры донесся голос Пэла. — Тазендра мертва, — сказал он, его голос задрожал от сдерживаемых рыданий. Кааврен наклонил голову. Слезы хлынули из глаз Айрича.
— Так я и думал, — прошептал он.
— И Иллиста, — сказал Пэл, который в этот момент вернулся и встал на колени рядом с Айричем.
— Для этой наконец-то пришло время умереть, — сказал Кааврен.
— Да, — согласился Пэл.
Кааврен взглянул на другого врага и сказал, — Мне очень жаль, но Грита тоже мертва.
— Как, вам жаль? — удивился Пэл.
— Она умерла слишком легко. — Голос Тиасы дрогнул от тяжелой душевной боли и горечи.
— Справедливость, — прошептал Айрич, — которая является результатом мщения, область по праву принадлежащая Лордам Суда. И если не принимать во внимание суеверий Восточников, это единственная область, которую нужно оставить им.
Кааврен невесело хихикнул, — Я не буду даже начинать с вами спорить, мой друг.
— И это правильно, — прошептал Айрич.
Кааврен помрачнел. — Нам нужно найти врача для вас, Айрич, — сказал он, — так как мне кажется, что вы тяжело ранены. С той минуты, как мы прошли через ворота Некромантки, вы не сдвинулись с места ни на дюйм.
— Бесполезно, — сказал Айрич со своим обычным хладнокровием. — У меня сломана шея.
После мгновения потрясенного молчания, Пэл наклонил голову, а Кааврен откровенно зарыдал, даже не пытаясь скрыть чувства, овладевшие им.
Сетра Лавоуд встала на колени рядом с Лиорном, ладонью коснулась его лица, встала, и обращаясь к Некромантке, сказала, — Давайте вернемся в город. Теперь мы можем телепортироваться, и остается еще битва, которую надо выиграть.
Кааврен, с залитым слезами лицом, посмотрел на Чародейку и сказал, — Главнокомандующая…
— Нет, — сказала Чародейка. — Оставайтесь со своими друзьями. Я сама позабочусь о безопасности Ее Величества до вашего возвращения. Когда вы будете готовы уйти отсюда, сообщите Ее Величеству; для вас и ваших друзей я оставляю открытый телепорт.
Кааврен склонил голову, молчаливо благодаря. Сетра Лавоуд подошла к Пиро и сжала ему плечо; потом она и Некромантка исчезли.
Пиро оторвался от Ибронки, подошел к отцу и тихонько коснулся его плеча. Потом Виконт отсалютовал умирающему Лиорну, в ответ на что Айрич тоже приветствовал его, открыв и закрыв глаза. Затем, как и Пэл по отношению к Тсанаали, Пиро тщательно вытер свой клинок об одежду Гриты и вложил его в ножны.
— Давайте, мои друзья, — сказал Пиро. — Вынесем наших мертвых товарищей из этой пещеры, и оставим моего отца и его друзей одних.
Работая вместе, они быстро вынесли тела наружу и положили их на траву, причем сам Пиро вынес голову Китраана; потом Пиро приложил свою скорбную ношу к обезглавленому телу своего друга. Когда он выпрямился, Ибронка опять бросилась в руки Виконта.
— На моих руках кровь, — печально сказал Пиро.
— Неважно, — тихо ответила Ибронка.
Он обнял ее. — Дневной свет слишком ярок, — сказал, он. — Ветер слишком тих, а воздух слишком свеж. Все не то.
— Я понимаю, — сказала Ибронка.
— Китраан…
— Да.
— Мы через столько прошли вместе, и она убила его ненароком, так быстро, как если бы он был никто.
— Я знаю, — сказала Ибронка.
— Как если бы он был никто, — повторил Пиро.
— Я знаю, — повторила Ибронка вслед за ним.
Внезапно Пиро взглянул на юную Тиасу. — Рёаана, что с вами?
Рёаана, на лице которой застыла скорная гримаса, посмотрела на него и медленно кивнула, — Нет, милорд, со мной все достаточно хорошо. Но — Китраан, Йаса, Брюхо, Тазендра, и теперь, как кажется, Айрич…
— Я знаю.
— И я остался последним, — сказала Ритт, и в его голове прозвучало неподдельное удивление.
Пиро нахмурился. — Последним?
— Вы помните, как мы повстречались впервые, тогда еще нашим вождем был Вадр?
— Я никогда не забуду это, — сказала Пиро.
— Кажется, что это было по меньшей мере век назад, и тем не менее с того времени не прошло и двух лет.
— Да, точно.
— И из всей банды остался только я один, последний.
— Мы слишком через многое прошли вместе, — сказал Пиро. — Мы все.
— Да. А что теперь?
Пиро тряхнул головой, потом его взгляд перешел на Тсиру и на амулет, который она все еще держала в руке, амулет, который привел их сюда. Он подумал о странных изгибах и поворотах судьбы, и спросил себя, а вообще знает ли кто-нибудь, куда приведет его самое простое решение. — Теперь? Что до этого, я не могу сказать.
Внутри пещеры Кааврен сказал, — Тебе больно, мой друг?
— Нет, — прошептал Айрич. — Я не чувствую ничего. Мне очень жаль, что я не могу двигаться, так как я хотел бы пожать твою руку, Кааврен, и твою, Пэл.
— Да, — сказала Кааврен.
— Никогда, — сказал Пэл, — я по-настоящему не верил, что наша дружба может закончиться.
— Ничто не вечно, — сказал Айрич.
— Одно дела знать, другое — верить в это.
— Я понимаю, — прошептал Лиорн. — Со своей стороны мне очень жаль Тазендру. Она еще многое могла сделать.
— Как и ты, — сказал Кааврен дрогнувшим голосом.
— О, я? Я не жалею самого себя. У меня была хорошая жизнь, а наша дружба была ее лучшей частью. За исключением Тазендры, я не сожалею ни о чем.
Кааврен заставил себя перестать взхлипывать, но слезы все равно текли по его лицу.
— В жизни нет ничего, что бы сравнилось с дружбой, — сказал Айрич. — Наша была хороша. Мы были счастливы.
— Да, — сказал Пэл. — Мы были счастливы.
Айрич перевел взгляд на Пэла и сказал, — Я рад, что ты понимаешь это, мой друг.
Потом его глаза закрылись, дыхание стало мелким, и в какой-то момент Кааврен подумал, что он уже умер, но тут его глаза опять открылись.
— Вы должны принести Тазендру к Воротам Смерти, — сказал Айрич еле слышным голосом.
— Конечно, — сказал Пэл. — И тебя тоже, Айрич.
— О, меня, тоже. — Что-то вроде улыбки появилось на его лице. — Я никогда не понимал как трудно говорить, когда не в состоянии пожать плечами.
Кааврен поторял его имя, «Айрич», снова и снова, как если бы оно было заклинанием.
Айрич опять улыбнулся, умиротворенно, его глаза закрылись, как если бы он хотел отдохнуть, и он перестал дышать. Кааврен и Пэл оставались рядом с ним, не в состоянии пошевелиться.
Тем временем те, кто был снаружи, попрощались с Тсирой, которая, еще не придя в себя от удивления, решила вернуться домой. Лар и Клари сидели молча, как и все остальные охваченные, должны мы сказать, печалью и ужасом, которые не признают ни социального положения, ни Дома.
Через несколько минут Пэл и Кааврен вынесли тело Айрича и положили его на траву рядом с Йасой. Потом они вернулись в пещеру и через мгновение появились с Тазендрой.
Пэл обнял отца и сказал, — Милорд Граф, я сожалею вместе с вами о вашей потере. Я думаю, что понимаю вас.
— Да, — дрогнувшим голосом сказал Кааврен. — И я тоже сожалею о твоей потере, Виконт.
— Мы должны позаботиться o наших друзьях, — сказал Пиро.
Пэл кивнул, а потом заговорил таким голосом, как если бы только собрав всю свою силу воли он мог заставить себя говорить, — Мы все должны вернуться в город, прямо сейчас. Мы должны положить их всех в масло как можно скорее, если хотим, чтобы они сохранились до Ворот Смерти.
— И, — добавил Кааврен, обращаясь к Пиро, — ты бы невероятно помог мне, если бы вернулся домой.
— Я благодарен вам за предложение, — сказал Пиро. — Но что с моими друзьями?
Кааврен посмотрел на них, и, с видимым усилием, изобразил на лице что-то вроде улыбки. — Если захотят, они могут вступить в Гвардию Феникса. Я всегда смогу послать их охотиться на бандитов.
Собственная улыбка Пиро прилетела и улетела, как случайный ветерок в тихий день. — А Ибронка? — спросил он.
— Добро пожаловать, — ответил Кааврен. — У меня больше нет возражений; моя совесть мертва.
Пиро поклонился.
— Тогда давайте вернемся в город, — сказал Кааврен.
Девяносто Восьмая Глава
Когда Сетра и Некромантка вернулись, Чародейка не стала возврашать себе командование, но, напротив, разрешила своей ученице какое-то время продолжать управлять войсками, пока она, то есть Чародейка, не удостоверилась, что полностью понимает ситуацию на полях боя.
Как раз в это время битва продолжалась в трех местах: мосты, Нижняя Дорога Кейрона и Старая Дорога Кейрона. Мы верим, что читатель разрешит нам быстро окинуть взглядом их всех.
Рассматривая последнее первым, замерим, что именно здесь усилия Лорда Бримфорда были наиболее успешны, и по той простой причине, что Старая Дорога Кейрона, выйдя из города, достаточно долго идет через густые леса. Так что здесь все произошло с невероятной скоростью. Как впоследствии объяснял сам Бримфорд: «Я узнал, что Три'нагор мертв через минуту после того, как это произошло. Через две минуты об этом узнали животные в джунглях. Через десять минут — враги.»
Так что помимо Императорской Армии солдатам Каны пришлось сражаться с медведями, волками, тиасами и, самое главние, зелеными змеями — эти последние на самом деле далеко не так опасны, как другие, зато они наводят на окружающих намного больший страх. Варлок оставался на своем месте за палаткой главного штаба, нечего не ел и не пил, и, более того, не открывал глаз; но Генерал Брор, командовавшая войсками Каны на Старой Дороге Кейрона, была вынуждена постоянно вводить в бой новые подразделения вместо старых, полностью деморализованных, хотя многие из них даже не повстречались с врагом. И, конечно, чем больше нарастала паника среди солдат Каны, тем более вдохновенно сражались Императорские войска. Так что в третьем часу пополудня Брор была вынуждена отступить, чтобы избежать полного разгрома.
На Нижней Дороге Кейрона, по меньшей мере вначале, сражение шло так, как того хотел Изаак; и действительно, ему удалось заставить Императорскую армию отступить, хотя он и не сумел разбить ее. Особенно жарким был бой вокруг только что построенных крепостей, так как Сетра Младшая решила, что не хочет отступать дальше этой точки, а Изаак, молодой и агресивный, не собирался останавливаться, поэтому именно здесь битва достигла своей кульминации. Все резко изменилось примерно в три часа — то есть в момент изгнания Дженойна. Это изменение было отмечено ударами грома, вспышками света и огнем: короче говоря всеми эффектами, указывающими на то, что волшебство заработало опять, и Волшебница в Зеленом не стала терять даром времени.
Результат не был мгновенным: волшебники еще не были уверены в том, насколько эффективны будут их усилия, а войска Изаака продолжали чувствовать, что день будет их (а хорошо известно, что такая вера даже со стороны части армии легко может стать правдой); но магические удары не прекращались и некому было их отражать, так что постепенно, примерно в течении получаса, битва пошла вспять. К четвертому часу Изаак был вынужден признаться, что его армия должна отступить, и послал Кане сообщение об этом.
Мосты, должны мы сказать, вообще не подвергались настоящей опасности с того момента, как Даро возглавила свою знаменитую атаку, о которой мы упоминали раньше. Да и защищало их такое количество народа, что атакующим было почти невозможно прорваться по узкой полоске через плотную массу солдат. Когда же прибыло подкрепление от Дороги к Северным Воротам, Таасра послала половину его вниз по длинным лесницам к порту, где они сели на маленькие лодки, пересекли устье реки и напали на островитян сзади.
Этот маневр занял примерно час, но когда он закончился, результат не замедлил сказаться. За десять минут атакующие превратились в защитников, и уже к четвертому часу пополудни Островитяне бежали, полностью разбитые. Некоторым из них удалось выбраться из Адриланки на север или на восток, немногим удалось добраться до своих кораблей (которые, из-за недосмотра, не сожгли), но большинству пришлось сдаться, и условия их освобождения оказались предметом переговоров между Ее Величеством и Королем Элде в течении нескольких последующих недель.
Когда Сетра Лавоуд в конце концов опять приняла на себя командование, она взяла несколько полков и послала их под руководством Сетры Младшей на Дорогу к Северным Воротам, чтобы ударить войска Брор с фланга. Этот маневр удался как нельзя лучше; уже через десять минут Брор не смогла найти даже капрала, который мог бы сопровождать ее в бегстве. Впрочем, никакой капрал ей был и не нужен, так как ей пришлось сдаться в плен вместе с двумя тысячами человек ее войск.
В этом месте мы должны прерваться и сообщить читателю, что примерно в это время Кана повернулся к своей кузине и сказал, — Мы разбиты.
— Но как такое стало возможно?
— Не знаю. Быть может они нашли способ изгнать Дженойна прежде, чем Тсанаали сумел завладеть Орбом.
— Но дорогой кузен…
— Да?
— Я не собираюсь сдаваться в плен живой.
— О, я полностью согласен с вами.
— Тогда?
— Тогда давайте пошлем сообщение Грите с Иллистой — я думаю, что по меньшей мере это мы обязаны для них сделать.
— Теперь моя очередь соглашаться с вами. А что после?..
— Я знаю место, недалеко отсюда, где нас не найдут. Хозяин нам предан, и это далеко от больших дорог. Более того, армия будет там не раньше, чем через день. Мы сможем отдохнуть, несколько часов, а потом либо отправимся на восток, либо, возможно, на Элде.
— Я не думаю, что Король Элде будет рад видеть нас.
— Гринэр?
— Намного лучше. Договорились, пишите письмо Грите, а я прикажу оседлать наших лошадей.
— Очень хорошо.
Сетра Младшая оставила достаточно большой отряд, который должен был довести пленных до города (заметим, кстати, что их всех освободили спустя несколько недель, после того, как они поклялись в верности Орбу и Империи), а сама отправилась на Нижнюю Дорогу Кейрона, где собиралась повторить ту же самую атаку на войско Изаака. На этот раз ей повезло намного меньше по той простой причине, что, когда она оказалась на месте, Изаак уже сбежал в сопровождении двух кавалерийских полков.
И еще мы должны вспомнить, что Тазендра была более чем обыкновенным воином; она была и волшебницей, обученной самой Сетрой Лавоуд, и обученной в то время, когда Орба не было в нашем мире; так что хотя у нее в руках не было ни оружия ни какого-нибудь артефакта, она не была полностью беспомощна.
Мы не знаем и не в состоянии в точности узнать ни то, какую силу она вызвала, ни то, как она сделала это (так как откровенно признаемся, что мистическая наука волшебства находится далеко за пределами нашего понимания, как и, впрочем, за пределами пониманию любого того, кто не не является волшебником, и мы имеем все причины думать, что они сами не понимают ее). Но когда Иллиста опять взмахнула своим мечом, он закричала и уронила его на пол — в доли секунды рукоятка стала горячей, как горящий уголь. Тазендра немедленно бросилась на нее, глаза Леди Дзур сверкали такой яростью, что сделали бы честь самому Кейрону Завоевателю.
Тазендра ничуть не хуже Пиро видела свечение, исходившее от кожи Иллисты, и, конечно, знала свойства этого заклинания, которым Дженойн защитил Феникс, не больше, чем мы знаем свойства магии самой Тазендры. Но, как бы то ни было, она решила проверить их. Ведомая гневом, ненавистью и болью, она подняла руки и яростный поток красного и желтого цвета обрушился на Иллисту.
Феникс почувствовала, как стена защитного заклинания закачалась, и, возможно, вот-вот рассыпется, и жалобным голосам крикнула, — Грита!
Грита, как мы уже сказала, в это время занималась тем, что уничтожала банду Пиро. Убив Йасу, она напала на Брюхо, который почувствовал, как в его животе появилась ужасная сквозная дыра, и с удивленным выражением на лице он повалился вперед. Пиро и Ибронка одновременно сделали выпад, единственным результатом чего была самодовольная усмешка Гриты, когда их оружие отлетело от нее. Она опять подняла руку, на этот раз по направлению к Ибронке, но тут услышала жалобный крик Иллисты, и, повернувшись, немедленно поняла, какая страшная опасность грозит ее подруге.
Она вытянула правую руку, и из ее пальца один за другим вылетели три вспышки света, похожие на черные копья, и все они ударили Тазендру в бок, оставив три ужасные раны с обожженными краями, каждая размером с кулак взрослого мужчины.
Леди Дзур, однако, даже не подала виду, что она задета, и еще меньше, что ужасно ранена, и, вместо этого, продолжала атаковать. Иллиста опять закричала, на этот раз даже громче, чем мгновение назад, и, погруженная в розоватую дымку, она, как показалось, провалилась внутрь самой себя, как если бы та самая защита, которую дал ей Дженойн, обрушилась на нее. Она тряхнула головой, возможно не в состоянии поверить в то, что случилось, и с широко раскрытыми глазами и с ужасным звуком ломающихся костей повалилась на пол, мертвая, с широко открытыми глазами, все ее тело было изломано и вывернуто.
— Вот так-то лучше, — холодно сказала Тазендра, говоря в первый раз со смерти Мики. Он повернулась и уловила взгляд Айрича, который встал на ноги в том месте, где его ударило о стену, и глядел на Тазендру с ужасом на лице. — Ты знаешь, — заметила она, — я думаю, что победила Дженойна в бою. — Сказав это, она очаровательно улыбнулась, опустилась на колени, глубоко вздохнула и ничком упала на землю.
Айрич, хладнокровный Лиорн, чьи нервы были холодны как лед и крепки как железо, человек, который провел всю жизнь изучая ремесло воина-Лиорна, где каждое действие и, даже, каждая мысль были подчинены целесообразности, Айрич, говорим мы, с искаженным от горя лицом завопил «Тазендра!» и бросился на Гриту.
Та сделала жест рукой, и он опять ударился о стену, но, на этот раз, удар сопровождался отвратительным треском ломающихся костей. Потом он сполз на землю и остался лежать, с трудом дыша, его глаза моргали, но в остальном он не шевелился.
В это мгновение пещеру озарила вспышка золотого огня, раздался звук, похожий на потрескивание костра, и появилась Сетра Лавоуд, рядом которой стояли Некромантка, Кааврен и Пэл.
Из тех, кто там находился, быстрее и целесообразнее всех отреагировала Рёаана. — Чародейка, — сказала она спокойным и, одновременно, пронзительным голосом, — она защищена каким-то заклинанием, которое мешает нашим шпагам добраться до нее.
— А, — сказала Сетра Лавоуд. — Да, я знаю о таких вещах. И, да, я вижу это.
— Ну, и? — сказала Рёаана.
Сетра Лавоуд подняла кинжал и направила ее на темноту, которая скрывала, содержала, а возможно и былаДженойном. Темнота, казалось, утолщилась, и в то же самое мгновение свечение, которое исходило от кожи Гриты, внезапно исчезло.
Пиро отреагировал на это прежде, чем сама Грита сообразила, что произошло: Тиаса сделал мгновенный выпад и его меч пронзил ее тело.
— Ну, теперь, как кажется, мы способны ранить вас, — заметил он.
Девяносто Седьмая Глава
Как Сетра Лавоуд, не без помощи Некромантки, сражалась с Дженойном в потусторонней битве
Лицо Гриты перекосила гримаса ненависти, она произнесла только одно слово «ты», но так, как если бы это было самое худшее из ругательств. Пиро посмотрел ей в глаза и с жестоким поворотом клинка вырвал его из тела. Грита крикнула, кровь полилась на ее платье, колени подкосились. Она упала на землю и больше не шевелилась.— Хороший удар, Виконт, — сказал Кааврен.
Сетра Лавоуд, стоя перед Дженойном, взглянула через плечо и сказала, — Никто из вас не вмешивается. Это моя работа.
Эти слова, произнесенные тоном, требующим безусловного подчинения, а также ужасный шок от всего произошедшего, убедили всех оставаться на месте, за исключением Некромантки, которая, по видимому, решила, что эти слова к ней не относятся. Она сделал пару шагов и встала рядом с Чародейкой и прямо перед областью темноты, которая все еще находилась в пещере.
— Вы нападаете на Дженойна, — сказала Некромантка. — Я закрываю портал.
— Очень хорошо, — сказала Чародейка.
Сетра вытянула перед собой кинжал Ледяное Пламя, и, как если бы пред ней был материальный враг, ударила темноту. Одновременно Некромантка широко развела руки, как если бы хотела удержать большой предмет, потом свела их вместе и начала делать пассы перед темнотой, так, как обычно показывают в классических пьесах о чародеях — и действительно, ее движения были похоже на те, которые обычные люди считают манипуляциями волшебника, и которые совершенно не похожи на настоящую работу мага; их можно попытаться объяснить тем, что эти пьесы имели источником некромантию, или предположить, что демонесса провела какое-то время в театре, и делала как раз те движения, которых от нее ожидали. В дополнение к размахиванием руками, она начала что-то мурлыкать на языке, полным гласных и без ударений — этот язык, как и сама Некромантка, не принадлежал нашему миру.
Относительно того, что в точности делала Сетра Лавоуд, мы мало что можем сказать; относительно того, что делала Некромантка, мы можем сказать еще меньше. Тем не менее мы знаем, что как раз тогда, когда Чародейка напала на Дженойна, глубоко в недрах Горы Дзур по сталагмитам вверх и вниз побежали огоньки; стены стали менять цвета; с ламп срывались искры; диски, установленные на узких цилиндрах, начали кружиться, как бы сами по себе. Миниатюрные молнии зазмеились по стенам, а сама гора, казалась, задвигалась. В центре всего этого находилась загадочная личность по имени Такко, который переносил свое внимание с одного артефакта на другой, со стола на стену и обратно, неподвижно сидя посреди магического хаоса, в то время как Некромантка оживляла неподвижную темноту перед собой.
За очень короткое время боя должно было произойти множество событий; на самом деле автор признается, что находится в некотором затрудние, так как не в состоянии посвятить заслуженное число страниц тому, что было, в некотором плане, по меньшей мере также важно, как и великая битва при Адриланке. Увы, те несколько свидетелей, записками которых мы располагаем, почти ничего не сообщили нам об этом соревновании. Сетра Лавоуд погрузила кинжал в темноту, Некромантка делала магические пассы руками перед собой, и почти мгновенно странное магическое поле, или сгусток энергии, а может быть и эманация из другого мира в наш, провалилась сама в себя, рассосалась и исчезла.
И в то же самое мгновение вместе с ним исчез величайший вызов, когда-либо брошенный Орбу, и Орб вернулся. Эффект от его возвращения, хотя и оказался не настолько глубоким, как тогда, когда Орб положил конец Междуцарствию, был намного более внезапным.
Варлок Бримфорд внезапно ощутил, что вновь способен использовать свое искусство, поскольку бог Три'нагор исчез. Маролан оказался в состоянии телепортироваться в Черный Замок. Адепты Имперской армии оказались в состоянии сообщаться друг с другом, так что сообщения потекли одно за другим с такой скоростью, что угрожали утопить в себе Сетру Младшую.
В Замке Уайткрест Орб засветился, поднялся в воздух и опять закружил над головой Ее Величества. Какое-то мгновение она смотрела на него, как если бы он был каким-то странным объектом, который она никогда не видела раньше; потом счастливая улыбка медленно распространилась по ее лицу.
И еще через мгновение, как только на его армию обрушились различные магические удары, Кана испытал первые намеки на отчаяние.
И, самое главное, все эти удары посыпались на армию только потому, что произошли события, которые, с его точки зрения, казались совершенно маловероятными.
Чародейка вздохнула и дала своей голове упасть, и этот глубокий вздох так и остался единственным намеком на то, каких усилий ей стоила битва, потом она убрала в ножны кинжал; что касается Некромантки, то по ней вообще было незаметно, что она прилагала какие-нибудь усилия.
Кааврен, который даже не заметил событий, происходивших в десяти или двадцати футах от него, встал на колени рядом с Айричем и сказал, — Мой друг, как вы себя чувствуете?
Айрич в ответ смог только прошептать одно единственное слово, — Тазендра.
— Я посмотрю, что с ней, — сказал Пэл.
Пиро и его друзья оставались сзади. Ибронка посмотрела на то, что осталось от храброго Драконлорда Китраана, чья кровь залила пол пещеры, верной Йасы и стойкого Брюха, и, негромко всхлипнув, обхватила руками Виконта, который, в свою очередь, прижал ее к себе — и в глазах Пиро стояли слезы. Никто из них, кажется, был не в состоянии говорить. Рёаана и Ритт присоединились к ним, молчаливо сочувствуя. Тсира, которую Пиро оттолкнул назад, за свою спину, тактично вышла из пещеры, где уселась на траву рядом с Ларом и Клари, уставилась на странный артефакт, который привел их сюда, и задумалась.
От задней стены пещеры донесся голос Пэла. — Тазендра мертва, — сказал он, его голос задрожал от сдерживаемых рыданий. Кааврен наклонил голову. Слезы хлынули из глаз Айрича.
— Так я и думал, — прошептал он.
— И Иллиста, — сказал Пэл, который в этот момент вернулся и встал на колени рядом с Айричем.
— Для этой наконец-то пришло время умереть, — сказал Кааврен.
— Да, — согласился Пэл.
Кааврен взглянул на другого врага и сказал, — Мне очень жаль, но Грита тоже мертва.
— Как, вам жаль? — удивился Пэл.
— Она умерла слишком легко. — Голос Тиасы дрогнул от тяжелой душевной боли и горечи.
— Справедливость, — прошептал Айрич, — которая является результатом мщения, область по праву принадлежащая Лордам Суда. И если не принимать во внимание суеверий Восточников, это единственная область, которую нужно оставить им.
Кааврен невесело хихикнул, — Я не буду даже начинать с вами спорить, мой друг.
— И это правильно, — прошептал Айрич.
Кааврен помрачнел. — Нам нужно найти врача для вас, Айрич, — сказал он, — так как мне кажется, что вы тяжело ранены. С той минуты, как мы прошли через ворота Некромантки, вы не сдвинулись с места ни на дюйм.
— Бесполезно, — сказал Айрич со своим обычным хладнокровием. — У меня сломана шея.
После мгновения потрясенного молчания, Пэл наклонил голову, а Кааврен откровенно зарыдал, даже не пытаясь скрыть чувства, овладевшие им.
Сетра Лавоуд встала на колени рядом с Лиорном, ладонью коснулась его лица, встала, и обращаясь к Некромантке, сказала, — Давайте вернемся в город. Теперь мы можем телепортироваться, и остается еще битва, которую надо выиграть.
Кааврен, с залитым слезами лицом, посмотрел на Чародейку и сказал, — Главнокомандующая…
— Нет, — сказала Чародейка. — Оставайтесь со своими друзьями. Я сама позабочусь о безопасности Ее Величества до вашего возвращения. Когда вы будете готовы уйти отсюда, сообщите Ее Величеству; для вас и ваших друзей я оставляю открытый телепорт.
Кааврен склонил голову, молчаливо благодаря. Сетра Лавоуд подошла к Пиро и сжала ему плечо; потом она и Некромантка исчезли.
Пиро оторвался от Ибронки, подошел к отцу и тихонько коснулся его плеча. Потом Виконт отсалютовал умирающему Лиорну, в ответ на что Айрич тоже приветствовал его, открыв и закрыв глаза. Затем, как и Пэл по отношению к Тсанаали, Пиро тщательно вытер свой клинок об одежду Гриты и вложил его в ножны.
— Давайте, мои друзья, — сказал Пиро. — Вынесем наших мертвых товарищей из этой пещеры, и оставим моего отца и его друзей одних.
Работая вместе, они быстро вынесли тела наружу и положили их на траву, причем сам Пиро вынес голову Китраана; потом Пиро приложил свою скорбную ношу к обезглавленому телу своего друга. Когда он выпрямился, Ибронка опять бросилась в руки Виконта.
— На моих руках кровь, — печально сказал Пиро.
— Неважно, — тихо ответила Ибронка.
Он обнял ее. — Дневной свет слишком ярок, — сказал, он. — Ветер слишком тих, а воздух слишком свеж. Все не то.
— Я понимаю, — сказала Ибронка.
— Китраан…
— Да.
— Мы через столько прошли вместе, и она убила его ненароком, так быстро, как если бы он был никто.
— Я знаю, — сказала Ибронка.
— Как если бы он был никто, — повторил Пиро.
— Я знаю, — повторила Ибронка вслед за ним.
Внезапно Пиро взглянул на юную Тиасу. — Рёаана, что с вами?
Рёаана, на лице которой застыла скорная гримаса, посмотрела на него и медленно кивнула, — Нет, милорд, со мной все достаточно хорошо. Но — Китраан, Йаса, Брюхо, Тазендра, и теперь, как кажется, Айрич…
— Я знаю.
— И я остался последним, — сказала Ритт, и в его голове прозвучало неподдельное удивление.
Пиро нахмурился. — Последним?
— Вы помните, как мы повстречались впервые, тогда еще нашим вождем был Вадр?
— Я никогда не забуду это, — сказала Пиро.
— Кажется, что это было по меньшей мере век назад, и тем не менее с того времени не прошло и двух лет.
— Да, точно.
— И из всей банды остался только я один, последний.
— Мы слишком через многое прошли вместе, — сказал Пиро. — Мы все.
— Да. А что теперь?
Пиро тряхнул головой, потом его взгляд перешел на Тсиру и на амулет, который она все еще держала в руке, амулет, который привел их сюда. Он подумал о странных изгибах и поворотах судьбы, и спросил себя, а вообще знает ли кто-нибудь, куда приведет его самое простое решение. — Теперь? Что до этого, я не могу сказать.
Внутри пещеры Кааврен сказал, — Тебе больно, мой друг?
— Нет, — прошептал Айрич. — Я не чувствую ничего. Мне очень жаль, что я не могу двигаться, так как я хотел бы пожать твою руку, Кааврен, и твою, Пэл.
— Да, — сказала Кааврен.
— Никогда, — сказал Пэл, — я по-настоящему не верил, что наша дружба может закончиться.
— Ничто не вечно, — сказал Айрич.
— Одно дела знать, другое — верить в это.
— Я понимаю, — прошептал Лиорн. — Со своей стороны мне очень жаль Тазендру. Она еще многое могла сделать.
— Как и ты, — сказал Кааврен дрогнувшим голосом.
— О, я? Я не жалею самого себя. У меня была хорошая жизнь, а наша дружба была ее лучшей частью. За исключением Тазендры, я не сожалею ни о чем.
Кааврен заставил себя перестать взхлипывать, но слезы все равно текли по его лицу.
— В жизни нет ничего, что бы сравнилось с дружбой, — сказал Айрич. — Наша была хороша. Мы были счастливы.
— Да, — сказал Пэл. — Мы были счастливы.
Айрич перевел взгляд на Пэла и сказал, — Я рад, что ты понимаешь это, мой друг.
Потом его глаза закрылись, дыхание стало мелким, и в какой-то момент Кааврен подумал, что он уже умер, но тут его глаза опять открылись.
— Вы должны принести Тазендру к Воротам Смерти, — сказал Айрич еле слышным голосом.
— Конечно, — сказал Пэл. — И тебя тоже, Айрич.
— О, меня, тоже. — Что-то вроде улыбки появилось на его лице. — Я никогда не понимал как трудно говорить, когда не в состоянии пожать плечами.
Кааврен поторял его имя, «Айрич», снова и снова, как если бы оно было заклинанием.
Айрич опять улыбнулся, умиротворенно, его глаза закрылись, как если бы он хотел отдохнуть, и он перестал дышать. Кааврен и Пэл оставались рядом с ним, не в состоянии пошевелиться.
Тем временем те, кто был снаружи, попрощались с Тсирой, которая, еще не придя в себя от удивления, решила вернуться домой. Лар и Клари сидели молча, как и все остальные охваченные, должны мы сказать, печалью и ужасом, которые не признают ни социального положения, ни Дома.
Через несколько минут Пэл и Кааврен вынесли тело Айрича и положили его на траву рядом с Йасой. Потом они вернулись в пещеру и через мгновение появились с Тазендрой.
Пэл обнял отца и сказал, — Милорд Граф, я сожалею вместе с вами о вашей потере. Я думаю, что понимаю вас.
— Да, — дрогнувшим голосом сказал Кааврен. — И я тоже сожалею о твоей потере, Виконт.
— Мы должны позаботиться o наших друзьях, — сказал Пиро.
Пэл кивнул, а потом заговорил таким голосом, как если бы только собрав всю свою силу воли он мог заставить себя говорить, — Мы все должны вернуться в город, прямо сейчас. Мы должны положить их всех в масло как можно скорее, если хотим, чтобы они сохранились до Ворот Смерти.
— И, — добавил Кааврен, обращаясь к Пиро, — ты бы невероятно помог мне, если бы вернулся домой.
— Я благодарен вам за предложение, — сказал Пиро. — Но что с моими друзьями?
Кааврен посмотрел на них, и, с видимым усилием, изобразил на лице что-то вроде улыбки. — Если захотят, они могут вступить в Гвардию Феникса. Я всегда смогу послать их охотиться на бандитов.
Собственная улыбка Пиро прилетела и улетела, как случайный ветерок в тихий день. — А Ибронка? — спросил он.
— Добро пожаловать, — ответил Кааврен. — У меня больше нет возражений; моя совесть мертва.
Пиро поклонился.
— Тогда давайте вернемся в город, — сказал Кааврен.
Девяносто Восьмая Глава
Как закончилась Битва при Адриланке, а Кааврен получил приказ
Читатель вряд ли удивиться, когда узнает, что после того, как Маролан уничтожил Три'нагора, а Сетра Лавоуд и Некромантка изгнали Дженойна, сражение резко изменилось — если этот полный разгром вообще можно назвать сражением. На самом деле в истории отмечено очень мало таких односторонних соревнований, как последний этап Битвы при Адриланке.Когда Сетра и Некромантка вернулись, Чародейка не стала возврашать себе командование, но, напротив, разрешила своей ученице какое-то время продолжать управлять войсками, пока она, то есть Чародейка, не удостоверилась, что полностью понимает ситуацию на полях боя.
Как раз в это время битва продолжалась в трех местах: мосты, Нижняя Дорога Кейрона и Старая Дорога Кейрона. Мы верим, что читатель разрешит нам быстро окинуть взглядом их всех.
Рассматривая последнее первым, замерим, что именно здесь усилия Лорда Бримфорда были наиболее успешны, и по той простой причине, что Старая Дорога Кейрона, выйдя из города, достаточно долго идет через густые леса. Так что здесь все произошло с невероятной скоростью. Как впоследствии объяснял сам Бримфорд: «Я узнал, что Три'нагор мертв через минуту после того, как это произошло. Через две минуты об этом узнали животные в джунглях. Через десять минут — враги.»
Так что помимо Императорской Армии солдатам Каны пришлось сражаться с медведями, волками, тиасами и, самое главние, зелеными змеями — эти последние на самом деле далеко не так опасны, как другие, зато они наводят на окружающих намного больший страх. Варлок оставался на своем месте за палаткой главного штаба, нечего не ел и не пил, и, более того, не открывал глаз; но Генерал Брор, командовавшая войсками Каны на Старой Дороге Кейрона, была вынуждена постоянно вводить в бой новые подразделения вместо старых, полностью деморализованных, хотя многие из них даже не повстречались с врагом. И, конечно, чем больше нарастала паника среди солдат Каны, тем более вдохновенно сражались Императорские войска. Так что в третьем часу пополудня Брор была вынуждена отступить, чтобы избежать полного разгрома.
На Нижней Дороге Кейрона, по меньшей мере вначале, сражение шло так, как того хотел Изаак; и действительно, ему удалось заставить Императорскую армию отступить, хотя он и не сумел разбить ее. Особенно жарким был бой вокруг только что построенных крепостей, так как Сетра Младшая решила, что не хочет отступать дальше этой точки, а Изаак, молодой и агресивный, не собирался останавливаться, поэтому именно здесь битва достигла своей кульминации. Все резко изменилось примерно в три часа — то есть в момент изгнания Дженойна. Это изменение было отмечено ударами грома, вспышками света и огнем: короче говоря всеми эффектами, указывающими на то, что волшебство заработало опять, и Волшебница в Зеленом не стала терять даром времени.
Результат не был мгновенным: волшебники еще не были уверены в том, насколько эффективны будут их усилия, а войска Изаака продолжали чувствовать, что день будет их (а хорошо известно, что такая вера даже со стороны части армии легко может стать правдой); но магические удары не прекращались и некому было их отражать, так что постепенно, примерно в течении получаса, битва пошла вспять. К четвертому часу Изаак был вынужден признаться, что его армия должна отступить, и послал Кане сообщение об этом.
Мосты, должны мы сказать, вообще не подвергались настоящей опасности с того момента, как Даро возглавила свою знаменитую атаку, о которой мы упоминали раньше. Да и защищало их такое количество народа, что атакующим было почти невозможно прорваться по узкой полоске через плотную массу солдат. Когда же прибыло подкрепление от Дороги к Северным Воротам, Таасра послала половину его вниз по длинным лесницам к порту, где они сели на маленькие лодки, пересекли устье реки и напали на островитян сзади.
Этот маневр занял примерно час, но когда он закончился, результат не замедлил сказаться. За десять минут атакующие превратились в защитников, и уже к четвертому часу пополудни Островитяне бежали, полностью разбитые. Некоторым из них удалось выбраться из Адриланки на север или на восток, немногим удалось добраться до своих кораблей (которые, из-за недосмотра, не сожгли), но большинству пришлось сдаться, и условия их освобождения оказались предметом переговоров между Ее Величеством и Королем Элде в течении нескольких последующих недель.
Когда Сетра Лавоуд в конце концов опять приняла на себя командование, она взяла несколько полков и послала их под руководством Сетры Младшей на Дорогу к Северным Воротам, чтобы ударить войска Брор с фланга. Этот маневр удался как нельзя лучше; уже через десять минут Брор не смогла найти даже капрала, который мог бы сопровождать ее в бегстве. Впрочем, никакой капрал ей был и не нужен, так как ей пришлось сдаться в плен вместе с двумя тысячами человек ее войск.
В этом месте мы должны прерваться и сообщить читателю, что примерно в это время Кана повернулся к своей кузине и сказал, — Мы разбиты.
— Но как такое стало возможно?
— Не знаю. Быть может они нашли способ изгнать Дженойна прежде, чем Тсанаали сумел завладеть Орбом.
— Но дорогой кузен…
— Да?
— Я не собираюсь сдаваться в плен живой.
— О, я полностью согласен с вами.
— Тогда?
— Тогда давайте пошлем сообщение Грите с Иллистой — я думаю, что по меньшей мере это мы обязаны для них сделать.
— Теперь моя очередь соглашаться с вами. А что после?..
— Я знаю место, недалеко отсюда, где нас не найдут. Хозяин нам предан, и это далеко от больших дорог. Более того, армия будет там не раньше, чем через день. Мы сможем отдохнуть, несколько часов, а потом либо отправимся на восток, либо, возможно, на Элде.
— Я не думаю, что Король Элде будет рад видеть нас.
— Гринэр?
— Намного лучше. Договорились, пишите письмо Грите, а я прикажу оседлать наших лошадей.
— Очень хорошо.
Сетра Младшая оставила достаточно большой отряд, который должен был довести пленных до города (заметим, кстати, что их всех освободили спустя несколько недель, после того, как они поклялись в верности Орбу и Империи), а сама отправилась на Нижнюю Дорогу Кейрона, где собиралась повторить ту же самую атаку на войско Изаака. На этот раз ей повезло намного меньше по той простой причине, что, когда она оказалась на месте, Изаак уже сбежал в сопровождении двух кавалерийских полков.