Страница:
Жена сразу же догадалась, что Джерри снова вернулся к роли помощника шерифа. Может она тоже слышала щелчок? Не очень умело стараясь скрыть озабоченность на своем лице, Синди послушно и робко протянула ему портупею.
За ту секунду, что понадобилась Джерри, чтобы взять портупею и надеть ее, у него промелькнула мысль, как ей это удается. Как Синди выдерживала все эти часы плохого настроения и неопределенности? И, кажется, впервые подумал о том, сколько еще времени пройдет, прежде чем она сдастся и оставит его или прежде чем его пристрелят на дежурстве и он не вернется домой Джерри поцеловал жену.
Это был быстрый, но искренний поцелуй. Он поцеловал ее в губы в гостиной, в присутствии посыльного, вложив в это короткое, быстрое движение все свои эмоции, раскаяния и желания.
Потом Джерри ушел.
После его ухода Синди Нильс тихо постояла в гостиной, прижав пальцы к губам, к тому месту, где остался след поцелуя, стараясь прийти в себя.
Она расплакалась.
Джерри никогда раньше так себя не вел, никогда в нем не было столько нежности и заботы, и это потрясло ее до глубины души.
Небо чернело, а земля белела под снежным покрывалом, как будто кто-то нарисовал картину мира в черно-белом варианте на ветровом стекле джипа «Чероки» Мевис Коннетти. Пожалуй, в такую ночь ее ничто, кроме пожара, не могло бы выманить на улицу. Но Дин, доктор Дин Трумэн – это другое дело.
Когда она подъехала, дом окутывал мрак.
Дина нет?
Буря, это, должно быть, из-за бури. У него отключилось электричество. Это сулило свечи и огонь в камине, а значит, романтическую атмосферу. Ветер набросился, как стая голодных волков, когда Мевис пошла по аллее к дому Она достигла крыльца.
Скрип. Дверь приоткрылась. Чуть-чуть. Щель не шире ладони.
– Дин? – ее дыхание участилось. – Дин, ты здесь? Ответа не последовало.
Мевис смотрела в это узкое пространство, в полоску темноты, как бы стараясь разглядеть следы его присутствия в доме.
– Дин, это я, Мевис. Ответа не было.
Ветка дерева неожиданно треснула, и это прозвучало как выстрел в ночи. Дверь открылась вдвое шире, теперь бесшумно, и Мевис захлестнула волна безотчетного страха.
– Дин?
Свет уличного фонаря просочился внутрь, намекая на глубину и загадочность темного мира.
Сквозняк? Но неужели настолько сильный, чтобы открыть тяжелую дверь?
Скрип.
Теперь она уже могла различить мебель, светлые тона дивана…
– Дин, это ты? Тишина.
Мевис почувствовала, как переполняющие ее страхи тянут ее, будто струи воздуха детский воздушный шар, к спасительному джипу. Она повернулась, чтобы уйти.
– Мевис…
Это ветер шуршал в отяжеленных ветвях деревьев? Это только почудилось? Ей просто хотелось это услышать?
Мевис остановилась, повернула обратно к двери.
– Это ты, Дин? Нет ответа.
– Дин, мне это не нравится.
– Мевис… – произнес голос, на этот раз более отчетливо, как будто ее смятение придало ему ясность.
Это был Дин. Или нет?
Она подошла ближе и толкнула дверь. Голос страха в голове стал просто оглушительным, вызвав воспоминание о сообщении на автоответчике.
Здесь было что-то не так. Ей лучше уйти.
– Мевис…
«Уходи!» – срываясь на визг, вопил ее внутренний голос. Как будто услышав это, шепот воззвал:
– Мевис… Мне больно…
Вопль детского панического страха был проигнорирован, отброшен, как шелуха.
– О, Дин! – закричала она и вошла в дом.
глава 20
глава 21
За ту секунду, что понадобилась Джерри, чтобы взять портупею и надеть ее, у него промелькнула мысль, как ей это удается. Как Синди выдерживала все эти часы плохого настроения и неопределенности? И, кажется, впервые подумал о том, сколько еще времени пройдет, прежде чем она сдастся и оставит его или прежде чем его пристрелят на дежурстве и он не вернется домой Джерри поцеловал жену.
Это был быстрый, но искренний поцелуй. Он поцеловал ее в губы в гостиной, в присутствии посыльного, вложив в это короткое, быстрое движение все свои эмоции, раскаяния и желания.
Потом Джерри ушел.
После его ухода Синди Нильс тихо постояла в гостиной, прижав пальцы к губам, к тому месту, где остался след поцелуя, стараясь прийти в себя.
Она расплакалась.
Джерри никогда раньше так себя не вел, никогда в нем не было столько нежности и заботы, и это потрясло ее до глубины души.
Небо чернело, а земля белела под снежным покрывалом, как будто кто-то нарисовал картину мира в черно-белом варианте на ветровом стекле джипа «Чероки» Мевис Коннетти. Пожалуй, в такую ночь ее ничто, кроме пожара, не могло бы выманить на улицу. Но Дин, доктор Дин Трумэн – это другое дело.
Когда она подъехала, дом окутывал мрак.
Дина нет?
Буря, это, должно быть, из-за бури. У него отключилось электричество. Это сулило свечи и огонь в камине, а значит, романтическую атмосферу. Ветер набросился, как стая голодных волков, когда Мевис пошла по аллее к дому Она достигла крыльца.
Скрип. Дверь приоткрылась. Чуть-чуть. Щель не шире ладони.
– Дин? – ее дыхание участилось. – Дин, ты здесь? Ответа не последовало.
Мевис смотрела в это узкое пространство, в полоску темноты, как бы стараясь разглядеть следы его присутствия в доме.
– Дин, это я, Мевис. Ответа не было.
Ветка дерева неожиданно треснула, и это прозвучало как выстрел в ночи. Дверь открылась вдвое шире, теперь бесшумно, и Мевис захлестнула волна безотчетного страха.
– Дин?
Свет уличного фонаря просочился внутрь, намекая на глубину и загадочность темного мира.
Сквозняк? Но неужели настолько сильный, чтобы открыть тяжелую дверь?
Скрип.
Теперь она уже могла различить мебель, светлые тона дивана…
– Дин, это ты? Тишина.
Мевис почувствовала, как переполняющие ее страхи тянут ее, будто струи воздуха детский воздушный шар, к спасительному джипу. Она повернулась, чтобы уйти.
– Мевис…
Это ветер шуршал в отяжеленных ветвях деревьев? Это только почудилось? Ей просто хотелось это услышать?
Мевис остановилась, повернула обратно к двери.
– Это ты, Дин? Нет ответа.
– Дин, мне это не нравится.
– Мевис… – произнес голос, на этот раз более отчетливо, как будто ее смятение придало ему ясность.
Это был Дин. Или нет?
Она подошла ближе и толкнула дверь. Голос страха в голове стал просто оглушительным, вызвав воспоминание о сообщении на автоответчике.
Здесь было что-то не так. Ей лучше уйти.
– Мевис…
«Уходи!» – срываясь на визг, вопил ее внутренний голос. Как будто услышав это, шепот воззвал:
– Мевис… Мне больно…
Вопль детского панического страха был проигнорирован, отброшен, как шелуха.
– О, Дин! – закричала она и вошла в дом.
глава 20
Незнакомца привели через черный ход. Его руки за спиной надежно сковывали наручники. Рядом с ним шел Джерри Нильс. Кой Чиверс замер в дверях с пистолетом в руке. Незнакомца проводили прямо в звуконепроницаемую камеру предварительного заключения в цокольном этаже. Джерри грубо толкнул его внутрь, где уже ожидал шериф, сидя на невысокой плоской кушетке.
С незнакомца сняли плащ, шляпу, пояс и ботинки. Теперь на нем были только джинсы и майка с короткими рукавами. Но носки он носил толстые, связанные из темно-серой шерсти. Создавалось такое впечатление, что он не мог решить, для какой погоды одеться.
– Кто ты, черт побери? – потребовал Джон, чье небритое лицо прорезали сердитые морщины.
Незнакомец улыбнулся. Борода и длинные каштановые волосы говорили в пользу зрелого возраста, но глаза, горевшие голубоватым огнем, делали этого человека чрезвычайно молодым.
– Он говорит, что его зовут Илия, – сказал Джерри. Он стоял за подозреваемым, держа того за наручники. – В этом все дело. Он не говорит фамилию.
– Илия! – выплюнул имя Джон, словно откусил что-то горькое. – А фамилии нет? Не думаешь, что это странно?
– Правда стала бы самой большой загадкой для всех, – сказал чужак.
Голос прозвучал гораздо мягче, чем ожидал Джон, намекая на то, что его хозяин молод и силен духом и телом.
Джон передернул плечами, неожиданно ощутив неудобство. Беспокойство. Тревогу. Нервировал тот факт, что этот человек был не тем, кем казался.
– Он все время ведет подобные разговоры. Сукин сын не затыкался всю дорогу. Но все это была такая же пустая болтовня.
Незнакомец улыбнулся:
– Ты думаешь, что я безумен, не так ли? Скорее даже хочешь, чтобы я оказался безумным. Мое безумие означает здравый рассудок всего мира.
Джерри поморщился:
– Да, да, точно. Означает, что ты жалкий ублюдок, убивающий всех. Джон кивнул едва заметным движением.
Джерри сразу же среагировал, подтянув наручники. Илия поморщился, но не издал ни звука.
– Послушай, может быть, все-таки скажешь свое настоящее имя, – спросил Джон.
– Я уже сказал, говорю и скажу опять, – ответил человек.
Джерри затянул наручники до упора. Металл врезался в раздраженную кожу запястий. Задержанный скрипнул зубами. Потом явил на свет еще одну улыбку.
– Мистер… – Джон помедлил, – Илия. Помощник Нильс сообщил мне, что у тебя за пояс был заткнут «Магнум» сорок пятого калибра. Не будешь так любезен сказать для чего?
– Что тут можно сказать? Придает мне уверенности. Джон воздержался от комментариев.
Наручники снова щелкнули. Задержанный застонал. На его левом запястье показалась тонкая линия кровоподтека.
– …Он также сказал мне, что у тебя нет на него разрешения. Незаконное владение оружием. Это текущее обвинение.
Кой Чиверс оставался в дверях, переминаясь с ноги на ногу.
– Слушай, ты избавишь нас от кучи неприятностей, если будешь содействовать. – Как говорится над унитазом: «Я хочу облегчиться, так облегчи меня».
В дверях камеры послышалось хихиканье Чиверса. Джон взглядом заставил его замолчать.
– Где жертва?
– Она перед вами.
Джон был сантиметров на десять выше чужака, но нависал над ним, как будто был по крайней мере в два раза выше. Осанка шерифа весьма впечатляла. Он приблизился вплотную, так что и ветерок не проскользнул бы между ними. Джон смотрел сверху вниз на бродягу и дышал так тяжело, что длинные распущенные волосы на голове подозреваемого трепетали при каждом выдохе. Джон стоял как скала, продлевая момент смущения и страха.
– Ты отрезал руку у мужчины в эту пятницу. Врачи утверждают, что жертва была жива, когда это произошло. Теперь я хочу знать, где жертва.
Незнакомец закусил нижнюю губу, пожевал ее секунду:
– Ага, я понял. Я знаю, о чем вы говорите.
Джон отступил назад, но тело его оставалось напряженным, готовым к действию.
– Я не знаю, где эта жертва, потому что я здесь по другой причине.
Джон и Джерри обменялись взглядами. Джерри поднял бровь.
– Не поэтому?
– Нет, сэр.
Джон скрестил свои мощные руки:
– В таком случае не сообщишь нам, зачем ты здесь? Незнакомец улыбнулся длинной, плоской усмешкой, приподнявшей углы рта, как будто с них сняли деревянную стружку.
– Я здесь ради доктора Дина Т. Трумэна.
Джерри высыпал содержимое магазинного пакета на стол, усеяв его желтыми смятыми газетными вырезками.
– Я нашел их у него в кармане. Всего двадцать две и все – из «Ведомостей Черной Долины». Описания разных трагедий. Смерти от несчастного случая, пропажи людей. Непонятные явления природы – всякая чертовщина… Я еще не отсортировал.
Шериф нашел вырезку о небольшом торнадо 1974-го. То обстоятельство, что он только что вспомнил о нем пробудило в душе неясное беспокойство.
Они перешли в офис Джона, чтобы разобрать улики, но также чтобы не потерять контроля над собой. Джон просто не мог больше сдерживаться.
«Я здесь ради доктора Дина Т. Трумэна».
Что это, угроза? Или просто болтовня?
Шериф тщательно просматривал вырезки, отложив в сторону крошечный некролог. Под фотографией стояло имя Джуди Трумэн, любимой жены Дина. Джон чувствовал, как его переполняет чувство гнева. Но кроме этого было еще что-то.
Страх. Джон беспокоился. Мог за всем этим стоять один человек? А если так, то что делать? Если он ответственен за все случившееся, сможет ли ему помешать Джон, решетки камеры?
– Кстати, о докторе Трумэне, – проговорил Джерри. – Илия что-то говорил по этому поводу.
Шериф перевел дыхание. Между бровями пролегла складка.
– Что? Что он хочет увидеть Дина? Джерри покачал головой:
– В том-то и дело. Он не сказал, что хочет увидеть доктора Трумэна. Он сказал, что хочет, чтобы доктор Трумэн увидел его.
Дин шел по узкому проходу, приближаясь к камере предварительно заключения, как человек, которому остался десяток шагов до электрического стула. В горле у него пересохло, а пальцы зудели.
Что ты будешь делать с пальцами?
– Уверен, что готов к этому? – спросил Джон.
Дин судорожно глотнул, в голове мелькнула мысль о глотке горячего чая, потом он кивнул:
– Да. Я в порядке. Просто отлично.
Дин и Пайпер по просьбе Джона находились в соседней комнате во время допроса подозреваемого. К моменту возвращения шерифа Пайпер впала в сильное волнение. Взгляд был обычным, но нервы натянуты, как оголенные провода. Она пожаловалась на сильную головную боль и прилегла на кушетке в отсеке для отдыха.
Две камеры предварительного заключения выглядели незатейливо. Цементный пол, выкрашенный в серый цвет, грязновато-бежевые стены из шлакобетонных блоков, окон не было. Койка с проволочным каркасом и туалет из нержавеющей стали.
• Бродяга Илия находился во второй камере, он сидел на тощем матрасе, сложив руки на коленях, и монотонно пел.
Пел?
Дин был готов ко многому. Однако пение – не то, что он ожидал. А что за мелодия? Он почти узнал ее.
Увидев Трумэна, Илия вскочил на ноги. В буквальном смысле слова. Он был упругим и молодым, хотя выглядел иначе. «Он не тот, кем кажется», – предупреждал Джон.
У этого странного человека было тело атлета. Сильный. Достаточно сильный, чтобы разрезать человека на куски?
– Доктор Дин Т. Трумэн, это такая большая честь снова видеть вас. Джон вопрошающе повернулся к Дину. Тот пожал плечами. С его стороны узнавания не последовало.
– Прошу прощения, разве мы встречались?
Заключенный улыбнулся, обнажая ряд ровных белых зубов в обрамлении неряшливо топорщившейся бороды. «Как клавиши в зарослях вереска», – подумал Дин.
– Один раз, – Илия улыбнулся еще шире. – Ну, практически. Дин нахмурился.
Незнакомец в полном смысле слова ликовал, хотя и находился в камере. Что, это было забавной игрой для него? Какой-то извращенный вид борьбы?
Илия наклонил голову и внимательно посмотрел на Дина краем глаза:
– Сколько ты знаешь?
– Прошу прощения?
– Я спросил, сколько ты знаешь? Дин нервно закусил нижнюю губу.
– О чем?
Неожиданно плечи незнакомца обвисли а клавишная улыбка исчезла.
– Не много, верно?
– Кто ты?
– Илия. Я уже говорил Джонни.
Боковым зрением Дин ухватил, как шериф напрягся. Дин успокоил друга жестом. Потом обратился к Илии:
– Зачем ты хотел меня видеть?
– Нет, нет. Все не так. Я хотел, чтобы ты увидел меня.
– Прости, я не понимаю, – Дин слышал позади себя тяжелое дыхание Джона, чувствовал, как его тревога и раздражение готовы вырваться наружу.
Илия поднял вверх палец:
– Ладно, прежде всего дела. Первое: ты не сумасшедший. Однако один из нас точно.
– И второе: принимай во внимание все. Это очень важно, док. Принимай во внимание все, что происходит с тобой, вокруг тебя, рядом с тобой. Все важно. Иногда мелочи на самом деле вырастают до огромного размера. Понимаешь, о чем я?
Дин открыл рот, чтобы сказать, что понятия не имеет, но не успел, так как бродяга резко выпрямился и поставил руки на бедра. Клавишная улыбка вернулась на место.
– Эй, док, посмотри-ка на это.
Незнакомец стоял, неподвижно вытянувшись, потом запел. Затем он отпрыгнул на полшага влево, напевая громче, потом отступил назад.
Дин безмолвно смотрел на него.
Илия снова поставил руки на бедра и присел, не переставая напевать.
Джон наклонился к Дину:
– Что это он делает?
– Думаю, танцует.
Странный человек закончил своеобразный танец комбинацией энергичных движений тазом, потом улыбнулся и нетерпеливо спросил:
– Теперь понял? Дин пожал плечами.
Илия покачал головой. Вид у него был несколько раздраженный, как у родителя, воспитывающего нерадивого ребенка.
– Ладно, я повторю еще раз.
И он проделала все движения заново.
– Я думаю, он тронутый, – заметил Джон.
Дин согласился кивком головы. Если это убийца, которого они искали, тогда сейчас он обеспечивал себе оправдание невменяемостью.
– Давай, пошли отсюда, – сказал Джон.
– Понял, док? Ты понял это?
Они повернулись, чтобы уйти, но бродяга их опередил. В два прыжка он очутился у решетки и, просунув руку, схватил Дина за рукав пальто. Но Джон не заставил себя ждать: он развернулся на месте и блокировал захват мощным ударом.
Илия заскулил. Он втянул руку обратно и качал ее, как ребенка.
– Проклятие, больно. Я и забыл, какой жестокий вы подонок, шериф.
Рука Джона дернулась к оружию, висевшему на поясе. Незнакомец, казалось, не заметил этого движения – все его внимание было приковано к Дину.
– Вам надо понять это, док. Вы обязаны, потому что… черт, я не могу сказать, почему. Тогда ничего не сработает.
Джон развернул за плечо Дина, остававшегося неподвижным на протяжении этой сцены, и повел его по коридору к двери.
– Просто будьте внимательны, док, – донесся голос незнакомца. – Ко всему и к каждому. Ко всему и к…
Дверь закрылась, поглотив последние слова.
На Дина навалилась тяжелая усталость. Весь эффект от принятых ранее лекарств давно прошел. Но теперь слабость заполнила пустоту, образовавшуюся после того, как схлынуло волнение.
Вопросы, вопросы, вопросы… Каждый из них служил ученому привычным магическим жезлом для построения новой линии обоснований.
Каждый ответ отмечал очередную веху на пути, по которому продвигалось исследование. Но на данный момент были одни вопросы и ни одного твердого ответа.
Было ли простым совпадением то, что галлюцинация об Уайти Доббсе пришла к Мейсону Эвансу в тот день, когда кто-то вырезал старую дразнилку Доббса на школьной доске? Или взять сообщение Натана о том, что на его жену напал мужчина с белыми волосами? И не померещилось ли самому Дину, что он видел на фотографии подмигивающего Уайти Доббса?..
Потоки стекла, отрезанные руки, пылающие грузовики, падающие с неба. Слишком много вопросов.
Это было невозможно… Черт, все оказалось возможным. И первое: откуда взялся этот проклятущий грузовик? Нет, Дин просто отказывался думать об этом. Необычно – да, беспрецедентно – да, невозможно – нет. Он собственными глазами видел, как это произошло. Теперь ему приходилось признать, что это случилось.
И что Пайпер знала о том, что произойдет.
Не могла же она быть участницей тщательно разработанного заговора? Нет. Нужно искать другой ответ. С час назад в департаменте шерифа Пайпер заявила, что испытывала равное по силе чувство, но из него ничего не родилось.
– Слишком многое, – сказала она, – слишком многое происходит. В моей голове такая мешанина.
Должен ли Дин поверить, что Пайпер Блэкмор обладает некоей силой, некими сверхчувствами, которые позволяют ей предсказывать будущее? Собственные слова преследовали Дина: «Волшебство – это та же наука, только еще не изведанная».
Магия. Дьявольские штучки. Или даже рука Бога?
– Ты не веришь во все это, да? – спросила Пайпер.
«Как будто она читает мои мысли. Нет, она читает по моему лицу». Дин смотрел через переднее стекло, как внедорожник Пайпер преодолевает заснеженный путь.
– Я скажу тебе только то, что знаю. Я знаю, что женщину изрешетили потоками стекла. Я знаю, что Клайда убили. И кто-то пытался представить картину так, что отрезанная рука служила орудием убийства.
Он перевел дыхание. Кондиционер в джипе работал на полную мощность. Слышалось постукивание мотора.
– Я также знаю, что пылающий грузовик упал с неба и разрушил мост через Вилламет, и я знаю, что каким-то образом… – Дин прижал руку к губам, как бы помогая словам выйти наружу, – я знаю, что каким-то образом ты догадалась обо всем, что должно было случиться. Но с другой стороны, не ты единственная.
– О чем ты?
– Вспомни, что ты мне говорила о Кое Чиверсе. Что он там бормотал по поводу виденного в небе несколько дней назад? Только тогда грузовик ни во что не ударился. Появился и пропал, вроде того…
Пайпер осторожно свернула на Флинт-стрит. Она вела машину очень медленно, и тем не менее заднюю часть заносило влево. Пайпер терпеливо выравнивала движение.
– Но ты не веришь, что это могло случиться, – ее глаза сузились, Дин не мог определить – от головной боли или от недовольства своими словами. – Несмотря на то что сам видел, ты продолжаешь сомневаться. И в самом деле не веришь в то, что я чувствую. Внедорожник снова уклонился в сторону. Она вернула его в должное положение.
– Я надеюсь, ты поверишь. Дело в том…
Пайпер всплеснула руками, предоставив машину на время самой себе и заставив сердце Дина замереть.
– Мы опять о том же, – сказала она. – Все это галлюцинация. Сила могущественного воображения, наслоившаяся на интуитивный разум. Я знаю, знаю. Ты уже все это не раз говорил.
Пайпер снова сосредоточилась на управлении. Мотор взревел, как цирковой кот, пойманный при попытке к бегству.
– Но тот грузовик. Трупы. Все эти вещи реальны. Не продукт моего воображения. Ты все еще веришь, что они подотчетны науке?
Дин молчал.
Они свернули на Бикер-стрит, по направлению к его дому. Уличные фонари отбрасывали желтые кольца света на девственно-белый снег.
– Можно спросить кое о чем? – Пайпер покосилась на него. – Правда, что ты, шериф и мэр входили в состав братства?
– Братства? – переспросил Дин, по-настоящему удивленный, и лицо его смягчилось. – А, ты имеешь в виду Великолепную пятерку. Кто тебе рассказал?
– Натан. Он очень гордится этим. Дин громко расхохотался:
– Ну, ему тебя не одурачить. Мы не носили капюшоны или что-то в этом роде. Здесь ведь Чёрная Долина. Здесь капюшонами накрывают капоты автомобилей. Мы просто были компанией друзей. И нас прозвали Великолепной пятеркой.
– Странное прозвище, – не унималась Пайпер. – Что оно означало?
Его улыбка стала еще шире:
– На этот счет у каждого своя история.
– А какова твоя?
– Сбивает с толку. Но зато правдивая. Пайпер усмехнулась:
– Это самое лучшее.
– Мы были совсем детьми – одиннадцать – двенадцать лет. Футбольная команда высшей школьной лиги провела свой лучший сезон. По сути трудно стало только в финале. Но то игра была с Окриджем.
– Окридж, – со знанием дела сказала Пайпер. – Легенда нашего штата.
– Точно. Как бы там ни было, у кого-то возникла блестящая идея, что будет очень смешно, если мы соберемся у моста через Вилламет и, когда покажется автобус команды Окриджа, повернемся задом и спустим штаны.
Пайпер прижала ладонь к губам и фыркнула от смеха:
– О боже, вы засветили команде Окриджа?
– Нет. Мы пытались засветить футбольной команде Окриджа. Я помню, Натан стоял на страже…
– Он? С его толстенными стеклами?
– Точно. Итак, он дал сигнал, мы повернулись, сняли штаны и хохотали, как дураки, выставив свои тощие ягодицы. Но когда автобус проехал, я увидел надпись на заднем стекле: «Первая баптистская церковь Черной Долины».
– О нет!
– О да! Мы поприветствовали хор. Я как сейчас вижу лицо миссис Аберкромби, прижатое к стеклу, с выпученными глазами и отвисшей до предела челюстью.
– Органистки? – задыхалась от смеха Пайпер.
– Семидесятидвухлетней органистки, – добавил Дин. – Именно священник первым назвал нас Великолепной пятеркой.
Глаза ее от смеха наполнились слезами. Но через минуту улыбка Дина пропала.
– Великолепная пятерка все еще жива. Великолепная четверка уже ничто, – пробормотал он.
– Дин?
– Так любил говорить Клайд, и теперь… Они молчали.
– Значит, ты считаешь, что за всем этим стоит бродяга? – спросила Пайпер.
– Илия? Он определенно чокнутый.
– Зачем ему нужно было тебя увидеть? Что он сказал? Дин улыбнулся.
– Что? – потребовала она, заметив его улыбку.
«Все дело в ее интуиции», – уверял себя Дин. Пайпер жила в унисон с внешним миром, чрезвычайно наблюдательная к малейшим изменениям, несмотря на свой подсознательный уровень.
– Ну же, док. Что он сказал?
Дин пожал плечами:
– Ничего существенного. Только… Чтобы я был внимательным. Что я не сумасшедший…
– Присяжные могли бы это оспорить, – сказала она со смешком.
– А потом он…
Пайпер повернулась к Дину горящим от детского любопытства лицом:
– Что?
– Потом он, ну, он… исполнил своего рода танец.
Ее взгляд необычайно долго задержался на его лице. Джип двигался сам собой. Наконец Пайпер улыбнулась, и последовал взрыв смеха.
– Танец? Он исполнил танец? – спрашивала она, задыхаясь от смеха. – Какой же танец?
Ее смех был заразителен. Дин безуспешно старался не поддаваться веселью.
– Даже не знаю. Два шага, вперед-назад. Руки в боки, что-то такое незамысловатое.
Его слова только вызвали новый приступ смеха. Это был очищающий смех. После всех тревог дня и ночи, после чудовищного напряжения смех был как вздох облегчения.
– Помнишь этот фильм – «Доктор Дулитл»? – спросила она, хватая ртом воздух.
– С Рексом Харрисоном?
– Нет, другой, с Эдди Мерфи. Тот, с морской свинкой, – Пайпер отпустила непослушный руль и повертела руками, как будто помешивая что-то в огромном горшке, потом с убийственным выражением лица и скрипучим голосом Криса Рока пропела: – «При-хо-ди-и сего-о-дня но-очью…»
Дин хмыкнул от удовольствия.
Машина резко остановилась у дома Трумэна, обдав все вокруг волной снега.
– Вот мы и дома, док. Ну что, пригласишь меня выпить? – отблески огней приборной доски плясали на левой стороне лица Пайпер, выделяя округлые щеки и изящный нос.
Дину захотелось поцеловать ее. Это был страстный и всепоглощающий порыв, смывший все его беспокойство по поводу разницы в возрасте и вину перед Джуди. В этом движении воплотились бы все его мысли и надежды, потребности и страхи.
Мир замер.
– Док? – Пайпер вскинула голову, одобрительно покосившись на него правым глазом. Приборные огни проводили мягкие изумрудные линии по подбородку.
– Алло, док? Кто-нибудь дома?
Пригласить ее? Он никогда никого не приглашал. Дин взглянул на простой, обшитый досками дом. Кинжал страха вонзился ему в сердце.
– Док?
– Свет горит, – его голос упал до шепота, слова заледенели, словно от холодного северного ветра. – Там кто-то есть. Но кто это?
С незнакомца сняли плащ, шляпу, пояс и ботинки. Теперь на нем были только джинсы и майка с короткими рукавами. Но носки он носил толстые, связанные из темно-серой шерсти. Создавалось такое впечатление, что он не мог решить, для какой погоды одеться.
– Кто ты, черт побери? – потребовал Джон, чье небритое лицо прорезали сердитые морщины.
Незнакомец улыбнулся. Борода и длинные каштановые волосы говорили в пользу зрелого возраста, но глаза, горевшие голубоватым огнем, делали этого человека чрезвычайно молодым.
– Он говорит, что его зовут Илия, – сказал Джерри. Он стоял за подозреваемым, держа того за наручники. – В этом все дело. Он не говорит фамилию.
– Илия! – выплюнул имя Джон, словно откусил что-то горькое. – А фамилии нет? Не думаешь, что это странно?
– Правда стала бы самой большой загадкой для всех, – сказал чужак.
Голос прозвучал гораздо мягче, чем ожидал Джон, намекая на то, что его хозяин молод и силен духом и телом.
Джон передернул плечами, неожиданно ощутив неудобство. Беспокойство. Тревогу. Нервировал тот факт, что этот человек был не тем, кем казался.
– Он все время ведет подобные разговоры. Сукин сын не затыкался всю дорогу. Но все это была такая же пустая болтовня.
Незнакомец улыбнулся:
– Ты думаешь, что я безумен, не так ли? Скорее даже хочешь, чтобы я оказался безумным. Мое безумие означает здравый рассудок всего мира.
Джерри поморщился:
– Да, да, точно. Означает, что ты жалкий ублюдок, убивающий всех. Джон кивнул едва заметным движением.
Джерри сразу же среагировал, подтянув наручники. Илия поморщился, но не издал ни звука.
– Послушай, может быть, все-таки скажешь свое настоящее имя, – спросил Джон.
– Я уже сказал, говорю и скажу опять, – ответил человек.
Джерри затянул наручники до упора. Металл врезался в раздраженную кожу запястий. Задержанный скрипнул зубами. Потом явил на свет еще одну улыбку.
– Мистер… – Джон помедлил, – Илия. Помощник Нильс сообщил мне, что у тебя за пояс был заткнут «Магнум» сорок пятого калибра. Не будешь так любезен сказать для чего?
– Что тут можно сказать? Придает мне уверенности. Джон воздержался от комментариев.
Наручники снова щелкнули. Задержанный застонал. На его левом запястье показалась тонкая линия кровоподтека.
– …Он также сказал мне, что у тебя нет на него разрешения. Незаконное владение оружием. Это текущее обвинение.
Кой Чиверс оставался в дверях, переминаясь с ноги на ногу.
– Слушай, ты избавишь нас от кучи неприятностей, если будешь содействовать. – Как говорится над унитазом: «Я хочу облегчиться, так облегчи меня».
В дверях камеры послышалось хихиканье Чиверса. Джон взглядом заставил его замолчать.
– Где жертва?
– Она перед вами.
Джон был сантиметров на десять выше чужака, но нависал над ним, как будто был по крайней мере в два раза выше. Осанка шерифа весьма впечатляла. Он приблизился вплотную, так что и ветерок не проскользнул бы между ними. Джон смотрел сверху вниз на бродягу и дышал так тяжело, что длинные распущенные волосы на голове подозреваемого трепетали при каждом выдохе. Джон стоял как скала, продлевая момент смущения и страха.
– Ты отрезал руку у мужчины в эту пятницу. Врачи утверждают, что жертва была жива, когда это произошло. Теперь я хочу знать, где жертва.
Незнакомец закусил нижнюю губу, пожевал ее секунду:
– Ага, я понял. Я знаю, о чем вы говорите.
Джон отступил назад, но тело его оставалось напряженным, готовым к действию.
– Я не знаю, где эта жертва, потому что я здесь по другой причине.
Джон и Джерри обменялись взглядами. Джерри поднял бровь.
– Не поэтому?
– Нет, сэр.
Джон скрестил свои мощные руки:
– В таком случае не сообщишь нам, зачем ты здесь? Незнакомец улыбнулся длинной, плоской усмешкой, приподнявшей углы рта, как будто с них сняли деревянную стружку.
– Я здесь ради доктора Дина Т. Трумэна.
Джерри высыпал содержимое магазинного пакета на стол, усеяв его желтыми смятыми газетными вырезками.
– Я нашел их у него в кармане. Всего двадцать две и все – из «Ведомостей Черной Долины». Описания разных трагедий. Смерти от несчастного случая, пропажи людей. Непонятные явления природы – всякая чертовщина… Я еще не отсортировал.
Шериф нашел вырезку о небольшом торнадо 1974-го. То обстоятельство, что он только что вспомнил о нем пробудило в душе неясное беспокойство.
Они перешли в офис Джона, чтобы разобрать улики, но также чтобы не потерять контроля над собой. Джон просто не мог больше сдерживаться.
«Я здесь ради доктора Дина Т. Трумэна».
Что это, угроза? Или просто болтовня?
Шериф тщательно просматривал вырезки, отложив в сторону крошечный некролог. Под фотографией стояло имя Джуди Трумэн, любимой жены Дина. Джон чувствовал, как его переполняет чувство гнева. Но кроме этого было еще что-то.
Страх. Джон беспокоился. Мог за всем этим стоять один человек? А если так, то что делать? Если он ответственен за все случившееся, сможет ли ему помешать Джон, решетки камеры?
– Кстати, о докторе Трумэне, – проговорил Джерри. – Илия что-то говорил по этому поводу.
Шериф перевел дыхание. Между бровями пролегла складка.
– Что? Что он хочет увидеть Дина? Джерри покачал головой:
– В том-то и дело. Он не сказал, что хочет увидеть доктора Трумэна. Он сказал, что хочет, чтобы доктор Трумэн увидел его.
Дин шел по узкому проходу, приближаясь к камере предварительно заключения, как человек, которому остался десяток шагов до электрического стула. В горле у него пересохло, а пальцы зудели.
Что ты будешь делать с пальцами?
– Уверен, что готов к этому? – спросил Джон.
Дин судорожно глотнул, в голове мелькнула мысль о глотке горячего чая, потом он кивнул:
– Да. Я в порядке. Просто отлично.
Дин и Пайпер по просьбе Джона находились в соседней комнате во время допроса подозреваемого. К моменту возвращения шерифа Пайпер впала в сильное волнение. Взгляд был обычным, но нервы натянуты, как оголенные провода. Она пожаловалась на сильную головную боль и прилегла на кушетке в отсеке для отдыха.
Две камеры предварительного заключения выглядели незатейливо. Цементный пол, выкрашенный в серый цвет, грязновато-бежевые стены из шлакобетонных блоков, окон не было. Койка с проволочным каркасом и туалет из нержавеющей стали.
• Бродяга Илия находился во второй камере, он сидел на тощем матрасе, сложив руки на коленях, и монотонно пел.
Пел?
Дин был готов ко многому. Однако пение – не то, что он ожидал. А что за мелодия? Он почти узнал ее.
Увидев Трумэна, Илия вскочил на ноги. В буквальном смысле слова. Он был упругим и молодым, хотя выглядел иначе. «Он не тот, кем кажется», – предупреждал Джон.
У этого странного человека было тело атлета. Сильный. Достаточно сильный, чтобы разрезать человека на куски?
– Доктор Дин Т. Трумэн, это такая большая честь снова видеть вас. Джон вопрошающе повернулся к Дину. Тот пожал плечами. С его стороны узнавания не последовало.
– Прошу прощения, разве мы встречались?
Заключенный улыбнулся, обнажая ряд ровных белых зубов в обрамлении неряшливо топорщившейся бороды. «Как клавиши в зарослях вереска», – подумал Дин.
– Один раз, – Илия улыбнулся еще шире. – Ну, практически. Дин нахмурился.
Незнакомец в полном смысле слова ликовал, хотя и находился в камере. Что, это было забавной игрой для него? Какой-то извращенный вид борьбы?
Илия наклонил голову и внимательно посмотрел на Дина краем глаза:
– Сколько ты знаешь?
– Прошу прощения?
– Я спросил, сколько ты знаешь? Дин нервно закусил нижнюю губу.
– О чем?
Неожиданно плечи незнакомца обвисли а клавишная улыбка исчезла.
– Не много, верно?
– Кто ты?
– Илия. Я уже говорил Джонни.
Боковым зрением Дин ухватил, как шериф напрягся. Дин успокоил друга жестом. Потом обратился к Илии:
– Зачем ты хотел меня видеть?
– Нет, нет. Все не так. Я хотел, чтобы ты увидел меня.
– Прости, я не понимаю, – Дин слышал позади себя тяжелое дыхание Джона, чувствовал, как его тревога и раздражение готовы вырваться наружу.
Илия поднял вверх палец:
– Ладно, прежде всего дела. Первое: ты не сумасшедший. Однако один из нас точно.
– И второе: принимай во внимание все. Это очень важно, док. Принимай во внимание все, что происходит с тобой, вокруг тебя, рядом с тобой. Все важно. Иногда мелочи на самом деле вырастают до огромного размера. Понимаешь, о чем я?
Дин открыл рот, чтобы сказать, что понятия не имеет, но не успел, так как бродяга резко выпрямился и поставил руки на бедра. Клавишная улыбка вернулась на место.
– Эй, док, посмотри-ка на это.
Незнакомец стоял, неподвижно вытянувшись, потом запел. Затем он отпрыгнул на полшага влево, напевая громче, потом отступил назад.
Дин безмолвно смотрел на него.
Илия снова поставил руки на бедра и присел, не переставая напевать.
Джон наклонился к Дину:
– Что это он делает?
– Думаю, танцует.
Странный человек закончил своеобразный танец комбинацией энергичных движений тазом, потом улыбнулся и нетерпеливо спросил:
– Теперь понял? Дин пожал плечами.
Илия покачал головой. Вид у него был несколько раздраженный, как у родителя, воспитывающего нерадивого ребенка.
– Ладно, я повторю еще раз.
И он проделала все движения заново.
– Я думаю, он тронутый, – заметил Джон.
Дин согласился кивком головы. Если это убийца, которого они искали, тогда сейчас он обеспечивал себе оправдание невменяемостью.
– Давай, пошли отсюда, – сказал Джон.
– Понял, док? Ты понял это?
Они повернулись, чтобы уйти, но бродяга их опередил. В два прыжка он очутился у решетки и, просунув руку, схватил Дина за рукав пальто. Но Джон не заставил себя ждать: он развернулся на месте и блокировал захват мощным ударом.
Илия заскулил. Он втянул руку обратно и качал ее, как ребенка.
– Проклятие, больно. Я и забыл, какой жестокий вы подонок, шериф.
Рука Джона дернулась к оружию, висевшему на поясе. Незнакомец, казалось, не заметил этого движения – все его внимание было приковано к Дину.
– Вам надо понять это, док. Вы обязаны, потому что… черт, я не могу сказать, почему. Тогда ничего не сработает.
Джон развернул за плечо Дина, остававшегося неподвижным на протяжении этой сцены, и повел его по коридору к двери.
– Просто будьте внимательны, док, – донесся голос незнакомца. – Ко всему и к каждому. Ко всему и к…
Дверь закрылась, поглотив последние слова.
На Дина навалилась тяжелая усталость. Весь эффект от принятых ранее лекарств давно прошел. Но теперь слабость заполнила пустоту, образовавшуюся после того, как схлынуло волнение.
Вопросы, вопросы, вопросы… Каждый из них служил ученому привычным магическим жезлом для построения новой линии обоснований.
Каждый ответ отмечал очередную веху на пути, по которому продвигалось исследование. Но на данный момент были одни вопросы и ни одного твердого ответа.
Было ли простым совпадением то, что галлюцинация об Уайти Доббсе пришла к Мейсону Эвансу в тот день, когда кто-то вырезал старую дразнилку Доббса на школьной доске? Или взять сообщение Натана о том, что на его жену напал мужчина с белыми волосами? И не померещилось ли самому Дину, что он видел на фотографии подмигивающего Уайти Доббса?..
Потоки стекла, отрезанные руки, пылающие грузовики, падающие с неба. Слишком много вопросов.
Это было невозможно… Черт, все оказалось возможным. И первое: откуда взялся этот проклятущий грузовик? Нет, Дин просто отказывался думать об этом. Необычно – да, беспрецедентно – да, невозможно – нет. Он собственными глазами видел, как это произошло. Теперь ему приходилось признать, что это случилось.
И что Пайпер знала о том, что произойдет.
Не могла же она быть участницей тщательно разработанного заговора? Нет. Нужно искать другой ответ. С час назад в департаменте шерифа Пайпер заявила, что испытывала равное по силе чувство, но из него ничего не родилось.
– Слишком многое, – сказала она, – слишком многое происходит. В моей голове такая мешанина.
Должен ли Дин поверить, что Пайпер Блэкмор обладает некоей силой, некими сверхчувствами, которые позволяют ей предсказывать будущее? Собственные слова преследовали Дина: «Волшебство – это та же наука, только еще не изведанная».
Магия. Дьявольские штучки. Или даже рука Бога?
– Ты не веришь во все это, да? – спросила Пайпер.
«Как будто она читает мои мысли. Нет, она читает по моему лицу». Дин смотрел через переднее стекло, как внедорожник Пайпер преодолевает заснеженный путь.
– Я скажу тебе только то, что знаю. Я знаю, что женщину изрешетили потоками стекла. Я знаю, что Клайда убили. И кто-то пытался представить картину так, что отрезанная рука служила орудием убийства.
Он перевел дыхание. Кондиционер в джипе работал на полную мощность. Слышалось постукивание мотора.
– Я также знаю, что пылающий грузовик упал с неба и разрушил мост через Вилламет, и я знаю, что каким-то образом… – Дин прижал руку к губам, как бы помогая словам выйти наружу, – я знаю, что каким-то образом ты догадалась обо всем, что должно было случиться. Но с другой стороны, не ты единственная.
– О чем ты?
– Вспомни, что ты мне говорила о Кое Чиверсе. Что он там бормотал по поводу виденного в небе несколько дней назад? Только тогда грузовик ни во что не ударился. Появился и пропал, вроде того…
Пайпер осторожно свернула на Флинт-стрит. Она вела машину очень медленно, и тем не менее заднюю часть заносило влево. Пайпер терпеливо выравнивала движение.
– Но ты не веришь, что это могло случиться, – ее глаза сузились, Дин не мог определить – от головной боли или от недовольства своими словами. – Несмотря на то что сам видел, ты продолжаешь сомневаться. И в самом деле не веришь в то, что я чувствую. Внедорожник снова уклонился в сторону. Она вернула его в должное положение.
– Я надеюсь, ты поверишь. Дело в том…
Пайпер всплеснула руками, предоставив машину на время самой себе и заставив сердце Дина замереть.
– Мы опять о том же, – сказала она. – Все это галлюцинация. Сила могущественного воображения, наслоившаяся на интуитивный разум. Я знаю, знаю. Ты уже все это не раз говорил.
Пайпер снова сосредоточилась на управлении. Мотор взревел, как цирковой кот, пойманный при попытке к бегству.
– Но тот грузовик. Трупы. Все эти вещи реальны. Не продукт моего воображения. Ты все еще веришь, что они подотчетны науке?
Дин молчал.
Они свернули на Бикер-стрит, по направлению к его дому. Уличные фонари отбрасывали желтые кольца света на девственно-белый снег.
– Можно спросить кое о чем? – Пайпер покосилась на него. – Правда, что ты, шериф и мэр входили в состав братства?
– Братства? – переспросил Дин, по-настоящему удивленный, и лицо его смягчилось. – А, ты имеешь в виду Великолепную пятерку. Кто тебе рассказал?
– Натан. Он очень гордится этим. Дин громко расхохотался:
– Ну, ему тебя не одурачить. Мы не носили капюшоны или что-то в этом роде. Здесь ведь Чёрная Долина. Здесь капюшонами накрывают капоты автомобилей. Мы просто были компанией друзей. И нас прозвали Великолепной пятеркой.
– Странное прозвище, – не унималась Пайпер. – Что оно означало?
Его улыбка стала еще шире:
– На этот счет у каждого своя история.
– А какова твоя?
– Сбивает с толку. Но зато правдивая. Пайпер усмехнулась:
– Это самое лучшее.
– Мы были совсем детьми – одиннадцать – двенадцать лет. Футбольная команда высшей школьной лиги провела свой лучший сезон. По сути трудно стало только в финале. Но то игра была с Окриджем.
– Окридж, – со знанием дела сказала Пайпер. – Легенда нашего штата.
– Точно. Как бы там ни было, у кого-то возникла блестящая идея, что будет очень смешно, если мы соберемся у моста через Вилламет и, когда покажется автобус команды Окриджа, повернемся задом и спустим штаны.
Пайпер прижала ладонь к губам и фыркнула от смеха:
– О боже, вы засветили команде Окриджа?
– Нет. Мы пытались засветить футбольной команде Окриджа. Я помню, Натан стоял на страже…
– Он? С его толстенными стеклами?
– Точно. Итак, он дал сигнал, мы повернулись, сняли штаны и хохотали, как дураки, выставив свои тощие ягодицы. Но когда автобус проехал, я увидел надпись на заднем стекле: «Первая баптистская церковь Черной Долины».
– О нет!
– О да! Мы поприветствовали хор. Я как сейчас вижу лицо миссис Аберкромби, прижатое к стеклу, с выпученными глазами и отвисшей до предела челюстью.
– Органистки? – задыхалась от смеха Пайпер.
– Семидесятидвухлетней органистки, – добавил Дин. – Именно священник первым назвал нас Великолепной пятеркой.
Глаза ее от смеха наполнились слезами. Но через минуту улыбка Дина пропала.
– Великолепная пятерка все еще жива. Великолепная четверка уже ничто, – пробормотал он.
– Дин?
– Так любил говорить Клайд, и теперь… Они молчали.
– Значит, ты считаешь, что за всем этим стоит бродяга? – спросила Пайпер.
– Илия? Он определенно чокнутый.
– Зачем ему нужно было тебя увидеть? Что он сказал? Дин улыбнулся.
– Что? – потребовала она, заметив его улыбку.
«Все дело в ее интуиции», – уверял себя Дин. Пайпер жила в унисон с внешним миром, чрезвычайно наблюдательная к малейшим изменениям, несмотря на свой подсознательный уровень.
– Ну же, док. Что он сказал?
Дин пожал плечами:
– Ничего существенного. Только… Чтобы я был внимательным. Что я не сумасшедший…
– Присяжные могли бы это оспорить, – сказала она со смешком.
– А потом он…
Пайпер повернулась к Дину горящим от детского любопытства лицом:
– Что?
– Потом он, ну, он… исполнил своего рода танец.
Ее взгляд необычайно долго задержался на его лице. Джип двигался сам собой. Наконец Пайпер улыбнулась, и последовал взрыв смеха.
– Танец? Он исполнил танец? – спрашивала она, задыхаясь от смеха. – Какой же танец?
Ее смех был заразителен. Дин безуспешно старался не поддаваться веселью.
– Даже не знаю. Два шага, вперед-назад. Руки в боки, что-то такое незамысловатое.
Его слова только вызвали новый приступ смеха. Это был очищающий смех. После всех тревог дня и ночи, после чудовищного напряжения смех был как вздох облегчения.
– Помнишь этот фильм – «Доктор Дулитл»? – спросила она, хватая ртом воздух.
– С Рексом Харрисоном?
– Нет, другой, с Эдди Мерфи. Тот, с морской свинкой, – Пайпер отпустила непослушный руль и повертела руками, как будто помешивая что-то в огромном горшке, потом с убийственным выражением лица и скрипучим голосом Криса Рока пропела: – «При-хо-ди-и сего-о-дня но-очью…»
Дин хмыкнул от удовольствия.
Машина резко остановилась у дома Трумэна, обдав все вокруг волной снега.
– Вот мы и дома, док. Ну что, пригласишь меня выпить? – отблески огней приборной доски плясали на левой стороне лица Пайпер, выделяя округлые щеки и изящный нос.
Дину захотелось поцеловать ее. Это был страстный и всепоглощающий порыв, смывший все его беспокойство по поводу разницы в возрасте и вину перед Джуди. В этом движении воплотились бы все его мысли и надежды, потребности и страхи.
Мир замер.
– Док? – Пайпер вскинула голову, одобрительно покосившись на него правым глазом. Приборные огни проводили мягкие изумрудные линии по подбородку.
– Алло, док? Кто-нибудь дома?
Пригласить ее? Он никогда никого не приглашал. Дин взглянул на простой, обшитый досками дом. Кинжал страха вонзился ему в сердце.
– Док?
– Свет горит, – его голос упал до шепота, слова заледенели, словно от холодного северного ветра. – Там кто-то есть. Но кто это?
глава 21
Снежная пелена окутывала ступеньки, белым покрывалом выстилая дорогу к темному входу. Кромка сосулек свисала с крыши неровными заостренными зубьями. Дом ждал, темный, холодный, пустой, за исключением маленького мерцающего огонька в окне наверху.
– Ты не мог оставить свет? – прошептала Пайпер.
Дин покачал головой. Уголки его рта озабоченно поползли вниз.
– Это не от лампы. Это свеча. И я уверен, что не зажигал свечи.
– Стоит вызвать шерифа?
– Нет времени. Вдруг это огонь в камине? Подожди здесь. Дин распахнул дверцу машины. Мороз ухватил его за щеки.
– Я иду с тобой.
– Нет. Ты остаешься здесь, – и он шагнул в пургу.
Резкий ветер полоснул по лицу. Дин утопал в снегу по щиколотку, каждый шаг давался с таким скрипом, как будто хрустели кости – тоненькие, хрупкие…
Останки младенца.
Он шел очень аккуратно, на ходу медленно доставая ключи из кармана пальто. Руки его тряслись; он взглянул на них, как на чужеродный предмет, и вложил ключ в замок.
Дверь распахнулась.
Не заперто?
Мышцы шеи сильно напряглись. Рука потянулась к выключателю. Но ничего не произошло. Он пощелкал выключателем в надежде, что свет загорится.
Темнота.
Где-то в глубине горла распространялся горький привкус желчи. Нет электричества. Дин дышал часто и со свистом. Чтобы не задохнуться, сжал зубы и втянул сквозь них морозный воздух. Два шага вперед. Тьма поглотила его. Дин с трудом различал контуры мебели, ориентируясь скорее по памяти, чем по блеклому отсвету уличного фонаря. Дом, который служил ему верой и правдой более двадцати лет, неожиданно стал враждебным.
Дин Трумэн явно ощущал присутствие смерти.
– Дин.
Он подпрыгнул на месте и обернулся, кровь прилила к голове. Позади него стояла Пайпер.
– Ты не мог оставить свет? – прошептала Пайпер.
Дин покачал головой. Уголки его рта озабоченно поползли вниз.
– Это не от лампы. Это свеча. И я уверен, что не зажигал свечи.
– Стоит вызвать шерифа?
– Нет времени. Вдруг это огонь в камине? Подожди здесь. Дин распахнул дверцу машины. Мороз ухватил его за щеки.
– Я иду с тобой.
– Нет. Ты остаешься здесь, – и он шагнул в пургу.
Резкий ветер полоснул по лицу. Дин утопал в снегу по щиколотку, каждый шаг давался с таким скрипом, как будто хрустели кости – тоненькие, хрупкие…
Останки младенца.
Он шел очень аккуратно, на ходу медленно доставая ключи из кармана пальто. Руки его тряслись; он взглянул на них, как на чужеродный предмет, и вложил ключ в замок.
Дверь распахнулась.
Не заперто?
Мышцы шеи сильно напряглись. Рука потянулась к выключателю. Но ничего не произошло. Он пощелкал выключателем в надежде, что свет загорится.
Темнота.
Где-то в глубине горла распространялся горький привкус желчи. Нет электричества. Дин дышал часто и со свистом. Чтобы не задохнуться, сжал зубы и втянул сквозь них морозный воздух. Два шага вперед. Тьма поглотила его. Дин с трудом различал контуры мебели, ориентируясь скорее по памяти, чем по блеклому отсвету уличного фонаря. Дом, который служил ему верой и правдой более двадцати лет, неожиданно стал враждебным.
Дин Трумэн явно ощущал присутствие смерти.
– Дин.
Он подпрыгнул на месте и обернулся, кровь прилила к голове. Позади него стояла Пайпер.