Страница:
– Вы не можете его даже поранить, и никто не может. Он убьет вас, как только вы попытаетесь. Тебя, меня, маму и папу – всех.
– Бред собачий! Но если ты уж так в это веришь, пойдем хотя бы в полицию.
– Нет. Он не человек, а полиция бессильна против нечеловеческих существ.
Ее голос затих. Но дальше, в перерывах между рыданиями, она рассказала, как вернулась тем вечером домой, заперла все двери и окна, затем встала под обжигающий душ, сомневаясь, что ей когда-нибудь удастся отмыться. Джуди рассказала, как надела пижаму, но дрожь продолжала бить ее. Как меньше чем через двадцать минут после того, как Уайти Доббс изнасиловал ее, она снова услышала тихий звук в темноте своей спальни.
Клик.
Уайти Доббс снова изнасиловал ее.
Дождь усиливался. Молнии вскрывали небеса, а следом раздавалась канонада грома. Свет обнажил низкий потолок из темно-серых облаков, пласт грязных комков на ночном небе. Пропитанные водой деревья колыхались на резком ветру, ветки и листья неслись вдоль дороги.
– Почему Доббс согласился, чтобы его похоронил заживо брат девушки, которую он изнасиловал? – спросил Дин.
– У нас разные фамилии: Джон Эванс и Джуди Пинбрау. Он даже не понял, что она моя сводная сестра, и у него нет друзей, которые осведомили бы его об этом.
Дин перевел дыхание. У него родилась новая мысль.
– А когда он ее изнасиловал?
– В субботу, две недели назад.
– Две недели назад? – Дин вдруг почувствовал легкое головокружение. – И это случилось после того, как она ушла из ресторана? Я работал в тот вечер…
– Ты себя не вини. Ты же не мог знать, что ублюдок поджидал ее. Как раз там за цветочным магазином. Возможно, увидел, как она вышла, и спрятался в тени, пока она не дошла до машины, – голос Джона был тверд и спокоен, но каждое слово как будто вонзалось в грудь лезвием. – Не вини себя.
– Я не о том… – Дин почувствовал, что его голова как будто стала невесомой и в любой момент готова покинуть ворот рубашки и зависнуть под потолком «шевроле». – Он не мог этого сделать. Он не мог ждать ее.
– О чем это ты болтаешь? – требовательно спросил Мейсон. Горло Дина сжималось по мере того, как правда выходила на свет.
– Он оставался в ресторане.
– Что?
– Он ушел не раньше, чем через час после Джуди.
– Ты ошибаешься, – сказал Джон.
– Нет, нет, не ошибаюсь!
– И значит?.. – вопрос Джона повис в воздухе, как петля виселицы.
– Значит, Уайти Доббс не мог изнасиловать Джуди.
Они выскочили из машины. Холодный дождь моментально намочил их волосы и одежду. Похоронный грузовик с грохотом подкатил следом за ними. Джон и Мейсон схватили лопаты и немедленно приступили к работе.
Грязь превратилась в склизкую глину, прибавляя лишние фунты на каждую лопату земли. Они работали молча и упорно.
Пара фонарей отбрасывала холодный желтый свет, открывая взглядам расширяющуюся пасть могилы, а кожа на спинах работающих высыхала, чтобы снова пропитаться дождевой водой.
Через двадцать минут они почти вгрызлись в могилу. Все пятеро устали до мозга костей.
Потом дождь резко перестал. Облака рассеялись. На их месте появилась россыпь звезд и луна.
Юноши с удвоенной силой вернулись к своей работе. Дин и Натан отдыхали, когда Джон, Мейсон и Клайд наткнулись на гроб. Они даже не стали поднимать его из могилы, просто Джон очистил крышку от черной земли и воды, сильными пальцами нащупал зажим, который фиксировал крышку.
Дин и Натан сидели на откидном борту грузовика промокшие, замерзшие и грязные. Они не видели гроб, но ощутили сразу же разнесшийся в воздухе резкий запах пота и мочи.
– О, Боже! – закричал Джон.
– Господи, он мертв? – спросил Натан, подбегая к могиле.
– Хуже, – объявил Джон.
Крышка была распахнута. Внутренность гроба открылась в свете фонарей и лунного неба. Обитый изнутри кружевом ящик пропитался грязью, мочой и кровью. Но гроб был пуст.
Двадцать два года спустя
глава 4
– Бред собачий! Но если ты уж так в это веришь, пойдем хотя бы в полицию.
– Нет. Он не человек, а полиция бессильна против нечеловеческих существ.
Ее голос затих. Но дальше, в перерывах между рыданиями, она рассказала, как вернулась тем вечером домой, заперла все двери и окна, затем встала под обжигающий душ, сомневаясь, что ей когда-нибудь удастся отмыться. Джуди рассказала, как надела пижаму, но дрожь продолжала бить ее. Как меньше чем через двадцать минут после того, как Уайти Доббс изнасиловал ее, она снова услышала тихий звук в темноте своей спальни.
Клик.
Уайти Доббс снова изнасиловал ее.
Дождь усиливался. Молнии вскрывали небеса, а следом раздавалась канонада грома. Свет обнажил низкий потолок из темно-серых облаков, пласт грязных комков на ночном небе. Пропитанные водой деревья колыхались на резком ветру, ветки и листья неслись вдоль дороги.
– Почему Доббс согласился, чтобы его похоронил заживо брат девушки, которую он изнасиловал? – спросил Дин.
– У нас разные фамилии: Джон Эванс и Джуди Пинбрау. Он даже не понял, что она моя сводная сестра, и у него нет друзей, которые осведомили бы его об этом.
Дин перевел дыхание. У него родилась новая мысль.
– А когда он ее изнасиловал?
– В субботу, две недели назад.
– Две недели назад? – Дин вдруг почувствовал легкое головокружение. – И это случилось после того, как она ушла из ресторана? Я работал в тот вечер…
– Ты себя не вини. Ты же не мог знать, что ублюдок поджидал ее. Как раз там за цветочным магазином. Возможно, увидел, как она вышла, и спрятался в тени, пока она не дошла до машины, – голос Джона был тверд и спокоен, но каждое слово как будто вонзалось в грудь лезвием. – Не вини себя.
– Я не о том… – Дин почувствовал, что его голова как будто стала невесомой и в любой момент готова покинуть ворот рубашки и зависнуть под потолком «шевроле». – Он не мог этого сделать. Он не мог ждать ее.
– О чем это ты болтаешь? – требовательно спросил Мейсон. Горло Дина сжималось по мере того, как правда выходила на свет.
– Он оставался в ресторане.
– Что?
– Он ушел не раньше, чем через час после Джуди.
– Ты ошибаешься, – сказал Джон.
– Нет, нет, не ошибаюсь!
– И значит?.. – вопрос Джона повис в воздухе, как петля виселицы.
– Значит, Уайти Доббс не мог изнасиловать Джуди.
Они выскочили из машины. Холодный дождь моментально намочил их волосы и одежду. Похоронный грузовик с грохотом подкатил следом за ними. Джон и Мейсон схватили лопаты и немедленно приступили к работе.
Грязь превратилась в склизкую глину, прибавляя лишние фунты на каждую лопату земли. Они работали молча и упорно.
Пара фонарей отбрасывала холодный желтый свет, открывая взглядам расширяющуюся пасть могилы, а кожа на спинах работающих высыхала, чтобы снова пропитаться дождевой водой.
Через двадцать минут они почти вгрызлись в могилу. Все пятеро устали до мозга костей.
Потом дождь резко перестал. Облака рассеялись. На их месте появилась россыпь звезд и луна.
Юноши с удвоенной силой вернулись к своей работе. Дин и Натан отдыхали, когда Джон, Мейсон и Клайд наткнулись на гроб. Они даже не стали поднимать его из могилы, просто Джон очистил крышку от черной земли и воды, сильными пальцами нащупал зажим, который фиксировал крышку.
Дин и Натан сидели на откидном борту грузовика промокшие, замерзшие и грязные. Они не видели гроб, но ощутили сразу же разнесшийся в воздухе резкий запах пота и мочи.
– О, Боже! – закричал Джон.
– Господи, он мертв? – спросил Натан, подбегая к могиле.
– Хуже, – объявил Джон.
Крышка была распахнута. Внутренность гроба открылась в свете фонарей и лунного неба. Обитый изнутри кружевом ящик пропитался грязью, мочой и кровью. Но гроб был пуст.
Двадцать два года спустя
глава 4
– Что это? – спросила Пайпер.
Угрюмого вида продавец в фартуке и с сеточкой на волосах лопаточкой приподнял за край указанный кусок. Изгиб сохранялся ровно секунду – потом мясо постепенно распласталось по-прежнему.
– Отбивные по-сальсбурски, – сказал он. Пайпер Блэкмор нахмурилась:
– Не выглядят, как отбивные по-сальсбурски. Презрительная гримаса сразу же исказила апатичное лицо студента:
– Вы берете или нет?
– Он по форме напоминает треугольник.
– Это клин.
– Клин? С каких это пор мясо вырезают клиньями?
– Я сказал, что это сальсбрская отбивная, – я не сказал, что это мясо.
Пайпер рассмеялась, но потом поняла, что апатичный студент вовсе не шутил.
– А что с соусом? У него какой-то… – Пайпер подыскивала выражение, – желтоватый оттенок.
Студент подсунул лопатку под псевдомясо:
– Берете или нет?
– Какого черта. Двум смертям не бывать, не так ли? Ответа не последовало.
– Дайте две. Я отнесу тарелку другу.
– Не очень-то ценный друг, должно быть.
– Наверное.
Он плюхнул два мясных треугольника на отдельные тарелки и протянул их без дальнейших комментариев. У Пайпер возникло непреодолимое и совсем непрофессиональное желание поднести кулачки к ушам и, растопырив пальцы, вопить: «Буга-буга-буга!..», только чтобы понять, добьется ли она реакции.
Остальные официанты были слегка оживленнее, чем загадочный мальчик с мясом, но только слегка. Пайпер добавила к мясу хрустящую картошку, а вместо обычного крахмального пудинга взяла морковный салат. Легко приподняв оба подноса с движущегося прилавка, она встала в очередь в кассу.
Холодок, одновременно обжигающий и леденящий, сковывающий все члены, пронзил ее маленькое упругое тело. Она содрогнулась. Тарелки зазвенели на подносах.
Холод. Жар.
Зрение ее затуманилось. Мир покачнулся. Маленькие фейерверки закружились перед глазами, заполняя границы видения.
– Мисс? Мисс?
Пайпер поморгала. Дыхание было учащенным, сердце колотилось.
– Мисс?
Она почти уронила подносы на хромированную поверхность стойки рядом с кассовым аппаратом. Слишком тяжело. Морковные палочки подпрыгнули. Мясные треугольники, завязнув в желтоватом соусе, остались неподвижными.
– Карточку, пожалуйста, – потребовал кассир.
Зрение прояснилось. Пайпер снова поморгала и сконцентрировалась на лице человека, сидевшего перед ней. Юноша. Еще один студент. Сеточка на волосах, фартук, но этот экземпляр улыбался, показывая крупные выпуклые зубы.
– Что? – спросила она, больше обращаясь к себе, чем к кассиру.
– Вашу обеденную карту. Мне нужно провести ее.
Пайпер порылась в кармане. Ей казалось, что пальцы распухли, потеряли чувствительность и привычную гибкость. Она нашла карточку и протянула ее.
Улыбающийся студент взял ее и провел через аппарат дважды.
– Вы в порядке?
Пайпер выдавила из себя улыбку и пожала плечами.
– Просто что-то нервное. Чепуха.
– Кто-то прошел по вашей могиле.
– Что?
– По вашей могиле. Понимаете? В том месте, где вас похоронят. Так говорит обычно моя бабушка, когда у кого-нибудь мурашки бегут по спине. Она говорит: «Кто-то идет по твоей могиле».
Он вернул карточку. Его широкая до невозможности улыбка стала еще шире.
Идет по твоей могиле.
Пайпер Блэкмор вздрогнула.
Идет по твоей могиле.
Классная комната была выкрашена в нежно-зеленый оттенок с темно-коричневой каймой на уровне человеческой талии. Тот же цвет распространялся концентрическими кругами по потолку из звукопоглощающей плитки, слегка тронутому плесенью и водяными потеками. Стул со сломанной ножкой смирно стоял в восточном углу, как дисциплинированный ребенок. На западной стене спокойно плел свою сеть паук.
В комнате не было часов. У доктора Дина Трумэна вообще их не было. Он всегда знал, сколько времени. Иногда ему казалось будто он слышит тиканье, безжалостно фиксирующее время, с каждым ударом приближая их к финалу – к концу Черной Долины.
Если только…
Дин прикусил нижнюю губу и взглянул на письмо, которое держал в руках. Оно было сложено втрое и истерлось – видно было, что его слишком часто брали в руки. Три фразы казались высеченными на бумаге: «последнее предложение, место деятельности, холм Хокинса».
«Все зависит от тебя, Дин, – сказал ему Натан Перкинс. – Ты – наша единственная надежда, наш единственный шанс».
Дин Трумэн отер пот со лба и огляделся. Это была старая комната в старом здании, изношенном временем и людьми. Школьная доска, когда-то черная, теперь хранила налет от множества стираний. Пол, когда-то бежевый, превратился в бледно-желтый. Провода, как клубок черных змей, свились позади двенадцати запыленных компьютеров, примостившихся на шести замызганных столах.
Письмо отяжелело у него в руках. Дин опустил его на стол и разгладил ладонью. Что делать? Что делать? Он медленно и глубоко вздохнул; в воздухе сильно пахло озоном и мелом.
На южной стене висела доска объявлений, сплошь, в четыре ряда, завешанная бумажками. Казалось, что кто-то высыпал содержимое мусорного ящика и налепил его на дубовую поверхность. На северной стене преобладали окна со множеством переплетов, обрамленных пылью и грязью. Дин выглянул в окно: меньше чем в десяти метрах начинался подъем, пока не достигалась высота 675,6 м – холм Хокинса.
Тик, тик, тик.
Неужели жизнь не могла быть более приятной? Когда же нобелевский лауреат стал неудачником?
– Сколько предложений о работе ты отверг? – спросил его Натан. – Десять, двадцать, больше? А сколько потеряно денег?
– Деньги меня не интересуют, – сказал Дин.
– Разумеется. Итак, ты не желаешь покинуть Черную Долину. Отлично…
– Я не могу покинуть Чёрную Долину.
– Ладно, неважно. Как мэр и твой друг я польщен, что ты хочешь остаться, но только между нами: если мы не предпримем ничего в ближайшее время, Черной Долины больше не будет. «Энекстех» – как раз и есть наш шанс. И он лежит у тебя под ногами. Все, что от тебя требуется: сказать «да».
Да. Если бы это было так просто.
В лесу Черной Долины королем был лесозаготовитель. Но из-за указа о вымирающих видах и плохого управления король умер. Не требовалось заготовок леса – не осталось и лесопилок, а без лесопилок не было работы – без работы не было и покупателей. Четырнадцать деловых контор закрылись или обанкротились только за последний год. И что-то еще ожидалось, если только….
Сделку проворачивал Клайд Уоткинс, ставший конгрессменом, и на первый взгляд все выглядело прилично.
– Итак, получается, что гора идет к Магомету. Ты говоришь «да», и «Энекстех» переносит свои дальнейшие исследования сюда, в Черную Долину. Тебе не придется уезжать. У тебя будет новая работа и реальная возможность продолжать свои любимые изыскания, а мы получим новую компанию и три сотни мест для безработных.
– «Энекстех» – плохая компания. Их показатели по окружающей среде…
– И что? Если они разместятся здесь, то должны будут следовать нашим указаниям. Они уже предложили цену за землю на холме и согласились придерживаться наших строительных кодексов, сохраняя как можно больше деревьев и не допуская осыпания пород.
– Но в других местах…
– Что с того? Они совершали неправильные шаги? Навредили окружающей среде одной из стран третьего мира? А если даже и так? Прошлое остается в прошлом. Неужели нельзя предположить, что все меняются?
Натаном овладела новая мысль:
– Если ты скажешь «да», ты станешь их членом. А с твоим влиянием тебе удастся контролировать, чтобы они больше не причиняли вреда природе. Кроме того, если ты не согласишься, Черная Долина вымрет.
Дин сложил письмо и положил его обратно в карман блейзера. Ему нужно было принять решение. Натан и Клайд ждали ответа сегодня в полдень.
– Эй, как дела, док?
Дин поднял глаза. Сомнения забылись, чувство вины испарилось, тревога пропала, мир снова обрел свои краски, когда рядом оказалась Пайпер Блэкмор.
Она стояла в дверях, держа пару подносов с ленчем, от которых шел запах недавно подогретого мяса.
– Быстрый ответ и никаких подглядываний, – сказала она. – Сколько времени?
Дин улыбнулся.
– Без двух двенадцать, – заявил он с полной уверенностью. – Разумеется, звонок был несколько минут назад, поэтому сложно проверить с точностью.
– Хорошенькое дело, – Пайпер приподняла подносы, – вы опять забыли поесть.
– Нет.
– Нет? – Она склонила голову направо, глядя на него уголком глаза, и ямочки заплясали на ее цветущих щеках. – Вы ели?
Дин встал, помахав рукой в воздухе, приглашая ее войти.
– На самом деле я не ел, но не потому, что забыл.
Она вошла в комнату стремительной подпрыгивающей походкой, почему-то напоминавшей ему ребяческие игры или возню щенков. В этом была сама натура Пайпер Блэкмор. Дин расчистил местечко на своем столе и пододвинул второй стул.
– Это была часть моего коварного замысла – заполучить вас, когда вы принесете мне ленч.
Она засмеялась легко и свободно. Дин пребывал в полной уверенности, что если бы когда-нибудь забил фонтан молодости, то его журчание напоминало бы этот звук.
– Ну вы хитрюга и ловелас, доктор Трумэн.
Он фыркнул, услышав такое простое, но в то же время емкое определение. Пайпер Блэкмор относилась к числу тех немногих людей, которые обращались с ним как с обычным человеком, а не как со звездой науки, и таким образом проникали в его жизнь затворника.
Пайпер была невысокой – всего сто пятьдесят восемь сантиметров, – но пропорционально сложенной женщиной. Линии ног развитые и изящные, благодаря ежедневной утренней гимнастике и пробежкам в шесть миль. Небольшое лицо в форме сердечка было оживлено глубокими карими глазами с поволокой, в которых таились золотые искорки. Короткие черные волосы разлетались от малейшего дуновения.
«Никогда не видел таких учителей истории в школе», – подумал Дин. Однако этим не ограничивалось то, что относилось к Пайпер Блэкмор.
Они составляли полную противоположность друг другу. Она была на тринадцать лет моложе, кокетлива, полна жизни и не видела смысла этого скрывать. Он был старше, спокойнее, но в душе оставался подростком, навсегда застрявшим в переходном возрасте. Дин Трумэн прочно увяз в науке, а Пайпер Блэкмор пускалась в любую сумасшедшую авантюру, встречавшуюся на ее пути.
– Кой Чиверс видел привидение, – заявила она, как бы желая отвлечь его от тяжелых мыслей.
– Чиверс не может служить надежным источником, – сказал Дин, аккуратно вскрывая пакет с молоком.
– Он коп.
– Угу.
– Помощник шерифа.
– Я в курсе.
– Представитель закона, – Пайпер с треском раскусила морковку.
– Он к тому же троюродный брат шерифа, – подытожил Дин. Открыв пакет с молоком, он приступил к мясу.
– Вы же друзья с шерифом?
– Точно, мы с Джоном Эвансом давно знакомы, – он вонзил пластиковую вилку в отбивную по-сальсбурски.
– Шериф Эванс нанял его, – она проглотила морковку и захватила полную ложку пюре.
– Что с того?
– Разве это не говорит о надежности Чиверса?
– Да, это говорит о том, что он весьма надежен как троюродный брат шерифа, – Дин пытался распилить мясо пластиковым ножом.
С минуту треугольник не поддавался, но в конце концов с неохотой развалился.
– В мире существует еще кое-что, помимо чисел и компьютеров, доктор Дин Т. Трумэн, – для усиления эффекта Пайпер ткнула ложкой в воздух. – Много всего.
– Я никогда и не утверждал, что это не так, однако все можно научно объяснить.
– Дерьмо, коровья лепешка.
– Остаточный продукт переработки у коров. Вот она, наука. Она рассмеялась, и в глазах ее заплясали искорки.
– Где? – спросил Дин, распиливая мясо, методично водя ножом, пока не разделил весь кусок на небольшие равные порции, которые легко можно было проглотить. Тогда только он приступил к еде.
– Что «где»? – поддразнивала Пайпер, откусывая от своего треугольника мяса.
Она не разделяла его методичный стиль поглощения пищи и расправлялась одновременно с отбивной, морковью и картофелем, практически не разбирая, что именно ест.
– Где он видел привидение? – Дин отделил кусок отбивной, положил в рот и стал жевать.
– Он стоял на школьном перекрестке – понимаете, готовился к утреннему движению…
– Он видел привидение на школьном перекрестке? Пайпер проглотила мясо и потягивала молоко.
– Нет. Он стоял на перекрестке, а оно висело в небе.
– В небе?
– Летело.
– Летело?
– Здесь, что, поселилось эхо? – она улыбнулась, проглотив кусочек чего-то, нельзя было точно сказать – моркови, мяса или картофельного пюре.
– Итак, Кой Чиверс видел летящее привидение.
Пайпер кивнула и впилась зубами в морковку, прожевала, проглотила, потом подцепила мясо. Дин поморщился от такого смешения. Она заметила и застенчиво улыбнулась.
Он потягивал молоко.
– Мужского или женского пола?
– Кто? – спросила она, играя ямочками на щеках.
– Привидение.
– Я думала, вы не поверили в привидение.
– Я и не верю. Но это предполагаемое привидение было мужчиной или женщиной?
– Ни то ни другое, – она почти покончила с картофелем.
Дин нахмурился, озадаченный. Пайпер Блэкмор улыбнулась с явным удовольствием.
– Знаешь, стоит сказать, что это не самая лучшая твоя шутка, – с вызовом сказал он.
– Не моя – его, – переход к мясу.
– Ладно, давай восстановим картину: вчера утром – во сколько приблизительно? в шесть сорок пять? – помощник Чиверс находился на перекрестке около начальной школы, когда увидел привидение-гермафродита, летящее над городом. Что-то в этом роде?
Пайпер снова кивнула. Вихрь черных волос взметнулся над ее лбом.
– Все верно, кроме гермафродита.
– Значит, нет? Тогда что же это было?
– Это была машина, – она допила молоко и приглядывала пакету место в мусорной корзине, наслаждаясь его удивлением.
Приняв это во внимание, Дин попытался приглушить эмоции. Ей, очевидно, нравилось шокировать его, будь то сверхъестественный мир, существование которого она открыто признавала, или же кокетство, выставлявшее напоказ ее сексуальность.
– Машина?
Пайпер приложила ладони ко рту.
– Эхо, эхо, эхо… – повторяла она затухающим голосом. – А если я исполню тирольский мотив, ты тоже повторишь?
– Тирольский мотив? – переспросил он прежде, чем успел сообразить, что это шутка, потом поморщился.
Пайпер захлопала в ладоши с неподдельным, детским восторгом. Дин посмеялся над собой, поражаясь, как легко и просто она смогла пробудить в нем ребенка.
– Ладно, ладно. Итак, скажи мне, как машина может быть привидением?
Пайпер пожала плечами:
– Он сказал, что она появилась из ниоткуда и потом исчезла, как привидение.
Дина неожиданно осенило:
– Так это, вероятно, был НЛО? Она покачала головой:
– Это не был неопознанный летающий объект. Дин поднял ладонь.
– Благодарю вас.
– Потому что его распознали.
– Так это был самолет?
– Нет. Грузовик.
– Грузовик-призрак, – Дин громко расхохотался.
– Пылающий грузовик-призрак, – закончила Пайпер, смеясь вслед за ним.
Затем она подняла правую руку и добавила:
– Я не шучу. Это его история.
– Это что, входит в школьные обязанности? – приставал он.
– Точно так, – она покончила со своей морковью и теперь потянулась через стол, чтобы взять из его запаса. – Часть моей работы как младшего члена исторического отдела состоит в том, чтобы сбивать с толку любого нобелевского лауреата как можно чаще.
Разделавшись с мясом, Дин приступил к картофелю.
– Суть в том, что я не особо доверяю свидетельству Чиверса, – сказала Пайпер.
Дин схватился за сердце:
– Скорее зовите журналистов. Пайпер Блэкмор обнаружила невероятную теорию, которую не воспринимает.
Она швырнула в него морковной палочкой. Но ее карие глаза продолжали улыбаться. Никакого кокетства. Нет, он слишком стар, а она слишком хорошенькая. Его мысли были заняты Мевис Коннетти, местной бизнес-леди, с которой он в некотором роде встречался. Потом Дин подумал о своей Джуди. Чувство вины холодной змеей вползло под одежду. Сколько времени прошло со смерти его жены? Иногда казалось, что вечность, иногда – что это случилось только вчера.
Нет, не нужно так думать. Вспомни, что сказал Джон: «Джуди было бы приятно, если бы ты снова устроил свою жизнь».
Дин почувствовал спазм в горле.
– Эй, док, вы в порядке? – спросила Пайпер. Он протолкнул комок и улыбнулся:
– Да, все в порядке, все в порядке.
Она наклонила голову и оглядела его уголком глаза.
– Сейчас вы просто хорохоритесь.
Он засмеялся. Как бы то ни было, именно Пайпер и ее искрометное веселье вызволили его из безнадежности и депрессии, последовавших после смерти Джуди.
По случайному стечению обстоятельств классная комната Пайпер оказалась прямо напротив его, через коридор. Она начала преподавать в Весткрофтском колледже в прошлом году. С тех пор она часто приносила ленч Дину. Он не задумывался – почему, подозревал, что виной тому была жалость, но не хотел углубляться в это, боясь разрушить магию очарования.
Пайпер бросала ему вызов, шокировала, интриговала.
– О чем вы задумались? – спросила она, вытирая рот салфеткой. Дин понял, что краснеет.
Ее улыбка стала еще шире.
– Вы ловелас. Наверное, думали о сексе. Краснота переросла в пожар. Его щеки пылали. Она спасла его от самосожжения.
– Я послала доклад мэру Перкинсу. Описание истории Черной Долины в деталях. Не думаю, что ему понравится.
– Почему нет?
– Это совсем не то, чего он ожидал. Там полно сверхъестественного. Впрочем, он спрашивал про тебя, интересовался, принял ли ты решение. Так как?
– «Энекстех»?
– «Энекстех».
Дин покачал головой:
– Нет еще. Просто…
Неожиданно ее лицо потухло. Она быстро вскочила с места, закусив нижнюю губу.
– Что такое, Пайпер?
Ее зубы впились в губу, розовую от природы, но сейчас сильно побелевшую.
– Пайпер?
– Кто-то наблюдает за нами.
Он поднял глаза на ряд окон. Ветер шевелил сорняки и траву сразу за территорией колледжа, на холме Хокинса.
– Там никого нет, – сказал Дин, принимая тон учителя, разговаривающего с учеником. – Это просто…
Ее глаза сузились. Трава качалась.
– …просто одно из моих… предчувствий.
– А, – Дин сел.
– А? Что ты имеешь в виду, говоря «а»? – Пайпер с вызовом смотрела на него горящими глазами.
Он подцепил вилкой картофель.
– Ничего.
– Я так не думаю. Это что-нибудь да значит. Ты говоришь «а», подразумевая: «А, просто еще одно глупое суеверие Пайпер».
– Я просто произнес звук, – защищался Дин.
Он засунул картофель в рот. Абсолютно холодный.
– Это даже не слово.
– Вполне достаточно. Я-то знаю… – Ее глаза распахнулись. – Там, там, за дубом. Мужчина. Он двигается.
Дин встал. Он ухватил краем глаза, как что-то мелькнуло. Темная ткань. Плащ?
– Он скрылся за деревом, – она взволнованно всплеснула руками. – Ага!
– Ага? – Дин нахмурился.
– Да, я подняла твое «а» и прибавила «га». Говорю тебе, кто-то смотрит на нас. Я знала это.
Дин отошел в дальний северный угол комнаты, откуда дерево было видно с другой стороны.
– Я чувствовала это, – сказала Пайпер. Голос ее смягчился.
– В самом деле я ощущала себя странно весь день.
– Пайпер, – позвал он.
– Ну, я же говорила, что за нами следят. Теперь ты веришь мне? Теперь ты понимаешь, что есть вещи, неподвластные науке?
– Пайпер, подойди сюда.
Она подбежала к тому месту, где он стоял:
– Что? Ты видишь его оттуда? Кто он? Ты его знаешь? – Пайпер приблизилась и остановилась, предвидя ответ.
– Там никого нет, – сказал Дин.
– Но я его только что видела. Ты видел его.
– Нет, я видел, как что-то мелькнуло. Полотенце, потревоженное ветром на бельевой веревке, колебание ветки, но не человека.
– Он был там. И смотрел на нас. Прямо на нас. Дин вернулся на место.
– Твой картофель остывает.
Она осталась в углу комнаты, вглядываясь, высматривая.
«Высматривает гномов и фей», – подумал Дин. Это не ее вина. Пайпер происходила из загадочной семьи. Потеряв в четыре года мать, она воспитывалась отцом, долгие годы живя с ним вдвоем в огромном старом доме по другую сторону холма Хокинса. Пайпер Блэкмор обладала умом ученого, но сердцем ребенка и была открыта всем вероятным и невероятным вещам в мире.
Дин был осведомлен о репутации матери Пайпер. Она считала себя экстрасенсом, зарабатывая на жизнь тем, что предсказывала судьбу по чайным листьям или ладони. Пайпер тоже слышала эти рассказы. Это, как он подозревал, и являлось причиной ее веры в невероятное. Признав сверхъестественное, она словно прикасалась к своей матери.
Пайпер вернулась на свое место. Ее улыбка исчезла. Казалось, что большое облако заволокло солнце.
Дин хотел разубедить ее. Можно было предложить ей рациональный анализ того, что сейчас произошло.
– У тебя отличное периферическое зрение. Я уверен, что ты ухватила что-то, не осознавая, что именно.
Она посмотрела на него, в мягких карих глазах мерцали флюоресцирующие блики. Она попыталась улыбнуться, но не могла оторвать взгляда от окна. Снаружи небо сияло синевой, и только с севера на горизонте разрасталась тонкая линия угольно-черных облаков. Словно обнаженные руки тянулись к небу, ища спасения.
Угрюмого вида продавец в фартуке и с сеточкой на волосах лопаточкой приподнял за край указанный кусок. Изгиб сохранялся ровно секунду – потом мясо постепенно распласталось по-прежнему.
– Отбивные по-сальсбурски, – сказал он. Пайпер Блэкмор нахмурилась:
– Не выглядят, как отбивные по-сальсбурски. Презрительная гримаса сразу же исказила апатичное лицо студента:
– Вы берете или нет?
– Он по форме напоминает треугольник.
– Это клин.
– Клин? С каких это пор мясо вырезают клиньями?
– Я сказал, что это сальсбрская отбивная, – я не сказал, что это мясо.
Пайпер рассмеялась, но потом поняла, что апатичный студент вовсе не шутил.
– А что с соусом? У него какой-то… – Пайпер подыскивала выражение, – желтоватый оттенок.
Студент подсунул лопатку под псевдомясо:
– Берете или нет?
– Какого черта. Двум смертям не бывать, не так ли? Ответа не последовало.
– Дайте две. Я отнесу тарелку другу.
– Не очень-то ценный друг, должно быть.
– Наверное.
Он плюхнул два мясных треугольника на отдельные тарелки и протянул их без дальнейших комментариев. У Пайпер возникло непреодолимое и совсем непрофессиональное желание поднести кулачки к ушам и, растопырив пальцы, вопить: «Буга-буга-буга!..», только чтобы понять, добьется ли она реакции.
Остальные официанты были слегка оживленнее, чем загадочный мальчик с мясом, но только слегка. Пайпер добавила к мясу хрустящую картошку, а вместо обычного крахмального пудинга взяла морковный салат. Легко приподняв оба подноса с движущегося прилавка, она встала в очередь в кассу.
Холодок, одновременно обжигающий и леденящий, сковывающий все члены, пронзил ее маленькое упругое тело. Она содрогнулась. Тарелки зазвенели на подносах.
Холод. Жар.
Зрение ее затуманилось. Мир покачнулся. Маленькие фейерверки закружились перед глазами, заполняя границы видения.
– Мисс? Мисс?
Пайпер поморгала. Дыхание было учащенным, сердце колотилось.
– Мисс?
Она почти уронила подносы на хромированную поверхность стойки рядом с кассовым аппаратом. Слишком тяжело. Морковные палочки подпрыгнули. Мясные треугольники, завязнув в желтоватом соусе, остались неподвижными.
– Карточку, пожалуйста, – потребовал кассир.
Зрение прояснилось. Пайпер снова поморгала и сконцентрировалась на лице человека, сидевшего перед ней. Юноша. Еще один студент. Сеточка на волосах, фартук, но этот экземпляр улыбался, показывая крупные выпуклые зубы.
– Что? – спросила она, больше обращаясь к себе, чем к кассиру.
– Вашу обеденную карту. Мне нужно провести ее.
Пайпер порылась в кармане. Ей казалось, что пальцы распухли, потеряли чувствительность и привычную гибкость. Она нашла карточку и протянула ее.
Улыбающийся студент взял ее и провел через аппарат дважды.
– Вы в порядке?
Пайпер выдавила из себя улыбку и пожала плечами.
– Просто что-то нервное. Чепуха.
– Кто-то прошел по вашей могиле.
– Что?
– По вашей могиле. Понимаете? В том месте, где вас похоронят. Так говорит обычно моя бабушка, когда у кого-нибудь мурашки бегут по спине. Она говорит: «Кто-то идет по твоей могиле».
Он вернул карточку. Его широкая до невозможности улыбка стала еще шире.
Идет по твоей могиле.
Пайпер Блэкмор вздрогнула.
Идет по твоей могиле.
Классная комната была выкрашена в нежно-зеленый оттенок с темно-коричневой каймой на уровне человеческой талии. Тот же цвет распространялся концентрическими кругами по потолку из звукопоглощающей плитки, слегка тронутому плесенью и водяными потеками. Стул со сломанной ножкой смирно стоял в восточном углу, как дисциплинированный ребенок. На западной стене спокойно плел свою сеть паук.
В комнате не было часов. У доктора Дина Трумэна вообще их не было. Он всегда знал, сколько времени. Иногда ему казалось будто он слышит тиканье, безжалостно фиксирующее время, с каждым ударом приближая их к финалу – к концу Черной Долины.
Если только…
Дин прикусил нижнюю губу и взглянул на письмо, которое держал в руках. Оно было сложено втрое и истерлось – видно было, что его слишком часто брали в руки. Три фразы казались высеченными на бумаге: «последнее предложение, место деятельности, холм Хокинса».
«Все зависит от тебя, Дин, – сказал ему Натан Перкинс. – Ты – наша единственная надежда, наш единственный шанс».
Дин Трумэн отер пот со лба и огляделся. Это была старая комната в старом здании, изношенном временем и людьми. Школьная доска, когда-то черная, теперь хранила налет от множества стираний. Пол, когда-то бежевый, превратился в бледно-желтый. Провода, как клубок черных змей, свились позади двенадцати запыленных компьютеров, примостившихся на шести замызганных столах.
Письмо отяжелело у него в руках. Дин опустил его на стол и разгладил ладонью. Что делать? Что делать? Он медленно и глубоко вздохнул; в воздухе сильно пахло озоном и мелом.
На южной стене висела доска объявлений, сплошь, в четыре ряда, завешанная бумажками. Казалось, что кто-то высыпал содержимое мусорного ящика и налепил его на дубовую поверхность. На северной стене преобладали окна со множеством переплетов, обрамленных пылью и грязью. Дин выглянул в окно: меньше чем в десяти метрах начинался подъем, пока не достигалась высота 675,6 м – холм Хокинса.
Тик, тик, тик.
Неужели жизнь не могла быть более приятной? Когда же нобелевский лауреат стал неудачником?
– Сколько предложений о работе ты отверг? – спросил его Натан. – Десять, двадцать, больше? А сколько потеряно денег?
– Деньги меня не интересуют, – сказал Дин.
– Разумеется. Итак, ты не желаешь покинуть Черную Долину. Отлично…
– Я не могу покинуть Чёрную Долину.
– Ладно, неважно. Как мэр и твой друг я польщен, что ты хочешь остаться, но только между нами: если мы не предпримем ничего в ближайшее время, Черной Долины больше не будет. «Энекстех» – как раз и есть наш шанс. И он лежит у тебя под ногами. Все, что от тебя требуется: сказать «да».
Да. Если бы это было так просто.
В лесу Черной Долины королем был лесозаготовитель. Но из-за указа о вымирающих видах и плохого управления король умер. Не требовалось заготовок леса – не осталось и лесопилок, а без лесопилок не было работы – без работы не было и покупателей. Четырнадцать деловых контор закрылись или обанкротились только за последний год. И что-то еще ожидалось, если только….
Сделку проворачивал Клайд Уоткинс, ставший конгрессменом, и на первый взгляд все выглядело прилично.
– Итак, получается, что гора идет к Магомету. Ты говоришь «да», и «Энекстех» переносит свои дальнейшие исследования сюда, в Черную Долину. Тебе не придется уезжать. У тебя будет новая работа и реальная возможность продолжать свои любимые изыскания, а мы получим новую компанию и три сотни мест для безработных.
– «Энекстех» – плохая компания. Их показатели по окружающей среде…
– И что? Если они разместятся здесь, то должны будут следовать нашим указаниям. Они уже предложили цену за землю на холме и согласились придерживаться наших строительных кодексов, сохраняя как можно больше деревьев и не допуская осыпания пород.
– Но в других местах…
– Что с того? Они совершали неправильные шаги? Навредили окружающей среде одной из стран третьего мира? А если даже и так? Прошлое остается в прошлом. Неужели нельзя предположить, что все меняются?
Натаном овладела новая мысль:
– Если ты скажешь «да», ты станешь их членом. А с твоим влиянием тебе удастся контролировать, чтобы они больше не причиняли вреда природе. Кроме того, если ты не согласишься, Черная Долина вымрет.
Дин сложил письмо и положил его обратно в карман блейзера. Ему нужно было принять решение. Натан и Клайд ждали ответа сегодня в полдень.
– Эй, как дела, док?
Дин поднял глаза. Сомнения забылись, чувство вины испарилось, тревога пропала, мир снова обрел свои краски, когда рядом оказалась Пайпер Блэкмор.
Она стояла в дверях, держа пару подносов с ленчем, от которых шел запах недавно подогретого мяса.
– Быстрый ответ и никаких подглядываний, – сказала она. – Сколько времени?
Дин улыбнулся.
– Без двух двенадцать, – заявил он с полной уверенностью. – Разумеется, звонок был несколько минут назад, поэтому сложно проверить с точностью.
– Хорошенькое дело, – Пайпер приподняла подносы, – вы опять забыли поесть.
– Нет.
– Нет? – Она склонила голову направо, глядя на него уголком глаза, и ямочки заплясали на ее цветущих щеках. – Вы ели?
Дин встал, помахав рукой в воздухе, приглашая ее войти.
– На самом деле я не ел, но не потому, что забыл.
Она вошла в комнату стремительной подпрыгивающей походкой, почему-то напоминавшей ему ребяческие игры или возню щенков. В этом была сама натура Пайпер Блэкмор. Дин расчистил местечко на своем столе и пододвинул второй стул.
– Это была часть моего коварного замысла – заполучить вас, когда вы принесете мне ленч.
Она засмеялась легко и свободно. Дин пребывал в полной уверенности, что если бы когда-нибудь забил фонтан молодости, то его журчание напоминало бы этот звук.
– Ну вы хитрюга и ловелас, доктор Трумэн.
Он фыркнул, услышав такое простое, но в то же время емкое определение. Пайпер Блэкмор относилась к числу тех немногих людей, которые обращались с ним как с обычным человеком, а не как со звездой науки, и таким образом проникали в его жизнь затворника.
Пайпер была невысокой – всего сто пятьдесят восемь сантиметров, – но пропорционально сложенной женщиной. Линии ног развитые и изящные, благодаря ежедневной утренней гимнастике и пробежкам в шесть миль. Небольшое лицо в форме сердечка было оживлено глубокими карими глазами с поволокой, в которых таились золотые искорки. Короткие черные волосы разлетались от малейшего дуновения.
«Никогда не видел таких учителей истории в школе», – подумал Дин. Однако этим не ограничивалось то, что относилось к Пайпер Блэкмор.
Они составляли полную противоположность друг другу. Она была на тринадцать лет моложе, кокетлива, полна жизни и не видела смысла этого скрывать. Он был старше, спокойнее, но в душе оставался подростком, навсегда застрявшим в переходном возрасте. Дин Трумэн прочно увяз в науке, а Пайпер Блэкмор пускалась в любую сумасшедшую авантюру, встречавшуюся на ее пути.
– Кой Чиверс видел привидение, – заявила она, как бы желая отвлечь его от тяжелых мыслей.
– Чиверс не может служить надежным источником, – сказал Дин, аккуратно вскрывая пакет с молоком.
– Он коп.
– Угу.
– Помощник шерифа.
– Я в курсе.
– Представитель закона, – Пайпер с треском раскусила морковку.
– Он к тому же троюродный брат шерифа, – подытожил Дин. Открыв пакет с молоком, он приступил к мясу.
– Вы же друзья с шерифом?
– Точно, мы с Джоном Эвансом давно знакомы, – он вонзил пластиковую вилку в отбивную по-сальсбурски.
– Шериф Эванс нанял его, – она проглотила морковку и захватила полную ложку пюре.
– Что с того?
– Разве это не говорит о надежности Чиверса?
– Да, это говорит о том, что он весьма надежен как троюродный брат шерифа, – Дин пытался распилить мясо пластиковым ножом.
С минуту треугольник не поддавался, но в конце концов с неохотой развалился.
– В мире существует еще кое-что, помимо чисел и компьютеров, доктор Дин Т. Трумэн, – для усиления эффекта Пайпер ткнула ложкой в воздух. – Много всего.
– Я никогда и не утверждал, что это не так, однако все можно научно объяснить.
– Дерьмо, коровья лепешка.
– Остаточный продукт переработки у коров. Вот она, наука. Она рассмеялась, и в глазах ее заплясали искорки.
– Где? – спросил Дин, распиливая мясо, методично водя ножом, пока не разделил весь кусок на небольшие равные порции, которые легко можно было проглотить. Тогда только он приступил к еде.
– Что «где»? – поддразнивала Пайпер, откусывая от своего треугольника мяса.
Она не разделяла его методичный стиль поглощения пищи и расправлялась одновременно с отбивной, морковью и картофелем, практически не разбирая, что именно ест.
– Где он видел привидение? – Дин отделил кусок отбивной, положил в рот и стал жевать.
– Он стоял на школьном перекрестке – понимаете, готовился к утреннему движению…
– Он видел привидение на школьном перекрестке? Пайпер проглотила мясо и потягивала молоко.
– Нет. Он стоял на перекрестке, а оно висело в небе.
– В небе?
– Летело.
– Летело?
– Здесь, что, поселилось эхо? – она улыбнулась, проглотив кусочек чего-то, нельзя было точно сказать – моркови, мяса или картофельного пюре.
– Итак, Кой Чиверс видел летящее привидение.
Пайпер кивнула и впилась зубами в морковку, прожевала, проглотила, потом подцепила мясо. Дин поморщился от такого смешения. Она заметила и застенчиво улыбнулась.
Он потягивал молоко.
– Мужского или женского пола?
– Кто? – спросила она, играя ямочками на щеках.
– Привидение.
– Я думала, вы не поверили в привидение.
– Я и не верю. Но это предполагаемое привидение было мужчиной или женщиной?
– Ни то ни другое, – она почти покончила с картофелем.
Дин нахмурился, озадаченный. Пайпер Блэкмор улыбнулась с явным удовольствием.
– Знаешь, стоит сказать, что это не самая лучшая твоя шутка, – с вызовом сказал он.
– Не моя – его, – переход к мясу.
– Ладно, давай восстановим картину: вчера утром – во сколько приблизительно? в шесть сорок пять? – помощник Чиверс находился на перекрестке около начальной школы, когда увидел привидение-гермафродита, летящее над городом. Что-то в этом роде?
Пайпер снова кивнула. Вихрь черных волос взметнулся над ее лбом.
– Все верно, кроме гермафродита.
– Значит, нет? Тогда что же это было?
– Это была машина, – она допила молоко и приглядывала пакету место в мусорной корзине, наслаждаясь его удивлением.
Приняв это во внимание, Дин попытался приглушить эмоции. Ей, очевидно, нравилось шокировать его, будь то сверхъестественный мир, существование которого она открыто признавала, или же кокетство, выставлявшее напоказ ее сексуальность.
– Машина?
Пайпер приложила ладони ко рту.
– Эхо, эхо, эхо… – повторяла она затухающим голосом. – А если я исполню тирольский мотив, ты тоже повторишь?
– Тирольский мотив? – переспросил он прежде, чем успел сообразить, что это шутка, потом поморщился.
Пайпер захлопала в ладоши с неподдельным, детским восторгом. Дин посмеялся над собой, поражаясь, как легко и просто она смогла пробудить в нем ребенка.
– Ладно, ладно. Итак, скажи мне, как машина может быть привидением?
Пайпер пожала плечами:
– Он сказал, что она появилась из ниоткуда и потом исчезла, как привидение.
Дина неожиданно осенило:
– Так это, вероятно, был НЛО? Она покачала головой:
– Это не был неопознанный летающий объект. Дин поднял ладонь.
– Благодарю вас.
– Потому что его распознали.
– Так это был самолет?
– Нет. Грузовик.
– Грузовик-призрак, – Дин громко расхохотался.
– Пылающий грузовик-призрак, – закончила Пайпер, смеясь вслед за ним.
Затем она подняла правую руку и добавила:
– Я не шучу. Это его история.
– Это что, входит в школьные обязанности? – приставал он.
– Точно так, – она покончила со своей морковью и теперь потянулась через стол, чтобы взять из его запаса. – Часть моей работы как младшего члена исторического отдела состоит в том, чтобы сбивать с толку любого нобелевского лауреата как можно чаще.
Разделавшись с мясом, Дин приступил к картофелю.
– Суть в том, что я не особо доверяю свидетельству Чиверса, – сказала Пайпер.
Дин схватился за сердце:
– Скорее зовите журналистов. Пайпер Блэкмор обнаружила невероятную теорию, которую не воспринимает.
Она швырнула в него морковной палочкой. Но ее карие глаза продолжали улыбаться. Никакого кокетства. Нет, он слишком стар, а она слишком хорошенькая. Его мысли были заняты Мевис Коннетти, местной бизнес-леди, с которой он в некотором роде встречался. Потом Дин подумал о своей Джуди. Чувство вины холодной змеей вползло под одежду. Сколько времени прошло со смерти его жены? Иногда казалось, что вечность, иногда – что это случилось только вчера.
Нет, не нужно так думать. Вспомни, что сказал Джон: «Джуди было бы приятно, если бы ты снова устроил свою жизнь».
Дин почувствовал спазм в горле.
– Эй, док, вы в порядке? – спросила Пайпер. Он протолкнул комок и улыбнулся:
– Да, все в порядке, все в порядке.
Она наклонила голову и оглядела его уголком глаза.
– Сейчас вы просто хорохоритесь.
Он засмеялся. Как бы то ни было, именно Пайпер и ее искрометное веселье вызволили его из безнадежности и депрессии, последовавших после смерти Джуди.
По случайному стечению обстоятельств классная комната Пайпер оказалась прямо напротив его, через коридор. Она начала преподавать в Весткрофтском колледже в прошлом году. С тех пор она часто приносила ленч Дину. Он не задумывался – почему, подозревал, что виной тому была жалость, но не хотел углубляться в это, боясь разрушить магию очарования.
Пайпер бросала ему вызов, шокировала, интриговала.
– О чем вы задумались? – спросила она, вытирая рот салфеткой. Дин понял, что краснеет.
Ее улыбка стала еще шире.
– Вы ловелас. Наверное, думали о сексе. Краснота переросла в пожар. Его щеки пылали. Она спасла его от самосожжения.
– Я послала доклад мэру Перкинсу. Описание истории Черной Долины в деталях. Не думаю, что ему понравится.
– Почему нет?
– Это совсем не то, чего он ожидал. Там полно сверхъестественного. Впрочем, он спрашивал про тебя, интересовался, принял ли ты решение. Так как?
– «Энекстех»?
– «Энекстех».
Дин покачал головой:
– Нет еще. Просто…
Неожиданно ее лицо потухло. Она быстро вскочила с места, закусив нижнюю губу.
– Что такое, Пайпер?
Ее зубы впились в губу, розовую от природы, но сейчас сильно побелевшую.
– Пайпер?
– Кто-то наблюдает за нами.
Он поднял глаза на ряд окон. Ветер шевелил сорняки и траву сразу за территорией колледжа, на холме Хокинса.
– Там никого нет, – сказал Дин, принимая тон учителя, разговаривающего с учеником. – Это просто…
Ее глаза сузились. Трава качалась.
– …просто одно из моих… предчувствий.
– А, – Дин сел.
– А? Что ты имеешь в виду, говоря «а»? – Пайпер с вызовом смотрела на него горящими глазами.
Он подцепил вилкой картофель.
– Ничего.
– Я так не думаю. Это что-нибудь да значит. Ты говоришь «а», подразумевая: «А, просто еще одно глупое суеверие Пайпер».
– Я просто произнес звук, – защищался Дин.
Он засунул картофель в рот. Абсолютно холодный.
– Это даже не слово.
– Вполне достаточно. Я-то знаю… – Ее глаза распахнулись. – Там, там, за дубом. Мужчина. Он двигается.
Дин встал. Он ухватил краем глаза, как что-то мелькнуло. Темная ткань. Плащ?
– Он скрылся за деревом, – она взволнованно всплеснула руками. – Ага!
– Ага? – Дин нахмурился.
– Да, я подняла твое «а» и прибавила «га». Говорю тебе, кто-то смотрит на нас. Я знала это.
Дин отошел в дальний северный угол комнаты, откуда дерево было видно с другой стороны.
– Я чувствовала это, – сказала Пайпер. Голос ее смягчился.
– В самом деле я ощущала себя странно весь день.
– Пайпер, – позвал он.
– Ну, я же говорила, что за нами следят. Теперь ты веришь мне? Теперь ты понимаешь, что есть вещи, неподвластные науке?
– Пайпер, подойди сюда.
Она подбежала к тому месту, где он стоял:
– Что? Ты видишь его оттуда? Кто он? Ты его знаешь? – Пайпер приблизилась и остановилась, предвидя ответ.
– Там никого нет, – сказал Дин.
– Но я его только что видела. Ты видел его.
– Нет, я видел, как что-то мелькнуло. Полотенце, потревоженное ветром на бельевой веревке, колебание ветки, но не человека.
– Он был там. И смотрел на нас. Прямо на нас. Дин вернулся на место.
– Твой картофель остывает.
Она осталась в углу комнаты, вглядываясь, высматривая.
«Высматривает гномов и фей», – подумал Дин. Это не ее вина. Пайпер происходила из загадочной семьи. Потеряв в четыре года мать, она воспитывалась отцом, долгие годы живя с ним вдвоем в огромном старом доме по другую сторону холма Хокинса. Пайпер Блэкмор обладала умом ученого, но сердцем ребенка и была открыта всем вероятным и невероятным вещам в мире.
Дин был осведомлен о репутации матери Пайпер. Она считала себя экстрасенсом, зарабатывая на жизнь тем, что предсказывала судьбу по чайным листьям или ладони. Пайпер тоже слышала эти рассказы. Это, как он подозревал, и являлось причиной ее веры в невероятное. Признав сверхъестественное, она словно прикасалась к своей матери.
Пайпер вернулась на свое место. Ее улыбка исчезла. Казалось, что большое облако заволокло солнце.
Дин хотел разубедить ее. Можно было предложить ей рациональный анализ того, что сейчас произошло.
– У тебя отличное периферическое зрение. Я уверен, что ты ухватила что-то, не осознавая, что именно.
Она посмотрела на него, в мягких карих глазах мерцали флюоресцирующие блики. Она попыталась улыбнуться, но не могла оторвать взгляда от окна. Снаружи небо сияло синевой, и только с севера на горизонте разрасталась тонкая линия угольно-черных облаков. Словно обнаженные руки тянулись к небу, ища спасения.