Страница:
Джон подумал немного, вглядываясь в лицо этого странного заключенного.
Его лицо.
В нем все дело. Именно оно поразило шерифа, приведя в недоумение. Это лицо, которое Джон «обработал» прошлой ночью. Но на нем не было никаких отметин. Не было рассеченной губы. Не было подбитого глаза. Никаких синяков.
Как, черт подери?
– Шериф, пожалуйста. Я прошу вас. Скажите федеральной полиции штата, чтобы повернули обратно. Оно уже практически здесь. Вы понимаете?
– Когда ты начнешь приводить мне серьезные мотивы, я придам серьезное значение твоим просьбам. Но то, что ты говоришь мне сейчас, ты, наложивший в штаны от страха перед полицией штата, свидетельствует лишь о том, что у тебя долгая история, а значит, ты валяешь дурака.
Костлявый Илия отошел от решетки. Руки повисли плетьми, плечи ссутулились.
«Уничтожен, – подумал Джон. – Я поймал его. Глупый ублюдок».
Шериф повернулся и пошел к двери. Но, подойдя к ней, он помедлил минуту, чтобы взглянуть на человека в камере. Илия вернулся на койку. Он присел на край, обхватив голову руками, крепко вцепившись пальцами в густые каштановые волосы.
И тогда Джон увидел. От смущения у него закружилась голова. Что-то серое и прилипчивое, как назойливые помехи, мелькало у него перед глазами, мешая нормально видеть. Комната вертелась вокруг оси. Замешательство и усталость сплелись воедино, а венцом их союза явилось всепоглощающее чувство неверия.
Илия.
Штаны узника были испачканы свежей грязью.
глава 23
глава 24
Его лицо.
В нем все дело. Именно оно поразило шерифа, приведя в недоумение. Это лицо, которое Джон «обработал» прошлой ночью. Но на нем не было никаких отметин. Не было рассеченной губы. Не было подбитого глаза. Никаких синяков.
Как, черт подери?
– Шериф, пожалуйста. Я прошу вас. Скажите федеральной полиции штата, чтобы повернули обратно. Оно уже практически здесь. Вы понимаете?
– Когда ты начнешь приводить мне серьезные мотивы, я придам серьезное значение твоим просьбам. Но то, что ты говоришь мне сейчас, ты, наложивший в штаны от страха перед полицией штата, свидетельствует лишь о том, что у тебя долгая история, а значит, ты валяешь дурака.
Костлявый Илия отошел от решетки. Руки повисли плетьми, плечи ссутулились.
«Уничтожен, – подумал Джон. – Я поймал его. Глупый ублюдок».
Шериф повернулся и пошел к двери. Но, подойдя к ней, он помедлил минуту, чтобы взглянуть на человека в камере. Илия вернулся на койку. Он присел на край, обхватив голову руками, крепко вцепившись пальцами в густые каштановые волосы.
И тогда Джон увидел. От смущения у него закружилась голова. Что-то серое и прилипчивое, как назойливые помехи, мелькало у него перед глазами, мешая нормально видеть. Комната вертелась вокруг оси. Замешательство и усталость сплелись воедино, а венцом их союза явилось всепоглощающее чувство неверия.
Илия.
Штаны узника были испачканы свежей грязью.
глава 23
Холод пробирал насквозь, Пайпер не могла припомнить такого мороза. Тяжелые причудливые облака, налитые как свинцом, живым куполом висели над местечком. «Форд Рэнджер» снова пробирался сквозь снежные завалы по тому, во что теперь превратились дороги.
Дин заехал за ней и с удовольствием доверился ее мастерству автогонщика, заняв место рядом с водительским сиденьем. Несмотря на то, что он отказался объяснить ей что-либо, улыбка не сходила с его лица. Частичка былой уверенности, та искра, которая озаряла его исследования по физике, снова промелькнула в глубоких темных глазах.
«Возникла идея», – гласила записка. Неужели он открыл тайну? Разве это было возможно? Но тогда только для такого человека, как Дин. Пайпер почувствовала странное успокоение при виде приподнятых уголков его губ.
– Просто догадка? – выпытывала она.
– Я все покажу, когда мы приедем. Джон ждет нас в больнице. Мне сначала нужно кое-что проверить.
Пайпер и Джон сидели в вестибюле больницы, пока Дин внимательно изучал тела. Фактически это нарушало все правила, но Пайпер заметила, что, когда речь шла о Дине, шериф никогда не останавливался перед такими мелочами. Его вера в ученого оставалась непоколебимой. Однако, пока они ждали, шериф заметно дергался, что совершенно не подходило к его манере держаться. Пайпер никогда не видела шерифа в таком состоянии. Впрочем, можно было назвать немало вещей, которые она никогда не видела до этой недели.
Дин вернулся из морга, снял хирургические перчатки и опустил их в бело-оранжевый контейнер с самозакрывающейся крышкой, помеченный большими буквами: «Биологически опасно».
– Ну как? – спросила Пайпер.
– Входите, – Дин провел их в лабораторию с повышенной влажностью, приспособленную для изучения жидкостных сред человеческого тела.
Они прошли мимо хромированных холодильников, центрифуг, пробирочных штативов, пустых мензурок, мимо доски объявлений, увешанной рулончиками бумаги. На секунду остановились, чтобы Дин забрал чью-то фотографию в рыбацком костюме с огромной форелью в руках. И продолжили свой путь по лаборатории к тому месту, где стояли микроскопы.
Дин опустил снимок рыбака под линзу микроскопа, наклонился, регулируя фокус, потом предложил им взглянуть. Джон ответил молчаливым согласием.
– Что это такое? – поинтересовалась Пайпер. – Зачем мне смотреть на увеличенную фотографию человека и рыбы?
– Просто посмотри, – ответил Дин. Джон отошел в сторону.
Пайпер приложила глаз к окуляру. При таком увеличении фотография казалась множеством размытых многоцветных точек.
– Ладно, я посмотрела. Я не знаю, что это, но я посмотрела.
– Это обычная фотография – вот что это такое.
Пайпер оторвалась от микроскопа, и ее место занял Дин, заменив чем-то фотографию с рыбаком.
– Взгляни теперь.
Пайпер снова склонилась над окуляром и внимательно вгляделась. На этот раз изображение было несопоставимо. Вместо плоских туманных цветных точек она увидела катакомбы – трехмерное изображение аккуратных точек, наслаивающихся одна на другую в полном беспорядке с постепенным увеличением размера.
– Боже мой, как красиво! Пришла очередь Джона.
– Это еще что?
Дин улыбнулся. В карих глазах зажегся уверенный блеск.
– Наука, вот что это такое, – сказал он. – Вынь ее.
Джон вытянул фотографию со штатива. На сей раз это был снимок молодой девушки и юноши.
– Тина, – сказал Джон. – Это фотография, которую принес Мейсон. Он утверждал, что видел на ней Уайти Доббса.
Дин кивнул.
– Уайти? Кто такой Уайти Доббс? – спросила Пайпер.
Желающих ответить не нашлось.
– Теперь смотри, – Дин взял фотографию, удерживая ее между большими и указательными пальцами обеих рук, потом повернул так, чтобы они смотрели через его плечо.
Пайпер с интересом изучала снимок молодой симпатичной девушки с собранными в хвост длинными каштановыми волосами, сидевшей рядом с гладковыбритым молодым человеком с короткими черными волосами.
– И что я должна увидеть?
– Тсс, – предупреждающе шикнул Дин. – Продолжай смотреть. Еще секунду.
Картинка не изменялась: девушка и парень, примостившиеся на скамейке. Потом…
– Боже! – вскрикнул Джон.
Неожиданно парень пропал, а на его месте появился кто-то другой. Кто-то такой же молодой, но с белыми волосами. Белые волосы? Уайти Доббс?
Неожиданно парень на картинке ожил – задвигался. Его легкая усмешка превратилась в широкую, обнажающую зубы улыбку. А еще через секунду – чудо за чудом – он подмигнул.
Пайпер и Джон дружно попятились назад.
– Как, черт побери?!
Пайпер устремила взгляд на Дина, потом перевела его на шерифа. Первый улыбался, второй имел такой вид, как будто только что заглянул в собственную могилу.
– Как…
– Наука в чистом виде, – бодро заявил Дин. – Может быть, непростая, но в чистом виде.
Дин взял снимок, помахивая им, как флагом, в воздухе.
– Можно подумать, что это обыкновенная фотография, но она сильно отличается от всех современных фотоснимков. Если ее увеличить, вы увидите наслоение нескольких уровней четких точек. При воздействии умеренным электрическим разрядом они меняются местами, перевоплощая образ Дэвида Левина в Уайти Доббса.
– Но он двигался, – настаивала Пайпер. – Он подмигнул мне. Я видела.
– Тот же процесс, только в несколько раз усложненный.
– Значит, Мейсон не сумасшедший, – сказал Джон. – И он видел Уайти Доббса.
– Точно, и я тоже. В тот день у тебя в офисе, но с небольшим отличием. У Мейсона снимок просто менял изображение Левина на Доббса, а при мне он еще и двигался, как вы только что видели.
– Как? Я говорю, что понимаю твое объяснение обо всех этих точках поверх точек и электрических разрядах…
– Частичная перегруппировка, – добавил Дин.
– Да, но как? Я никогда не видела и не слышала ничего подобного.
Дин присел на край коричневого стола. Он вспомнил о своей роли наставника.
– Существует множество вещей, о которых ты не слышала, но тем не менее они есть. Процесс телепередачи появился задолго до того, как большинство людей о нем узнали. В 1958 году никто даже не подозревал о банках с выдергивающейся крышкой. Вам приходилось открывать консервы ключом? Изобретения, которыми мы теперь пользуемся, были лишь в форме причудливых фантазий. Когда нашли обломки «Титаника», как вы думаете, чего там не обнаружили?
– Леонардо Ди Каприо, – подсказала Пайпер.
– Кроме него. Пластика. Там вообще не было пластика на тех приборах, которые потом считались чудом современной механики и техники.
– Потому что его еще не изобрели. Глаза Дина сверкнули.
– Неправда. Его уже получил нью-йоркский химик по имени Лео Бикеланд в 1907 году. Титаник затонул в 1912-м. Но хотя пластик и был изобретен, в практическое применение не поступил.
Джон скрестил мощные руки и кивнул:
– Так, ты хочешь сказать, что картинка просто трюкачество. Сфера науки, о которой мы просто никогда не слышали. Ладно, я могу так сказать о нас. Но ты? Ты-то наверняка слышал об этом.
Дин усмехнулся:
– Нет, и я ни о чем подобном не слышал. Знаю о полимерах, которые могут менять цвета, так что рубашка сегодня красная, а на следующий день становится зеленой. Но такого совершенства… нет. Я имею в виду, мы знаем, как можно менять фотографии на компьютере. Продают даже цифровые камеры, с помощью которых детки приделывают заячьи ушки и хвостики своим друзьям.
Он постучал по фотографии безымянным пальцем:
– Это то, что я называю близкой наукой, технологией за горизонтом сегодняшнего. Или по крайней мере, я надеюсь, что за горизонтом.
В коридоре было слышно, как палатную сестру вызывали с отчетом на дежурный пункт 1. Санитар уронил хромированное судно, громыхнувшее, как гонг. Пайпер различила мерный скрип резиновых подошв по твердому плиточному полу.
– Почему же фото не изменилось у меня? – поинтересовался Джон. – И почему оно не подмигнуло Мейсону?
– Это самая поразительная вещь. Картинка не только меняется, но и меняется у каждого по-разному, в зависимости от того, в чьих она руках. Когда она попала к тебе – ничего не произошло. Когда Мейсон держал ее – показался Уайти Доббс. Когда очередь дошла до меня – Уайти Доббс начал двигаться.
– Кто такой Уайти Доббс? – снова спросила Пайпер. Вопрос повис в воздухе.
– Каким-то образом, возможно, влияет запах тела или отпечатки пальцев, но фотография различает, у кого она в руках, и реагирует соответственно. Есть еще кое-что.
Дин указал на черную коробочку размером не больше зажигалки, со встроенным стеклянным глазом.
– Я обнаружил этот датчик на двери своего дома. Совершенная конструкция. Он сыграл роль пускового механизма, запустил магнитофонную запись, проигрывавшую специальную версию «Катись».
– Наука, – пробормотала Пайпер. – Но зачем? Или, точнее сказать, почему именно ты? Почему никто другой? Это имеет какое-то отношение к вашему загадочному Уайти Доббсу, о котором вы так и не собираетесь мне рассказать?
Дин и Джон как по команде отвели глаза.
– Я потом объясню, – пообещал Дин.
Но его лицо свидетельствовало о том, что он лжет. Пайпер почувствовала некоторую неловкость.
– А трупы? – сказал Джон. – Ты хотел осмотреть трупы, пока не прибыли из полиции штата.
Дин подпрыгнул и ткнул пальцем во второй микроскоп лаборатории.
– Да, да, трупы.
Срез уже лежал наготове.
– Любой нож или лезвие оставляют после себя в месте разреза микроскопические частицы. Легкие следы. Я снял несколько частиц с руки и классной доски и обнаружил сходство.
– Твоей классной доски? – мурашки беспокойства побежали по телу Пайпер.
– Да. Я не сообщил тебе, Джон, но в ту ночь, когда мы обнаружили тело Мередит Гэмбел, кто-то проник в мою классную комнату и оставил на доске послание. Кто-то пользовался при этом тем же ножом или лезвием, что и для отрезания частей тела. Но металл…
Он кивнул на микроскоп. Они оба наклонились. Джон первым, за ним Пайпер. Ее глазам предстала дрожащая серебристо-голубая смесь. Она вопросительно взглянула на Дина.
– Я никогда не встречал такой разновидности металла. Но теперь можно объяснить, как нож пронзил череп.
– А как насчет пылающего грузовика? Стеклянного смерча, убившего Мередит? Как это возможно? – спросила Пайпер.
– Я не знаю. Пока. Грузовик мог упасть с грузового самолета, с чего-то достаточно большого, способного переносить такие тяжести. Что до стекла, – Дин пожал плечами, – я честно, не имею представления. Пока. Но я найду объяснение. И я точно знаю, что сверхъестественного здесь нет. Это не мистика. Это просто…
– Наука, – закончила Пайпер. – Да, да, да, эту песенку я уже слышала. А как же я узнала о том, что должно произойти? Например, о грузовике?
– Ты мне расскажи.
Пайпер заложила волосы за уши.
– Я не знаю. Это просто ощущение.
Неожиданно она осознала, что Джон не сводит с нее глаз, и скрестила руки, подражая его позе. Потом перехватила проницательный взгляд Дина.
– Что? Не думаешь ли ты, что я в этом замешана?
– Тогда во всем появляется смысл, – сказал шериф. Пайпер заметила, что он блокировал ей путь к побегу. Это было практическое решение, а Джон воплощал практицизм. Он что, собирается арестовать ее?
– Дин? – умоляюще сказала она.
В голове доктора происходила борьба ума и сердца.
– Дин? – повторила Пайпер.
В глазах шерифа застыл тот же вопрос.
– Джон прав. Это самый реальный сценарий, – согласился Дин.
Пайпер почувствовала, как трепыхнулось в груди сердце, трепыхнулось в буквальном смысле слова, как бы обретя крылья и безуспешно пытаясь покинуть тесные пределы ее груди.
– Но не единственный, – продолжал Дин. – К тому же он не объясняет искры.
«Искры? Какие искры? О чем он толкует?» – подумала Пайпер.
– Возможно, у тебя повышенная чувствительность к малейшим переменам в атмосфере. Или от твоего тела исходит мощное биополе. Некоторые люди из-за этого не могут носить часы. Редко, но такое бывает.
– Я и не могу носить часы, – сказала Пайпер. – Они всегда останавливаются.
– Вот видишь. Это может объяснить искры…
– Искры? – переспросила она.
– В твоих глазах. – Дин нахмурился: – О, ты об этом не знала?
– В моих глазах искры? – ее голос поднялся на небывалую высоту, дрожа от беспокойства. – В моих глазах?
Дин потер большой палец об указательный:
– Крошечные. Но если у тебя мощное биоэлектрическое поле, то это реальное объяснение повышенной чувствительности к таким вещам. Особенно если задействовано электромагнитное излучение. Так объясняются неполадки с телефонами и радио.
И снова Джон молча и неохотно согласился со своим старым мудрым другом. Он ослабил стойку, но не до конца. Пайпер молчала. Джон потер подбородок.
– Но у меня возникает вопрос: почему? Почему сейчас? Почему у нас? Почему столько неприятностей?
Дин покачал головой. Пайпер нашла ответ:
– Из-за Дина.
К ее удивлению, Джон одобрительно кивнул. Зато Дин явно смутился.
Пайпер принялась ходить взад вперед в тесном пространстве лаборатории.
– Да, об этом стоит подумать. Что у нас есть, чего нет у других? Ученый, получивший Нобелевскую премию, – вот что.
– Неужели ты думаешь…
Она прервала его, подняв палец:
– Человек, убивший Мевис, оставил магнитофонную запись с обработанной версией «Катись» и свечу, чтобы заманить тебя и заставить потерять самообладание. Если ты судишь верно и все это близко к науке, то кто же имеет доступ к таким технологиям?
– Крупнейшие компании, – сказал Джон, – такие, как «Энекстех».
– Нет, только не «Энекстех». Они уже сделали лучший выстрел, заполучив Дина в качестве работника. Как насчет конкурентов? – Пайпер уперлась в стену, развернулась на пятках и пошла в противоположном направлении. – Подумай об этом. «Энекстех» выкупила холм Хокинса и планирует установить многомиллионное оборудование, только чтобы ты смог на них работать. Значит, они считают, что твои мозги, твои идеи стоят биллионы долларов. Ты упомянул химика, который изобрел пластик. Во сколько его оценили? Или того, кто изобрел скотч, нейлон, дакрон, гербициды, транзисторы? Как насчет дискет, жидкокристаллических дисплеев, тостеров? Даже трудно себе представить.
Дин уселся на край стола. Весь его энтузиазм пропал, лицо освещалось вспышками вины и страха.
– Так ты считаешь, что все дело в деньгах? – спросил Джон. – Весь этот бред носит имя «капитализм»? Только для того, чтобы удержать конкурента на расстоянии?
Пайпер пожала плечами:
– Не первый раз люди из алчности совершают необъяснимые поступки.
– Тогда почему просто не убить его? – произнес Джон своим уравновешенным голосом практика, который даже экстраординарные вещи подчинял разуму. – Если то, что ты говоришь, правда, то они, кто бы они ни были, не остановятся перед убийством. Так почему бы просто не убить Дина и не покончить со всем разом?
Пайпер переваривала этот вопрос.
– Может быть, они смотрят глубже. Может быть, он им нужен. Предположим, они могут украсть его у «Энекстех».
Джон прищурился:
– Или у них есть проблема, которую только он в состоянии разрешить.
Дин не понял:
– О чем ты говоришь?
Шериф в задумчивости шевелил губами.
– Что-нибудь в этом роде. Предположим, ты мне нужен. Для чего-нибудь нужна твоя помощь, и я, ну, начинаю травлю.
– Начинаешь травить меня?
– Вместо того чтобы просто пойти к тебе со своей проблемой, я чем-нибудь поддразниваю тебя, соблазняю – и пожалуйста, ты выведен из равновесия.
– Как с рукой.
– Не совсем то, что я имел в виду, но да, как с рукой. Дин опять встал. Лицо его покрылось красными пятнами.
– Мевис, Клайд, Мередит – все погибли из-за меня. Из-за заигрываний со мной. Вытащили на свет даже старую боль, Уайти Доббса. Как они вообще узнали об этом?
Джон пожевал нижнюю губу, а потом произнес:
– Мэри Джин Вентфроу.
– Кто? – спросил Дин.
– В прошлом Мэри Джин Доббс – старшая сестра Уайти Доббса. Я разыскал ее лет пятнадцать назад, хотел узнать, не связывался ли с ней Уайти. Просто из любопытства. Она живет в Калифорнии, выходила замуж три раза. Вид как у последней швали. Так вот, за деньги, за любые деньги она бы согласилась сотрудничать.
Дин нервно потирал руки.
– Значит, они не собираются убивать меня, просто хотят свести с ума.
Он запустил пальцы в волосы. Каштановые упрямые пряди встали торчком.
– Они хотят свести меня с ума. Джон покачал головой:
– Это лишено смысла. Если ты сойдешь с ума, ты не сможешь им помочь. А если от тебя не будет толку, то гораздо проще было бы убить тебя.
– Может быть, они просто хотят испытать тебя? Как далеко они могут зайти, пока ты не сломаешься? – предположила Пайпер.
– Нет, – сказал Джон. – Это чушь. Кто захочет подталкивать человека к самоубийству? И у кого есть такие средства, чтобы это сделать?
– Думаю, я знаю, – в дверях незаметно возник помощник Джерри Нильс.
Он не снял тяжелого пальто и перчаток. Снег налип на его ботинки яркими белыми клочьями.
– Я только что от Даба Пелтса. Он утверждает, что сбил космический корабль, и думаю, что он недалек от истины.
Дин заехал за ней и с удовольствием доверился ее мастерству автогонщика, заняв место рядом с водительским сиденьем. Несмотря на то, что он отказался объяснить ей что-либо, улыбка не сходила с его лица. Частичка былой уверенности, та искра, которая озаряла его исследования по физике, снова промелькнула в глубоких темных глазах.
«Возникла идея», – гласила записка. Неужели он открыл тайну? Разве это было возможно? Но тогда только для такого человека, как Дин. Пайпер почувствовала странное успокоение при виде приподнятых уголков его губ.
– Просто догадка? – выпытывала она.
– Я все покажу, когда мы приедем. Джон ждет нас в больнице. Мне сначала нужно кое-что проверить.
Пайпер и Джон сидели в вестибюле больницы, пока Дин внимательно изучал тела. Фактически это нарушало все правила, но Пайпер заметила, что, когда речь шла о Дине, шериф никогда не останавливался перед такими мелочами. Его вера в ученого оставалась непоколебимой. Однако, пока они ждали, шериф заметно дергался, что совершенно не подходило к его манере держаться. Пайпер никогда не видела шерифа в таком состоянии. Впрочем, можно было назвать немало вещей, которые она никогда не видела до этой недели.
Дин вернулся из морга, снял хирургические перчатки и опустил их в бело-оранжевый контейнер с самозакрывающейся крышкой, помеченный большими буквами: «Биологически опасно».
– Ну как? – спросила Пайпер.
– Входите, – Дин провел их в лабораторию с повышенной влажностью, приспособленную для изучения жидкостных сред человеческого тела.
Они прошли мимо хромированных холодильников, центрифуг, пробирочных штативов, пустых мензурок, мимо доски объявлений, увешанной рулончиками бумаги. На секунду остановились, чтобы Дин забрал чью-то фотографию в рыбацком костюме с огромной форелью в руках. И продолжили свой путь по лаборатории к тому месту, где стояли микроскопы.
Дин опустил снимок рыбака под линзу микроскопа, наклонился, регулируя фокус, потом предложил им взглянуть. Джон ответил молчаливым согласием.
– Что это такое? – поинтересовалась Пайпер. – Зачем мне смотреть на увеличенную фотографию человека и рыбы?
– Просто посмотри, – ответил Дин. Джон отошел в сторону.
Пайпер приложила глаз к окуляру. При таком увеличении фотография казалась множеством размытых многоцветных точек.
– Ладно, я посмотрела. Я не знаю, что это, но я посмотрела.
– Это обычная фотография – вот что это такое.
Пайпер оторвалась от микроскопа, и ее место занял Дин, заменив чем-то фотографию с рыбаком.
– Взгляни теперь.
Пайпер снова склонилась над окуляром и внимательно вгляделась. На этот раз изображение было несопоставимо. Вместо плоских туманных цветных точек она увидела катакомбы – трехмерное изображение аккуратных точек, наслаивающихся одна на другую в полном беспорядке с постепенным увеличением размера.
– Боже мой, как красиво! Пришла очередь Джона.
– Это еще что?
Дин улыбнулся. В карих глазах зажегся уверенный блеск.
– Наука, вот что это такое, – сказал он. – Вынь ее.
Джон вытянул фотографию со штатива. На сей раз это был снимок молодой девушки и юноши.
– Тина, – сказал Джон. – Это фотография, которую принес Мейсон. Он утверждал, что видел на ней Уайти Доббса.
Дин кивнул.
– Уайти? Кто такой Уайти Доббс? – спросила Пайпер.
Желающих ответить не нашлось.
– Теперь смотри, – Дин взял фотографию, удерживая ее между большими и указательными пальцами обеих рук, потом повернул так, чтобы они смотрели через его плечо.
Пайпер с интересом изучала снимок молодой симпатичной девушки с собранными в хвост длинными каштановыми волосами, сидевшей рядом с гладковыбритым молодым человеком с короткими черными волосами.
– И что я должна увидеть?
– Тсс, – предупреждающе шикнул Дин. – Продолжай смотреть. Еще секунду.
Картинка не изменялась: девушка и парень, примостившиеся на скамейке. Потом…
– Боже! – вскрикнул Джон.
Неожиданно парень пропал, а на его месте появился кто-то другой. Кто-то такой же молодой, но с белыми волосами. Белые волосы? Уайти Доббс?
Неожиданно парень на картинке ожил – задвигался. Его легкая усмешка превратилась в широкую, обнажающую зубы улыбку. А еще через секунду – чудо за чудом – он подмигнул.
Пайпер и Джон дружно попятились назад.
– Как, черт побери?!
Пайпер устремила взгляд на Дина, потом перевела его на шерифа. Первый улыбался, второй имел такой вид, как будто только что заглянул в собственную могилу.
– Как…
– Наука в чистом виде, – бодро заявил Дин. – Может быть, непростая, но в чистом виде.
Дин взял снимок, помахивая им, как флагом, в воздухе.
– Можно подумать, что это обыкновенная фотография, но она сильно отличается от всех современных фотоснимков. Если ее увеличить, вы увидите наслоение нескольких уровней четких точек. При воздействии умеренным электрическим разрядом они меняются местами, перевоплощая образ Дэвида Левина в Уайти Доббса.
– Но он двигался, – настаивала Пайпер. – Он подмигнул мне. Я видела.
– Тот же процесс, только в несколько раз усложненный.
– Значит, Мейсон не сумасшедший, – сказал Джон. – И он видел Уайти Доббса.
– Точно, и я тоже. В тот день у тебя в офисе, но с небольшим отличием. У Мейсона снимок просто менял изображение Левина на Доббса, а при мне он еще и двигался, как вы только что видели.
– Как? Я говорю, что понимаю твое объяснение обо всех этих точках поверх точек и электрических разрядах…
– Частичная перегруппировка, – добавил Дин.
– Да, но как? Я никогда не видела и не слышала ничего подобного.
Дин присел на край коричневого стола. Он вспомнил о своей роли наставника.
– Существует множество вещей, о которых ты не слышала, но тем не менее они есть. Процесс телепередачи появился задолго до того, как большинство людей о нем узнали. В 1958 году никто даже не подозревал о банках с выдергивающейся крышкой. Вам приходилось открывать консервы ключом? Изобретения, которыми мы теперь пользуемся, были лишь в форме причудливых фантазий. Когда нашли обломки «Титаника», как вы думаете, чего там не обнаружили?
– Леонардо Ди Каприо, – подсказала Пайпер.
– Кроме него. Пластика. Там вообще не было пластика на тех приборах, которые потом считались чудом современной механики и техники.
– Потому что его еще не изобрели. Глаза Дина сверкнули.
– Неправда. Его уже получил нью-йоркский химик по имени Лео Бикеланд в 1907 году. Титаник затонул в 1912-м. Но хотя пластик и был изобретен, в практическое применение не поступил.
Джон скрестил мощные руки и кивнул:
– Так, ты хочешь сказать, что картинка просто трюкачество. Сфера науки, о которой мы просто никогда не слышали. Ладно, я могу так сказать о нас. Но ты? Ты-то наверняка слышал об этом.
Дин усмехнулся:
– Нет, и я ни о чем подобном не слышал. Знаю о полимерах, которые могут менять цвета, так что рубашка сегодня красная, а на следующий день становится зеленой. Но такого совершенства… нет. Я имею в виду, мы знаем, как можно менять фотографии на компьютере. Продают даже цифровые камеры, с помощью которых детки приделывают заячьи ушки и хвостики своим друзьям.
Он постучал по фотографии безымянным пальцем:
– Это то, что я называю близкой наукой, технологией за горизонтом сегодняшнего. Или по крайней мере, я надеюсь, что за горизонтом.
В коридоре было слышно, как палатную сестру вызывали с отчетом на дежурный пункт 1. Санитар уронил хромированное судно, громыхнувшее, как гонг. Пайпер различила мерный скрип резиновых подошв по твердому плиточному полу.
– Почему же фото не изменилось у меня? – поинтересовался Джон. – И почему оно не подмигнуло Мейсону?
– Это самая поразительная вещь. Картинка не только меняется, но и меняется у каждого по-разному, в зависимости от того, в чьих она руках. Когда она попала к тебе – ничего не произошло. Когда Мейсон держал ее – показался Уайти Доббс. Когда очередь дошла до меня – Уайти Доббс начал двигаться.
– Кто такой Уайти Доббс? – снова спросила Пайпер. Вопрос повис в воздухе.
– Каким-то образом, возможно, влияет запах тела или отпечатки пальцев, но фотография различает, у кого она в руках, и реагирует соответственно. Есть еще кое-что.
Дин указал на черную коробочку размером не больше зажигалки, со встроенным стеклянным глазом.
– Я обнаружил этот датчик на двери своего дома. Совершенная конструкция. Он сыграл роль пускового механизма, запустил магнитофонную запись, проигрывавшую специальную версию «Катись».
– Наука, – пробормотала Пайпер. – Но зачем? Или, точнее сказать, почему именно ты? Почему никто другой? Это имеет какое-то отношение к вашему загадочному Уайти Доббсу, о котором вы так и не собираетесь мне рассказать?
Дин и Джон как по команде отвели глаза.
– Я потом объясню, – пообещал Дин.
Но его лицо свидетельствовало о том, что он лжет. Пайпер почувствовала некоторую неловкость.
– А трупы? – сказал Джон. – Ты хотел осмотреть трупы, пока не прибыли из полиции штата.
Дин подпрыгнул и ткнул пальцем во второй микроскоп лаборатории.
– Да, да, трупы.
Срез уже лежал наготове.
– Любой нож или лезвие оставляют после себя в месте разреза микроскопические частицы. Легкие следы. Я снял несколько частиц с руки и классной доски и обнаружил сходство.
– Твоей классной доски? – мурашки беспокойства побежали по телу Пайпер.
– Да. Я не сообщил тебе, Джон, но в ту ночь, когда мы обнаружили тело Мередит Гэмбел, кто-то проник в мою классную комнату и оставил на доске послание. Кто-то пользовался при этом тем же ножом или лезвием, что и для отрезания частей тела. Но металл…
Он кивнул на микроскоп. Они оба наклонились. Джон первым, за ним Пайпер. Ее глазам предстала дрожащая серебристо-голубая смесь. Она вопросительно взглянула на Дина.
– Я никогда не встречал такой разновидности металла. Но теперь можно объяснить, как нож пронзил череп.
– А как насчет пылающего грузовика? Стеклянного смерча, убившего Мередит? Как это возможно? – спросила Пайпер.
– Я не знаю. Пока. Грузовик мог упасть с грузового самолета, с чего-то достаточно большого, способного переносить такие тяжести. Что до стекла, – Дин пожал плечами, – я честно, не имею представления. Пока. Но я найду объяснение. И я точно знаю, что сверхъестественного здесь нет. Это не мистика. Это просто…
– Наука, – закончила Пайпер. – Да, да, да, эту песенку я уже слышала. А как же я узнала о том, что должно произойти? Например, о грузовике?
– Ты мне расскажи.
Пайпер заложила волосы за уши.
– Я не знаю. Это просто ощущение.
Неожиданно она осознала, что Джон не сводит с нее глаз, и скрестила руки, подражая его позе. Потом перехватила проницательный взгляд Дина.
– Что? Не думаешь ли ты, что я в этом замешана?
– Тогда во всем появляется смысл, – сказал шериф. Пайпер заметила, что он блокировал ей путь к побегу. Это было практическое решение, а Джон воплощал практицизм. Он что, собирается арестовать ее?
– Дин? – умоляюще сказала она.
В голове доктора происходила борьба ума и сердца.
– Дин? – повторила Пайпер.
В глазах шерифа застыл тот же вопрос.
– Джон прав. Это самый реальный сценарий, – согласился Дин.
Пайпер почувствовала, как трепыхнулось в груди сердце, трепыхнулось в буквальном смысле слова, как бы обретя крылья и безуспешно пытаясь покинуть тесные пределы ее груди.
– Но не единственный, – продолжал Дин. – К тому же он не объясняет искры.
«Искры? Какие искры? О чем он толкует?» – подумала Пайпер.
– Возможно, у тебя повышенная чувствительность к малейшим переменам в атмосфере. Или от твоего тела исходит мощное биополе. Некоторые люди из-за этого не могут носить часы. Редко, но такое бывает.
– Я и не могу носить часы, – сказала Пайпер. – Они всегда останавливаются.
– Вот видишь. Это может объяснить искры…
– Искры? – переспросила она.
– В твоих глазах. – Дин нахмурился: – О, ты об этом не знала?
– В моих глазах искры? – ее голос поднялся на небывалую высоту, дрожа от беспокойства. – В моих глазах?
Дин потер большой палец об указательный:
– Крошечные. Но если у тебя мощное биоэлектрическое поле, то это реальное объяснение повышенной чувствительности к таким вещам. Особенно если задействовано электромагнитное излучение. Так объясняются неполадки с телефонами и радио.
И снова Джон молча и неохотно согласился со своим старым мудрым другом. Он ослабил стойку, но не до конца. Пайпер молчала. Джон потер подбородок.
– Но у меня возникает вопрос: почему? Почему сейчас? Почему у нас? Почему столько неприятностей?
Дин покачал головой. Пайпер нашла ответ:
– Из-за Дина.
К ее удивлению, Джон одобрительно кивнул. Зато Дин явно смутился.
Пайпер принялась ходить взад вперед в тесном пространстве лаборатории.
– Да, об этом стоит подумать. Что у нас есть, чего нет у других? Ученый, получивший Нобелевскую премию, – вот что.
– Неужели ты думаешь…
Она прервала его, подняв палец:
– Человек, убивший Мевис, оставил магнитофонную запись с обработанной версией «Катись» и свечу, чтобы заманить тебя и заставить потерять самообладание. Если ты судишь верно и все это близко к науке, то кто же имеет доступ к таким технологиям?
– Крупнейшие компании, – сказал Джон, – такие, как «Энекстех».
– Нет, только не «Энекстех». Они уже сделали лучший выстрел, заполучив Дина в качестве работника. Как насчет конкурентов? – Пайпер уперлась в стену, развернулась на пятках и пошла в противоположном направлении. – Подумай об этом. «Энекстех» выкупила холм Хокинса и планирует установить многомиллионное оборудование, только чтобы ты смог на них работать. Значит, они считают, что твои мозги, твои идеи стоят биллионы долларов. Ты упомянул химика, который изобрел пластик. Во сколько его оценили? Или того, кто изобрел скотч, нейлон, дакрон, гербициды, транзисторы? Как насчет дискет, жидкокристаллических дисплеев, тостеров? Даже трудно себе представить.
Дин уселся на край стола. Весь его энтузиазм пропал, лицо освещалось вспышками вины и страха.
– Так ты считаешь, что все дело в деньгах? – спросил Джон. – Весь этот бред носит имя «капитализм»? Только для того, чтобы удержать конкурента на расстоянии?
Пайпер пожала плечами:
– Не первый раз люди из алчности совершают необъяснимые поступки.
– Тогда почему просто не убить его? – произнес Джон своим уравновешенным голосом практика, который даже экстраординарные вещи подчинял разуму. – Если то, что ты говоришь, правда, то они, кто бы они ни были, не остановятся перед убийством. Так почему бы просто не убить Дина и не покончить со всем разом?
Пайпер переваривала этот вопрос.
– Может быть, они смотрят глубже. Может быть, он им нужен. Предположим, они могут украсть его у «Энекстех».
Джон прищурился:
– Или у них есть проблема, которую только он в состоянии разрешить.
Дин не понял:
– О чем ты говоришь?
Шериф в задумчивости шевелил губами.
– Что-нибудь в этом роде. Предположим, ты мне нужен. Для чего-нибудь нужна твоя помощь, и я, ну, начинаю травлю.
– Начинаешь травить меня?
– Вместо того чтобы просто пойти к тебе со своей проблемой, я чем-нибудь поддразниваю тебя, соблазняю – и пожалуйста, ты выведен из равновесия.
– Как с рукой.
– Не совсем то, что я имел в виду, но да, как с рукой. Дин опять встал. Лицо его покрылось красными пятнами.
– Мевис, Клайд, Мередит – все погибли из-за меня. Из-за заигрываний со мной. Вытащили на свет даже старую боль, Уайти Доббса. Как они вообще узнали об этом?
Джон пожевал нижнюю губу, а потом произнес:
– Мэри Джин Вентфроу.
– Кто? – спросил Дин.
– В прошлом Мэри Джин Доббс – старшая сестра Уайти Доббса. Я разыскал ее лет пятнадцать назад, хотел узнать, не связывался ли с ней Уайти. Просто из любопытства. Она живет в Калифорнии, выходила замуж три раза. Вид как у последней швали. Так вот, за деньги, за любые деньги она бы согласилась сотрудничать.
Дин нервно потирал руки.
– Значит, они не собираются убивать меня, просто хотят свести с ума.
Он запустил пальцы в волосы. Каштановые упрямые пряди встали торчком.
– Они хотят свести меня с ума. Джон покачал головой:
– Это лишено смысла. Если ты сойдешь с ума, ты не сможешь им помочь. А если от тебя не будет толку, то гораздо проще было бы убить тебя.
– Может быть, они просто хотят испытать тебя? Как далеко они могут зайти, пока ты не сломаешься? – предположила Пайпер.
– Нет, – сказал Джон. – Это чушь. Кто захочет подталкивать человека к самоубийству? И у кого есть такие средства, чтобы это сделать?
– Думаю, я знаю, – в дверях незаметно возник помощник Джерри Нильс.
Он не снял тяжелого пальто и перчаток. Снег налип на его ботинки яркими белыми клочьями.
– Я только что от Даба Пелтса. Он утверждает, что сбил космический корабль, и думаю, что он недалек от истины.
глава 24
Оранжево-белый красавец береговой охраны «Сикорский» оторвался от взлетной площадки и царственно взмыл в небо. Воздух был прозрачен и чист, как стекло, видимость превосходила все ожидания. Кроме пилота, на борту находились два следователя из полиции штата Орегон. «Сикорского» взяли из резерва береговой охраны. Его размеры были более чем внушительные, но после разговора с диспетчером Черной Долины у главного следователя Мартина Лудлоу не оставалось выбора. Четыре трупа за три дня – беспрецедентный случай для незначительных масштабов Черной Долины.
В воздухе висело что-то опасное и необъяснимое. «Сикорский«, названный в честь изобретателя вертолетов, отличался мощностью и прочностью. Несмотря на младенческую голубизну неба и сводки погоды, Лудлоу почувствовал себя лучше, доверившись надежному транспорту.
Двадцать две минуты полета показали, что он был прав.
– Лейтенант, вам будет любопытно взглянуть на это, – сказал пилот.
Лудлоу упорно работал за ноутбуком, стараясь поскорее закончить бумажные дела. Когда он внезапно поднял голову, то испытал настоящий шок от увиденного. Облако, нет, гряда облаков. Но даже и это определение не подходило – было слишком бледным, чтобы выразить суть того, что висело в небе над крошечным городом. Оно напоминало живое, дышащее существо, извергнутое из недр преисподней и взиравшее на беспечный город, как зверь на свою жертву.
– Что за черт? – спросил он пилота.
– На официальных радарах ничего не зафиксировано. Оно просто возникло ниоткуда.
– Что? Как может что-то такое огромное просто возникнуть? Пилот пожал плечами. Все поры на лице у него раскрылись, и пот полился ручьями.
– Если бы я был плохим специалистом, то сказал бы, что перед нами грозовая туча. Но для этого слишком холодно.
– Черную долину прошлой ночью занес снежный буран. Радары гоже ничего не показывали. Просто налетел внезапно.
Непроглядный черно-серый вал продолжал расти и увеличиваться по мере приближения вертолета.
– Мы можем пролететь через него? – спросил Лудлоу.
– Пока не видно ни дождя, ни снега. Возможно, просто выглядит зловеще.
Лудлоу кивнул, надеясь, что пилот прав. Но желудок его судорожно сжимался при виде этих густых черных облаков.
Они выехали на дорогу со щебенкой вместо покрытия на двух машинах: в первой Джон, Дин и Пайпер, во второй Джерри Нильс и Кой Чиверс. Позади фермы, напоминавшей ранчо, поднимался столб густого белого дыма.
Джон вынул винтовку и тщательно перезарядил ее.
– Вы двое оставайтесь здесь, – приказал он, выходя из машины. Дин смотрел через заляпанное ветровое стекло вслед удаляющемуся по направлению к дому Джону; помощники от него не отставали.
Из-под нависших облаков вырывались жалкие пучки солнца. Весь мир, несмотря на дневное время, оставался в постоянном полумраке.
– О, мой милый Боже, – бормотал Чиверс, стоя за углом дома. Он сказал это шепотом, но в тихой пурпурной дымке ранних сумерек звук разнесся на несколько шагов.
Дин наклонился вперед, чтобы лучше рассмотреть все через окно полицейской машины.
Потом он бросил быстрый взгляд на Пайпер, оставшуюся на заднем сиденье. Она дрожала, но не от страха.
«Она снова чувствует, – подумал Дин. – Но что?»
– Дин, – позвал шериф, – подойди сюда.
Дин выскочил из машины и распахнул заднюю дверь для Пайпер.
– Ты в порядке?
Она молчала. В ее глазах словно мерцали отголоски сновидения или, может быть, ночного кошмара.
Курятник был полностью разрушен. В воздух вырывались колонны белого дыма. А в центре лежало то, что обрушилось на курятник, – догоравшие внушительные обломки машины. Настоящие размеры определить было трудно. Казалось, слегка больше вагонетки. Но, учитывая силу удара, следовало предположить, что машина частично ушла в землю. Первоначально она имела серый цвет, теперь сильно обгорела.
– Боже всемогущий, это космический корабль, – прошептал Чиверс.
– Я не верю в космические корабли, – сказала Пайпер. – И в зелененьких человечков, и в другую подобную же научно-фантастическую чепуху.
Дин обернулся.
Она сбросила свою задумчивость и явно пришла в себя. Но ее заявление поразило Дина не меньше, чем сам предмет, врезавшийся в курятник.
– Минуточку, – сказал он. – Ты веришь в духов, привидения, во все, что живет в ночи, но ты не веришь в пришельцев?
– Во всяком случае, мои призраки с этой планеты.
– А я даже не знаю, во что верить, – сказал Джон, сдвинув шляпу на затылок и приподняв поля большим пальцем.
– Что бы это ни было, оно внутри полое, – заметил Джерри.
– Ты к нему прикасался? – прогремел Джон.
– Нет, конечно, нет. Эта чертова штука слишком горячая. Кроме того, я опасаюсь радиации. – Нильс наклонился, подобрал обломок величиной с мячик для гольфа и швырнул его в предмет – тот ударился с отчетливым звоном. – Полый, слышите?
Кой прикрыл лицо руками и поморщился:
– Не делай так. А если внутри кто-нибудь есть? Ты же не хочешь, чтобы у пришельцев появилась головная боль?
– Откуда ты знаешь, что они с головой? – отпарировал Джерри.
Дин склонил голову набок. Что-то странное было в самой форме предмета.
– О чем думаете, док? – спросил Джерри. – Я знаю, вы сочтете это чепухой, но, Боже, только взгляните на это. Даб говорит, что сбил его. А эти обгорелые отметины – наверняка они появились при соприкосновении с земной атмосферой.
Дин подошел к поверженной машине, все еще держа голову склоненной набок.
– Эй, док, что хотите сделать? – спросил Джерри.
– Осторожней, док, – посоветовал Кой.
– Дин? – спросила Пайпер.
Джон молчал. Его вера в ученого оставалась непоколебимой. Дин нагнулся и, взяв обломок побольше, запустил им в машину. Тот ударился, издав оглушительное «бамс».
– Док, не надо так делать, – простонал Кой. – Нет, сэр. Не надо. Дин снова пустился в путь.
– Может, лучше останешься с нами? – взволновалась Пайпер.
– Я думал, что ты не веришь в пришельцев, – бросил он через плечо.
– Я много во что не верю, но зачем глупить?
Теперь Дин был уже в четырех шагах от предмета. Он чувствовал, как от него идет жар, запах горелой древесины и обожженного металла. Ветер усилился, унося дым в противоположном направлении. На какое-то мгновение Дин увидел…
– Дин? Дин, тебе правда лучше вернуться, – слова Пайпер заглушил новый звук.
Молоточки стучали у ученого в голове, сигнализируя о вновь родившейся мысли. Он вытащил белый носовой платок и закрыл им рот и нос, а потом вступил в полосу дыма. Запах был одурманивающий, атмосфера удушливая. Но у него из головы не выходила идея. Дин подсчитывал, вычислял, делал выводы.
В воздухе висело что-то опасное и необъяснимое. «Сикорский«, названный в честь изобретателя вертолетов, отличался мощностью и прочностью. Несмотря на младенческую голубизну неба и сводки погоды, Лудлоу почувствовал себя лучше, доверившись надежному транспорту.
Двадцать две минуты полета показали, что он был прав.
– Лейтенант, вам будет любопытно взглянуть на это, – сказал пилот.
Лудлоу упорно работал за ноутбуком, стараясь поскорее закончить бумажные дела. Когда он внезапно поднял голову, то испытал настоящий шок от увиденного. Облако, нет, гряда облаков. Но даже и это определение не подходило – было слишком бледным, чтобы выразить суть того, что висело в небе над крошечным городом. Оно напоминало живое, дышащее существо, извергнутое из недр преисподней и взиравшее на беспечный город, как зверь на свою жертву.
– Что за черт? – спросил он пилота.
– На официальных радарах ничего не зафиксировано. Оно просто возникло ниоткуда.
– Что? Как может что-то такое огромное просто возникнуть? Пилот пожал плечами. Все поры на лице у него раскрылись, и пот полился ручьями.
– Если бы я был плохим специалистом, то сказал бы, что перед нами грозовая туча. Но для этого слишком холодно.
– Черную долину прошлой ночью занес снежный буран. Радары гоже ничего не показывали. Просто налетел внезапно.
Непроглядный черно-серый вал продолжал расти и увеличиваться по мере приближения вертолета.
– Мы можем пролететь через него? – спросил Лудлоу.
– Пока не видно ни дождя, ни снега. Возможно, просто выглядит зловеще.
Лудлоу кивнул, надеясь, что пилот прав. Но желудок его судорожно сжимался при виде этих густых черных облаков.
Они выехали на дорогу со щебенкой вместо покрытия на двух машинах: в первой Джон, Дин и Пайпер, во второй Джерри Нильс и Кой Чиверс. Позади фермы, напоминавшей ранчо, поднимался столб густого белого дыма.
Джон вынул винтовку и тщательно перезарядил ее.
– Вы двое оставайтесь здесь, – приказал он, выходя из машины. Дин смотрел через заляпанное ветровое стекло вслед удаляющемуся по направлению к дому Джону; помощники от него не отставали.
Из-под нависших облаков вырывались жалкие пучки солнца. Весь мир, несмотря на дневное время, оставался в постоянном полумраке.
– О, мой милый Боже, – бормотал Чиверс, стоя за углом дома. Он сказал это шепотом, но в тихой пурпурной дымке ранних сумерек звук разнесся на несколько шагов.
Дин наклонился вперед, чтобы лучше рассмотреть все через окно полицейской машины.
Потом он бросил быстрый взгляд на Пайпер, оставшуюся на заднем сиденье. Она дрожала, но не от страха.
«Она снова чувствует, – подумал Дин. – Но что?»
– Дин, – позвал шериф, – подойди сюда.
Дин выскочил из машины и распахнул заднюю дверь для Пайпер.
– Ты в порядке?
Она молчала. В ее глазах словно мерцали отголоски сновидения или, может быть, ночного кошмара.
Курятник был полностью разрушен. В воздух вырывались колонны белого дыма. А в центре лежало то, что обрушилось на курятник, – догоравшие внушительные обломки машины. Настоящие размеры определить было трудно. Казалось, слегка больше вагонетки. Но, учитывая силу удара, следовало предположить, что машина частично ушла в землю. Первоначально она имела серый цвет, теперь сильно обгорела.
– Боже всемогущий, это космический корабль, – прошептал Чиверс.
– Я не верю в космические корабли, – сказала Пайпер. – И в зелененьких человечков, и в другую подобную же научно-фантастическую чепуху.
Дин обернулся.
Она сбросила свою задумчивость и явно пришла в себя. Но ее заявление поразило Дина не меньше, чем сам предмет, врезавшийся в курятник.
– Минуточку, – сказал он. – Ты веришь в духов, привидения, во все, что живет в ночи, но ты не веришь в пришельцев?
– Во всяком случае, мои призраки с этой планеты.
– А я даже не знаю, во что верить, – сказал Джон, сдвинув шляпу на затылок и приподняв поля большим пальцем.
– Что бы это ни было, оно внутри полое, – заметил Джерри.
– Ты к нему прикасался? – прогремел Джон.
– Нет, конечно, нет. Эта чертова штука слишком горячая. Кроме того, я опасаюсь радиации. – Нильс наклонился, подобрал обломок величиной с мячик для гольфа и швырнул его в предмет – тот ударился с отчетливым звоном. – Полый, слышите?
Кой прикрыл лицо руками и поморщился:
– Не делай так. А если внутри кто-нибудь есть? Ты же не хочешь, чтобы у пришельцев появилась головная боль?
– Откуда ты знаешь, что они с головой? – отпарировал Джерри.
Дин склонил голову набок. Что-то странное было в самой форме предмета.
– О чем думаете, док? – спросил Джерри. – Я знаю, вы сочтете это чепухой, но, Боже, только взгляните на это. Даб говорит, что сбил его. А эти обгорелые отметины – наверняка они появились при соприкосновении с земной атмосферой.
Дин подошел к поверженной машине, все еще держа голову склоненной набок.
– Эй, док, что хотите сделать? – спросил Джерри.
– Осторожней, док, – посоветовал Кой.
– Дин? – спросила Пайпер.
Джон молчал. Его вера в ученого оставалась непоколебимой. Дин нагнулся и, взяв обломок побольше, запустил им в машину. Тот ударился, издав оглушительное «бамс».
– Док, не надо так делать, – простонал Кой. – Нет, сэр. Не надо. Дин снова пустился в путь.
– Может, лучше останешься с нами? – взволновалась Пайпер.
– Я думал, что ты не веришь в пришельцев, – бросил он через плечо.
– Я много во что не верю, но зачем глупить?
Теперь Дин был уже в четырех шагах от предмета. Он чувствовал, как от него идет жар, запах горелой древесины и обожженного металла. Ветер усилился, унося дым в противоположном направлении. На какое-то мгновение Дин увидел…
– Дин? Дин, тебе правда лучше вернуться, – слова Пайпер заглушил новый звук.
Молоточки стучали у ученого в голове, сигнализируя о вновь родившейся мысли. Он вытащил белый носовой платок и закрыл им рот и нос, а потом вступил в полосу дыма. Запах был одурманивающий, атмосфера удушливая. Но у него из головы не выходила идея. Дин подсчитывал, вычислял, делал выводы.