Браун Джим. Точка разрыва

   В дверях стоял шериф Джон Эванс, живой и здоровый, с головой на плечах. Джерри пнул стол.
   Отрезанная голова скатилась на пол, упав со стуком, как спелая дыня, прокатилась по ковру и остановилась прямо у огромных ботинок шерифа. У Джона нервы были крепче канатов, а самообладание поистине сверхчеловеческое. Он нагнулся и поднял голову за серебристо-черные волосы. Из раны на шее текли кровь и лимфа. Джон приблизил голову к глазам и, не мигая, уставился в свое собственное лицо.
   – Черт, – вот все, что он сказал.
   Стон умирающего динозавра послышался в стороне, когда помощник Чиверс снова потерял сознание.
   Тина рассказывала про учебу, про общежитие, но больше всего про Дэвида. Про великолепного, уникального Дэвида. Они так недавно познакомились, но он уже назначил ей романтическое свидание на озере. Мейсон решил, что должен позвонить ее матери, как только вернется в Портленд. Может быть, ей удастся предотвратить столь раннюю, скоропалительную связь.
   Тина пустилась в нескончаемые рассуждения о своем преподавателе истории, без конца меняющем одежду, а Дэвид Великолепный поощрял ее улыбкой, когда Мейсон вдруг услышал этот невнятный звук.
   Клик.
   Флип.
   Такой негромкий звук, почти потонувший в звоне посуды и болтовне. Однако Мейсону звук показался смутно знакомым. Он не знал, что это было, но точно знал, где он слышал подобное. Этот звук приходил к нему в ночных кошмарах…
   Они снова сгрудились в конференц-зале – все в нервном потрясении и с красными глазами. Пайпер обхватила себя руками, не веря, что когда-нибудь согреется.
   Джон объяснил, как автокатастрофа задержала его по дороге и как он, не обнаружив Дина в школе, вернулся сюда.
   – Мне все это не нравится. Нет, сэр, нисколько, – жалобно сказал Натан. – Это не правильно. То чудовище… Этот маньяк, напавший на мою Аву, – не человек.
   – Давайте успокоимся, – сказал Джон твердым, но раздраженным голосом.
   Ему удавалось держать себя в руках, хотя Пайпер заметила, как он сжимает портупею, застегивая и отстегивая ремешок кобуры. – Здесь много странного происходит…
   – Это несколько слабо сказано, – выпалил Натан.
   – Но мотив остается неясным. Однако, я думаю, у нас появилась ниточка…
   – Ниточка, ниточка, – воскликнул Натан. – О каких ниточках ты толкуешь?! Это целая петля, аркан. Без обид, Джон, но ты спятил? Твоя голова вон там, в холодильнике, а ты несешь чушь про мотивы!
   – Не вижу смысла паниковать.
   – Смысла ни в чем нет, – завопил Натан на пределе, всплеснув руками. – Мы в ловушке, Джон. Чиверс прав. Как бы ты ни кружился, мы все равно в ловушке. Пойманы Бог знает чем.
   – Я скажу вам чем, – вдруг произнес Кой с вытаращенными глазами. Воздух был наполнен тяжелым запахом кофе, смешанным со страхом.
   – Я думаю, это колдовство!
   – Колдовство, – повторил Джерри.
   Он покачал головой и рассмеялся, глазами поискал у других поддержки, но безуспешно. Улыбка увяла.
   Дин молчал. Он сидел понурив голову.
   Пайпер почувствовала, как будто у нее в желудке переворачивается гремучая змея.
   Что-то случилось с Дином.
   – Друзья, мы должны поддерживать город, – сказал Джон. – Если нас охватит паника, то шанса уже ни у кого не останется.
   Потом Джон повернулся к мэру.
   – Натан, я знаю, ты переживаешь из-за Авы, но мы надеемся на тебя. Ты нам нужен. Теперь больше, чем когда-либо. Разве можно быть в таком настроении? Как народ отреагирует?
   Натан все еще сидел с упавшим видом.
   – Люди все издергались. Но большинство думает, что дело в буре. Я убедил их не прекращать дела.
   Джон кивнул и повернулся к помощникам.
   – Нет следов пропавшего Илии?
   – Никаких, – сказал Джерри. – Телефонная связь прерывистая, но насколько я понял, его снимки не вызвали тревоги у ФБР. Кроме того, я расклеил его портреты на всех оживленных точках. Ничего.
   – Может быть, нам стоит расклеить фотографии Уайти Доббса? – Дин спросил это безжизненным голосом, но его слова взбудоражили группу.
   – Доббса? – Джон почесал подбородок мозолистой рукой. «Этот подбородок только что упирался в ковер», – подумала Пайпер, не в силах остановить свои мысли.
   – Кто такой Уайти Доббс? – спросил Джерри уже второй раз за день.
   – Подросток, которого мы зарыли заживо двадцать два года назад за то преступление, что он не совершал, – ответил Дин.
   – Б-б-боже милостивый, – запинаясь, простонал Кой.
   – Зарыли? – повторил Джерри, как будто разом утратив способность понимать по-английски.
   – Это было наказание, – Джон посмотрел на Дина. – Мы думали, что он изнасиловал мою сестру.
   – Джуди? – спросила Мегги, а потом обратилась к Дину: – Вашу жену?
   Дин кивнул.
   Каждая клеточка сердца Пайпер пульсировала от страха.
   – Это не может быть Доббс, – сказал Натан. – Несмотря на все, что я слышал. Он давно мертв.
   – Это Доббс, – сказал Дин беззвучным и тусклым голосом. – Я знаю. Я его только что видел.
   – Что? – непонимающе спросил Джон. – Когда?
   – Меньше часа назад. Он проник в школу. Джон, он не состарился ни на минуту. Ни на минуту.
   – Это невозможно.
   – А ты держишь собственную отрезанную голову! – с вызовом бросил Дин. – Это был он. Уайти Доббс.
   – Двойник, – также с вызовом сказал Джон.
   – Такой же голос. Тот же смех.
   На лице Джона проступили красные пятна – от раздражения или ярости, точно Пайпер не могла определить.
   – Он оставил вот это, – Дин Трумэн раскрыл ладонь, на которой лежал медальон в форме сердца.
   В тишине комнаты было слышно, как вздохнул Джон:
   – Медальон Джуди? Дин кивнул:
   – Он исчез из больницы в ту ночь, когда она умерла. Кой тихонечко завыл.
   – Чушь собачья! – слова Джона резко рассекли воздух. – Совершенная чушь собачья! Если ты кого и видел, то парня нашего возраста, побывавшего у пластического хирурга, или кого-то, загримированного под Доббса.
   – Не настолько. Никакая пластическая хирургия не справилась бы.
   – Никто не мог сделать такой полароидный снимок, но они сделали, – сказала Пайпер, поднимаясь со стула. – Близкая наука, не так ли ты говорил, Дин? Технология – уже открытая, но еще не освоенная. Если они могут делать подмигивающие фотографии, я могу поверить, что им удалось превратить тридцатидевятилетнего мужчину в подростка. – Джон кивнул, впервые одарив Пайпер подобием одобрительной улыбки. – Ты же сам говорил, Дин. Кто-то пытается сбить тебя с катушек. Подтолкнуть к краю. Что может быть лучше, чем заставить тебя думать, что Уайти Доббс вернулся? Я понимаю, что это притянуто за уши, но звучит гораздо убедительней, чем другие доказательства.
   Джон глубоко и почти облегченно вздохнул и обхватил друга за плечи:
   – Послушай меня. Ты мне нужен, Дин. Мне так нужен твой ум. Они хотят заставить тебя поверить в то, что ты сумасшедший. Если ты на это поймаешься, они победят. Ты меня слышишь? Они победят.
   – Кто победит? – требовательно спросил Дин. – Какого черта и кто мог все это сделать только для того, чтобы победить меня?
   – Конкурирующая компания? – предположила Пайпер.
   – Тогда проще убить меня. А не тратить миллиарды долларов на изощренные уловки. Нет. Это Уайти Доббс. Он вернулся. Такой, как прежде. И уж у него точно есть мотив, – обессиленный Дин опустил плечи, как птица опускает крылья. Он упал на ближайший стул, уткнув голову в ладони.
   Джон скрипнул зубами. Пайпер отчетливо слышала этот звук в тишине комнаты.
   – Ты разве не понимаешь? – не отнимая рук от лица, проговорил Дин, даже не поднимая глаз. – Я был неправ. Вся моя жизнь – обман. Все, во что я верил, – фальшивка.
   Пайпер села с ним рядом, положив руку на его плечо.
   – Это неправда. Я думаю, твоя жизнь удалась. И ты прав. Дин отвел руки, чтобы увидеть ее лицо:
   – Ты? Ты видишь привидения. Я думал, тебе все это понравится. Я скажу тебе, что говорил Доббс: «Наука для Вселенной – то же, что снег для Аляски, только внешнее прикрытие». А потом ублюдок пробормотал что-то вроде того, что пропустит встречу за обедом, – Дин махнул рукой. – Неважно.
   – Она права, Дин, – сказал Джон. – Ты наша единственная надежда. Я хочу, чтобы ты осмотрел голову в холодильнике.
   – Я и так могу тебе сказать, что она настоящая.
   – Я в этом не сомневаюсь, но это не моя голова. Очевидно. Возможно, ты найдешь следы пластики. Тот, кто заставил этого беднягу выглядеть, как я, он же делает из другого парня Уайти Доббса, – Джон внезапно замолчал. – Постой, что там двойник Доббса говорил насчет обеда?
   Дин бросил на него непонимающий взгляд:
   – Встреча за обедом. И что? Шериф взглянул на часы.
   – Боже! Мейсон обедает со своей дочерью в «Приюте лесопильщиков». Нильс, Чиверс, за мной.
   Помощники вскочили. И Дин поднялся.
   – Ты же не думаешь…
   – Я не хочу упускать ни единого шанса.
   – Я иду с тобой, – сказал Дин.
   – Нет. Ты остаешься здесь и ищешь ответы, – шериф взглянул на Пайпер. – Он нам нужен. Верни его. И побыстрее.

глава 30

   От муниципалитета до «Приюта лесопильщиков» на машине можно было добраться за двадцать минут. Тяжелые широкие шины джипа «Чероки» глубоко увязали в устланной снегом дороге. Ресторан находился на севере, дорога шла в гору. Джон понимал, что должен попасть туда через десять минут. Даже в сносных условиях такие трюки опасны, а с учетом льда и снега просто смертельны.
   Но Джона беспокоило не это. Он видел, как его друзья погибают, как его департамент разваливается на части, видел собственную отрезанную голову. Но больше всего его беспокоил этот тусклый, равнодушный взгляд Дина Трумэна. Он был подавлен. А без Дина у них не оставалось надежды.
   Джон нажал на акселератор. Снег брызнул во все стороны, кувыркаясь при свете фар, переливаясь голубым и белым. Джерри сидел рядом, с такой силой вцепившись в приборный щиток, что чуть не выдернул консоль, а кончики его пальцев побелели. Но он не произнес ни слова.
   Машина рванулась – Джон управлял ею, как наездник колесницей. Он не замедлил хода.
   Практический ум Джона взялся за выполнение очень непрактичного задания. Могла ли быть какая-нибудь связь между обедом Мейсона с дочерью и сообщением о дневной встрече того человека, которого Дин считал Уайти Доббсом? Джон совершенно искренне не знал. Но, несмотря на весь абсурд ситуации, все его инстинкты, весь опыт полицейской службы в один голос кричали, что да, была.
   – Ну как вам наше обслуживание сегодня?
   Мейсон Эванс посмотрел на изящно одетого молодого человека с густыми темными волосами и тоненькими усиками.
   – Я Клаус, метрдотель, – пояснил он. – Принести вам чего-нибудь?
   «Голос как только что отполированный пол – такой же скользкий», – подумал Мейсон.
   Он ворчал себе под нос, но, видимо, достаточно громко, чтобы великолепный Дэвид услышал и улыбнулся. «Он тоже думает, что это фальшивый метрдотель, – понял Мейсон. – Может, мальчик и впрямь не так уж плох».
   – Господи, какое красивое колечко, – извивался Клаус. – Можно? Тина хихикнула, напомнив Мейсону его пятилетнюю дочурку, когда он плясал перед ней, изображая ужасного, но доброго монстра.
   Она протянула свою руку. Клаус взял ее аккуратно за кончики пальцев, внимательно рассматривая маленький жемчужный перстень. Потом, как актер из плохой французской комедии, наклонился и поцеловал руку девушки.
   Мейсон опять заворчал, на сей раз уже не пытаясь скрыть неприязнь.
   Тина смеялась, пребывая в упоении от таких знаков внимания.
   Клик.
   Флип.
   Опять этот звук? Он его уже слышал. Неожиданно по телу прошла дрожь.
   Какой-то блик, что-то блестящее в руке официанта.
   Блестящее?
   Клаус плотнее прижал губы к руке Тины.
   Блестящее, как металл.
   В голове у Мейсона все бешено закрутилось, он старался припомнить другой звук… Звук из его кошмаров.
   Губы этого Клауса все еще не отрывались от руки Тины, но краем глаза он покосился на Мейсона, а уголок рта пополз вверх в ухмылке.
   Блестящее… клик… кошмары…
   – Тина-а-а-а, – завопил Мейсон, увидев вишневую рукоятку. Далее все происходило, как в замедленном кино.
   Мейсон чрезвычайно отчетливо видел, как дочь повернула в его сторону ошарашенное лицо, как тот подонок, не отрывая губ от ее кожи, а глаз от Мейсона, затрясся в смехе, как лезвие мелькнуло на его левой ладони, мягко играя светом, и как одним движением…
   Кровь…
   Глаза Тины полыхнули, но в них еще не было осознания. Кровь фонтаном била из ее руки. Палец – отрезан.
   Тина закричала.
   Ублюдок выпрямился, как будто ничего не случилось… ухмыляясь… смеясь… Он зажал окровавленный палец Тины между собственными указательным и большим, а потом отсалютовал им Мейсону.
   Дэвид Левин не сразу сообразил, но тут же вскочил на ноги. Он оказался позади Клауса.
   Выбросив вперед руку, Дэвид схватил его за волосы. Вульгарный черный парик соскользнул с головы, обнажая волосы цвета отбеленных костей.
   – Доббс! – Мейсон вскочил, отшвырнув стул в сторону.
   – Папочка!.. – кричала Тина, с ужасом глядя на фонтан крови, бьющей с неослабевающей силой.
   Дэвид рывком развернул Клауса за плечо, затем нанес прямой удар в подбородок.
   Беловолосый отшатнулся назад. Дэвид снова атаковал его.
   – Нет! – закричал Мейсон.
   Предупреждение опоздало, нож оказался быстрее. Доббс сделал только один молниеносный выпад. Кровь хлынула из перерезанной шеи юноши. Руками он инстинктивно пытался зажать рану, но не в состоянии был остановить кровавый поток.
   Мейсон услышал хлюпанье воздуха в открытой трахее. Голова Дэвида беспомощно болталась.
   Боже всемогущий, нож достал прямо до позвоночника!..
   Голова Дэвида Левина запрокинулась на спину, открывая зияющую рану. Юноша рухнул на пол, прощаясь с жизнью, вытекающей с теплым алым ручьем.
   Он почти отрезал ему голову…
   Уайти Доббс рассмеялся, как будто тысячи ворон закаркали и с шумом поднялись в воздух.
   Официант глубоко затянулся сигаретой, выдув дым прямо на табличку «Не курить». Черт с ними, в ресторане и так несладко подобной ночкой, не хватало еще, чтобы он вышел покурить в такую погоду на улицу.
   – Курение в мужском туалете, – поморщился он своему отражению в зеркале.
   Парень подрабатывал здесь только для того, чтобы накопить деньги на колледж, а после колледжа он надеялся найти настоящую работу. А хорошая работа нужна была только для того, чтобы платить за хорошие сигареты.
   – Так все и движется, – он щелкнул пальцами, обращаясь к фигуре в зеркале, – по кругу.
   Дверь в туалетную комнату распахнулась со стуком.
   Босс. Официант тут же сунул сигарету под раковину. Но вошедший не был его боссом. Мужчина с совершенно белыми волосами улыбнулся, подошел к зеркалу и принялся писать.
   – Эй… эй, какого черта? – сказал официант. – Вам нельзя это делать.
   Незнакомец только улыбнулся, продолжая размазывать красную надпись на стекле.
   – Не беспокойся, – сказал он, показав официанту свою «ручку» – отрезанный палец. – Это всего лишь кровь.
   Джон, ворвавшись в «Приют лесопильщиков», застал там полный хаос. Клиенты носились по залу, размахивали руками, кричали. Царила настоящая паника. И в ее центре был Мейсон.
   Он стоял на коленях возле дочери, лежавшей без сознания, оборачивая ее руку салфеткой. Неподалеку лежал юноша, неестественно запрокинув голову.
   Повсюду виднелась кровь.
   Мейсон, увидев Джона через зал, бросил на него умоляющий взгляд.
   – Вызовите «скорую», – бросил Джон Джерри, потом подбежал к брату. – Как она?
   – Жива, – прорыдал Мейсон. – Пока жива. Джон, он отрезал у нее палец – начисто отрезал у меня на глазах.
   – А у Левина? Голову? Какой дьявол мог это сделать? Мейсон Эванс беспомощно потряс головой. Нож-молния с вишневой рукояткой.
   Где-то в глубине души у шерифа зажегся огонь, жаркое, пылающее пламя. Оно не поддавалось логике, дисциплине, даже закону. Джон Эванс почувствовал приступ ярости, страстной и горячей, никогда до этого не испытанной.
   – Уайти Доббс, – выругался он.
   – Он пошел в мужской туалет.
   Джон кивнул, выхватывая на ходу пистолет.
   – Он отрезал ее палец, Джон, ее средний палец. Ублюдок унес его с собой.

***

   Ослепительное пламя ярости ревело с силой рождающейся звезды.
   «Преступника застрелили во время задержания» – так будут выглядеть полицейские отчеты. Но это неважно, кто-то сегодня ночью должен умереть.
   Джон с такой силой толкнул дверь туалета, что чуть не снес ее с петель. Он вошел, держа перед собой пистолет профессиональной хваткой – двумя руками. Шериф проследовал дальше, а кафельные стены все еще дрожали от удара двери.
   Никого. Только скрючившийся человечек в углу.
   – Где парень, который сюда входил?
   Тот трясся как осиновый лист, протянув длинный палец в направлении зеркала.
   Там было послание, написанное кровью – кровью Тины. Ее маленький пальчик лежал на краю раковины.
   На стекле подтекали кровавые буквы.
   «Джимми Дин, сегодня в полночь на холме Хокинса! Или все умрут. Уайти ХХХХ».

глава 31

   Пайпер наблюдала за Дином, сидевшим на скамейке у пианино. Он слегка раскачивался, мурлыча песенку, которая была ей знакома, но Пайпер точно не могла уловить мелодию. Она опустилась рядом на скамью и коснулась пальцами клавиш. Пять лет музыкальной школы и хороший музыкальный слух сделали свое дело.
   – Я хотела сыграть песенку, которую ты мурлычешь.
   Он взглянул на нее, как бы не узнавая. Глаза были пусты, как у мертвой собаки. Надежды нет, надежды нет.
   – Я мурлыкал?
   – Не переставая.
   – Извини.
   Пайпер пожала плечами.
   – Не о чем беспокоиться. Я только не могла вспомнить как она называется.
   – Гм. Раз уж ты заговорила, так и я не мог. Это ее удивило.
   – Но ведь она очень знакомая, не правда ли?
   – Да мелодия вертится у меня на языке целый день.
   – Подожди. Может быть, поможет, – Пайпер одним пальцем наиграла мелодию.
   Дин нахмурил брови.
   – Что это?
   Она повторила еще раз, немного подумала и сыграла двумя руками. Звуки музыки загромыхали в комнате, как будто в пустой бочке. Все головы повернулись в их сторону.
   «Отвратительно, – должно быть, думали остальные. – Играть на пианино в такое время!»
   «Пусть думают, что хотят», – решила Пайпер.
   – Сыграй еще раз, – сказал Дин, вставая и заглядывая ей через плечо.
   Она выполнила его просьбу, потом замерла, прокручивая мелодию в голове. Что же это была за песня? Как и Дин, Пайпер чувствовала, что она звучит где-то в уголке ее сознания.
   Дин вдруг отступил назад, как пораженный ударом молнии. На минуту ей даже показалось, что так и было. А потом Пайпер увидела его глаза. Они снова ожили. Он посмотрел на нее и увидел.
   – Я понял.
   Дин заговорил с воодушевлением:
   – Это из шоу «Роки Хоррор Пикчер». Пустяшная песенка, но Джуди и я любили ее напевать. Как же она называлась?
   Дин в задумчивости прикусил нижнюю губу, потом с удовлетворением выпалил:
   – «Искривленное время».
   Пайпер облегченно пробежала пальцами по клавишам, наигрывая песню по памяти. Дин, всегда поражавший ее знанием стихов, запел, кое-где вставляя «да, да, да» вместо слов, а в припеве их голоса слились: «Давай потеряемся во времени…».
   Они закончили, смеясь.
   – Как давно я не слышала этой песни, – сказала Пайпер, покраснев и немного смутившись.
   – А она вертится у меня в голове с тех пор… – он мысленно закончил фразу.
   – Дин?
   – Это не песня, а танец.
   – Танец? – переспросила Пайпер.
   – Танец, который исполнял Илия, – Дин внезапно выпрямился. Щеки его обрели нормальный цвет. В зрачках вспыхнул привычный огонь уверенности.
   – Мегги, сколько людей вы можете дать?
   Административный помощник, наблюдавшая за ними и не решавшаяся вмешаться, задумалась лишь на мгновение.
   – Сколько нужно. Все на местах. А зачем?
   – Они нам понадобятся.
   Мегги Дейн оптимистично улыбнулась, но оставалась напряженной.
   Пайпер вполне разделяла ее сомнения:
   – Зачем?
   – Ответ, Пайпер, ответ. А ты знаешь ответ? На сей раз уже задиристая улыбка:
   – Ты же профессор!
   – Точно, я. И ответ может дать наука.
   – Да! – Пайпер победоносно подняла руку вверх и с восторгом кинулась в его объятия.
   Никто не успел осознать, как это случилось, но Дин неожиданно наклонился к ней и поцеловал.
   – Спасибо, – сказал он минуту спустя.
   Пайпер готова была ответить на его поцелуй, но он уже погрузился в гущу поиска.
   – Мегги, мне нужны часы. Любые из офиса, но обязательно с часовой, минутной и секундной стрелкой. Не цифровые. Цифровые не пойдут. •
   – Часы. Они все остановились.
   – Ясно. Поэтому пошлите людей в этот фермерский домик у моста через Вилламет, в жилище Даба Пелтса и к Натану. Я отправляюсь к себе, потом в школу. Попросите всех искать часы – любые, но с нормальными стрелками, а не электронные. Все, что принесут, переправьте в школу.
   – Но шериф приказал нам оставаться на месте, – промямлил один из внештатных помощников.
   – Нет, шериф хотел, чтобы мы разрешили проблему, – отрезала Мегги Дейн. – А этот человек может это сделать. Все, что вам угодно, доктор Трумэн, все, что вам угодно.
   – Спасибо, Мегги. Пайпер, я хотел бы взглянуть на ваши бумаги по истории города. Не подвезете меня?
   – Даже на Луну.
   Он улыбнулся. Улыбка вышла жалкая, кривоватая, но очень милая.
   – В этом пока нет необходимости. Пока нет.
   В воздухе был разлит кислый запах горящих фосфатов, дерева и мертвых тел. Выли сирены, мигали приборные огни – голубым, красным, белым. Картина хаоса и смерти. Пострадавших извлекали из-под завалин. А здание, вернее, все, что от него осталось, горело. Крики боли и электронные вопли сирен сливались в беспорядочную симфонию.
   Уайти Доббс расхохотался.
   Снова здесь? Ну, не совсем точно. Ему не удалось добиться точности. Но очень близко. Он был до и после, но никогда в сам момент. Он наблюдал за происходящим и подсчитывал, сколько до его следующего передвижения. Недолго.
   Доббс потер руки, потом протянул вперед, согревая огнем бедствия. Он рассмеялся, на этот раз громче. Пожарный обернулся, защитный экран был весь в саже. Доббс уловил выражение отвращения и смятения на лице. Но только громче рассмеялся.
   Здесь, всегда здесь – нет, нет, не всегда, но часто.
   А значит, почти всегда. Если бы он не исчезал, то увидел бы и себя. Но так никогда не происходило. Он изучал толпу. Лица. Где-то там среди них был и Дин Трумэн.
   Мысль о докторе согрела его больше, чем пламя костра.
   Уайти Доббс издал каркающий звук, как будто ворона села на оголенные электрические провода, который растворился в какофонии криков и падений. А потом он исчез.

глава 32

   В классе царила оживленная суета: многочисленные компьютеры жужжали, производя подсчеты, идеи конфликтовали с теоретическими исследованиями, тайны всплывали на поверхность, а загадки разгадывались. Они работали весь вечер. Пайпер выбирала, сортировала и откладывала информацию, а люди все шли и шли – с часами различной формы и размеров, но остановившимися на определенном времени. Пайпер добросовестно записывала, где и когда каждые были найдены, когда они остановились. Потом она передавала всю эту информацию Дину, молча принимавшему ее, а потом продолжавшему колдовать за клавиатурой.
   Ее собственные исследования, разложенные в несколько рядов, лежали тут же, испещренные подчеркиваниями и пометками. Иногда он спрашивал о конкретном месте, и она рассказывала. За окнами все еще валил снег с небес, затянутых черно-серой пеленой.
   Без десяти восемь прибыли Джон и Натан, которых направила в школу Мегги. Их лица красноречиво говорили: произошло еще что-то. Что-то еще. Но пока Джон рассказывал о событиях в «Приюте лесопильщиков», о смерти Дэвида Левина, об ампутации пальца Тины, об исчезновении беловолосого человека, Дин не отрывал рук от клавиатуры. Его ум, подобно окружавшим его машинам, справлялся сразу с несколькими задачами, производя десятки подсчетов, оценивая и делая выводы. Только когда Джон озвучивал слова послания, бросавшие вызов самому Дину и написанные кровью молоденькой девушки, он остановился. Но, глядя на шерифа, Дин впитывал информацию глазами; ум же был занят другим.
   «Он все время думает», – отметила Пайпер, слегка насторожившись из-за его отчуждения, но одновременно испытывая облегчение при виде бурной деятельности доктора Трумэна.
   Когда через тридцать одну минуту она вернулась с полным подносом сандвичей и безалкогольных напитков, то как раз успела к объяснению необъяснимого.
   Говоря, Дин шагал по комнате, помогая себе жестами. Пайпер слушала, и холодок пробегал по ее коже.
   – Реально? – спросил Джон. – Ты утверждаешь, что все реально?
   – Да.
   Их осталось четверо – Дин, Джон, Пайпер и Натан. Всех остальных разослали либо с поручениями, либо по домам. Натан поднял глаза на Пайпер:
   – Он…
   – …сошел с ума? – закончила Пайпер.
   – Я хотел сказать «не в себе«. Но так вернее.
   Пайпер внимательно вглядывалась в Дина, в этого человека средних лет, бывшего учителем и другом, в этого изумительного скромного гения, который в порыве совсем недавно прижал свои губы к ее губам, потом она улыбнулась. Он ответил ей слегка виноватой улыбкой.
   – Да, он сумасшедший.
   Дин поблагодарил ее кивком головы, потом продолжал:
   – Я утверждаю не только то, что все реально, но и то, что я был полным дураком, не догадавшись раньше.