Бунич И. Золото партии

Азербайджана, так как это уже были должности номенклатуры ЦК. В ЦК продавали
почти все государственные посты и не только государственные. Пост директора
театра стоил 30 тысяч рублей, директора НИИ - 50 тысяч, звание академика -
50 тысяч. Очень высокой по стоимости, равной стоимости поста секретаря
райкома, была должность ректора любого ВУЗа в республике - 200 тысяч рублей.
Однако, эти деньги очень быстро окупались, поскольку за зачисление, скажем,
в Институт иностранных языков взималась плата в 10000 рублей, в Бакинский
Университет - 20 тысяч, в Мединститут - 30 тысяч, в Институт народного
хозяйства - 35 тысяч рублей (по ценам 1970 года).
Хорошо просчитанный и обоснованный прейскурант был установлен не только
для должностей районных руководителей и деятелей науки и культуры, но и для
членов правительства и ЦК Азербайджана. Пост министра социального
обеспечения стоил 120 тысяч рублей, а пост министра торговли - 250 тысяч
рублей. А за членство в ЦК компартии необходимо было выложить полмиллиона.
Подобная практика давала возможность дельцам стремительно развившейся
теневой экономики посадить на ключевые посты сверху донизу своих людей,
срастись с партийной номенклатурой и диктовать ей свою политику. Но даже не
это было самое страшное. Огромные средства, стекавшиеся в ЦК компартии и в
руки его первого секретаря Ахундова, прямым путем уходили за границу, оседая
на счетах в зарубежных банках. Азербайджан считался основным источником
нефти СССР - главного предмета советского экспорта, приносящего миллиардные
прибыли в знаменитых нефтедолларах. И из этих барышей в госказну практически
не поступало ничего. Но Ахундов имел только свою долю. Остальные нити вели в
Кремль, куда Андропов, если уже и мог добраться, то только не задавая
никаких вопросов и демонстрируя полную лояльность.
Однако Азербайджан не только не был исключением, но и не был самым
худшим из коррумпированных областей страны. В соседней Грузии, где первым
секретарем был кандидат в члены Политбюро Мжаванадзе, а вторым - Альберт
Чуркин, события развивались еще круче. Все должности стоили еще дороже, чем
в Азербайджане, но число желающих эти должности купить было столь велико,
что устраивались своего рода аукционы. В роли аукционеров выступали
секретари ЦК и члены бюро ЦК, беря плату, в основном, драгоценностями и
валютой, также отчисляя процент в Москву. Партаппарат поделил республику на
сферы своего влияния, почти полностью восстановив порядки феодального
вассалитета.
А сообщения, приходящие из Среднеазиатских республик, казались
невероятными, как сказки Шахерезады: пещеры, набитые золотом и
драгоценностями, подземные тюрьмы с сидящими на цепях рабами, сказочные
дворцы с гаремами, седовласые аксакалы, лежащие ниц перед дворцом первого
секретаря ЦК компартии Рашидова, как перед Каабой. И опять нити, ведущие в
Москву и за рубеж, включая наркотическую тропу с секретных маковых
плантаций, которая, петляя по странам Балкан и Ближнего Востока, обрывалась
на Кубе, втекая в мировой наркобизнес. Хлопок, наркотики - миллиарды
долларов, уплывающие в бездонный карман КПСС. Но это окраины. А что творится
в Москве и России?
Коррупция охватила все отрасли государственного управления, начиная от
Министерства обороны и кончая Министерством мясомолочной промышленности. И
все за свою безнаказанность, разворовывая государство, платили дань КПСС.
Андропов стал разрабатывать план действий. Поначалу он оценивал свои
силы достаточно трезво, но и не преуменьшал их. В конце концов, он был
представителем высшего слоя номенклатуры и вовсе не собирался что-то в корне
менять. Он стремился пресечь очень опасные процессы, зародившиеся в недрах
ЦК КПСС и неуклонно, последовательно проводимые в жизнь. Присваивая себе
огромную часть национального дохода, КПСС переводила несметные ценности за
границу, как бы готовясь к эвакуации. Создавалось впечатление, что верхушка
партии собирается эмигрировать из СССР полным составом и заранее желает
обеспечить себе на западе сносную жизнь. И мотивы этого процесса Андропов
долго не мог понять, как не может понять человек мотивов многих собственных
поступков. Ведь он сам был плоть от плоти номенклатуры.
Это было тем более непонятно, что советское "зазеркалье", солнечная
страна Номенклатурия, охраняемая чекистскими кордонами и непроницаемой
завесой секретности, расцветала, крепла и богатела с каждым днем. Коммунизм,
в общих чертах, там был уже построен, хотя полного равенства там не было и в
помине. Это создавало стимул для дальнейшей деятельности. Миллионы каторжных
трудяг спецлагарей и спецпоселений, удобривших своими телами шестую часть
суши, дали возможность создать маленькую Спецстрану. Где все было
специальное: специальные жилые дома, возводимые специальными
строительно-монтажными управлениями, где отсутствие бассейна считалось столь
же диким, как и отсутствие окон в обычной квартире; специальные дачи,
пансионаты, санатории, больницы и поликлиники; спецпродукты, продаваемые в
спецмагазинах, спецстоловые, спецбуфеты и спецпарикмахерские; спецавтобазы,
бензоколонки и номера на автомашинах; разветвленная система специнформации,
специальная телефонная сеть, специальные детские учреждения, специальные
клубы и кинотеатры, специальные залы ожидания на вокзалах и в аэропортах;
специальные роддома и даже кладбища.
Эта спецстрана жила, отдыхала, питалась, покупала, путешествовала,
развлекалась, училась и лечилась, никогда не соприкасаясь с народом, на
ограблении которого зиждилось все ее благополучие. Отгороженные глухими
заборами и вооруженной охраной, утопали в зелени роскошные особняки,
коттеджи, "охотничьи домики", парки, сады, теннисные корты, бассейны,
ажурные беседки, оранжереи, парники, конюшни с дорогими элитными скакунами.
Ветераны номенклатуры, вроде Микояна, обставляли свои загородные дворцы и
огромные поместья еще с 1919 года. Уникальные гобелены, разноцветные витражи
на окнах, личные кинозалы, персидские ковры, старинное оружие, золотые и
серебряные статуэтки и безделушки, дорогой фарфор, вазы из яшмы, резные
украшения из слоновой кости, индийские шелка, погреба с коллекционными
винами. Поместья и особняки были окружены солидными каменными заборами,
обустроены домиками охраны и обслуживающего персонала, дававшего строжайшую
подписку о неразглашении и поощрявшегося огромными окладами и собственными
привилегиями (даже уборщица в "Зазеркалье" получала больше, чем армейский
полковник).
Это был образ жизни, учрежденный Лениным, возведенный в ранг закона
Сталиным и поддерживаемый всеми его преемниками. Хрущев, которому показалось
мало дач, доставшихся ему в наследство от Сталина, едва дорвавшись до высшей
власти, приказал строить себе новую дачу в Пицунде, которая своим гигантским
плавательным бассейном со стеклянной крышей и стеклянными стенами поразила
воображение даже западногерманского посла Кроля. Все это было у номенклатуры
на совершенно законном основании, и никто никогда не собирался с этим
бороться. Возмущение Хрущева и тревогу Андропова вызвало то, что
номенклатура оказалась ненасытной. Тех привилегий, которые не могли
присниться и в самом сладком сне простому советскому человеку, ей было до
смешного мало.
Номенклатура тихо и незаметно перешла на западную валюту, а поскольку
ее постоянно не хватало, пускалась на все, чтобы эту валюту заработать.
Постоянные поездки на запад вызывали у нее все новые приступы алчности. Не
давал покоя образ жизни миллиардеров. Западная электронная аппаратура,
западное бытовое оборудование, мебель, сервис - все это, стремительно
меняющееся и чуть ли не каждый месяц совершенствующееся, столь вожделенно
выглядящее на сером отечественном фоне, притягивало к себе жадные взгляды,
заставляя мечтать о долларах, как о вершине человеческого счастья. Сафари,
секс-шоу, первоклассные отели, Багамские, Канарские и Бермудские острова,
яркое солнце, голубое небо, загорелые девушки из студенческих кемпингов,
роскошные рестораны - все это настолько отличалось даже от имеющегося в
"Зазеркалье", что делало даже спецстрану серой и противной. Хотелось на
Запад. Многое было еще недоступно: белоснежные яхты нефтяных и финансовых
королей, супердорогие казино и курорты, привилегированные клубы миллионеров
- вся эта кипучая и сказочно красивая жизнь. Всего не перечислишь, а
хотелось всего.
Награбленные дедами в эпоху "красного террора" итальянские статуи и
французские гобелены вытеснялись современной французской и финской мебелью,
кухонными западногерманскими комплексами знаменитой фирмы Куппербуш
[Достаточно сложное кухонное оборудование фирмы Куппербуш требовало
специального техобслуживания. Целый выпуск одного из училищ КГБ был послан в
ФРГ на заводы фирмы и получил квалификацию механиков по обслуживанию
кухонного оборудования. Вернувшись в СССР, они стали обслуживать квартиры
номенклатуры, сохранив при этом офицерские звания в системе КГБ.], аудио- и
видеосистемами "Сони", "Панасоник" и многими другими, голубыми бельгийскими
ваннами и нежнопалевыми итальянскими унитазами. Но через месяц это все
устаревало, и это сводило номенклатуру с ума. Все приходилось начинать
сначала: он новых марок джинсов до новых видеосистем. Денег не хватало.
И зарабатывать их с каждым днем становилось все труднее. Падали темпы
производства, нищий народ явно устал, вконец изнашивалось оборудование
добывающей промышленности, а современные заводы продолжали заваливать страну
танками, ракетами, бомбардировщиками и атомными подводными лодками, которые
постепенно переставали пользоваться спросом даже в странах третьего мира,
так как все более и более отставали по эффективности от американских
моделей.
Разграбление страны продолжалось, истощая недра, губя экономику и
приближая гибель. Американский доллар, минуя нищие просторы СССР, прорвался
напрямую в "зазеркалье", и фактически страна Номенклатурия оказалась
оккупированной противником, который все грубее и грубее диктовал свою волю.
Сам Андропов, естественно, пользовался всеми благами номенклатуры.
Отпуск проводил в Ницце на Лазурном берегу (когда еще были силы, то и с
какими-то таинственными длинноногими блондинками), его трое детей, как было
принято, учились за границей и делали дипломатическую карьеру. Но он ясно
видел, что если не остановить этот беспредел номенклатурной алчности, то
погибнет все, включая и саму номенклатуру. Суровые лица его чекистов на
секретных оперативных совещаниях, их готовность, рискуя собой, проникать в
любые поры и дыры, принося все более жуткую информацию, создали у Андропова
иллюзию того, что дело еще можно спасти, уничтожив старую номенклатуру и
заменив ее новой, состоящей исключительно из сотрудников госбезопасности.
Социалистический круг замкнулся. Андропов встал на неверный путь Лаврентия
Павловича Берия, забыв о его печальном конце.
Между тем, все более жалкое экономическое положение страны вообще и
номенклатуры, в частности, вынудили партийное руководство объявить политику
разрядки напряженности с западом и вытолкнуть своего впадающего в маразм
вождя - Брежнева - на запад в поисках иностранных кредитов, без которых
номенклатура просто уже не могла существовать. Кризис усиливался резким
понижением мировых цен на нефть и прочее сырье, а также значительным
повышением цен на золото. Брежнев отправился просить у Запада долгосрочный
кредит на модернизацию нефтедобывающего оборудования и на поставки зерна.
Уже в течение многих лет поставки американского и канадского зерна не
давали, в придачу ко всем прочим бедам, разразиться в стране обыкновенному
голоду. Страна и система на глазах всего мира становились нерентабельными,
но еще не желали этого признавать.
[Во время дебатов в конгрессе США по поводу очередных поставок в СССР
зерна как-то началась полемика: где логика? СССР тратит все свои деньги на
танки против нас, а мы его должны за это кормить. Тогдашний госсекретарь США
Генри Киссинджер на это ответил: "Пусть уж они лучше сытыми сидят в своих
танках. Так будет надежнее. А то стрельба может помешать наступлению
доллара".]
Андропов начал действовать.
Воспользовавшись как-то совместным отдыхом с Брежневым на курорте в
Крыму, он, как бы между прочим, сообщил вождю, что имеет информацию о том,
что в Азербайджане Ахундов выплачивает в Москву далеко не полную дань, тайно
переправляя за границу огромные суммы, полученные им от незаконной продажи
нефти и в виде гигантских взяток. Документы, собранные Андроповым, были
столь убедительны, что Брежнев, оскорбившись тем, что его столь грубо
обворовали, даже без консультации с членами Политбюро, дал шефу тайной
полиции разрешение на проведение в Азербайджане крупномасштабной акции "по
смене партхозактива".
Война, давно задуманная Андроповым, началась.
Всю ночь Андропов говорил по ВЧ с председателем КГБ Азербайджана
Гейдаром Алиевым. Хотя и против Алиева в сейфе Андропова лежало немало
компромата, что уже стоило жизни трем чекистам из Москвы, положиться в этом
деле было больше не на кого.
Алиев пришел в восторг от перспективы стать первым секретарем компартии
Азербайджана, и стал действовать с безжалостной решительностью. По всему
Азербайджану началась волна арестов, обысков, проверок, смещений. В помощь
Алиеву были приданы специальные бригады КГБ и Прокуратуры. Алиев, заняв пост
первого секретаря компартии республики, заменил примерно 2 тысячами (1983
человек) чекистов ставшие вакантными номенклатурные должности разного
уровня. Результат предпринятых акций - богатая добыча, впрочем, как и при
всяком набеге. Бесстрастные объективы видео- и кинокамер фиксировали
тайники, набитые выше человеческого роста пачками денежных купюр,
металлические бочки, забитые золотыми монетами и ювелирными украшениями,
трехлитровые банки сверкающих алмазов, зловеще поблескивающие золотые и
платиновые слитки. При приближении объективов к денежным купюрам можно было
отчетливо разглядеть седые букли, кружевное жабо и суровый лик Джорджа
Вашингтона.
Доллары! Та самая валюта, за само владение которой уже около двухсот
тысяч человек находились за колючей проволокой возрожденного ГУЛАГа.
Ахундов мрачно улыбался. "Этот пес, - говорил он, имея в виду не то
Алиева, не то кого-то повыше, - украл мои деньги, которые я честно
заработал. Слава Аллаху, он нашел одну мелочь. Пусть они сделают его
счастливее, а его дом светлее. Но так деньги не зарабатывают".
Еще мрачнее был сам Андропов. Во-первых, он понимал и знал, что удалось
схватить только мелочь, припрятанную на текущие и экстренные расходы. Все
наворованное за долгие годы уже надежно было спрятано за неприступными
стальными стенами западных банков. Во-вторых, Ахундов оставлял себе чуть
более трети награбленного, а две трети уходило в Москву. Оно и понятно.
Непонятно другое: почему это так удивило Андропова, что он сказал
генерал-полковнику Пирожкову, своему заместителю: "Все нити тянутся в
Москву. К кому?". Пирожков удивленно взглянул на своего шефа и позволил себе
засмеяться. "Наверное, к нам".
Но был прав лишь отчасти.
Следующий удар был нанесен в Грузии, где в результате был отстранен от
власти Мжаванадзе, а первым секретарем ЦК стал генерал Эдуард Шеварднадзе.
Добыча была еще большей, чем в Азербайджане, поскольку Шеварднадзе дал своим
людям указание не стесняться применять к схваченным аппаратчикам все методы
устрашения, вплоть до физического. И били бледных от ужаса вчерашних
райкомовских секретарей, выбивая из них места тайников со спрятанными
сокровищами. Результат получился оригинальным. Было выявлено немало
доказательств прямой причастности ко всем этим делам центрального аппарата
КПСС, но часть этих доказательств, проплыв мимо Шеварднадзе и Андропова,
где-то бесследно испарилась.
И снова оперативные видеокамеры фиксируют горы денежных пачек, где
мирно уживаются и унылый профиль вождя мирового пролетариата, и строгий
облик Вашингтона, и надменные лица британских королей. Ослепительный блеск
золота и бриллиантов на фоне восточных ковровых орнаментов создавал
обстановку какой-то сказочной неправдоподобности. Что-то подобное мы уже
видели в голливудских фильмах о сокровищах капитана Флинта и капитана
Моргана - знаменитых пиратов, праотцов-основателей известных на весь мир
династий миллиардеров.
Итак, первые шаги были сделаны. КГБ захватил власть в двух союзных
республиках и развернул боевые действия в Средней Азии, где набеговая
тактика не принесла успеха. Единым фронтом на пути московских
оперативно-следственных бригад стали намертво сросшиеся с мафией местные
партийные и чекистские структуры. Феодально-патриархальная этика не
позволила быстро найти в этих республиках своих Алиевых и Шеварднадзе.
"Чужие деньги не принесут счастья, - сказал генерал Ниязов, которому
предложили по кавказскому варианту занять место Рашидова. - Да и заработала
эта семья их честно". Партструктуры делились на кланы-семьи, создавая чисто
феодальные группировки, рассматривающие весь народ в качестве своих рабов,
независимо от выполняемой работы. Веками самым грубым нарушением этики в
этих местах считалось интересоваться у бая, хана или эмира, как он
обращается со своими рабами.
В тех краях тогда произошел знаменательный случай. Довольно известный
журналист Анвар Рахимов, имея крепкие, как ему казалось, связи в Москве,
опубликовал в ряде центральных газет статьи, очень осторожно рассказывающие
о том, что творится в Узбекистане и в соседних с ним республиках. В
частности, было задето имя Ядгар Насриддиновой, члена ЦК КПСС, Председателя
Президиума Верховного Совета Узбекской СССР. Речь шла вовсе не о том, что
Насриддинова, имея право помилования осужденных, берет за каждое помилование
взятку до 100 тысяч рублей, и не о том, что она санкционировала рабский труд
детей на хлопковых плантациях, и не о том, какие сцены происходят стенами ее
дворца, где на огромных террасах кричат павлины и трехметровые осетры
плавают в светло-изумрудных водах сказочных бассейнов, и не о самом дворце,
как бы возникшем из сказок Шехерезады. Речь шла дословно о том, "что
товарищу Насриддиновой следует поставить руководство республикой на уровень
выдвинутых партией современных задач". После этого призыва Рахимов исчез. В
отличие от многих других, его стали искать. И не частные лица, а целая
бригада КГБ, чьим агентом Рахимов и был. Выяснилось, что журналист родился в
кишлаке Джарнак в Бухарской области. Председатель КГБ в Ташкенте, разводя
руками, сказал: "Мы тут не причем. Местные традиции. Это дело семьи
Каримовых. Он - их человек".
Каримов - представитель мощного бухарского клана, занявшего все места в
местном обкоме партии, - искренне возмутился. Рахимов? А зачем вам знать,
где Рахимов? Распоряжайтесь в Москве! Только много позднее выяснилось, что
журналист содержался в специальной тюрьме, которые были во множестве
разбросаны на территориях различных поместий, будучи личными тюрьмами
местных могущественных владык, ставших партсекретарями и членами ЦК, но
превзошедших в произволе ханов старых времен. Рахимов содержался в цепях и с
колодкой на шее, подвергаясь избиениям и издевательствам. В итоге он сошел с
ума и вскоре после освобождения умер. Но его трагическая судьба даже не
фигурировала в многотомной истории знаменитого "узбекского" дела.
Набег на Среднюю Азию не удался, и Андропов вынужден был это признать.
Посланные им туда чекисты сразу вляпались в громкие скандалы. Одного
неожиданно схватили прямо в собственном автомобиле, где в присутствии
понятых был обнаружен "дипломат", набитый деньгами. Заранее было готово
заявление от взяткодателя. Другого обвинили в попытке изнасилования
несовершеннолетней, третьего - после какого-то обеда увезли в больницу, где
едва откачали. А три следователя по особо важным делам Прокуратуры СССР
вообще пропали (кстати, не найдены и до сих пор).
Высокие должностные лица, на которых рассчитывал Андропов, расплывались
в елейных азиатских улыбках, демонстрируя полное непонимание того, чего от
них хотят: Разве мы не платим бакшиш в Москву большому брату точно и
аккуратно? Или большому брату мало? Так надо так и сказать, а не морочить
нам головы и обижать высокопочтенных людей подозрениями в отсутствии печати
честности на их лицах...
В результате на Андропова повеяло таким холодом из Кремля, что шефа КГБ
пробил озноб. Он понял, что для столь глобальной операции у него еще
недостаточно сил. Ясно стало и другое: бессмысленно наводить порядок в
республиках, если все дороги ведут в Москву. Бессмысленно тоннами вывозить
из республик дензнаки и ценности, если даже он, шеф КГБ, толком не может
сказать, куда они затем идут? В доход государства. Это известно каждому
школьнику. А что означают эти чеканные слова - "в доход государства"? А они
всего-навсего означают: в доход КПСС, ибо партия с той же непререкаемостью,
но с гораздо большим основанием, давно повторила знаменитые слова Людовика:
"Государство - это я!", Значит, все акции, проведенные с таким энтузиазмом
Андроповым и его чекистами, были, по существу, перераспределением партийного
богатства в пользу центральных органов КПСС. Понимал ли это Андропов?
Конечно. Ведь он сам был представителем тех самых центральных органов и,
если он чего и добился этими акциями, то только того, что посадил на два
ключевых места в республиках своих людей - потенциальных союзников в будущей
борьбе за верховную власть, к которой он сделал первый шаг. А конфискованные
его людьми сокровища скрылись в недрах Госбанка, и даже он теряет над ними
контроль. Это золото партии, а он - всего лишь один из ее солдат. Но на
лицах чекистов сквозили обида и разочарование.
Вот в МВД, например, и не думают все конфискованное сдавать
"государству". Министр внутренних дел - всемогущий соперник Андропова
генерал армии Щелоков - открыл в системе МВД целую сеть закрытых магазинов,
где за бесценок даже для рядовых сотрудников (разных полковников и
подполковников) продают великолепные товары: джинсы, дубленки, электронику,
всевозможный антиквариат, полученный в результате вынесения приговоров с
конфискацией имущества сотням тысяч жителей страны ежегодно. А уж о
руководстве и говорить нечего!
Андропов знает об этом, как знает и о том, что МВД ведет не такую
крупную игру, какую задумал он сам. МВД шерстит население страны, имея
инструкцию, запрещающую подниматься даже на уровень замминистров. А что
касается партийных структур, то ни одного сотрудника МВД, независимо от
ранга, не пускают даже на порог райкомов КПСС, какие бы нити туда не вели -
даже следы чисто бытовых убийств. Но МВД никуда и не лезет, давно найдя свою
"золотую" жилу. Обстановка в стране такова, что можно с закрытыми глазами
брать любого хозяйственника, представителя торговли или снабжения,
выкачивать из них наворованное, сдавая, что надлежит в доход "государства",
не забывая и себя. На Западе никогда не падал интерес к прекрасному
дореволюционному русскому антиквариату, а ныне интерес к нему, а
следовательно, и цена, резко повысились. МВД быстро выявило подпольный канал
ухода антиквариата за кордон и, вместе с тем, наладило собственные каналы
его добычи. Все антикварные магазины превратились в филиалы органов МВД.
Все коллекционеры антиквариата были взяты на учет и их медленно, но
верно, проводили через судебные дела с обязательной конфискацией имущества.
Если нет, что крайне редко, но случалось, коллекционер доказывал свою
кристальную честность и заручался поддержкой влиятельных людей (на уровне не
ниже Галины Брежневой), то получить от МВД что-либо, изъятое при обыске (а
все, конечно, отбиралось предварительно, так как результат считался
предрешенным), было так трудно, что едва ли наберется десяток человек,
которым это удавалось... Конфискованные предметы антиквариата выставлялись в
специальном закрытом выставочном зале МВД в Москве на ул. Огарева, 6.
Вельможные особы из партаппарата отбирали кое-какие вещи себе, а остальное
милостиво разрешали реализовать на западном рынке, естественно, за валюту. И
МВД, используя свои каналы и каналы уголовного мира, бесперебойно пополняло
активы золота партии.
Если уж было необходимо, уголовников наводили и на музеи, где в нужный
момент умелые руки отключали сигнализацию и усыпляли (а то и убивали)
охрану, похищая ценности исторического значения. (Как много прекрасного
успел создать русский народ, если в процессе непрерывного более чем
семидесятилетнего разграбления его богатства и не смогли выкачать до дна!).
Такие истории уже мало кого удивляли. Ведь приказал же первый секретарь
Ленинградского обкома КПСС Романов доставить к себе хранящийся в Эрмитаже
сервиз Екатерины II, перебил его вдребезги, гуляя на свадьбе собственной
дочери. И ничего. Никто даже ни пикнул.
Весь антикварный мир знал о фигурке обезьянки, вырезанной из огромного