Страница:
Историческая хроника
И. Л. Бунич. Полигон Сатаны. Сборник. - Санкт-Петербург: "Шанс", 1994
Владимир Ильич Ленин в своих страстных мечтах о мировой революции
сознавал, что первым шагом к осуществлению этой мечты должен стать
вооруженный захват какого-либо государства с его ресурсами, экономическим
потенциалом и, естественно, с золотым запасом. Надо сказать, что при этом он
вовсе не имел в виду Россию с ее вечным экономическим дефицитом, огромным
государственным долгом и пустой казной. Ленин присматривался к Швейцарии,
считая эту маленькую страну идеальной для осуществления своих планов
мирового господства. Расположенная в центре Европы, многоязычная (готовый
Интернационал!), опутавшая своими золотыми щупальцами весь мир через
международную систему банков, именно Швейцария, по замыслу вождя, должна
была стать той базой, откуда революция начнет победный марш по всей Европе,
пробивая себе дорогу, как тараном, тысячами тонн швейцарского золота.
Специалисты считают, что "цюрихские" мечты Ленина были вызваны собственным
безденежьем, поскольку после смерти матери денежные переводы из России
перестали поступать, а зарабатывать себе на жизнь он не умел - что и вызвало
у него обострение шизофрении со сладкими видениями, принимавшими вид
бронированных сейфов швейцарских банков. Однако в лапы вождя пролетариата
попала не Швейцария, а, к сожалению, Россия, быстро и эффективно
превращенная в плацдарм для всемирной революции.
Политика Ленина была простой, как и все гениальное. В основу ее, о чем
Ильич не уставал повторять в своих бесчисленных речах, статьях, тезисах и
записках, была положена провозглашенная в "Коммунистическом манифесте" К.
Марксом основная идея социализма, заключающаяся в том, что "рабочие не имеют
отечества" а потому социалисты никогда и ни при каких обстоятельствах не
должны защищать интересы государства. Подобная постановка вопроса мгновенно
дала блестящие результаты. Сегодня мы, отбросив шелуху бредовых
идеологических теорий и заклинаний, глядя на события с семидесятипятилетнего
расстояния, возможно, впервые попытаемся простым и доступным языком
объяснить, что произошло в России в октябре 1917 года. И тогда гораздо
понятнее станет то, что произошло три четверти века спустя - в августе
1991...
А произошло тогда следующее. Воспользовавшись демократическим хаосом
после свержения монархии, власть в стране захватила международная
террористическая организация, финансируемая во имя собственного спасения
Германией. Такого в истории человечества еще не было. И то, что это удалось,
явилось для мира полной неожиданностью, не меньшей, впрочем, чем и для самих
его участников - кучки разноплеменных авантюристов, собравшихся вокруг
своего полубезумного лидера. Менее всего в свой успех верили именно они, а
потому и вели себя соответственно. Держа наготове заграничные паспорта,
готовые в любую минуту исчезнуть из России так же неожиданно, как они в ней
и появились, большевики начали грабеж национального достояния страны,
растаскивая его по темным углам и переправляя за границу
Вначале это делалось торопливо и неумело. Никто не знал, удастся ли
завтра продолжить разбой, а потому все, что можно, нужно было взять сегодня.
Параллельно необходимо было избавиться от конкуренции со стороны уголовных
элементов, не желавших делиться добычей с новой властью, чей лозунг "Грабь
награбленное!" - нашел немедленный отклик у многомиллионной российской
черни. Однако этот лозунг призывал к грабежам вовсе не их, в чем они быстро
сумели убедиться, так как безжалостно расстреливались без суда и следствия
на месте.
Новая власть, будучи лучше организованной и вооруженной бандой,
совершенно не желала терять драгоценное время на какое-либо юридическое
обоснование своих действий. Тем не менее, идеологическое обоснование было
необходимо, и оно, родившись в безумно-гениальной больной голове вождя,
своей беспредельной утопичностью ужаснула даже его ближайших сообщников. Все
ценности, награбленные царизмом и эксплуататорами у парода, отбираются
большевиками с единственной целью - распределить впоследствии их поровну
среди всех трудящихся, освобожденных отныне от каких-либо видов
эксплуатации. "Боже мой! - восклицал трусливо-наивный Бухарин, - неужели в
это можно поверить?" - "Поверят, пся крев!" - успокаивал его Дзержинский, и
его глаза наркотически блестели, как бриллианты, конфискованные для
"диктатуры пролетариата".
Действительно, поверили! Возможно, потому, что вера в сказки, где
добрый Иван-дурак, став царем, раздает всю свою казну и казну казненных бояр
всему народу поровну, устраивая по этому случаю трехнедельный пир-горой,
слишком глубоко жила в душе доброго, наивного и вечно обманываемого народа.
Тех же, кто в эту "сказку-липу" не поверил, расстреливали, топили в баржах,
сжигали в церквях, травили газами в подвалах без суда и следствия. "Будьте
образцово беспощадны! - учил Ильич. - Расстреливать, никого не спрашивая и
не допуская идиотской волокиты!". Массовые убийства, впервые в мире
новаторски примененные большевиками против собственного народа, конечно,
сыграли свою роль, дав возможность банде ублюдков удержать власть, и это
поразило весь мир, легкомысленно предсказывавший неминуемое и скорое
крушение кровавого режима. Мир просто не знал этих новых "большевистских"
методов, а если и знал, то никогда бы не поверил, что подобные методы можно
применить на практике в XX веке, да еще в стране, совсем недавно считавшей
себя европейской.
Но страшнее чекистских пуль оказалась выпущенная большевиками бацилла
всеобщего равенства. Именно она повлекла под знамена международных
террористов многомиллионные российские массы, именно во имя всеобщего
равенства осуществлялись бесчисленные экспроприации, конфискации,
национализации, именно на ее алтарь приносились неисчислимые жертвы, именно
она позволила большевикам удержаться у власти, и именно из-за нее потерпели
поражение их противники, пытавшиеся силой логики и разума остановить
охватившее страну массовое безумие. Безумие большевизма - это болезнь что-то
вроде бешенства нации; этот диагноз, к сожалению, социологи поставят слишком
поздно, считая, что дальше должны уже работать психиатры. "Социализм - это
идеология зависти", - еще в 1918 году определил Бердяев, но его, к счастью,
никто не услышал, иначе бы уничтожили на месте. Бацилла бешенства или
идеология зависти, или то и другое. Пусть ученые будущего разберутся, как на
такую грубую приманку удалось поймать народы огромной страны, поверившие в
возможность построения Царства Божьего на крови и разбое. Пока же народ,
истекая кровью и кровавым потом, ждал, когда же его новые вожди начнут,
наконец, раздавать захваченные богатства так, чтобы нарком и прачка получили
свои одинаково равные доли, события развивались, как говорится, совсем по
другому сценарию.
Мало кто понимает сегодня, что "созданное" в октябре 1918 года Лениным
первое в мире Социалистическое государство рабочих и крестьян, было по сути
своей германским протекторатом до самого крушения Германии, то есть до
ноября 1918 года. Немцы, благодарные Ленину за развал Восточного фронта, а
равно и за последующий развал Российской империи, обеспечивали
новорожденному первенцу всех режимов военную и моральную поддержку. Немцы не
только помогали миллионными субсидиями немецкого генштаба заговору
большевиков против юной и наивной российской демократии, они приняли и
непосредственное участие в октябрьском перевороте, обеспечив отрядами своих
"военнопленных" оборону Петрограда от казаков генерала Краснова и руководя
бомбардировкой и взятием московского Кремля.
Отблагодарив благодетелей Брестским миром, отдавшим под немецкую
оккупацию чуть ли не половину европейской части бывшей Российской империи,
Ленин получил взамен полную свободу рук на контролируемой его бандой
территории. Однако они понятия не имели, сколько на этот контроль отпущено
времени. Немцы постепенно начинали понимать, что за компанию они привели к
власти в России, с ужасом взирая на методы большевиков по внедрению
обещанного счастья попавшему под их гнет населению, и стали подумывать, а не
заменить ли этот страшный режим каким-нибудь другим, поприличнее. В
принципе, это сделать было очень легко: от 48 до 72 часов требовалось
немецким войскам для оккупации Петрограда и Москвы. Однако, получив
неслыханный подарок в виде Брестского договора, который им не снился даже в
самом прекрасном сне, ведя переговоры с представителями различных
политических группировок добольшевистской России, с уцелевшими членами
императорского дома, Временного правительства и генералитета и предлагая
свою помощь в свержении большевиков, немцы ставили единственное условие:
подтверждение статей Брестского договора! Все с ужасом открещивались от
этого условия, а немцы ни на какие уступки не шли. Одних губила жадность,
других - честность.
Ленин знал о немецких интригах за своей спиной и нервничал, со страхом
ожидая ежедневно, что немецкие штыки сбросят его со всероссийского трона так
же быстро, как и возвели. Обстановка не позволяла терять времени, и надо
отдать должное Ленину как "пахану" с железными нервами, который не дал сразу
разбежаться умирающим от страха и впадающим в панику сообщникам из своего
ближайшего окружения.
Позднее в искреннем частном письме Николай Бухарин с восторгом
вспоминал: "Кто, как не Ленин, обокрав сначала эсеров, а потом и
меньшевиков, стукнул им всем по голове, взял в руки дубинку и даже с нами
разговаривал лишь после того, как он сам все решит. И мы молчали и
подчинялись, и все, вопреки теории и программе, получалось великолепно!
Деникин под Тулой, мы укладывали чемоданы, в карманах уже лежали фальшивые
паспорта и "пети-мети", причем я, большой любитель птиц, серьезно собирался
в Аргентину ловить попугаев. Но кто, как не Ленин, был совершенно спокоен и
сказал, и предсказал: "Положение - хуже не бывало. Но нам всегда везло и
будет везти!"
Что же это за "пети-мети", которые большевики готовили к вывозу из
страны, прокладывая маршруты аж до Аргентины?
Едва обосновавшись в Петрограде после переворота, когда немецкие
"интернационалисты" еще окапывались на Пулковских высотах, а линейный
корабль "Заря Свободы" (бывший "Император Александр II") стерег своими
двенадцатидюймовками подступы к Петербургу с юга, Ленин, еще не зная, как
обернется дело, с присущим ему цинизмом уже объявил "атаку красногвардейцев
на капитал". Были разграблены дворцы, включая Зимний [Если кто-нибудь в этом
еще сомневается, то могу сообщить, что в распоряжении НПП "Облик" имеются
около 50 фотоснимков, сделанных в Зимнем дворце 26 октября и хорошо
иллюстрирующих устроенный там погром. Готовится к изданию альбом "Зимний
дворец утром 26 октября 1917 года".], захвачены банки, ювелирные магазины,
кассы крупных торговых предприятий, частные кассы взаимопомощи, банковские
филиалы на заводах.
Не все поначалу получалось так гладко, как хотелось. Где-то еще
отстреливалась вооруженная охрана, где-то оказывали сопротивление частные
лица, где-то невозможно было найти сами хранилища золота и драгоценностей
или ключи от сейфов, где-то, не думая о последствиях, отважно сопротивлялись
безоружные банковские служащие и чиновники министерства финансов - люди, как
правило, пожилые, ибо всю молодежь съела война. Но это было только вначале.
Отдышавшись, оглядевшись и поняв, что им никто всерьез не помешает и не
окажет организованного сопротивления, большевики стали действовать более
методично, но не менее целеустремленно. 13 ноября 1917 года Ленин отдает
следующий приказ: "Служащие Государственного банка, отказавшиеся признать
Правительство рабочих и крестьян - Совет Народных Комиссаров - и сдать дела
по банку, должны быть арестованы. (Подписали) Председатель Совета Народных
Комиссаров: Вл. Ульянов (Ленин); Секретарь Совета Народных Комиссаров: Н.
Горбунов".
Сутью конфликта были два обстоятельства. Во-первых, нежелание банка
открыть место своего хранилища золота, а во-вторых, невыполнение предписания
Ленина немедленно открыть для него лицевой счет и перевести на него из
активов банка пять миллионов золотых рублей с последующим востребованием на
этот счет любых сумм без какого-либо права отказа. Деньги с этого счета мог
снимать только сам Ленин или Горбунов. Вместе со служащими Государственного
банка были схвачены сотрудники всех коммерческих и частных банков столицы.
Надо отдать должное мужеству простых русских финансовых служащих, чьи имена,
по большей части, остались безвестными. Находясь под арестом и подвергаясь
пыткам и издевательствам, они до конца боролись за создаваемую десятилетиями
русскую финансовую систему, но ни один финансист в мире не может лично
противостоять вооруженному разбою, организованному на самом высоком
государственном уровне.
Полная безнаказанность и глобальная безответственность позволили
расширить размах грабежа. В декабре объявляется о "национализации"
Государственного банка России, а также об экспроприации всех частных и
коммерческих банков. Дополнительным указом от 23 декабря 1917 года
прекращаются платежи дивидендов по акциям и паям частных предприятий, а
также все сделки с ценными бумагами. Все российские банки ликвидируются,
банковское дело объявляется монополией партии в лице единого так называемого
"народного банка". Представителям исполнительной власти на контролируемой
большевиками территории "предоставляется право конфискации, реквизиции,
секвестра, принудительного синдицирования различных отраслей промышленности
и торговли и прочих мероприятий в области производства, распределения и
государственного финансирования".
С ноября 1917 года началась конфискация "в пользу парода" промышленных
предприятий. Она началась с конфискации Ликинской мануфактуры. 9 декабря
1917 года на заседании Совета Народных Комиссаров под председательством
Ленина принято решение о конфискации имущества Симского Акционерного
общества горных заводов, 27 декабря принят указ о конфискации имущества
акционерных обществ Сергинско-Уфалейского и Каштынского горных округов,
аэропланного завода Антара и о переходе Путиловского завода в собственность
"народа". Разграбление национального достояния страны шло быстро, с
возрастающей эффективностью и не ограничивалось уровнем крупных банков и
акционерных обществ с мировой известностью. В азарте охотника, стремящегося
не упустить добычу, пусть даже мелкую, Ленин предписывает Дзержинскому
срочно взять на учет всех лиц, у кого потенциально могут иметься какие-либо
фамильные ценности и сбережения.
К таким относились:
"1. Лица, принадлежавшие к богатым классам, то есть имеющие доход в 500
руб. в месяц и выше; владельцы городских недвижимостей, акций и денежных
сумм свыше 1000 руб., а равно служащие в банках, акционерных предприятиях,
государственных и общественных учреждениях, обязаны в течение 24 часов
(Ленину не терпелось, хотя даже шеф только что созданной политической
полиции вынужден был заменить этот срок на трехдневный) представить в
домовые комитеты в трех экземплярах заявления за своей подписью и с
указанием адреса о своих доходах, службе и занятиях.
2. Домовые комитеты скрепляют эти заявления своей подписью, сохраняя
один экземпляр у себя и представляя два остальных экземпляра в Городскую
управу и в Народный Комиссариат внутренних дел (НКВД).
3. Лица, виновные в неисполнении настоящего закона (в непредставлении
заявлений или в подаче ложных сведений)... наказываются денежным штрафом до
5000 руб. [Зачеркнуто, переправлено на 10000 - вдохновение приходит во время
творчества.] за каждое уклонение, тюрьмой до одного года или отправкой на
фронт, смотря по степени вины.
4. Лица, указанные в п. 1, обязаны постоянно иметь при себе копии с
вышеуказанных заявлений, снабженные удостоверением домовых комитетов, а
равно начальства или выборных учреждений.
5. Эти лица обязаны в недельный срок со дня издания настоящего закона
обзавестись потребительскими рабочими карточками (образец прилагается) для
ведения еженедельных записей приходов и расходов и для внесения в книжки
удостоверений от комитетов и учреждений...".
Как и все ленинские документы, этот составлен в полном соответствии с
поставленной задачей. Доход от 500 рублей в месяц и выше бьет по купечеству,
начиная от очень среднего, и по интеллигенции, особенно по ее творческой
части - адвокатуре, журналистам, издателям. А вот недвижимость в 1000 рублей
сразу охватывает всю мелкоту - владельцев крошечных лавок, охтинских
огородов, домов на Выборгской. Этот документ по духу и содержанию напоминает
приказы немецких оккупационных властей по регистрации евреев [Но Гитлер для
этой цели имел аппарат, а сам не оставил единой визы на документах подобного
рода. А вождь мирового пролетариата не брезговал писать подобные бумаги
собственноручно, с неизменным комприветом в конце.]. От него веет бесспорным
доказательством того, что страна была оккупирована бесстыдными и
беспощадными завоевателями, хотя мало кто тогда мог это понять. Но на этом
ленинский порыв не закончился. А как же быть с теми, у кого доход меньше, а
недвижимости не на 1000 рублей, а, скажем, на 25? И вождь заканчивает свое
знаменитое послание товарищу Дзержинскому знаменитым пунктом 7, с обычным
блеском подтвердив свою легендарную гениальность:
"7. Лица, не подходящие под условия п. 1, представляют в домовые
комитеты в одном экземпляре заявления о своем доходе и месте работы,
обязуясь иметь при себе копию этого заявления, удостоверенную домовым
комитетом".
Что там разбираться! Грабить - так всех поголовно. К тем, кто имел
глупость зарегистрироваться, а не бежать среди ночи по льду Финского залива
или на юг, что было совсем непросто, сразу же вламывались с обысками. Эти
обыски иногда продолжались месяцами как, например, у ювелира Николаева или
инженера Куравского. Взламывались стены, поднимались полы, потрошилась
мебель, хозяев избивали, пытали, насиловали на их глазах дочерей и жен,
истязали детей. А если что-нибудь в итоге и находили, хотя бы золотую медаль
за отличное окончание гимназии, то главу семьи увозили в тюрьму (часто
навсегда), а семью выкидывали на улицу...
В России, как и во всех других странах, сотни тысяч людей привыкли
держать свои сбережения в банках, пользуясь индивидуальными сейфами или, как
их тогда называли, стальными ящиками. В эти ящики перечислялись гонорары,
дивиденды с акций, проценты с капитала и т. п. Поскольку тайна вкладов -
основа банковского дела, фамилии владельцев стальных ящиков часто не были
известны служащим банков. Номер шифра и номер ключа - вот все, что было
известно. При захвате банков, большевики, конечно, могли бы все эти ящики
взломать и вычистить, но это было примитивно. Куда интереснее было выловить
и всех владельцев индивидуальных сейфов, поскольку естественно было
предположить, что там хранятся далеко не все деньги их владельцев. В
результате, 14 декабря 1917 года Ленин утвердил решение ВЦИК "О ревизии
стальных ящиков", где говорилось:
"1. Все деньги, хранящиеся в банковских стальных ящиках, должны быть
внесены на текущий счет клиента в Государственном банке.
Примечание. Золото в монетах и слитках конфискуется и передается в
общегосударственный золотой фонд.
2. Все владельцы стальных ящиков обязаны немедленно по вызову явиться в
банк с ключами для присутствия при производстве ревизии стальных ящиков.
3. Все владельцы, не явившиеся в трехдневный срок, считаются
злонамеренно уклонившимися от ревизии.
4. Ящики, принадлежавшие злонамеренно уклонившимся лицам, подлежат
вскрытию следственными комиссиями, назначенными комиссарами Государственного
банка, и все содержащееся в них имущество конфискуется Государственным
банком в собственность народа".
Явившихся на ревизию немедленно арестовывали и выбивали из них
оставшееся состояние вместе с душой.
Параллельно с ограблением страны принимались меры, чтобы никто этому
процессу не мог помешать. Разумеется, основную тревогу вызывали офицеры,
которых в одном Петрограде насчитывалось до 50 тысяч. После развала армии и
подоспевшего указа о ее роспуске они жили по домам, мечтая только пересидеть
это страшное время и не думая в подавляющем большинстве о какой-либо
активной деятельности. Четырех лет мировой войны было для них вполне
достаточно. Но не тут-то было. Вышел указ, предлагавший под страхом
расстрела на месте всем офицерам пройти регистрацию. Явившиеся на
регистрацию были погружены в баржи, которые вывели в залив, и там все
утоплены. Именно тогда и родилось знаменитое понятие "гидра контрреволюции".
Создавалась "гидра" таким образом. Трех или четырех офицеров ставили спиной
друг к другу, связывали веревками, затем бросали в воду. Но это, конечно,
были исключительные случаи, когда чекистам очень хотелось повеселиться.
Обычно просто топили или расстреливали, как классово опасных особ, ни на
минуту не отвлекаясь от главной задачи - ободрать Россию до костей.
Перепуганные жители северных и центральных губерний России тысячами
ринулись в бегство на юг, стремясь прорваться на Украину, чья
самостоятельность была гарантирована Брестским договором и обеспечивалась
немецкими войсками, стоявшими кордоном вдоль границы с РСФСР от Украины до
Прибалтики, охраняя, с одной стороны, большевиков от вторжения извне и не
давая им самим расширить границы собственной территории. Беженцев не
пропускали, заворачивали назад, прорвавшихся выдавали, а уже действовал
ленинский декрет "о незаконном переходе границы", предусматривавший, как и
водится, расстрел. Родственники и друзья многих людей, оставшихся на
оккупированной большевиками территории, в отчаянии бомбардировали петициями
гетманское правительство Украины, умоляя вмешаться и помочь их родным
вырваться из коммунистического "рая".
Правительство Украины с просьбой о помощи обратилось к немцам. Те
прозондировали почву в Москве через своего посла Мирбаха. К удивлению
немцев, Ленин воспринял это предложение чуть ли не с восторгом. Если
гетманское правительство так заботится о "паразитирующих классах", то
советское правительство ничего не имеет против того, чтобы выслать на
Украину сколько угодно человек, но... не бесплатно. Пусть в Киеве составят
списки с указанием фамилий и адресов и перешлют их в Москву. За каждого
беженца необходимо будет уплатить 2000 фунтов стерлингов или золотом.
Впрочем, махнул рукой Ленин, можно и зерном, черт с вами. Только поспешите,
время уходит. В последних словах вождя содержался столь прозрачный намек,
что очень скоро на север с Украины потянулись эшелоны с хлебом, известные
тогда всей России как "гетманские эшелоны". Они несли свободу и жизнь многим
обреченным. На юг двинулись поезда, набитые беженцами, у которых были родные
и друзья на Украине. На пограничных станциях беженцев обыскивали, обирая до
нитки. Поезда стояли сутками. Никаких гарантий не было. Кого угодно могли
неожиданно арестовать, а то и расстрелять прямо на перроне.
Но это, как говорится, были еще цветочки. Очень богатых людей в России
было не так уж много и все они были на виду. Людей среднего достатка, о
которых с таким вожделением писал Ленин Дзержинскому, было побольше, но и
они составляли весьма малый процент от общего числа населения. Поэтому их
ограбить и уничтожить было легко, да и надо признаться, что они не имели
почти никакой общественной поддержки, ибо идеология зависти делала свое
дело.
Но существовали десятки миллионов мелких собственников-тружеников:
шорники, овчинники, кожевники, сапожники, воскобои, плотники, столяры,
краснодеревщики, чеканщики, стеклодувы, кровельщики, печники, офени,
пильщики, переплетчики, златошвейки, кружевницы, фотографы, иконописцы -
короче говоря, все самодеятельное население страны. Огромным трудолюбием и
для наших дней совершенно невероятным мастерством (возьмите хотя бы
старинные переплеты или кружева) в условиях жесткой конкуренции им удалось
за долгие годы скопить кое-какие деньги. Все они вполне справедливо считали
себя трудящимися, от лица и во имя которых вещала большевистская банда. В
отличие от заводских рабочих, имеющих пусть длинный, но фиксированный
рабочий день, они трудились дни и ночи напролет, позволяя себе выходные
разве что на Рождество и на Пасху. Кто же были трудящиеся, если не они? Они
так считали и, как выяснилось, совершенно напрасно. Большевики не могли
чувствовать себя удовлетворенными, не обобрав их. Слишком много было
трудящихся на Руси, и все вместе они могли добавить в партийную казну почти
половину того, что удалось вытрясти из крупной буржуазии и интеллигенции.
Интересно, что именно эти мелкие собственники-труженики вызывали
почему-то у Ленина гораздо большую ненависть, чем крупные капиталисты. Это
происходило потому, что "вождь мирового пролетариата", будучи умнее и хитрее
И. Л. Бунич. Полигон Сатаны. Сборник. - Санкт-Петербург: "Шанс", 1994
Владимир Ильич Ленин в своих страстных мечтах о мировой революции
сознавал, что первым шагом к осуществлению этой мечты должен стать
вооруженный захват какого-либо государства с его ресурсами, экономическим
потенциалом и, естественно, с золотым запасом. Надо сказать, что при этом он
вовсе не имел в виду Россию с ее вечным экономическим дефицитом, огромным
государственным долгом и пустой казной. Ленин присматривался к Швейцарии,
считая эту маленькую страну идеальной для осуществления своих планов
мирового господства. Расположенная в центре Европы, многоязычная (готовый
Интернационал!), опутавшая своими золотыми щупальцами весь мир через
международную систему банков, именно Швейцария, по замыслу вождя, должна
была стать той базой, откуда революция начнет победный марш по всей Европе,
пробивая себе дорогу, как тараном, тысячами тонн швейцарского золота.
Специалисты считают, что "цюрихские" мечты Ленина были вызваны собственным
безденежьем, поскольку после смерти матери денежные переводы из России
перестали поступать, а зарабатывать себе на жизнь он не умел - что и вызвало
у него обострение шизофрении со сладкими видениями, принимавшими вид
бронированных сейфов швейцарских банков. Однако в лапы вождя пролетариата
попала не Швейцария, а, к сожалению, Россия, быстро и эффективно
превращенная в плацдарм для всемирной революции.
Политика Ленина была простой, как и все гениальное. В основу ее, о чем
Ильич не уставал повторять в своих бесчисленных речах, статьях, тезисах и
записках, была положена провозглашенная в "Коммунистическом манифесте" К.
Марксом основная идея социализма, заключающаяся в том, что "рабочие не имеют
отечества" а потому социалисты никогда и ни при каких обстоятельствах не
должны защищать интересы государства. Подобная постановка вопроса мгновенно
дала блестящие результаты. Сегодня мы, отбросив шелуху бредовых
идеологических теорий и заклинаний, глядя на события с семидесятипятилетнего
расстояния, возможно, впервые попытаемся простым и доступным языком
объяснить, что произошло в России в октябре 1917 года. И тогда гораздо
понятнее станет то, что произошло три четверти века спустя - в августе
1991...
А произошло тогда следующее. Воспользовавшись демократическим хаосом
после свержения монархии, власть в стране захватила международная
террористическая организация, финансируемая во имя собственного спасения
Германией. Такого в истории человечества еще не было. И то, что это удалось,
явилось для мира полной неожиданностью, не меньшей, впрочем, чем и для самих
его участников - кучки разноплеменных авантюристов, собравшихся вокруг
своего полубезумного лидера. Менее всего в свой успех верили именно они, а
потому и вели себя соответственно. Держа наготове заграничные паспорта,
готовые в любую минуту исчезнуть из России так же неожиданно, как они в ней
и появились, большевики начали грабеж национального достояния страны,
растаскивая его по темным углам и переправляя за границу
Вначале это делалось торопливо и неумело. Никто не знал, удастся ли
завтра продолжить разбой, а потому все, что можно, нужно было взять сегодня.
Параллельно необходимо было избавиться от конкуренции со стороны уголовных
элементов, не желавших делиться добычей с новой властью, чей лозунг "Грабь
награбленное!" - нашел немедленный отклик у многомиллионной российской
черни. Однако этот лозунг призывал к грабежам вовсе не их, в чем они быстро
сумели убедиться, так как безжалостно расстреливались без суда и следствия
на месте.
Новая власть, будучи лучше организованной и вооруженной бандой,
совершенно не желала терять драгоценное время на какое-либо юридическое
обоснование своих действий. Тем не менее, идеологическое обоснование было
необходимо, и оно, родившись в безумно-гениальной больной голове вождя,
своей беспредельной утопичностью ужаснула даже его ближайших сообщников. Все
ценности, награбленные царизмом и эксплуататорами у парода, отбираются
большевиками с единственной целью - распределить впоследствии их поровну
среди всех трудящихся, освобожденных отныне от каких-либо видов
эксплуатации. "Боже мой! - восклицал трусливо-наивный Бухарин, - неужели в
это можно поверить?" - "Поверят, пся крев!" - успокаивал его Дзержинский, и
его глаза наркотически блестели, как бриллианты, конфискованные для
"диктатуры пролетариата".
Действительно, поверили! Возможно, потому, что вера в сказки, где
добрый Иван-дурак, став царем, раздает всю свою казну и казну казненных бояр
всему народу поровну, устраивая по этому случаю трехнедельный пир-горой,
слишком глубоко жила в душе доброго, наивного и вечно обманываемого народа.
Тех же, кто в эту "сказку-липу" не поверил, расстреливали, топили в баржах,
сжигали в церквях, травили газами в подвалах без суда и следствия. "Будьте
образцово беспощадны! - учил Ильич. - Расстреливать, никого не спрашивая и
не допуская идиотской волокиты!". Массовые убийства, впервые в мире
новаторски примененные большевиками против собственного народа, конечно,
сыграли свою роль, дав возможность банде ублюдков удержать власть, и это
поразило весь мир, легкомысленно предсказывавший неминуемое и скорое
крушение кровавого режима. Мир просто не знал этих новых "большевистских"
методов, а если и знал, то никогда бы не поверил, что подобные методы можно
применить на практике в XX веке, да еще в стране, совсем недавно считавшей
себя европейской.
Но страшнее чекистских пуль оказалась выпущенная большевиками бацилла
всеобщего равенства. Именно она повлекла под знамена международных
террористов многомиллионные российские массы, именно во имя всеобщего
равенства осуществлялись бесчисленные экспроприации, конфискации,
национализации, именно на ее алтарь приносились неисчислимые жертвы, именно
она позволила большевикам удержаться у власти, и именно из-за нее потерпели
поражение их противники, пытавшиеся силой логики и разума остановить
охватившее страну массовое безумие. Безумие большевизма - это болезнь что-то
вроде бешенства нации; этот диагноз, к сожалению, социологи поставят слишком
поздно, считая, что дальше должны уже работать психиатры. "Социализм - это
идеология зависти", - еще в 1918 году определил Бердяев, но его, к счастью,
никто не услышал, иначе бы уничтожили на месте. Бацилла бешенства или
идеология зависти, или то и другое. Пусть ученые будущего разберутся, как на
такую грубую приманку удалось поймать народы огромной страны, поверившие в
возможность построения Царства Божьего на крови и разбое. Пока же народ,
истекая кровью и кровавым потом, ждал, когда же его новые вожди начнут,
наконец, раздавать захваченные богатства так, чтобы нарком и прачка получили
свои одинаково равные доли, события развивались, как говорится, совсем по
другому сценарию.
Мало кто понимает сегодня, что "созданное" в октябре 1918 года Лениным
первое в мире Социалистическое государство рабочих и крестьян, было по сути
своей германским протекторатом до самого крушения Германии, то есть до
ноября 1918 года. Немцы, благодарные Ленину за развал Восточного фронта, а
равно и за последующий развал Российской империи, обеспечивали
новорожденному первенцу всех режимов военную и моральную поддержку. Немцы не
только помогали миллионными субсидиями немецкого генштаба заговору
большевиков против юной и наивной российской демократии, они приняли и
непосредственное участие в октябрьском перевороте, обеспечив отрядами своих
"военнопленных" оборону Петрограда от казаков генерала Краснова и руководя
бомбардировкой и взятием московского Кремля.
Отблагодарив благодетелей Брестским миром, отдавшим под немецкую
оккупацию чуть ли не половину европейской части бывшей Российской империи,
Ленин получил взамен полную свободу рук на контролируемой его бандой
территории. Однако они понятия не имели, сколько на этот контроль отпущено
времени. Немцы постепенно начинали понимать, что за компанию они привели к
власти в России, с ужасом взирая на методы большевиков по внедрению
обещанного счастья попавшему под их гнет населению, и стали подумывать, а не
заменить ли этот страшный режим каким-нибудь другим, поприличнее. В
принципе, это сделать было очень легко: от 48 до 72 часов требовалось
немецким войскам для оккупации Петрограда и Москвы. Однако, получив
неслыханный подарок в виде Брестского договора, который им не снился даже в
самом прекрасном сне, ведя переговоры с представителями различных
политических группировок добольшевистской России, с уцелевшими членами
императорского дома, Временного правительства и генералитета и предлагая
свою помощь в свержении большевиков, немцы ставили единственное условие:
подтверждение статей Брестского договора! Все с ужасом открещивались от
этого условия, а немцы ни на какие уступки не шли. Одних губила жадность,
других - честность.
Ленин знал о немецких интригах за своей спиной и нервничал, со страхом
ожидая ежедневно, что немецкие штыки сбросят его со всероссийского трона так
же быстро, как и возвели. Обстановка не позволяла терять времени, и надо
отдать должное Ленину как "пахану" с железными нервами, который не дал сразу
разбежаться умирающим от страха и впадающим в панику сообщникам из своего
ближайшего окружения.
Позднее в искреннем частном письме Николай Бухарин с восторгом
вспоминал: "Кто, как не Ленин, обокрав сначала эсеров, а потом и
меньшевиков, стукнул им всем по голове, взял в руки дубинку и даже с нами
разговаривал лишь после того, как он сам все решит. И мы молчали и
подчинялись, и все, вопреки теории и программе, получалось великолепно!
Деникин под Тулой, мы укладывали чемоданы, в карманах уже лежали фальшивые
паспорта и "пети-мети", причем я, большой любитель птиц, серьезно собирался
в Аргентину ловить попугаев. Но кто, как не Ленин, был совершенно спокоен и
сказал, и предсказал: "Положение - хуже не бывало. Но нам всегда везло и
будет везти!"
Что же это за "пети-мети", которые большевики готовили к вывозу из
страны, прокладывая маршруты аж до Аргентины?
Едва обосновавшись в Петрограде после переворота, когда немецкие
"интернационалисты" еще окапывались на Пулковских высотах, а линейный
корабль "Заря Свободы" (бывший "Император Александр II") стерег своими
двенадцатидюймовками подступы к Петербургу с юга, Ленин, еще не зная, как
обернется дело, с присущим ему цинизмом уже объявил "атаку красногвардейцев
на капитал". Были разграблены дворцы, включая Зимний [Если кто-нибудь в этом
еще сомневается, то могу сообщить, что в распоряжении НПП "Облик" имеются
около 50 фотоснимков, сделанных в Зимнем дворце 26 октября и хорошо
иллюстрирующих устроенный там погром. Готовится к изданию альбом "Зимний
дворец утром 26 октября 1917 года".], захвачены банки, ювелирные магазины,
кассы крупных торговых предприятий, частные кассы взаимопомощи, банковские
филиалы на заводах.
Не все поначалу получалось так гладко, как хотелось. Где-то еще
отстреливалась вооруженная охрана, где-то оказывали сопротивление частные
лица, где-то невозможно было найти сами хранилища золота и драгоценностей
или ключи от сейфов, где-то, не думая о последствиях, отважно сопротивлялись
безоружные банковские служащие и чиновники министерства финансов - люди, как
правило, пожилые, ибо всю молодежь съела война. Но это было только вначале.
Отдышавшись, оглядевшись и поняв, что им никто всерьез не помешает и не
окажет организованного сопротивления, большевики стали действовать более
методично, но не менее целеустремленно. 13 ноября 1917 года Ленин отдает
следующий приказ: "Служащие Государственного банка, отказавшиеся признать
Правительство рабочих и крестьян - Совет Народных Комиссаров - и сдать дела
по банку, должны быть арестованы. (Подписали) Председатель Совета Народных
Комиссаров: Вл. Ульянов (Ленин); Секретарь Совета Народных Комиссаров: Н.
Горбунов".
Сутью конфликта были два обстоятельства. Во-первых, нежелание банка
открыть место своего хранилища золота, а во-вторых, невыполнение предписания
Ленина немедленно открыть для него лицевой счет и перевести на него из
активов банка пять миллионов золотых рублей с последующим востребованием на
этот счет любых сумм без какого-либо права отказа. Деньги с этого счета мог
снимать только сам Ленин или Горбунов. Вместе со служащими Государственного
банка были схвачены сотрудники всех коммерческих и частных банков столицы.
Надо отдать должное мужеству простых русских финансовых служащих, чьи имена,
по большей части, остались безвестными. Находясь под арестом и подвергаясь
пыткам и издевательствам, они до конца боролись за создаваемую десятилетиями
русскую финансовую систему, но ни один финансист в мире не может лично
противостоять вооруженному разбою, организованному на самом высоком
государственном уровне.
Полная безнаказанность и глобальная безответственность позволили
расширить размах грабежа. В декабре объявляется о "национализации"
Государственного банка России, а также об экспроприации всех частных и
коммерческих банков. Дополнительным указом от 23 декабря 1917 года
прекращаются платежи дивидендов по акциям и паям частных предприятий, а
также все сделки с ценными бумагами. Все российские банки ликвидируются,
банковское дело объявляется монополией партии в лице единого так называемого
"народного банка". Представителям исполнительной власти на контролируемой
большевиками территории "предоставляется право конфискации, реквизиции,
секвестра, принудительного синдицирования различных отраслей промышленности
и торговли и прочих мероприятий в области производства, распределения и
государственного финансирования".
С ноября 1917 года началась конфискация "в пользу парода" промышленных
предприятий. Она началась с конфискации Ликинской мануфактуры. 9 декабря
1917 года на заседании Совета Народных Комиссаров под председательством
Ленина принято решение о конфискации имущества Симского Акционерного
общества горных заводов, 27 декабря принят указ о конфискации имущества
акционерных обществ Сергинско-Уфалейского и Каштынского горных округов,
аэропланного завода Антара и о переходе Путиловского завода в собственность
"народа". Разграбление национального достояния страны шло быстро, с
возрастающей эффективностью и не ограничивалось уровнем крупных банков и
акционерных обществ с мировой известностью. В азарте охотника, стремящегося
не упустить добычу, пусть даже мелкую, Ленин предписывает Дзержинскому
срочно взять на учет всех лиц, у кого потенциально могут иметься какие-либо
фамильные ценности и сбережения.
К таким относились:
"1. Лица, принадлежавшие к богатым классам, то есть имеющие доход в 500
руб. в месяц и выше; владельцы городских недвижимостей, акций и денежных
сумм свыше 1000 руб., а равно служащие в банках, акционерных предприятиях,
государственных и общественных учреждениях, обязаны в течение 24 часов
(Ленину не терпелось, хотя даже шеф только что созданной политической
полиции вынужден был заменить этот срок на трехдневный) представить в
домовые комитеты в трех экземплярах заявления за своей подписью и с
указанием адреса о своих доходах, службе и занятиях.
2. Домовые комитеты скрепляют эти заявления своей подписью, сохраняя
один экземпляр у себя и представляя два остальных экземпляра в Городскую
управу и в Народный Комиссариат внутренних дел (НКВД).
3. Лица, виновные в неисполнении настоящего закона (в непредставлении
заявлений или в подаче ложных сведений)... наказываются денежным штрафом до
5000 руб. [Зачеркнуто, переправлено на 10000 - вдохновение приходит во время
творчества.] за каждое уклонение, тюрьмой до одного года или отправкой на
фронт, смотря по степени вины.
4. Лица, указанные в п. 1, обязаны постоянно иметь при себе копии с
вышеуказанных заявлений, снабженные удостоверением домовых комитетов, а
равно начальства или выборных учреждений.
5. Эти лица обязаны в недельный срок со дня издания настоящего закона
обзавестись потребительскими рабочими карточками (образец прилагается) для
ведения еженедельных записей приходов и расходов и для внесения в книжки
удостоверений от комитетов и учреждений...".
Как и все ленинские документы, этот составлен в полном соответствии с
поставленной задачей. Доход от 500 рублей в месяц и выше бьет по купечеству,
начиная от очень среднего, и по интеллигенции, особенно по ее творческой
части - адвокатуре, журналистам, издателям. А вот недвижимость в 1000 рублей
сразу охватывает всю мелкоту - владельцев крошечных лавок, охтинских
огородов, домов на Выборгской. Этот документ по духу и содержанию напоминает
приказы немецких оккупационных властей по регистрации евреев [Но Гитлер для
этой цели имел аппарат, а сам не оставил единой визы на документах подобного
рода. А вождь мирового пролетариата не брезговал писать подобные бумаги
собственноручно, с неизменным комприветом в конце.]. От него веет бесспорным
доказательством того, что страна была оккупирована бесстыдными и
беспощадными завоевателями, хотя мало кто тогда мог это понять. Но на этом
ленинский порыв не закончился. А как же быть с теми, у кого доход меньше, а
недвижимости не на 1000 рублей, а, скажем, на 25? И вождь заканчивает свое
знаменитое послание товарищу Дзержинскому знаменитым пунктом 7, с обычным
блеском подтвердив свою легендарную гениальность:
"7. Лица, не подходящие под условия п. 1, представляют в домовые
комитеты в одном экземпляре заявления о своем доходе и месте работы,
обязуясь иметь при себе копию этого заявления, удостоверенную домовым
комитетом".
Что там разбираться! Грабить - так всех поголовно. К тем, кто имел
глупость зарегистрироваться, а не бежать среди ночи по льду Финского залива
или на юг, что было совсем непросто, сразу же вламывались с обысками. Эти
обыски иногда продолжались месяцами как, например, у ювелира Николаева или
инженера Куравского. Взламывались стены, поднимались полы, потрошилась
мебель, хозяев избивали, пытали, насиловали на их глазах дочерей и жен,
истязали детей. А если что-нибудь в итоге и находили, хотя бы золотую медаль
за отличное окончание гимназии, то главу семьи увозили в тюрьму (часто
навсегда), а семью выкидывали на улицу...
В России, как и во всех других странах, сотни тысяч людей привыкли
держать свои сбережения в банках, пользуясь индивидуальными сейфами или, как
их тогда называли, стальными ящиками. В эти ящики перечислялись гонорары,
дивиденды с акций, проценты с капитала и т. п. Поскольку тайна вкладов -
основа банковского дела, фамилии владельцев стальных ящиков часто не были
известны служащим банков. Номер шифра и номер ключа - вот все, что было
известно. При захвате банков, большевики, конечно, могли бы все эти ящики
взломать и вычистить, но это было примитивно. Куда интереснее было выловить
и всех владельцев индивидуальных сейфов, поскольку естественно было
предположить, что там хранятся далеко не все деньги их владельцев. В
результате, 14 декабря 1917 года Ленин утвердил решение ВЦИК "О ревизии
стальных ящиков", где говорилось:
"1. Все деньги, хранящиеся в банковских стальных ящиках, должны быть
внесены на текущий счет клиента в Государственном банке.
Примечание. Золото в монетах и слитках конфискуется и передается в
общегосударственный золотой фонд.
2. Все владельцы стальных ящиков обязаны немедленно по вызову явиться в
банк с ключами для присутствия при производстве ревизии стальных ящиков.
3. Все владельцы, не явившиеся в трехдневный срок, считаются
злонамеренно уклонившимися от ревизии.
4. Ящики, принадлежавшие злонамеренно уклонившимся лицам, подлежат
вскрытию следственными комиссиями, назначенными комиссарами Государственного
банка, и все содержащееся в них имущество конфискуется Государственным
банком в собственность народа".
Явившихся на ревизию немедленно арестовывали и выбивали из них
оставшееся состояние вместе с душой.
Параллельно с ограблением страны принимались меры, чтобы никто этому
процессу не мог помешать. Разумеется, основную тревогу вызывали офицеры,
которых в одном Петрограде насчитывалось до 50 тысяч. После развала армии и
подоспевшего указа о ее роспуске они жили по домам, мечтая только пересидеть
это страшное время и не думая в подавляющем большинстве о какой-либо
активной деятельности. Четырех лет мировой войны было для них вполне
достаточно. Но не тут-то было. Вышел указ, предлагавший под страхом
расстрела на месте всем офицерам пройти регистрацию. Явившиеся на
регистрацию были погружены в баржи, которые вывели в залив, и там все
утоплены. Именно тогда и родилось знаменитое понятие "гидра контрреволюции".
Создавалась "гидра" таким образом. Трех или четырех офицеров ставили спиной
друг к другу, связывали веревками, затем бросали в воду. Но это, конечно,
были исключительные случаи, когда чекистам очень хотелось повеселиться.
Обычно просто топили или расстреливали, как классово опасных особ, ни на
минуту не отвлекаясь от главной задачи - ободрать Россию до костей.
Перепуганные жители северных и центральных губерний России тысячами
ринулись в бегство на юг, стремясь прорваться на Украину, чья
самостоятельность была гарантирована Брестским договором и обеспечивалась
немецкими войсками, стоявшими кордоном вдоль границы с РСФСР от Украины до
Прибалтики, охраняя, с одной стороны, большевиков от вторжения извне и не
давая им самим расширить границы собственной территории. Беженцев не
пропускали, заворачивали назад, прорвавшихся выдавали, а уже действовал
ленинский декрет "о незаконном переходе границы", предусматривавший, как и
водится, расстрел. Родственники и друзья многих людей, оставшихся на
оккупированной большевиками территории, в отчаянии бомбардировали петициями
гетманское правительство Украины, умоляя вмешаться и помочь их родным
вырваться из коммунистического "рая".
Правительство Украины с просьбой о помощи обратилось к немцам. Те
прозондировали почву в Москве через своего посла Мирбаха. К удивлению
немцев, Ленин воспринял это предложение чуть ли не с восторгом. Если
гетманское правительство так заботится о "паразитирующих классах", то
советское правительство ничего не имеет против того, чтобы выслать на
Украину сколько угодно человек, но... не бесплатно. Пусть в Киеве составят
списки с указанием фамилий и адресов и перешлют их в Москву. За каждого
беженца необходимо будет уплатить 2000 фунтов стерлингов или золотом.
Впрочем, махнул рукой Ленин, можно и зерном, черт с вами. Только поспешите,
время уходит. В последних словах вождя содержался столь прозрачный намек,
что очень скоро на север с Украины потянулись эшелоны с хлебом, известные
тогда всей России как "гетманские эшелоны". Они несли свободу и жизнь многим
обреченным. На юг двинулись поезда, набитые беженцами, у которых были родные
и друзья на Украине. На пограничных станциях беженцев обыскивали, обирая до
нитки. Поезда стояли сутками. Никаких гарантий не было. Кого угодно могли
неожиданно арестовать, а то и расстрелять прямо на перроне.
Но это, как говорится, были еще цветочки. Очень богатых людей в России
было не так уж много и все они были на виду. Людей среднего достатка, о
которых с таким вожделением писал Ленин Дзержинскому, было побольше, но и
они составляли весьма малый процент от общего числа населения. Поэтому их
ограбить и уничтожить было легко, да и надо признаться, что они не имели
почти никакой общественной поддержки, ибо идеология зависти делала свое
дело.
Но существовали десятки миллионов мелких собственников-тружеников:
шорники, овчинники, кожевники, сапожники, воскобои, плотники, столяры,
краснодеревщики, чеканщики, стеклодувы, кровельщики, печники, офени,
пильщики, переплетчики, златошвейки, кружевницы, фотографы, иконописцы -
короче говоря, все самодеятельное население страны. Огромным трудолюбием и
для наших дней совершенно невероятным мастерством (возьмите хотя бы
старинные переплеты или кружева) в условиях жесткой конкуренции им удалось
за долгие годы скопить кое-какие деньги. Все они вполне справедливо считали
себя трудящимися, от лица и во имя которых вещала большевистская банда. В
отличие от заводских рабочих, имеющих пусть длинный, но фиксированный
рабочий день, они трудились дни и ночи напролет, позволяя себе выходные
разве что на Рождество и на Пасху. Кто же были трудящиеся, если не они? Они
так считали и, как выяснилось, совершенно напрасно. Большевики не могли
чувствовать себя удовлетворенными, не обобрав их. Слишком много было
трудящихся на Руси, и все вместе они могли добавить в партийную казну почти
половину того, что удалось вытрясти из крупной буржуазии и интеллигенции.
Интересно, что именно эти мелкие собственники-труженики вызывали
почему-то у Ленина гораздо большую ненависть, чем крупные капиталисты. Это
происходило потому, что "вождь мирового пролетариата", будучи умнее и хитрее