Страница:
приисках? Американцы предлагают платить по полтора доллара в день. Ленин
приходит в ужас. Ни в коем случае! Ни цента! Мы сами заплатим! Вы, господа,
не беспокойтесь. Американцы чувствуют какой-то подвох. Там, где денег
никаких не берут, явно пахнет каким-то мошенничеством, А страна продолжает
вымирать от голода. Гениальное предвиденье Ленина о "хлебной монополии" дает
самые блестящие результаты. Создается возможность полностью выморить голодом
основу мелкобуржуазной идеологии - крестьянство. Это даже эффективнее
расстрелов. Обезумевшие от голода толпы штурмуют хлебные склады. С вышек без
предупреждения бьют пулеметы, расстреливая всех без всякой пощады. Всего
через несколько лет этот гениальный метод будет повторен Сталиным, но с
гораздо большей эффективностью.
Размах и последствия голода 20-х годов по некоторым параметрам даже
хуже предстоявшего искусственного голода 1932-1933 годов. Однако разница, и
весьма существенная, была. Если голод 1932-1933 годов полностью скрывался от
мира, то "ленинский" голод, наоборот, всячески рекламировался в
большевистской печати, которая, подчеркивая полную беспомощность
правительства, взывала к гуманитарной помощи с Запада. Хотя партия не
собиралась тратить из своих фантастических богатств ни копейки, ее отдельные
представители, демонстрируя низкую классовую сознательность, пытались
добиться открытия складов с продовольствием и золотых кладовых для помощи
вымирающей России. Старый друг Ленина Владимир Бонч-Бруевич, так и не
усвоивший "ленинской науки", пытался убедить кремлевских властителей
пожертвовать какой-то частью добычи в пользу народа. Если мы - государство,
убеждал он (что с него взять: сын царского сановника, брат царского
генерала), то и конфискованная собственность ныне является государственной
и, следовательно, должна и может быть использована для народа. Ему терпеливо
разъясняли, что у государства нет денег, а те ценности, которые он имеет в
виду, являются "золотом партии", принадлежат партии и только партии, являясь
стратегическим оружием будущей борьбы труда и капитала. Нет, не понимал,
хотели было посадить, чтобы стал понятливее, но Ленин вступился за старого
друга ("Я сам решаю, кто "буржуй"!). Выгнали на "научную работу"...
Горький - "буревестник революции" с подрезанными и ощипанными крыльями
- пробился к Ленину, взывая о помощи голодающим. "У нас нет денег помочь
голодающим, - отрезал Ленин. - В наследство от буржуазии мы получили
разорение, нужду, обнищание!". Но разрешил Горькому собрать комитет помощи
голодающим из недорезанных интеллигентов и попросить помощи с Запада.
Конечно, первой откликнулась Америка, уже создавшая к тому времени
гуманитарную Администрацию Помощи (АРА) и оказывавшая помощь послевоенной
Европе. В декабре 1921 года конгресс Соединенных Штатов выделил на помощь
голодающей России 20 миллионов, а граждане США были призваны жертвовать для
голодной России личные средства. Всего же в распоряжение АРА, возглавляемой
будущим президентом США Гувером, было передано правительством и от частных
лиц 45 миллионов долларов. К делу подключились и другие международные
организации, которые, строго следя через своих представителей за
распределением помощи, спасли от голодной смерти 22 миллиона 700 тысяч
человек, израсходовав, в общей сложности, 137 миллионов долларов.
Чекисты, чтобы отвлечь внимание Ленина от собственных делишек,
подсовывали вождю мирового пролетариата тонны всевозможной "липы"
[Американцы настаивали, чтобы их эксперты могли наблюдать за распределением
помощи голодающим, так как в западную печать уже проникли слухи о том, что
большевики для того и взывают к иностранной помощи, чтобы, получив
бесплатно, тут же перепродать ее обратно на Запад. Было так задумано или
нет, сказать трудно, но услышав об экспертах, Ленин вышел из себя. Комиссию
экспертов вождь сразу же объявил "комиссией шпиков", а об американской
помощи высказал следующее: "Подлость Америки, Гувера и Совета Лиги наций
сугубая. Гувер и Браун - наглецы и лгуны".], где утверждалось, что АРА -
военно-шпионская организация, ставящая перед собой единственную задачу -
свержение большевистского строя. "Находящееся в Барановичах объединение
Американского Красного Креста по оказанию помощи голодающим, - докладывал
Ленину Уншлихт, - снабжает прибывающих с советской территории бандитов
обмундированием, продовольствием и оружием и направляет их на Украину".
Газета "Правда" с удовольствием писала (23.04.1922 год), что агентурой АРА
был подожжен элеватор в. Николаевском порту.
В пространном докладе на имя Ленина от 6 сентября 1921 года Уншлихт
писал, что "директором АРА в Советской России является полковник У. Н.
Хаскель, его секретарем - бывший американский консул в Петрограде, разведчик
Д. Лерс, а его помощником - разведчик М. Филипп". Целью их разведывательной
деятельности, помимо сбора военной и политической информации, является
"изображение ярких страданий, переносимых русским народом". Американцам
мешали работать, не допускали их в наиболее пораженные голодом районы, а уж
о "горьковском" комитете помощи голодающим и говорить нечего. Всех
арестовали и сорганизовали дело, где члены комитета обвинялись в связях с
иностранными разведками, белогвардейской эмиграцией и даже со штабом
повстанца Антонова. Только резкий демарш правительства США и личное
вмешательство Гувера спасло членов "горьковского" комитета от расстрела,
замененного высылкой за границу, куда заранее выехал сам Алексей Максимович.
Память об АРА сохранена на страницах Большой Советской Энциклопедии, где
говорится, что АРА использовала своих сотрудников "для шпионской
деятельности и поддержки контрреволюционных элементов. Контрреволюционная
деятельность АРА вызывала энергичные протесты трудящихся масс". Вот такие мы
гордые!
То, что у Ленина не хватило духу довести прекрасно задуманную операцию
"Голод" до конца (умерло от голода "всего" 6 миллионов человек), еще раз
подтвердило мрачные опасения его сообщников, что Ильич, как вождь мирового
пролетариата, больше не годится. Каково же было удивление всех, и справа, и
слева, когда Ленин снова блеснул своим неувядающим гением. Видя полное
бездействие "советского правительства" в борьбе с эпидемией голода, не
выдержала Русская Православная Церковь, возглавляемая патриархом Тихоном.
Начиная с 1917 года, когда "интернационалисты", охваченные золотой
лихорадкой, начали вскрывать императорские гробницы, царские усыпальницы,
кладбищенские склепы и даже мавзолеи святых старцев, отношения церкви с
новой властью стали открыто враждебными. Ленин с первого дня начал открытую
атаку на православную церковь, издав ряд декретов о лишении церкви статуса
"государственной", о конфискации церковных и монастырских земель, о
запрещении церкви какой-либо другой деятельности, кроме "отправления
культа".
Однако, до поры до времени, пока шла открытая вооруженная борьба с
"белыми", Ленину пришлось сдерживать и свои порывы, и своих людей. Церковь
пользовалась огромным авторитетом у большинства русского народа, и этот
авторитет тяжелой гирей мог упасть на колеблющиеся весы противостояния в
гражданской войне. Правда, и тогда расстреливали священников, грабили и
сжигали церкви и соборы, но все это носило бессистемный характер, хотя Ленин
ни на секунду не забывал о самом главном. За более чем 900 лет своего
существования церковь накопила несметные богатства. Цари и императоры,
аристократы и богатые купцы жертвовали церкви огромные суммы и ценности,
одевали иконы в золотые и серебряные оклады, украшенные сверкающей россыпью
драгоценных камней. Священные книги заковывались в золотые переплеты.
Драгоценная церковная утварь, выполненная искуснейшими ювелирами целых
поколений, составляла гордость храмов, лавр, монастырей и их прихожан.
Церковь вела большую общественную работу, строила бесплатные больницы,
приюты, богадельни, дома призрения, школы, училища и многое другое.
Христианская нравственность в дореволюционной России была не пустыми
словами: бытовое убийство к началу XX века стало такой редкостью, что если
оно происходило в каком-нибудь маленьком уездном городке, о нем с удивлением
писали все столичные газеты.
Церковь понимала, что в данной обстановке ей надо вести себя тихо и
незаметно, но не выдержала, видя, что "рабоче-крестьянское правительство" с
хладнокровием Нерона взирает на голодное вымирание рабочих и крестьян.
Патриарх Тихон направил Ленину письмо, где предложил передать часть
церковных ценностей для закупки хлеба в помощь голодающим. Не будем говорить
о некоторой наивности Патриарха, полагавшего, что правительство, даже приняв
эту помощь, использует ее для нужд голодающих.
Ленин пришел в сильное возбуждение. Письмо Патриарха он воспринял как
возмутительный вызов, сделанный церковью. В извращенном мозгу вождя не было
места для понимания благородных и жертвенных порывов. Любое действие он
оценивал только с точки зрения беспощадного политического фехтования
насмерть. Вызов был очевиден. Правительство бездействует, а потому церковь,
чтобы "унизить нас, подчеркнуть свое влияние" вылезает с подобными
предложениями. Она как бы нас контролирует и укоряет. Но не выйдет, хитрые
попы! Не выйдет! Мы пойдем другим путем!
Спешно собрав Политбюро, Ленин зачитал послание Патриарха и заявил, что
настало время покончить с церковниками. Необходимо обвинить церковь в
нежелании поступиться своими богатствами для помощи голодающим, что
принуждает советское правительство конфисковать все церковные ценности.
Политбюро было в восторге. Тем более, что Ленин подчеркнул цель предстоящего
мероприятия: пополнить партийный фонд огромной суммой "в несколько сотен
миллионов золотых рублей (а, может быть, и нескольких миллиардов)". Никто не
знал точной суммы, что создавало дополнительный азарт, столь необходимый для
решительных действий.
Пока Патриарх Тихон ожидал ответа от советского правительства на свое
благородное предложение. Ленин 23 февраля 1922 года подписал декрет "Об
изъятии церковных ценностей в пользу голодающих". Этот шаг восхитил всех,
уже было разочаровавшихся в Ильиче, даже Сталина. Работа предстояла "адова".
По стране насчитывалось около 80 тысяч христианских церквей, главным
образом, православных. Отряды ГПУ (так теперь называлась ВЧК) ринулись к
воротам храмов и монастырей. Верующие пытались своими телами защитить
драгоценные святыни. Нападавшие без каких-либо колебаний открывали огонь. С
икон срывались драгоценные оклады, золотая и серебряная утварь, включая
дароносицы и паникадила XV-XVII веков, литые золотые кресты времени Иоанна
Грозного и первых Романовых складывались в ящики и мешки. Выковыривались
драгоценные камни, срывались переплеты с библий, конфисковывались все
найденные золотые и серебряные монеты. Пылали костры из древних икон, горели
рукописные инкунабулы, Библии XIII века, крушились алтари.
Но это было только начало, Опомнившись от шока, вызванного ленинским
декретом, патриарх Тихон обратился с воззванием ко всем "верующим чадам
Российской Православной церкви" (28 февраля):
"С точки зрения церкви, подобный акт является актом святотатства. Мы не
можем одобрить изъятия из храмов, хотя бы и через добровольные
пожертвования, освященных предметов, употребление коих не для богослужебных
целей воспрещается канонами вселенской церкви и карается ею как
святотатство". Воззвание святейшего патриарха объявлялось с амвонов церквей,
передавалось из уст в уста, расклеивалось на стенах домов, призывая народ к
сопротивлению. По всех стране у храмов происходили настоящие побоища. Но
безоружные верующие не могли оказать какого-либо организованного
сопротивления вооруженным до зубов "чоновцам". Во многих местах толпу просто
рассеивали пулеметами, а арестованных расстреливали в тот же день.
Понимая, однако, сколь велик авторитет церкви среди простых русских
людей и побаиваясь всенародного восстания, власти, как всегда, прибегали к
лицемерным и лживым призывам, апеллируя к "народу" и "трудящимся массам". 28
марта 1922 года было опубликовано правительственное сообщение:
"Правительству чужда мысль о каких бы то ни было преследованиях против
верующих и против церкви... Ценности созданы трудом народа и принадлежат
народу. Совершение религиозных обрядов не потерпит никакого ущерба от замены
драгоценных предметов другими, более простыми. На драгоценности же возможно
купить достаточное количество хлеба, семян, рабочего скота и орудий, чтобы
спасти не только жизнь, но и хозяйство крестьян Поволжья и всех других
голодающих мест Советской Федерации... Только клика князей церкви, привыкших
к роскоши, золоту, шелкам и драгоценным камням, не хочет отдавать эти
сокровища на дело спасения миллионов погибающих. В жадном стремлении
удержать в своих руках ценности любой ценой церковная привилегированная
клика не останавливается перед преступными заговорами и провокацией открытых
мятежей. Сохраняя по-прежнему полное внимание и терпимость к верующим,
Советское правительство не потерпит, однако, ни единого часа, чтобы
привилегированные заправилы церкви, облаченные в шелка и бриллианты,
создавали особое государство церковных князей в государстве рабочих и
крестьян".
Опубликованное обращение, пытаясь расколоть церковь и массы верующих,
содержало недвусмысленные угрозы в адрес руководства Православной Церкви,
как обычно, являясь лишь отголоском уже принятых в Кремле секретных решений.
Ленин был в ударе. Вернулись его былая энергия и боевой задор. Глаза
блестели, как во времена выкинутого им гениального лозунга - "Грабь
награбленное!".
19 марта 1922 года он направляет секретное директивное письмо членам
Политбюро, руководству ГПУ, Наркомата юстиции и Ревтрибунала, готовившихся к
совещанию по поводу оптимизации и координации действий различных служб в
выполнении Декрета об изъятии церковных ценностей:
"На этом совещании, - указывает Владимир Ильич, - провести секретное
решение съезда о том, что изъятие ценностей, в особенности самых богатых
лавр, монастырей и церквей, должно быть произведено с беспощадной
решительностью, безусловно ни перед чем не останавливаясь и в самый
кратчайший срок. Чем большее число представителей реакционной буржуазии и
реакционного духовенства удастся нам поэтому расстрелять, тем лучше. Надо
именно теперь проучить эту публику так, чтобы на несколько десятков лет ни о
каком сопротивлении они не смели и думать. 19. III. 1922 г. Пред. Совнаркома
В. Ульянов (Ленин)".
Еще никогда, даже во времена древних деспотий, глава государства не
решался ставить свою подпись на документах подобного рода. Решительность
Ленина, в подавляющем большинстве случаев лично санкционировавшего все
преступления своего режима, служила предметом зависти и у Сталина, и у
Гитлера. Сталин всегда с восхищением отзывался о ленинской решительности,
явно подчеркивая собственную нерешительность: сам он боялся ставить свою
подпись даже на приказе о взрыве мостов Ленинграда и предприятий Москвы,
хотя это и диктовалось военной необходимостью.
Решительность вождя, берущего своей подписью ответственность за
преступления подчиненных, имеющих право сослаться на полученный приказ, не
могла не вызывать у них уважения с долей восхищения. В данном случае
оказались довольны все: и те, кто, группируясь вокруг Троцкого, подумывали о
бегстве из страны и могли этой акцией еще более округлить свои
многомиллионные счета в западных банках, и те, кто, группируясь вокруг
входившего в силу Сталина, предполагали остаться, чтобы, безбедно живя в
завоеванной России, превратить ее в базу для своих предстоящих авантюр,
идеологию разбоя - в государственную религию, а самого Ленина - в языческого
идола новой религии. А новая религия всегда предполагает уничтожение старой.
Церкви были разграблены, как и приказал Ленин, "с беспощадной
решительностью" и "в кратчайший срок". Расстреляно 40 тысяч священников,
дьяконов и монахов, а также около 100 тысяч верующих, входивших в церковные
"двадцатки" и общины. Чистая прибыль составила два с половиной миллиарда
золотых рублей (по очень скромной оценке робких историков эпохи перестройки
и гласности). По мнению западных специалистов, эту цифру следовало бы
увеличить раза в три. Все-таки храмов и монастырей было очень много, а
существовали они, в среднем, лет по 300. Помнится, что АРА, истратив 137
миллионов долларов, накормила и спасла от смерти более 20 миллионов
обреченных. Советская статистика указывает, что в 1922-1923 годах хлеба за
границей было закуплено на 1 (один) миллион рублей, то на семена. Что
касается закупок скота и сельскохозяйственных орудий, то их не было вообще.
Куда же пошли эти несметные сокровища? Ведь, если бы разделили поровну, как
было обещано, только их, то даже разоренная Россия смогла бы быстро
превратиться в нечто богатое и цветущее, вроде Кувейта. Но ничего подобного,
естественно, не произошло, ибо цель была прямо противоположная.
Николай Бухарин, самый ничтожный и трусливый из большевистских
главарей, а потому громче всех искренне восхищавшийся удалью вождя
революции, с восторгом вспоминал эти героические дни: "...мы ободрали
церковь, как липку, и на ее "святые ценности" ведем свою мировую пропаганду,
не дав из них ни шиша голодающим; при ПТУ мы воздвигли свою "церковь" при
помощи православных попов, и уж доподлинно врата ада не одолеют ее; мы
заменили требуху филаретовского катехизиса любезной моему сердцу "Азбукой
коммунизма", закон божий - политграмотой, посрывали с детей крестики да
ладанки, вместо икон повесили "вождей" и постараемся для Пахома и "низов"
открыть мощи Ильича под коммунистическим соусом... Дурацкая страна!"
В мае 1922 году патриарх Тихон был арестован вместе со всеми членами
Священного Синода. 32 митрополита и архиепископа были расстреляны. Но под
официальным словом "расстрел" часто скрывалось зверское изощренное убийство.
Киевский митрополит Владимир изуродован, оскоплен, застрелен и голым брошен
на поругание; петербургский митрополит Вениамин, который должен был заменить
патриарха в случае его смерти, превращен в ледяной столб холодной водой на
морозе, а затем утоплен; тобольский епископ Гермоген, в свое время
добровольно поехавший с царем в ссылку, был живым привязан к колесу парохода
и измочален лопастями. Пермский архиепископ Андроник, знаменитый в прошлом
миссионер в Японии, закопан живым в землю. Черниговский архиепископ Василий
распят на кресте и сожжен.
"Надо именно теперь проучить эту публику так, чтобы на несколько
десятков лет ни о каком сопротивлении они не смели и думать. Ленин".
"Лихорадка, на мировых биржах, вызванная резким падением цен на золото,
связывается специалистами с поступлением на мировой рынок больших партий
этого металла из России. Партию большевиков, правящую ныне в этой несчастной
стране, вполне можно назвать "партией желтого дьявола", - писала английская
газета "Гардиан" в марте 1923 года. Ей вторила газета "Тайм": "Покупка
левыми социалистами двух шестиэтажных домов в деловой части Лондона по
аукционной цене в 6 миллионов фунтов стерлингов за дом и установка за четыре
миллиона фунтов стерлингов помпезного памятника Карлу Марксу на месте его
погребения свидетельствуют о том, что большевикам в Москве есть куда тратить
деньги, конфискованные у церкви якобы для помощи голодающим. Мы только
сейчас начали понимать, какой богатой страной была уничтоженная Россия".
Средняя Азия после нашествия монголов, Европа после тридцатилетней
войны, Франция после продолжавшейся 10 лет эпидемии чумы - все это, даже
вместе взятое, не идет ни в какое сравнение с тем, что собой представляла
Россия после семи неполных лет власти Ленина. Подавляющая часть русского
образованного общества исчезла, погибнув или в ужасе бежав из страны.
Многомиллионные массы людей, выбитые с насиженных мест террором, военными
действиями и голодом, рассеялись по стране. Дореволюционный немногочисленный
пролетариат был полностью уничтожен. Наиболее передовые аграрники, ведущие
свои хозяйства на уровне европейских стандартов, были либо перебиты, либо
бежали неизвестно куда. Экономика развалилась. Некогда самый могучий в мире
речной флот погиб. Гордость России - ее железные дороги - были разрушены,
подвижной состав фактически уничтожен. Разрушенные церкви высились среди
пепелища памятниками погибшей цивилизации.
Россия превратилась в поле, усеянное лишь мертвыми костями: нет ни
протеста, ни возмущения. Все устало, все принижено и подавлено. И главное -
все было разворовано и разграблено. От вывернутых наизнанку императорских
усыпальниц до вывернутых карманов всех живых и мертвых. Великая афера всех
веков под условным наименованием "Мировая революция" практически
завершилась. Не существует цифры, способной в какой-то мере подвести
денежный итог этого "мероприятия". Все национальное достояние огромной и
богатой страны, которая называлась Россией, ушло в один гигантский слиток
"ЗОЛОТА ПАРТИИ". Однако это был еще не конец. Впереди черной тучей шло еще
более страшное будущее.
В декабре 1922 года случилась малоприятная неожиданность. Швейцарский
банк объявил ленинскому поручителю Ротштейну, что деньги основного капитала
представляемой им фирмы (а представлял Ротштейн партию большевиков) по
указанию владельцев (или уполномоченных ими лиц), знавших сложную комбинацию
девизов и шифров, переведены на три отдельных счета с новыми девизами и
шифровыми комбинациями. Деньги на личных счетах остались нетронутыми. Старик
Парвус снова продемонстрировал Ленину, что никакое дело, особенно
финансовое, не терпит дилетантизма. Ленина хватил удар.
Едва оправившись от него, Ленин, вопреки протестам врачей и родных,
приказывает, чтобы его отвезли в Кремль, где убеждается, что все его худшие
опасения подтвердились. В кабинете произведен тщательный обыск. Вскрыт сейф,
откуда изъяты все "архисекретные" документы, включая банковские
поручительства, чековые книжки и целая коллекция заграничных паспортов.
Исчез и верный Горбунов...
Войны-интернационалисты круглосуточно несли караул вокруг роскошного
двухэтажного особняка, бывшего загородного дворца великого князя Сергея
Александровича, в Горках. В морозную рождественскую ночь 1923 года они
услышали страшный вой, доносящийся, казалось, прямо из-под дома. Стояла
глубокая ночь, в небе светила полная луна. Щелкнув затворами своих
испытанных австрийских карабинов, часовые стали сходиться на источник воя,
решив, что к особняку подошли из леса волки. Но волков не было. На
застекленной веранде первого этажа в кресле-каталке сидел Ленин, одетый в
телогрейку и валенки. Подняв изможденное лицо к луне, он протяжно и дико
выл. Злой дух взывал к своим собратьям в космосе, просясь на волю. Он сделал
свое дело...
В трескучие морозы января 1924 года рабочие заступами и ломами копали
котлован под временный мавзолей. Ломом была пробита канализационная труба,
но пробоина, схваченная морозом, не была замечена. В первую же оттепель
труба лопнула, залив своим содержимым мавзолей. Узнав об этом, томившийся
под домашним арестом патриарх Тихон скорбно заметил: "По мощам и елей".
Мрачно обозревая доставшееся ему ленинское наследство, Иосиф
Виссарионович Сталин имел все причины быть недовольным. Во-первых, как никто
другой, он чувствовал себя обворованным. В самом деле, он - член ЦК, член
самого первого ленинского правительства, делавший, можно сказать, самую
грязную работу, мотаясь по фронтам гражданской войны, рискуя каждую минуту
быть застреленным, поднятым на штыки, разорванным в клочья, был обманут.
Оказывается, пока он, утопая по колено в крови, тифозном дерьме и
разбираясь попутно в непролазной грязи нововизантийских интриг, посылал в
Москву со всех концов страны эшелоны с золотом и хлебом (который был
временами дороже золота), все это за его спиной разворовывалось,
перекидывалось за границу, переводилось на личные счета, на счета активных
акционерных обществ и благоприобретенных банков. Нельзя сказать, что он об
этом вообще ничего не знал. Знал, конечно. Но об истинном размахе не
догадывался, как не догадывался и о том, что его доля (его законная доля!)
будет столь до смешного мала. Оттесненный с "кремлевской кухни" и от
Коминтерна на должность наркома национальностей и председателя бутафорского
Рабкрина, Сталин далеко не сразу стал понимать, что же происходит в
завоеванной большевиками России. Впрочем, ему только казалось, что он что-то
понимает, поскольку каждый день, преподнося ему новые сюрпризы, убеждал, что
понять что-либо очень трудно, если не сказать - просто невозможно.
Кончилась гражданская война, и миллионы глаз с немым вопросом глядели
на Ленина: когда же будем делить "награбленное", как и договаривались,
поровну? Ленин, эффектно выворачивая пустые карманы, давал понять, что
делить нечего - проклятые буржуи бежали и все с собой увезли до последней
приходит в ужас. Ни в коем случае! Ни цента! Мы сами заплатим! Вы, господа,
не беспокойтесь. Американцы чувствуют какой-то подвох. Там, где денег
никаких не берут, явно пахнет каким-то мошенничеством, А страна продолжает
вымирать от голода. Гениальное предвиденье Ленина о "хлебной монополии" дает
самые блестящие результаты. Создается возможность полностью выморить голодом
основу мелкобуржуазной идеологии - крестьянство. Это даже эффективнее
расстрелов. Обезумевшие от голода толпы штурмуют хлебные склады. С вышек без
предупреждения бьют пулеметы, расстреливая всех без всякой пощады. Всего
через несколько лет этот гениальный метод будет повторен Сталиным, но с
гораздо большей эффективностью.
Размах и последствия голода 20-х годов по некоторым параметрам даже
хуже предстоявшего искусственного голода 1932-1933 годов. Однако разница, и
весьма существенная, была. Если голод 1932-1933 годов полностью скрывался от
мира, то "ленинский" голод, наоборот, всячески рекламировался в
большевистской печати, которая, подчеркивая полную беспомощность
правительства, взывала к гуманитарной помощи с Запада. Хотя партия не
собиралась тратить из своих фантастических богатств ни копейки, ее отдельные
представители, демонстрируя низкую классовую сознательность, пытались
добиться открытия складов с продовольствием и золотых кладовых для помощи
вымирающей России. Старый друг Ленина Владимир Бонч-Бруевич, так и не
усвоивший "ленинской науки", пытался убедить кремлевских властителей
пожертвовать какой-то частью добычи в пользу народа. Если мы - государство,
убеждал он (что с него взять: сын царского сановника, брат царского
генерала), то и конфискованная собственность ныне является государственной
и, следовательно, должна и может быть использована для народа. Ему терпеливо
разъясняли, что у государства нет денег, а те ценности, которые он имеет в
виду, являются "золотом партии", принадлежат партии и только партии, являясь
стратегическим оружием будущей борьбы труда и капитала. Нет, не понимал,
хотели было посадить, чтобы стал понятливее, но Ленин вступился за старого
друга ("Я сам решаю, кто "буржуй"!). Выгнали на "научную работу"...
Горький - "буревестник революции" с подрезанными и ощипанными крыльями
- пробился к Ленину, взывая о помощи голодающим. "У нас нет денег помочь
голодающим, - отрезал Ленин. - В наследство от буржуазии мы получили
разорение, нужду, обнищание!". Но разрешил Горькому собрать комитет помощи
голодающим из недорезанных интеллигентов и попросить помощи с Запада.
Конечно, первой откликнулась Америка, уже создавшая к тому времени
гуманитарную Администрацию Помощи (АРА) и оказывавшая помощь послевоенной
Европе. В декабре 1921 года конгресс Соединенных Штатов выделил на помощь
голодающей России 20 миллионов, а граждане США были призваны жертвовать для
голодной России личные средства. Всего же в распоряжение АРА, возглавляемой
будущим президентом США Гувером, было передано правительством и от частных
лиц 45 миллионов долларов. К делу подключились и другие международные
организации, которые, строго следя через своих представителей за
распределением помощи, спасли от голодной смерти 22 миллиона 700 тысяч
человек, израсходовав, в общей сложности, 137 миллионов долларов.
Чекисты, чтобы отвлечь внимание Ленина от собственных делишек,
подсовывали вождю мирового пролетариата тонны всевозможной "липы"
[Американцы настаивали, чтобы их эксперты могли наблюдать за распределением
помощи голодающим, так как в западную печать уже проникли слухи о том, что
большевики для того и взывают к иностранной помощи, чтобы, получив
бесплатно, тут же перепродать ее обратно на Запад. Было так задумано или
нет, сказать трудно, но услышав об экспертах, Ленин вышел из себя. Комиссию
экспертов вождь сразу же объявил "комиссией шпиков", а об американской
помощи высказал следующее: "Подлость Америки, Гувера и Совета Лиги наций
сугубая. Гувер и Браун - наглецы и лгуны".], где утверждалось, что АРА -
военно-шпионская организация, ставящая перед собой единственную задачу -
свержение большевистского строя. "Находящееся в Барановичах объединение
Американского Красного Креста по оказанию помощи голодающим, - докладывал
Ленину Уншлихт, - снабжает прибывающих с советской территории бандитов
обмундированием, продовольствием и оружием и направляет их на Украину".
Газета "Правда" с удовольствием писала (23.04.1922 год), что агентурой АРА
был подожжен элеватор в. Николаевском порту.
В пространном докладе на имя Ленина от 6 сентября 1921 года Уншлихт
писал, что "директором АРА в Советской России является полковник У. Н.
Хаскель, его секретарем - бывший американский консул в Петрограде, разведчик
Д. Лерс, а его помощником - разведчик М. Филипп". Целью их разведывательной
деятельности, помимо сбора военной и политической информации, является
"изображение ярких страданий, переносимых русским народом". Американцам
мешали работать, не допускали их в наиболее пораженные голодом районы, а уж
о "горьковском" комитете помощи голодающим и говорить нечего. Всех
арестовали и сорганизовали дело, где члены комитета обвинялись в связях с
иностранными разведками, белогвардейской эмиграцией и даже со штабом
повстанца Антонова. Только резкий демарш правительства США и личное
вмешательство Гувера спасло членов "горьковского" комитета от расстрела,
замененного высылкой за границу, куда заранее выехал сам Алексей Максимович.
Память об АРА сохранена на страницах Большой Советской Энциклопедии, где
говорится, что АРА использовала своих сотрудников "для шпионской
деятельности и поддержки контрреволюционных элементов. Контрреволюционная
деятельность АРА вызывала энергичные протесты трудящихся масс". Вот такие мы
гордые!
То, что у Ленина не хватило духу довести прекрасно задуманную операцию
"Голод" до конца (умерло от голода "всего" 6 миллионов человек), еще раз
подтвердило мрачные опасения его сообщников, что Ильич, как вождь мирового
пролетариата, больше не годится. Каково же было удивление всех, и справа, и
слева, когда Ленин снова блеснул своим неувядающим гением. Видя полное
бездействие "советского правительства" в борьбе с эпидемией голода, не
выдержала Русская Православная Церковь, возглавляемая патриархом Тихоном.
Начиная с 1917 года, когда "интернационалисты", охваченные золотой
лихорадкой, начали вскрывать императорские гробницы, царские усыпальницы,
кладбищенские склепы и даже мавзолеи святых старцев, отношения церкви с
новой властью стали открыто враждебными. Ленин с первого дня начал открытую
атаку на православную церковь, издав ряд декретов о лишении церкви статуса
"государственной", о конфискации церковных и монастырских земель, о
запрещении церкви какой-либо другой деятельности, кроме "отправления
культа".
Однако, до поры до времени, пока шла открытая вооруженная борьба с
"белыми", Ленину пришлось сдерживать и свои порывы, и своих людей. Церковь
пользовалась огромным авторитетом у большинства русского народа, и этот
авторитет тяжелой гирей мог упасть на колеблющиеся весы противостояния в
гражданской войне. Правда, и тогда расстреливали священников, грабили и
сжигали церкви и соборы, но все это носило бессистемный характер, хотя Ленин
ни на секунду не забывал о самом главном. За более чем 900 лет своего
существования церковь накопила несметные богатства. Цари и императоры,
аристократы и богатые купцы жертвовали церкви огромные суммы и ценности,
одевали иконы в золотые и серебряные оклады, украшенные сверкающей россыпью
драгоценных камней. Священные книги заковывались в золотые переплеты.
Драгоценная церковная утварь, выполненная искуснейшими ювелирами целых
поколений, составляла гордость храмов, лавр, монастырей и их прихожан.
Церковь вела большую общественную работу, строила бесплатные больницы,
приюты, богадельни, дома призрения, школы, училища и многое другое.
Христианская нравственность в дореволюционной России была не пустыми
словами: бытовое убийство к началу XX века стало такой редкостью, что если
оно происходило в каком-нибудь маленьком уездном городке, о нем с удивлением
писали все столичные газеты.
Церковь понимала, что в данной обстановке ей надо вести себя тихо и
незаметно, но не выдержала, видя, что "рабоче-крестьянское правительство" с
хладнокровием Нерона взирает на голодное вымирание рабочих и крестьян.
Патриарх Тихон направил Ленину письмо, где предложил передать часть
церковных ценностей для закупки хлеба в помощь голодающим. Не будем говорить
о некоторой наивности Патриарха, полагавшего, что правительство, даже приняв
эту помощь, использует ее для нужд голодающих.
Ленин пришел в сильное возбуждение. Письмо Патриарха он воспринял как
возмутительный вызов, сделанный церковью. В извращенном мозгу вождя не было
места для понимания благородных и жертвенных порывов. Любое действие он
оценивал только с точки зрения беспощадного политического фехтования
насмерть. Вызов был очевиден. Правительство бездействует, а потому церковь,
чтобы "унизить нас, подчеркнуть свое влияние" вылезает с подобными
предложениями. Она как бы нас контролирует и укоряет. Но не выйдет, хитрые
попы! Не выйдет! Мы пойдем другим путем!
Спешно собрав Политбюро, Ленин зачитал послание Патриарха и заявил, что
настало время покончить с церковниками. Необходимо обвинить церковь в
нежелании поступиться своими богатствами для помощи голодающим, что
принуждает советское правительство конфисковать все церковные ценности.
Политбюро было в восторге. Тем более, что Ленин подчеркнул цель предстоящего
мероприятия: пополнить партийный фонд огромной суммой "в несколько сотен
миллионов золотых рублей (а, может быть, и нескольких миллиардов)". Никто не
знал точной суммы, что создавало дополнительный азарт, столь необходимый для
решительных действий.
Пока Патриарх Тихон ожидал ответа от советского правительства на свое
благородное предложение. Ленин 23 февраля 1922 года подписал декрет "Об
изъятии церковных ценностей в пользу голодающих". Этот шаг восхитил всех,
уже было разочаровавшихся в Ильиче, даже Сталина. Работа предстояла "адова".
По стране насчитывалось около 80 тысяч христианских церквей, главным
образом, православных. Отряды ГПУ (так теперь называлась ВЧК) ринулись к
воротам храмов и монастырей. Верующие пытались своими телами защитить
драгоценные святыни. Нападавшие без каких-либо колебаний открывали огонь. С
икон срывались драгоценные оклады, золотая и серебряная утварь, включая
дароносицы и паникадила XV-XVII веков, литые золотые кресты времени Иоанна
Грозного и первых Романовых складывались в ящики и мешки. Выковыривались
драгоценные камни, срывались переплеты с библий, конфисковывались все
найденные золотые и серебряные монеты. Пылали костры из древних икон, горели
рукописные инкунабулы, Библии XIII века, крушились алтари.
Но это было только начало, Опомнившись от шока, вызванного ленинским
декретом, патриарх Тихон обратился с воззванием ко всем "верующим чадам
Российской Православной церкви" (28 февраля):
"С точки зрения церкви, подобный акт является актом святотатства. Мы не
можем одобрить изъятия из храмов, хотя бы и через добровольные
пожертвования, освященных предметов, употребление коих не для богослужебных
целей воспрещается канонами вселенской церкви и карается ею как
святотатство". Воззвание святейшего патриарха объявлялось с амвонов церквей,
передавалось из уст в уста, расклеивалось на стенах домов, призывая народ к
сопротивлению. По всех стране у храмов происходили настоящие побоища. Но
безоружные верующие не могли оказать какого-либо организованного
сопротивления вооруженным до зубов "чоновцам". Во многих местах толпу просто
рассеивали пулеметами, а арестованных расстреливали в тот же день.
Понимая, однако, сколь велик авторитет церкви среди простых русских
людей и побаиваясь всенародного восстания, власти, как всегда, прибегали к
лицемерным и лживым призывам, апеллируя к "народу" и "трудящимся массам". 28
марта 1922 года было опубликовано правительственное сообщение:
"Правительству чужда мысль о каких бы то ни было преследованиях против
верующих и против церкви... Ценности созданы трудом народа и принадлежат
народу. Совершение религиозных обрядов не потерпит никакого ущерба от замены
драгоценных предметов другими, более простыми. На драгоценности же возможно
купить достаточное количество хлеба, семян, рабочего скота и орудий, чтобы
спасти не только жизнь, но и хозяйство крестьян Поволжья и всех других
голодающих мест Советской Федерации... Только клика князей церкви, привыкших
к роскоши, золоту, шелкам и драгоценным камням, не хочет отдавать эти
сокровища на дело спасения миллионов погибающих. В жадном стремлении
удержать в своих руках ценности любой ценой церковная привилегированная
клика не останавливается перед преступными заговорами и провокацией открытых
мятежей. Сохраняя по-прежнему полное внимание и терпимость к верующим,
Советское правительство не потерпит, однако, ни единого часа, чтобы
привилегированные заправилы церкви, облаченные в шелка и бриллианты,
создавали особое государство церковных князей в государстве рабочих и
крестьян".
Опубликованное обращение, пытаясь расколоть церковь и массы верующих,
содержало недвусмысленные угрозы в адрес руководства Православной Церкви,
как обычно, являясь лишь отголоском уже принятых в Кремле секретных решений.
Ленин был в ударе. Вернулись его былая энергия и боевой задор. Глаза
блестели, как во времена выкинутого им гениального лозунга - "Грабь
награбленное!".
19 марта 1922 года он направляет секретное директивное письмо членам
Политбюро, руководству ГПУ, Наркомата юстиции и Ревтрибунала, готовившихся к
совещанию по поводу оптимизации и координации действий различных служб в
выполнении Декрета об изъятии церковных ценностей:
"На этом совещании, - указывает Владимир Ильич, - провести секретное
решение съезда о том, что изъятие ценностей, в особенности самых богатых
лавр, монастырей и церквей, должно быть произведено с беспощадной
решительностью, безусловно ни перед чем не останавливаясь и в самый
кратчайший срок. Чем большее число представителей реакционной буржуазии и
реакционного духовенства удастся нам поэтому расстрелять, тем лучше. Надо
именно теперь проучить эту публику так, чтобы на несколько десятков лет ни о
каком сопротивлении они не смели и думать. 19. III. 1922 г. Пред. Совнаркома
В. Ульянов (Ленин)".
Еще никогда, даже во времена древних деспотий, глава государства не
решался ставить свою подпись на документах подобного рода. Решительность
Ленина, в подавляющем большинстве случаев лично санкционировавшего все
преступления своего режима, служила предметом зависти и у Сталина, и у
Гитлера. Сталин всегда с восхищением отзывался о ленинской решительности,
явно подчеркивая собственную нерешительность: сам он боялся ставить свою
подпись даже на приказе о взрыве мостов Ленинграда и предприятий Москвы,
хотя это и диктовалось военной необходимостью.
Решительность вождя, берущего своей подписью ответственность за
преступления подчиненных, имеющих право сослаться на полученный приказ, не
могла не вызывать у них уважения с долей восхищения. В данном случае
оказались довольны все: и те, кто, группируясь вокруг Троцкого, подумывали о
бегстве из страны и могли этой акцией еще более округлить свои
многомиллионные счета в западных банках, и те, кто, группируясь вокруг
входившего в силу Сталина, предполагали остаться, чтобы, безбедно живя в
завоеванной России, превратить ее в базу для своих предстоящих авантюр,
идеологию разбоя - в государственную религию, а самого Ленина - в языческого
идола новой религии. А новая религия всегда предполагает уничтожение старой.
Церкви были разграблены, как и приказал Ленин, "с беспощадной
решительностью" и "в кратчайший срок". Расстреляно 40 тысяч священников,
дьяконов и монахов, а также около 100 тысяч верующих, входивших в церковные
"двадцатки" и общины. Чистая прибыль составила два с половиной миллиарда
золотых рублей (по очень скромной оценке робких историков эпохи перестройки
и гласности). По мнению западных специалистов, эту цифру следовало бы
увеличить раза в три. Все-таки храмов и монастырей было очень много, а
существовали они, в среднем, лет по 300. Помнится, что АРА, истратив 137
миллионов долларов, накормила и спасла от смерти более 20 миллионов
обреченных. Советская статистика указывает, что в 1922-1923 годах хлеба за
границей было закуплено на 1 (один) миллион рублей, то на семена. Что
касается закупок скота и сельскохозяйственных орудий, то их не было вообще.
Куда же пошли эти несметные сокровища? Ведь, если бы разделили поровну, как
было обещано, только их, то даже разоренная Россия смогла бы быстро
превратиться в нечто богатое и цветущее, вроде Кувейта. Но ничего подобного,
естественно, не произошло, ибо цель была прямо противоположная.
Николай Бухарин, самый ничтожный и трусливый из большевистских
главарей, а потому громче всех искренне восхищавшийся удалью вождя
революции, с восторгом вспоминал эти героические дни: "...мы ободрали
церковь, как липку, и на ее "святые ценности" ведем свою мировую пропаганду,
не дав из них ни шиша голодающим; при ПТУ мы воздвигли свою "церковь" при
помощи православных попов, и уж доподлинно врата ада не одолеют ее; мы
заменили требуху филаретовского катехизиса любезной моему сердцу "Азбукой
коммунизма", закон божий - политграмотой, посрывали с детей крестики да
ладанки, вместо икон повесили "вождей" и постараемся для Пахома и "низов"
открыть мощи Ильича под коммунистическим соусом... Дурацкая страна!"
В мае 1922 году патриарх Тихон был арестован вместе со всеми членами
Священного Синода. 32 митрополита и архиепископа были расстреляны. Но под
официальным словом "расстрел" часто скрывалось зверское изощренное убийство.
Киевский митрополит Владимир изуродован, оскоплен, застрелен и голым брошен
на поругание; петербургский митрополит Вениамин, который должен был заменить
патриарха в случае его смерти, превращен в ледяной столб холодной водой на
морозе, а затем утоплен; тобольский епископ Гермоген, в свое время
добровольно поехавший с царем в ссылку, был живым привязан к колесу парохода
и измочален лопастями. Пермский архиепископ Андроник, знаменитый в прошлом
миссионер в Японии, закопан живым в землю. Черниговский архиепископ Василий
распят на кресте и сожжен.
"Надо именно теперь проучить эту публику так, чтобы на несколько
десятков лет ни о каком сопротивлении они не смели и думать. Ленин".
"Лихорадка, на мировых биржах, вызванная резким падением цен на золото,
связывается специалистами с поступлением на мировой рынок больших партий
этого металла из России. Партию большевиков, правящую ныне в этой несчастной
стране, вполне можно назвать "партией желтого дьявола", - писала английская
газета "Гардиан" в марте 1923 года. Ей вторила газета "Тайм": "Покупка
левыми социалистами двух шестиэтажных домов в деловой части Лондона по
аукционной цене в 6 миллионов фунтов стерлингов за дом и установка за четыре
миллиона фунтов стерлингов помпезного памятника Карлу Марксу на месте его
погребения свидетельствуют о том, что большевикам в Москве есть куда тратить
деньги, конфискованные у церкви якобы для помощи голодающим. Мы только
сейчас начали понимать, какой богатой страной была уничтоженная Россия".
Средняя Азия после нашествия монголов, Европа после тридцатилетней
войны, Франция после продолжавшейся 10 лет эпидемии чумы - все это, даже
вместе взятое, не идет ни в какое сравнение с тем, что собой представляла
Россия после семи неполных лет власти Ленина. Подавляющая часть русского
образованного общества исчезла, погибнув или в ужасе бежав из страны.
Многомиллионные массы людей, выбитые с насиженных мест террором, военными
действиями и голодом, рассеялись по стране. Дореволюционный немногочисленный
пролетариат был полностью уничтожен. Наиболее передовые аграрники, ведущие
свои хозяйства на уровне европейских стандартов, были либо перебиты, либо
бежали неизвестно куда. Экономика развалилась. Некогда самый могучий в мире
речной флот погиб. Гордость России - ее железные дороги - были разрушены,
подвижной состав фактически уничтожен. Разрушенные церкви высились среди
пепелища памятниками погибшей цивилизации.
Россия превратилась в поле, усеянное лишь мертвыми костями: нет ни
протеста, ни возмущения. Все устало, все принижено и подавлено. И главное -
все было разворовано и разграблено. От вывернутых наизнанку императорских
усыпальниц до вывернутых карманов всех живых и мертвых. Великая афера всех
веков под условным наименованием "Мировая революция" практически
завершилась. Не существует цифры, способной в какой-то мере подвести
денежный итог этого "мероприятия". Все национальное достояние огромной и
богатой страны, которая называлась Россией, ушло в один гигантский слиток
"ЗОЛОТА ПАРТИИ". Однако это был еще не конец. Впереди черной тучей шло еще
более страшное будущее.
В декабре 1922 года случилась малоприятная неожиданность. Швейцарский
банк объявил ленинскому поручителю Ротштейну, что деньги основного капитала
представляемой им фирмы (а представлял Ротштейн партию большевиков) по
указанию владельцев (или уполномоченных ими лиц), знавших сложную комбинацию
девизов и шифров, переведены на три отдельных счета с новыми девизами и
шифровыми комбинациями. Деньги на личных счетах остались нетронутыми. Старик
Парвус снова продемонстрировал Ленину, что никакое дело, особенно
финансовое, не терпит дилетантизма. Ленина хватил удар.
Едва оправившись от него, Ленин, вопреки протестам врачей и родных,
приказывает, чтобы его отвезли в Кремль, где убеждается, что все его худшие
опасения подтвердились. В кабинете произведен тщательный обыск. Вскрыт сейф,
откуда изъяты все "архисекретные" документы, включая банковские
поручительства, чековые книжки и целая коллекция заграничных паспортов.
Исчез и верный Горбунов...
Войны-интернационалисты круглосуточно несли караул вокруг роскошного
двухэтажного особняка, бывшего загородного дворца великого князя Сергея
Александровича, в Горках. В морозную рождественскую ночь 1923 года они
услышали страшный вой, доносящийся, казалось, прямо из-под дома. Стояла
глубокая ночь, в небе светила полная луна. Щелкнув затворами своих
испытанных австрийских карабинов, часовые стали сходиться на источник воя,
решив, что к особняку подошли из леса волки. Но волков не было. На
застекленной веранде первого этажа в кресле-каталке сидел Ленин, одетый в
телогрейку и валенки. Подняв изможденное лицо к луне, он протяжно и дико
выл. Злой дух взывал к своим собратьям в космосе, просясь на волю. Он сделал
свое дело...
В трескучие морозы января 1924 года рабочие заступами и ломами копали
котлован под временный мавзолей. Ломом была пробита канализационная труба,
но пробоина, схваченная морозом, не была замечена. В первую же оттепель
труба лопнула, залив своим содержимым мавзолей. Узнав об этом, томившийся
под домашним арестом патриарх Тихон скорбно заметил: "По мощам и елей".
Мрачно обозревая доставшееся ему ленинское наследство, Иосиф
Виссарионович Сталин имел все причины быть недовольным. Во-первых, как никто
другой, он чувствовал себя обворованным. В самом деле, он - член ЦК, член
самого первого ленинского правительства, делавший, можно сказать, самую
грязную работу, мотаясь по фронтам гражданской войны, рискуя каждую минуту
быть застреленным, поднятым на штыки, разорванным в клочья, был обманут.
Оказывается, пока он, утопая по колено в крови, тифозном дерьме и
разбираясь попутно в непролазной грязи нововизантийских интриг, посылал в
Москву со всех концов страны эшелоны с золотом и хлебом (который был
временами дороже золота), все это за его спиной разворовывалось,
перекидывалось за границу, переводилось на личные счета, на счета активных
акционерных обществ и благоприобретенных банков. Нельзя сказать, что он об
этом вообще ничего не знал. Знал, конечно. Но об истинном размахе не
догадывался, как не догадывался и о том, что его доля (его законная доля!)
будет столь до смешного мала. Оттесненный с "кремлевской кухни" и от
Коминтерна на должность наркома национальностей и председателя бутафорского
Рабкрина, Сталин далеко не сразу стал понимать, что же происходит в
завоеванной большевиками России. Впрочем, ему только казалось, что он что-то
понимает, поскольку каждый день, преподнося ему новые сюрпризы, убеждал, что
понять что-либо очень трудно, если не сказать - просто невозможно.
Кончилась гражданская война, и миллионы глаз с немым вопросом глядели
на Ленина: когда же будем делить "награбленное", как и договаривались,
поровну? Ленин, эффектно выворачивая пустые карманы, давал понять, что
делить нечего - проклятые буржуи бежали и все с собой увезли до последней