Чекалов Денис. Дарующая жизнь

   – Имей совесть, Френки, – мрачно ответил я. – Они только что потеряли одного из товарищей. Они напуганы и не знают, к кому обратиться за помощью. Меньше всего сейчас им нужны твои допросы.
   Девушка развела руками.
   – Хорошо, ты прав.
   Она опустилась на траву.
   – А можно всякий раз, когда ты оказываешься прав, я буду хлестать тебя бамбуковой палкой? – спросила она. – Мне надоело выглядеть дурой в собственных глазах. Нужна же какая-то компенсация.
   Она помолчала.
   – Думаешь, зря я зажгла факел?
   – Мы этого не узнаем.
   Я устраивался на своем одеяле.
   – Нам неизвестно, что это было за существо. Возможно, именно свет и прогнал его. Или же ему было все равно – оно нанесло удар и скрылось.
   – Но мы это выясним?
   Я сел и соединил кончики пальцев.
   – Боюсь, что придется.
   Яркое солнце играло над столбовой дорогой. Теперь, когда вокруг весело пели птеродактили, стоило ожидать – жуткое ночное происшествие покажется мне простым ночным сном, кошмаром, который исчез с наступлением рассвета.
   Но он отчего-то не исчезал.
   Френки, как всегда, встала раньше меня и уже успела оседлать лошадь, сделать утреннюю гимнастику и позавтракать.
   Слава богам, верховых драконов не надо седлать, спортом я не занимаюсь, а при одной мысли о еде в такой час меня начинает мутить, даже если накануне я не видел ни одного трупа.
   Так что, можно считать, мы с девушкой встали одновременно.
   – Брегет, – бросила Франсуаз.
   Я вынул из жилетного кармана часы с золотой цепочкой, с которыми не расстается ни один эльф-аристократ. Кроме, разумеется, подобных случаев. Френки поймала брегет, как заправская сорока.
   Взглянув вверх, туда, где на горизонт начинало вскарабкиваться солнце, я подумал, что ему, бедняге, сейчас небось так же погано, как и мне.
   Я ненавижу рано вставать.
   Ненавижу вставать вообще.
   К счастью, садиться на драконов гораздо проще, чем на коня. Только поэтому я не упал пять раз, перевалившись через седло, и мы смогли отправиться в путь.
   Франсуаз молчала, время от времени сверяясь с моим брегетом. Особой необходимости в этом не было – когда срабатывает таймер, часы начинают легко вибрировать. Однако Френки любит держать все под своим контролем.
   Столбовая дорога была в это время почти пуста. Единственный, кто нам встретился, – это гном, который вез большую бочку липового меда. Две тягловые ящерицы едва справлялись с таким грузом. Увидев нас, он приветливо помахал кружкой.
   – Нет, спасибо, – весело отозвалась Френки. – Мы не хотим меда. Доброго пути.
   На боку кружки было огромными буквами написано: «Пожертвования на храм».
   Гном так удивился, что чуть не свалился с облучка.
   – Какой милый человек, – заметила Франсуаз обращаясь к самой себе. – Хотел угостить нас медом.
   – Провалиться бы тебе, адское отродье, – бубнил тем временем милый человек под нос. – Даже грошика дать не захотела. А и то – что быки, что демоны, – все одно. Скотина рогатая.
   Не подозревая о том, как ловко ей только что приписали новых родственников, Франсуаз снова вынула часы из-за пояса и удовлетворенно кивнула, когда те начали подрагивать в ее руке.
   Это означило, что я проснулся и со мной можно разговаривать.
   – Жаль, что ты дремал в седле, – жизнерадостна сказала моя партнерша. – Пропустил одну веселую сценку.
   – Знала бы ты, как забавно смотрелась сама, – заметил я, как пишется в театральных ремарках, «в сторону». – Какие планы на день?
   – Мы должны заехать в мэрию или в магистрат. Узнать, что произошло на дороге. А по пути забросим твою посылку.
   – В мэрии нам скажут не больше, чем в лагере караванщиков.
   Я больше не дремал, поэтому сел в седле повыше и напустил на себя важный вид.
   – Впрочем, Френки, их можно понять. Созидатели Храмов гордятся своим городом. Им удалось сохранить независимость, хотя они и зажаты между хобгоблинами, кентаврами и амазонками.
   – Они привыкли сами решать свои проблемы?
   – Раньше у них никогда не было проблем. Они владеют мощной, уникальной магией.
   – И здесь всегда «царят мир и покой»?
   – Да. А тут такая муха в супе. Нет, Френки, нам они ничего не скажут… Лучше поездим по городу, посмотрим, что говорят люди.

4

   Я резко осадил дракона.
   – Черт возьми, – пробормотал я.
   Толстый полугоблин, которому я перегородил дорогу, стал махать руками и возмущаться, проклиная нерадивого всадника.
   – Что произошло? – спросила Франсуаз.
   – Впервые вижу, чтобы ворота этого города кто-нибудь охранял…
   Лицо красавицы стало жестким.
   – И не кто-нибудь, а тимуридские наемники. Самый опасный сброд, какой только можно здесь встретить… В свое время я многих из них поубивала. Подъедем, поздороваемся?
   – Да? – с интересом осведомился я. – Мне казалось, одно время ты была у них капитаном.
   Девушка отмахнулась.
   – Они слишком своевольные. Однажды решили, что с них хватит моих приказов.
   – И?
   – Пришлось половину убить, а остальные разбежались. Тогда я и отправилась в залив Каракатиц.
   – Заливу повезло, – согласился я.
   Шесть тяжело вооруженных всадников стояли у входа в город. На каждом из них красовался черный доспех с изображением головы вивверны.
   – Это я придумала, – с гордостью сообщила девушка.
   – Я всегда знал, что у тебя нет вкуса.
   Командир наемников подчеркнуто делал вид, что не замечает нас. Он даже отсалютовал какой-то старушке, что проходила мимо. Могу поклясться, он никогда не сделал бы этого, если бы не стремился подчеркнуто нас проигнорировать.
   Франсуаз подъехала к ним с насмешливой улыбкой.
   Я часто встречал ее прежних знакомых; и среди них, отчего-то, было слишком мало ее друзей. Наверное, Френки не умеет общаться с людьми.
   – Как дела, Корбург? – спросила она, обращаясь к командиру. – Где теперь ты держишь свою шайку после того, как кентавры выбили вас из Болотной Крепости?
   Девушка повернулась ко мне.
   – Раньше в замке жили кикиморы и драконы. Наемники много раз пытались его захватить и сделать своей штаб-квартирой. Потом появилась я, и мы взяли крепость с первого раза. С тех пор, правда, кикиморы не сильно меня жалуют…
   – Не говори чушь, Франсуаз, – отвечал Корбург. – Кентавров было чересчур много. Ни ты, ни даже Согдан-освободитель не смогли бы отстоять замок.
   – Пока я была в крепости, кентавры не осмеливались и близко подойти к ней… Кстати, а как твой брат? Кажется, именно он хотел возглавить отряд вместо меня?
   Лицо Корбурга побагровело.
   – Тебе отлично известно, что с ним стало, дьяволица. Ты переломала ему ноги и руки и бросила на болоте. Кикиморы и лешие сожрали его живьем.
   – Я слышала, – кивнула Франсуаз. – Но надо же мне было как-то извиниться перед кикиморами за замок. Впрочем, они все равно меня не простили.
   Рука Корбурга сжала древко копья.
   – Я слышал, как крики моего брата разносились над болотами. Тогда я поклялся, что отомщу тебе. Благодари Небесных Богов, что здесь мы на службе у магистрата и не можем учинять беспорядки. Но если ты попадешься нам в лесу или на болотах…
   – Ты слышал вопли своего несчастного братца, – в голосе девушки послышалось притворное сочувствие. – Бедняжечка. И ты, конечно же, собрал остатки своих людей, чтобы спасти его? Кикиморы разбежались бы сразу, услышь они только топот копыт. Но нет – ты покрепче заперся в замке и ждал, пока твой брат не отдаст концы. Тогда ты сам смог возглавить отряд.
   Корбург сжал зубы, и стало ясно, что Франсуаз не ошиблась.
   Впрочем, он не собирался сдаваться так просто и тут же перешел в наступление.
   – А что ты здесь делаешь? – спросил он. – Тем более – в компании эльфа. Все знают, что Созидатели Храмов не жалуют длинноухих.
   Его лицо прояснилось.
   – Уж не вы ли – виновники того, что…
   Он осекся, взгляд снова стал хмурым.
   – Проезжайте лучше подобру-поздорову. Иначе я арестую вас за шпионаж в пользу эльфийского Совета.
   – Как скажете, офицер, – я улыбнулся. – Какова пошлина за въезд в город?
   Лицо наемника снова исказилось. Этим утром ему приходилось натыкаться на одну неприятную тему за другой.
   – Нет здесь никакой платы, эльф. Созидатели Храмов, видите ли, выше таких мирских мелочей.
   По тону Корбурга было ясно – он явно не одобряет такой политики.
   – А впрочем, какое нам до этого дело. Главное, что жалование нам выплачивают исправно.
   Мы направились в город.
   – Я знаю, где они обосновались теперь, – заметил я, не понижая голоса.
   – Где же?
   – В заброшенной пещере дракона. На сапогах у него кусочки навоза, и я не думаю, что его собственного.
   Обернувшись, я встретился глазами с Корбургом.

5

   – Спасибо за хлопоты, – произнес алхимик Сильван, принимая из моих рук посылку. – Знаю, путь ваш был неблизкий.
   – Но корни мандрагоры нельзя перевозить другим способом, – ответил я. – Если переносить их через кольца волхвов или астральные двери, они теряют свои магические свойства. Расскажи мне лучше, что происходит у вас в городе.
   Сильван обернулся через плечо, хотя сам тщательно запер двери своей лавки, когда мы пришли к нему.
   – Об этом лучше не спрашивать. Да и к чему? Всем здесь заправляют Созидатели Храмов.
   – Я думала, магистрат избирается из числа всех жителей города, а не только магов.
   Франсуаз стояла на другой стороне лавки, рассматривая заспиртованные головы драконов.
   – Так записано в городском уставе, – отвечал алхимик. – Но всем известно, что магистрат лишь выполняет волю Созидателей. В конце концов, это только справедливо. Ведь здесь их город. Они позволили нам поселиться здесь из доброты и великодушия. Но это не значит, что мы можем указывать им.
   – Но молча умирать вы тоже не должны, – сказал я.
   – Умирать?
   Сильван втянул голову в плечи, как будто один из драконов, заспиртованных в больших сосудах, мог подслушать его, а потом передать кому-нибудь наш разговор.
   – Кто говорит о смерти? Город у нас спокойный, тихий…
   – И потому магистрат нанял тимуридских наемников? Брось, Сильван. Мы знаем друг друга не первый год. Молчанием ты никому не поможешь. Только навредишь.
   – Хорошо…
   Алхимик сделал досадливый жест рукой, словно отбрасывая неприятные ему мысли.
   – Думаю, именно поэтому я и вызвал тебя сюда. В глубине души надеялся, что ты во всем разберешься. Но нужен был предлог для твоего приезда, поэтому и попросил тебя привезти корни мандрагоры… Не знаю, кого я старался обмануть больше – магистрат или самого себя.
   – Говори. – Я присел на простой деревянным стул.
   – Говорить особенно нечего. Говорят, люди в городе пропадать стали. Крики по ночам слышатся – такие, что дрожь до самого сердца пробирает. Ну а днем… Днем все молчат. Будто ничего не происходило.
   – Должны же были остаться хоть какие-то следы на улицах? – спросила Френки. – Кровь, поломанные деревья – что-нибудь.
   Сильван невесело усмехнулся.
   – Вы попали в город Созидателей Храмов. Достаточно им взмахнуть жезлом, и все следы исчезают, будто их никогда и не было.
   – В соседние города обращались?
   – Боже упаси! Кентавры, а пуще того хобгоблины, только и ждут, чтобы прибрать к рукам этот город. Все они хотят обладать магией Созидателей.
   – Твой друг не очень-то нам помог, – заметила! Френки, когда мы ехали по городской улочке.
   Девушка обернулась в сторону алхимическом лавки. Сильван стоял между полок со склянками, словно спрятавшись между ними, и следил за нашим уходом.
   – Да, – согласился я. – А ведь именно он, в сущности, просил нас о помощи, а не наоборот.
   Я задумался.
   – Сильван не просто живет здесь. В какой-то степени он тоже чувствует сопричастность к славе Созидателей Храмов, как и все остальные жители. И они не хотят, чтобы на город легло позорное пятно.
   Франсуаз изогнула кончики губ.
   – Простые горожане для магов – люди второго сорта. Таких запросто можно убивать пачками. Никто внимания не обратит.
   Девушка пустила лошадь быстрее – это значило, что она теряет терпение.
   – А эти бедняги еще и восхищаются теми, кто их ни в грош не ставит?
   – Френки, так бывает всегда…

6

   Крыши домов покрывала веселая черепица. Солнечные лучи играли на ее изгибах, как дети, скользящие вниз по горке.
   Высоко над городом загорался свет. Сперва это были лишь крошечные искорки, почти незаметные на голубом небе. Потом их становилось все больше – они вспыхивали и гасли, пока наконец весь город не оказался накрыт разноцветным куполом.
   – Это фейерверк? – спросила Франсуаз.
   – Нет. Поторопимся.
   Я направил своего верхового дракона вперед, по широкой улице. Девушка последовала за мной. Могло показаться странным, но происходящее не произвело никакого впечатление ни на кого из горожан. И правда – те слишком долго жили рядом с волшебниками, и магия перестала удивлять их.
   Никто не следовал за нами, чтобы посмотреть, чем занимаются Созидатели Храмов. Напротив, некоторые даже удивленно оглядывались нам вслед. Они не понимали, что интересного мы ожидаем увидеть.
   И в самом деле – первый, кто предстал нашим глазам, был Корбург, капитан тимуридских наемников.
   Казалось, он стал еще выше ростом со времени нашей прежней встречи.
   Полуразбойник, привыкший проводить ночи среди драконьего навоза, он тоже гордится тем, что оказался сопричастен к великой магии Созидателей Храмов.
   Франсуаз тоже это заметила.
   – Не думай, что на одной из икон появится твой портрет, – бросила она. – И отъедь в сторону, пока тебя еще руки слушаются.
   – Демонам надо запретить бывать на подобных ритуалах, – процедил Корбург, отъезжая в сторону.
   Могу поклясться, потом он пробормотал:
   – И эльфам тоже.
   Большое озеро сверкало в центре города – там, где обычно располагается торговая площадь. Вода в нем была такой чистой, такой прозрачной, что редкий человек осмелился бы заглянуть в нее, боясь осквернить своим отражением.
   Впрочем, это опасение оказалось бы напрасным. Озеро было волшебным и не могло служить зеркалом – ни грешникам, ни праведникам, ни даже святым.
   Только небу.
   Но берегам его росли лилии – алые и голубые, В них гнездились маленькие, разноцветные птички и пели, не переставая, окружал ли их дневной свет, или ночная мгла.
   Вокруг озера, плотным кольцом, стояли Созидатели Храмов.
   Каждый волшебник носил парадное одеяние, украшенное гербами и символами. У каждого они были свои. Говорят, что все это – буквы древнего, давно забытого языка. И когда чародеи выстраиваются в круг, как сейчас, из разрозненных знаков слагается священный текст, раскрывающий тайны их уникальной магии.
   Впрочем, мне доподлинно известно, что это совсем не так.
   Позади колдунов стоял второй круг. И это уже было отступлением от многовековых традиций. Верхом на вороных лошадях, в черных доспехах, магов охраняли тимуридские наемники.
   – Созидатели Храмов очень могущественны, – пробормотал я. – Но в тот момент, когда они творят свои чудеса, становятся уязвимы. Вот для чего им понадобилась охрана…
   – Они создают храмы здесь?
   – Да. Конечно, намного проще было бы возводить собор непосредственно там, где он должен быть построен. Но чародеи не любят покидать свой город. Их страшит людское внимание, а еще пуще боятся они того, что кто-то проникнет в секреты их колдовства.
   – Как же они потом переносят с места на место целую церковь?
   Я улыбнулся.
   – Знай ответ на подобные вопросы, Френки, волшебство Созидателей перестало бы быть тайной. Здание Храма появится здесь, над гладью волшебного озера. Сразу, в одно мгновение – во всем своем великолепии. И оно будет оставаться тут, из тяжелого мрамора, бронзы и лерганата – висящим в воздухе столько, сколько потребуется. Может быть, несколько месяцев.
   – Так долго?
   – Да. Когда заказчик полностью приготовит место для нового храма и сделает щедрое пожертвование Созидателям, они перенесут собор на надлежащее место. Как – ведомо только им одним.
   – Но разве не проще расчистить место заранее?
   – Разумеется. Но никому не известно, как будет выглядеть будущий храм. Чародеи ни с кем не делятся своими замыслами. Нередко случалось, что заказчикам приходилось сносить целые городские кварталы, чтобы освободить площадь для новой церкви. Но, Френки… Соборы эти настолько прекрасны, что все эти хлопоты стоят того.
   – К молчанию! – воскликнул Корбург.
   Насколько я знал ритуал Созидателей Храмов, никто его к этому выкрику не принуждал. Однако наемник слишком вжился в свою новую роль и начал добавлять реплики от себя.
   Поскольку никого посторонних, кроме нас с Френки, поблизости не было, то и приказ Корбурга пропал вотще.
   К слову сказать, это лучшая судьба, которая может постигнуть любой приказ.

7

   Не было ни сигнала, ни боя часов на высокой городской башне.
   Маги запели одновременно. Это была странная, древняя мелодия – из тех, которые заставляют тебя прочувствовать ту глубину веков, что отделяет нас от рождения мира. Она одновременно и окрыляла, и заставляла почувствовать свою ничтожность перед лицом мироздания. Дарила надежду и выносила приговор.
   Птицы, что жили по берегам волшебного озера, тоже не замолкали. Пение чародеев, кажется, не мешало им. Две чарующие мелодии сливались в одну и отражались от ровной поверхности кристально чистой воды.
   – Сейчас, – негромко произнес я. – Сейчас это произойдет.
   Поверхность озера начала вспениваться.
   Крупные, нездорового вида пузыри начали появляться один за другим. Бросив взгляд лишь на один из них, я смог увидеть в нем всю боль мироздания.
   Волшебники ничего не замечали.
   Их пение становилось все громче, все величественнее. И с каждым следующим тактом новая волна пробегала по волшебному озеру, каждая больше предыдущей.
   Мое лицо посуровело.
   – Приготовься, Френки, – негромко приказал я. – И лучше бы тебе вытащить свой меч.
   Лезвие дайкатаны вспыхнуло в руках девушки.
   Что-то черное, страшное начало подниматься из глубин озера.
   Теперь и наемники почувствовали запах опасности. Подталкивая друг друга, они указывали туда, где рождалось Зло.
   Взгляд Корбурга метался из стороны в сторону. Он не знал, что происходит, и не мог решить, какой приказ следует отдать.
   А еще он не был лидером.
   – Надо предупредить чародеев, – сказала Френки.
   – Это уже невозможно. Они впали в транс, более глубокий, чем любая медитация. Если эта тварь откусит одному из них руку, они и тогда не придут в себя.
   Черное, отливающее сталью чудовище поднималось над волшебным озером, и струи воды стекали с его блестящих боков. У него не было ни глаз, ни души, ни разума.
   Только жажда крови.
   Значит, оно почти человек.
   Плоское, с кривыми крыльями по бокам, оно было покрыто толстыми пластинами. Длинный хвост заканчивался заостренным жалом.
   – Дай мне дракона, – бросила Франсуаз. – Я полечу на середину озера.
   – Нет. Если ты окажешься там, пока они поют, ты умрешь.
   Вороной Корбурга гарцевал на месте. Капитан наемников пытался отдавать приказы. Солдаты хватали колдунов за плечи, трясли, пытаясь привести в чувство. Кое-кто отвешивал магам крепкие пощечины – все было напрасно.
   Сбитые с ног, упавшие на мокрую от росы траву Созидатели Храмов по-прежнему продолжали петь, не подозревая, что возносят к небесам поминальную песнь по самим себе.
   – Отступаем! – громко прокричал Корбург. – Если они умрут, нам все равно никто не заплатит.
   Однако наемники более не нуждались в командире. Ужас охватил их при виде холодной, молча зависшей над озером твари. Страх стал их новым капитаном – и воины бросились врассыпную.
   Только один из них замер на месте.
   Корбург.
   Слишком поздно он понял, какую непоправимую ошибку сделал.
   Крик его, пронесшийся над гладью волшебного озера, привлек внимание твари. Чудовище развернулось и устремилось к капитану наемников, с каждой секундой ускоряясь, как болт, выпущенный из заговоренного арбалета.
   Вороной Корбурга поднялся на дыбы, едва не сбросив всадника. Остальные наемники уже спешили прочь, кто куда, подальше от ужасающей твари. Их не заботила мысль о том, что бегством своим они неминуемо завлекут чудовище прямо в город, где оно начнет безжалостно расправляться с людьми, охранять которых воины поклялись перед лицом богов.
   Пение чародеев смолкло.
   Каждый из них замолчал в тот же миг, что и остальные. Лишенные сил, маги опускались на землю. Сознание едва теплилось в их опустошенных телах.
   – А теперь пора, – негромко произнес я.
   Я пустил своего верхового дракона вперед, наперерез стальному чудовищу. Повернув правую руку ладонью вверх, я сжал и полуразжал пальцы. В моей ладони заиграл сгусток темно-зеленой энергии. Алые молнии пронзали его, словно налитые кровью вены.
   Я взмахнул рукой, и в ней распрямилось длинное, в человеческий рост копье – легкое, как пушинка, и острое, как зубы оборотня.
   Тварь неслась прямо на меня. Я не знал, собирается ли она идти на таран, или следует ждать чего-то еще более страшного.
   Нос чудовища был слегка закруглен, как клюв хищной птицы.
   Стальной монстр распахнул пасть, и десятки металлических осколков полетели в меня, готовые принять в жаркие объятия шрапнели.
   Я поднял копье и закрутил его перед собой. Магическое древко расплавилось и раскрылось, превращаясь в щит.
   Первый же залп осколков превратил его в ничто.
   Я остался и без оружия, и без брони.
   Злобный кусок металла прочертил на моей щеке длинную отметину. Тварь открывала пасть во второй раз.
   Огненный шар пролетел мимо меня, едва не спалив заживо. Однако был он рожден не в недрах чудовища, а на озерном берегу. Гудящий сгусток пронесся между зубов монстра и запечатал ему глотку.
   Тварь остановилась. Закрыть пасть она больше не могла.
   Теперь я видел, что шар состоял не из огня, а из чистой магмы, какая бушует в недрах разъяренного вулкана. Острые куски шрапнели, которые тварь уже была готова извергнуть в меня, расплавились.
   Жидкая, обжигающая печать заклеила глотку чудовища.
   Но стальное чудовище не ощущало боли; оно на было на это способно. Тварь чувствовала только ненависть. Такой ее создали.
   Хвост черного существа подтянулся к брюху, крылья сложились. Я понял, оно собирается с силами, чтобы выплюнуть расплавленный металл. Ни один магический щит не смог бы спасти меня от такого удара.
   Я поднял ладонь, и меня охватили порывы холодного ветра. Он вился вокруг моего тела, как нить у веретена. На моих пальцах замерзали острые кусочки льда.
   Я выбросил вперед стужу. Она понеслась к твари вращающейся, многолапой снежинкой, большой и тяжелой, как снаряд катапульты.
   Пламя и лед столкнулись в распахнутой пасти твари. Две стихии астрала, которым запрещено быть вместе самими богами. Короткие крылья чудовища вытянулись. Оглушительный взрыв пронесся над озером. Я прикрыл лицо рукой. Обломки твари, шипя, падали в прозрачную воду.

8

   – Откуда взялся этот шар огня? – с интересом осведомился я, опуская дракона на берег озера. – Обычно ты можешь выстреливать только небольшие пламенные стрелы – вроде той, которой зажгла факел в лагере караванщиков.
   Франсуаз небрежно пожала плечами.
   – Пришлось использовать Корбурга вместо батарейки.
   Капитан наемников, действительно, лежал поблизости. В его лице не было ни кровинки. Глаза запали так глубоко, что, казалось, вот-вот, и они вывалятся через затылок. Под ними пролегли черные круги.
   Он выглядел как уродливая кукла; даже в той позе, в которой он распластался на земле, не было ничего человеческого.
   – Бедняга, – заметил я. – Надеюсь, ты его не убила.
   Девушка хмыкнула.
   – Он сам поклялся защищать город перед лицом Небесных Богов. Я только ему немножко помогла. Так что пусть скажет спасибо.
   Корбург не выглядел как человек, пышущий желанием раздавать благодарности. Скорее, он напоминал мешок с мукой.
   – А чародеи-то поприходили в себя и смылись, – мрачно произнесла Франсуаз. – Поехали-ка в магистрат, Майкл. Пора навести там шороху.
   Девушка вела себя подчеркнуто сухо.
   Она не могла простить себе, что я один вылетел навстречу чудовищу, но и признаваться в этом не собиралась.
   Дело в том, что Френки не может ездить верхом на летающих существах – будь то драконы, пегасы или фениксы. Это запрещено самой природой тем, кто сам может подниматься в воздух.
   Франсуаз – суккуб, и за ее плечами поднимаются два огромных крыла, кожистых, с загнутыми когтями. Однако обычно девушка их прячет, поскольку не может ими пользоваться. Летать демоны способны только у себя на родине, в Преисподней. Так и получается, что Френки, оказавшись в Верхнем Мире, не может летать ни сама, ни верхом.
   Я оглядел озерные берега. Если не считать полуживого Корбурга, мы оставались здесь в полном одиночестве.
   Черные пузыри лопались на поверхности воды, там, где утонула стальная тварь.
   – Вы осквернили священное озеро, – произнес приор, старейший из Созидателей Храмов.
   Я повернулся к Франсуаз, напоминая – ну, что я тебе говорил.
   Девушка пожала плечами и, вынув из-за пояса серебряный фартинг, передала мне.