Страница:
Скала рядом с девушкой разошлась, и на солнечный свет выскочил Азраэль. От быстрого бега он запыхался, на лбу сверкала испарина.
Франсуаз развернулась и ударила его прямо в челюсть.
– Нокаут, – констатировала она.
– Тебе не следовало бить его слишком сильно, – заметил я.
Опустившись на одно колено, я приподнял голову Азраэля и осторожно осматривал его.
– Вот поэтому я стукнула его лишь слегка, Майкл. Он творит чудовищ, которым позавидовал бы сам Нитхард, владыка Преисподней. Ты хочешь, чтобы я с ним целовалась?
– Нет, конечно, – отвечал я. – Твой поцелуй тут же его отравит. Посмотри, он же совсем еще ребенок. Как бы нам привести его в чувство… Френки, поблизости есть ручей или озерцо с холодной водой?
– Ребенок? Когда я была в его возрасте…
Девушка наклонилась и отвесила пареньку звонкую оплеуху.
Тот тут же подпрыгнул и в ужасе стал озираться по сторонам.
– Впрочем, лучше тебе не знать, чем я тогда занималась. А этому лопуху – тем более. Не то от зависти изойдет слюной.
Азраэль смотрел на меня со страхом, смешанным с ненавистью.
– Вас прислали они, Созидатели? – спросил он. – Все же мне не удалось от них скрыться… Я хотел уехать в столицу королевства кентавров, с первым же караваном. Но, по счастью, узнал, что тайные шпионы волшебников проверяют все дороги вокруг болот. Я надеялся, что смогу пересидеть в крепости, а теперь…
Голос паренька поник, голова опустилась. Но вдруг его лицо вновь осветила надежда.
– Вы эльфы! – воскликнул он. – Значит, вас послал не старик-приор.
– Только я, – с достоинством поправил я.
Как можно принять Франсуаз за эльфийку?
– А впрочем, мне все равно, – голос парнишки снова упал. – Что чародеи, что остроухие. Одни боятся, что я раскрою их тайны, другие только этого и хотят. Чего же вы ждете? Везите меня в свою столицу, отдайте магам Черного Круга. Они давно мечтали проникнуть в тайны Созидателей Храмов.
22
23
24
25
Франсуаз развернулась и ударила его прямо в челюсть.
– Нокаут, – констатировала она.
– Тебе не следовало бить его слишком сильно, – заметил я.
Опустившись на одно колено, я приподнял голову Азраэля и осторожно осматривал его.
– Вот поэтому я стукнула его лишь слегка, Майкл. Он творит чудовищ, которым позавидовал бы сам Нитхард, владыка Преисподней. Ты хочешь, чтобы я с ним целовалась?
– Нет, конечно, – отвечал я. – Твой поцелуй тут же его отравит. Посмотри, он же совсем еще ребенок. Как бы нам привести его в чувство… Френки, поблизости есть ручей или озерцо с холодной водой?
– Ребенок? Когда я была в его возрасте…
Девушка наклонилась и отвесила пареньку звонкую оплеуху.
Тот тут же подпрыгнул и в ужасе стал озираться по сторонам.
– Впрочем, лучше тебе не знать, чем я тогда занималась. А этому лопуху – тем более. Не то от зависти изойдет слюной.
Азраэль смотрел на меня со страхом, смешанным с ненавистью.
– Вас прислали они, Созидатели? – спросил он. – Все же мне не удалось от них скрыться… Я хотел уехать в столицу королевства кентавров, с первым же караваном. Но, по счастью, узнал, что тайные шпионы волшебников проверяют все дороги вокруг болот. Я надеялся, что смогу пересидеть в крепости, а теперь…
Голос паренька поник, голова опустилась. Но вдруг его лицо вновь осветила надежда.
– Вы эльфы! – воскликнул он. – Значит, вас послал не старик-приор.
– Только я, – с достоинством поправил я.
Как можно принять Франсуаз за эльфийку?
– А впрочем, мне все равно, – голос парнишки снова упал. – Что чародеи, что остроухие. Одни боятся, что я раскрою их тайны, другие только этого и хотят. Чего же вы ждете? Везите меня в свою столицу, отдайте магам Черного Круга. Они давно мечтали проникнуть в тайны Созидателей Храмов.
22
– Что я говорил? – воскликнул я, обращаясь к Френки. – Городские чародеи сговорились убить его, а он все равно скорее умрет, чем выдаст их тайны. Нам не нужны ваши секреты, Азраэль. Мы здесь, чтобы помочь вам.
– Хорошо, что ты не хочешь становиться предателем, – сказала Франсуаз.
Согнув ногу в колене, девушка скрестила на ней руки и смотрела на паренька сверху вниз.
Бедный малый.
Будь я в его возрасте и нагнись надо мной полуодетая девица с такими формами – не знаю, что бы со мной произошло.
– При чем тут предательство? – недовольно спросил я. – Ты только его запутаешь.
– Человек должен всегда поступать правильно, – сказал Азраэль. – Так меня матушка учила.
– Значит, правильно?
Теперь я был готов надавать ему оплеух.
– Во-первых, ты не человек, а полугоблин.
Я знал, что это софистика, но на людей она обычно действует лучше всего.
– Мой дедушка был огр, – обиженно отвечал паренек.
– Отлично! – я всплеснул руками. – Может, мы еще и генеалогическое дерево твое составим? Ты хоть понимаешь, что Созидатели только того и ждут, чтобы растерзать тебя на части?
– Если ты такой правильный, – спросила Франсуаз. – Тогда зачем выпускал в городе чудовищ? И отчего не напустишь на нас парочку тварей, раз так не хочешь с эльфами обниматься?
Нет, сегодня я определенно надаю кому-нибудь оплеух.
И это будет Френки.
Паренек взглянул на нее сверху вниз, утонул в глубоком вырезе кожаного костюма, охнул и с трогательной честностью отвечал:
– После вашего удара, мэм, я долго еще и булавки-то создать не смогу.
Франсуаз самодовольно улыбнулась. Я посмотрел на нее.
– Френки. Предоставь вести разговор мне.
Азраэль недоверчиво посмотрел на меня.
– Вы говорите, будто наши секреты вам не интересны. Как это может быть? Все хотят завладеть тайнами Созидателей Храмов.
– Не все.
Я закрыл глаза. Передо мной расстилалось неровное полотно болота, словно большой, помятый отрезок ткани, там и здесь испещренный невысокими скалами и порослями колючих лишайников.
Сначала я вбил в землю четыре балки. Четыре простых бруса, из ровных, обтесанных стволов деревьев. Надо было следить, чтобы они образовали правильный четырехугольник. Это оказалось не очень просто; мне пришлось задержать дыхание и крепко сжать пальцы правой руки.
Затем я пробросил между ними еще четыре бруса, соединив их. Теперь следовало замостить его досками, одну за другой. Образовался настил. Возвести стены оказалось гораздо легче, чем я предполагал. Я накрыл домик простой крышей, а потом добавил лесенку, спускающуюся к тропе.
Мне хотелось украсить крышу фигуркой коня или петуха, но я не был уверен, что у меня получится. Поэтому отказался от этой идеи.
Азраэль следил за моими действиями как завороженный.
– Вы тоже один из Созидателей? – спросил он, ничего не понимая. – Эльф? Но среди нас нет эльфов.
Я взглянул на маленький деревянный домик, который только что выстроил над болотом усилием воли.
– Конечно, это не церковь и не собор, – заключил я. – Но для экспромта довольно неплохо.
– Как вы это сделали? – спросил Азраэль.
Я опустился на скалу, прогретую за день солнцем.
– То, что Созидатели считают своим тайным знанием, – сказал я, – в действительности, никогда им не было. Все иерархи Высокого Совета эльфов владеют этим искусством. И я в том числе.
– Но почему вы сами не строите храмов?
Я улыбнулся.
Я устал гораздо больше, чем мог позволить себе показать.
– Мы знаем не только секрет этой магии, – сказал я, – но и ту цену, которую приходится за нее платить.
– Цену?
– О, да. Нельзя вкладывать всего себя в вещи. Свою душу ты можешь отдать только другому человеку. Не делу. Не идеалам. Не храмам. Лишь кому-то живому.
Я посмотрел туда, где алое солнце тонуло в бескрайних топях.
– Созидатели Храмов посвятили соборам всю свою жизнь. И с каждой новой постройкой в них оставалось все меньше человеческого. Они превратились в механизмы, наподобие паровой машины. Все, что для них существует – это церкви.
Азраэль сидел рядом со мной; Франсуаз оставалась стоять сзади, сложив руки на груди. Ей не нравилось, что я так доверяю беглому магу, но она не собиралась вмешиваться.
– Когда человек превращается в машину, сперва это почти незаметно. Но как только случается нечто необычное… Созидатели ни секунды не колебались, когда отдавали приказ убить десятки горожан. Да и откуда взяться сомнениям? Ведь главное – это храмы, а не люди…
Маленькая сороконожка выбралась на поверхность камня. Увидев нас, она зашевелила длинными усиками. По всей видимости, наша компания ей не понравилось, поэтому она исчезла.
– Есть и другая сторона… Созидатели думают, что творят храмы из ничего. Но на такое не способны даже Небесные Боги. Как ты думаешь, откуда здесь возникло болото?
– Кикиморы принесли его с собой, с помощью своей магии.
– И ты в это веришь? Брось. Топь растет с каждым годом, и ты наверняка слышал об этом от кентавров. А кикимор здесь становится все меньше и меньше… Нет, каждый акт творения забирает энергию из самой природы и превращает луга и леса в болото.
Паренек кивнул.
Не знаю, возможно, подобная мысль уже приходила ему в голову. Или он просто чувствовал, что подобное очень похоже на его прежних хозяев.
– Приор говорит, что ты был самым талантливым из них. Превосходил даже великих мастеров прошлого. Не удивительно, что ты не смог долго жить в этой обстановке. В этом старик действительно оказался прав…
– Мне нравилось быть Созидателем, – сказал Азраэль.
– Что ты любил создавать?
– Игрушки… Простые, деревянные игрушки, покрытые лаком. Я понимаю, что это глупо… Приор и другие много говорили со мной об этом. Все они были очень вежливы, и было видно – они желают мне только добра. К чему тратить свой талант на пустые безделицы, говорили волшебники.
Паренек теребил фалды своего камзола. Наряд ювелира теперь, казалось, совершенно не шел ему. Он производил впечатление чего-то чуждого, неестественного.
– Простой ремесленник обычным ножом может вырезать такие игрушки. Мне же дан великий дар, и глупо и грешно его не использовать. Я понимал, что они были правы…
– Правы умом, а не сердцем, – ответил я. – Сердца они давно лишились… Что произошло два месяца назад?
– Сам не знаю… Мы строили храм из белого мрамора, для друидов с Зеркальных Гор. Как и всегда, я впал в медитативный транс. Я не могу объяснить, что происходит в эти минуты… Впрочем, вы знаете это лучше меня. Но вдруг…
Он замолчал, и мне показалось, что больше Азраэль не произнесет ни слова; но он продолжал почти сразу же.
– Что-то произошло. Я пришел в себя. Мои глаза открылись. Это случилось помимо моей воли. Я взглянул на храм, который мы создавали над поверхностью волшебного озера, и ужаснулся.
Азраэль замотал головой, словно рассказывая очень страшный сон.
– Стены у храма были черными, а не белыми. Везде, везде разлита кровь. Много крови. Черепа. Отрубленные руки. Глаза, наполненные болью и страхом. Это был жуткий храм, бог свидетель, ужасный храм…
Я понял, что сам сотворил все это. Мысль эта ударила в мою голову внезапно, как молния. Я осознал, как сильно все это время я ненавидел храмы; ведь я хотел делать игрушки, свои деревянные игрушки…
Он замотал головой.
– Моя ненависть к тому, чем я занимался, копилась во мне незаметно, год за годом. Последние пару лет я не сделал ни одной деревянной свинки, ни одного веселого дракончика. Только храмы… Одни лишь храмы… Боже… Меня хвалили, говорили, что у меня талант. Старшие мне даже завидовали. Но я не хотел, не хотел этим заниматься…
– И ты убежал?
– Мне не оставалось ничего другого, после того, как я испортил собор друидов. Я знал, что волшебники не отпустят меня. Но в тот момент все они находились в трансе и ничего не замечали. Я бежал на болота… Надеялся, что мой след затеряется.
– Топи возникли из-за того, что Созидатели Храмов нарушили священные законы природы, – произнес я. – И именно поэтому на болотах их власть не так сильна, как в других местах.
– Вскоре меня нашел разъезд… Я назвался бродячим торговцем, сказал, что могу достать для них драгоценности по очень низкой цене. Конечно, они приняли меня за скупщика краденого. Но им было все равно. Я создал несколько золотых браслетов и подарил их коменданту, в знак дружбы… Уверен, он хорошо нажился на них. Так я остался в замке и даже открыл небольшую лавку.
Кентавры думали, будто меня снабжают кикиморы и лешие, которые грабят путешественников и воруют в соседних городках. Люди-кони покупали мои творения за бесценок, а потом перепродавали в крупных городах. Поэтому они согласились, чтобы я жил в замке. Поэтому же старались поменьше болтать о моей лавке – боялись, что из столицы приедет инспекция и они потеряют источник денег. Мне казалось, что я хорошо спрятался…
– Они не пытались выследить тебя, когда ты якобы ходил к своим друзьям-кикиморам?
– Конечно, пытались. Но здесь много потайных ходов. Кентавры в них не помещаются. Поэтому я мог продолжать эту игру. Мне хотелось покинуть болота с очередным караваном, но, как я уже говорил, это оказалось невозможно. Так я застрял здесь на целых два месяца.
– Ты создавал игрушки? – спросил я.
– Да, – отвечал паренек. Его лицо засветилось, он собирался рассказать мне об этом во всех подробностях, но Френки перебила его:
– А как насчет чудовищ?
Парнишка спрятал лицо в ладонях.
– Вначале, я ничего не знал о них. Просто, иногда у меня не получалось создать брошку или другое украшение. Я думал, все потому, что я устал. Наверное, именно тогда в священном озере и появлялись эти чудовища… Видит бог, я этого не хотел.
– Когда ты понял, что происходит?
– Несколько дней назад. Тогда я решил больше не прибегать к магии. К счастью, у меня оставался еще небольшой запас драгоценностей. Кентавры тоже понимали, что ворам-кикиморам не может все время везти, поэтому время от времени я остаюсь без товара.
Но нынче утром в крепость вернулся разъезд. Они рассказали о монстре, который ночью напал на караван… Наверное, я создал его, когда спал. Не знаю… Или все эти годы, когда я строил храмы вместе с другими Созидателями, я, сам того не подозревая, одновременно творил и чудовищ, и они только ждали своего часа в глубине озера…
Я встал.
– Монахи Вселенской Церкви помогут тебе справиться с этим. Им удавалось усмирять и не таких монстров… Пойдем. Хватит с нас болота, кикимор и китоврасов. Френки, отправь нас в столицу Церкви, в Град на Семи Холмах.
– Вы никуда не поедете, – мягко сказал приор.
– Хорошо, что ты не хочешь становиться предателем, – сказала Франсуаз.
Согнув ногу в колене, девушка скрестила на ней руки и смотрела на паренька сверху вниз.
Бедный малый.
Будь я в его возрасте и нагнись надо мной полуодетая девица с такими формами – не знаю, что бы со мной произошло.
– При чем тут предательство? – недовольно спросил я. – Ты только его запутаешь.
– Человек должен всегда поступать правильно, – сказал Азраэль. – Так меня матушка учила.
– Значит, правильно?
Теперь я был готов надавать ему оплеух.
– Во-первых, ты не человек, а полугоблин.
Я знал, что это софистика, но на людей она обычно действует лучше всего.
– Мой дедушка был огр, – обиженно отвечал паренек.
– Отлично! – я всплеснул руками. – Может, мы еще и генеалогическое дерево твое составим? Ты хоть понимаешь, что Созидатели только того и ждут, чтобы растерзать тебя на части?
– Если ты такой правильный, – спросила Франсуаз. – Тогда зачем выпускал в городе чудовищ? И отчего не напустишь на нас парочку тварей, раз так не хочешь с эльфами обниматься?
Нет, сегодня я определенно надаю кому-нибудь оплеух.
И это будет Френки.
Паренек взглянул на нее сверху вниз, утонул в глубоком вырезе кожаного костюма, охнул и с трогательной честностью отвечал:
– После вашего удара, мэм, я долго еще и булавки-то создать не смогу.
Франсуаз самодовольно улыбнулась. Я посмотрел на нее.
– Френки. Предоставь вести разговор мне.
Азраэль недоверчиво посмотрел на меня.
– Вы говорите, будто наши секреты вам не интересны. Как это может быть? Все хотят завладеть тайнами Созидателей Храмов.
– Не все.
Я закрыл глаза. Передо мной расстилалось неровное полотно болота, словно большой, помятый отрезок ткани, там и здесь испещренный невысокими скалами и порослями колючих лишайников.
Сначала я вбил в землю четыре балки. Четыре простых бруса, из ровных, обтесанных стволов деревьев. Надо было следить, чтобы они образовали правильный четырехугольник. Это оказалось не очень просто; мне пришлось задержать дыхание и крепко сжать пальцы правой руки.
Затем я пробросил между ними еще четыре бруса, соединив их. Теперь следовало замостить его досками, одну за другой. Образовался настил. Возвести стены оказалось гораздо легче, чем я предполагал. Я накрыл домик простой крышей, а потом добавил лесенку, спускающуюся к тропе.
Мне хотелось украсить крышу фигуркой коня или петуха, но я не был уверен, что у меня получится. Поэтому отказался от этой идеи.
Азраэль следил за моими действиями как завороженный.
– Вы тоже один из Созидателей? – спросил он, ничего не понимая. – Эльф? Но среди нас нет эльфов.
Я взглянул на маленький деревянный домик, который только что выстроил над болотом усилием воли.
– Конечно, это не церковь и не собор, – заключил я. – Но для экспромта довольно неплохо.
– Как вы это сделали? – спросил Азраэль.
Я опустился на скалу, прогретую за день солнцем.
– То, что Созидатели считают своим тайным знанием, – сказал я, – в действительности, никогда им не было. Все иерархи Высокого Совета эльфов владеют этим искусством. И я в том числе.
– Но почему вы сами не строите храмов?
Я улыбнулся.
Я устал гораздо больше, чем мог позволить себе показать.
– Мы знаем не только секрет этой магии, – сказал я, – но и ту цену, которую приходится за нее платить.
– Цену?
– О, да. Нельзя вкладывать всего себя в вещи. Свою душу ты можешь отдать только другому человеку. Не делу. Не идеалам. Не храмам. Лишь кому-то живому.
Я посмотрел туда, где алое солнце тонуло в бескрайних топях.
– Созидатели Храмов посвятили соборам всю свою жизнь. И с каждой новой постройкой в них оставалось все меньше человеческого. Они превратились в механизмы, наподобие паровой машины. Все, что для них существует – это церкви.
Азраэль сидел рядом со мной; Франсуаз оставалась стоять сзади, сложив руки на груди. Ей не нравилось, что я так доверяю беглому магу, но она не собиралась вмешиваться.
– Когда человек превращается в машину, сперва это почти незаметно. Но как только случается нечто необычное… Созидатели ни секунды не колебались, когда отдавали приказ убить десятки горожан. Да и откуда взяться сомнениям? Ведь главное – это храмы, а не люди…
Маленькая сороконожка выбралась на поверхность камня. Увидев нас, она зашевелила длинными усиками. По всей видимости, наша компания ей не понравилось, поэтому она исчезла.
– Есть и другая сторона… Созидатели думают, что творят храмы из ничего. Но на такое не способны даже Небесные Боги. Как ты думаешь, откуда здесь возникло болото?
– Кикиморы принесли его с собой, с помощью своей магии.
– И ты в это веришь? Брось. Топь растет с каждым годом, и ты наверняка слышал об этом от кентавров. А кикимор здесь становится все меньше и меньше… Нет, каждый акт творения забирает энергию из самой природы и превращает луга и леса в болото.
Паренек кивнул.
Не знаю, возможно, подобная мысль уже приходила ему в голову. Или он просто чувствовал, что подобное очень похоже на его прежних хозяев.
– Приор говорит, что ты был самым талантливым из них. Превосходил даже великих мастеров прошлого. Не удивительно, что ты не смог долго жить в этой обстановке. В этом старик действительно оказался прав…
– Мне нравилось быть Созидателем, – сказал Азраэль.
– Что ты любил создавать?
– Игрушки… Простые, деревянные игрушки, покрытые лаком. Я понимаю, что это глупо… Приор и другие много говорили со мной об этом. Все они были очень вежливы, и было видно – они желают мне только добра. К чему тратить свой талант на пустые безделицы, говорили волшебники.
Паренек теребил фалды своего камзола. Наряд ювелира теперь, казалось, совершенно не шел ему. Он производил впечатление чего-то чуждого, неестественного.
– Простой ремесленник обычным ножом может вырезать такие игрушки. Мне же дан великий дар, и глупо и грешно его не использовать. Я понимал, что они были правы…
– Правы умом, а не сердцем, – ответил я. – Сердца они давно лишились… Что произошло два месяца назад?
– Сам не знаю… Мы строили храм из белого мрамора, для друидов с Зеркальных Гор. Как и всегда, я впал в медитативный транс. Я не могу объяснить, что происходит в эти минуты… Впрочем, вы знаете это лучше меня. Но вдруг…
Он замолчал, и мне показалось, что больше Азраэль не произнесет ни слова; но он продолжал почти сразу же.
– Что-то произошло. Я пришел в себя. Мои глаза открылись. Это случилось помимо моей воли. Я взглянул на храм, который мы создавали над поверхностью волшебного озера, и ужаснулся.
Азраэль замотал головой, словно рассказывая очень страшный сон.
– Стены у храма были черными, а не белыми. Везде, везде разлита кровь. Много крови. Черепа. Отрубленные руки. Глаза, наполненные болью и страхом. Это был жуткий храм, бог свидетель, ужасный храм…
Я понял, что сам сотворил все это. Мысль эта ударила в мою голову внезапно, как молния. Я осознал, как сильно все это время я ненавидел храмы; ведь я хотел делать игрушки, свои деревянные игрушки…
Он замотал головой.
– Моя ненависть к тому, чем я занимался, копилась во мне незаметно, год за годом. Последние пару лет я не сделал ни одной деревянной свинки, ни одного веселого дракончика. Только храмы… Одни лишь храмы… Боже… Меня хвалили, говорили, что у меня талант. Старшие мне даже завидовали. Но я не хотел, не хотел этим заниматься…
– И ты убежал?
– Мне не оставалось ничего другого, после того, как я испортил собор друидов. Я знал, что волшебники не отпустят меня. Но в тот момент все они находились в трансе и ничего не замечали. Я бежал на болота… Надеялся, что мой след затеряется.
– Топи возникли из-за того, что Созидатели Храмов нарушили священные законы природы, – произнес я. – И именно поэтому на болотах их власть не так сильна, как в других местах.
– Вскоре меня нашел разъезд… Я назвался бродячим торговцем, сказал, что могу достать для них драгоценности по очень низкой цене. Конечно, они приняли меня за скупщика краденого. Но им было все равно. Я создал несколько золотых браслетов и подарил их коменданту, в знак дружбы… Уверен, он хорошо нажился на них. Так я остался в замке и даже открыл небольшую лавку.
Кентавры думали, будто меня снабжают кикиморы и лешие, которые грабят путешественников и воруют в соседних городках. Люди-кони покупали мои творения за бесценок, а потом перепродавали в крупных городах. Поэтому они согласились, чтобы я жил в замке. Поэтому же старались поменьше болтать о моей лавке – боялись, что из столицы приедет инспекция и они потеряют источник денег. Мне казалось, что я хорошо спрятался…
– Они не пытались выследить тебя, когда ты якобы ходил к своим друзьям-кикиморам?
– Конечно, пытались. Но здесь много потайных ходов. Кентавры в них не помещаются. Поэтому я мог продолжать эту игру. Мне хотелось покинуть болота с очередным караваном, но, как я уже говорил, это оказалось невозможно. Так я застрял здесь на целых два месяца.
– Ты создавал игрушки? – спросил я.
– Да, – отвечал паренек. Его лицо засветилось, он собирался рассказать мне об этом во всех подробностях, но Френки перебила его:
– А как насчет чудовищ?
Парнишка спрятал лицо в ладонях.
– Вначале, я ничего не знал о них. Просто, иногда у меня не получалось создать брошку или другое украшение. Я думал, все потому, что я устал. Наверное, именно тогда в священном озере и появлялись эти чудовища… Видит бог, я этого не хотел.
– Когда ты понял, что происходит?
– Несколько дней назад. Тогда я решил больше не прибегать к магии. К счастью, у меня оставался еще небольшой запас драгоценностей. Кентавры тоже понимали, что ворам-кикиморам не может все время везти, поэтому время от времени я остаюсь без товара.
Но нынче утром в крепость вернулся разъезд. Они рассказали о монстре, который ночью напал на караван… Наверное, я создал его, когда спал. Не знаю… Или все эти годы, когда я строил храмы вместе с другими Созидателями, я, сам того не подозревая, одновременно творил и чудовищ, и они только ждали своего часа в глубине озера…
Я встал.
– Монахи Вселенской Церкви помогут тебе справиться с этим. Им удавалось усмирять и не таких монстров… Пойдем. Хватит с нас болота, кикимор и китоврасов. Френки, отправь нас в столицу Церкви, в Град на Семи Холмах.
– Вы никуда не поедете, – мягко сказал приор.
23
Серые пылевые вихри взметнулись к небу над вязкой поверхностью болота. Они росли и крепли, как колос черной пшеницы, а потом разворачивались, словно бутон отравленного цветка.
Вокруг нас, широким кольцом, стояли Созидатели Храмов.
И смотрели.
– Ты был прав, эльф, – произнес старец. – Здесь, в топях, наша власть действительно ограничена. Но это не значит, будто ее нет совсем.
Я поднялся на ноги.
Парнишка оставался сидеть.
– Боже, – шептал он. – Боже, смилуйся над моей душой. Сейчас они убьют нас – убьют нас всех.
– Кентавры накладывают на свои крепости могущественные благословения, – продолжал старик. – Вот почему мы до сих пор не могли найти тебя, Азраэль. Но это и не имело для нас значения. Мы понимали, что крепость – это единственное место, где ты мог спрятаться. Оставалось только дождаться, пока ты выйдешь оттуда.
Старый приор склонил голову, взирая на своего бывшего ученика.
– Азраэль. Не надо так печалиться. Ты знаешь – произойдет то, что должно произойти. Тайна Созидателей Храмов не должна покинуть этого круга. Каждый из нас с готовностью отдал бы за это жизнь. В том числе и ты. Просто сейчас ты напуган. Не бойся и выполни свое предназначение.
– Вы собираетесь убить трех невинных людей и называете это предназначением? – спросил я.
Старец взглянул на меня в бесконечном удивлении. Вместо него ответил его помощник, которого мы видели в здании магистрата.
– Не надо громких слов, эльф, – произнес он.
Голос его звучал твердо и уверенно, но вместе с тем примирительно.
– Нам известно, что ваш народ ценит во всем практичность. Подумайте сами. Строительство Храма – долгий, тяжелый труд. Он очень опасен. Строители часто получают травмы или даже гибнут. При создании Янтарного храма фей погибло шестнадцать каменщиков, но это никого не остановило, ни у кого не вызвало возмущения. У них просто рискованная работа, сказали все.
Он выбросил вперед руки.
– Мы спасаем жизни, эльф. Сочтите, сколько людей умерли бы ради строительства храмов, которые мы создали с помощью нашей магии. И это только строители. А каменотесы? Шахтеры? Все это опасные профессии, и смертность там достаточно высока. Спросите себя, можно ли пожертвовать их жизнями – сотнями жизней! – ради трех ваших. Не будьте эгоистичным, эльф.
Я улыбнулся.
– Что ценнее – три жизни или три сотни? – спросил я. – Сложный вопрос. Но если речь идет о тебе самом, вся сложность куда-то улетучивается.
– Достаточно, – приказал приор.
В голосе его слышались строгость и гнев.
– К чему эти словесные увертки?
Могло показаться, что он обращается ко мне, но нет, эти слова были направлены его помощнику.
– Жизнь, сотня, тысяча – какое это имеет значение? – спросил старец. – Все это приходит и уходит, не оставляя следа. Все это тлен. Главное в нашей жизни – то, что остается в ней навсегда, передается от отца к сыну – это храмы.
Он посмотрел на меня.
– Вы думаете, люди приходят в церковь, чтобы помолиться богам? Странным, непонятным существам? Которых они никогда не видели? Которые никогда не откликнутся на жалкие молитвы? О нет. Человек глуп, но не настолько. Он приходит в собор ради самого собора. Ради высоких стен. Ради золотого шпиля с сакральным знаком на вершине. Ради икон, ради статуй – вот для чего живут люди, вот во что они верят.
Старец взмахнул рукой.
– Погибнуть во имя Храма – величайшая честь, о которой только может мечтать обычный человек. И сегодня эта честь будет оказана вам.
– Вы убьете нас? – спросил я. – Сами? Не чужими руками, без наемников, без драконов?
Лицо приора на мгновение исказилось. Я понял, что такая перспектива тоже не очень его радует.
Он привык создавать, а не разрушать. Но это ничего не меняло.
– Мы возведем скалу, – вымолвил он. – В два раза больше, чем тот валун, на котором вы стоите сейчас. Вы окажетесь внутри. Останетесь ли вы после этого живы или умрете – решать не нам.
Он поднял глаза.
– Начнем же, братья мои.
Багряные лучи заката ползли по бескрайнему болоту.
Волшебники начали петь – так же, как пели они тогда, возле священного озера. Азраэль сжался на краю скалы и тихо молился.
Я вынул из рукава круглый, светящийся амулет и протянул его к солнцу.
Оберег вспыхнул. Он сплющился и распластался в стороны тремя изломанными лучами. Я вернул его обратно в карман.
Там, где только что стояли волшебники, теперь возвышались храмы. Маленькие, в рост человека, удивительно странные и прекрасные.
– Их последнее творение, Френки, – произнес я. – Они сами.
Заходящее солнце окрашивало стены церквей в нежные цвета крови.
Вокруг нас, широким кольцом, стояли Созидатели Храмов.
И смотрели.
– Ты был прав, эльф, – произнес старец. – Здесь, в топях, наша власть действительно ограничена. Но это не значит, будто ее нет совсем.
Я поднялся на ноги.
Парнишка оставался сидеть.
– Боже, – шептал он. – Боже, смилуйся над моей душой. Сейчас они убьют нас – убьют нас всех.
– Кентавры накладывают на свои крепости могущественные благословения, – продолжал старик. – Вот почему мы до сих пор не могли найти тебя, Азраэль. Но это и не имело для нас значения. Мы понимали, что крепость – это единственное место, где ты мог спрятаться. Оставалось только дождаться, пока ты выйдешь оттуда.
Старый приор склонил голову, взирая на своего бывшего ученика.
– Азраэль. Не надо так печалиться. Ты знаешь – произойдет то, что должно произойти. Тайна Созидателей Храмов не должна покинуть этого круга. Каждый из нас с готовностью отдал бы за это жизнь. В том числе и ты. Просто сейчас ты напуган. Не бойся и выполни свое предназначение.
– Вы собираетесь убить трех невинных людей и называете это предназначением? – спросил я.
Старец взглянул на меня в бесконечном удивлении. Вместо него ответил его помощник, которого мы видели в здании магистрата.
– Не надо громких слов, эльф, – произнес он.
Голос его звучал твердо и уверенно, но вместе с тем примирительно.
– Нам известно, что ваш народ ценит во всем практичность. Подумайте сами. Строительство Храма – долгий, тяжелый труд. Он очень опасен. Строители часто получают травмы или даже гибнут. При создании Янтарного храма фей погибло шестнадцать каменщиков, но это никого не остановило, ни у кого не вызвало возмущения. У них просто рискованная работа, сказали все.
Он выбросил вперед руки.
– Мы спасаем жизни, эльф. Сочтите, сколько людей умерли бы ради строительства храмов, которые мы создали с помощью нашей магии. И это только строители. А каменотесы? Шахтеры? Все это опасные профессии, и смертность там достаточно высока. Спросите себя, можно ли пожертвовать их жизнями – сотнями жизней! – ради трех ваших. Не будьте эгоистичным, эльф.
Я улыбнулся.
– Что ценнее – три жизни или три сотни? – спросил я. – Сложный вопрос. Но если речь идет о тебе самом, вся сложность куда-то улетучивается.
– Достаточно, – приказал приор.
В голосе его слышались строгость и гнев.
– К чему эти словесные увертки?
Могло показаться, что он обращается ко мне, но нет, эти слова были направлены его помощнику.
– Жизнь, сотня, тысяча – какое это имеет значение? – спросил старец. – Все это приходит и уходит, не оставляя следа. Все это тлен. Главное в нашей жизни – то, что остается в ней навсегда, передается от отца к сыну – это храмы.
Он посмотрел на меня.
– Вы думаете, люди приходят в церковь, чтобы помолиться богам? Странным, непонятным существам? Которых они никогда не видели? Которые никогда не откликнутся на жалкие молитвы? О нет. Человек глуп, но не настолько. Он приходит в собор ради самого собора. Ради высоких стен. Ради золотого шпиля с сакральным знаком на вершине. Ради икон, ради статуй – вот для чего живут люди, вот во что они верят.
Старец взмахнул рукой.
– Погибнуть во имя Храма – величайшая честь, о которой только может мечтать обычный человек. И сегодня эта честь будет оказана вам.
– Вы убьете нас? – спросил я. – Сами? Не чужими руками, без наемников, без драконов?
Лицо приора на мгновение исказилось. Я понял, что такая перспектива тоже не очень его радует.
Он привык создавать, а не разрушать. Но это ничего не меняло.
– Мы возведем скалу, – вымолвил он. – В два раза больше, чем тот валун, на котором вы стоите сейчас. Вы окажетесь внутри. Останетесь ли вы после этого живы или умрете – решать не нам.
Он поднял глаза.
– Начнем же, братья мои.
Багряные лучи заката ползли по бескрайнему болоту.
Волшебники начали петь – так же, как пели они тогда, возле священного озера. Азраэль сжался на краю скалы и тихо молился.
Я вынул из рукава круглый, светящийся амулет и протянул его к солнцу.
Оберег вспыхнул. Он сплющился и распластался в стороны тремя изломанными лучами. Я вернул его обратно в карман.
Там, где только что стояли волшебники, теперь возвышались храмы. Маленькие, в рост человека, удивительно странные и прекрасные.
– Их последнее творение, Френки, – произнес я. – Они сами.
Заходящее солнце окрашивало стены церквей в нежные цвета крови.
24
– Аббат сказал, что состояние Азраэля крайне тяжелое, – заметил я. – Но он уверен, монахи смогут ему помочь. Главное, пусть он теперь создает то, что ему нравится.
– Детские игрушки?
Франсуаз улыбнулась, усаживаясь на краешек скалы.
– Здесь поздно темнеет, верно? – спросила она.
– Ты уверена, что, стоило возвращаться? – спросил я. – Мы могли остаться в монастыре на ночь. Аббат предлагал нам с ними отужинать.
– Нет, – отвечала Френки. – Я провела здесь несколько прекрасных месяцев… Странно. Была война, меня пытались убить, но это было мое первое путешествие в Верхний Мир. Мне хочется побыть здесь еще немного.
– Сентиментальность, – в мягком голосе звучали ироничные нотки. – Вот что делает человека уязвимым. Не так ли, ченселлор Майкл?
Я обернулся.
Прямо передо мной стоял высокий человек в длинном атласном одеянии. На его голове возвышалась красная узорчатая шапочка; в руке он держал магический жезл.
– Вам не стоило возвращаться сюда, милая Франсуаз, – сказал Абдулла Иль-Закир, мудрец из города Маназира. – В противном случае, вы прожили бы на пару месяцев дольше.
Я видел, как рука девушки метнулась к рукоятке меча. Но это движение так и осталось неосуществленным. Франсуаз лишь покачнулась на месте, но ее ладонь не сдвинулась ни на дюйм.
– Это простое заклинание, – пояснил волшебник. – Ни вы, ни ваш спутник не сможете пошевелиться еще в течение часа. Вы будете живы. Сможете говорить. Но не более.
– Я видела, как ты умер, – сказала девушка.
Иль-Закир рассмеялся.
– Вы думали, будто меня так просто убить? Значит, вы глупцы. Полагали, что я откажусь от своих опытов лишь из-за вашего досадного вмешательства? Значит, вы глупы вдвойне. – Он улыбнулся. – Я следовал за вами из самого Маназира. Иногда ваш след терялся, но что с того? Ведь, как вы помните, я вскрыл письмо Сильвана и знал, куда вы направитесь. Фактически я вас опередил и попал в город на несколько дней раньше.
– Это ты создавал чудовищ, – прошептал я. – После того, как Азраэль отказался от колдовства.
– Конечно. Такая захватывающая история не могла закончиться столь жалким образом. Погаснуть, как лишенный пищи огонь… Монстры взяли и перестали появляться – скучно, не правда ли?
Он развел руками.
– Признаюсь, мною руководило не только стремление к совершенству. Я хотел, чтобы вы остались в городе подольше. С тем, чтобы выбрать подходящее время и место.
– Ты боялся Созидателей Храмов, – сказал я. – И потому не мог напасть на нас раньше.
– Ошибаетесь. Эти фанатики были слишком влюблены в свои сахарные домики. Они даже не заметили моего появления. А ведь приход в город такого могущественного колдуна не мог не вызвать сильных колебаний астрала… Но они были слепы.
Иль-Закир усмехнулся.
– Один раз я чуть было не добрался до вас – в облике маленькой сороконожки. Держу пари, вы даже меня не заметили… Но я почувствовал, что Созидатели близко, и предпочел дать им выполнить свою работу.
– Майкл, – произнесла Френки. – А как же твой защитный амулет? Почему он не действует?
– Ох, уж эти мне эльфийские обереги, – сказал Иль-Закир. – Эльфы боятся магии. Они не любят того, чего не могут контролировать. Поэтому ни один из них не наденет по-настоящему сильного оберега Вынужден вас разочаровать, милая Франсуаз. Амулет вашего спутника мог отразить только одно заклинание. Теперь это всего лишь искривленный кусочек металла…
Он направился к нам.
– Однако к делу. Час, отпущенный вам, скоро истечет. Но мне этого довольно.
Тонкие пальцы мудреца вынули что-то из складок атласного одеяния.
– Вы видите этот скальпель, с алмазным наконечником? В мире нет ничего более прочного, более острого… Я вскрою каждому из вас череп и выну мозг. Вы будете все видеть. Все чувствовать. Но ничего не сможете поделать.
Короткое лезвие сверкнуло перед моими глазами.
– До той минуты, пока я не перережу последний нерв, что соединяет ваш мозг с телом, вы будете оставаться в сознании… Прекрасная перспектива, не так ли, друзья мои? Хороший способ умереть. А я – я продвинусь еще немного в своих исследованиях… Возможно даже, я заспиртую ваши мозги и буду какое-то время изучать их… Но что такое?
Иль-Закир досадливо посмотрел себе под ноги. Он понял, что уже несколько минут не идет, а только шагает на месте.
– Это болото, – кратко пояснил я. – И оно вас засасывает.
– Вздор! – резко возразил Иль-Закир. – Всего лишь иллюзия. Вы, эльфы, мастера на подобные фокусы. Но дешевый трюк, годный для бродячего балагана, не остановит меня.
Он попытался сделать еще пару шагов, но только погрузился глубже.
– Я же сказал, – заметил я, – это болото.
– Ерунда! Могли я приехать сюда, не позаботившись о точной карте? Мне прекрасно известно, где заканчиваются топи. Здесь должна быть твердая степь.
– Болота постоянно растут, – сказал я. – И виной тому было колдовство Созидателей. Несколько часов назад они совершили свое самое великое чудо. Тогда топь расширилась на добрых полмили. Слава богам – больше она не будет расти.
– Но вы – я видел вас. Вы расхаживали здесь так спокойно, словно здесь нет никаких болот.
– Какое-то время я жила здесь, – ответила Френки, – и научилась отличать тропу от трясины.
Иль-Закир больше не делал попыток выбраться. Он уже погрузился в болото по грудь.
– Эльфийское колдовство, – пробормотал он. – Не думайте, что это вам поможет. Я знаю достаточно заклинаний, чтобы… чтобы…
Он в удивлении посмотрел на свои руки.
– Вы больше не можете колдовать, – сказал я. – Топь высасывает из вас магические способности. Чем вы глубже – тем меньше у вас сил.
– Нет! – воскликнул мудрец.
Только теперь он начал осознавать, что происходит.
– Я не могу умереть вот так. Это глупо. Бессмысленно. Помогите мне. Вытащите меня.
– Не знаю, стал ли бы я делать это, – ответил я. – Но я и не могу. Вы забыли? Мой час еще не истек. А вы уже не можете снять с нас свое заклятие.
К тому времени, когда я снова смог двигаться, на поверхности болота оставалась лишь смятая узорчатая шапочка. Ее не засосало сразу, потому что она была слишком легкой. Но вскоре исчезла и она.
Так закончил свои дни Абдулла Иль-Закир, прославленный мудрец из города Маназира.
И началась для него одна бесконечная ночь.
– Детские игрушки?
Франсуаз улыбнулась, усаживаясь на краешек скалы.
– Здесь поздно темнеет, верно? – спросила она.
– Ты уверена, что, стоило возвращаться? – спросил я. – Мы могли остаться в монастыре на ночь. Аббат предлагал нам с ними отужинать.
– Нет, – отвечала Френки. – Я провела здесь несколько прекрасных месяцев… Странно. Была война, меня пытались убить, но это было мое первое путешествие в Верхний Мир. Мне хочется побыть здесь еще немного.
– Сентиментальность, – в мягком голосе звучали ироничные нотки. – Вот что делает человека уязвимым. Не так ли, ченселлор Майкл?
Я обернулся.
Прямо передо мной стоял высокий человек в длинном атласном одеянии. На его голове возвышалась красная узорчатая шапочка; в руке он держал магический жезл.
– Вам не стоило возвращаться сюда, милая Франсуаз, – сказал Абдулла Иль-Закир, мудрец из города Маназира. – В противном случае, вы прожили бы на пару месяцев дольше.
Я видел, как рука девушки метнулась к рукоятке меча. Но это движение так и осталось неосуществленным. Франсуаз лишь покачнулась на месте, но ее ладонь не сдвинулась ни на дюйм.
– Это простое заклинание, – пояснил волшебник. – Ни вы, ни ваш спутник не сможете пошевелиться еще в течение часа. Вы будете живы. Сможете говорить. Но не более.
– Я видела, как ты умер, – сказала девушка.
Иль-Закир рассмеялся.
– Вы думали, будто меня так просто убить? Значит, вы глупцы. Полагали, что я откажусь от своих опытов лишь из-за вашего досадного вмешательства? Значит, вы глупы вдвойне. – Он улыбнулся. – Я следовал за вами из самого Маназира. Иногда ваш след терялся, но что с того? Ведь, как вы помните, я вскрыл письмо Сильвана и знал, куда вы направитесь. Фактически я вас опередил и попал в город на несколько дней раньше.
– Это ты создавал чудовищ, – прошептал я. – После того, как Азраэль отказался от колдовства.
– Конечно. Такая захватывающая история не могла закончиться столь жалким образом. Погаснуть, как лишенный пищи огонь… Монстры взяли и перестали появляться – скучно, не правда ли?
Он развел руками.
– Признаюсь, мною руководило не только стремление к совершенству. Я хотел, чтобы вы остались в городе подольше. С тем, чтобы выбрать подходящее время и место.
– Ты боялся Созидателей Храмов, – сказал я. – И потому не мог напасть на нас раньше.
– Ошибаетесь. Эти фанатики были слишком влюблены в свои сахарные домики. Они даже не заметили моего появления. А ведь приход в город такого могущественного колдуна не мог не вызвать сильных колебаний астрала… Но они были слепы.
Иль-Закир усмехнулся.
– Один раз я чуть было не добрался до вас – в облике маленькой сороконожки. Держу пари, вы даже меня не заметили… Но я почувствовал, что Созидатели близко, и предпочел дать им выполнить свою работу.
– Майкл, – произнесла Френки. – А как же твой защитный амулет? Почему он не действует?
– Ох, уж эти мне эльфийские обереги, – сказал Иль-Закир. – Эльфы боятся магии. Они не любят того, чего не могут контролировать. Поэтому ни один из них не наденет по-настоящему сильного оберега Вынужден вас разочаровать, милая Франсуаз. Амулет вашего спутника мог отразить только одно заклинание. Теперь это всего лишь искривленный кусочек металла…
Он направился к нам.
– Однако к делу. Час, отпущенный вам, скоро истечет. Но мне этого довольно.
Тонкие пальцы мудреца вынули что-то из складок атласного одеяния.
– Вы видите этот скальпель, с алмазным наконечником? В мире нет ничего более прочного, более острого… Я вскрою каждому из вас череп и выну мозг. Вы будете все видеть. Все чувствовать. Но ничего не сможете поделать.
Короткое лезвие сверкнуло перед моими глазами.
– До той минуты, пока я не перережу последний нерв, что соединяет ваш мозг с телом, вы будете оставаться в сознании… Прекрасная перспектива, не так ли, друзья мои? Хороший способ умереть. А я – я продвинусь еще немного в своих исследованиях… Возможно даже, я заспиртую ваши мозги и буду какое-то время изучать их… Но что такое?
Иль-Закир досадливо посмотрел себе под ноги. Он понял, что уже несколько минут не идет, а только шагает на месте.
– Это болото, – кратко пояснил я. – И оно вас засасывает.
– Вздор! – резко возразил Иль-Закир. – Всего лишь иллюзия. Вы, эльфы, мастера на подобные фокусы. Но дешевый трюк, годный для бродячего балагана, не остановит меня.
Он попытался сделать еще пару шагов, но только погрузился глубже.
– Я же сказал, – заметил я, – это болото.
– Ерунда! Могли я приехать сюда, не позаботившись о точной карте? Мне прекрасно известно, где заканчиваются топи. Здесь должна быть твердая степь.
– Болота постоянно растут, – сказал я. – И виной тому было колдовство Созидателей. Несколько часов назад они совершили свое самое великое чудо. Тогда топь расширилась на добрых полмили. Слава богам – больше она не будет расти.
– Но вы – я видел вас. Вы расхаживали здесь так спокойно, словно здесь нет никаких болот.
– Какое-то время я жила здесь, – ответила Френки, – и научилась отличать тропу от трясины.
Иль-Закир больше не делал попыток выбраться. Он уже погрузился в болото по грудь.
– Эльфийское колдовство, – пробормотал он. – Не думайте, что это вам поможет. Я знаю достаточно заклинаний, чтобы… чтобы…
Он в удивлении посмотрел на свои руки.
– Вы больше не можете колдовать, – сказал я. – Топь высасывает из вас магические способности. Чем вы глубже – тем меньше у вас сил.
– Нет! – воскликнул мудрец.
Только теперь он начал осознавать, что происходит.
– Я не могу умереть вот так. Это глупо. Бессмысленно. Помогите мне. Вытащите меня.
– Не знаю, стал ли бы я делать это, – ответил я. – Но я и не могу. Вы забыли? Мой час еще не истек. А вы уже не можете снять с нас свое заклятие.
К тому времени, когда я снова смог двигаться, на поверхности болота оставалась лишь смятая узорчатая шапочка. Ее не засосало сразу, потому что она была слишком легкой. Но вскоре исчезла и она.
Так закончил свои дни Абдулла Иль-Закир, прославленный мудрец из города Маназира.
И началась для него одна бесконечная ночь.
25
Золотые звезды рассыпались на черном небе, словно пробоины в мироздании, проделанные человеческим горем.
– Комендант крепости не очень обрадовался, что ему пришлось отослать почти весь свой гарнизон, – заметил я. – Но беглецам из города нужно было сопровождение до столицы.
– Он не скажет нам «спасибо», когда узнает, что старался зря, – согласилась девушка. – Монстров в городе больше не осталось.
– Знаешь, Френки, – негромко произнес я. – Все же одно мне не дает покоя.
Я указал туда, где на фоне ночи поднималась старая крепость.
– Мы сказали коменданту, что она наша. Теперь получается, словно мы проиграли.
– Задето твое самолюбие?
– Дело не только в этом. Драконы, лешие и кикиморы никогда не покинут свое болото. Здесь их дом. Другое дело, кентавры. Теперь город лишился защиты Созидателей, а у китоврасов поблизости своя крепость. Сейчас они ведут себя мирно, но потом… Я не хочу, чтобы, сбросив власть чародеев, горожане тут же приобрели новых хозяев – конелюдей. Возможно, их владычество окажется для жителей даже более тягостным… Но если отобрать у них крепость, равновесие между тремя королевствами сохранится и город сможет сохранить свою независимость.
– Думаешь пойти к Алым Кардиналам?
– Придется… Но тяжба займет слишком много времени. Кентавры же не будут ждать слишком долго…
Франсуаз улыбнулась.
– Нам никуда не придется идти, – сказала она. – Ты забыл, что это моя крепость.
Девушка подошла к невысокой скале и раздвинула заросли лишайника. Тонкая панель беззвучно отошла в сторону, открывая два ярко начищенных рычага.
– Как ты понимаешь, они зачарованы, – заметила Франсуаз, опуская один из них. – Пользоваться ими могу только я. А теперь не своди глаз с крепости.
Пару мгновений ничего не происходило. Затем древний замок начал крениться. Из его бойниц брызнули облака пыли и битого кирпича.
Крепостные ворота распахнулись, и десятки кентавров в ужасе начали разбегаться в разные стороны.
– Если бы я опустила оба, – заметила девушка, – крепость пала бы мгновенно. А так у них будет достаточно времени, чтобы спастись бегством.
Вскоре последний из китоврасов выскочил из рушащегося замка. Они торопились прочь, туда, где по другую сторону болот пролегала граница их королевства.
– Они подумают, что это месть чародеев, – сказала Френки, – и больше никогда сюда не вернутся. А даже если и захотят – строить крепость на болоте слишком сложно и дорого. К тому же больше нет Созидателей, способных создавать все усилием воли.
Теперь я видел, что крепость не разрушалась.
Со стен осыпались балки, трещали, ломаясь, перекрытия – но все это были следы перестроек, сделанных кентаврами. Сама же крепость – такой, какую они застали – просто складывались, как карточный домик, словно складной шкаф.
Стенка за стенкой, этаж за этажом, замок ложился наземь. Вскоре все, что осталось от него, – это огромный каменный четырехугольник. Самый догадливый звездочет не смог бы определить, что перед ним в сложенном виде находится древняя крепость.
– За пару месяцев стены зарастут лишайником и покроются илом, – сказала Френки. – Это скроет последние следы. Но знаешь, что самое интересное?
Ее глаза сверкнули.
– Если сейчас я снова поверну оба рычага, крепость снова поднимется. Хочешь посмотреть?
– Комендант крепости не очень обрадовался, что ему пришлось отослать почти весь свой гарнизон, – заметил я. – Но беглецам из города нужно было сопровождение до столицы.
– Он не скажет нам «спасибо», когда узнает, что старался зря, – согласилась девушка. – Монстров в городе больше не осталось.
– Знаешь, Френки, – негромко произнес я. – Все же одно мне не дает покоя.
Я указал туда, где на фоне ночи поднималась старая крепость.
– Мы сказали коменданту, что она наша. Теперь получается, словно мы проиграли.
– Задето твое самолюбие?
– Дело не только в этом. Драконы, лешие и кикиморы никогда не покинут свое болото. Здесь их дом. Другое дело, кентавры. Теперь город лишился защиты Созидателей, а у китоврасов поблизости своя крепость. Сейчас они ведут себя мирно, но потом… Я не хочу, чтобы, сбросив власть чародеев, горожане тут же приобрели новых хозяев – конелюдей. Возможно, их владычество окажется для жителей даже более тягостным… Но если отобрать у них крепость, равновесие между тремя королевствами сохранится и город сможет сохранить свою независимость.
– Думаешь пойти к Алым Кардиналам?
– Придется… Но тяжба займет слишком много времени. Кентавры же не будут ждать слишком долго…
Франсуаз улыбнулась.
– Нам никуда не придется идти, – сказала она. – Ты забыл, что это моя крепость.
Девушка подошла к невысокой скале и раздвинула заросли лишайника. Тонкая панель беззвучно отошла в сторону, открывая два ярко начищенных рычага.
– Как ты понимаешь, они зачарованы, – заметила Франсуаз, опуская один из них. – Пользоваться ими могу только я. А теперь не своди глаз с крепости.
Пару мгновений ничего не происходило. Затем древний замок начал крениться. Из его бойниц брызнули облака пыли и битого кирпича.
Крепостные ворота распахнулись, и десятки кентавров в ужасе начали разбегаться в разные стороны.
– Если бы я опустила оба, – заметила девушка, – крепость пала бы мгновенно. А так у них будет достаточно времени, чтобы спастись бегством.
Вскоре последний из китоврасов выскочил из рушащегося замка. Они торопились прочь, туда, где по другую сторону болот пролегала граница их королевства.
– Они подумают, что это месть чародеев, – сказала Френки, – и больше никогда сюда не вернутся. А даже если и захотят – строить крепость на болоте слишком сложно и дорого. К тому же больше нет Созидателей, способных создавать все усилием воли.
Теперь я видел, что крепость не разрушалась.
Со стен осыпались балки, трещали, ломаясь, перекрытия – но все это были следы перестроек, сделанных кентаврами. Сама же крепость – такой, какую они застали – просто складывались, как карточный домик, словно складной шкаф.
Стенка за стенкой, этаж за этажом, замок ложился наземь. Вскоре все, что осталось от него, – это огромный каменный четырехугольник. Самый догадливый звездочет не смог бы определить, что перед ним в сложенном виде находится древняя крепость.
– За пару месяцев стены зарастут лишайником и покроются илом, – сказала Френки. – Это скроет последние следы. Но знаешь, что самое интересное?
Ее глаза сверкнули.
– Если сейчас я снова поверну оба рычага, крепость снова поднимется. Хочешь посмотреть?