Чекалов Денис. Маятник Судьбы

   – Ты про эту пощечину? Если бы Владек не дал Чис-Гирею плюху – я бы его сама угостила. Нечего писать на всех пасквили. Эссеист нашелся.
   – Я говорю не про Марата, – досадливо ответил я. – А про Тадеуша. Он хотел публично унизить своего врага. Они в кондитерской. Вокруг столько тортов. К тому же вспомни, чем они украшены. Только представь, как можно опозорить человека. Я должен был предложить это Тадеушу – но нет же, промолчал. А какой шанс упущен!

6

   Автомобиль остановился так резко, словно мир кончился и некуда было дальше ехать.
   – Что-нибудь случилось, конфетка? – осведомился я. – Мы забыли дома пудреницу?
   Мы находились в Аспонике, вернее сказать, она поглотила нас, со всех сторон окружив желтовато-серой пустыней.
   Дорога простиралась впереди, такая длинная и пустынная, что выглядела неестественной. Подобное встретишь только в кино; и казалось, стоит мне выйти из машины, сделать пару шагов и протянуть руку, как мои пальцы коснутся раскрашенной декорации.
   Ветер исчез, словно он решил, что уже достаточно разравнивал своими ударами эти безжизненные просторы. Рядом с дорогой застыло перекати-поле. Оно едва заметно покачивалось, готовое отправиться в свой бесконечный путь по пустыне, и только ждало чего-то – знака ли? Чьего-то разрешения?
   Черная птица замерла на горизонте, и хотя я знал, что это всего лишь пустынный орел, показалось, будто само провидение делает мне знак остановиться.
   Франсуаз замерла, ее красивое, сильное тело напряглось, улавливая малейшие вибрации астральной энергии.
   – Оно пришло, – чуть слышно прошептала демонесса.
   – Оно? – спросил я. – Надеюсь, не налоговая проверка.
   Шутку мою никто не оценил, только черная птица нырнула вниз и исчезла. Чья бы судьба ни решилась в этот момент – моя или какого-то несчастного зверька, погибшего в орлиных когтях, – я почти явственно различил, как вдалеке прозвенели траурные колокола.
   – Ты слышишь? – спросила Франсуаз.
   – Нет, – быстро солгал я. – А что я должен услышать?
   Взгляд девушки был устремлен вперед, туда, где небо гнулось под тяжестью человеческих грехов и низвергалось к земле линией горизонта.
   – Маятник судьбы, – едва слышно ответила Франсуаз.
   Серая нить поднималась над горизонтом, похожая на дым погребального костра. Она рождалась там, где мгновением раньше исчез, ринувшись к земле, пустынный орел.
   Тонкой сизой строкой взбиралась она на небо, словно червь, ползущий по краю скалы.
   Франсуаз вышла из машины. Ее рука протянулась вперед, роскошные волосы разметались по обнаженным плечам.
   – Ты видел орла, который спикировал здесь? – спросила она.
   – Да, – ответил я. – С детства люблю животных. Поэтому мне с тобой и не скучно.
   – То была душа праведника, – молвила демонесса, – что устремлялась к великим небесам. Но одного греховного помысла оказалось довольно, чтобы она камнем рухнула вниз.
   – За что не люблю верховных богов, – заметил я, – так это за то, что у них слишком уж завышенные требования.
   Девушка сделала шаг вперед, и пространство вокруг нее начало двигаться. Волны астрала окружили нас – сперва слабые, небольшие, они с каждой долей мгновения становились все сильнее и яростнее.
   – Крики падшей души разрывают ткань мироздания, – произнесла демонесса. – Грешник хочет снова воспарить ввысь, к вечному блаженству, к которому был так близок.
   Нить, пронзившая далекое небо, темнела и ширилась. И была то не струйка дыма, а трещина в грани макрокосма.
   Глаза Франсуаз вспыхнули алым огнем, и разрыв стал стремительно шириться
   – Но душа уже вкусила сладость греха, и больше никогда не сможет отказаться от него. Это и есть проклятие.
   Хрустальная сфера мироздания разламывалась на две неравные части, чтобы зло стало еще более мерзким, а добро еще более беспомощным.
   Небо растворялось перед нами двумя тяжелыми створками. То, что находилось за их пределами, уже не имело названия.
   Лишенное цвета и формы, оно выглядело то как студенистая масса, то как туман, а бывали мгновения, когда мне казалось, будто за разверзнувшимися небесами вообще ничего нет.
   – Смотри, Майкл, – прошептала Франсуаз. – Это она. Злейший враг демонов. Великая дрема.
   – Я вижу только кисель, – возразил я.
   – Ты и не можешь увидеть ее. Только демонам дан этот дар и это проклятие. Дрема – великое ничто, пустота, абсолютное бездействие. Здесь находят свой конец гибнущие миры. Это конец всему – и горе той душе, что откажется от боли колеса превращений и возжелает навеки упокоиться в Великой дреме. Пути назад уже нет.
   – Что она делает здесь?
   – Смотрит. Дрема чувствует – нечто злое должно свершиться под великими небесами. И она жаждет поглотить всех, кто станет жертвой в предстоящей резне. Это огромный вселенский стервятник, Майкл. И теперь она кружит над будущей добычей.
   Створки раздвинулись полностью; студенистая масса поднималась все выше, и ее мягкие щупальца начинали стекать в наше мироздание.
   – Что становится с падшими душами, которые воспарили к небу, но так и не смогли закончить свой путь? – спросил я. – Они попадают в Дрему?
   – Нет… Дрема сама выбирает свои жертвы. Она забирает всех, кто подошел к ней слишком близко. А надломленные праведники исчезают из мироздания навечно, и никто не знает куда.
   – Даже демоны?
   – Да, – ответила Франсуаз. – Нам это неведомо. Думаю, и богам тоже.
   – Пожалуй, никто не знает этого наверняка, – произнес я. – Но эльфы верят, что где-то и нигде находится мир, в котором время встречается с пространством. Именно туда попадают надломленные праведники, и им суждено оставаться там вечно.
   – Где он находится?
   – Между везде и нигде.
   – И каков он?
   – Он пуст, только разорванные души мечутся по его про­сторам. Эльфийские легенды гласят, что люди там испытывают неимоверные муки, по сравнению с которыми даже ад покажется райским садом.
   – Что же их держит там?
   – Они сами. Им предстоит выбор, который они никогда не сделают. Их душа жаждет окунуться в горячую лаву греха, но они боятся потерять человеческую сущность. Падшие не в силах отказаться ни от первого, ни от второго и в результате не получают ничего.
   – И какая судьба их ждет?
   – Никакая. Вернее, судьба уже настигла их и заточила в темницу. Вовеки веков будут они испытывать нестерпимые муки. И хотя каждый из них может покинуть Нигде в любую минуту – падшие души выбирают вечную боль, лишь бы не принимать решение.
   – Все это правда?
   – Не знаю, возможно, всего лишь сказка, которую придумал мой народ. Но эльфы в нее верят; мы думаем, что крики страдающих душ просачиваются сквозь стены великого Нигде и проникают в наш мир. Именно они становятся причиной зла и страданий, которые окружают нас.
   Небесные створки начали затворяться, только Великая дрема продолжала пульсировать, втягивая и пряча свои студенистые щупальца.
   Я ощутил нестерпимый холод, царивший вокруг:
   – Другие же верят, что стоны мучимых праведников и есть та сила, которая движет мироздание.
   Черная птица поднялась над горизонтом и скрылась из глаз.

7

   Пока сэр Томас и другие мудрецы чесали затылки в столице Церкви, маги в Аспонике не теряли времени даром. Точнее говоря, они обращали время вспять.
   Холм, с которого я обозревал ряды фруктовых деревьев, долгие годы был погружен в объятия ледяной сферы. И люди, которых нам предстояло встретить, еще не подозревали, сколь много событий успело произойти, пока они были погружены в магический сон.
   Впрочем, мир с тех пор изменился мало, в нем по-прежнему жили злодеи и идеалисты, неудачники и безразличные. В нем по-прежнему правило Зло, притворяясь необходимостью.
   Я положил руку на плечо своей партнерши.
   – Не скажу, Френки, что это путешествие сделало меня более нервным, чем обычно, – произнес я, указывая на дорогу – но рабочие с фермы не ездят на джипах. И бандитских рож к голове тоже не приклеивают.
   – Ты у меня такой чувствительный, игрушка, – протянула девушка. – Но я рада, что ты находишь любой повод, чтобы прикоснуться ко мне.
   – Кто это? – спросил я, обращаясь к священнику. Седые брови моего собеседника нахмурились, сойдясь над прозрачными глазами.
   – Это Лэндор, – вполголоса ответил он. – И его люди. Они работают на хозяина фермы.
   – И занимаются явно не стрижкой газонов, – пробормотал я.
   – Вы так и не сказали, кому принадлежит ферма, – напомнила девушка.
   – Местному консорциуму, – сказал священник.
   – Добрый вечер, святой отец. – произнес человек, шедший впереди остальных.
   Он наклонился и развел в сторону руки, балансируя на грани между уважением и издевательством.
   – Вы сами видите – мы не заставляем крестьян работать больше, чем положено по контракту.
   – Вся работа на сегодня и так выполнена, – ответил свя­щенник.
   Ни у одного из тех, кто подошел к нам, не было оружия, если не считать короткоствольного револьвера, заткнутого за пояс Лэндора. Но я знал – для того, чтобы держать в страхе мирных людей, лишенных прав и полностью зависящих от работодателя, не всегда нужно оружие.
   Остальные бандиты стояли немного поодаль, сложив руки на груди; одни из них, прищурившись, глядели в небо, другие жевали табак и сплевывали на дорожку.
   Они чего-то ждали.
   Когда перед тобой лежит пачка лотерейных билетов, мало одного предчувствия, чтобы сказать, какой из них выиграет. Но когда шестеро человек, всю жизнь тренировавшие мускулы вместо мозгов, останавливаются рядом в уединенном месте, где на тысячи акров вокруг нет никого, кроме брюквы и апельсинов, да еще начинают при этом смотреть в небо, – тогда никакого предчувствия уже не нужно.
   – Любимая, – пробормотал я, – когда будешь их убивать, постарайся не сломать слишком много деревьев.
   Лэндор между тем подходил ближе.
   Он двигался с осторожностью, с какой мангуст приближается к ядовитой змее, неподвижной, но оттого еще более опасной.
   – Разве в этот час вы не предаетесь отдыху? – спросил священник. – В городе?
   Слова «бордель» и «пьянство» не были им произнесены, но присутствовали в его вопросе незримо, как смысл в евангельских притчах.
   – У нас много работы, святой отец, – сказал Лэндор.
   Он не смотрел на священника и ответил только для того, чтобы отмахнуться от чего-то постороннего.
   Глаза человека были прикованы к моей партнерше: Фран­суаз, в свою очередь, тоже не отрываясь смотрела на него.
   В лице Лэндора имелось что-то благородное, как иногда случается у плебеев. Он был высокого роста, хотя немного сутулился; природа наделила его резко очерченными губами, носом с гордой горбинкой и острыми, но в то же время задумчивыми глазами. Кто-то мог бы сказать, что Лэндора портила некоторая полнота, скрадывавшая лепку черепа и выдававшая его простое происхождение, однако человек выглядит так, как ему должно, и никому не дано изменить себя, не исковеркав своей души.
   Мне-то это хорошо известно.
   Я не мог с уверенностью сказать, что привело сюда Лэндора и его людей – тех, кто должен был следить, чтобы рабочие фермы исправно выполняли свои обязанности, и тех, кто явился в апельсиновую рощу, когда там находились только мы со священником.
   Я сомневался, что эти молодцы хотели причинить вред святому отцу, хотя нельзя было исключать, что это именно один из них или даже все вместе пытались устроить пожар в его церкви.
   Однако я мог быть уверен в двух вещах: Лэндор приехал сюда со своими людьми, чтобы испортить прекрасный вечер, но теперь его планы изменились.
   – Этот сад – не лучшее место для прогулок, – произнес Лэндор.
   Такая фраза могла содержать угрозу, но угрозы в ней не было.
   В стальных глазах Франсуаз что-то вспыхнуло, что-то неподвластное ей самой.
   – Вы хотите сказать, – произнесла она, – что здесь есть более красивые места?
   Глаза Лэндора открылись; с людьми такое случается чрезвычайно редко. Названные окнами души, глаза обычно бывают закрытыми даже при распахнутых веках. Люди боятся впустить кого-нибудь внутрь себя, и причин тому много.
   Лицо Лэндора тоже изменилось, и изменилось более разительно, чем он захотел бы поверить. Его черты расслабились, взгляд прояснился, он более не пытался выглядеть сильным и властным лидером, и шайка, что стояла сейчас позади него, была теперь так же далеко, как небесные звезды. Обернись он сейчас, наверное, с омерзением отрекся бы от нее
   У каждого человека есть несколько масок, и горе тому, кто не умеет вовремя надеть нужную.
   Кончики чувственных губ Франсуаз приподнялись. Эго делает ее лицо еще более сексуальным и выглядит как неприкрытое приглашение.
   Так бывает, когда девушка собирается распотрошить человека, словно беспомощного цыпленка.
   – Я Френки, – сказала она, протягивая Лэндору руку. – А это… – Она небрежно махнула головой в мою сторону, тряхнув роскошными волосами. – Это мой брат Майкл.
   Я ощутил прилив нежности к новоявленной сестренке.
   Будь мы одни, он выразился бы гораздо активнее.
   Франсуаз наступила мне на ногу каблуком и, загадочно улыбаясь Лэндору, сильно надавила, приказывая мне заткнуться.
   – Меня зовут Генри, – сказал Лэндор. Он пожал моей партнерше руку, и девушка томно улыбнулась.
   – Ты очень занят сейчас, Генри? – спросила она. Он поперхнулся.
   – У меня нет дел, – сказал он, – Никаких.
   Франсуаз засмеялась негромко.
   – Тогда нам надо кое о чем поболтать, Генри, – сказала она. – Только нам двоим.
   Лэндору не хватало дыхания.
   Он вобрал в себя воздух, но не смог сделать этого быстро; ему пришлось втягивать его потихоньку, словно он питался из капельницы.
   – Конечно, – прошептат он.
   Я хотел понять, что происходит.
   Франсуаз, без сомнения, эффектная девушка и умеет произвести впечатление. Но то, чго испытывал в эти мгновения Лэндор, было гораздо более мощным и разрушительным, чем томление вставшего члена.
   Не будь я циником, решил бы, что это любовь.
   Пятеро бандитов, почесывавших брюхо под кожаными поясами, тоже были немного удивлены. Их крохотные мозги, разумеется, не могли осознать и доли происходящего, но они явно испытывали разочарование оттого, что им не дали начистить кому-нибудь морду.
   Наконец Лэндор отнял свою руку; он все еще не мог оторвать глаз от лица моей партнерши, а его губы начали улыбаться.
   От этого он стал выглядеть глупо.
   Франсуаз раскрыла ладонь и провела ею перед грудью Лэндора, на расстоянии нескольких дюймов.
   Ее губы томно улыбнулись, она прошептала:
   – Поспеши, Генри
   – Да, – сказал Лэндор.
   Он выдохнул эти слова громко, приходя в себя после сладкого сна. Но он хотел как можно скорее вернуться в этот сон. Повернувшись к своим громилам, он хлопнул в ладоши:
   – Все едут в город. Я беру один джип.
   – Но, мистер Лэндор… – запротестовали они.
   – Все, все, – нетерпеливо проговорил он.
   В его голосе уже не слышалось властных и жестких ноток, какие, наверное, были свойственны ему обычно. Он не хотел просыпаться.
   Люди все еще недовольно ворчали, но неохотно подчинились ему. Понурив головы и тихо переговариваясь, они направились к дороге. Лэндор шел сзади.
   Франсуаз повернулась ко мне с веселой самодовольной улыбкой.
   – Не делай такое лицо, братишка, – проворковала она, лаская меня там, где вряд ли стоит это делать на глазах у священнослужителя. – Падре, позаботьтесь о моем красивом мальчике. Не давайте ему скучать.
   – Френки, – произнес я. – Не сочти меня любопытным.
   – Возьми микрофон, бейби, – шепнула она. – Сможешь подслушивать.
   С этими словами она крепко сжала правую руку, заставив меня охнуть, и вновь повернулась к Генри Лэндору.
   Человек шел между апельсиновых деревьев и никого не видел, кроме моей партнерши.
   – Пошли, – сказала она.

8

   Франсуаз и Генри Лэндор направились к дороге, где по-прежнему стоял один из джипов.
   Во время разговора святой отец сделал самое лучшее, что мог подсказать ему архангел, – притворился деревом.
   Сейчас же он тронул меня за рукав:
   – Сын мой, возможно, я не все понял в ваших отношениях,
   – Их сложно понять, – бросил я, пытаясь изобразить глупую улыбку. – Куда они могли направиться?
   – Для того чтобы поговорить наедине – наверно, к лесистому холму. Там почти никого не бывает.
   Франсуаз и Генри Лэндор подошли к джипу, стоявшему у обочины дороги. Несколько раз Лэндор пытался дотронуться до моей партнерши, но всякий раз нерешительность мешала ему.
   На губах девушки появилась легкая насмешливая улыбка. Генри Лэндор был не из тех, кто робок с женщинами, и ему, я уверен, уже не раз доводилось убеждаться, что он пользуется популярностью среди местных красоток.
   Но то, что он испытывал сейчас, было иным.
   Совершенно иным.
   – Вы хотите последовать за ними? – спросил священник с некоторой опаской.
   По всей видимости, он боялся, что я собираюсь отвернуть Генри Лэндору голову.
   Честно говоря, так было бы лучше для всех.
   – Разумеется, – ответил я.
   – Для чего?
   – Можете думать, что я вуайерист.
   Человек сидел за рулем автомобиля, надвинув на глаза потемневшую от пота широкополую шляпу. Он щурился, как привык делать это всегда, и хмуро жевал травинку.
   – Я же сказал, чтобы нас оставили одних, – сказал Лэндор.
   В его голосе была резкость, но он постарался скрыть ее, не желая показывать девушке, какие чувства испытывает.
   Ярость и унижение.
   Человек за рулем прикусил травинку, отчего она встала в его зубах почти вертикально.
   – Вы знаете, что я не могу этого сделать, сеньор, – флегматично произнес он.
   В голове Лэндора что-то взорвалось.
   Кровь прилила к его мозгу так сильно, что в глазах помутилось. На мгновение он потерял контроль над собой и едва не упал.
   Франсуаз уперлась правой ногой в подножку джипа и скрестила пальцы на обнаженном колене.
   – Не разочаровывай меня, Генри, – бросила она.
   – Что за тип этот Генри Лэндор? – произнес я. Священник ответил:
   – Его родители были бедны. Он ходил в приходскую школу и проявил большое усердие.
   – Чтобы стать вышибалой?
   – Он не вышибала, – сказал священник.
   – Кто же? – спросил я.
   – Он пленник.
   – Извини, Френки, – сказал Генри Лэндор. На этот раз он все же дотронулся до ее горячего плеча; страх потерять ее заставил его преодолеть нерешительность.
   – Я скажу пару слов моему шоферу.
   На лице девушки появилась жесткая усмешка.
   – Поторопись, Генри, – сказала она.
   Человек с травинкой в зубах вылез из джипа.
   – Ну же, – поторопил его Лэндор.
   Они отошли на несколько шагов; спутник Лэндора оставался невозмутимым.
   – Ты должен оставить меня наедине с ней, – зло прошептал Лэндор. – Я приказываю тебе.
   – Только комендант Илора отдает мне приказы, – негромко отвечал человек. – Те приказы, которым я подчиняюсь.
   Лэндор быстро обернулся; Франсуаз стояла, сложив руки на груди, и скучала.
   – Мне нужно поговорить с ней, – произнес он. – Я должен это сделать.
   – Отец Лэндора был вампиром, – произнес священник. – Он убил троих человек прежде, чем излечился от пристрастия к крови. Его мать была обычной.
   – И что? – спросил я.
   – Лэндор получил дар, – сказал мой собеседник. – Он встречается очень редко, и только у полукровок.
   – Лэндор чувствует других вампиров? – спросил я.
   – Он чувствует всех, – отвечал священник. – Вампиров, демонов, оборотней на расстоянии тысяч миль. Только очень сильные демоны имеют такую власть. Вот почему он незаменим для коменданта Илоры.
   – Идеальный глаз большого брата?
   – Да. Эти люди появились здесь, потому что Лэндор почувствовал вашу спутницу.
   – А она почувствовала его… Лэндору позволяют играть роль лидера, но на самом деле эти люди стерегут его?
   Священник кивнул:
   – Лэндор всегда добровольно помогал коменданту. Взамен он получал богатую, беззаботную жизнь, но это для него не главное.
   – Что же главное?
   – То, что Лэндор может считать уважением.
   – Но однажды он поймет, что это не то уважение, которого он хочет?
   – И в этот же день он осознает себя пленником.
   Человек с травинкой в зубах надвинул шляпу еще глубже на лоб.
   – Вы – слишком важный человек, мистер Лэндор, чтобы оставлять вас, – сказал он. – Это и есть моя работа.
   Генри Лэндор прикусил нижнюю губу. Он тяжело дышал, по всей видимости, он хотел сказать еще что-то, но не решился.
   Лэндор развернулся и подошел к машине.
   – Этот человек отвезет нас, – сказал он. – На лесистый холм.
   Франсуаз странно посмотрела на Лэндора, после чего уселась за заднее сиденье и на протяжении всего пути не проронила ни слова.
   – Это и есть твой холм? – спросила Франсуаз с легкой насмешкой.
   Генри Лэндор вышел из джипа и сделал широкий жест рукой.
   – Это он, – сказал он почти смущенно.
   – Неплох. – Девушка усмехнулась и выпрыгнула на дорогу. – И предупреждаю тебя сразу, Генри. Я могу кое-что для тебя сделать, но я не стану с тобой трахаться. Ты понял?
   – Я понял, – сказал он.
   – Вот и хорошо.
   Франсуаз бросила взгляд на человека, все еще сидевшего за рулем.
   – Иди-ка на свой холм, Генри, – приказала она. – А я пока побеседую с твоим молчаливым приятелем.
   Генри Лэндор сделал несколько шагов, все еще глядя на мою партнершу, потом нерешительно махнул ей рукой, повернулся и зашагал по склону.
   Франсуаз сверху вниз посмотрела на человека за рулем джипа.
   – Вижу, ты крепко пустил здесь корни, – сказала она. – Мне нужна машина. И знаешь что – она нужна мне без тебя. – Человек за рулем прикусил травинку.
   – Жаль, леди, – сказал он. – Я должен следить за мистером Лэндором.
   – Мне тоже жаль, – проговорила девушка.
   Она наклонилась над человеком и заглянула ему в глаза.
   – Ты уже помолился? – спросила она.
   – Да, – ответил он.
   – Вот и умница. Будет немного больно, – сказала она. – Но совсем недолго.
   Франсуаз вынула из волос длинную шпильку и разогнула ее. Человек взглянул на нее с удивлением.
   Она вонзила острый конец шпильки в левое ухо мужчины. Острая спица вошла в его голову, пробив мозг.
   – Ангелы ждут тебя, – сказала девушка. – Постарайся им не дерзить.
   Франсуаз распахнула дверцу, позволив безжизненному телу вывалиться на дорогу. Потом легко толкнула его носком сапожка, и человек покатился вниз по склону.
   – Он мог бы стать хорошим клоуном в цирке, – пробормотала она.

9

   Генри Лэндор сидел на траве, поджав к себе ноги и обхватив их руками. Он не слышал шагов Франсуаз и поднял глаза, только когда увидел перед собой ее стройные ноги.
   – Твой приятель ушел, – сообщила девушка, усаживаясь рядом с ним на траву.
   – Ты уверена? – спросил он. Она засмеялась:
   – О, да.
   – Как знаешь, – ответил Лэндор.
   Франсуаз взяла его за руку и заглянула в глаза.
   – Ты сомневаешься в себе или во мне? – спросила она. Он сказал:
   – Я хочу тебя. – Она засмеялась:
   – Нет. Ты, конечно, симпатичный мальчонка, но отношения у нас будут чисто деловыми. Повторить это еще раз или кастрировать тебя, чтобы не питал иллюзий?
   – Но почему? – спросил Лэндор. – Я знаю, что демоны совокупляются с людьми.
   – Я ни с кем не совокупляюсь, – сказала девушка. – Я занимаюсь любовью. Тебе еще долго изучать разницу. Итак, ты что-то хотел мне сказать?
   – Ты – демон, – произнес он.
   Красавица довольно засмеялась:
   – Ты сомневаешься? – Человек замешкался.
   – Я никогда не видел демонов, – наконец сказал он.
   – Тогда я тебе докажу.
   Франсуаз глубоко вдохнула, ее грудь высоко поднялась.
   Генри Лэндор закричал от боли. Что-то холодное и жестокое вонзилось ему в сердце, пропарывая его насквозь.
   Он потерял сознание.
   Когда Лэндор спустя пару секунд пришел в себя, то обнаружил, что лежит на траве лицом вверх.
   – Что это было? – спросил он.
   – Я пробила твою душу, – улыбнулась девушка. – Не волнуйся – через несколько минут следа от этого не останется.
   – Боже, – пробормотал Лэндор, становясь на колени не в силах подняться.
   – Не лучшее начало, когда говоришь с демоном, – улыбнулась Франсуаз. – Генри, самое время начать.
   Он обхватил голову руками и застонал.
   – Я не могу так больше, – глухо произнес он.
   – Хорошо, – ободряюще произнесла девушка. – Это уже очень хорошо. Продолжай.
   – Я так хорошо начал, – проговорил он. – Я получил образование. Я мог бы найти работу. Хорошую работу. Вместо этого я стал цепной собакой. И я не знаю, как это изменить.
   – Ты хочешь? – спросила девушка.
   – Да.
   – Тогда ты это сделаешь.

10

   Франсуаз уселась на меня.
   – Я почти уснул, – пробормотал я, нащупывая подушку.
   В отеле подушки оказались очень плоскими, и мне пришлось подкладывать под голову сразу две. Но они все время расползались, и это оказалось неудобно.
   – Ты животное, Майкл, – сообщила девушка, снимая с себя блузку. – Ты мог хотя бы сделать вид, что ревнуешь.
   – Если бы я ревновал ко всем неудачникам, которым ты пытаешься исправить судьбу, – зевнул я, – я бы все равно перестал в начале второй сотни.