Страница:
Как странно. Как же я могу быть одновременно в двух местах?
Но даже такая мысль не встревожила ее, как следовало бы ожидать. Лишь пробудила слабое любопытство.
— Керри?
Она обернулась и обнаружила, что ее сестра сидит неподалеку на корточках и смотрит на нее с нескрываемым удивлением. На Кэти были те же самые фиолетовые джинсы и желтый топ, как и на спящей фигурке-двойнике. Спутанные рыжие волосы торчали в разные стороны. Взгляд Керри остановился на татуировке. Она вспомнила, что Парис говорила о ней. Этот символ означал «младшая сестра» на… кажется, на японском языке.
Кэти поднялась и разгладила джинсы, сбившиеся в складки на бедрах.
— Как ты здесь очутилась? — спросила она.
— Я… Я не могу точно сказать. Я была на автомобильной свалке, сидела на заднем сиденье машины, где тебя видели накануне, и мечтала исправить то, что было между нами, а потом очнулась уже здесь. — Керри немного помолчала, потом добавила: — А где это мы находимся?
Кэти проигнорировала ее вопрос:
— Что ты имела в виду, говоря, что хотела исправить то, что было между нами?
— Я больше не хочу тебя терять, — сказала Керри. — Я больше не знаю, что такое реальность, но если ты не настоящая, как считается в том мире, то я предпочла бы быть сумасшедшей и иметь сестру, чем жить без тебя.
Кэти вздохнула и снова присела. Керри недолго колебалась и уселась рядом с ней.
— Ты всегда все только портишь, — сказала Кэти.
Даже умиротворяющее воздействие этого места не могло уменьшить острую боль, пронзившую сердце Керри при этих словах. Нижняя губа у нее задрожала, на глаза навернулись слезы.
— Я… Мне кажется, я это заслужила, — сказала она. — Я ведь так ужасно вела себя по отношению к тебе.
Кэти покачала головой:
— Нет, учитывая обстоятельства, твоя реакция была вполне нормальной. Что еще ты могла сделать, когда я никому, кроме тебя, не позволяла себя увидеть? А как только ты принималась настаивать, что я существую, они запирали тебя и пичкали лекарствами, пока ты не начинала видеть мир таким, каким видели его они. Это мне надо сожалеть о доставленных тебе неприятностях, Керри, и я очень жалею, правда. Вот почему я оказалась здесь.
Керри рукавом вытерла слезы:
— Что?.. Ты хочешь сказать?..
— Все довольно запутанно. Тебе известно что-нибудь о вороновом племени?
— Почти ничего. Я слышала, как люди толковали об этом, но для меня это слишком сложно.
Кэти кивнула:
— Полагаю, здесь не обошлось без волшебства.
— Оно ведь на самом деле существует, да? Так же, как и ты?
— Во всяком случае ты здесь, — с улыбкой заметила Кэти.
«Если только это не сон», — подумала Керри.
Она перевела взгляд на две свернувшиеся фигурки. Голова одной почти касалась ног другой, и тела образовали нечто вроде символа Инь-Ян. Сестра начала рассказывать о вороновом племени, о горшке Ворона, Коди и прочих вещах, и внимание Керри полностью переключилось на ее повествование.
— Вот так я здесь и очутилась, — закончила Кэти. — Горшок всегда приносит беду, но, по словам Джека, если ты поймешь его, то можешь его уничтожить или отослать туда, откуда он появился. Вот я и пытаюсь это сделать. Я хотела его понять, а горшок затянул меня внутрь.
— Мы… находимся внутри горшка?
Кэти кивнула.
— Но разве он настолько велик?
Кэти развела руки примерно на восемь дюймов.
— Он волшебный, — пояснила она, видя замешательство на лице сестры.
— Интересно, — сказала Керри, вновь переводя взгляд на спящих близнецов, — они — это мы? Может, мы спим где-то в реальном мире и только наши образы находятся здесь?
— Я не знаю, — призналась Кэти. — Горшок оказался намного сложнее, чем я могла ожидать. Он одновременно и предмет, и мысль, вернее, предмет, содержащий мысль, и это очень трудно объяснить. Помнишь те китайские головоломки, которыми мы забавлялись в детстве?
Керри кивнула. У нее был целый набор, и Кэти нравилось с ними играть. Она прятала в самую маленькую коробочку что-нибудь ценное — кусочек хрусталя, моток тесьмы или украшение, украденное из спальни матери, — а потом эту коробочку вкладывала в несколько других, причем каждая следующая коробочка была чуть больше, чем предыдущая.
— Вот и горшок представляет собой нечто вроде такой головоломки, — пояснила Кэти. — Каждый раз, когда мне кажется, что я его поняла, я обнаруживаю следующий секрет, который надо раскрыть.
— Но зачем ты пытаешься его понять? — спросила Керри.
— Знаешь, я подумала, что таким способом смогу решить сразу две проблемы. Уйти из твоей жизни и избавиться от горшка. Мне подсказали это истории Джека. Требуется масса времени, чтобы заставить горшок выполнить то, что ты хочешь. Единственная причина, по которой никто до сих пор не воспользовался им, это слишком высокая цена.
Понимание понемногу просачивалось в мысли Керри.
— Ты собиралась… пожертвовать собой? — тихо спросила она. — Умереть ради того, чтобы уничтожить волшебный горшок?
Кэти пожала плечами:
— Мне кажется, никто точно не знает, можно ли назвать это смертью. Наверно, я должна была попасть туда, откуда появился горшок Ворона. — Она печально взглянула на Керри. — Возможно, это не худшее место.
— Но…
— И еще дело в том, что мне нечего терять.
Слезы опять навернулись на глаза Керри.
— Я виновата во всем, — сказала она. — Если бы я не поверила, когда люди доказывали, что ты не существуешь…
Кэти покачала головой:
— Не говори так. Это я не вписывалась в условия вашего мира. Мне не надо было появляться на свет. Наверно, я вовсе не должна была родиться или…
— Но ты все же родилась…
— И это не принесло мне счастья. Я только навлекла на тебя всевозможные беды.
— Это моя вина, а не твоя.
— Нет, — мягко возразила Кэти. — Кто всегда склонял тебя ко всяким проказам? Кто допускал, чтобы во всех прегрешениях винили тебя? Из-за кого тебя на десять лет заперли в психиатрическую клинику? Все из-за того, что я хотела сохранить свое существование в тайне.
— Но почему? — спросила Керри. — Почему ты сделала из своей жизни такой секрет?
— Не знаю, — покачала головой Кэти. — Может, во мне слишком много от ворон.
— Но это не так уж плохо, — сказала Керри, — девчонки-вороны мне очень понравились.
— Мне тоже. Хотя я знакома с ними только по рассказам Джека.
Довольно долго они сидели молча. Наконец Керри задала тот вопрос, из-за которого пропустила первый день занятий в университете и в конечном счете попала в это загадочное место.
— Кто наши родители? — спросила она. — Кто наши настоящиеродители?
— Разве ты этого еще не поняла?
— Нет, все, с кем я пыталась говорить на эту тему, отделывались какими-то намеками… — посетовала Керри.
Она умолкла, оборвав себя на полуслове. Позади Кэти, позади спящих фигурок — их двойников, поднималось золотистое сияние. Кэти обернулась, чтобы тоже посмотреть. У Керри кожа покрылась мурашками, а волосы на затылке зашевелились. Этот свет напомнил ей огонек, который Керри отыскала у себя в груди благодаря Мэйде. Сияние было таким же успокаивающим и мягким. Но в то же время с его появлением воздух словно наэлектризовался. В сиянии чувствовалась такая неукротимая энергия, что хотелось в одно и то же время наслаждаться им и спрятаться куда-нибудь подальше.
— Что это? Что происходит? — спросила она.
— Не знаю. Ничего подобного прежде не было.
Керри ближе придвинулась к сестре и схватила ее за руку. От потока света начал отделяться высокий темнокожий и темноволосый человек. Его руки были распростерты в стороны, и от этого полы плаща казались черными крыльями.
— Кто… — начала говорить Керри.
В тот же момент она ощутила, что ее сестра расслабилась.
— Все в порядке, — сказала Кэти. — Это Джек Доу.
Человек посмотрел на спящие фигурки у его ног. Затем поднял голову и заметил двух сидящих чуть в стороне девушек. Испуг сменился на его лице замешательством. Золотое сияние за спиной Джека усилилось.
— Ты здесь? — спросил он, узнав в одной из девушек Кэти. Затем Джек разглядел и ее сестру. — Вы обе?
Кэти поднялась на ноги, и Керри быстро последовала ее примеру.
— Привет, Джек, — обратилась к нему Кэти.
— Скажи мне, что это не то, о чем я подумал.
— Я не могу этого сделать.
— Это ты вызвала меня сюда? — спросил он. — Ты размешала содержимое горшка?
— А что, кто-то размешал его? И из-за этого все и началось?
Джек медленно покачал головой:
— Происходит нечто ужасное. Я никогда не слышал, чтобы…
Джек умолк и только снова покачал головой. Керри было неясно, то ли он просто не мог поверить в происходящее, то ли таким способом пытался упорядочить свои мысли. Она вполне понимала его состояние.
— Джек, — заговорила Кэти, — это Керри, хотя, я думаю, ты и так это знаешь. Керри, это наш отец, Джек Доу.
Керри уставилась на него во все глаза.
— Наш… отец?
— Ты знала? — воскликнул Джек. — Но откуда?
— Ну же, Джек, — ответила Кэти. — Неужели ты считаешь себя единственным рассказчиком историй?
— Но все вороново племя обещало…
— А кто сказал, что я слушаю только вороньи истории?
— Но как… — Он переводил взгляд с одной дочери на другую. — И ты… Ты не возненавидела меня?
Керри все еще не могла свыкнуться с мыслью, что Джек — ее отец, а теперь эти слова…
— Почему мы должны ненавидеть тебя? — спросила она.
— Потому что Джек присваивает себе грехи, как сорока — блестящие безделушки, — произнес знакомый голос.
Все повернулись и обнаружили, что и девчонки-вороны тоже находятся здесь же. Только что услышанные слова принадлежали Мэйде. Зия, стоя рядом с ней, согласно кивала.
— Именно это он и делает, — сказала она.
— И никак не может остановиться.
— Никак не может.
— Даже если ему от этого только хуже.
Джек сердито нахмурился, но девчонки-вороны ничуть не смутились и улыбнулись ему в ответ.
— Ой, посмотри, — воскликнула Мэйда, поворачиваясь к Керри и Кэти. — Теперь их двое.
— Как и нас.
— И поэтому нас сюда вызвали?
Зия широко улыбнулась:
— Это очень забавно.
— Побудьте хоть немного серьезными, — заметил Джек. — Похоже, мы попали в беду.
— Мы всегда серьезны, — сообщила Мэйда.
— Мы всегда серьезно относимся к самым разным вещам, — добавила Зия.
— Да, — кивнула Мэйда. — Ко всему, что люди считают серьезным.
— И нас нелегко сбить с толку, — сказала Зия. Затем она обернулась к золотисто-янтарному сиянию. — Взгляните, какое прекрасное зрелище.
Свет теперь приобрел форму пламени свечи, стал ярче и еще сильнее напомнил Керри о небольшом, но очень похожем на него огоньке в ее груди. Джек тоже обернулся, но тут же отшатнулся назад, широко раскрыв глаза от удивления.
— Благодать! — воскликнул он.
— Ой, правда! — закричала Зия.
— Какое точное слово ты подобрал, Джек, — с улыбкой отозвалась Мэйда.
Джек, все еще не веря своим глазам, качал головой:
— Но разве это может быть на самом деле?
— О чем это он? — спросила Керри.
— Так он называет местечко неподалеку от твоей родины, — объяснила Мэйда. — Это дом его души.
— Он видит его в этом свечении, — кивнула Зия. — Дом его души.
— А может быть, и Нетти, — добавила Мэйда.
— Мою бабушку? — удивилась Керри.
— Нет, — печально вздохнула Зия. — Твою мать. Теперь мы это вспомнили.
— Мою… маму?
Керри обернулась к сестре, не в силах принять новое откровение, но взгляд Кэти, так же как и Джека, был прикован к сиянию. Девчонки-вороны умолкли, их внимание тоже было устремлено на Благодать. Керри посмотрела на свет и заметила, что в нем проступили контуры. Появилось дерево. Женщина. Мужчина. Птица. Собака, а может, это был волк. Черепаха. Паук.
И снова женщина. Прекрасная и обреченная. Но очень, очень сильная. О таких женщинах говорят, что по одному их слову реки поворачивают свои воды вспять, леса расступаются, а от взмаха ее волос поднимается ветер. Луна и солнце по ее желанию останавливают свой бег. Горы склоняют свои вершины в знак покорности. Океан шепчет ее имя.
Керри так была поглощена красотой этой женщины, Благодати, что не сразу заметила позади нее еще одну, темнокожую, фигуру. Это был мужчина, огромный, словно воплощение Будды, такого большого человека ей еще не приходилось видеть в своей жизни. Она протянула руку и нащупала ладонь сестры. Кэти ответила крепким пожатием пальцев.
— Ворон, — услышала она голос одной из девчонок-ворон и, вспомнив рассказы Кэти, поняла, что перед ней таинственный хозяин дома, в котором она поселилась.
Колени подгибались под чудовищным весом человека, глаза его были закрыты, руки свободно покоились на бедрах. Лицо оставалось совершенно бесстрастным. Керри могла бы принять его за статую, но вот Благодать сделала шаг вперед, коснулась его лба сияющей рукой, и веки Ворона затрепетали и поднялись, открыв глаза, такие темные, что самая черная ночь, самое черное воронье крыло бледнели по сравнению с ними.
Мужчина с большим любопытством обвел взглядом всех стоявших перед ним, затем перевел его на Благодать.
— Время пришло? — произнес он.
Его голос был настолько низким, что эхом отозвался в груди Керри.
Никто не проронил ни звука.
Ворон снова внимательно посмотрел на всех и каждого, потом вновь заговорил:
— Этот мир все же достиг своего предела?
12
13
14
Но даже такая мысль не встревожила ее, как следовало бы ожидать. Лишь пробудила слабое любопытство.
— Керри?
Она обернулась и обнаружила, что ее сестра сидит неподалеку на корточках и смотрит на нее с нескрываемым удивлением. На Кэти были те же самые фиолетовые джинсы и желтый топ, как и на спящей фигурке-двойнике. Спутанные рыжие волосы торчали в разные стороны. Взгляд Керри остановился на татуировке. Она вспомнила, что Парис говорила о ней. Этот символ означал «младшая сестра» на… кажется, на японском языке.
Кэти поднялась и разгладила джинсы, сбившиеся в складки на бедрах.
— Как ты здесь очутилась? — спросила она.
— Я… Я не могу точно сказать. Я была на автомобильной свалке, сидела на заднем сиденье машины, где тебя видели накануне, и мечтала исправить то, что было между нами, а потом очнулась уже здесь. — Керри немного помолчала, потом добавила: — А где это мы находимся?
Кэти проигнорировала ее вопрос:
— Что ты имела в виду, говоря, что хотела исправить то, что было между нами?
— Я больше не хочу тебя терять, — сказала Керри. — Я больше не знаю, что такое реальность, но если ты не настоящая, как считается в том мире, то я предпочла бы быть сумасшедшей и иметь сестру, чем жить без тебя.
Кэти вздохнула и снова присела. Керри недолго колебалась и уселась рядом с ней.
— Ты всегда все только портишь, — сказала Кэти.
Даже умиротворяющее воздействие этого места не могло уменьшить острую боль, пронзившую сердце Керри при этих словах. Нижняя губа у нее задрожала, на глаза навернулись слезы.
— Я… Мне кажется, я это заслужила, — сказала она. — Я ведь так ужасно вела себя по отношению к тебе.
Кэти покачала головой:
— Нет, учитывая обстоятельства, твоя реакция была вполне нормальной. Что еще ты могла сделать, когда я никому, кроме тебя, не позволяла себя увидеть? А как только ты принималась настаивать, что я существую, они запирали тебя и пичкали лекарствами, пока ты не начинала видеть мир таким, каким видели его они. Это мне надо сожалеть о доставленных тебе неприятностях, Керри, и я очень жалею, правда. Вот почему я оказалась здесь.
Керри рукавом вытерла слезы:
— Что?.. Ты хочешь сказать?..
— Все довольно запутанно. Тебе известно что-нибудь о вороновом племени?
— Почти ничего. Я слышала, как люди толковали об этом, но для меня это слишком сложно.
Кэти кивнула:
— Полагаю, здесь не обошлось без волшебства.
— Оно ведь на самом деле существует, да? Так же, как и ты?
— Во всяком случае ты здесь, — с улыбкой заметила Кэти.
«Если только это не сон», — подумала Керри.
Она перевела взгляд на две свернувшиеся фигурки. Голова одной почти касалась ног другой, и тела образовали нечто вроде символа Инь-Ян. Сестра начала рассказывать о вороновом племени, о горшке Ворона, Коди и прочих вещах, и внимание Керри полностью переключилось на ее повествование.
— Вот так я здесь и очутилась, — закончила Кэти. — Горшок всегда приносит беду, но, по словам Джека, если ты поймешь его, то можешь его уничтожить или отослать туда, откуда он появился. Вот я и пытаюсь это сделать. Я хотела его понять, а горшок затянул меня внутрь.
— Мы… находимся внутри горшка?
Кэти кивнула.
— Но разве он настолько велик?
Кэти развела руки примерно на восемь дюймов.
— Он волшебный, — пояснила она, видя замешательство на лице сестры.
— Интересно, — сказала Керри, вновь переводя взгляд на спящих близнецов, — они — это мы? Может, мы спим где-то в реальном мире и только наши образы находятся здесь?
— Я не знаю, — призналась Кэти. — Горшок оказался намного сложнее, чем я могла ожидать. Он одновременно и предмет, и мысль, вернее, предмет, содержащий мысль, и это очень трудно объяснить. Помнишь те китайские головоломки, которыми мы забавлялись в детстве?
Керри кивнула. У нее был целый набор, и Кэти нравилось с ними играть. Она прятала в самую маленькую коробочку что-нибудь ценное — кусочек хрусталя, моток тесьмы или украшение, украденное из спальни матери, — а потом эту коробочку вкладывала в несколько других, причем каждая следующая коробочка была чуть больше, чем предыдущая.
— Вот и горшок представляет собой нечто вроде такой головоломки, — пояснила Кэти. — Каждый раз, когда мне кажется, что я его поняла, я обнаруживаю следующий секрет, который надо раскрыть.
— Но зачем ты пытаешься его понять? — спросила Керри.
— Знаешь, я подумала, что таким способом смогу решить сразу две проблемы. Уйти из твоей жизни и избавиться от горшка. Мне подсказали это истории Джека. Требуется масса времени, чтобы заставить горшок выполнить то, что ты хочешь. Единственная причина, по которой никто до сих пор не воспользовался им, это слишком высокая цена.
Понимание понемногу просачивалось в мысли Керри.
— Ты собиралась… пожертвовать собой? — тихо спросила она. — Умереть ради того, чтобы уничтожить волшебный горшок?
Кэти пожала плечами:
— Мне кажется, никто точно не знает, можно ли назвать это смертью. Наверно, я должна была попасть туда, откуда появился горшок Ворона. — Она печально взглянула на Керри. — Возможно, это не худшее место.
— Но…
— И еще дело в том, что мне нечего терять.
Слезы опять навернулись на глаза Керри.
— Я виновата во всем, — сказала она. — Если бы я не поверила, когда люди доказывали, что ты не существуешь…
Кэти покачала головой:
— Не говори так. Это я не вписывалась в условия вашего мира. Мне не надо было появляться на свет. Наверно, я вовсе не должна была родиться или…
— Но ты все же родилась…
— И это не принесло мне счастья. Я только навлекла на тебя всевозможные беды.
— Это моя вина, а не твоя.
— Нет, — мягко возразила Кэти. — Кто всегда склонял тебя ко всяким проказам? Кто допускал, чтобы во всех прегрешениях винили тебя? Из-за кого тебя на десять лет заперли в психиатрическую клинику? Все из-за того, что я хотела сохранить свое существование в тайне.
— Но почему? — спросила Керри. — Почему ты сделала из своей жизни такой секрет?
— Не знаю, — покачала головой Кэти. — Может, во мне слишком много от ворон.
— Но это не так уж плохо, — сказала Керри, — девчонки-вороны мне очень понравились.
— Мне тоже. Хотя я знакома с ними только по рассказам Джека.
Довольно долго они сидели молча. Наконец Керри задала тот вопрос, из-за которого пропустила первый день занятий в университете и в конечном счете попала в это загадочное место.
— Кто наши родители? — спросила она. — Кто наши настоящиеродители?
— Разве ты этого еще не поняла?
— Нет, все, с кем я пыталась говорить на эту тему, отделывались какими-то намеками… — посетовала Керри.
Она умолкла, оборвав себя на полуслове. Позади Кэти, позади спящих фигурок — их двойников, поднималось золотистое сияние. Кэти обернулась, чтобы тоже посмотреть. У Керри кожа покрылась мурашками, а волосы на затылке зашевелились. Этот свет напомнил ей огонек, который Керри отыскала у себя в груди благодаря Мэйде. Сияние было таким же успокаивающим и мягким. Но в то же время с его появлением воздух словно наэлектризовался. В сиянии чувствовалась такая неукротимая энергия, что хотелось в одно и то же время наслаждаться им и спрятаться куда-нибудь подальше.
— Что это? Что происходит? — спросила она.
— Не знаю. Ничего подобного прежде не было.
Керри ближе придвинулась к сестре и схватила ее за руку. От потока света начал отделяться высокий темнокожий и темноволосый человек. Его руки были распростерты в стороны, и от этого полы плаща казались черными крыльями.
— Кто… — начала говорить Керри.
В тот же момент она ощутила, что ее сестра расслабилась.
— Все в порядке, — сказала Кэти. — Это Джек Доу.
Человек посмотрел на спящие фигурки у его ног. Затем поднял голову и заметил двух сидящих чуть в стороне девушек. Испуг сменился на его лице замешательством. Золотое сияние за спиной Джека усилилось.
— Ты здесь? — спросил он, узнав в одной из девушек Кэти. Затем Джек разглядел и ее сестру. — Вы обе?
Кэти поднялась на ноги, и Керри быстро последовала ее примеру.
— Привет, Джек, — обратилась к нему Кэти.
— Скажи мне, что это не то, о чем я подумал.
— Я не могу этого сделать.
— Это ты вызвала меня сюда? — спросил он. — Ты размешала содержимое горшка?
— А что, кто-то размешал его? И из-за этого все и началось?
Джек медленно покачал головой:
— Происходит нечто ужасное. Я никогда не слышал, чтобы…
Джек умолк и только снова покачал головой. Керри было неясно, то ли он просто не мог поверить в происходящее, то ли таким способом пытался упорядочить свои мысли. Она вполне понимала его состояние.
— Джек, — заговорила Кэти, — это Керри, хотя, я думаю, ты и так это знаешь. Керри, это наш отец, Джек Доу.
Керри уставилась на него во все глаза.
— Наш… отец?
— Ты знала? — воскликнул Джек. — Но откуда?
— Ну же, Джек, — ответила Кэти. — Неужели ты считаешь себя единственным рассказчиком историй?
— Но все вороново племя обещало…
— А кто сказал, что я слушаю только вороньи истории?
— Но как… — Он переводил взгляд с одной дочери на другую. — И ты… Ты не возненавидела меня?
Керри все еще не могла свыкнуться с мыслью, что Джек — ее отец, а теперь эти слова…
— Почему мы должны ненавидеть тебя? — спросила она.
— Потому что Джек присваивает себе грехи, как сорока — блестящие безделушки, — произнес знакомый голос.
Все повернулись и обнаружили, что и девчонки-вороны тоже находятся здесь же. Только что услышанные слова принадлежали Мэйде. Зия, стоя рядом с ней, согласно кивала.
— Именно это он и делает, — сказала она.
— И никак не может остановиться.
— Никак не может.
— Даже если ему от этого только хуже.
Джек сердито нахмурился, но девчонки-вороны ничуть не смутились и улыбнулись ему в ответ.
— Ой, посмотри, — воскликнула Мэйда, поворачиваясь к Керри и Кэти. — Теперь их двое.
— Как и нас.
— И поэтому нас сюда вызвали?
Зия широко улыбнулась:
— Это очень забавно.
— Побудьте хоть немного серьезными, — заметил Джек. — Похоже, мы попали в беду.
— Мы всегда серьезны, — сообщила Мэйда.
— Мы всегда серьезно относимся к самым разным вещам, — добавила Зия.
— Да, — кивнула Мэйда. — Ко всему, что люди считают серьезным.
— И нас нелегко сбить с толку, — сказала Зия. Затем она обернулась к золотисто-янтарному сиянию. — Взгляните, какое прекрасное зрелище.
Свет теперь приобрел форму пламени свечи, стал ярче и еще сильнее напомнил Керри о небольшом, но очень похожем на него огоньке в ее груди. Джек тоже обернулся, но тут же отшатнулся назад, широко раскрыв глаза от удивления.
— Благодать! — воскликнул он.
— Ой, правда! — закричала Зия.
— Какое точное слово ты подобрал, Джек, — с улыбкой отозвалась Мэйда.
Джек, все еще не веря своим глазам, качал головой:
— Но разве это может быть на самом деле?
— О чем это он? — спросила Керри.
— Так он называет местечко неподалеку от твоей родины, — объяснила Мэйда. — Это дом его души.
— Он видит его в этом свечении, — кивнула Зия. — Дом его души.
— А может быть, и Нетти, — добавила Мэйда.
— Мою бабушку? — удивилась Керри.
— Нет, — печально вздохнула Зия. — Твою мать. Теперь мы это вспомнили.
— Мою… маму?
Керри обернулась к сестре, не в силах принять новое откровение, но взгляд Кэти, так же как и Джека, был прикован к сиянию. Девчонки-вороны умолкли, их внимание тоже было устремлено на Благодать. Керри посмотрела на свет и заметила, что в нем проступили контуры. Появилось дерево. Женщина. Мужчина. Птица. Собака, а может, это был волк. Черепаха. Паук.
И снова женщина. Прекрасная и обреченная. Но очень, очень сильная. О таких женщинах говорят, что по одному их слову реки поворачивают свои воды вспять, леса расступаются, а от взмаха ее волос поднимается ветер. Луна и солнце по ее желанию останавливают свой бег. Горы склоняют свои вершины в знак покорности. Океан шепчет ее имя.
Керри так была поглощена красотой этой женщины, Благодати, что не сразу заметила позади нее еще одну, темнокожую, фигуру. Это был мужчина, огромный, словно воплощение Будды, такого большого человека ей еще не приходилось видеть в своей жизни. Она протянула руку и нащупала ладонь сестры. Кэти ответила крепким пожатием пальцев.
— Ворон, — услышала она голос одной из девчонок-ворон и, вспомнив рассказы Кэти, поняла, что перед ней таинственный хозяин дома, в котором она поселилась.
Колени подгибались под чудовищным весом человека, глаза его были закрыты, руки свободно покоились на бедрах. Лицо оставалось совершенно бесстрастным. Керри могла бы принять его за статую, но вот Благодать сделала шаг вперед, коснулась его лба сияющей рукой, и веки Ворона затрепетали и поднялись, открыв глаза, такие темные, что самая черная ночь, самое черное воронье крыло бледнели по сравнению с ними.
Мужчина с большим любопытством обвел взглядом всех стоявших перед ним, затем перевел его на Благодать.
— Время пришло? — произнес он.
Его голос был настолько низким, что эхом отозвался в груди Керри.
Никто не проронил ни звука.
Ворон снова внимательно посмотрел на всех и каждого, потом вновь заговорил:
— Этот мир все же достиг своего предела?
12
За пять-шесть кварталов до берега озера Хэнк заметил, что масляная лампа, горящая в руках Брэндона, уже не нужна. Далеко за пределами ее досягаемости над крышами домов возникло золотисто-янтарное сияние и распространилось вдоль стен по тротуарам. Свет не был ярким, но он все набирал силу. Если так пойдет дальше, то скоро видимость станет такой же, как в сумерки в сельской местности или в полнолуние при ясной погоде.
Подняв голову, Хэнк увидел источник свечения.
Его было трудно не заметить. Высокая башня отеля «Риц Харбор» испускала золотистые лучи. Пока Хэнк удивлялся, сияние приобрело очертания раскидистого дерева — наподобие дуба или вяза с густой кроной. Здание отеля еще смутно угадывалось, но по мере распространения лучей тридцатиэтажное здание становилось все больше похожим на забытую под деревом детскую игрушку.
— Господи, — воскликнул Хэнк, — только посмотрите на это чудо!
Но в его совете никто не нуждался. Реакция Лили была такой же, как и у Хэнка, — чувство облегчения при виде настоящего света после непроглядной тьмы, смешанное с благоговением при виде его формы. По мнению Хэнка, остальные спутники, более привыкшие к проявлениям волшебства, должны были принять это странное явление как значительный шаг к улучшению обстановки. Вместо этого они выглядели так, словно обнаружили, что Элвис не только жив, но и подрос на пару сотен футов, да еще обзавелся нимбом.
Все, как по команде, замерли на месте и уставились на светящееся дерево. Брэндон задул лампу и поставил ее на тротуар у своих ног. Выпрямившись, он стал зачарованно смотреть вдаль, так же как и все остальные.
— Как красиво, — пробормотала Лили.
Хэнк кивнул. Он повернулся к Маргарет, стоящей к нему ближе всех, и увидел, что она еле держит карабин Брэндона в руках. Побоявшись, что женщина уронит оружие, Хэнк взял карабин себе. Она не возражала. Скорее всего даже не заметила.
— Что ты видишь? — спросил он у Маргарет.
Вероятно, это явление значило для зверолюдей нечто большее, чем для них с Лили.
Довольно долго Маргарет не произносила ни слова, и Хэнк решил, что она его не услышала.
— Вековечное дерево, — произнесла Маргарет, когда Хэнк уже собирался повторить вопрос. — Оно светится светом Далекого Прошлого.
— Далекого Прошлого? — переспросил он.
Она кивнула, не сводя глаз с видения.
— Этот свет встретил нас, когда Ворон вызвал мир из Зачарованных Земель.
Хэнк покосился на Лили, но она только покачала головой. Лили понимала не больше, чем он сам.
— К добру оно или ко злу? Что предвещает это видение? — спросил Хэнк.
— Ни к тому, ни к другому, — ответила Маргарет. — Оно просто есть.
Все согласно закивали, но никто не произнес ни слова, чтобы помочь понять загадочный факт. В этом вороново племя преуспело как нельзя лучше. Хэнк снова внимательно всмотрелся в источник света:
— Отлично. Пусть будет вековечное дерево, что бы это ни означало.
— И что нам теперь делать? — спросила Лили.
— Не знаю, как остальные, — сказал Хэнк, — я лично намерен двигаться дальше.
На его замечание отреагировала только Лили, представители же воронова племени безмолвствовали. Даже Босефус, сидя на задних лапах, не сводил глаз с сияния. Светящееся дерево словно заворожило пса, но спустя мгновение собака тряхнула головой и раздраженно заворчала. Хэнк осмотрелся, стараясь понять, что насторожило его четвероногого приятеля.
— Что такое? — пробормотал он.
Только Лили отвела взгляд от вековечного дерева, чтобы посмотреть, что привлекло внимание Хэнка и пса. Оказывается, они уже не были одни на улицах.
В некотором смысле ничего не изменилось. Здания по-прежнему были темными. Машины, автобусы, тележки разносчиков оставались все на тех же местах. Водители и пассажиры не подавали никаких признаков жизни. Пешеходы продолжали стоять в самых неожиданных позах, в которых их застало изменение мира.
Но десятки людей вышли на улицы, и все они безотрывно смотрели на дерево, распространявшее свет по недавно еще темным улицам. Шаг за шагом люди медленно продвигались к берегу. Хэнк выждал несколько мгновений, потом взял Лили за руку, и они пошли вперед. Босефус тут же занял позицию рядом с Хэнком. Через десяток-другой шагов Хэнк обернулся. Все представительницы воронова племени вместе с Рэем следовали за ними.
Теперь, при свете, исходящем из отеля, они продвигались куда быстрее. Всего через несколько минут они добрались до здания «Риц Харбор», где уже собралась небольшая толпа. На взгляд Хэнка, там насчитывалось сотни две или три людей, может, немного больше. Но народ продолжал прибывать из всех улочек. Мужчины, женщины, дети. Белые, чернокожие, азиаты. И во всех них, как полагал Хэнк, текла хоть капля звериной крови.
На площади почти никто не разговаривал, и никто не обратил внимания на Хэнка и его спутников, когда те стали пробираться в передние ряды. Хэнк вытянул шею. Вблизи сияющее дерево выглядело и вовсе невероятно. Он зачарованно смотрел на загадочный свет, пока не затекла шея. Потом стал изучать здание отеля, все еще различимое на фоне свечения. Кэти была где-то там.
Беглый осмотр толпы показал, что никто из людей и не собирался попытаться подойти к отелю поближе. Хэнк не мог их винить. Ситуация была действительно совершенно необъяснимой. Но он не видел другого пути.
— Я иду внутрь, — сказал он.
— В этом нет смысла, — возразила Маргарет.
Хэнк с удивлением взглянул на женщину. С тех пор как в небе возникло это дерево, она впервые заговорила по своей воле.
— Кэти где-то внутри, — пояснил он.
Маргарет кивнула:
— Но мы ничего не можем предпринять. Это не в наших силах.
— Но…
— Хэнк, поверь мне. Нам остается только ждать.
Хэнк покачал головой.
— Ты не понимаешь, — заговорил Брэндон. — Из этого света берет свое начало музыка. Ты не можешь вмешаться. Ты не можешь с ним поговорить. Так зачем тебе идти внутрь?
— Что значит «из света берет свое начало музыка»? — спросил Хэнк.
— Свет — начало всего, — сказал Брэндон. — Музыки. Искусства.
— Разума, — присоединилась Хлоя. — Сновидений.
— Надежды, — добавил Рэй. — Сострадания.
— Души, — закончила Маргарет.
— Тогда ответьте на мой вопрос, — обратился к ним Хэнк, — что можно сказать о моей душе, если я просто брошу Кэти на произвол судьбы и не попытаюсь ей помочь?
— Свет не причинит ей вреда, — сказала Хлоя.
— Вы это знаете наверняка? — повернулся к ней Хэнк.
Довольно долго Хлоя нерешительно молчала.
— Нет, — признала она в конце концов.
— Значит, я иду туда.
Хэнк шагнул по направлению к зданию отеля, Босефус тут же тронулся следом. Лили колебалась не больше секунды и тоже отправилась за ними. Маргарет схватила ее за руку и заставила остановиться. Хэнк обернулся и посмотрел на женщин.
— Ты не должна этого делать, — сказала Маргарет.
Но Лили высвободила руку:
— Да, не должна. Но Хэнк оказался здесь по одной-единственной причине: несколько дней назад он остановился на глухой темной улице, чтобы помочь мне. И теперь я не допущу, чтобы он шел один.
Хэнк хотел было сказать, что Лили не стоит идти в отель, но Маргарет его опередила.
— Он идет, потому что беспокоится о Кэти, — сказала она. — А это не имеет ничего общего с тем, что происходит.
— Я не могу оставаться здесь, — ответила Лили. — Вспомните, от кого кукушки получили горшок. Если бы не я, если бы он был получше спрятан или я больше заботилась о его сохранности, все было бы иначе.
— Но ты ничего не знала.
— Чего вы боитесь? — спросила Лили, глядя на отель.
— Это не страх, — сказала Маргарет.
— Тогда что это?
Хэнк кивнул. Он и сам хотел бы это узнать и, услышав, куда повернул разговор, решил задержаться.
— Ты веришь в Бога? — спросила Маргарет.
Лили смущенно помялась:
— Я… не уверена. Думаю, да. То есть я верю, что есть нечто такое… Какая-то сила или дух. Но в детстве я верила в Бога.
— А ты помнишь свои чувства по отношению к Богу в те времена?
— Конечно.
Маргарет указала на сияние.
— Так вот, для нас увидеть это — как для маленькой девочки повстречаться с Богом.
Хэнк оглянулся на здание, потом снова посмотрел на Лили. Когда он протянул руку, Лили шагнула вперед и сжала ее. Вместе с собакой они дошли до вращающейся двери отеля и исчезли внутри.
В сиянии.
Подняв голову, Хэнк увидел источник свечения.
Его было трудно не заметить. Высокая башня отеля «Риц Харбор» испускала золотистые лучи. Пока Хэнк удивлялся, сияние приобрело очертания раскидистого дерева — наподобие дуба или вяза с густой кроной. Здание отеля еще смутно угадывалось, но по мере распространения лучей тридцатиэтажное здание становилось все больше похожим на забытую под деревом детскую игрушку.
— Господи, — воскликнул Хэнк, — только посмотрите на это чудо!
Но в его совете никто не нуждался. Реакция Лили была такой же, как и у Хэнка, — чувство облегчения при виде настоящего света после непроглядной тьмы, смешанное с благоговением при виде его формы. По мнению Хэнка, остальные спутники, более привыкшие к проявлениям волшебства, должны были принять это странное явление как значительный шаг к улучшению обстановки. Вместо этого они выглядели так, словно обнаружили, что Элвис не только жив, но и подрос на пару сотен футов, да еще обзавелся нимбом.
Все, как по команде, замерли на месте и уставились на светящееся дерево. Брэндон задул лампу и поставил ее на тротуар у своих ног. Выпрямившись, он стал зачарованно смотреть вдаль, так же как и все остальные.
— Как красиво, — пробормотала Лили.
Хэнк кивнул. Он повернулся к Маргарет, стоящей к нему ближе всех, и увидел, что она еле держит карабин Брэндона в руках. Побоявшись, что женщина уронит оружие, Хэнк взял карабин себе. Она не возражала. Скорее всего даже не заметила.
— Что ты видишь? — спросил он у Маргарет.
Вероятно, это явление значило для зверолюдей нечто большее, чем для них с Лили.
Довольно долго Маргарет не произносила ни слова, и Хэнк решил, что она его не услышала.
— Вековечное дерево, — произнесла Маргарет, когда Хэнк уже собирался повторить вопрос. — Оно светится светом Далекого Прошлого.
— Далекого Прошлого? — переспросил он.
Она кивнула, не сводя глаз с видения.
— Этот свет встретил нас, когда Ворон вызвал мир из Зачарованных Земель.
Хэнк покосился на Лили, но она только покачала головой. Лили понимала не больше, чем он сам.
— К добру оно или ко злу? Что предвещает это видение? — спросил Хэнк.
— Ни к тому, ни к другому, — ответила Маргарет. — Оно просто есть.
Все согласно закивали, но никто не произнес ни слова, чтобы помочь понять загадочный факт. В этом вороново племя преуспело как нельзя лучше. Хэнк снова внимательно всмотрелся в источник света:
— Отлично. Пусть будет вековечное дерево, что бы это ни означало.
— И что нам теперь делать? — спросила Лили.
— Не знаю, как остальные, — сказал Хэнк, — я лично намерен двигаться дальше.
На его замечание отреагировала только Лили, представители же воронова племени безмолвствовали. Даже Босефус, сидя на задних лапах, не сводил глаз с сияния. Светящееся дерево словно заворожило пса, но спустя мгновение собака тряхнула головой и раздраженно заворчала. Хэнк осмотрелся, стараясь понять, что насторожило его четвероногого приятеля.
— Что такое? — пробормотал он.
Только Лили отвела взгляд от вековечного дерева, чтобы посмотреть, что привлекло внимание Хэнка и пса. Оказывается, они уже не были одни на улицах.
В некотором смысле ничего не изменилось. Здания по-прежнему были темными. Машины, автобусы, тележки разносчиков оставались все на тех же местах. Водители и пассажиры не подавали никаких признаков жизни. Пешеходы продолжали стоять в самых неожиданных позах, в которых их застало изменение мира.
Но десятки людей вышли на улицы, и все они безотрывно смотрели на дерево, распространявшее свет по недавно еще темным улицам. Шаг за шагом люди медленно продвигались к берегу. Хэнк выждал несколько мгновений, потом взял Лили за руку, и они пошли вперед. Босефус тут же занял позицию рядом с Хэнком. Через десяток-другой шагов Хэнк обернулся. Все представительницы воронова племени вместе с Рэем следовали за ними.
Теперь, при свете, исходящем из отеля, они продвигались куда быстрее. Всего через несколько минут они добрались до здания «Риц Харбор», где уже собралась небольшая толпа. На взгляд Хэнка, там насчитывалось сотни две или три людей, может, немного больше. Но народ продолжал прибывать из всех улочек. Мужчины, женщины, дети. Белые, чернокожие, азиаты. И во всех них, как полагал Хэнк, текла хоть капля звериной крови.
На площади почти никто не разговаривал, и никто не обратил внимания на Хэнка и его спутников, когда те стали пробираться в передние ряды. Хэнк вытянул шею. Вблизи сияющее дерево выглядело и вовсе невероятно. Он зачарованно смотрел на загадочный свет, пока не затекла шея. Потом стал изучать здание отеля, все еще различимое на фоне свечения. Кэти была где-то там.
Беглый осмотр толпы показал, что никто из людей и не собирался попытаться подойти к отелю поближе. Хэнк не мог их винить. Ситуация была действительно совершенно необъяснимой. Но он не видел другого пути.
— Я иду внутрь, — сказал он.
— В этом нет смысла, — возразила Маргарет.
Хэнк с удивлением взглянул на женщину. С тех пор как в небе возникло это дерево, она впервые заговорила по своей воле.
— Кэти где-то внутри, — пояснил он.
Маргарет кивнула:
— Но мы ничего не можем предпринять. Это не в наших силах.
— Но…
— Хэнк, поверь мне. Нам остается только ждать.
Хэнк покачал головой.
— Ты не понимаешь, — заговорил Брэндон. — Из этого света берет свое начало музыка. Ты не можешь вмешаться. Ты не можешь с ним поговорить. Так зачем тебе идти внутрь?
— Что значит «из света берет свое начало музыка»? — спросил Хэнк.
— Свет — начало всего, — сказал Брэндон. — Музыки. Искусства.
— Разума, — присоединилась Хлоя. — Сновидений.
— Надежды, — добавил Рэй. — Сострадания.
— Души, — закончила Маргарет.
— Тогда ответьте на мой вопрос, — обратился к ним Хэнк, — что можно сказать о моей душе, если я просто брошу Кэти на произвол судьбы и не попытаюсь ей помочь?
— Свет не причинит ей вреда, — сказала Хлоя.
— Вы это знаете наверняка? — повернулся к ней Хэнк.
Довольно долго Хлоя нерешительно молчала.
— Нет, — признала она в конце концов.
— Значит, я иду туда.
Хэнк шагнул по направлению к зданию отеля, Босефус тут же тронулся следом. Лили колебалась не больше секунды и тоже отправилась за ними. Маргарет схватила ее за руку и заставила остановиться. Хэнк обернулся и посмотрел на женщин.
— Ты не должна этого делать, — сказала Маргарет.
Но Лили высвободила руку:
— Да, не должна. Но Хэнк оказался здесь по одной-единственной причине: несколько дней назад он остановился на глухой темной улице, чтобы помочь мне. И теперь я не допущу, чтобы он шел один.
Хэнк хотел было сказать, что Лили не стоит идти в отель, но Маргарет его опередила.
— Он идет, потому что беспокоится о Кэти, — сказала она. — А это не имеет ничего общего с тем, что происходит.
— Я не могу оставаться здесь, — ответила Лили. — Вспомните, от кого кукушки получили горшок. Если бы не я, если бы он был получше спрятан или я больше заботилась о его сохранности, все было бы иначе.
— Но ты ничего не знала.
— Чего вы боитесь? — спросила Лили, глядя на отель.
— Это не страх, — сказала Маргарет.
— Тогда что это?
Хэнк кивнул. Он и сам хотел бы это узнать и, услышав, куда повернул разговор, решил задержаться.
— Ты веришь в Бога? — спросила Маргарет.
Лили смущенно помялась:
— Я… не уверена. Думаю, да. То есть я верю, что есть нечто такое… Какая-то сила или дух. Но в детстве я верила в Бога.
— А ты помнишь свои чувства по отношению к Богу в те времена?
— Конечно.
Маргарет указала на сияние.
— Так вот, для нас увидеть это — как для маленькой девочки повстречаться с Богом.
Хэнк оглянулся на здание, потом снова посмотрел на Лили. Когда он протянул руку, Лили шагнула вперед и сжала ее. Вместе с собакой они дошли до вращающейся двери отеля и исчезли внутри.
В сиянии.
13
— Боже милостивый, — раздался возглас одной из тетушек.
Рори, сидя вместе с Энни на ступеньках, поднял голову. Он опять не понял, кто это был — Элоиза или Мерседес, но одна из них показывала на юг, в сторону озера.
Он даже встал, чтобы лучше было видно.
Буквально у него на глазах непонятно откуда взявшееся сияние обрело форму громадного дерева, раскинувшего свою крону над крышами соседних зданий.
— Это не просто свет, — сказала Энни, становясь рядом с ним. — Это сияние первого дня, ознаменовавшего начало Далекого Прошлого.
— Оно выглядит как настоящее дерево.
— Тогда, давным-давно, оно выглядело точно так же.
Рори пристально посмотрел на нее, потом подошел ко все еще работавшему автомобилю. Открыл дверцу, выключил фары и заглушил мотор. Внезапная тишина показалась жуткой. Темнота скрыла все вокруг, но это оказалось реакцией зрения на перемену освещения. Уже через несколько мгновений Рори обнаружил, что может видеть не хуже, чем в сумерках.
— Мы должны лететь, — сказала одна из тетушек.
Вторая кивнула в знак согласия.
— Но Рори за нами не успеет, — заметила Энни. — А брать машину совершенно бесполезно, все равно застрянет где-нибудь в центре.
Первая из тетушек пожала плечами.
— Но там соберутся буквально все, — сказала она.
— Пусть он воспользуется велосипедом, — предложила вторая.
— Хорошая идея, — кивнула Энни.
Рори поднялся на крыльцо черного хода и вывел свой велосипед, хранившийся под навесом. Поставив его на дорожке, он вопросительно взглянул на женщин.
Тетушки подпрыгнули в воздух и распростерли руки. Вместо того чтобы упасть на землю, как было бы с Рори, попытайся он проделать то же самое, они уменьшились в размерах и сильно изменились. Две пожилые женщины исчезли, словно их и не было, зато в воздух взмыли две вороны, вернее, ошеломленно поправил себя Рори, два грача. Через секунду они были уже над кроной вяза.
— Господи, — выдохнул Рори, не отрывая глаз от птиц. Затем медленно повернулся к Энни.
— Ты ведь не верил мне до сих пор? — спросила она.
— Ну… я думал… что люди-птицы — какая-то метафора…
Энни легонько похлопала его ладошкой по щеке.
— Больше не сомневайся во мне, — сказала она.
— Я… — Рори пришлось откашляться. — Я не буду.
— Вот и хорошо. — Энни отступила на шаг и махнула рукой в сторону велосипеда. — Пора двигаться.
Рори оседлал велосипед. Он посмотрел на юг, где поднималось гигантское дерево из света, потом оглянулся на Энни. Но ее уже не было. Голубая сойка в небе догоняла пару грачей. Убедившись, что все в сборе, птицы перестали кружить над домом и повернули на юг. Сойка отстала от грачей, спустилась и села на руль велосипеда.
— Э-э-э… Энни? — еле выговорил Рори.
Птица не умолкала, пока он не нажал на педали и не поехал по дорожке. Грачи к тому времени уже скрылись из виду.
Это какое-то безумие.
Другого объяснения Рори не мог подобрать.
Рори, сидя вместе с Энни на ступеньках, поднял голову. Он опять не понял, кто это был — Элоиза или Мерседес, но одна из них показывала на юг, в сторону озера.
Он даже встал, чтобы лучше было видно.
Буквально у него на глазах непонятно откуда взявшееся сияние обрело форму громадного дерева, раскинувшего свою крону над крышами соседних зданий.
— Это не просто свет, — сказала Энни, становясь рядом с ним. — Это сияние первого дня, ознаменовавшего начало Далекого Прошлого.
— Оно выглядит как настоящее дерево.
— Тогда, давным-давно, оно выглядело точно так же.
Рори пристально посмотрел на нее, потом подошел ко все еще работавшему автомобилю. Открыл дверцу, выключил фары и заглушил мотор. Внезапная тишина показалась жуткой. Темнота скрыла все вокруг, но это оказалось реакцией зрения на перемену освещения. Уже через несколько мгновений Рори обнаружил, что может видеть не хуже, чем в сумерках.
— Мы должны лететь, — сказала одна из тетушек.
Вторая кивнула в знак согласия.
— Но Рори за нами не успеет, — заметила Энни. — А брать машину совершенно бесполезно, все равно застрянет где-нибудь в центре.
Первая из тетушек пожала плечами.
— Но там соберутся буквально все, — сказала она.
— Пусть он воспользуется велосипедом, — предложила вторая.
— Хорошая идея, — кивнула Энни.
Рори поднялся на крыльцо черного хода и вывел свой велосипед, хранившийся под навесом. Поставив его на дорожке, он вопросительно взглянул на женщин.
Тетушки подпрыгнули в воздух и распростерли руки. Вместо того чтобы упасть на землю, как было бы с Рори, попытайся он проделать то же самое, они уменьшились в размерах и сильно изменились. Две пожилые женщины исчезли, словно их и не было, зато в воздух взмыли две вороны, вернее, ошеломленно поправил себя Рори, два грача. Через секунду они были уже над кроной вяза.
— Господи, — выдохнул Рори, не отрывая глаз от птиц. Затем медленно повернулся к Энни.
— Ты ведь не верил мне до сих пор? — спросила она.
— Ну… я думал… что люди-птицы — какая-то метафора…
Энни легонько похлопала его ладошкой по щеке.
— Больше не сомневайся во мне, — сказала она.
— Я… — Рори пришлось откашляться. — Я не буду.
— Вот и хорошо. — Энни отступила на шаг и махнула рукой в сторону велосипеда. — Пора двигаться.
Рори оседлал велосипед. Он посмотрел на юг, где поднималось гигантское дерево из света, потом оглянулся на Энни. Но ее уже не было. Голубая сойка в небе догоняла пару грачей. Убедившись, что все в сборе, птицы перестали кружить над домом и повернули на юг. Сойка отстала от грачей, спустилась и села на руль велосипеда.
— Э-э-э… Энни? — еле выговорил Рори.
Птица не умолкала, пока он не нажал на педали и не поехал по дорожке. Грачи к тому времени уже скрылись из виду.
Это какое-то безумие.
Другого объяснения Рори не мог подобрать.
14
— Что это он говорил о грядущем конце света? — спросила Керри.
Кэти окинула сестру сочувственным взглядом. Керри выглядела испуганной, и она не могла ее за это винить. Ворон, в отличие от других представителей воронова племени, и так не производил впечатления приятного собеседника, а его наружность воплотившегося Будды еще усугублялась высказываниями, придававшими несвойственную образу Гаутамы мрачность. Его суровый тон и громоподобно низкий голос мог кого угодно заставить нервничать.
Кэти окинула сестру сочувственным взглядом. Керри выглядела испуганной, и она не могла ее за это винить. Ворон, в отличие от других представителей воронова племени, и так не производил впечатления приятного собеседника, а его наружность воплотившегося Будды еще усугублялась высказываниями, придававшими несвойственную образу Гаутамы мрачность. Его суровый тон и громоподобно низкий голос мог кого угодно заставить нервничать.