— Послушай, — продолжал Джек. — Если мир нуждается в нас, чтобы обрести собственную благодать, то я здесь определенно лишний. На моей душе накопилось слишком много грехов. Если ты знаешь, что я твой отец, тебе стоит узнать и обо всем остальном.
   — То, что случилось с нашей мамой…
   — Такого ни с кем не должно было случиться. Ни один человек не заслуживает такой участи. Ни один.
   Кэти кивнула. Более ужасной судьбы она не могла себе вообразить.
   — Но в этом не было твоей вины, — сказала она. — Ты ничего не сделал…
   — Именно поэтому, — прервал ее Джек. — Я ничего не сделал. Если бы сделал, этого бы не случилось.
   — Но…
   — А потом… Я не могу гордиться и последующими поступками.
   — Они заслуживали смерти, — возразила Кэти.
   — Все? За грехи нескольких особей?
   — Все кукушки хоть в чем-нибудь да виноваты, — вмешалась Мэйда.
   — Может, и так, — согласился Джек. — Но это не дает мне права судить их и исполнять приговор.
   — Ответственность за Благодать возложена на меня, — заявил Ворон. — Я должен сделать то, что требуется.
   — Я так не думаю, — сказала Кэти.
   Остальные с удивлением посмотрели на нее. Может, девчонки-вороны и осмеливались потихоньку подшучивать над Вороном, но никто до сих пор не пытался открыто ему противостоять. Кэти это не тревожило. Она должна была это сказать. И он должен был услышать.
   — Ты говоришь об ответственности, — продолжила она. — Но как можно об этом рассуждать после того, как ты проспал — или как это у вас называется? — больше пятидесяти лет? Ты даже не знаешь, что теперь творится в мире. Может быть, он и стал хуже, но в нем есть еще люди, стремящиеся к добру. Есть еще надежда. Возможно, если бы ты был более подвижным, сегодня ничего бы и не произошло.
   — Но что случилось, то случилось.
   — И все же это не дает тебе права решать судьбу нашего мира.
   — Ты забыла, что именно я вызвал этот мир из тьмы.
   — При помощи остальных.
   Ворон взглянул на Джека и девчонок-ворон.
   — При помощи остальных, — согласился он. — Но я нес груз ответственности за магический горшок с самого первого дня.
   — Как мне кажется, ты не слишком хорошо выполнял свою работу.
   Ворон нахмурился, темные глаза его метали молнии. Он повернулся к Благодати.
   — Ты же сама понимаешь, — сказал он, — у Нее имеется собственное мнение.
   Кэти вздохнула.
   — Мы не о том говорим, — сказала она. — Дело вовсе не в контроле над тем, что не поддается контролированию. Горшок только оболочка, которая удерживает Ее в этом мире. От тебя всего лишь требовалось его охранять.
   — А ты пришла, чтобы его разбить!
   — Или отправить обратно, — вставила Кэти. — Но это было до того, как Она дала понять, что горшок — это всего лишь сосуд для Нее. Теперь я это знаю.
   — И все же именно ядолжен был догадаться…
   Кэти не дала ему договорить:
   — Ты долженбыл знать. Ты достаточно долго хранил горшок. Но ни разу не попытался поговорить с Ней.
   — Это не так уж и просто.
   — Ты не понимаешь? Все эти годы ты крепко держался за горшок, старался не выпустить его из-под своего контроля, а потом, когда понял, что не справляешься, просто самоустранился.
   — Никто не хотел взвалить на себя мою ношу.
   — Неправда, — заявила Кэти. — Ты сам вызвался нести за него ответственность. Если бы ты не настаивал так упорно, кто-то другой взял бы на себя ответственность и тогда бы понял, что значит стать Ее стражем. Талисман всегда был мифическим «горшком Ворона» и ничем другим, никто не считал его сосудом Благодати. Вместо того чтобы держаться за символ власти, ты должен был рассказывать о нем и заботиться. Относиться к нему как к воплощению чуда, а не страшилке, которую лучше спрятать подальше.
   Долгое время Ворон нерешительно молчал, потом тихо произнес:
   — В твоих словах есть здравый смысл.
   — Только теперь уже слишком поздно.
   Они оба погрузились в печальные раздумья и забыли о споре.
   Неожиданно Керри дернула Кэти за рукав:
   — С Ней что-то происходит…
   Кэти обернулась, и теплое сияние опять омыло ее лицо.
   — Я ничего… — начала она, но тут же замолкла.
   — Что такое? — спросил Ворон.
   Все — и вороны, и близнецы — уставились на сияние, и на этот раз они смогли без всяких слов понять послание света. Они ощутили притяжение Зачарованных Земель; мир втягивался в дверь, так неосторожно открытую кукушками.
   — Она не должна идти, — негромко сказала Мэйда.
   — Теперь не должна, — кивая, добавила Зия.
   — Но дверь все же надо закрыть.
   Кэти шагнула вперед, но Джек оказался быстрее. Он ступил в свет, и сияние приняло его. Джек раскинул руки и превратился…
   В темного ангела.
   Иссиня-черные перья галки блеснули на прощание. Темное пятно в самом центре сияния уменьшилось до размера булавочной головки.
   Свет мигнул. На мгновение все вокруг скрылось в непроницаемой тьме, потом свет снова появился. Но он лишился своей силы и стал не таким ярким. Свет вернулся к прежнему состоянию, таким он был до того, как кукушки вызвали Благодать силой своей ненависти.
   При этом сумрачном освещении все увидели, что дверь закрылась, мир был спасен.
   Но Джек исчез. Исчез навсегда.
   Кэти повернулась к сестре и зарыдала, уткнувшись в ее плечо.

18

   Как только Хэнк поднес третий осколок хрустального сосуда к тем двум, что сложила Лили, недостающая часть вырвалась из его рук и чудесным образом воссоединилась с остальными. Хэнку хватило времени, чтобы убедиться, что сосуд стал совершенно целым, без всяких следов соединения осколков. Хватило времени и на то, чтобы обменяться недоуменными взглядами с Лили, а затем невыносимо яркий белый свет вырвался из сосуда и ослепил его.
   — О черт, — услышал Хэнк свой голос.
   Казалось, он звучит откуда-то издалека, оттуда, где самого Хэнка никогда не было.
   Началось сильное головокружение, перед глазами все поплыло. За пределами собственного тела Хэнк ощущал только теплую гладкую поверхность хрусталя и слепящий белый свет, бьющий из него. Все остальные ощущения исчезли.
   Хэнк попытался отдернуть руки, но это ему не удалось.
   Он хотел закрыть глаза, но не смог сделать даже этого.
   А потом в ослепительном сиянии появилось темное пятно. Дыра.
   Вернулся и вой ветра, который возник вместе с темнотой. До этого момента Хэнк даже не замечал, что завывание в какой-то момент стихло.
   Теперь он понял, откуда появился этот звук. Все дело в дыре. С таким шумом дыра всасывала в себя мир. Куда она вела, Хэнк не знал. Дыра существовала где-то внутри сосуда, и это все, что ему было известно.
   Нет, не все. Еще он знал, что дыра была ненасытной. Это ощущение нельзя было сравнить с обычным аппетитом. Скорее присутствовал первобытный голод, сравнимый только с голодом бескрайней бездны, способной поглотить свет звезд. Такую жажду невозможно утолить, сколько бы ни было звезд, бездна всегда будет требовать еще и еще.
   И все это произошло по их вине. Его и Лили. Они вмешались в проблему, сущности которой даже и не надеялись понять. Надо было оставить все как есть, осторожно выбраться из гостиничного номера и бросить хрустальные осколки в том виде, в каком нашли.
   Но ведь дыра существовала и раньше? Хэнк слышал, как свет всасывается в отверстие с тех самых пор, как мир окутала тьма, еще на автомобильной свалке. Дыра поглощала свет, и он исчезал неизвестно где, как вода, просачивающаяся через открытое отверстие. И вместе со светом это отверстие постепенно засасывало его самого.
   И его, и Лили, и, возможно, весь мир.
   Но вот к дыре двинулась какая-то темная фигура. Человек был обращен к нему спиной, но Хэнк узнал его по черной широкополой шляпе, по хлопающим на ветру полам плаща и легкой походке.
   Джек.
   Притяжение дыры достигло невероятной силы, но это, как казалось, ничуть не тревожит Джека. Он уверенно шагал вперед, словно отправился от своего старого автобуса проведать обитателей автомобильной свалки, а заодно рассказать им на ночь очередную историю.
   Увидеть Джека само по себе было очень странно, но что еще более непонятно, теперь Хэнк видел все так, словно смотрел на происходящее через плечо приятеля. Свет его нисколько не слепил. Дыра показалась ему дверью, а за ней Хэнк разглядел окруженную деревьями луговину, уютно разместившуюся в долине между двумя горами, на краю которой, среди высоких трав и цветов, возвышалась древняя скала, тонкие прожилки слюды поблескивали на солнце, заливающем своими лучами и скалу, и луг, и деревья.
   Вот Джек нерешительно замедлил шаг.
   Хэнку стало ясно, что Джек тоже не готов был увидеть такую картину. Он мог ожидать чего угодно, только не этой мирной лужайки.
   Из-за скалы появилась тень, и совершенно неожиданно для себя самого Хэнк снова уверовал в Бога. Ведь если это не ангел, то кто же? Напрасно он считал ангелами девчонок-ворон. Настоящий ангел здесь. Вокруг головы этой фигуры не было светлого нимба, и ее одежды не блистали белизной. Но за спиной женщины вздымались большие ангельские крылья, имеющие такой же рыжий цвет, как и растрепанные волосы на голове. А взгляд небесно-голубых глаз сказал Хэнку, что женщина знает путь к небесам, поскольку так смотреть мог только небожитель.
   Она улыбнулась, и Хэнку тотчас же захотелось, чтобы кто-то улыбнулся ему так же, словно всю жизнь ждал его появления.
   Джек снова шагнул вперед.
   В облике ангела Хэнку почудилось что-то знакомое. Джек взял ангела за руку и вошел в дверь, но Хэнк уже понял, что показалось ему знакомым. Лицо ангела. Оно было похоже на лицо Кэти. Но не теперешней Кэти, а той, какой она станет через много лет.
   Хэнк хотел спросить, как это может быть. Он хотел окликнуть Джека, хотя бы попрощаться с ним, но дыра, или дверь, закрылась за ним, как створки закрывают линзы фотокамеры. Отверстие сузилось до размеров небольшого пятнышка.
   А потом затянулось совсем.
   И вот Хэнк снова стоит в номере Куто, руки все еще лежат на хрустальном сосуде, но смотрит он поверх кубка в глаза Лили, а не в какой-то потусторонний мир. В ушах Хэнка опять стих ветер, и теперь он осознал этот момент. Откуда-то снизу послышалось глухое рычание. Хэнк заметил пса. Босефус прижался к полу, кажется, он был здорово напуган. В его глазах Хэнк прочел такое, чего никогда раньше не встречал в зверином взгляде. Как будто пес видел все то, что видел Хэнк, и теперь сомневался, ощутит ли он когда-нибудь настоящую радость в этом мире.
   — Я… Ты видел? — несвязно забормотала Лили.
   Хэнк мог поклясться, что и Лили никак не может осознать то, что видели она, и пес, и он сам. Все они ощутили столкновение с чем-то настолько великим, что оно не поддавалось никаким объяснениям. Но теперь пришло время беспокоиться о реальности.
   — Давайте выбираться отсюда, — сказал Хэнк, — пока еще что-нибудь не произошло.
   Он поудобнее перехватил хрустальный сосуд, взял Лили за руку и направился к двери. Как и Лили, Хэнк пытался не смотреть на окровавленные стены и останки кукушек на полу, он постарался сосредоточить взгляд только на пути к выходу. Босефус тронулся следом, не отставая ни на шаг.
   Они уже почти подошли к лифту, как вдруг здание отеля содрогнулось от сильного толчка, словно очнувшись от наваждения, и в тот же миг вспыхнули все лампы. Хэнк и Лили невольно замерли, чтобы не потерять равновесия. Воздух наполнился негромким шумом и легким жужжанием, и Хэнк понял, что все электрические устройства пробудились к жизни одновременно со светильниками. И кондиционеры. И лифт с находящимися в нем людьми.
   Двери лифта закрылись прямо перед ними, но Хэнк все же заметил устремленные на них ошеломленные взгляды пассажиров.
   И тут он вспомнил, как они с Лили должны выглядеть: окровавленная одежда и руки, хрустальный сосуд, явно украденный из какого-то номера, и собака ростом с небольшого медведя у ног.
   — Нам нужно как можно быстрее покинуть здание, — сказал он Лили. — У нас осталась минута, от силы полторы, а потом разверзнется ад.
   Лили беспокойно огляделась.
   — Нет, на этот раз ничего сверхъестественного, — заверил ее Хэнк. — Просто… по прибытии вниз люди из лифта обязательно сообщат об окровавленных незнакомцах и громадной собаке. Ребята из службы безопасности тут же ринутся наверх, а мне совсем не хочется с ними встречаться.
   — Но…
   — Подумай сама, Лили. Как только они доберутся до номера Куто, кого в первую очередь обвинят в этой резне? Вряд ли мы сумеем связно ответить на все их вопросы.
   В глазах Лили мелькнуло понимание. Она кивнула и вслед за Хэнком устремилась к лестничной клетке в дальнем углу холла. Они на цыпочках пробегали мимо закрытых номеров, опасаясь, что дверь откроется и какой-нибудь постоялец выйдет поинтересоваться, что происходит, и наткнется прямо на них.
   Но им повезло. По крайней мере, в этом отношении.
   — Не уверен, что мы правильно поступаем, — сказал Хэнк, когда до двери на лестницу оставалось несколько шагов. — Они ведь не глупее нас, наверняка пошлют кого-нибудь из своих людей по лестнице.
   Хэнк мысленно выругал себя при виде повернувшейся на двери ручке. Времени прошло слишком мало, но, вероятно, кто-то уже поднялся. А карабин остался в комнате Куто.
   Он успел остановить Лили, но Босефус вырвался вперед. Дверь пожарной лестницы начала открываться. Кто бы там ни был, двухсотфунтовый пес вот-вот вцепится ему в глотку.
   — Бо! — крикнул Хэнк. — Стой!
   Вовсе не обязательно, что по лестнице поднялся охранник из службы безопасности отеля. Там вполне мог оказаться какой-нибудь чудак, решивший заняться физкультурой. Да кто бы там ни был, нападение со стороны Бо только осложнит их положение.
   Босефус бросился на дверь и распахнул ее настежь. Человек потерял равновесие от толчка и ударился о стену. Он явно не ожидал такой встречи и здорово испугался, и Хэнк вполне его понимал. Босефуса никак нельзя было принять за добродушного щенка, которого легко отпихнуть ногой со своего пути.
   — Все в порядке… — заговорил Хэнк, но Лили проскользнула мимо него и устремилась к двери.
   — Рори? — воскликнула она.
   Как только она произнесла имя, Хэнк узнал мужчину. Рори выпрямился, опасливо покосился на пса и только потом взглянул на Лили и Хэнка.
   — Господи, — прошептал он. — Что с вами случилось? Вы в порядке?
   Хэнк понял, что его так встревожило. Кровь. Он прикоснулся к отвороту своей куртки.
   — Это не наша, — сказал Хэнк.
   — Тогда… чья?
   — Сейчас не время вдаваться в подробности. Нам необходимо побыстрее выбраться из…
   И тут он заметил, что Рори уже смотрит не на него, а куда-то за их с Лили спины. Босефус зарычал, Хэнк обернулся и увидел самого большого и самого лысого из всех чернокожих, когда-либо встречавшихся ему в жизни. Казалось, мужчина заполнял все свободное пространство холла, который они покинули несколько секунд назад. Однако вместе с ним там были и две пары близнецов: девчонки-вороны, спасшие их с Лили жизни в темном переулке целую вечность тому назад, а еще Кэти и девушка, которую можно было принять за ее двойника, если бы она была одета соответствующим образом. Хэнк вспомнил, что видел девушку во дворе свалки и ее имя было… Керри.
   Он изумленно переводил взгляд с Кэти на ее двойника, и в памяти всплыло лицо ангела, поджидавшего Джека.
   — Это я заберу, — заявил чернокожий мужчина таким же низким, резонирующим в груди голосом, как и рычание Босефуса.
   С этими словами он подошел к Хэнку и взял из его рук хрустальный сосуд, пока тот не успел возразить.
   — Я никогда не видел его в такой форме, — сказал чернокожий великан.
   В его ладонях хрустальный кубок выглядел совсем крошечным. Это совершенно не поразило Хэнка, он лишь удивился, что хрупкий сосуд остался целым. Босефус не прекращал рычать, но как только великан обратил на него строгий взгляд, пес мгновенно замолк.
   — Он очень-очень красив, — сказала одна из девчонок-ворон.
   — Красивее, чем всегда, — кивнула вторая. — Тебе так не кажется, Ворон?
   Ворон? Так это тот самый Ворон из историй Джека? Да, он поистине великий человек.
   Хэнк сунул руки в карманы и обнаружил, что маленькие фигурки, найденные Лили, пропали. Вероятно, он выронил их в номере кукушек. Хотя, глядя на Кэти и ее сестру, одетых точно так же, как и те статуэтки, он уже не был в этом уверен.
   Он задумался, откуда появилась вся эта компания, возникшая словно из воздуха. Потом перевел взгляд на волшебный сосуд, и странная мысль пришла ему в голову: а может, они вышли из хрустального кубка? Хэнк отвернулся, не желая следовать за полетом своего воображения, и посмотрел на Кэти. Ее глаза покраснели от слез, а взгляд казался совершенно пустым. У Хэнка дрогнуло сердце. Девушка даже опиралась на свою сестру, словно ноги отказывались ее держать.
   — Кэти, — спросил он, — что с тобой?
   Она покачала головой.
   — Мы… только что были свидетелями смерти нашего отца, — сказала ее сестра.
   — Вашего отца? — Это был голос Рори, полный искреннего удивления.
   Керри кивнула:
   — Теперь я знаю, кто мои настоящие родители. Джек Доу был нашим отцом.
   У Джека имелись дети? Хэнк потрясенно тряхнул головой. Ему потребуется время, чтобы все это осознать.
   — И теперь он умер, — договорила Керри.
   Неужели они с Лили видели именно это? Неужели на их глазах Джек ушел в вечность?
   — Мне очень жаль, — сказала Лили.
   Хэнк погрузился в печальные размышления. Он не мог представить мир без Джека и его историй.

19

   Никогда раньше Керри не приходилось быть сильной ради кого-нибудь еще. Такая ситуация наводила ее на мысль, что от природы она была гораздо более сильной, чем привыкла думать о себе. А может, за несколько последних дней пережила так много, что уже ничто не могло ее удивить, хотя она по-прежнему опасалась быть застигнутой врасплох. Зато теперь потрясения не сковывали ее волю; она научилась смиряться с ними и не впадать в панику.
   Известие о том, что Нетти была ее матерью, а таинственный Джек Доу — отцом, в другое время совершенно сбило бы ее с толку. Но сейчас Керри, отложив на потом размышления на эту тему, смогла сконцентрироваться на более неотложных проблемах, и это стало для нее огромным шагом вперед. В данных обстоятельствах важнее было прийти на помощь своей безутешной сестре.
   Керри оглядела гостиничный холл и всех собравшихся. Наверняка кто-то из них смог бы помочь Кэти. Может, девчонки-вороны воспользуются своей магией? Не успела Керри спросить их, как Ворон обратился к Кэти. От неожиданности Керри вздрогнула. Может, Ворон и неплохой человек, но она до сих пор не могла смотреть на него без страха.
   — Кэти, — произнес Ворон.
   Его низкий и глубокий голос прозвучал несколько приглушенно, но все же каждый из присутствующих ощутил в груди вибрацию. Кэти подняла голову и взглянула на великана.
   — Я понимаю, что сейчас не самое подходящее время, но хочу тебе сообщить, — продолжил он, — я обдумал все, что ты сказала мне раньше. Из всех нас ты больше всего подходишь на роль стража сосуда Благодати, ты будешь учить нас, как нам жить, чтобы достигнуть ее щедрот.
   При первых же словах Ворона Кэти стала мотать головой, но Ворон уже протянул ей хрустальный сосуд, и девушке ничего не оставалось, как взять его, иначе он мог бы упасть. Керри сжала руку сестры, пытаясь передать ей хоть малую толику своих сил.
   — Я… не смогу… — стала отказываться Кэти.
   Она попыталась вернуть сосуд Ворону, но тот не согласился принять его. Такая маленькая в его руках вещица казалась огромной в пальчиках Кэти. Но вот Кэти опустила голову, чтобы посмотреть на хрустальный кубок, и вдруг произошло нечто странное. Хрусталь потемнел, сделался матовым и наконец превратился в металл, похожий на потускневшее серебро. Кубок уменьшился в размере, а затем на мгновение и вовсе превратился в бесформенный серый комок на ладони Кэти, который в следующий миг стал маленькой, грубо обработанной фигуркой птицы.
   — Это ворона, — неожиданно для себя промолвила Керри. — Подвеска в виде вороны.
   Кэти медленно кивнула и взвесила фигурку на ладони.
   — Мне кажется, она пустая внутри.
   Мэйда наклонилась и присмотрелась повнимательнее.
   — У меня когда-то была похожая подвеска. Чтобы открыть ее, надо просто повернуть голову птицы.
   — Постой-ка, — сказала Зия.
   Она достала из кармана клубок спутанных ниток и ленточек, откуда после недолгих усилий высвободила узкий кожаный шнурок.
   — Возьми, он как раз подходит.
   Керри продела полоску кожи в ушко на спинке птицы, а потом надела подвеску на шею сестры и обняла ее, чтобы завязать узел на спине. Кэти прикоснулась рукой к талисману и провела большим пальцем вдоль крыла серебряной птицы. Керри не могла точно сказать, что чувствует ее сестра, но казалось, что подвеска придает ей уверенность, как ни что другое. А потом Хэнк удивил ее, сообщив то, что Кэти больше всего хотелось сейчас услышать.
   — Мы видели, как уходил Джек, — сказал он. — В тот миг, когда третий осколок волшебного горшка соединился с двумя другими, открылась дверь, за которой виднелись луг и древний обломок скалы. Там Джека ожидал ангел — женщина с рыжими волосами и рыжими крыльями. Она ждала именно Джека, потому что, как только он подошел, женщина взяла его за руку.
   — А потом дверь за ним закрылась, — добавила Лили.
   Кэти свободной рукой крепко вцепилась в ладонь своей сестры. Керри не возражала. Пусть сжимает сильнее, лишь бы ей стало легче.
   — Этот ангел был похож на вас, — продолжал Хэнк. — Только постарше лет на тридцать.
   — Вы… правда видели все это? — спросила Кэти. — Вы видели их обоих на этом лугу?
   Хэнк кивнул.
   — И у нее были крылья? — поинтересовалась Мэйда.
   Хэнк снова кивнул:
   — Большие крылья. Как у настоящего ангела.
   Зия и Мэйда обменялись улыбками.
   — Как здорово, — воскликнула Зия. — Нетти наконец-то научилась летать.
   — Этот ангел — наша мама? — спросила Керри.
   — Может быть, и так, — ответил Хэнк. — Но определенно она ваша родственница.
   Керри почувствовала, как напряжение покидает сестру, как утихает ее боль.
   — Внимание, — прервал их Рори. — Кажется, у нас появилась компания.
   Керри не слышала, как отворились двери лифта, но когда она обернулась, полдюжины людей в форме уже выходили из его кабины в холл.
   — Служба безопасности отеля, — сказал Хэнк. — Вот теперь у нас начнутся неприятности.
   — Не волнуйтесь, — успокоила их Зия и взяла за руки Хэнка и Лили. — Мы знаем кратчайший путь, куда они не смогут за нами последовать.
   Она повела их по лестнице, но уже на третьей ступеньке все трое пропали из виду. Керри остолбенела. Даже после всего, что ей пришлось пережить, она не могла поверить своим глазам. Не успела она прийти в себя, как Мэйда взяла за руку Рори, второй рукой вцепилась в загривок огромного пса и точно так же растаяла в воздухе вместе со своими спутниками.
   — Как?.. — пробормотала Керри.
   — Это просто, — ответила Кэти, отпуская подвеску. — Это всего лишь другой способ передвижения. Ты и сама со временем научишься.
   — Но…
   — Эй, там, в холле, — окликнул их один из людей в форме. — Оставайтесь на своих местах!
   Один из них разговаривал по телефону, а все остальные, как по команде, вытащили пистолеты из-под курток.
   Кэти взяла сестру за руку:
   — Пошли. Я тебе покажу.
   Но, оглянувшись на Ворона, она остановилась.
   — Идите, — сказал он, поворачивая в другую сторону. — Я должен еще навести порядок.
   — О чем это он? — удивилась Керри.
   — Наверно, он не хочет, чтобы в гостинице обнаружили тела кукушек. Это вызовет ненужные разговоры и вопросы.
   Керри видела, как чернокожий великан, несмотря на свой вес, неслышными шагами пересек холл. А вот в «Вороньем гнезде» от его шагов вздрагивал и скрипел весь дом. По какой-то необъяснимой причине охранники не замечали его приближения. Ворон прошел между ними и направился к открытой двери номера Куто.
   — Как ему это удалось? — опять удивилась Керри.
   — Это я тоже смогу тебе показать, — заверила ее Кэти.
   Трое охранников двинулись в их сторону.
   — Вот что, леди, — заговорил первый.
   — Пора уходить, — решила Кэти и увела Керри в том же направлении, куда перед этим скрылись их друзья.
   Пистолет в руке охранника задрожал, а глаза широко раскрылись. Керри прекрасно представляла, что он сейчас чувствует.
   — Давайте… соблюдать спокойствие, — продолжал он по инерции, глядя в пустоту, — и никто… никто не пострадает.

СВЕТ ОСТАНЕТСЯ

   Когда придется хоронить меня,
   Добавь три фута для могилы:
   Один — для скорби, второй — для радости,
   А третий — для странных случаев,
   Которых не забыть.
   И долго-долго после нашей смерти
   Свет будет над землей,
   Свет будет над землей.
Крис Экман, «Свет останется»

1

    Хазард, 5 сентября, четверг
 
   Мэйда и Зия — неразлучные подружки, я бы хотела, чтобы так же было и у нас с моей сестрой Керри. Возможно, так оно и будет, если мы сумеем оставить багаж прошлого позади. Но я не уверена, что мы сможем стать такими же веселыми. Я хочу сказать, что вряд ли мы сможем так же радостно воспринимать окружающий мир. Прекрасный и радостный, говорим мы о нашем мире сейчас; прекрасное и грустное время — так характеризуем недавнее прошлое.