Демилль Нельсон. Дочь генерала

   — Почти никогда.
   — Другие подозреваемые есть?
   — Нет, сэр.
   — Мисс Санхилл, в вашем отчете говорится, что это было не насилие, а акт обоюдного согласия!
   — Да, сэр.
   — Не указывает ли это на то, что преступник был ее другом?
   — Совершенно верно, сэр, указывает.
   — Но это не полковник Мур, который, как вы считаете, был на месте происшествия.
   Синтия взглянула на меня.
   — Тут все довольно сложно, полковник... У капитана Кемпбелл было много... очень много друзей.
   — Да, я слышал, — сказал Карл и добавил, словно в озарении: — Паскудная история, верно?
   — Так точно, сэр.
   — Пол, ты еще не встречался с майором Боузом?
   — Нет, не встречался, полковник. Майор Боуз как будто замешан в эту грязную историю. Это только слухи, но, может быть, вам стоит подумать о том, чтобы вызвать его в Фоллз-Черч для задушевной беседы?
   — Понятно... УРП лишние неприятности ни к чему.
   — И я говорю — ни к чему.
   — Хорошо, что ты следишь за тем, чтобы дело кончилось без последствий, Пол.
   — Нет, не слежу. У меня другие обязанности, — возразил я и не без удовольствия добавил: — Я, кажется, докладывал, что дельце щекотливое.
   — Я забочусь только о репутации моих сотрудников.
   — Тогда отзовите майора Боуза.
   — Подумаю. Можешь до восемнадцати ноль-ноль передать по факсу отчет?
   — Нет, полковник, больше отчетов не будет. Мы целиком заняты поисками убийцы и обо всем доложим вам лично, как только нас выметут отсюда.
   — Приятно. Чем еще можем вам помочь?
   — Сэр, — сказала Синтия, — мы располагаем информацией, что когда капитан Кемпбелл была еще на втором курсе Уэст-Пойнта, между ней и отцом произошла серьезная ссора. Думаю, что она имеет отношение к делу. То, что тогда случилось, вероятно, получило огласку в академии и у гражданского населения в окрестностях.
   — Хорошо, я займусь этим. Поднимем документы в академии, местные газеты, порасспрашиваем людей, и я сделаю запрос в Центральный войсковой архив в Балтиморе — устраивает?
   — Важно сделать это как можно скорее, сэр, — добавила Синтия.
   — Мы пока кружим вокруг нескольких болезненных точек, но в конце концов нам придется дойти до сердцевины, я имею в виду генерала.
   — Действуй по обстоятельствам, Пол. Я — за тобой.
   — Может быть, захотите встать впереди?
   Он молчал, потом заявил:
   — Если нужно, я прилечу.
   Мы с Синтией обменялись взглядами.
   — Признательны вам, полковник. Вы только не поддавайтесь нажиму из Пентагона, а здесь мы сами управимся.
   — Сделаю все, что в моих силах.
   — Спасибо.
   — Как вам там работается вдвоем?
   Мы с Синтией помолчали, потом она ответила:
   — Хорошо работается.
   — Замечательно. Чем горячее, тем закаленнее команда.
   — Скажи ему, что попросила у меня прощения за Брюссель, — сказал я Синтии, но так, чтобы Карл тоже слышал. — Скажи, что во всем виновата ты.
   Она улыбнулась в микрофон.
   — Это так, полковник.
   — Заметано. Я свяжусь с вами, как только получу информацию по Уэст-Пойнту. Если, конечно, нам повезет.
   — Будем ждать.
   — Вот еще что, Пол. Я недоволен тем, как ты проворачиваешь дело о продаже оружия.
   — Тогда передайте его ФБР. Последовало долгое молчание.
   — Передо мной лежит твое личное дело, Пол. Двадцать с лишним годков оттрубил.
   — Мне моего жалованья не хватает. Как же я буду жить на половину?
   — Я о тебе же забочусь. Не люблю терять хороших работников, но чувствую, что ты устал. Хочешь управленческую работу здесь, в Фоллз-Черч?
   — В одном помещении с вами?
   — Подумай. Я буду на месте, если что.
   Хеллман повесил трубку. Я сказал Синтии:
   — Почти по-человечески разговаривал.
   — Он боится.
   — Есть чего.

Глава 24

   Следующий час мы с Синтией занимались канцелярщиной: отвечали на звонки и сами звонили, пытаясь, в частности, поймать полковника Фаулера и разузнать насчет встречи с его женой, с миссис Кемпбелл и с генералом.
   Позвонил я и Грейс Диксон, специалисту по компьютерам, прилетевшей из Фоллз-Черч. Она была на Джордан-Филдз, билась над персональным компьютером Энн Кемпбелл, стараясь раскрыть файлы.
   — Как дела, Грейс?
   — Сейчас уже хорошо. Некоторые файлы были закодированы, но мы в конце концов нашли список паролей. И где бы вы думали? В ее поваренной книге. В данный момент я вытягиваю из компьютера разные вещи.
   Я кивнул Синтии, чтобы она взяла отводную трубку.
   — Что именно?
   — Письма, перечни имен и телефонов и, главное, ее дневник. Жареного здесь хоть отбавляй. Где, когда, с кем, как... Вы, наверное, это и ищете, Пол?
   — Наверное... Кто там фигурирует? Дайте несколько имен для примера.
   — Секундочку... вот... Лейтенант Питер Элби... полковник Уильям Кент... майор Тед Боуз...
   Грейс зачитала еще два десятка имен. Некоторые мне были знакомы: полковник Майкл Уимс, главный прокурор части, капитан Фрэнк Суик, врач, и — ни в жизнь не догадаетесь — главный капеллан майор Арнольд Имз. С некоторыми я не был знаком, но все это были люди военные, более или менее близкие к генералу.
   — Уэс Ярдли, Берт Ярдли... — зачитывала Грейс.
   — Погодите... Вы сказали — Берт?
   — Да, Берт. Видно, полюбилась ей семейка.
   Мы с Синтией переглянулись.
   — Да... Скажите, Грейс, имя Фаулер не попадалось?
   — Пока нет.
   — А Чарлз Мур?
   — Есть такой... Но с этим человеком у нее были только собеседования. Психиатр, как я понимаю. Дневник начат около двух лет назад и начинается со слов: «Прибыла для прохождения службы к отцу. Операция „Троянский конь“ начинается». Прямо сумасшествие какое-то, Пол.
   — Примерчик, примерчик сумасшествия!
   — Ну, хотя бы этот, последний... Читаю с монитора: «14 августа. Пригласила полковника Сэма Дэвиса, нового папиного помощника по оперативным вопросам, зайти ко мне выпить за знакомство. Сэму около пятидесяти, тяжеловат, конечно, но недурен на вид, женат, двое детей, один из них живет с ним на Бетани-Хилл. Положительный семейный мужчина, и жена его Сара — вполне привлекательная особа. Я познакомилась с ней на приеме в связи с их прибытием. Сэм приехал ко мне в девятнадцать часов. Мы выпили несколько рюмок крепкого вина в гостиной, потом я включила медленную музыку и попросила Сэма помочь мне освоить новые па. Он явно нервничал, но спиртное сделало свое дело. Сэм был в обычной летней форме, а я надела белый хлопчатобумажный сарафан без лифчика и была босиком. Через несколько минут мы уже целовались, и у бедняги... произошла...»
   — Грейс, что вы замолчали?
   — "...у бедняги произошла эрекция..."
   — Еще один попался...
   Грейс Диксон — женщина средних лет, хозяйка в большой счастливой семье, не военнослужащая, работает у нас по контракту в отделе компьютерных взломов. Для нее эта «клубничка» в диковинку. А может быть, и нет.
   — Продолжайте, Грейс.
   — Сейчас... На чем я остановилась?
   — На эрекции.
   — Ага... «Несколько раз я словно бы ненароком задела пальцами его член. В конце концов Сэм проявил инициативу: спустил у меня с плеч сарафан, я скинула его на пол и осталась в одних трусиках. Мы медленно качались в танце. Забавно было смотреть на Сэма: он весь дрожал от страсти и страха. Я взяла его за руку и повела вниз, в обитель моих радостей земных. Вся процедура совращения, включая выпивку, заняла минут двадцать, не больше. В подвальной комнате я сняла трусики...»
   — Грейс, куда вы пропали?
   — Я здесь, здесь... О Господи... Неужели это на самом деле было, или она фантазирует?
   — Для Сэма Дэвиса это началось как приключение, а кончилось кошмарной фантазией.
   — Она водит всех этих мужчин в подвал, у нее там какая-то комната с эротическими приспособлениями!
   — Вот как? Пожалуйста, продолжайте.
   — О Боже... Дайте найти... «Я включила какую-то музыку и, опустившись на одно колено, расстегнула „молнию“ у него на ширинке. Ого, как гранитный утес. Я боялась даже притронуться к нему — низвергнется водопад. „Делай со мной что хочешь, — сказала я Сэму, — только найди чем“. Но он был так возбужден, что не обратил внимания на мои приспособления и все старался снять штаны. Я сказала, чтобы он не раздевался, что хочу быть его рабыней и исполнять его приказания. Хочу, чтобы он исполосовал меня ремнем. Бедняга первый раз оказался в такой ситуации и не понимал, что мне было нужно. В конце концов он нагнул меня над кроватью, снял штаны, засунул мне сзади, через две секунды все кончилось...» Кто там так тяжело дышит?
   — Синтия, — успокоил я ее. — Это конец записи?
   — Нет, это еще не все. «Потом я помогла ему раздеться, и мы вместе встали под душ. Бедняга извинялся, что быстро кончил. Ему не терпелось смыться, но я заставила его голым лечь на кровать, надела ему свинячью маску и два раза щелкнула „Поляроидом“. Одну фотографию отдала ему, другую оставила себе, как бы на память, и Сэм постеснялся попросить ее. Я заверила его, что никто не узнает о нашей маленькой тайне, мы увидимся снова и так далее и тому подобное. Потом он оделся, и я проводила его наверх, до дверей, все еще голая. Сэм страшно нервничал, боялся, что его увидят выходящим от меня. У него даже колени дрожали. Он не мог в таком виде показаться дома. Наконец Сэм, набравшись мужества, заявил, что не желает больше меня видеть, и потребовал второе фото. Я, как полагается, ударилась в плач, он стал утешать меня, и потом мне пришлось вытирать краску с его лица. Я видела из окна, как Сэм, оглядываясь по сторонам, трусил по дорожке к своей машине. В следующий раз я попрошу его привезти ящик вина, посмотрим, какая у него будет пробежка». Все это выдумки, такого не бывает!
   — Грейс, слушайте меня внимательно. Никому ни слова из того, что вы прочитали, никаких распечаток из этого материала, и отвечаете головой за сохранность кода. Понятно?
   — Понятно.
   Я подумал немного и добавил:
   — Даю поправку: сделайте распечатку свиданий с Бертом Ярдли, размножьте в нескольких экземплярах и немедленно пришлите мне в запечатанном конверте.
   — Ясно... Тут за два года набралось более тридцати имен. Неужели незамужние женщины успевают за двадцать четыре месяца переспать с тридцатью различными мужчинами?
   — Мне-то откуда знать?
   — Страшно подумать, как она описывает эти свидания... Нет, У нее определенно что-то не в порядке... было не в порядке... Она заставляет их издеваться над ней и в то же время манипулирует ими и держит за дураков.
   — В чем, в чем, а в этом она права... Поищите еще, что есть на полковника Уимса и майора Боуза. Если опять запахнет жареным, дайте мне знать.
   — Хорошо... Постойте-постойте... Как раз наткнулась на Уимса. Вход тридцать первого июля текущего года... Да... Хотите послушать?
   — Нет, хватит для одного раза... Может, и Боуза нашли?
   — Секундочку... Вот он, четвертое августа... Ну и ну! Тут вообще что-то дикое... Кто это?
   — Начальник здешней группы УРП, наш с вами коллега.
   — Не может быть!
   — Может, только ни слова! Поговорим потом. — Я положил трубку.
   Синтия молчала. Я сказал:
   — Да... если бы я был женатым полковником, новым помощником генерала по оперативным вопросам, и красивенькая генеральская дочка пригласила бы меня выпить...
   — Продолжай-продолжай!
   — Я бы со всех ног бросился.
   — От нее или к ней?
   Я улыбнулся.
   — Жалкая личность, едва двадцать минут продержался.
   — Знаешь, Пол, мой опыт в делах об изнасиловании подсказывает, что некоторым мужчинам трудно обуздать себя. Вам пора научиться думать головой, а не головкой.
   — У разбухшего члена нет мозгов, дорогая Синтия. Что касается Сэма Дэвиса, не будем винить жертву.
   — Ты прав, но она и сама была жертвой. Дело ведь не в сексе.
   — Конечно, не в нем, а в операции «Троянский конь»... Итак, у нас есть основания полагать, что Берт Ярдли знает, где у Энн в подвале «игровая комната».
   — Вероятно, знает, — согласилась Синтия. — Но вот Уэса Ярдли она туда вряд ли водила.
   — Еще бы! Он — друг. Вдобавок у него никакого влияния ни в городе, ни на базе. Он не женат, поэтому компромат ему не очень страшен. Любопытно другое: знал ли он, что его старик тоже лазит в горшочек с медом?
   — Ты иногда скажешь так скажешь, Пол!
   Вошла специалист Бейкер:
   — Вас хотят видеть шеф полиции Ярдли и офицер Ярдли.
   — Я вам скажу, когда смогу их принять.
   — Хорошо, сэр.
   — Из нашей бригады на Джордан-Филдз мне должны сейчас прислать конверт. Немедленно несите его сюда.
   — Хорошо, сэр, — ответила Бейкер и вышла.
   — Пойду-ка я навещу своего приятеля. Скучно ему одному взаперти сидеть.
   Лабиринтом коридоров я прошел в крыло здания, где размещались камеры. Далберт Элкинс был в том же углу, где и вчера. Он лежал на койке с охотничье-рыболовным журналом в руках. Форму ему не вернули, он по-прежнему был в шортах, футболке и сандалиях.
   — Привет, Далберт.
   Он сел на кровати, потом встал.
   — А-а... приветик.
   — С тобой хорошо обращаются?
   — Угу.
   — Ты хочешь сказать «да, сэр»?
   — Да, сэр.
   — Как с чистосердечным признанием? Написано?
   Далберт кивнул. Первоначальный испуг прошел, но он помрачнел еще больше. Я давно взял за правило, которого теперь придерживаются большинство наших следователей: навещать людей, которых ты посадил, смотреть, чтобы охрана не измывалась над ними — что, к сожалению, иногда случается, — следить, чтобы с их семьями все было в порядке и сами они были обеспечены деньжатами на всякую мелочь и письменными принадлежностями.
   Я расспросил его обо всем и терпеливо выслушал его рассказ о том, что охрана вежливая и у него есть все необходимое.
   — Хочешь остаться здесь, в управлении, или перевести тебя в тюрьму?
   — Лучше здесь.
   — В тюрьме можно поиграть в бейсбол.
   — Лучше здесь.
   — Как ведешь себя на допросах? На все вопросы отвечаешь?
   — Да, сэр.
   — Хочешь иметь адвоката?
   — М-м...
   — У тебя есть право на адвоката, который будет представлять твои интересы. Можешь иметь бесплатного адвоката из Главной военной прокуратуры или нанять с гражданки.
   — М-м... А ваше мнение?
   — Если пригласишь адвоката, я рассержусь. Вот мое мнение.
   — Будет по-вашему, сэр.
   — Надеюсь, теперь понимаешь, что такого жалкого и безмозглого болвана, как ты, еще земля не носила?
   — Так точно, сэр.
   — Между прочим, меня зовут уорент-офицер Бреннер. Я только выдавал себя за сержанта Уайта. Спроси меня, если что понадобится тебе или семье. Будут обижать, скажи, что находишься под специальным наблюдением мистера Бреннера. Понял?
   — Так точно, сэр... Спасибочки.
   — Сам я долго тут не пробуду, вместо меня другому сотруднику УРП придется с тобой цацкаться. Постараюсь сделать так, чтобы тебя пока перевели в казарму. Но я тебе вот что скажу: если сбежишь, из-под земли достану и пристрелю, понял?
   — Да, сэр. Если вызволите отсюда, не сбегу, Богом клянусь!
   — А если сбежишь, точно пристрелю. Богом клянусь.
   — Да, сэр.
   Я отправился к себе в кабинет, где Синтия изучала личное дело Энн Кемпбелл, и позвонил в местную группу УРП. С капитаном Андерсом мы обсудили дело Далберта Элкинса, и я посоветовал перевести его в казарму. Андерс поначалу колебался, но, узнав, что я готов дать письменную рекомендацию о переводе, согласился. Потом я попросил к телефону майора Боуза. Пока его искали, я задавал себе один и тот же вопрос: на хрена мне лезть из кожи ради всяких болванов и проходимцев, которых я упекаю за решетку? Нет, пора искать другую работенку, поспокойнее.
   Я успел набросать рекомендацию, прежде чем услышал:
   — Боуз слушает.
   — Доброе утро, майор.
   — Вы по какому вопросу, Бреннер?
   Я никогда не работал и не сталкивался с этим субъектом и знал о нем только то, что он командир группы УРП в Форт-Хадли, и в дневнике Энн Кемпбелл о нем есть непристойные записи.
   — Бреннер, я вас слушаю.
   — Да-да, сэр. Мне просто хотелось перекинуться с вами...
   — Мы не на спортивной площадке. Что вам нужно?
   — Полагаю, вы рассердились, что я попросил не допускать вас к этому делу?
   — Правильно полагаете, мистер.
   — Да, сэр. Собственно говоря, это полковник Кент решил направить на это задание следователя, не имеющего отношения к Форт-Хадли. — Мне показалось, что майор уже пожалел о том, что втянулся в разговор на неприятную тему.
   — Полковник не принимает решений такого рода. А вам следовало бы просто из вежливости сделать мне по приезде звонок.
   — Да, сэр. Я был занят. И телефонная связь — двусторонняя.
   — Но-но, держите себя в рамках, уважаемый.
   — Как поживает миссис Боуз?
   — Что?
   — Вы женаты, майор?
   После секундной заминки он выпалил:
   — Вам-то какое дело?
   — Я задаю вам официальный вопрос, касающийся расследования случившегося убийства. Следовательно, это мое дело. Пожалуйста, отвечайте.
   Снова заминка.
   — Да, женат.
   — Миссис Боуз слышала о капитане Кемпбелл?
   — Какого дьявола?..
   Синтия подняла голову.
   — Майор, у меня есть доказательства, что вы посещали дом Энн Кемпбелл и состояли с ней во внебрачных половых сношениях. В подвальном помещении вы совершали половые акты, которые являются нарушением военного кодекса и закона штата Джорджия.
   Я, конечно, не знал, что является нарушением закона штата Джорджия и чем именно занимались Боуз и Энн Кемпбелл в подвальном помещении, но какая разница. Кидай в человека побольше грязи, кое-что прилипнет.
   Синтия взяла отводную трубку послушать, что скажет Боуз, но тот молчал. Я терпеливо ждал. Наконец он выдавил:
   — Думаю, нам надо встретиться.
   — На меня много заявок, майор. Вам позвонят из Фоллз-Черч. Собирайте вещи. Желаю успеха.
   — Погодите! Надо поговорить. Кто об этом знает? Я объясню...
   — Объясните фотографии в ее подземной спаленке?
   — Я... меня там не различишь...
   — Маска у вас на лице, но зад и перед-то голенькие. Пригласим вашу жену для опознания.
   — Не смейте мне угрожать!
   — Вы же сами полицейский, черт вас возьми! К тому же офицер, должны понимать. Что толку отпираться?
   Прошло секунд пять. Потом я услышал:
   — Похоже, я влип.
   — Как миленький.
   — Можете помочь мне?
   — Рекомендую написать чистосердечное признание и положиться на милость наших хозяев в Фоллз-Черч. Поблефуйте немного, пригрозите прессой. Делаете ставку, берете половину жалованья и — на гражданку.
   — Придется. Спасибо, хотя и не за что.
   — Эй, я генеральскую дочку не трахал!
   — Думаю, не отказался бы попользоваться.
   — Майор, помните насчет служебных шашней? Не тронь малинку, где добываешь хлеб.
   — Это зависит от малинки.
   — И как она, хороша?
   Он рассмеялся:
   — Не то слово! Когда-нибудь расскажу.
   — Я лучше в ее дневнике прочитаю. Всего хорошего, майор.
   Я повесил трубку.
   — Чего ты на него навалился? Эти мужики не совершали преступлений.
   — Да, но они тупицы. Они у меня в печенках сидят.
   — По-моему, ты просто ревнуешь.
   — Держи свое мнение при себе.
   — Слушаю, сэр.
   Я потер виски.
   — Извини, устал немного.
   — Поговорим с папашей и сынком Ярдли? — предложила Синтия.
   — Ну их... Пусть поостынут. — Я набрал номер Главной военной прокуратуры и попросил к телефону полковника Уимса, ее начальника. Секретарь осведомился, по какому делу.
   — По делу об убийстве.
   — Хорошо, сэр.
   Синтия взяла отводную трубку и попросила:
   — Будь, пожалуйста, повежливее.
   Полковник Уимс сразу спросил:
   — Вы ведете следствие?
   — Да, сэр.
   — Весьма кстати. Мне поручено составить обвинительное заключение против полковника Мура. Мне нужна информация.
   — Довожу до вашего сведения, полковник, первую информацию: пока я не скажу, никакого обвинительного заключения против полковника Мура не будет.
   — Простите, мистер Бреннер, но я получил инструкции из Пентагона.
   — Хоть от тени самого Дугласа Макартура. — Армейские юристы, врачи и остальная подобная публика не считаются настоящими военными. Звания им присваиваются только ради жалованья, и они знают это. В принципе их всех надо было бы числить уорент-офицерами: и им хорошо, и другим тоже. — Ваше имя выплыло в связи с именем потерпевшей, — продолжил я.
   — Простите, не понимаю...
   — Вы женаты, полковник?
   — Да, но...
   — Не собираетесь разводиться?
   — О чем вы, черт побери?
   — Располагаю информацией, что вы совершили проступки, предусмотренные военно-правовым кодексом, а именно: статья 125 — телесное совокупление, статья 133 — поведение, недостойное офицера и джентльмена, статья 134 — пренебрежение обязанностями в ущерб порядку и дисциплине, поступки, бросающие тень на вооруженные силы страны. Этого достаточно, господин советник?
   — Это неправда!
   — Как узнать, что юрист лжет? Следите за губами.
   Увы, он не оценил шутки.
   — Вы обязаны предъявить неопровержимые доказательства при выдвижении такого обвинения.
   Голос истинного юриста.
   — Вы не знаете, как называют первые три сотни юристов на дне океана, нет? Доброе начало.
   — Мистер Бреннер, я попрошу...
   — Вас не мучает бессонница из-за проделок известной особы в спальне цокольного этажа? Я нашел эту комнатку, и в ней ваше изображение на видеоленте.
   — Я никогда не был...
   — Вдобавок фотографии, сделанные «Поляроидом».
   — Я... я...
   — А также записи в ее дневнике...
   — О Боже...
   — Послушайте, полковник, мне безразлично, чем вы там занимались с Энн Кемпбелл, но к делу об ее убийстве вас допускать нельзя. Не усложняйте проблему. Позвоните Главному военному прокурору, а еще лучше — летите в Вашингтон и подавайте рапорт об отставке. Сами составьте на себя обвинительное заключение, а дела передайте тому, кто способен держать дружка в штанах. Впрочем, нет — у вас в старшем комсоставе есть женщина?
   — Есть... майор Гудвин.
   — Вот она и будет следить за делом Энн Кемпбелл.
   — Вы не имеете права давать мне приказания.
   — Если бы у нас существовала практика разжалования офицеров, вы завтра же были бы рядовым первого класса, полковник. В любом случае через месяц вам придется искать работу в какой-нибудь захудалой конторе или же вас припишут на постоянную адвокатуру в Левенуэрте. Поведите юридически чистую игру, пока есть возможность. Выберите себе роль свидетеля.
   — Свидетеля — чего?
   — Я подумаю. Всего доброго.
   Синтия тоже положила отводную трубку.
   — Напился сегодня крови, вампир? — усмехнулась она.
   — Я всем пожелал всего доброго.
   — По-моему, ты перебарщиваешь, Пол. Конечно, козыри у тебя на руках...
   — У меня вся база в кулаке.
   — Верно, но ты превышаешь свои полномочия.
   — Но не реальную власть.
   — Не считай это за личную обиду.
   — Ладно, не буду... Я просто вне себя от ярости. Зачем тогда кодекс офицерской чести? Мы присягнули исполнять свой долг, соблюдать высокие принципы честности и морали. Мы связали себя клятвой. И вот видим, как тридцать офицеров отбрасывают эти принципы, — чего ради?
   — Ради норки.
   Я не мог удержаться от смеха.
   — Вот именно, ради норки. Только эта норка — адова дыра.
   — Мы тоже не безгрешные...
   — Да, но мы не путали личные отношения со служебными.
   — Мы ведем дело об убийстве, а не о морально-бытовой распущенности. Всему свое время.
   — Хорошо, займемся теперь шутами гороховыми.
   Синтия соединилась с Бейкер.
   — Пусть войдут... джентльмены из города.
   — Слушаю, мэм.
   — Только поспокойнее, — предупредила меня Синтия.
   — На штатскую шпану я не сержусь.
   Дверь отворилась, и специалист Бейкер объявила:
   — Шеф Ярдли и полисмен Ярдли.
   Вошли Ярдли в светло-коричневой форме. Мы с Синтией встали.
   — Не люблю, когда заставляют ждать, но мы народ не обидчивый, — сказал старший Ярдли и, оглядевшись, присвистнул: — Да у меня камеры побольше вашего кабинета!
   — У нас тоже, — вежливо ответил я. — Мы вам покажем одну.
   Он засмеялся.
   — А это мой парень. Уэс, познакомься с мисс Санхилл и мистером Бреннером.
   Уэс Ярдли оказался высоким тощим молодым человеком лет двадцати пяти с длинными, зачесанными назад волосами, которые доставили бы ему множество хлопот в любом полицейском участке, кроме его собственного. Рукопожатиями мы не обменивались. Уэс только приложил руку к шляпе и кивнул Синтии.
   У мужчин на Юге не принято снимать шляпу, входя в дом, поскольку снять шляпу — значит признать себя ниже по положению. Этот обычай восходит к временам обширных плантаций, джентльменов, издольщиков, черных рабов, белой швали, богатых фамилий и нищих семей. Мне это непонятно, но в армии тоже существуют строгие правила относительно головных уборов, поэтому я уважаю эту традицию.
   Стульев не хватало, поэтому мы стояли.
   — Твои вещички у меня в конторе, в целости и сохранности, — сказал мне Берт Ярдли. — Можешь забрать в любое время.
   — Очень любезно с вашей стороны.
   Мне показалось, что Уэс ухмыльнулся, и захотелось двинуть ему в морду. Он был какой-то взвинченный и изломанный, как будто уродился с двумя щитовидками.
   — Казенное имущество принесли? — обратился я к Берту.
   — А как же? С казенным шутки плохи. Отдал его вашей девчонке у дверей. Считай это мирным приношением, Пол. Не возражаешь, что обращаюсь к тебе по имени?
   — Валяй, Берт.
   — Это хорошо. Я вот подумываю, не пустить ли тебя в дом к убитой?
   — Приятно слышать, Берт.
   — Имеешь желание поговорить с моим парнем насчет твоего дельца? — Он повернулся к Уэсу: — Расскажи людям все, что знаешь об этой бабенке.