Демилль Нельсон. Дочь генерала

   — Нет такой женщины, которая не знала бы машины жены своего любовника. Кроме того, джипов «Чероки» на базе пруд пруди. У Фаулеров, к примеру, тоже «Чероки», только красного цвета.
   — И все же, Пол, он не мог долго следовать за Энн Кемпбелл. Она увидела бы сзади зажженные фары и начала беспокоиться.
   — Долго не мог, это верно. — Я достал из кармашка сумки маркер и на простенке между двумя окнами принялся набрасывать схему. — Смотри, от центра базы дорога идет на юг и кончается тупиком у последнего стрельбища. Расстояние здесь — около десяти миль. От этого шоссе отходят только две дороги. Первая, Дженерал-Першинг-роуд, ведет влево, вторая — в миле к югу — вправо, на Джордан-Филдз. Соблюдая определенную дистанцию, он едет за Кемпбелл, видит, что она не свернула на Дженерал-Першинг-роуд. Не сворачивает она и на Джордан-Филдз, но сам он должен на нее свернуть, иначе Энн догадается, что ее преследуют. Понимаешь?
   — Пока да.
   — Едем дальше. Итак, Кент сворачивает на Джордан-Филдз. В зеркало заднего вида она видит, что следующая за ней машина свернула, и успокаивается. Зато Кент теперь знает, что Энн некуда ехать, кроме как до тупика и назад, верно?
   Синтия внимательно разглядывала мою мазню на стене, потом кивнула:
   — Верно. И что же Кент теперь делает? Едет за ней, не включая фары? Идет пешком? Ждет?
   — Давай подумаем... Что бы я сделал на его месте? На небе светит луна, и машину видно ярдов за триста. Плюс шум мотора, свет в салоне при открывании дверцы... Следовательно, безопаснее всего идти пешком или бежать разминочным темпом. Кент включает привод на все четыре колеса и загоняет свой «Чероки» в лесок на пересечении Райфл-Рендж-роуд и Джордан-Филдз. Там он вылезает и топает по шоссе.
   — Это твое предположение.
   — Частично предположение, основанное на известных фактах, а также чутье и логическое решение типовой полевой задачи. Мы же с тобой одинаковый курс в училище проходили и в тех же ночных занятиях участвовали. Характер поставленной задачи, погода, расстояние, время, безопасность — учитывается все до последней мелочи. И ты обязан знать, когда, например, сидеть за рулем, а когда отсиживаться в кустах.
   — Итак, Кент вылезает из машины и топает по шоссе. Что дальше?
   — Время действия — между часом пятнадцатью и тридцатью. Мур уже приехал и ждет Энн Кемпбелл. Мы это знаем с полной достоверностью. Генералу Кемпбеллу еще не позвонили. Кент ускоренным шагом движется вперед, ищет глазами свет фар. Но Энн в какой-то момент их выключила, и сейчас она уже на шестом стрельбище и встретила Мура...
   Синтия слушала мои выкладки без особого энтузиазма.
   — Ну... Кент, разумеется, сгорает от любопытства: зачем Энн приехала сюда, ночью, одна, хотя и знает, что, может быть, проверяет самый дальний пост. Если это так, то скоро Энн будет возвращаться и он перехватит ее. Несколько недель назад Кент насильно взял ее, почувствовал особый смак и, может быть, думает, не попробовать ли еще.
   — Но она вооружена.
   — Он тоже... Даже при нынешних нравах не надо угрожать пистолетом любовнице, тем более когда она вооружена. Кент, однако, думает, что справится с ней. А может быть, ему просто хотелось поговорить.
   — Лично я не хотела бы встретить своего бывшего возлюбленного на узкой дорожке. Я бы просто переехала его.
   — Учту... Но Кент не знает, как устроены мозги у женщины. Он не представляет, как Энн посмотрит на то, что он преследует и подкарауливает ее. Кент знает одно: они любовники, и этим все сказано. Жены в городе нет, а ему нужна женщина, и не какая-нибудь, а именно Энн Кемпбелл. Он сексуально одержимая личность.
   — Он идет по темному пустынному шоссе, смотрит, не покажется ли ее джип.
   — Еще ему приходит в голову, что она назначила здесь свидание другому. Это вполне в духе Энн Кемпбелл. Кент терзается ревностью, его бедное сердце бешено колотится при мысли, что он застукает ее с хахалем. Правдоподобно?
   — Ну, раз ты так говоришь...
   — Итак, время — два пятнадцать. Мур по телефону уже прокрутил генералу записанную пленку, привязал Энн Кемпбелл и около уборной ждет, когда приедет ее папочка. У Кента своя забота. Из инструкций он помнит, что на прямой темной дороге автомобильные фары видны по крайней мере за полмили. Автомобиль, идущий со скоростью сорок пять миль в час, покроет это расстояние за минуту, даже меньше. Поэтому каждые полминуты он оглядывается — не идет ли машина, около двух пятнадцати он действительно видит свет фар и бросается в придорожную канаву переждать, пока машина пройдет.
   — Кент думает, что едет ее хахаль.
   — Вероятнее всего. Ему, ослепленному ревностью, даже хочется застигнуть свою неверную возлюбленную на месте преступления. Он зарядился, когда вышиб майора Боуза из дома Энн и силой взял ее. Вообще-то Кент человек уравновешенный, но в данных обстоятельствах он ведет себя импульсивно, иррационально, рассчитывает, что Энн по достоинству оценит его мужскую агрессивность, сияющие доспехи и победу над драконом в ее честь.
   — Мне знаком этот тип, — поддержала меня Синтия. — Половина насильников утверждают, что женщинам нравится, когда их берут силой. Ни одна женщина это не подтверждает.
   — Будем хоть немного справедливы к Кенту. Энн Кемпбелл и не старалась вывести его из этого заблуждения.
   — Да, но по письму его жене он мог бы сообразить, что она порывает с ним, — сказала Синтия. — Ну да Бог с ними, оба они ненормальные. Вернемся к размышлениям. Таким образом, мимо Кента проходит машина.
   — Происходит это в два пятнадцать. Машина идет с зажженными фарами. Именно их свет видела рядовой первого класса Роббинз. Мур в конце пути ехал в темноте, Энн Кемпбелл тоже. Машина проходит, Кент поднимается на одно колено. Неизвестно, узнал он «бьюик» миссис Кемпбелл или нет.
   — Что же получается? Два высших офицера, генерал и полковник, разъезжают тайком по ночам на машинах своих жен? — задумчиво произнесла Синтия.
   — Если бы каждая последняя собака знала твою служебную машину и за тобой закрепились позывные «Рэнди-шестой», ты бы тоже предпочла воспользоваться другой машиной.
   — Я бы предпочла остаться дома... Ну ладно, пойдем дальше. Кент ускоряет шаг, и Мур в это время спешит по бревенчатой дороге, садится в свою машину у пятого стрельбища и гонит назад, на базу. Идущего навстречу Кента он не видел.
   — Потому что Кент к этому моменту уже прошел пятое стрельбище либо заметил фары машины Мура, когда тот въезжал на гравийную площадку, и снова опустился в канаву. Ему уже мнится, что его возлюбленная забавляется с несколькими хахалями поочередно, меняя их каждые пятнадцать — двадцать минут. Или же Кент просто сбит с толку. Это вероятнее.
   — Сбит или не сбит, но он предполагает худшее. Ему не приходит на ум, что Энн, может быть, выполняет обязанности — проверяет посты — или что она в опасности, а обе машины не имеют к ней никакого отношения. Кент убежден, что она трахается. Ты бы тоже так подумал?
   — Точно так же. Я мужчина, и ничто мужское мне не чуждо. Я слишком много думаю маленькой головкой и мало — большой.
   Синтия не могла сдержать смех.
   — Ладно, хватит, продолжай.
   — Продолжим... Наступил тот момент, о котором мы практически ничего не знаем. Кент проходит дорогу, разделяющую пятое и шестое стрельбища, и в лунном свете видит впереди на шоссе две машины — джип и проехавший мимо него «бьюик». Нам известно, что как раз в эти минуты происходит сцена между отцом и дочерью — или только что закончилась.
   — В любом случае Кент остается там, где был.
   — Да, мы точно знаем, что он не кинулся вперед и поэтому не узнал, что в «бьюике» приехал генерал. Кент стоит на расстоянии двухсот — трехсот ярдов и, может быть, слышит обрывки слов. Ветер как раз дул с юга. Он решает не выставлять себя на посмешище и избежать столкновения с человеком, который наверняка вооружен.
   — Или стычка между отцом и дочерью уже закончилась, — высказала предположение Синтия, — и генерал вернулся к машине.
   — Вполне вероятно. На этот раз машина генерала идет навстречу Кенту, и тот снова прячется в канаве. Только так это и могло происходить. Кент шел пешком, поскольку ни Кемпбелл, ни Мур не видели никаких машин.
   — Машина генерала проезжает, Кент выбирается на шоссе и идет к джипу Энн Кемпбелл.
   — И идет быстро, может быть, вытащив пистолет и будучи готовым ко всему — к насилию, к романтической встрече и примирению или...
   Мы сидели молча, Синтия на кровати, я на стуле, прислушиваясь к шуму дождя за окном. Я думал, как, вероятно, и Синтия, не соорудили ли мы петлю для невинного человека. Пусть мы еще путаемся в деталях, но по виду Кента можно было понять, что убил он, и никто другой, об этом говорили его глаза, голос, движения. Но они свидетельствовали и о том, что Кемпбелл это заслужила, а мы не сумеем доказать его вину. Он ошибался по обоим пунктам.
   Синтия спустила ноги с кровати и сказала:
   — В конце концов Кент натыкается на связанную Энн Кемпбелл, в слезах, и не понимает, что произошло — то ли ее изнасиловали, то ли она ждет очередного дружка.
   — Здесь мы ничего не знаем, но Кент подошел к ней медленно, осторожно, как уверяет Кэл Сивер, и присел. Энн его появлению не рада.
   — Она напугана до смерти.
   — Вряд ли... Энн не из таких. Но конечно, она в невыгодном положении. Происходит обмен репликами. Энн полагала, что отец бросил ее, и приготовилась ждать грузовика со сменой караула, который пройдет здесь в семь ноль-ноль. Двадцать мужиков найдут генеральскую дочку голой. Хорошая расплата с папочкой, который вторично бросил ее.
   — Да, но она понимает также, что отец учитывал такую вероятность, — возразила Синтия. — Он должен приехать за ней, чтобы избежать огласки. Так или иначе, ей надо, чтобы Кент уехал.
   — Во всяком случае, он ломает ее планы. Видя штык, воткнутый в землю, предлагает освободить ее. Или же допытывается, что же, собственно, все это значит, понимая, что ей не уйти от серьезного объяснения. А может быть, умоляет ее стать его женой. Энн не раз привязывали к спинке кровати в ее бункере-будуаре, она к этому делу привычная, и потому не стесняется и не пугается, а только раздражена. Мы никогда не узнаем, кто что говорил.
   — К сожалению, нам известно, чем кончился этот разговор.
   — Да. Кент, вероятно, стягивал шнур, чтобы заставить Энн говорить или возбудить в ней желание — этому приему он научился от нее самой. И вот в какой-то момент он так стянул шнур...
   Мы сидели, снова и снова перебирая в уме цепочку событий той страшной ночи.
   Синтия встала и сказала:
   — Потом, направляясь к шоссе, Кент целиком осознал, что натворил, и пустился бежать. Он, вероятно, домчался до своего джипа прежде, чем выехали из дома Фаулеры. Кент гонит машину к Бетани-Хилл, и не исключено, что даже проезжает мимо Фаулеров. Дома он ставит джип жены в гараж, приводит себя в порядок и начинает ждать тревожное сообщение от своих подчиненных... Думаю, он даже не прилег.
   — Не знаю, не знаю... Я встретил его через несколько часов, вид у него был собранный, подтянутый, хотя, как я сейчас понимаю, немного встревоженный. Первые часы преступник не думает о содеянном, но потом оно гнетет его. То же самое происходит сейчас с Кентом.
   — Мы сумеем доказать наши предположения? — спросила Синтия.
   — Нет.
   — Что же нам делать?
   — Приготовиться к решительному разговору. Час настал.
   — Кент будет все отрицать, и нам придется искать работу на гражданке.
   — Очень может быть... И знаешь что? Я все думаю, а вдруг мы ошибаемся?
   Синтия ходила по комнате взад-вперед, как бы споря с самой собой, потом предложила:
   — Может, нам поискать то место, где Кент съехал с шоссе?
   — Годится. Завтра рассветает в пять тридцать шесть. Тебе позвонить или прийти растолкать?
   Синтия игнорировала мой вопрос.
   — Дождь, конечно, смыл следы от шин. Но если Кент по неосторожности поломал машиной ветки на кустах...
   — Это рассеет некоторые сомнения, но не затронет главного. Нет, нам нужны твердые факты.
   — Хорошо бы посмотреть, не осталось ли на машине листьев, сосновых иголок, — упорствовала Синтия. — Если осталось, их можно сравнить с растительностью на месте.
   — Можно было бы сравнить, если бы мы имели дело с круглым идиотом. Его машина вычищена, как перед техосмотром.
   — Что же нам остается, черт побери?
   — Провести прямой разговор и сделать это в подходящий психологический момент... Завтра после похорон будет в самый раз. Это наш первый, последний и единственный шанс.
   — Да, если Кент собирается сделать признание, то сделает его сразу после похорон. Если хочет снять камень с души, то откроется перед нами, а не перед фэбээровцами.
   — Только так.
   — А теперь давай спать.
   Синтия сняла трубку и попросила дежурную разбудить нас в четыре ноль-ноль. Трехчасовой сон, если я сейчас завалюсь и отключусь через десять секунд. Но на уме у меня было другое.
   — Может, под душ вместе ради экономии времени?
   Синтия промычала что-то неопределенное, дурной знак. Как однажды я слышал от отца, женщины распоряжаются семьюдесятью процентами нашего национального богатства и ста процентами норок. Синтия и я — мы оба немного робели, как бывшие возлюбленные, пытающиеся возобновить роман. Да и разговоры вокруг убийства отнюдь не способствовали настроению. Не было ни музыки, ни свеч, ни шампанского. Только тень Энн Кемпбелл, мысли об убийце, тяжело ворочающемся в постели на Бетани-Хилл, и два усталых, оторванных от дома человека.
   — Хотя, может, это не совсем своевременно, — пробормотал я.
   — Совсем несвоевременно. Подождем немного, а уж потом отметим. У тебя на уик-энде. Сам увидишь, как мы будем рады, что отложили.
   Я терпеть не могу ждать. Но спорить не было настроения, а настраивать женщину я не мастак. Я зевнул и скинул с кровати покрывало.
   — Bon soir, как мы говорили в Брюсселе.
   — Спокойной ночи... — Синтия пошла к двери, но на пороге обернулась и произнесла: — Зато будет чего ждать.
   — Большие ожидания.
   Я выключил лампочку на тумбочке, сбросил халат и голый полез под одеяло. Я слышал шум воды в ванной комнате, стук дождя за окном, возню какой-то парочки в коридоре.
   Как в четыре часа зазвонил телефон, я не слышал.

Глава 34

   Синтия была уже одета, в окно заглядывало солнце, я почувствовал запах кофе.
   Я сел в постели, и Синтия, стоявшая у моей кровати, подала мне пластиковую кружку и сказала:
   — У них внизу экспресс-бар.
   — Сколько времени? — спросил я.
   — Восьмой час утра.
   Я начал вылезать из-под одеяла, но вспомнил, что спал голым.
   — Почему ты меня не разбудила? — воскликнул я.
   — Сколько нужно людей, чтобы посмотреть на сломанный куст?
   — Ты была там? Что нашла?
   — Машина определенно съехала с Джордан-Филдз ярдах в пятидесяти от Райфл-Рендж-роуд. Видны две колеи, хотя следы от шин смыты. На кусте сломаны ветки, и содрана кора сосны.
   Мелкими, частыми глотками я пил кофе, ожидая, когда прояснится в голове. Синтия в джинсах и белой тенниске смотрелась превосходно.
   — Кора, говоришь, содрана?
   — Я тут же помчалась на Джордан-Филдз, растолкала бедного Кэла Сивера. Он взял одного парня, мы втроем поехали туда и выпилили поврежденное на сосне место.
   — Да не тяни ты резину!
   — Потом вернулись в ангар и под микроскопом разглядели крупицы краски на дереве. Кэл сегодня отправит вырезанный блок в Форт-Гиллем. Я сказала ему, что краска, вероятно, с черного джипа «Черокл». Там свяжутся с заводом-изготовителем или сами сопоставят с образцами красок, которые имеются у них.
   — Надеюсь, мы найдем царапину и на самой машине.
   — Нам нужны доказательства, чтобы подкрепить твою версию действий Кента.
   — Естественно. — Я зевнул и откашлялся. — Если установят, что краска с черного джипа «Чероки», это, к сожалению, доказывает только то, что сосну зацепил какой-то джип «Чероки». Но все-таки зацепка.
   — Еще какая!
   Я допил кофе, поставил кружку на тумбочку.
   — Я просил, чтобы ты разбудила меня. Ты хоть пыталась?
   — Нет, ты спал как убитый.
   — Жаль. Но ты молодец, что съездила.
   — Спасибо. Кроме того, я отнесла твои ботинки Кэлу Сиверу. Он сравнил их с неопознанными слепками и нанес твои следы на схему.
   — Еще раз молодец. Что, я уже подозреваемый?
   — Пока нет. Просто Кэлу надо бы установить твои следы.
   — А ты их почистила, мои ботинки?
   Синтия пропустила язвительный вопрос мимо ушей.
   — Кэл получил из Форт-Гиллема компьютерную программу. Теперь у него на схеме все следы — известные и неизвестные. Да, я изложила Кэлу нашу версию событий той ночи. — Синтия встала и подошла к окну. — Смотри, дождь закончился, выглядывает солнышко. Хорошо для урожая. И для похорон подходящий день.
   Тут я заметил на постели лист бумаги. Это была компьютерная распечатка письма Энн Кемпбелл миссис Кент. Письмо начиналось так: «Уважаемая миссис Кент. Хочу сообщить вам об отношениях, которые сложились между вашим мужем и мной...» Кончалось оно следующими словами: "Я уважаю вашего мужа как кадрового военного и высококлассного профессионала, но никаких других, личных, чувств к нему не питаю. Я бы рекомендовала обратиться к психоаналитику — ему одному или вместе с вами, — вероятно, ему также следует добиться перевода в другое место или взять отпуск. Уверяю вас, что меня заботит единственно его карьера и репутация, моя репутация, а также то, чтобы в расположении части, которой командует мой отец, не было и тени нарушения приличий. Искренне ваша Энн Кемпбелл".
   — Чтобы не было и тени нарушения приличий! — засмеялся я.
   Синтия обернулась и произнесла:
   — Да, надо отдать ей должное.
   Я кинул распечатку на тумбочку.
   — Уверен, Кент видел оригинал письма, и оно его взбесило. Тот следопыт из Окленда звонил Кэлу?
   — Пока еще нет.
   — Ладно, я встаю... но я же...
   Синтия кинула мне халат и отвернулась к окну. Я выбрался из постели и потопал в ванную. Едва я намылил щеки, в моей комнате зазвонил телефон. Синтия взяла трубку, но из-за шума воды я плохо слышал, с кем она говорила. Через минуту Синтия сунула голову в дверь ванной и сообщила:
   — Это Карл звонил.
   — Что ему нужно?
   — Хотел узнать, верный ли номер он набрал.
   — А-а...
   — Он уже в Атланте. К десяти ноль-ноль будет здесь.
   — Отзвони ему, скажи, что у нас торнадо.
   — Он уже в пути.
   — В пути так в пути.
   Закончив бритье, я начал чистить зубы. Синтия вернулась в мою комнату. Как только я включил душ, в ее комнате раздался звонок. Синтия его, конечно, не слышала. Я заглянул к себе — она разговаривала по моему аппарату. Решив, что ей звонят по службе, я взял трубку.
   — Алло?
   — Кто это? — спросил мужской голос.
   — А кто вы?
   — Майор Шольт. Что вы делаете в комнате моей жены?
   Резонный вопрос, ничего не скажешь. Я мог ответить, что его неправильно соединили и вообще сказать многое, но...
   — То же, что я делал в Брюсселе, — ответил я.
   — Что?! Какого дьявола?.. Бреннер, это вы?
   — К вашим услугам, майор.
   — Я тебя пристрелю, мерзавец, слышишь? Ей-богу, пристрелю!
   — Вы могли это сделать в Брюсселе. Такой шанс выпадает раз в жизни.
   — Сукин ты сын!..
   — Мисс Санхилл сейчас здесь нет. Что ей передать?
   — Где она?
   — Принимает душ.
   — Ах ты, сволочь!
   Непонятно, чего он так разошелся, подумал я. Они ведь разводятся, и он уже завел себе бабу. Странные существа мужчины... Думают, что имеют права на жен, даже когда они расстались. Нет, тут что-то не так. Я понял, что совершил глупость.
   — Можешь заказывать катафалк, Бреннер. Все гвозди в крышку гроба самолично забью. Ты меня слышишь?
   — Говорят, вы с Синтией разводитесь.
   — Разводимся? Какая сволочь это сморозила? Позови эту стерву к телефону!
   — Готовитесь к бракоразводному процессу?
   — Дай эту стерву, я сказал!
   — Минутку.
   Я положил трубку на кровать и задумался. Жизнь иногда преподносит такие сюрпризы — не обрадуешься, потом проглядывает солнышко, на сердце становится легче, походке возвращается упругость, и ты снова полон надежд и планов. Потом словно кто-то выдергивает коврик у тебя из-под ног, и ты опять плюхаешься задницей в лужу.
   — Я скажу, чтобы она вам перезвонила.
   — Попробуй не сказать... твою мать. Я тебя...
   Я положил трубку на рычаг, пошел в нашу общую ванную и залез под душ. За дверным стеклом появилась Синтия и крикнула, перекрывая шум воды:
   — Я звонила в Учебный центр, мне подтвердили, что полковник Мур провел ночь там. Я попросила передать ему, что через час мы ждем его в полицейском управлении. Слышишь?
   — Слышу.
   — Кроме того, я приготовила тебе одежду. На похоронах полагается быть в форме.
   — Спасибо.
   — Я сейчас переодеваюсь.
   — Валяй.
   Синтия прошла к себе в комнату. Дверь за ней закрылась. Я выключил душ.

* * *

   Около восьми часов мы, одетые в парадную форму, ехали в моем «блейзере».
   — Тебя что-то беспокоит? — спросила Синтия.
   — Нет, ничего.
   В нашей комнатенке я выпил еще одну кружку кофе и стал перебирать записки о телефонных звонках. Пришел Мур, немного потрепанный, но в парадной форме. Он даже раздобыл где-то пару новых штиблет. Синтия предложила ему сесть, и без предисловий я начал:
   — Полковник, у нас есть основания подозревать в убийстве Энн Кемпбелл полковника Кента.
   Мур был так поражен, что не выговорил ни слова.
   — Как это вписывается в общую картину? — наконец спросил он. — Он, конечно, создавал массу проблем, но чтобы...
   — Энн говорила вам о нем?
   — Да... Жаловалась, что звонит в любое время суток, читает ее письма, неожиданно врывается к ней в дом и в служебный кабинет...
   — Когда вы в ту ночь позвонили Энн Кемпбелл, она не сообщила, что Кент околачивался около штаба или звонил ей?
   — Действительно, она сказала, что Билл Кент снова становится назойливым. Чтобы отвлечь его внимание, она поедет не в своем «БМВ», как планировалось, а на служебном джипе. Возникла, правда, одна трудность. Ее машина оборудована телефоном, а у меня есть мобильник, и мы рассчитывали поддерживать связь, пока Энн едет на стрельбище. Тем не менее мы встретились там в назначенное время.
   — Когда вы встретились, она не упоминала Кента? — спросила Синтия.
   — Нет.
   — Она не говорила, что за ней кто-то ехал?
   — Кажется, нет. Впрочем, она сказала, что видела позади себя какую-то машину, но та свернула на Джордан-Филдз... Энн считала, что все идет по плану, и тогда я по мобильнику позвонил ее отцу.
   — После этого вы пошли на стрельбище?
   — Да.
   — Проделав известную процедуру, вы стали ждать приезда генерала.
   — Да.
   — Вам не приходило на ум, что может приехать полковник Кент?
   — Возможно, у меня мелькала такая мысль. Он повсюду преследовал Энн.
   — А вам не приходила мысль, что он действительно поехал за ней и затем, возможно, убил ее.
   — М-м... теперь, когда я думаю об этом...
   — Из вас вышел бы классный сыщик, полковник, — съязвил я.
   Моя реплика сбила его с толку.
   — Я решил, что это генерал... Впрочем, я не знал, что и думать... Когда я узнал, что Энн убили, первая мысль была: это отец. Потом я подумал, что генерал просто уехал, оставив ее, и какой-то... какой-то маньяк... который проезжал мимо... Кента я совсем не подозревал...
   — Почему?
   — Ну... он же начальник полиции... женатый человек... любил ее... Но теперь, когда вы об этом заговорили, я вижу, что он вписывается в общую картину... То есть я хочу сказать, что с психологической точки зрения это весьма вероятно. Кент сделался одержимым, и Энн не могла обуздать его.
   — Энн породила чудовище, — заметил я.
   — Да, чудовище.
   — Она сама-то это понимала?
   — Понимала — каким-то уровнем сознания. Но она не привыкла иметь дело с мужчинами, которые поступают по-своему. За исключением отца и, вероятно, Уэса Ярдли. В ретроспективе я вижу, что Энн недооценила Билла Кента. И поплатилась за это.
   — А теперь, пожалуйста, поезжайте к себе в Учебный центр и изложите все это на бумаге.
   — Что именно?
   — Составьте полный отчет о вашем участии в этой истории и передайте его мне после панихиды. У вас почти два часа. Не теряйте ни минуты. И никому ни слова.
   На Мура было жалко смотреть: бледная тень человека, которого я видел вчера. Он ушел.
   — Мы бились изо всех сил, строили предположения, искали, а разгадка была под самым нашим носом, — сказала Синтия.
   — Именно поэтому мы не сразу ее увидели.
   Синтия начала болтать о чем-то постороннем. Я молчал и, чтобы избежать неловкости, позвонил Фаулеру в штаб.
   — Полковник, уничтожьте обувь, которая была на вас и на миссис Фаулер в ту ночь. Второе. Выработайте с генералом Кемпбеллом правдоподобный сценарий того, что вы оба тогда делали. Третье. Пусть сразу же после траурной церемонии миссис Фаулер садится в автомобиль или самолет...
   — Я ценю ваши предложения, — ответил он, — но я думаю, что не должен скрывать свою причастность к этому делу.
   — Генерал хочет, чтобы вы это сделали. Желание командира — приказ.
   — В данном случае это незаконный приказ.
   — И все же постарайтесь забыть об этой истории. Ваше молчание пойдет на пользу вам, жене, мне, Кемпбеллам и армии в целом. Подумайте, полковник.
   — Хорошо, я подумаю.
   — Позвольте один вопрос: вы сняли ее уэст-пойнтское кольцо?
   — Нет.
   — Вы видели там воткнутый в землю штык?
   — Штык не был воткнут в землю. Рукоятка была воткнута в ее промежность.