Страница:
Впервые позволив лорду Питеру чуть-чуть увидеть темперамент, до этого скрытый за завесой внешнего спокойствия, Сора с раздражением хлопнула в ладоши.
— Я не настолько идиотка, чтобы совсем не представлять, как на меня подействует падение на крутой каменной лестнице. Но я все-таки знаю, хоть сил у меня и немного, как постоять за себя. К тому же мать научила моих кровных братьев защищать меня, и они неплохо с этим справляются.
Мод посмотрела на Сору, уголки ее губ опустились.
— Да, миледи. Но Джона отдали на воспитание, а Клэру только семь, и большой помощи от него ждать не приходится.
— Ролло… — начала было Сора.
— Ролло — наследник вашего отчима. Он добрый человек и хорошо к вам относится. Но он только что женился и готовится к тому, чтобы стать рыцарем. Он управляет землями вашей матери. Он так поглощен своими делами, что, если с вами что-то случится, пройдет месяц, прежде чем он узнает об этом. Или даже дольше. Он всеми силами избегает Теобальда. Дадли готовит себя к церковному сану. После Клэра остается только Блэйз, но ему всего четыре года. Он привязался к новой мачехе, а уроков вашей дорогой матушки совсем не успел усвоить.
— Говори, к чему ты ведешь эту речь, Мод, — сухо прошептала Сора.
— А разве вам не понятно, миледи? Ваши братья… да вы дразните меня, — обиделась Мод.
— Ты и в самом деле всадила нож еще глубже, моя дорогая. Мы с тобой отказались обсуждать мою неумолимо надвигающуюся кончину не без оснований. Просто у нас не было никакого выбора. Сейчас лорд Питер предлагает мне возможность вырваться из этого жалкого положения, и я, не раздумывая, хочу ухватиться за его предложение обеими руками. Ты знаешь, сколь долго уже продолжается мое выходящее за все границы существование в этом маленьком замке? Одно время года сменяется другим, а я чахну здесь, расплачиваясь доходами с моих земель за привилегию вести хозяйство этого спившегося человека. И все же я сомневаюсь, сможешь ли ты убедить моего отчима.
— Да, — согласилась Мод. — Теобальд не позволит ей уйти, просто по своей злобе.
— Позвольте мне поговорить с вашим отчимом. — Лорд Питер улыбнулся от предвкушения беседы. — Я человек богатый и могущественный. Так или иначе, он примет во внимание мои слова. Если он не сможет понять, что пребывание в моем замке его родственницы укрепит и его влияние, тогда, возможно, угроза попасть к лету в осаду заставит его быть разумней.
Мод громко рассмеялась.
— Это научит нашего жалкого грубияна разуму.
— Жаль, что я этого не услышу, — сказала Сора. — Ну хорошо, если вы сможете убедить Теобальда и если рассудительная и осторожная Мод полагает, что мне надо ехать, тогда я согласна.
Мод откликнулась, блеснув юмором:
— Ах, миледи, я и не подумаю бежать сломя голову за этим достопочтенным господином, если у него не будет хороших рекомендаций. Я справлюсь о репутации лорда Питера у его слуг.
Сора потянулась, положила руку на плечо Мод, потом спустила руку к ее ладони. Лорд Питер видел, с каким изяществом она взяла скрюченные пальцы старой горничной и нежно поцеловала их.
Именно этого он желал и для своего сына. Легкости движений, способности оценить свои возможности и действовать сообразно им. Она должна поехать. Ей придется это сделать. Уильям в отчаянии, не убран и растерян. Нужно, чтобы кто-то направлял его, и именно эта достигшая совершенства девушка поведет его за собой. Лорд Питер решил окончательно сломать их оборону.
— Я отдам вам покои моей жены — отдельную комнату с огромным очагом. Мы поддерживаем в нем огонь день и ночь. Беркский замок расположен близко к побережью, и у меня есть много мер французской материи, которую мы купили для покойной жены Уильяма, Анны. Можете ими распоряжаться.
— Подкуп совершенно ни к чему, лорд Питер.
— Еще мы хотим взять Олдена, лорд Питер, — решительно вмешалась Мод. — Он слуга леди Соры, а до этого служил ее матери.
— Как пожелаете. — Лорд Питер кивнул своей союзнице. — Отсюда до моего замка три дня езды, а снег глубок. Мне очень хотелось бы купить повозку.
Сора поморщилась.
— Я могу ехать верхом, сэр, если лошадь будут вести на поводу. Уверяю вас, я предпочитаю раскачивание седла тряске повозки на ухабах.
— Я договорюсь и о том, и о другом. Лорд Питер быстро поднялся.
— Обождите! — повелительно произнесла Сора. — Снег ведь глубок.
— Тепло оденьтесь и упакуйте всю свою одежду, леди Сора. Как только буря утихнет, надо будет ехать. Беркский замок — моя главная крепость, она мощнее всех остальных, но тем не менее я тревожусь за Уильяма, одинокого и погруженного во мрак. Он беспомощен настолько, что вам это трудно представить, — все еще наделенный силой и решимостью, но неспособный сделать ни шага вперед.
— Вы хотите, чтобы я пожалела его, милорд?
— Да, пожалейте его. Он всегда был чистым и прямым, от души смеялся и не прятал свой гнев. Теперь же его гнев стал неумолимым и направлен на него же самого, и он больше не смеется. Пожалуйста, леди Сора, — лорд Питер взял ее ладонь своей дрожащей рукой, провел огрубевшими пальцами по ее замерзшей коже, — пожалуйста, поедемте со мной. Я знаю, мой Уильям где-то там, погруженный среди ненависти и отвращения. Мой сын все еще там, я только потерял его. Помогите мне, пожалуйста, найти его.
Потрясенная его мольбой и неожиданной силой его слов, Сора отбросила все сомнения. Вздохнув, она коснулась пальцами своего лба и кивнула.
— Я подумаю и буду собираться. У вас мне не может быть хуже, чем здесь, и, возможно, я смогу помочь вашему сыну. Несомненно, я наведу порядок в вашем доме с помощью моей верной правой руки, Мод. Постарайтесь сделать, что сумеете, милорд. Попытайтесь убедить лорда Теобальда пожелать мне доброго пути и удачи.
— Что это за запах, Мод?
— Я не уверена, миледи, но кое-что подозреваю. — Мод ступила на покрывавший пол камыш и осторожно приподняла его носком. — Гниющий камыш, я полагаю, а что под ним, одному Богу известно.
Зажав нос, Сора откликнулась:
— Ясно, я знаю, что под ним, всемогущему Богу нет нужды сообщать мне об этом. Это парадный зал?
— Если вам угодно его назвать таковым. Гостеприимство не очень-то в чести в замке лорда Питера.
Как бы в подтверждение ее слов, к ним бросились две огромные собаки, приветствуя их воодушевленным лаем. Мод принялась колотить их голыми руками.
— Назад, судари!
Одна собака отскочила, а вторая осталась и принялась обнюхивать юбку Соры, словно это была мясная кость.
— Прочь, пес! — Мод хлопнула в ладоши, но собака глухо и недвусмысленно зарычала, и она отступила.
Сора спокойно протянула руку и позволила собаке обнюхать ее.
— Миледи, эта бродячая тварь откусит вам руку, — запротестовала Мод.
— Ерунда, — отозвалась Сора.
Собака лизнула руку и попыталась подлезть под нее головой. Когда псу сделали одолжение и почесали ему за ушами, он затрепетал от восторга.
Мод невольно рассмеялась.
— Если бы вы только могли его видеть, миледи. Он стоит, а на его морде такое блаженно-глупое выражение.
Щелкнув пальцами, Сора приказала собаке встать у себя за спиной, и та подчинилась с рвением преданного слуги. Положив руку на плечо Мод, Сора спросила:
— А выглядит здесь все так же плохо, как я слышу это?
— Я не стану в такой компании закрывать здесь глаза, чтобы выяснить, как все тут слышится, спасибо. Я думала, Теобальд вскормил злобную свору, но здесь вообще собаки предоставлены сами себе. Мы приехали вовремя, миледи. Они уже берут верх над лордом Питером.
Тяжелый стук шагов за спиной прервал их беседу.
— Не заблудились, леди Сора? — заботливо спросил лорд Питер. — Подойдите к огню. Вы с головы до ног засыпаны снегом и вся дрожите от холода. Надеюсь, до весны больше не будет снежных бурь.
— Не знаю, хватило бы у меня смелости отправиться сюда, милорд, если бы я знала, по каким дорогам придется ехать, — посетовала Сора.
— Ужасные дороги, не правда ли? — согласился он. — С тех пор как наступило безвластие, никто с ними ничего и не делал, а они и прежде были вовсе не безупречны. В повозке было ехать лучше?
Мод с раздражением выразила свое недовольство.
— Ухабы и тряска почти всю дорогу.
— Почти всю дорогу? — переспросил лорд Питер.
— Да, за исключением случаев, когда повозка застревала в снегу и грязи и нам приходилось выходить, чтобы лошади смогли вытянуть ее. Что за сумасшедшая блажь — не обращать ни на что внимания и отправляться в путь в такую непогоду?
— Вам надо благодарить меня за это. — При этих словах Мод замолчала, а он продолжил: — Если бы не буря, на нас бы, непременно напали разбойники. Это еще одна плата за то, что нами правит хаос.
— Лорд Питер, — воскликнула Мод, — вы напугаете мою госпожу.
— Черт возьми, вы правы. Я не хочу, чтобы она убежала сейчас, когда только все окинула взглядом, то есть ощутила аромат того развала, в который я привез ее. Замок выглядит еще хуже, чем когда я уезжал.
Лорд Питер взял Сору под локоть, но она мягко высвободила руку.
— Пожалуйста, позвольте мне держаться за вас, — попросила она, положив ладонь на сгиб его руки. — Так будет лучше.
— Дед!
Крик эхом разнесся в задымленном зале. Высокий мальчик быстро шел к ним по камышу, на лице его было волнение.
— Дед, наконец ты вернулся! Мы уже беспокоились.
— Кимбалл, ведь ты не мог тревожиться за такого бывалого воина, как я? — Лорд Питер нагнулся, чтобы обнять улыбающегося внука. — Меня же не было всего три недели. А ты вырос, с тех пор как я уехал.
— Ты так говоришь всякий раз, когда возвращаешься откуда-нибудь. Я не могу все время расти. Но у меня выпал еще один зуб, видишь? — Кимбалл скривил губы, чтобы показать деду щель в зубах, а потом понизил голос: — Я не волновался, не очень. Но когда пошел снег, заволновался отец. Он сказал, что от холода у него болят суставы и что ему надо будет объехать земли, если ты долго не вернешься… — Бросив взгляд на незнакомых дам, он неловко закончил. — Ну, ты знаешь.
— Я знаю. Спасибо, что присмотрел за отцом. — Лорд Питер бережно положил руку на плечо Кимбалла.
— Рад помочь, сэр, но кто это? — Кимбалл указал пальцем на семилетнего мальчика, устало входившего в зал. За спиной у мальчика шел его слуга.
Лорд Питер повернулся и посмотрел на жалкую группу прибывших из замка Пертрейд. Они сгрудились все вместе и не желали приближаться к огню, пока, их не пригласят соответствующим образом.
— Боже правый, леди Сора, простите меня. Примите мою руку. — Он снова предложил свой локоть. — Позвольте мне проводить вас к очагу. Кимбалл, это леди Сора. Она приехала к нам и будет у нас экономкой. Она приходится кузиной твоей бабушке. А этот мальчик — Клэр. Он кровный брат леди Соры. Я взял его на обучение. Ты проводишь его к огню, Кимбалл?
— Разумеется, сэр. Для меня большая честь познакомиться с вами, леди Сора. Надеюсь, вам будет приятно в нашем доме.
Кимбалл послушно отступил назад к Клэру, и Сора услышала, как он говорит ее брату:
— Огромное спасибо, что приехал. Мой дед отлично обучает, и у меня всегда были товарищи для сражений. Но с тех пор как случилась беда с отцом, все мои друзья уехали. — Лицо мальчика отобразило его печаль. — Ты спас меня от этой скуки.
— Ваш внук так же галантен, как и его дедушка, — заметила Сора.
— Надеюсь, это комплимент. — Лорд Питер засмеялся, и Сора подхватила его смех.
— Именно это я и имела в виду.
— Как прелестно, — протараторила у них за спиной Мод. — Лорд Питер так мил, если не принимать во внимание его склонность к подкупу и шантажу.
— Кресло, леди Сора, — предложил он.
Сора прикоснулась к спинке и опустилась в кресло, но прежде чем она уселась, у ног ее улеглась собака.
— Була! Назад! — скомандовал лорд Питер. Собака фыркнула в ответ и осталась лежать у ног девушки, удобно развалившись.
— Эта собака, леди Сора, считается охотничьей, — с раздражением в голосе сказал лорд Питер. — Бог свидетель, пока она не принесла ни одного зайца, но это не означает, что я хочу, чтобы она превратилась в комнатную собачку. И вам не следует поощрять такое ее поведение.
— Просто ее так любят животные, — проворчала, Мод, и он повернулся к горничной, чтобы снова начать пререкаться с ней.
— Мои посулы могут быть очень приятными.
— Все, что мы слышали до сих пор, — это только слова, — отозвалась она. — Вы обещали для миледи отдельную комнату с очагом, и лучше уж разжечь в нем огонь сейчас, чтобы ночью было хоть какое-то тепло.
— Хоиса! — Выкрик лорда Питера заставил Сору поморщиться. — Где эта распроклятая Хоиса?
— Наверное, внизу, на конюшне, делает там в соломе одного из своих бесконечных ублюдков.
Голос, прозвучавший по другую сторону от очага, встревожил Сору. Он был глубоким и мягким, как заморская ткань. Такие мужские голоса доставляли ей удовольствие. И все же кое-что внушало ей в нем отвращение: язвительность, и страдание, и ярость.
— Нет. — Лорд Питер чуть усмехнулся. — В конюшне слишком холодно. Наверно, она в моей постели, или я не знаю эту шлюху. — Его голос стал серьезным. — Как ты себя чувствуешь, Уильям?
Уильям что-то проворчал. От его неучтивости воцарилась неловкая тишина, которую прервало только вмешательство Мод.
— Если вы сможете приказать некоторым из этих ленивых грубиянов захватить дрова и показать мне дорогу, то я сама разведу огонь и согрею комнату. У моей госпожи ноги уже, должно быть, как лед.
— Мои ноги всегда, как лед, — возразила Сора. Мод не обратила на ее слова никакого внимания.
— И пусть они принесут вещи моей госпожи, она промокла до нитки.
— Промокла до нитки! Подумать только! Это может быть интересным, — снова медленно произнес тот же восхитительный голос. — Если бы я только мог это увидеть.
— Поездка прошла хорошо, Уильям. — Лорд Питер понизил голос, намеренно успокаивая его. — Жаль, что ты не поехал со мной.
— Ехать в повозке, словно старуха? Как бы смеялись надо мной вассалы, — горько произнес этот голос.
— Мервин спрашивал о тебе с величайшим участием. Он приглашал и тебя, когда я поеду следующий раз. И Рауль очень сожалел, что не сможет воспользоваться твоим воинским искусством и ты не поведешь его в бой, когда летом начнутся набеги.
В глубоком голосе прозвучал интерес, и из него исчезла горечь:
— А он уверен, что набеги снова повторятся?
— А почему бы и нет? Они взяли прошлой зимой богатую добычу, повымели весь урожай из амбаров и поглумились над крестьянскими женщинами.
— И некому было остановить их. Я валялся в замке беспомощный, а ты носился со мной, словно курица. Господи, забери все их души в ад! В тот день, когда я доберусь до человека, разбившего мне голову, он встретится с Создателем.
Теперь этот голос нравился Соре больше. В нем уже не было язвительности, а звучала решимость. Пытаясь поддержать его гордый дух, она промолвила:
— А что вы будете делать после этого? Вернетесь домой, усядетесь у очага и будете и дальше заживо гнить?
Наступила тишина. Господи, было так тихо. Она слышала, как он дышал, и больше ни звука. Может быть, все в огромном зале затаили дыхание?
— Мадам, я не знаю, кто вы, и не то чтобы меня это беспокоило.
От его голоса у нее по спине побежали мурашки. Голос был угрожающим, но спокойным, в нем звучала готовность дождаться момента, когда он сможет вырвать ей сердце.
— Очевидно, никто не сказал вам, что я слеп и не способен делать ничего, кроме как сидеть у очага и за живо гнить.
Доверяя своим инстинктам, подсказывавшим ей, что он выглядит неряшливо, а также тому, что лорд Питер защитит ее, Сора искренне заверила Уильяма:
— Мне с самого начала было известно, что вы слепы., Кажется, вы так и не научились есть так, чтобы не проливать соус себе на одежду. Кажется, вы не способны ни расчесать себе волосы, ни вымыться. Мне кажется, все, на что вы способны, так это только пить и заживо гнить.
Зал заполнился шепотом потрясенных слуг.
— Кто вы? — тихое рычание оборвало ее слова.
— Я леди Сора, дальняя родственница вашей матери и ваша новая домоправительница. Ваш отец считает, что дом в хаосе и что я наведу порядок, который устранит его.
К удовлетворению Соры, слуги затихли. Ни звука не доходило от них. Пусть слуги, как и разъяренный зверь, что сидит напротив, будут готовы принять ее вызов.
— Послушайте меня, леди Сора. — Прекрасный голос звучал тихо, но отчетливо. — Забота обо мне не входит в число ваших обязанностей по дому. Пью ли я, гнию или оскорбляю ваш взор, не думайте и пытаться привести меня в порядок. Я счастлив таким, каков я есть.
Задрав свой носик вверх и надменно фыркнув, Сора ответила:
— Я верю, что смогу обратить на пользу все, что будет у меня под рукой. Не сомневаюсь, мы найдем какое-нибудь применение и слепому получеловеку.
Твердая рука подхватила ее под мышки и рывком поставила на ноги. Лорд Питер безмолвно отдал приказ слугам.
— Но мы сможем какое-то время смахивать пыль вокруг вас, — милостиво уступила Сора, отходя в сторону, ведомая рукой лорда Питера. — Как будто вы один из предметов мебели.
ГЛАВА ВТОРАЯ
— Я не настолько идиотка, чтобы совсем не представлять, как на меня подействует падение на крутой каменной лестнице. Но я все-таки знаю, хоть сил у меня и немного, как постоять за себя. К тому же мать научила моих кровных братьев защищать меня, и они неплохо с этим справляются.
Мод посмотрела на Сору, уголки ее губ опустились.
— Да, миледи. Но Джона отдали на воспитание, а Клэру только семь, и большой помощи от него ждать не приходится.
— Ролло… — начала было Сора.
— Ролло — наследник вашего отчима. Он добрый человек и хорошо к вам относится. Но он только что женился и готовится к тому, чтобы стать рыцарем. Он управляет землями вашей матери. Он так поглощен своими делами, что, если с вами что-то случится, пройдет месяц, прежде чем он узнает об этом. Или даже дольше. Он всеми силами избегает Теобальда. Дадли готовит себя к церковному сану. После Клэра остается только Блэйз, но ему всего четыре года. Он привязался к новой мачехе, а уроков вашей дорогой матушки совсем не успел усвоить.
— Говори, к чему ты ведешь эту речь, Мод, — сухо прошептала Сора.
— А разве вам не понятно, миледи? Ваши братья… да вы дразните меня, — обиделась Мод.
— Ты и в самом деле всадила нож еще глубже, моя дорогая. Мы с тобой отказались обсуждать мою неумолимо надвигающуюся кончину не без оснований. Просто у нас не было никакого выбора. Сейчас лорд Питер предлагает мне возможность вырваться из этого жалкого положения, и я, не раздумывая, хочу ухватиться за его предложение обеими руками. Ты знаешь, сколь долго уже продолжается мое выходящее за все границы существование в этом маленьком замке? Одно время года сменяется другим, а я чахну здесь, расплачиваясь доходами с моих земель за привилегию вести хозяйство этого спившегося человека. И все же я сомневаюсь, сможешь ли ты убедить моего отчима.
— Да, — согласилась Мод. — Теобальд не позволит ей уйти, просто по своей злобе.
— Позвольте мне поговорить с вашим отчимом. — Лорд Питер улыбнулся от предвкушения беседы. — Я человек богатый и могущественный. Так или иначе, он примет во внимание мои слова. Если он не сможет понять, что пребывание в моем замке его родственницы укрепит и его влияние, тогда, возможно, угроза попасть к лету в осаду заставит его быть разумней.
Мод громко рассмеялась.
— Это научит нашего жалкого грубияна разуму.
— Жаль, что я этого не услышу, — сказала Сора. — Ну хорошо, если вы сможете убедить Теобальда и если рассудительная и осторожная Мод полагает, что мне надо ехать, тогда я согласна.
Мод откликнулась, блеснув юмором:
— Ах, миледи, я и не подумаю бежать сломя голову за этим достопочтенным господином, если у него не будет хороших рекомендаций. Я справлюсь о репутации лорда Питера у его слуг.
Сора потянулась, положила руку на плечо Мод, потом спустила руку к ее ладони. Лорд Питер видел, с каким изяществом она взяла скрюченные пальцы старой горничной и нежно поцеловала их.
Именно этого он желал и для своего сына. Легкости движений, способности оценить свои возможности и действовать сообразно им. Она должна поехать. Ей придется это сделать. Уильям в отчаянии, не убран и растерян. Нужно, чтобы кто-то направлял его, и именно эта достигшая совершенства девушка поведет его за собой. Лорд Питер решил окончательно сломать их оборону.
— Я отдам вам покои моей жены — отдельную комнату с огромным очагом. Мы поддерживаем в нем огонь день и ночь. Беркский замок расположен близко к побережью, и у меня есть много мер французской материи, которую мы купили для покойной жены Уильяма, Анны. Можете ими распоряжаться.
— Подкуп совершенно ни к чему, лорд Питер.
— Еще мы хотим взять Олдена, лорд Питер, — решительно вмешалась Мод. — Он слуга леди Соры, а до этого служил ее матери.
— Как пожелаете. — Лорд Питер кивнул своей союзнице. — Отсюда до моего замка три дня езды, а снег глубок. Мне очень хотелось бы купить повозку.
Сора поморщилась.
— Я могу ехать верхом, сэр, если лошадь будут вести на поводу. Уверяю вас, я предпочитаю раскачивание седла тряске повозки на ухабах.
— Я договорюсь и о том, и о другом. Лорд Питер быстро поднялся.
— Обождите! — повелительно произнесла Сора. — Снег ведь глубок.
— Тепло оденьтесь и упакуйте всю свою одежду, леди Сора. Как только буря утихнет, надо будет ехать. Беркский замок — моя главная крепость, она мощнее всех остальных, но тем не менее я тревожусь за Уильяма, одинокого и погруженного во мрак. Он беспомощен настолько, что вам это трудно представить, — все еще наделенный силой и решимостью, но неспособный сделать ни шага вперед.
— Вы хотите, чтобы я пожалела его, милорд?
— Да, пожалейте его. Он всегда был чистым и прямым, от души смеялся и не прятал свой гнев. Теперь же его гнев стал неумолимым и направлен на него же самого, и он больше не смеется. Пожалуйста, леди Сора, — лорд Питер взял ее ладонь своей дрожащей рукой, провел огрубевшими пальцами по ее замерзшей коже, — пожалуйста, поедемте со мной. Я знаю, мой Уильям где-то там, погруженный среди ненависти и отвращения. Мой сын все еще там, я только потерял его. Помогите мне, пожалуйста, найти его.
Потрясенная его мольбой и неожиданной силой его слов, Сора отбросила все сомнения. Вздохнув, она коснулась пальцами своего лба и кивнула.
— Я подумаю и буду собираться. У вас мне не может быть хуже, чем здесь, и, возможно, я смогу помочь вашему сыну. Несомненно, я наведу порядок в вашем доме с помощью моей верной правой руки, Мод. Постарайтесь сделать, что сумеете, милорд. Попытайтесь убедить лорда Теобальда пожелать мне доброго пути и удачи.
— Что это за запах, Мод?
— Я не уверена, миледи, но кое-что подозреваю. — Мод ступила на покрывавший пол камыш и осторожно приподняла его носком. — Гниющий камыш, я полагаю, а что под ним, одному Богу известно.
Зажав нос, Сора откликнулась:
— Ясно, я знаю, что под ним, всемогущему Богу нет нужды сообщать мне об этом. Это парадный зал?
— Если вам угодно его назвать таковым. Гостеприимство не очень-то в чести в замке лорда Питера.
Как бы в подтверждение ее слов, к ним бросились две огромные собаки, приветствуя их воодушевленным лаем. Мод принялась колотить их голыми руками.
— Назад, судари!
Одна собака отскочила, а вторая осталась и принялась обнюхивать юбку Соры, словно это была мясная кость.
— Прочь, пес! — Мод хлопнула в ладоши, но собака глухо и недвусмысленно зарычала, и она отступила.
Сора спокойно протянула руку и позволила собаке обнюхать ее.
— Миледи, эта бродячая тварь откусит вам руку, — запротестовала Мод.
— Ерунда, — отозвалась Сора.
Собака лизнула руку и попыталась подлезть под нее головой. Когда псу сделали одолжение и почесали ему за ушами, он затрепетал от восторга.
Мод невольно рассмеялась.
— Если бы вы только могли его видеть, миледи. Он стоит, а на его морде такое блаженно-глупое выражение.
Щелкнув пальцами, Сора приказала собаке встать у себя за спиной, и та подчинилась с рвением преданного слуги. Положив руку на плечо Мод, Сора спросила:
— А выглядит здесь все так же плохо, как я слышу это?
— Я не стану в такой компании закрывать здесь глаза, чтобы выяснить, как все тут слышится, спасибо. Я думала, Теобальд вскормил злобную свору, но здесь вообще собаки предоставлены сами себе. Мы приехали вовремя, миледи. Они уже берут верх над лордом Питером.
Тяжелый стук шагов за спиной прервал их беседу.
— Не заблудились, леди Сора? — заботливо спросил лорд Питер. — Подойдите к огню. Вы с головы до ног засыпаны снегом и вся дрожите от холода. Надеюсь, до весны больше не будет снежных бурь.
— Не знаю, хватило бы у меня смелости отправиться сюда, милорд, если бы я знала, по каким дорогам придется ехать, — посетовала Сора.
— Ужасные дороги, не правда ли? — согласился он. — С тех пор как наступило безвластие, никто с ними ничего и не делал, а они и прежде были вовсе не безупречны. В повозке было ехать лучше?
Мод с раздражением выразила свое недовольство.
— Ухабы и тряска почти всю дорогу.
— Почти всю дорогу? — переспросил лорд Питер.
— Да, за исключением случаев, когда повозка застревала в снегу и грязи и нам приходилось выходить, чтобы лошади смогли вытянуть ее. Что за сумасшедшая блажь — не обращать ни на что внимания и отправляться в путь в такую непогоду?
— Вам надо благодарить меня за это. — При этих словах Мод замолчала, а он продолжил: — Если бы не буря, на нас бы, непременно напали разбойники. Это еще одна плата за то, что нами правит хаос.
— Лорд Питер, — воскликнула Мод, — вы напугаете мою госпожу.
— Черт возьми, вы правы. Я не хочу, чтобы она убежала сейчас, когда только все окинула взглядом, то есть ощутила аромат того развала, в который я привез ее. Замок выглядит еще хуже, чем когда я уезжал.
Лорд Питер взял Сору под локоть, но она мягко высвободила руку.
— Пожалуйста, позвольте мне держаться за вас, — попросила она, положив ладонь на сгиб его руки. — Так будет лучше.
— Дед!
Крик эхом разнесся в задымленном зале. Высокий мальчик быстро шел к ним по камышу, на лице его было волнение.
— Дед, наконец ты вернулся! Мы уже беспокоились.
— Кимбалл, ведь ты не мог тревожиться за такого бывалого воина, как я? — Лорд Питер нагнулся, чтобы обнять улыбающегося внука. — Меня же не было всего три недели. А ты вырос, с тех пор как я уехал.
— Ты так говоришь всякий раз, когда возвращаешься откуда-нибудь. Я не могу все время расти. Но у меня выпал еще один зуб, видишь? — Кимбалл скривил губы, чтобы показать деду щель в зубах, а потом понизил голос: — Я не волновался, не очень. Но когда пошел снег, заволновался отец. Он сказал, что от холода у него болят суставы и что ему надо будет объехать земли, если ты долго не вернешься… — Бросив взгляд на незнакомых дам, он неловко закончил. — Ну, ты знаешь.
— Я знаю. Спасибо, что присмотрел за отцом. — Лорд Питер бережно положил руку на плечо Кимбалла.
— Рад помочь, сэр, но кто это? — Кимбалл указал пальцем на семилетнего мальчика, устало входившего в зал. За спиной у мальчика шел его слуга.
Лорд Питер повернулся и посмотрел на жалкую группу прибывших из замка Пертрейд. Они сгрудились все вместе и не желали приближаться к огню, пока, их не пригласят соответствующим образом.
— Боже правый, леди Сора, простите меня. Примите мою руку. — Он снова предложил свой локоть. — Позвольте мне проводить вас к очагу. Кимбалл, это леди Сора. Она приехала к нам и будет у нас экономкой. Она приходится кузиной твоей бабушке. А этот мальчик — Клэр. Он кровный брат леди Соры. Я взял его на обучение. Ты проводишь его к огню, Кимбалл?
— Разумеется, сэр. Для меня большая честь познакомиться с вами, леди Сора. Надеюсь, вам будет приятно в нашем доме.
Кимбалл послушно отступил назад к Клэру, и Сора услышала, как он говорит ее брату:
— Огромное спасибо, что приехал. Мой дед отлично обучает, и у меня всегда были товарищи для сражений. Но с тех пор как случилась беда с отцом, все мои друзья уехали. — Лицо мальчика отобразило его печаль. — Ты спас меня от этой скуки.
— Ваш внук так же галантен, как и его дедушка, — заметила Сора.
— Надеюсь, это комплимент. — Лорд Питер засмеялся, и Сора подхватила его смех.
— Именно это я и имела в виду.
— Как прелестно, — протараторила у них за спиной Мод. — Лорд Питер так мил, если не принимать во внимание его склонность к подкупу и шантажу.
— Кресло, леди Сора, — предложил он.
Сора прикоснулась к спинке и опустилась в кресло, но прежде чем она уселась, у ног ее улеглась собака.
— Була! Назад! — скомандовал лорд Питер. Собака фыркнула в ответ и осталась лежать у ног девушки, удобно развалившись.
— Эта собака, леди Сора, считается охотничьей, — с раздражением в голосе сказал лорд Питер. — Бог свидетель, пока она не принесла ни одного зайца, но это не означает, что я хочу, чтобы она превратилась в комнатную собачку. И вам не следует поощрять такое ее поведение.
— Просто ее так любят животные, — проворчала, Мод, и он повернулся к горничной, чтобы снова начать пререкаться с ней.
— Мои посулы могут быть очень приятными.
— Все, что мы слышали до сих пор, — это только слова, — отозвалась она. — Вы обещали для миледи отдельную комнату с очагом, и лучше уж разжечь в нем огонь сейчас, чтобы ночью было хоть какое-то тепло.
— Хоиса! — Выкрик лорда Питера заставил Сору поморщиться. — Где эта распроклятая Хоиса?
— Наверное, внизу, на конюшне, делает там в соломе одного из своих бесконечных ублюдков.
Голос, прозвучавший по другую сторону от очага, встревожил Сору. Он был глубоким и мягким, как заморская ткань. Такие мужские голоса доставляли ей удовольствие. И все же кое-что внушало ей в нем отвращение: язвительность, и страдание, и ярость.
— Нет. — Лорд Питер чуть усмехнулся. — В конюшне слишком холодно. Наверно, она в моей постели, или я не знаю эту шлюху. — Его голос стал серьезным. — Как ты себя чувствуешь, Уильям?
Уильям что-то проворчал. От его неучтивости воцарилась неловкая тишина, которую прервало только вмешательство Мод.
— Если вы сможете приказать некоторым из этих ленивых грубиянов захватить дрова и показать мне дорогу, то я сама разведу огонь и согрею комнату. У моей госпожи ноги уже, должно быть, как лед.
— Мои ноги всегда, как лед, — возразила Сора. Мод не обратила на ее слова никакого внимания.
— И пусть они принесут вещи моей госпожи, она промокла до нитки.
— Промокла до нитки! Подумать только! Это может быть интересным, — снова медленно произнес тот же восхитительный голос. — Если бы я только мог это увидеть.
— Поездка прошла хорошо, Уильям. — Лорд Питер понизил голос, намеренно успокаивая его. — Жаль, что ты не поехал со мной.
— Ехать в повозке, словно старуха? Как бы смеялись надо мной вассалы, — горько произнес этот голос.
— Мервин спрашивал о тебе с величайшим участием. Он приглашал и тебя, когда я поеду следующий раз. И Рауль очень сожалел, что не сможет воспользоваться твоим воинским искусством и ты не поведешь его в бой, когда летом начнутся набеги.
В глубоком голосе прозвучал интерес, и из него исчезла горечь:
— А он уверен, что набеги снова повторятся?
— А почему бы и нет? Они взяли прошлой зимой богатую добычу, повымели весь урожай из амбаров и поглумились над крестьянскими женщинами.
— И некому было остановить их. Я валялся в замке беспомощный, а ты носился со мной, словно курица. Господи, забери все их души в ад! В тот день, когда я доберусь до человека, разбившего мне голову, он встретится с Создателем.
Теперь этот голос нравился Соре больше. В нем уже не было язвительности, а звучала решимость. Пытаясь поддержать его гордый дух, она промолвила:
— А что вы будете делать после этого? Вернетесь домой, усядетесь у очага и будете и дальше заживо гнить?
Наступила тишина. Господи, было так тихо. Она слышала, как он дышал, и больше ни звука. Может быть, все в огромном зале затаили дыхание?
— Мадам, я не знаю, кто вы, и не то чтобы меня это беспокоило.
От его голоса у нее по спине побежали мурашки. Голос был угрожающим, но спокойным, в нем звучала готовность дождаться момента, когда он сможет вырвать ей сердце.
— Очевидно, никто не сказал вам, что я слеп и не способен делать ничего, кроме как сидеть у очага и за живо гнить.
Доверяя своим инстинктам, подсказывавшим ей, что он выглядит неряшливо, а также тому, что лорд Питер защитит ее, Сора искренне заверила Уильяма:
— Мне с самого начала было известно, что вы слепы., Кажется, вы так и не научились есть так, чтобы не проливать соус себе на одежду. Кажется, вы не способны ни расчесать себе волосы, ни вымыться. Мне кажется, все, на что вы способны, так это только пить и заживо гнить.
Зал заполнился шепотом потрясенных слуг.
— Кто вы? — тихое рычание оборвало ее слова.
— Я леди Сора, дальняя родственница вашей матери и ваша новая домоправительница. Ваш отец считает, что дом в хаосе и что я наведу порядок, который устранит его.
К удовлетворению Соры, слуги затихли. Ни звука не доходило от них. Пусть слуги, как и разъяренный зверь, что сидит напротив, будут готовы принять ее вызов.
— Послушайте меня, леди Сора. — Прекрасный голос звучал тихо, но отчетливо. — Забота обо мне не входит в число ваших обязанностей по дому. Пью ли я, гнию или оскорбляю ваш взор, не думайте и пытаться привести меня в порядок. Я счастлив таким, каков я есть.
Задрав свой носик вверх и надменно фыркнув, Сора ответила:
— Я верю, что смогу обратить на пользу все, что будет у меня под рукой. Не сомневаюсь, мы найдем какое-нибудь применение и слепому получеловеку.
Твердая рука подхватила ее под мышки и рывком поставила на ноги. Лорд Питер безмолвно отдал приказ слугам.
— Но мы сможем какое-то время смахивать пыль вокруг вас, — милостиво уступила Сора, отходя в сторону, ведомая рукой лорда Питера. — Как будто вы один из предметов мебели.
ГЛАВА ВТОРАЯ
«Что, ради всего святого, заставило вас говорить ему все эти вещи?»
Вопрос лорда Питера эхом отдавался в голове Соры, когда она изучала расположение помещений замка. Этот вопрос преследовал ее, когда она отважилась спуститься по потайной лестнице в подземный свод, располагавшийся под главным залом, и когда она посещала во внутреннем дворе замка грязную и отвратительную хижину, служившую кухней.
Что правда, то правда. Она могла бы заручиться поддержкой Уильяма. У нее был Олден, палка которого принуждала к послушанию, у нее была Мод, чей острый язык превращал трусливых холопов в воинов, ведущих битву с грязью. У нее была Була, и привязанность этой сторожевой собаки убеждала далеко не одного слугу исполнять ее желания. Эти трое стоили подороже дюжины копейщиков, но ей требовался целый легион рыцарей. Как и надеялся лорд Питер, весна наступила сразу же вслед за последней снежной бурей, и пора проводить в замке большую уборку стремительно нахлынула на них. Лорд Питер торжественно вручил Соре все ключи от помещений замка, но слуги, лишенные с тех пор, как умерла жена Уильяма, направляющей их руки, с головой погрузились в праздность. Они пускались на всевозможные хитрости. Во главе с неопрятной Хоисой они демонстрировали искусное упрямство, когда получали от Соры приказания. Иногда они не понимали ее распоряжений, временами они ужасно медленно исполняли их, бывало, они вспоминали вдруг, что Анна приказывала сделать это же самое по-другому.
Лорд Питер поддерживал ее авторитет, но потепление принесло целый сонм забот и для него тоже, и он редко оставался внутри крепостных стен. Он, однако, нашел время убедить слуг в необходимости помалкивать о слепоте Соры. Удовлетворенная готовностью, с которой они подчинились ему, Мод тем не менее отмечала слуг, которые помогали выполнять его распоряжения, и тех, кто едва подчинялся хозяину.
И все же, если бы Соре удалось обратить в свою пользу огромную власть Уильяма в замке, ее работа по дому значительно бы ускорилась.
«Что, ради всего святого, заставило вас говорить ему все эти вещи?»
Все относились к Уильяму, как к больному. С ним обращались, как с кубком из тонкого стекла, на цыпочках ходили вокруг него со своей заботой и жалостью, но никто не хотел попробовать поставить себя на его место. Жалость закрывала им глаза на его крепкое здоровье и острый ум, их сочувствие делало невозможным получить от Уильяма хоть какую-нибудь помощь в ведении хозяйства. Так что же, ради всего святого, заставило ее сказать ему все эти вещи? Просто необдуманное желание вырвать его из оцепенения и заставить снова жить.
Она прислушивалась к словам великана, который звался Уильямом, но слышала только ворчание и краткие приказы. Ничто из того, что она тогда сказала, на него не подействовало. Ничто из того, что было ею тогда произнесено, не дошло до него, решила Сора.
Тем не менее слова Соры встряхнули Уильяма.
Впервые со времени своего ранения он был рассержен на кого-то иного, а не на себя самого. Каждому воину известно, что в бою случается то, чего нельзя избежать. Но большинству воинов приходится сталкиваться со столь ужасными для них же последствиями этих происшествий. Болезнь или заражение чем бы то ни было он бы еще вынес. Ему приходилось сталкиваться с этим и раньше. Но слепота! Этот несчастный дурень, священник, посоветовал ему довериться воле Господа, поскольку только благодаря своей смиренности он якобы сможет заслужить для себя право попасть в царство Божье. И не переводя дыхания священник предположил, что Господь использует его таким образом в своих собственных благих целях. В благих целях!
Уильям проклинал Господа. Что это еще за Бог, если он так унизил его, сделал его калекой в такое время, когда он нужен как никогда? Англия корчится в агонии, разорванная на части борьбой между Стефаном Блуасским и королевой Матильдой. Уильяма мучила вина за то, что он оставил на отца все заботы по управлению и защите их обширных земель и замков. С момента своего возвращения в конской повозке в Беркский замок он отказывался и ногой ступить за ворота. А теперь эта дьявольская женщина обвинила его в страхе, слабости и бесполезности.
Эта женщина украла у него сторожевого пса и сделала того ручным, но ей никогда не удастся добиться подобного в отношении него самого.
— Разрази ее гром! — Уильям стукнул кулаком по столу, за которым восседал. Эта женщина — просто его погибель. Вместе с ней в спертую атмосферу замка вор вались ветры перемен, и он никуда не мог от них скрыться. Непроизвольно эта мысль зацепилась за его сознание.
Спрятаться?
А не этим ли он и занимается? Прячется? Как трусливый глупый бык, неумолимо бредущий к Вечному Небытию?
— Разрази ее гром! — снова выругался Уильям. Эта женщина заставляет его думать: думать о том, кто он здесь, думать о том, как он может помочь своему отцу, думать о сыне, от которого он отказался.
В отдаленных уголках его сознания возникли звуки ее голоса и картины деятельности, побуждаемой этими звуками:
— Сегодня мы будем чистить кухню, — объявила леди Сора. — Все стены, потолок, полы, все котлы, сковороды, вертела, жаровни. Работать будем до заката.
И на закате:
— Мы не закончили уборку кухни. Мне очень жаль, лорд Питер, но готовить еду в замке больше негде. Пока холопы не закончат работу, нам всем придется ходить голодными.
Уильям усмехнулся, вспомнив, как заревел отец, и вдруг осознал, сколько времени уже его губы растягиваются в улыбке от неподдельного удивления. От растяжения мышцы болели, и он снова улыбнулся, на этот раз от радости.
И в самом деле, эта женщина не так уж много с ним и говорила. В действительности она игнорировала его. Уже больше не случалось таких вызовов, какой она бросила ему в первый вечер. Как она и обещала, он был для нее не более чем предметом мебели, его выздоровление стало чем-то второстепенным по сравнению с задачей уборки замка. Может быть, он выдумал то, что она проявляет к нему интерес. Может быть, ее ничуть и не волнуют какие-то слепые, несчастные, вроде него.
И все же ее голос ласкал его слух. Редкий женственный голос, мягкий и сильный, он выражал целую палитру чувств и позволял ясно представлять ее настроение. Было похоже на то, что она замирала на месте, прислушивалась к себе и управляла своим голосом так, чтобы он звучал приятно.
Ему нравилось слушать ее в раздражении, когда она бранила огромную собаку, которая приняла ее, обожала ее, бегала за ней повсюду и защищала ее с дружеским неистовством. Особенно Уильяму нравилось слышать металл в ее голосе, когда она распекала слуг за нерадивость.
— После завтрака необходимо разместить столы у стен, — заявляла леди Сора. — Люди добрые, сегодня мы убираем с пола камыш. Он просто кишит от блох. Я уже устала слушать, как чешутся собаки и как чешетесь вы.
На фоне общего бормотания и шарканья голос одной из женщин вознесся к сводам потолка.
— Это глупо. Новый камыш не вырастет раньше конца лета, и полы будут голыми. Леди Анна никогда не заставляла нас менять камыш весной.
— А когда она заставляла вас менять камыш, Хо — иса? — любезно поинтересовалась леди Сора.
— Конечно, осенью, — с издевкой фыркнула Хоиса, и последовал всеобщий хохот над невежеством экономки.
— Прошлой осенью? — Голос Соры был просто переполнен сарказмом. А когда смех затих, он щелкнул словно кнут. — Пол будет голым, пока не вырастет новый камыш, и вы будете его ежедневно драить в наказание за свою лень. Сегодня мы уберем камыш и подметем пол.
Мало-помалу работа двинулась дальше, но когда как-то раз Олден прикрикнул на медлительных слуг, леди Сора заставила его замолчать. Навострив уши, Уильям прислушивался к отповеди, которую дала Олдену эта женщина, а когда пришло время ложиться спать, она его опять не разочаровала.
— А где наши одеяла?
— Одеяла? — безучастно спросила леди Сора.
— Одеяла, в которые мы заворачиваемся, когда спим.
Вопрос лорда Питера эхом отдавался в голове Соры, когда она изучала расположение помещений замка. Этот вопрос преследовал ее, когда она отважилась спуститься по потайной лестнице в подземный свод, располагавшийся под главным залом, и когда она посещала во внутреннем дворе замка грязную и отвратительную хижину, служившую кухней.
Что правда, то правда. Она могла бы заручиться поддержкой Уильяма. У нее был Олден, палка которого принуждала к послушанию, у нее была Мод, чей острый язык превращал трусливых холопов в воинов, ведущих битву с грязью. У нее была Була, и привязанность этой сторожевой собаки убеждала далеко не одного слугу исполнять ее желания. Эти трое стоили подороже дюжины копейщиков, но ей требовался целый легион рыцарей. Как и надеялся лорд Питер, весна наступила сразу же вслед за последней снежной бурей, и пора проводить в замке большую уборку стремительно нахлынула на них. Лорд Питер торжественно вручил Соре все ключи от помещений замка, но слуги, лишенные с тех пор, как умерла жена Уильяма, направляющей их руки, с головой погрузились в праздность. Они пускались на всевозможные хитрости. Во главе с неопрятной Хоисой они демонстрировали искусное упрямство, когда получали от Соры приказания. Иногда они не понимали ее распоряжений, временами они ужасно медленно исполняли их, бывало, они вспоминали вдруг, что Анна приказывала сделать это же самое по-другому.
Лорд Питер поддерживал ее авторитет, но потепление принесло целый сонм забот и для него тоже, и он редко оставался внутри крепостных стен. Он, однако, нашел время убедить слуг в необходимости помалкивать о слепоте Соры. Удовлетворенная готовностью, с которой они подчинились ему, Мод тем не менее отмечала слуг, которые помогали выполнять его распоряжения, и тех, кто едва подчинялся хозяину.
И все же, если бы Соре удалось обратить в свою пользу огромную власть Уильяма в замке, ее работа по дому значительно бы ускорилась.
«Что, ради всего святого, заставило вас говорить ему все эти вещи?»
Все относились к Уильяму, как к больному. С ним обращались, как с кубком из тонкого стекла, на цыпочках ходили вокруг него со своей заботой и жалостью, но никто не хотел попробовать поставить себя на его место. Жалость закрывала им глаза на его крепкое здоровье и острый ум, их сочувствие делало невозможным получить от Уильяма хоть какую-нибудь помощь в ведении хозяйства. Так что же, ради всего святого, заставило ее сказать ему все эти вещи? Просто необдуманное желание вырвать его из оцепенения и заставить снова жить.
Она прислушивалась к словам великана, который звался Уильямом, но слышала только ворчание и краткие приказы. Ничто из того, что она тогда сказала, на него не подействовало. Ничто из того, что было ею тогда произнесено, не дошло до него, решила Сора.
Тем не менее слова Соры встряхнули Уильяма.
Впервые со времени своего ранения он был рассержен на кого-то иного, а не на себя самого. Каждому воину известно, что в бою случается то, чего нельзя избежать. Но большинству воинов приходится сталкиваться со столь ужасными для них же последствиями этих происшествий. Болезнь или заражение чем бы то ни было он бы еще вынес. Ему приходилось сталкиваться с этим и раньше. Но слепота! Этот несчастный дурень, священник, посоветовал ему довериться воле Господа, поскольку только благодаря своей смиренности он якобы сможет заслужить для себя право попасть в царство Божье. И не переводя дыхания священник предположил, что Господь использует его таким образом в своих собственных благих целях. В благих целях!
Уильям проклинал Господа. Что это еще за Бог, если он так унизил его, сделал его калекой в такое время, когда он нужен как никогда? Англия корчится в агонии, разорванная на части борьбой между Стефаном Блуасским и королевой Матильдой. Уильяма мучила вина за то, что он оставил на отца все заботы по управлению и защите их обширных земель и замков. С момента своего возвращения в конской повозке в Беркский замок он отказывался и ногой ступить за ворота. А теперь эта дьявольская женщина обвинила его в страхе, слабости и бесполезности.
Эта женщина украла у него сторожевого пса и сделала того ручным, но ей никогда не удастся добиться подобного в отношении него самого.
— Разрази ее гром! — Уильям стукнул кулаком по столу, за которым восседал. Эта женщина — просто его погибель. Вместе с ней в спертую атмосферу замка вор вались ветры перемен, и он никуда не мог от них скрыться. Непроизвольно эта мысль зацепилась за его сознание.
Спрятаться?
А не этим ли он и занимается? Прячется? Как трусливый глупый бык, неумолимо бредущий к Вечному Небытию?
— Разрази ее гром! — снова выругался Уильям. Эта женщина заставляет его думать: думать о том, кто он здесь, думать о том, как он может помочь своему отцу, думать о сыне, от которого он отказался.
В отдаленных уголках его сознания возникли звуки ее голоса и картины деятельности, побуждаемой этими звуками:
— Сегодня мы будем чистить кухню, — объявила леди Сора. — Все стены, потолок, полы, все котлы, сковороды, вертела, жаровни. Работать будем до заката.
И на закате:
— Мы не закончили уборку кухни. Мне очень жаль, лорд Питер, но готовить еду в замке больше негде. Пока холопы не закончат работу, нам всем придется ходить голодными.
Уильям усмехнулся, вспомнив, как заревел отец, и вдруг осознал, сколько времени уже его губы растягиваются в улыбке от неподдельного удивления. От растяжения мышцы болели, и он снова улыбнулся, на этот раз от радости.
И в самом деле, эта женщина не так уж много с ним и говорила. В действительности она игнорировала его. Уже больше не случалось таких вызовов, какой она бросила ему в первый вечер. Как она и обещала, он был для нее не более чем предметом мебели, его выздоровление стало чем-то второстепенным по сравнению с задачей уборки замка. Может быть, он выдумал то, что она проявляет к нему интерес. Может быть, ее ничуть и не волнуют какие-то слепые, несчастные, вроде него.
И все же ее голос ласкал его слух. Редкий женственный голос, мягкий и сильный, он выражал целую палитру чувств и позволял ясно представлять ее настроение. Было похоже на то, что она замирала на месте, прислушивалась к себе и управляла своим голосом так, чтобы он звучал приятно.
Ему нравилось слушать ее в раздражении, когда она бранила огромную собаку, которая приняла ее, обожала ее, бегала за ней повсюду и защищала ее с дружеским неистовством. Особенно Уильяму нравилось слышать металл в ее голосе, когда она распекала слуг за нерадивость.
— После завтрака необходимо разместить столы у стен, — заявляла леди Сора. — Люди добрые, сегодня мы убираем с пола камыш. Он просто кишит от блох. Я уже устала слушать, как чешутся собаки и как чешетесь вы.
На фоне общего бормотания и шарканья голос одной из женщин вознесся к сводам потолка.
— Это глупо. Новый камыш не вырастет раньше конца лета, и полы будут голыми. Леди Анна никогда не заставляла нас менять камыш весной.
— А когда она заставляла вас менять камыш, Хо — иса? — любезно поинтересовалась леди Сора.
— Конечно, осенью, — с издевкой фыркнула Хоиса, и последовал всеобщий хохот над невежеством экономки.
— Прошлой осенью? — Голос Соры был просто переполнен сарказмом. А когда смех затих, он щелкнул словно кнут. — Пол будет голым, пока не вырастет новый камыш, и вы будете его ежедневно драить в наказание за свою лень. Сегодня мы уберем камыш и подметем пол.
Мало-помалу работа двинулась дальше, но когда как-то раз Олден прикрикнул на медлительных слуг, леди Сора заставила его замолчать. Навострив уши, Уильям прислушивался к отповеди, которую дала Олдену эта женщина, а когда пришло время ложиться спать, она его опять не разочаровала.
— А где наши одеяла?
— Одеяла? — безучастно спросила леди Сора.
— Одеяла, в которые мы заворачиваемся, когда спим.