Додд Кристина. Свеча в окне

Кристина Додд
Свеча в окне

ГЛАВА ПЕРВАЯ

   — Вы желаете ее?
   — Что? — Лорд Питер повернул седую голову к хозяину замка, удивившись вопросу и вздрогнув оттого, что его раздумья внезапно были прерваны.
   — Я спрашиваю, желаете ли вы ее. Вы все время на нее смотрите. — Теобальд вытер нос рукой, в которой держал нож.
   — Эту девушку? Ту, которая сидит в конце стола? — Лорд Питер действовал осторожно, не уверенный в своем собеседнике, не уверенный в том, что отблеск враждебности у того в глазах ему не почудился. — Она очень мила.
   — Мила? — фыркнул Теобальд, сжимая нож одной рукой и поднимая кубок другой. — Да посмотрите на нее. Губы ее так щедры, алы и гладки. Волосы ее, длинные и черные, падают на спину. Они выглядят великолепно, оттеняя ее кожу. Забери ее чума, о таком теле, как у Соры, поэты слагают баллады. Ноги ее растут аж из задницы. А задница тоже весьма прелестна. Тончайшая талия и эти… — Теобальд сделал жест обеими руками, расплескал эль себе на колени и разразился бранью.
   Почувствовав отвращение от перечисления ее прелестей, а также от мысли о том, как руки этого неотесанного мужлана касаются девушки, лорд Питер холодно извинился:
   — Простите, я не знал, что она ваша наложница.
   — Наложница! — Теобальд возмущенно захохотал, бросив в сторону девушки ненавидящий взгляд. — Я бы не позволил ей оказаться в моей постели и не пустил бы ее в вашу. Она ни на что не годится, разве вы этого не видите? Она слепа, слепа, как крот, которому трижды обмотали голову. Это дочь моей первой жены и Элвина Роджета. Мне даже никак не удается сбыть ее замуж. Это камень, висящий у меня на шее, абсолютно бесполезный! Бесполезный? Лорд Питер усомнился в этом. Что привлекло его внимание, так это то, как она, не сходя с места, управлялась с подачей ужина. Она являла собой центр происходившего в большом зале движения. Холопы разговаривали с ней почтительно, кланялись и выполняли ее распоряжения. Она что-то сказала своей горничной, и та поспешила на кухню. Служанка возвратилась, пошептала Соре на ухо, и девушка поднялась со скамьи. Лорд Питер наблюдал очень внимательно, ожидая, что она споткнется, но Сора двигалась грациозно. Она чуть коснулась арки, разделявшей зал, и скрылась на лестнице.
   — Меня заинтересовала ее служанка, — сказал лорд Питер Теобальду, так и не отрывая глаз от того места, где Сора скрылась из виду. — Как ее имя?
   — Служанка Соры? — воскликнул Теобальд. — У вас прекрасная душа. Мы можем найти вам кое-что получше, чем старушка Мод.
   Лорд Питер снова повернул голову к хозяину замка и слегка улыбнулся.
   — Я предпочитаю, когда мясо хорошо прожарено.
   — Да, это перебивает затхлый запах, не правда ли? Теобальд улыбнулся своей юной жене, съежившейся рядом с ним, а лорд Питер почувствовал жалость к молодой женщине, которой придется этой ночью разделить ложе со своим господином.
 
   — Мод?
   Лорд Питер вышел из алькова и посмотрел на женщину, которую привел его оруженосец. Седые косы свисали ей на спину, на круглом лице были морщины, свойственные пожилому возрасту, стояла она прямо. Припомнив, как служанка возвышалась над слепой девушкой, он понял, что нашел именно ту, которую искал. Лорд махнул рукой оруженосцу, отпуская его.
   — Ты Мод? Ты женщина, которая служит Соре Роджет?
   Ясные голубые глаза окинули его, выискивая в покрое его одежды и осанке подтверждение высокого положения.
   — Я Мод. Сора — моя госпожа. Я служила ее матери и буду служить ей до последнего вздоха, и если этот негодяй Теобальд предложил ее вам…
   — Нет! — взревел лорд Питер, взбешенный ее пред положением. — Нет. Она настолько юная, что годится мне во внучки.
   Мод с недоумением посмотрела на него, удивленная этой вспышкой гнева, а лорд Питер объяснил, сконфуженно пожав плечами:
   — Моя госпожа положила бы меня на блюдо и раз резала на части.
   — Достойная женщина, — заметила Мод. — Уйдемте отсюда, следуйте за мной. Мы слишком бросаемся в глаза в этом продуваемом сквозняком зале. Зачем вам потребовалась моя госпожа?
   Лорд Питер двинулся за служанкой.
   — Я хочу поговорить с ней.
   — О чем?
   — Это касается только меня и твоей госпожи. — Мод посмотрела на него с подозрением, и он продолжил. — Думаю, я не смогу причинить ей вреда, если ты будешь на страже. Или же твоя госпожа настолько робкая, что ей требуется щит?
   — Робкая? Господи, нет, только не Сора. У нее львиное сердце.
   — Хорошо. Если бы она не была храбра, то какая мне от нее польза? Кажется, она заправляет здесь всем?
   — О да. Кажется, она.
   Мод шла рядом с ним, взгляд ее был устремлен вперед.
   Дальнейших разъяснений не последовало, но лорд Питер настаивал.
   — Так, она ли?
   — Как вам известно, Лорд Теобальд женился на юной леди Бланш, и она хозяйка в замке.
   Лорд Питер, удивленный осторожностью ответа, внимательно посмотрел на служанку.
   — Мне дела нет до леди Бланш! Я не родственник леди Бланш. Меня интересует только Сора Роджет. Говори, она заправляет всем?
   Мод остановилась, посмотрела на его честное, раздраженное лицо. Толкнув рукой находившуюся рядом дверь, она предложила:
   — Почему бы вам не спросить об этом ее саму?
   Лорд Питер вошел в комнату. Достаточно было одного взгляда, чтобы понять, сколь ценят Сору в ее семье. В крохотной комнатушке нашлось место лишь для соломенного тюфяка и обитого железом деревянного сундука. И все же от горевшего в очаге небольшого пламени в комнате совсем не было дыма — это говорило о чистоте дымохода.
   Сора сидела в единственном в комнате кресле. До самого подбородка она завернулась в грубое шерстяное одеяло. Ноги ее не касались холодного пола, а покоились на низком табурете. Голова была покрыта тонким полотняным чепчиком, завязанным под подбородком. Головной убор был потертым и давно уже не белым; казалось, он был мал для ее небольшой головки, словно она носила его с самого детства и так и не нашла ему замены.
   Ее лицо! Боже правый, то, что с расстояния казалось великолепным портретом мадонны, на деле являло работу несколько более приближенного к земле художника. Она была красива земной красотой, такой, которая заставляет мужчин страстно желать близости с ней. Ее белая, лишенная изъянов кожа ясно светилась, высокие, необычно приподнятые скулы свидетельствовали о нормандских предках. Тонкий и прямой, ее нос чуть дрогнул, уловив его запах. Губы ее потрескались от холода, так же, как и у него, так же, как и у всех. Но, в отличие от остальных, ее губы образовывали щедрые, соблазнительные уста. Черные ресницы, веером опускавшиеся к щекам, подчеркивали огромные глаза цвета фиалок, обращенные на него столь вопросительно.
   Неудивительно было, что Теобальд брюзжал по ее поводу, неудивительно было и то, что он смотрел на нее с вожделением и ненавистью. Девушка жила у него под рукой, но он не мог прикоснуться к ней, а не желать ее было бы выше душевных сил любого мужчины. До тех пор, пока какой-нибудь из них не отметит ее своим клеймом как принадлежащую ему собственность, Сора будет оставаться яблоком раздора, где бы она ни находилась.
   Если бы только Уильям… Лорд Питер отбросил эти мысли, громко вздохнув.
   — Достаточно насмотрелись? — с суровыми нотками в голосе спросила стоявшая рядом с ним женщина.
   К своему удивлению, лорд Питер осознал, что обе женщины молча дожидались, пока он оценивающе осматривал комнату и ее хозяйку.
   — Вы всегда так терпеливы? — осведомился он у Мод с улыбкой и двинулся к сундуку, чтобы сесть на него.
   Жестом Сора остановила его.
   — Минутку, — промолвила она, потянулась к вместительному мешку у своих ног и извлекла оттуда подушечку. — Скошенность крышки делает сундук не очень удобным местом для сидения, — сказала девушка, вручая из дававшую запах гвоздики подушку лорду Питеру.
   — Благодарю вас, моя госпожа.
   Лорд Питер разложил подушку на сундуке и уселся, пораженный тем, что она столь точно определила его местонахождение.
   — Я привела к вам Лорда Питера Берка, сэра Берка, моя госпожа. Он желал поговорить с вами.
   — Лорд Питер! — Сора взволнованно встала, ей было известно о его богатстве и влиятельности. — Почему же ты сразу не сказала об этом, Мод? Он мог бы сесть в мое кресло.
   Положив руку Соре на плечо, лорд Питер усадил ее назад.
   — Уверяю вас, мне здесь вполне удобно, и я более привычен к холоду, чем столь прелестное создание, как вы.
   — Он большой и сильный мужчина, — сухо добавила Мод. — Уверена, ему приходилось бывать и в более суровых условиях.
   — Мод, ты неисправима, — пожурила служанку Сора, но лорд Питер согласился с пожилой женщиной.
   — Мне действительно приходилось бывать и в более суровых условиях. Даже сегодня, когда снежная буря заставила меня воспользоваться гостеприимством замка Пертрейд. Уверяю вас, леди Сора, на мне сухая и теплая одежда и, как справедливо заметила ваша горничная, я большой и сильный мужчина.
   Лорд Питер повернулся лицом к Мод и улыбнулся ей с таким очарованием, что пожилая женщина от удивления отступила на шаг.
   — Тогда чем же я обязана такой чести, милорд? — Сора снова завернулась в одеяло.
   — Мне нужно кое-что узнать. Вы можете мне помочь. В голосе его звучали печаль и тревога, и, поскольку он после этих слов замолчал, Сора промолвила:
   — Буду рада рассказать вам все, что знаю, милорд.
   — Вы, кажется… — лорд Питер замялся, не зная, как продолжить свой вопрос. Взглянув на Мод, он заметил, что в глазах служанки блеснул веселый огонек ожидания. — Кажется, вы распоряжались подачей ужина, когда сидели на своем месте в конце стола. Не так ли?
   На лицо Соры набежала легкая тень.
   — Как вам известно, мой отчим взял в жены леди Бланш, и она…
   — Нет! — резко и нетерпеливо прервал ее лорд Питер. — Вы не поняли. Мне нет никакого дела, шевельнула ли леди Бланш хотя бы пальцем или нет. Меня интересуете вы. Вы! Вы слепы?
   Сора подняла палец и прикоснулась к уху, словно она не поверила в то, что вопрос этот прозвучал, а лорд Питер запустил пальцы в свои редеющие волосы.
   — Мне не хотелось, чтобы это прозвучало так резко. По правде говоря, я и приехал сюда в расчете на встречу с вами, поскольку Реймонд Авраше поведал»мне то, что он слышал о вас. Я знаю, что вы слепы. Но вы так хорошо со всем управлялись, что это показалось мне чуть ли не розыгрышем.
   — Вы бы не говорили так, если бы вам приходилось видеть ее в те моменты, когда она падала через скамью или натыкалась на дверь, — жестко сказала Мод.
   — Или в те моменты, когда Мод колотила какого-нибудь дурня за то, что он позабыл задвинуть за собой скамейку, — добавила Сора, звонко рассмеявшись.
   — Вы были слепы всю жизнь? — спросил лорд Питер с тревогой в голосе.
   Сора одарила его легкой улыбкой и ответила:
   — Еще нет.
   Лорд Питер резко повернул голову. Потом, поняв иронию ее слов, он вздохнул.
   — Вы так замечательно управляетесь со всем, несмотря на отсутствие зрения. — Почти с отчаянием в голосе он добавил: — Вы так молоды. Вы грациозно двигаетесь, вы едите без посторонней помощи, вы опрятно одеваетесь. Это ведь вы управляете хозяйством здесь? — Мод кивнула ему. — Или ваша горничная делает все это за вас?
   Мод нахмурилась, а на лице Соры появилась приятная улыбка.
   — Нет, лорд Питер, мод — моя крепкая правая рука и мои глаза, но справляюсь я со всем сама. Моя мать приучила меня заботиться о себе самой, о слугах, о семье, о доме.
   — Каким образом?
   — Милорд?
   — Как ей удалось научить вас всему этому? Она тоже была слепой? Она советовалась с кем-нибудь, училась у кого-либо? Откуда она знала, что нужно было делать? — Голос его дрожал, в нем слышалась какая-то личная боль.
   Взволнованная, Сора услышала эти нотки его боли, но не могла понять, чем они вызваны.
   — Моя мать была осторожной дамой, и если она когда-либо и беспокоилась обо мне, я этого не замечала. Я делала то, что она мне говорила, потому что я и не знала, что я этого не могу. И если бы я хоть раз поддалась отчаянию, она бы наказала меня за это.
   — Как можно наказать слепого человека? Нанести ему удар, которого он не видит и от которого не способен увернуться? — спросил лорд Питер. Вопрос его был полон горечи.
   — Вы говорите не обо мне, сэр. Кто-то из тех, кто дорог вам, потерял зрение?
   — Кто-то из тех, кто дорог. Да. Мой сын, мой единственный сын. Самый здоровый и крепкий мужчина из тех, кто ходил по земле, теперь не может ходить по этой земле без того, чтобы не споткнуться, издав проклятия, чтобы не упасть, не наткнуться на что-нибудь. — Он закрыл голову руками. — Он нуждается в помощи, миледи, в помощи, а я не могу ничем помочь ему.
   В комнате воцарилась тишина, ее нарушало только потрескивание пламени в очаге, а доблестный воин тем временем пытался успокоить свои чувства. Сора положила руку ему на локоть и, когда он поднял голову, протянула сэру Питеру чашу с сидром, согретым на огне. Мод стояла рядом с ней и ободряюще улыбалась.
   — Расскажите мне о нем, — попросила Сора.
   — С тех пор как Стефан Блуасский предъявил королеве Матильде свои права на трон, пошли сплошные несчастья, сплошные несчастья. — Он потер живот, вспоминая о тех временах. — Мы с Уильямом балансировали на острие меча, пытаясь не нарушить своей клятвы, сохранить свои владения и свою честь. Мы беспрестанно подавляли какие-то бунты арендаторов или просто горячих голов, когда какому-нибудь из баронов приходило на ум, что он владеет акром земли, до этого не принадлежавшей ему.
   — И вашему сыну пришлось сражаться во всех этих бесконечных битвах за корону?
   — Нет, нет. Матильда удалилась в Руан. Да и зачем ей было воевать со Стефаном, когда его собственные бароны так здорово справлялись с разрушением Англии своими бесчисленными мелкими стычками? — с горечью в голосе промолвил лорд Питер. — Она сидела за Ла — Маншем, наблюдала и выжидала. Час ее мести приближался. Она готовила к битве сына.
   — Он ведь уже пытался захватить Англию, — заметила Сора.
   Лорд Питер был удивлен.
   — Значит, вы следите за великими деяниями наших суверенов?
   Она опустила голову, как и приличествовало скромной девушке, но голос ее прозвучал твердо:
   — Я владею землями, через которые маршируют армии. Своим слабым женским разумом я стремлюсь понять то, что ему доступно. Но мы здесь живем на краю света, и мне приходится слышать об очень немногом, и то с опозданием на два года.
   Лорд Питер почувствовал, что за ее словами скрывается острый интерес к происшедшему, и попытался все разъяснить.
   — В последний раз это случилось, когда Генриху было только четырнадцать, но говорят, из него вырос могущественный правитель. Он доставлял много бед Стефану из своих владений в Нормандии, а кое-кто говорит, что он уже высаживался с войском и в Англии. — Внимательно глядя на девушку, он добавил: — Генриха сделали герцогом Нормандским, после того как король Шотландии посвятил его в рыцари.
   Улыбка, осветившая лицо Соры, была для него словно награда.
   — Король Шотландии — его дядя, не правда ли? Вспомнив о том, кто она, Сора снова опустила голову и сложила руки, но лорда Питера уже невозможно было обмануть. Перед ним проявился острый, пытливый ум, томимый неведением. Он же был человеком, который не позволил бы угаснуть такому разуму в мужской голове и который был в свое время научен собственной женой тому, насколько опасно не обращать внимания на это качество у женщин.
   — Да, он приходится Генриху дядей. По-моему, все короли и крупные феодалы Европы ему родственники. По наследству от матери к нему перешло Герцогство Нормандское. От отца он получил провинции Мэн и Анжу. Бог свидетель, этот мальчик уже унаследовал столько земель и столько власти, а он еще добивается трона властителя всей Англии.
   — Король Стефан не уступит трон на милость Генриху.
   — Нет, но годы прошедших битв состарили Стефана. Человек не может жить вечно, — сказал он, не вполне убежденно и надеясь на обратное.
   — Что же будет с нашей бедной Англией? — спросила девушка.
   — Я не знаю. — Лорд Питер вздохнул. — Я не знаю. Девятнадцать лет назад все казалось таким простым. Королева Матильда была единственным живым ребенком славного короля Генриха, и он заставил баронов поклясться поддержать ее притязания на трон. Но она женщина, и к тому же надменная женщина.
   — Такую пилюлю надменным мужчинам глотать горько, — с юмором откликнулась Сора.
   — Вы демонстрируете невероятную проницательность, — ответил он на ее шутку. — Когда умер Генрих — дед нынешнего Генриха, — Стефан заявил права на трон в Лондоне, и Англия провозгласила его своим королем. Это решение казалось идеальным. Он был внуком Вильгельма Завоевателя, так же, как и Матильда. Он был обаятелен, щедр и отважен. Бароны полагали, что Стефан принесет процветание. Очень скоро мы обнаружили, что обаяние, щедрость и отвага не могут заменить не останавливающейся ни перед чем суровости, так необходимой монарху.
   — Я даже не могу припомнить времен процветания, — сказала Сора. — Я родилась в тот год, когда умер славный король Генрих.
   — Да, целое поколение детей выросло в обстановке раздоров. Законность отсутствовала, и сильные запугивали тех, кого им следовало защищать. Воспоминания об этих прошедших годах леденят мою кровь.
   — Мне это понятно. Мои собственные земли, земли, которые оставил мне отец, медленно тают благодаря заботе «добрых соседей».
   — А разве лорд Теобальд не выходил туда с войском?
   Уголки рта Соры приподнялись в усмешке. Это было так естественно, хотя у других людей она никогда ничего подобного и не видела.
   — Слишком холодно, чтобы лорд Теобальд вообще куда-нибудь выходил бы.
   — Я понимаю.
   — Простите мне, что я вас перебила. Жажда новостей заставила меня забыть о правилах хорошего тона и отвлекла от искреннего интереса к истории вашего сына.
   — Не надо извиняться. Разговор о процветании страны дал мне время, чтобы успокоиться. Вы видите, я все еще не могу говорить об Уильяме без сердечной боли. Меня просто бесит, что пострадал он ни за что. Ни за что! — Он покрутил головой из стороны в сторону, пытаясь снять возникшее в шее мускульное напряжение. — Мы сражались с соседом, просто незначительное столкновение. Самая наимельчайшая стычка.
   — Ваш сын был ранен?
   — О Господи, да. Удар пришелся ему в затылок. Свитый из железных колец капюшон оставил кровавые отпечатки на его шее, легкий шлем с забралом был смят. Нам пришлось разрезать шлем. Такой удар убил бы менее мощного мужчину, но не моего Уилла. Два дня он лежал без сознания, и мы боялись за его жизнь, Кимбалл и я. — Лорд Питер передернул плечами. Ему было неловко от непривычного ощущения страха, от неуловимых чувств любви. — Да, он — мой единственный оставшийся в живых сын и отец Кимбалла. И вот он лежал рас простертый, бледный и неподвижный, едва дышавший, словно огромный дуб, сваленный на землю. Однако он проснулся. Он как ни в чем не бывало поднялся и потребовал, чтобы принесли завтрак и зажгли эти проклятые факелы. А в очаге в это время горел огонь, и дневной свет врывался через стрельчатые окна.
   Сора задумчиво склонила голову.
   — Когда это случилось?
   — Два месяца тому назад.
   — Он здоров, милорд? — спросила она, исполненная нежности к его горю.
   — Здоров как бык. Разумеется, у него болит голова. Но какая польза от его здоровья. Он уже не настолько молод, чтобы можно было легко приспособиться. Ему уже, черт возьми, почти двадцать семь. Он заслужил свой герб и был посвящен в рыцари за храбрость на поле брани, когда ему исполнилось всего пятнадцать лет. Он следил за тем, как управляются земли его матери, все эти проклятые мрачные годы со времени смерти старого короля Генриха. Он громадный мужчина, слава Господу. Ноги его — как стволы деревьев, а плечи бугрятся от мускулов. Он боец и человек действия, но сейчас он даже не выходит из дома. Он стыдится того, что люди увидят его, и боится выглядеть глупо. Но и дома он ничего не делает.
   — Потому что боится попасть в глупое положение? — Сора поняла его. Внутри у нее все сжалось, когда она припомнила, как она сама попадала в дурацкое положение, как вокруг звучал беззаботный смех, а ее переполняла боль.
   — Именно так. И еще потому, что ему хочется выйти из дома. Он не соглашается принять помощь и не может помочь себе сам. Он просто сидит, погруженный в свои мысли, и пьет.
   — Он жалеет себя, — фыркнула Мод.
   — Он запутался во всем этом, — кивнула Сора, тронутая прозвучавшей в рассказе лорда Питера неподдельной болью, громким криком, взывающим к помощи. — Только одно может излечить его, милорд, — это резкий и жестокий удар по сидящему.
   — Я не могу этого сделать! Я тоже изуродован, искалечен моей любовью к нему, — заикаясь от охватившей его неловкости, проговорил лорд Питер в ответ на движение тел двух женщин, которые сочувственно склонились к нему.
   — Я вас не знаю, если не считать того, что предстало перед моими глазами сегодня, но я способен увидеть, леди Сора, что вы добрая женщина, попавшая в дурное положение. Ваш отчим смотрит на вас с вожделением, а он человек слабый.
   — Вы поняли это достаточно быстро, — заметила Мод.
   — Я воин. Случается, что моя жизнь зависит от оценки людей и обстоятельств. — Он пристально посмотрел на Мод, и Мод взглянула на него и кивнула. — Я могу помочь вам, и то, что я собираюсь предложить, уладит все наши беды. Я восхищен вами. Я восхищен тем, как вы держите себя, как ведете свою жизнь. Я восхищен силой вашего духа. Я бы хотел, чтобы вы поехали со мной и жили у меня.
   Ворчанье Мод прервало его речь, и он поднял вверх руку.
   — Молчание, старуха. Я не предлагаю ничего постыдного. Просто некоторое время пожить в моем замке. Она могла бы оказать мне помощь с Уильямом, рассказать мне, что я мог бы для него сделать, возможно, она и сама сумеет ему помочь.
   — А если ваш Уильям откажется от ее помощи, вы, старый глупец, где тогда окажемся мы? — вспыхнула Мод. — Этот оставшийся внизу гнусный подлец ни за что не позволит нам вернуться.
   — Что же хуже? — губы Соры презрительно скривились. — Умереть от голода в дикой глуши или жить под крышей дома Теобальда?
   Лорд Питер погладил подбородок. Возражение их было вполне законным. Если Сора оставит этот дом по собственной воле, а Уильям не захочет ее принять, то что же с ней делать? Шуточная мысль пришла ему в голову.
   — Я могу взять Мод себе в любовницы и откажусь расставаться с ней.
   Мод фыркнула.
   — Она всегда выражает свои чувства так надменно? — спросил лорд Питер у Соры, осторожно прикасаясь пальцем к ее руке.
   — Всегда. Именно таким образом она сообщает всему свету о своем мнении. — Сора улыбнулась довольной, но задумчивой улыбкой. — Но я надеюсь, вы будете добры к Мод. Она не настолько уж стара и строга, как постаралась внушить вам.
   — А я думала, что ваша госпожа положила бы вас на блюдо и разрезала на части, — огрызнулась Мод.
   — За связь с молодой женщиной, да. А леди Сора слишком уж молода. Моя супруга нарисовала бы довольно яркую картину — старый козел, вроде меня, с молоденькой девушкой. Но, если бы она была сегодня жива, храни Господь ее душу, она бы одобрила вас, Мод. Поверьте мне, вы с ней одного поля ягоды.
   Мод посмотрела на лорда Питера и вдруг осознала, что перед ней воин. Кожа его была опалена солнечными лучами и покрыта шрамами от частых сражений, но сложен этот воин был неплохо. Его редеющие волосы светились здоровьем, а в карих глазах мерцали огоньки. Он сохранил почти все зубы и намеренно их показывал, когда ей улыбался.
   — Я вдовец. Сын мой тоже. А его сын еще не женат. Кимбаллу только восемь лет. Хозяйство у нас холостяцкое, и оно в ужасном беспорядке. Возможно, если вы несчастливы здесь, то удастся вас уговорить приехать в Беркский замок в качестве экономки.
   — Экономки? — воскликнула Сора.
   Лорд Питер с воодушевлением хлопнул себя по колену.
   — Да, вот то что нужно! Ведь и я боялся, что Уильям откажется принять вашу помощь. Вы слепы, а он не захочет, чтобы его учил кто-либо, переживающий то же самое, что переживает и он, ему не захочется признаться в своей немощи. Я предлагал это и раньше. К тому же вы слишком молоды и вы женщина.
   — Я не смогу скрыть того факта, что я женщина, — сказала Сора, — но нет никакой нужды говорить ему о моем возрасте.
   — Не говорить ему? Но я никогда не обманывал его, — ответил лорд Питер с тревогой.
   — Но это необходимо!
   — Да, — подумав, согласился он. — Это необходимо. Мы не будем ему говорить, что вы можете его всему научить, по крайней мере скажем об этом не сразу. Прежде всего мы дадим вам возможность доказать, какая вы великолепная экономка. Вы сможете устроить уборку этого проклятого замка и навести порядок на кухне. Если мы не скажем ему, что вы слепы, то он этого никогда и не узнает, а откуда ему узнать? А после того как вы проживете у нас некоторое время и он привыкнет к вам, мы уже сможем ему поведать, что вы великолепный учитель слепых, женщина, скажем, сорока лет, у которой было множество учеников, и вы их всему выучили. Он уважает возраст и умение. Черт побери! Мне кажется, это именно то, что нужно!
   — А что моя госпожа получит с того, вы, старый дуралей? Целую кучу непростых забот, и все ради человека, которого она никогда и не видела? — промолвила Мод.
   Лорд Питер переместился, ему вдруг стало неудобно на покатом сундуке.
   — В моем доме доме к женщинам, живущим там, относятся с уважением, их не бьют без всякой на то причины и не сажают под замок за малейший проступок. У лорда Теобальда молодая жена, рано или поздно она созреет для того, чтобы взять все заботы о хозяйстве на себя, хотите вы этого или нет. И лорд Теобальд не очень-то расположен к вам. А умереть от болезни или несчастного случая так легко. Вы хоть задумывались об этом?