Дубинянская Яна. Сны принцессы Лилиан

   - Замечательный роман! Я читала и представляла себя его героиней. Но на месте Бланки я бы никогда не вышла замуж за аталоррца. Хотя, по-моему, Рыцарь сам виноват: почему он не дал ей знать из восточного замка, что жив?
   - Как он мог? - возразил Эжан. - Ведь Черноокая дева не хотела этого, а ее стабильер был стар и тяжко болен, и если бы Рыцарь...
   - Вряд ли замок бы разрушился. Ну, обвалилось бы пару башен... кстати, почему бы Деве не вызвать народного стабильера? А Бланка дождалась бы своего возлюбленного...
   ... Когда, впервые прочитав "Рыцаря синей звезды", принц заговорил о книге с учителем - а с кем еще? - брат Агатальфеус посоветовал обратить внимание на изящный слог и композицию романа. Эжан, конечно, обратил, но...
   Аннелис дес Краунт обсуждала героев и их поступки, словно речь шла о живых людях. Болтать с ней об этом можно было бесконечно: как с приятелем, как с сестрой - которых у него никогда не было... И они болтали, перебивая друг друга, запальчиво и увлеченно.
   Так неожиданно встретить родную душу - кто бы мог подумать?
   Жалко, что Лилиан не читала "Рыцаря"... Но Лилиан - это совсем другое.
   - ... А может, она и не любила его по-настоящему? Вы верите в истинную любовь, мой принц?
   - Верю, - искренне признался Эжан.
   И смущенно замер, ожидая взрыва низкого грудного смеха. Впрочем, нет: с чего это вдруг? Девушка, не спавшая ночи над "Рыцарем", представлявшая себя Бланкой, - не станет смеяться над такими вещами. И вообще, с его стороны было непростительно ни с того ни с сего обзывать ее лошадью... пускай лишь про себя.
   - Я тоже верю.
   Аннелис улыбнулась: шпильки, до сих пор торчавшие у нее изо рта, сделали улыбку жутковатой - и за эту нечаянную мысль Эжан тоже как следует себя отругал. Начала вынимать их одну за другой, закрепляя только что возложенную на голову высокую прическу. Но рук у девицы дес Краунт было только две, а волос и шпилек - куда больше.
   - Помогите мне, мой принц. Придержите вот здесь...
   Он с готовностью подошел к ней. Без тени смущения провел ладонью по округлой шее, поднимая наверх выбившиеся пряди. Аннелис поежилась и хихикнула - щекотно, наверное... Эжан поднял руки, - все-таки какая она высокая! - придерживая воздушную пружинистую башню у нее на голове. Для удобства шагнул еще ближе: теперь он прижимался к Аннелис почти так же тесно, как в танце, и в этом не было ничего противоестественного. И духи у нее довольно приятные...
   - Спасибо. Вы держите, а я сейчас надену сетку... Отпускайте.
   Эжан убрал руки и отступил было назад - но не успел. Прическа, в которую Аннелис на его глазах добросовестно вонзала шпильки, в тот же момент покосилась, поехала вниз и обрушилась прямо на принца всей своей огромной, мягкой, одуряющей массой.
   Он зажмурился.
   Надо было делать что-то еще, что-то другое, хоть что-то! - выпутаться из ее волос, отойти в сторону, извиниться, - но он стоял столбом, боясь пошевельнуться, боясь причинить ей боль неловким движением, а больше всего боясь взглянуть в зеркало на собственные уши. От душного сладкого запаха кружилась голова. Приоткрыл глаза: слабые проблески света сквозь огненную завесу...
   А она, девица Аннелис дес Краунт... разумеется, она смеялась.
   - Из вас не выйдет горничной, Ваше Высочество, - донеслось до него в перерыве между звонкими раскатами. - Что ж, я вынуждена удалиться к себе. Увидимся завтра. Буду с нетерпением ждать встречи, мой принц!
   Когда он окончательно проморгался, ее уже не было. Только легкая сладость в воздухе и ощущение прохлады на странно голом, незащищенном лице. Наваждение какое-то... Он передернул плечами.
   И наверняка она нарочно.
   * * *
   Он вышел в вестибюль, до сих пор залитый ярким - преступно ярким! солнечным светом. Боже мой, до чего же еще долго... И, как назло, никакого дипломатического приема или торжественного обеда, убивающих время медленно, как изощренный палач, - но таки убивающих. А больше всего жаль, что убежала Аннелис: вот с ней и вправду можно было бы с легкостью разменять пару часов. Особенно, если она читала и "Орден Ильмийской розы"... не успел спросить.
   А если позвать учителя? Идея возникла внезапно и показалась Эжану удачной. Учитель - единственный, кто знает о Лилиан. Единственный, с кем можно о ней поговорить. А ведь говорить о ней - это все равно, как если бы она сама присоединилась к ожиданию...
   Эжан остановился, прямо посреди вестибюля развязал ворот и осторожно вытянул за серебряную цепочку алую каплю амулета. Зацепил за палец, выждал, пока улеглись волны колебания:
   - Учитель!..
   - Да, Эжан, - негромкий голос за спиной.
   Принц оторопело обернулся. Маг стоял перед ним - как если бы уже с полчаса тенью следовал за учеником. И, вполне возможно, так оно и было, Эжан прикинул расстояние до ближайшей стены. Сквозь нее, вероятно, и прошел только что учитель... но что, спрашивается, было ему делать там, сразу за стеной?
   Амулет нырнул обратно под рубаху. Эжан затянул тесемки воротника.
   - Можно было и просто тебя позвать, правда?
   - Можно было, - не стал спорить маг. - Ну что, как твои танцевальные успехи?
   Эжан пожал плечами; мимолетный образ духов-пастилы и занавеса из медных волос почему-то пригнал к щекам волну жара. Ореховые глаза учителя сузились - то ли насмешка, то ли озабоченность. Под этим взглядом принц совсем смешался и пробормотал:
   - Я хотел поговорить с тобой... о ней.
   Маг вздохнул.
   - Уже?
   Эжан недоуменно вскинул глаза.
   - Что ж, давай поговорим, - сказал учитель. - Прежде всего я хотел бы, чтобы ты понял... Она красивая и умная девушка. Очень красивая и очень умная. Она умеет казаться искренней и достаточно осведомлена, чтобы нащупать точки соприкосновения с тобой, - он тронул Эжана за плечо, и они вместе неторопливо пошли наискось по вестибюлю. - Конечно, ты взрослый и разберешься сам. Я знаю, что ты способен отличить единственное и настоящее от подложной подделки. Но... она старше и гораздо опытнее тебя, и поэтому я...
   - Подожди, учитель, - принц остановился. - Как это - старше?
   Они уже подошли к широкой лестнице, и Эжан, сделав шаг назад, потерял равновесие и чуть было не покатился вниз; маг удержал его, охватив запястье кольцом сухих пальцев. Принц перевел дыхание и огляделся по сторонам. Солнечный свет ложился на мрамор косыми полосами: но еще не вечер, далеко не вечер...
   - Неужели ты и этого не заметил? - усмехнулся учитель. - Не хочу показаться старым сплетником, но девице дес Краунт давно не семнадцать...
   Безнадежно покраснев, Эжан пробормотал:
   - При чем тут девица дес Краунт?
   И совсем тихо:
   - Я хотел с тобой... о принцессе Лилиан.
   Лицо мага осталось почти невозмутимым. Только неуловимое движение лохматых бровей: чуть-чуть вверх. Эжан прикусил губу. Учитель словно бы решил скрыть что-то, мгновение назад ставшее для него очевидным, - нелепое подозрение, но что прикажете с ним делать?.. Если бы он попросту рассмеялся недоразумению, было бы намного легче.
   Что ж; зато ему, Эжану, скрывать нечего.
   - Я не знаю, куда себя деть до вечера, - признался он. - До ночи... пока она придет. Послушай, учитель, неужели так будет всегда? И после того, как мы поженимся?.. Как сделать, чтобы она перестала... исчезать по утрам? Ты должен знать: ты ведь маг, ты стабильер...
   Тот спустился на ступеньку вниз и теперь смотрел на принца прямо, глаза в глаза. Бесстрастный, немного усталый и снисходительный взгляд.
   - Я думал над этим. И продолжаю думать. Все будет хорошо, можешь мне поверить... если ты не перестанешь любить ее, - он улыбнулся в ответ на протестующее движение принца. - Да, я стабильер, и мне тоже тяжело: ты ведь каждое утро жаждешь, чтобы она осталась, а она все равно уходит... Знаешь, это противоречие куда сильнее, чем может показаться даже тебе самому. Но истинная любовь несет в мир стабильность, и это самое главное.
   - Прости, - проговорил Эжан. - Я стараюсь отвлечься, не думать о невозможном... но не очень получается. И почему - невозможно? Я спрашивал у Лилиан: она не знает. Но ты все равно должен поговорить с ней! Вдруг она скажет тебе что-то такое, чему сама не придает значения, а на самом деле... Сегодня, когда она придет... я разрешаю тебе побыть с ней наедине столько, сколько нужно, - он смутился и скороговоркой добавил:
   - И постараюсь не создавать противоречий своим нетерпением.
   Учитель ничего не ответил. Спустился еще на несколько ступенек и полуобернулся, снизу вверх взглянув на принца. Теперь солнце, проходя сквозь анфиладу, подсвечивало сзади его фигуру; лицо против света казалось темным и загадочным, как отверстие потайного хода.
   - Иди спать, Эжан, - вдруг посоветовал он. - Тебе обязательно нужно выспаться.
   - Я не...
   Принц зевнул. Потом еще раз, и еще, - проклятая зевота набросилась на него, как стая докучливых насекомых. Беспомощно прикрыв рот рукой, Эжан посмотрел вслед магу: тот преспокойно спускался по лестнице, словно только что простился с учеником, доведя разговор до логического конца. Но ведь ничего подобного!.. Эжан бросился было следом; оказалось, что к зевоте прибавилась и непобедимая слабость во всем теле.
   Стабильер Агатальфеус Отмеченный скрылся за поворотом... Лестница совершенно прямая! - одернул себя Эжан. Впрочем, какая разница... на ней больше никого не было. А веки тяжелели с каждой секундой. Мысли крошились и расползались, и принц никак не мог сосредоточиться и припомнить, применял ли когда-либо учитель против него, Эжана, свои магические способности... вроде бы нет... все бывает в первый раз... глупости... он действительно не спал три... пять... кто знает сколько... ночей...
   Низкая ворсистая кушетка у стены.
   * * *
   Он проснулся на широченной мягкой постели, лежа наискось, раскинув руки. Под одеялом, в длинной ночной рубахе, неудобно перекрутившейся на ногах.
   В кромешной темноте.
   Эжан зевнул, сел и потянулся; в голове слегка гудело, но в целом он чувствовал себя выспавшимся и умиротворенным. Осмотрелся по сторонам: лунный свет пробивался в три знакомых ромбовидных отверстия в ставнях на окнах спальни. Эжан протянул руку и нащупал драконью голову на кроватной спинке - да, это его собственная кровать. Но что в этом удивительного?..
   Воспоминания приходили тяжело, неповоротливо, как если бы он проспал целую неделю. Мать... он видел ее сегодня лишь мельком, после занятий с учителем. В фехтовальном классе мастер, кажется, не был им доволен: помнится, ворчал себе под нос что-то о сонных мухах и одноногих противниках. А потом еще эти никому не нужные танцы с какой-то потомственной фрейлиной... Одеяло вдруг стало душным и жарким; принц отбросил его, оставшись сидеть посреди смятой простыни.
   Да, точно! - ведь заснул он вовсе не здесь. Мимолетно припомнились вестибюль, магический амулет, фигура учителя в арочном проеме, лестница, кушетка. И как это слугам удалось перенести его в спальню и раздеть, не разбудив?.. Странно. Но не может же быть, чтобы учитель и в самом деле применил против него, Эжана, магию!
   Последнее воспоминание перед черной ямой сна без снов - их разговор. О чем-то важном. Очень важном...
   Эжан вскочил, путаясь в ночной рубахе, сорвал ее с себя через голову... где же одежда?!
   ... о Лилиан!!!
   Он лихорадочно шарил по комнате, стиснув зубы и все время натыкаясь на острые углы. Нащупал светильник; свечи догорели до плоских пеньков с причудливыми потеками - значит, уже далеко за полночь. Проспал!!! Проспал, как последний...
   А она пришла. Как всегда, возникла у пруда тоненькой светлой былинкой - из ничего, будто сон, будто мечта. Огляделась, никого не увидела, и, пока еще не слишком беспокоясь, взбежала в беседку. Мимо геометрических песчаных дорожек; легко, почти не приминая травы. Присела на лавочку - так, чтобы сквозь арку входа видеть главную аллею. Посидела там... ну, может, минут пять: он, Эжан, нипочем не вытерпел бы дольше. Потом снова спустилась к пруду, попыталась занять себя выглядыванием в глубине сонных рыбок... надолго? Потом подумала, что могла пропустить его; вернулась к беседке. Потом...
   Как бы ты повел себя дальше на ее месте?
   Ждал бы, уверенно ответил сам себе принц. Ждал бы столько, сколько понадобится, хоть целую ночь. Но ему легко так утверждать, он у себя дома, - а она приходит неизвестно откуда, но очень, очень издалека. И что ей делать, если окажется, что ее никто не встречает?!..
   Слава Богу, на кресле обнаружились штаны, рубаха и камзол - влезать в тесные рукава последнего Эжан не стал. Нагнулся, а затем и встал на четвереньки, разыскивая сапоги.
   Сначала она просто почувствовала себя одиноко и неуютно. Может быть, слегка обиделась на него... да, обиделась, и была права. Но где-то через полчаса - а возможно, и раньше - принцесса Лилиан начала думать о тревожном, о страшном. Сочинять причины его отсутствия - одна жутче другой. Сжалась в комочек в углу беседки и, наверное, заплакала... она такая. Нежная, впечатлительная, хрупкая, как аталоррский хрусталь...
   А ты - просто равнодушный самовлюбленный дурак. Как ты мог проспать, зная, что она тебя ждет?! Как?!!
   А вдруг она пошла тебя искать?
   Эжан замер, пораженный этой мыслью, а затем, бросив попытки найти обувь, кинулся прочь из спальни.
   Гладкие плиты полутемного коридора, кое-где запятнанные цветными витражными отблесками, холодом отдавались в ступни. Стражники в потайных нишах, наверное, с удивлением наблюдали за босым принцем, несущимся сломя голову, - но ни один из них не покинул поста. Поравнявшись с комнатой королевы, Эжан замедлил шаги, стараясь ступать как можно бесшумнее и одновременно прислушиваясь: тихо. Спит - или еще не пришла сюда?
   Если бы знать, который все-таки час!..
   Лилиан могла напороться на стражу, а то и - Эжана передернуло - на людей старшего советника Литовта. На вопрос, кто она такая, ответила бы правду - иначе она не может. Разумеется, ей никто не поверит; ее посчитают воровкой, шпионкой, преступницей... и лучше не думать, что тогда...
   А если - поверят?!
   Помнишь, какое лицо было у господина старшего советника, когда ты мальчишка, хвастун, пустозвон! - в его присутствии сообщил матери о своей грядущей женитьбе на принцессе Лилиан? У Литовта, конечно же, свои планы на судьбу королевства. И, если в его руках окажется девушка, которая никак не вписывается в эти планы... Девушка, взявшаяся ниоткуда, чужая, беззащитная.
   Нет!!!
   Запутанный лабиринт коридоров наконец-то уперся в широкий вестибюль, чуть менее темный: сюда запускала бледные щупальца лучей луна, уже некруглая, начинающая стареть. Эжан рванулся к лестнице, поскользнулся на зеркальном паркете, взмахнул руками, удерживая равновесие, - на том самом месте, где вчера... или сегодня?.. нет, все-таки вчера учитель скрыл от него что-то такое, чего никак нельзя было скрывать... А потом - сон. Настоящий? Навеянный магией?
   Ступеньки. Как их много, проклятых ступенек!.. Он скакал через две, через три. Быстрее. Быстрее же!!!
   Песок, которым были посыпаны дорожки парка, всегда казавшийся принцу мягко-пружинистым, острой болью врезался в босые подошвы; да это скорее мелкий гравий или каменная крошка. Невольно вспомнился ильмийский фокусник, ходивший по щетине укрепленных вертикально пик и стилетов. Эжан затормозил и несколько секунд не мог понять, что больнее: стоять, бежать или передвигаться на цыпочках. Смешно, стыдно, недостойно! - он ругал себя последними словами, но несерьезное препятствие и вправду надолго задержало его. В конце концов принц приноровился идти - не бежать, нет! - ставя ноги на колючий песок прямо, сразу на всю стопу. Мелькнула совсем уже трусливая мысль вернуться-таки за сапогами, - проклятье! Хотелось плакать.
   Но он шел вперед, и ноги становились все менее чувствительными. Уже стало возможным прибавить шагу, что Эжан и сделал. Порывы ночного ветерка черкали по щекам свежей прохладой. Низкие ветви деревьев задевали за голову и цеплялись к волосам.
   Еще чуть-чуть - и он увидит беседку.
   - Подумай: еще чуть-чуть - и я стану королем! - внезапно донеслось откуда-то сбоку. - И ты пожалеешь.
   Эжан остановился.
   * * *
   Их было двое: мужчина и женщина. Обыкновенное полуночное свидание придворных в королевском парке. За последние ночи принц несколько раз напарывался на такие вот парочки, слышал хихиканье, шепотки и другие звуки, от которых его неизменно кидало в краску. Особенно неловко, болезненно было сознавать, что со стороны могут показаться чем-то подобным и их с Лилиан ночные встречи, их великая, настоящая любовь...
   Женщина приглушенно рассмеялась. Что-то знакомое и одновременно пугающее, заставившее Эжана сойти с дорожки и притаиться за древесным стволом. Кстати, стоять босыми ногами в траве оказалось не в пример легче, чем на песке; даже приятно. Как он раньше не додумался?
   - Я не обещаю на тебе жениться, - продолжал мужчина, - но, поверь, от звания первой фаворитки тоже так просто не отказываются.
   В изумлении, огромном, как ночь, Эжан прикусил губу. Он узнал голос: важному, самодовольному тону не хватало точной, будто удар палаческого кнута, резкой сухости, чтобы принадлежать старшему советнику Литовту. Неотточенный, неоперившийся.
   Кавалер Витас.
   Женщина что-то ответила: неразборчивая тень низкого грудного голоса. Витас начал возражать - но тоже приглушенно, и до Эжана долетали только бессмысленные обрывки отдельных слогов. Порыв ветра затушевал их могучим шелестом листьев; а когда волна схлынула, под ней обнажились иные звуки. Борьба, жаркий шепот, женский вскрик, а потом то самое, от чего надо бежать, зажав уши, пылающие под пальцами...
   - Не смеши меня, - вдруг совершенно трезво и серьезно сказала женщина.
   Голос кавалера Витаса прерывался, жалко хватаясь за остатки важности и самодовольства:
   - Несчастная... Когда начнется землетрясение... становись в дверной проем... или в оконный... может, останешься жива. Если повезет...
   Они говорили еще минуты две, негромко и почти спокойно. Эжан оставался на месте, мелко переступая исколотыми и озябшими ногами. Прислушивался к их разговору - так напряженно, что забурлила трелью кровь в висках. Кружилась голова, а еще было мерзко и стыдно: он чувствовал себя соглядатаем, шпионом.
   И еще раз почувствует себя так, если не хуже, - когда придется рассказать обо всем услышанном учителю. Придется: ведь среди рваных слов то и дело мелькало: "орден", "стабильеры", а один раз, кажется, - "заговор"...
   - Ты всегда был пешкой, Витас, - отчетливо и устало сказала она. - И будешь ею.
   Принц снова подумал, что откуда-то знает эту женщину, - вспомнить имени он не мог. Ну и что? Речь совсем о другом, о важном, о судьбе королевства, об угрозе жизни людей Великой Сталлы... Надо слушать, услышать как можно больше, передать каждое слово магу Агатальфеусу Отмеченному, потому что если не он, то кто сумеет помочь?..
   - Не пешкой, а королем, - возразил сын господина старшего советника.
   И - через несколько секунд:
   - Только не говори, что ты увлеклась этим... бастардом.
   Она засмеялась.
   Она смеялась - точь-в-точь, как тогда, - и Эжан, не помня себя, шагнул вперед... И увидел их: две плоские черные фигуры на фоне сизого неба вокруг ущербной луны. Худой и высокий кавалер Витас с изогнутым ястребиным носом. И она, тоже высокая, плавная, словно начерченная по лекалу, с тяжелой башней прически на голове. Вот башня покосилась назад, и хищный клюв склонился над запрокинутым женским профилем...
   Дальше Эжан не смотрел.
   * * *
   Лилиан, Лилиан, Лилиан, Лилиан... Лили... ан. Ее имя спуталось в петлистый узел и завязло на губах.
   Эжан выбежал на поляну. Было тихо; трели сверчков и чье-то шелестящее стрекотанье не нарушали тишины. Серебристо поблескивал пруд, смутно белела беседка. Принц опрометью бросился туда - хотя уже понял.
   Ее здесь нет.
   Он вошел в беседку. Здесь было темно: лунные лучи сдавались перед живой стеной плюща. Здесь всегда темно... только таинственные отблески в глазах Лилиан, в изгибе ее шеи, на прядях летящих волос... И - ничего: лишь ее губы, ее шепот, ее дыхание... только вчера.
   Вечность назад.
   Эжан опустился на скамейку; да, совсем недавно она, принцесса Лилиан, сидела именно здесь, ожидая своего принца... Он определенно мог поклясться в этом. Затем она встала, спустилась к пруду, обошла кругом воды, опять вернулась сюда. Она готова была ждать сколько угодно... в этом он тоже не сомневался.
   А потом что-то случилось.
   Его снова передернуло при мысли о людях Литовта. Особенно теперь, когда господин старший советник замышляет что-то мерзкое и страшное... Самодовольство кавалера Витаса, с каким он говорил о некоем заговоре стабильеров, не оставляло сомнений в том, КТО стоит за этим заговором.
   Отстраненно, словно речь шла о событиях из книги - нет, гораздо, гораздо отстраненнее! - Эжан подумал, что, если бы не подслушанный только что разговор, Литовт обрушил бы свой удар неожиданно и беспощадно: на маму, на него самого, на учителя, на всю Великую Сталлу... И что опасность, угрожающая им, вовсе не стала меньше из-за того, что он, Эжан... еще неизвестно, поверят ли ему, примут ли всерьез его слова.
   Не то, не то...
   Лилиан!.. Это над ней нависла опасность - над самой первой, потому что самой беззащитной. Где ее искать?! - он беспомощно огляделся по сторонам, стоя в проеме беседки.
   Учитель!
   Мысль была - как вспышка; она еще не успела догореть, когда Эжан, распахнув ворот, полез за амулетом. Лиловая капля в ночи... лунная ниточка серебряной цепочки. Позвать его, прямо сейчас. Он ведь не только стабильер, он маг, сильный маг! - куда сильнее, чем многие из тех, кто ходит в длинных плащах с капюшонами и торгует правом заглянуть в магическое зеркало. Учитель умеет видеть сквозь ночь и стены... он найдет ее.
   Амулет еще колебался на вытянутой руке, когда Эжан внезапно подхватил его в кулак, подбросив на цепочке. Разговор с магом - о ней, о Лилиан! возник в памяти отчетливо, до единого слова, до каждого прищура скрытных ореховых глаз. Теперь принц вспомнил даже то, чего не уловил, не заметил тогда, на лестнице, перед провалом в сон. И замер, словно придавленный грузом очевидности: учитель знал.
   Знал, что она не придет. Знал, почему. Знал - и по доброте душевной посоветовал ученику выспаться; такой своевременный совет действует безотказнее магии.
   Знал - и молчал. И сейчас он промолчит... даже если явится на зов.
   Эжан разжал пальцы; прохладный кулон с размаху ткнулся в грудь.
   Получается, принцессе Лилиан ничего не грозит? Она под его, учителя, защитой? Но почему она тогда... к скрытности мага он давно привык; но как она, Лилиан, могла не сказать, не предупредить?!
   Как все сложно...
   Он вернулся в глубину беседки и опустился на скамью. На ту самую скамью.
   * * *
   Когда в лунный проем метнулась женская фигура, Эжан на мгновение поверил: она. Мгновение закончилось на вдохе приторно-сладкого запаха, от которого хотелось аталоррской пастилы. Аннелис дес Краунт, - всплыло в голове, и было приятным облегчением вспомнить, наконец, ее имя. Имя вечно смеющейся учительницы танцев, потомственной фрейлины, подружки кавалера Витаса.
   Она не смеялась.
   - Это зашло слишком далеко, - сказала хрипло, на выдохе. - Но сюда он не посмеет...
   Села напротив него; в лунном полумраке поблескивали пряди волос, выбившиеся из прически, в глубоком декольте темного платья тяжело вздымалась и опускалась белая-белая, почти светящаяся грудь.
   - Простите, мой принц, - отрывисто бросила Аннелис. - Я не хотела тревожить ваше одиночество.
   Она убежала от него, от Витаса, сообразил Эжан. Возможно, он преследует ее... Его рука легла туда, где должна была быть рукоять меча; рукояти не оказалось. Конечно, на нем ведь нету даже сапог... Принц покраснел - и от всей души порадовался, что в темноте это незаметно. Ничего. Если этот мерзавец, кавалер Витас только попробует... додумывать шаткую мысль Эжан не стал.
   Аннелис уже дышала ровнее. Она подняла руки к прическе, подкалывая растрепавшиеся пряди... лучше бы распустила волосы, как тогда... Принц прикусил губу: какие глупости лезут в голову. Вот что: надо проводить девицу дес Краунт во дворец. Да, но как сделать, чтобы она не заметила его босых ног?
   - Вы любите гулять ночью в парке? - заговорила она. - Я тоже люблю. Тишина, сверчки, шелест листьев, плеск воды в пруду... Но одинокая женщина рискует стать жертвой какого-нибудь...
   Жертвой? - удивился Эжан. А ему показалось, что... впрочем, нельзя судить о человеческих взаимоотношениях по мимолетному взгляду из-за дерева. Что бы там ни было когда-то раньше - полчаса назад? - между Аннелис и сыном Литовта, сейчас они - враги. А значит...
   Идея пришла неожиданно, как наступает летняя ночь. Идея была низкой, недостойной - но в то же время подкупающе расчетливой и целесообразной. Пустозвон Витас разболтал Аннелис все о заговоре; он, Эжан, слышал едва ли двадцатую часть их разговора. А ведь ему исключительно важно знать как можно больше... Надо незаметно, будто бы между делом, как следует расспросить ее. Она расскажет.
   - При дворе немало мерзавцев, - собственный голос показался ему приторным и фальшивым. - Порой опасности подвергается не только женщина в ночном парке, но и завтрашний король - в собственных покоях. Помните, в "Ордене Ильмийской розы" монахи... вы читали этот роман?
   - Читала, - улыбнулась Аннелис.
   И сразу стала простой и близкой, как тогда, после танцев, с распущенными волосами и шпильками во рту. Эжана охватил жгучий, нестерпимый стыд: как можно что-то выспрашивать у нее хитростью и обманом...