Страница:
Гвин казалась не столько испуганной, сколько разозленной.
– А может, она уже пронюхала?
Ордур пожал плечами.
– В Рарагаше стоит чихнуть, и все уже знают твой секрет. Если джоолграт у Южных ворот уловил хотя бы обрывок мыслей кого-нибудь из нас о поулграте, то Лабранца, без сомнения, об этом уже знает. Поэтому я и не хотел тогда с тобой разговаривать.
– Вообще-то власть над мечеными – не такое уж плохое дело. Но чем мне за это придется платить?
– Не знаю! И, может быть, никто не знает. Поулграты появлялись так редко, что в Академии ими не успели заняться. Не существует пособия по их обучению. Если ты – поулграт, тебе придется самой учиться обуздывать себя.
Булрион обнял Гвин за плечи.
– Это можно делать и в долине, дорогая.
Гвин прижалась к нему, но ее взгляд был прикован к авайлграту.
– Поуль – дарительница жизни. Тот человек, который погиб в гостинице, пытаясь меня похитить… это было моих рук дело?
Ордур помялся, потом искривился, словно его действительно ударили в живот.
– Очень может быть. Ивилграты редко убивают, а Поуль не только дарит, но и отнимает жизнь.
– Только не надо проверять, можешь ли ты отнять жизнь, любимая, – сказал Булрион, стараясь скрыть беспокойство. Он уже начинал верить, что умение Гвин управляться с мечеными, даже с огоулгратами, не просто случайность. – Пусть это останется нашим секретом. Мне кажется, что он говорит правду.
Возион заметил их перешептывание и захромал к ним – узнать, о чем они шепчутся. За ним пошел Занион.
Гвин слабо улыбнулась Ордуру. Она тоже была встревожена, но старалась этого не показывать.
– Да уж, врать ему не с руки. Но, пожалуй, я с тобой согласна. Хватит бить его ногой в живот.
Все это время Тибал помалкивал и не вмешивался в разговор. Но тут спросил Ордура:
– А про войну что-нибудь узнал?
Авайлграт сердито нахмурился.
– Тебе-то зачем меня спрашивать – сам, что ли, не знаешь?
– Тогда мне расскажи, – попросила Гвин.
– Узнал, но не так уж много. Лабранце все время поступают донесения, но она держит их под замком. Говорят, карпанцы опустошили Нимбудию. Веснар с Моктом отложили собственные распри до тех пор, пока не выяснятся планы карпанцев. Но все это только слухи.
Тибал удовлетворенно кивнул.
– И расскажи им про Совет.
Ордур стиснул кулаки, но ответил:
– Пар А-Сиур требует созыва Совета. Лабранца пока что не соглашается. Говорит, что все эти войны не имеют отношения к Рарагашу:
Тибал выжидательно поднял брови. Ордур сердито молчал. Наступила долгая пауза. Гвин показалось, что оба что-то недоговаривают.
– Ну и что? – спросила она, переводя взгляд с одного на другого.
Тогда Тибал с улыбкой посмотрел на Булриона.
– Скажи, любимый, – попросила Гвин.
– Что сказать?
– То, что тебе хочется сказать.
Булрион раздраженно дернул плечом. Подумать про себя ничего нельзя!
– Я просто подумал… Если Лабранца настроена к нам враждебно… Я подумал, что должны же у нее быть противники… Может, стоит сговориться с ними?
– Я рад, что кто-то это наконец предложил, – словно про себя проговорил Тибал.
Ордур потер глаза.
– Мне самому следовало до этого додуматься. Но я так устал, что падаю с ног. Давайте завтра съездим к ним и потолкуем. – Он вгляделся в непроницаемое лицо Тибала. – Или сегодня?
– Так-то лучше.
– Ты чего-то еще от меня хочешь? Если ты заставишь меня работать головой, ты изменишь будущее – и настоящее тоже… А! Кворум?
Тибал ухмыльнулся. Эти двое не очень-то дружили, но сейчас, судя по всему, были союзниками. И были на стороне Тарнов – хотя Гвин не совсем понимала, что все это значит.
– Сколько союзников вам нужно? – спросил Булрион.
– Четверо. В Совете шестеро членов, и Лабранца имеет право решающего голоса, если голоса разделятся пополам.
– С Циберорой я бы на твоем месте не связывался, – сказал Тибал. – Она все равно будет против. Ордур кивнул и прикрыл рукой зевок.
– Если я засну, можешь проголосовать за меня. Да я и не знаю, имею ли я по закону право голосовать. В полночь? Где?
– В Восточном крыле, – сказал Тибал. – Привези Баслина, даже если тебе придется привязать его к лошади.
– От его лошади скорей услышишь что-нибудь путное.
Ордур почтительно поклонился Гвин и ушел – видимо, с большой готовностью.
Булрион заметил, что жена пристально на него смотрит.
– Я хочу домой, – прошептала она. – Как же хочется домой!
– Мне тоже.
– Кто-то идет, – предостерегающе сказал Возион.
Наконец-то! Подошел низенький толстый человечек со смуглой кожей нурцийца. На нем была пышная желто-синяя ливрея – очевидно, восходящая еще к эпохе империи. Булрион видел подобный наряд только раз – во дворце правителя в Далинге. От обтянутых чулками икр до пышного жабо на груди человечек являл собой крайне нелепое зрелище. К тому же он не то от природы отличался высокомерием, не то просто стеснялся показываться на людях весь в лентах и кружевах, но на лице у него было крайне надменное выражение.
– Вы находитесь в частном владении! – провозгласил он. – Что вам здесь надо?
Тарны свирепо нахмурились. Тибал фыркнул:
– Не обращайте внимания на этого попугая. Я проведу вас в помещение для гостей. А ты, брат, займись их лошадьми. Можешь не сообщать Чингу, что люди, которых он ждал, прибыли. Он это уже знает. Пошли, ребята. – Смуглые щеки лакея побагровели. – Ты не имеешь права!
– Имею-имею. Я член Совета, Тибал Фрайнит, – если ты этого не знаешь. Беги к своему хозяину. Чудо-ребенок тебя ждет.
И Тибал зашагал через вестибюль к одной из арок. Тарны пошли за ним.
48
49
50
– А может, она уже пронюхала?
Ордур пожал плечами.
– В Рарагаше стоит чихнуть, и все уже знают твой секрет. Если джоолграт у Южных ворот уловил хотя бы обрывок мыслей кого-нибудь из нас о поулграте, то Лабранца, без сомнения, об этом уже знает. Поэтому я и не хотел тогда с тобой разговаривать.
– Вообще-то власть над мечеными – не такое уж плохое дело. Но чем мне за это придется платить?
– Не знаю! И, может быть, никто не знает. Поулграты появлялись так редко, что в Академии ими не успели заняться. Не существует пособия по их обучению. Если ты – поулграт, тебе придется самой учиться обуздывать себя.
Булрион обнял Гвин за плечи.
– Это можно делать и в долине, дорогая.
Гвин прижалась к нему, но ее взгляд был прикован к авайлграту.
– Поуль – дарительница жизни. Тот человек, который погиб в гостинице, пытаясь меня похитить… это было моих рук дело?
Ордур помялся, потом искривился, словно его действительно ударили в живот.
– Очень может быть. Ивилграты редко убивают, а Поуль не только дарит, но и отнимает жизнь.
– Только не надо проверять, можешь ли ты отнять жизнь, любимая, – сказал Булрион, стараясь скрыть беспокойство. Он уже начинал верить, что умение Гвин управляться с мечеными, даже с огоулгратами, не просто случайность. – Пусть это останется нашим секретом. Мне кажется, что он говорит правду.
Возион заметил их перешептывание и захромал к ним – узнать, о чем они шепчутся. За ним пошел Занион.
Гвин слабо улыбнулась Ордуру. Она тоже была встревожена, но старалась этого не показывать.
– Да уж, врать ему не с руки. Но, пожалуй, я с тобой согласна. Хватит бить его ногой в живот.
Все это время Тибал помалкивал и не вмешивался в разговор. Но тут спросил Ордура:
– А про войну что-нибудь узнал?
Авайлграт сердито нахмурился.
– Тебе-то зачем меня спрашивать – сам, что ли, не знаешь?
– Тогда мне расскажи, – попросила Гвин.
– Узнал, но не так уж много. Лабранце все время поступают донесения, но она держит их под замком. Говорят, карпанцы опустошили Нимбудию. Веснар с Моктом отложили собственные распри до тех пор, пока не выяснятся планы карпанцев. Но все это только слухи.
Тибал удовлетворенно кивнул.
– И расскажи им про Совет.
Ордур стиснул кулаки, но ответил:
– Пар А-Сиур требует созыва Совета. Лабранца пока что не соглашается. Говорит, что все эти войны не имеют отношения к Рарагашу:
Тибал выжидательно поднял брови. Ордур сердито молчал. Наступила долгая пауза. Гвин показалось, что оба что-то недоговаривают.
– Ну и что? – спросила она, переводя взгляд с одного на другого.
Тогда Тибал с улыбкой посмотрел на Булриона.
– Скажи, любимый, – попросила Гвин.
– Что сказать?
– То, что тебе хочется сказать.
Булрион раздраженно дернул плечом. Подумать про себя ничего нельзя!
– Я просто подумал… Если Лабранца настроена к нам враждебно… Я подумал, что должны же у нее быть противники… Может, стоит сговориться с ними?
– Я рад, что кто-то это наконец предложил, – словно про себя проговорил Тибал.
Ордур потер глаза.
– Мне самому следовало до этого додуматься. Но я так устал, что падаю с ног. Давайте завтра съездим к ним и потолкуем. – Он вгляделся в непроницаемое лицо Тибала. – Или сегодня?
– Так-то лучше.
– Ты чего-то еще от меня хочешь? Если ты заставишь меня работать головой, ты изменишь будущее – и настоящее тоже… А! Кворум?
Тибал ухмыльнулся. Эти двое не очень-то дружили, но сейчас, судя по всему, были союзниками. И были на стороне Тарнов – хотя Гвин не совсем понимала, что все это значит.
– Сколько союзников вам нужно? – спросил Булрион.
– Четверо. В Совете шестеро членов, и Лабранца имеет право решающего голоса, если голоса разделятся пополам.
– С Циберорой я бы на твоем месте не связывался, – сказал Тибал. – Она все равно будет против. Ордур кивнул и прикрыл рукой зевок.
– Если я засну, можешь проголосовать за меня. Да я и не знаю, имею ли я по закону право голосовать. В полночь? Где?
– В Восточном крыле, – сказал Тибал. – Привези Баслина, даже если тебе придется привязать его к лошади.
– От его лошади скорей услышишь что-нибудь путное.
Ордур почтительно поклонился Гвин и ушел – видимо, с большой готовностью.
Булрион заметил, что жена пристально на него смотрит.
– Я хочу домой, – прошептала она. – Как же хочется домой!
– Мне тоже.
– Кто-то идет, – предостерегающе сказал Возион.
Наконец-то! Подошел низенький толстый человечек со смуглой кожей нурцийца. На нем была пышная желто-синяя ливрея – очевидно, восходящая еще к эпохе империи. Булрион видел подобный наряд только раз – во дворце правителя в Далинге. От обтянутых чулками икр до пышного жабо на груди человечек являл собой крайне нелепое зрелище. К тому же он не то от природы отличался высокомерием, не то просто стеснялся показываться на людях весь в лентах и кружевах, но на лице у него было крайне надменное выражение.
– Вы находитесь в частном владении! – провозгласил он. – Что вам здесь надо?
Тарны свирепо нахмурились. Тибал фыркнул:
– Не обращайте внимания на этого попугая. Я проведу вас в помещение для гостей. А ты, брат, займись их лошадьми. Можешь не сообщать Чингу, что люди, которых он ждал, прибыли. Он это уже знает. Пошли, ребята. – Смуглые щеки лакея побагровели. – Ты не имеешь права!
– Имею-имею. Я член Совета, Тибал Фрайнит, – если ты этого не знаешь. Беги к своему хозяину. Чудо-ребенок тебя ждет.
И Тибал зашагал через вестибюль к одной из арок. Тарны пошли за ним.
48
Пройдя сквозь арку, Тибал сбежал по ступенькам к аркаде мраморных колонн, с одной стороны которой шла стена с барельефами, а с другой открывался вид на внутренний сад. Погруженный в мучительные размышления, Булрион только смутно заметил, что многие из панелей с барельефами иссечены трещинами, что трава в саду пожухла, а клумбы запущены.
Тибал усмехнулся:
– Зря спешим. Все равно придется возвращаться этим же путем.
– Что-то я не понимаю, – сказал догнавший их Возион. – Почему мы так опасаемся Лабранцы, отец?
Булрион вздохнул:
– Все очень просто. За последние сто лет несколько раз появлялся человек, который пытался убедить народ, что он – новый император, что он – Обновитель.
– Ну и что с того?
– А то, что я буду первым, который пытается всех убедить, что он вовсе не Обновитель.
Возион резко хохотнул:
– Ну, я по крайней мере тебе верю.
– Я тоже, – сказал Занион. – Какой ты Обновитель! ~ Я тронут вашей верой в меня, мальчики.
– Мы все тебя поддержим, отец, – добавил Тисвион. – Вернее, удержим.
– Ну, хватит резвиться, дети, – с улыбкой вмешалась Гвин. – а мне так очень нравится представлять себя императрицей в длинном платье из пурпурного шелка, обвешанной драгоценностями и целыми днями возлежащей на бархатном диване.
Раздались дружные возгласы:
– Да кто спорит!
– Мы все станем графьями!
– А Бранкион наследником престола!
Хорошо, когда близкие люди тебя понимают.
Тибал, который все еще шел впереди всех, вдруг издал какой-то странный звук и зашатался. Занион подхватил его под одну руку, Булрион – под другую. Ноги Тибала подломились, голова откинулась, глаза закатились.
– Он потерял сознание! – воскликнул Возион. – Положите его на пол…
– Нет! – отчаянно крикнула Гвин. – Тащите его дальше – да бегом!
Ее голос был похож на щелчок бича. Занион и Булрион поволокли обмякшего Тибала по галерее со всей возможной быстротой. Остальные спешили следом. Позади всех хромал Возион. Когда мужчины замедлили шаг, Гвин крикнула: «Быстрее!» Булрион споткнулся. Тисвион оттолкнул его и занял его место.
– Ладно, достаточно, – наконец сказала Гвин.
И, правда, в глазах Тибала появились проблески смысла. Тарны продолжали поддерживать его под руки, но он уже и сам переставлял ноги. Но явно не понимал, что произошло.
– Что это было? – спросил Булрион.
Тибал что-то пробормотал. У него подергивались мускулы, изо рта текла слюна.
Булрион обернулся к Гвин и был потрясен ее бледностью.
– Что происходит, милая?
Она покачала головой, подошла к мужу и ухватилась за него. Ее била дрожь.
– По-моему, нам нельзя останавливаться.
– Ну, тебе, кажись, виднее, – сказал Булрион.
На лицах остальных отражались его недоумение и тревога.
– Тибал, как ты себя чувствуешь? – спросил Булрион.
– А? Ч-что случилось?
– Мы не знаем. Ты потерял сознание. А ты знаешь, Гвин?
– Я тоже не знаю.
– Тогда откуда тебе?.. Впрочем, не важно.
Булрион почувствовал, что с Гвин опять произошло что-то загадочное. Если ему удастся благополучно привезти жену домой, в долину, впредь он не подпустит к ней ни одного меченого.
– Извините, – пробормотал Тибал. Он попытался вытереть подбородок о плечо, потом высвободил руку, которую держал Тисвион, и вытер слюну тыльной стороной ладони.
– Я сам виноват, – пробурчал он. – Пошли дальше. Он все еще с трудом держался на ногах, но быстро приходил в себя.
– Понятно, – сказала Гвин. – Ты изменил будущее.
Он кивнул, ни на кого не глядя.
– Сейчас все пройдет.
Возион наконец догнал их и расслышал последние слова.
– Ты сказал, что мы зря спешим.
– Верно. – Тибал высвободил и вторую руку. – Никак меня жизнь не научит. Сейчас мы идем туда, а потом будем возвращаться назад. – Он со смущенной улыбкой оглядел встревоженные лица. – Я хотел избавить вас от лишней ходьбы. Знал ведь, что нельзя… Ничего, все уже в порядке. Спасибо.
Еще в долине он говорил, что маленькие изменения будущего могут разрастись как снежный ком и перевернуть ход истории. Но не может же жизнь измениться от того, что они пройдут по галерее сначала в одну сторону, а потом назад!
– Это Гвин его спасла, – сказал Возион. – Так ведь?
Никто не ответил.
Булрион, разумеется, помнил хлесткие команды жены, но, поглядев на ее испуганное лицо, решил ни о чем ее не спрашивать.
– Конечно, – ответил он. – Молодец девочка.
Гвин жалась к нему, не говоря ни слова.
Они почти дошли до конца галереи. Налево отходил коридор, конца которого им не было видно.
– Где-то здесь, – уже почти нормальным голосом сказал Тибал.
Позади них раздался возглас:
– Фрайнит!
– Вот он.
Все оглянулись. У основания лестницы, которая вела из вестибюля, стоял человек и смотрел им вслед.
– Не отвечайте, – сказал Тибал. – Пусть подойдет к нам. Все стояли.
– Фрайнит! Веди их назад!
Высокий голос каким-то странным и пугающим эхом прокатился вдоль колоннады.
– Они хотят помыться! – крикнул Тибал.
– Ты не туда их ведешь!
Тибал подмигнул своим спутникам.
– Почему не туда? Я знаю дорогу.
Человек издал звук, похожий на приглушенный рык, и направился к ним. Шел он медленно. Тарны, следуя совету шуулграта, ждали его, не двигаясь с места.
Когда человек подошел ближе, Булрион с удивлением увидел, что это – юноша. У него было загорелое лицо, хотя, может быть, это – естественный смуглый цвет кожи. Темно-русые волосы резко оттенялись зелено-голубым, украшенным вышивкой и аппликациями балахоном. Его наряд был даже роскошнее того, который они видели на толстом лакее. Казалось, что это – принц, каким-то чудом уцелевший со времен империи. Рукава с разрезами почти волочились по полу, а балахон, плотно прилегавший к груди и плоскому животу, был собран на талии и фонарем раздувался вокруг бедер. Молодой человек весь был усыпан драгоценностями – от золотых пряжек на башмаках до сверкающего изумрудами воротника.
И у него была какая-то странная походка: казалось, что он хромает на обе ноги.
Тибал с презрительным видом наблюдал за его приближением. Остальные недоуменно переглядывались.
Юный гранд остановился, подойдя на расстояние, с которого можно было без напряжения разговаривать.
– Ты ведешь их не туда.
– Знаю, – дружелюбно отозвался Тибал. – Но это за ставило тебя вылезти из своей помойки, гадина.
– Укороти язык! – негодующе сверкнул глазами юноша.
– Сам укороти. Научись, наконец, уважать старших! Булрион-садж, я тебе еще не показывал наши знаменитые грязевые ямы. Они широко известны и отвратительны до крайности. Они булькают, воняют и пердят без передышки, как чаны с кипящим дерьмом. И все же они гораздо приятнее этого подонка.
Тарны изумленно таращились.
Юноша залился краской, но Тибал только входил во вкус.
– Его зовут Чинг Чилит. Чинг Чилит – это то, что вы с отвращением соскребаете с башмаков, ступив в кучу навоза. В Рарагаше Чинг Чилит всесилен. Официально он секретарь Лабранцы, но на самом деле это человек, которому она поручает всю грязную работу, который издает приказы от ее имени и вонзает нож в спины ее недоброжелателей. Чинг Чилит – также ее болонка и ее жиголо. Когда она велит, он ее трахает, и ни одна порядочная женщина не подпустит его к себе на милю. Заметили, как он ходит, друзья? Любой человек, которому нанесли травму в таком деликатном месте, поспешил бы в лазарет и попросил бы какого-нибудь ивилграта вылечить его. Но Чинг Чилит знает, что ни один ивилграт в Рарагаше не согласится не только его лечить, но даже до него дотронуться. К тому же он не хочет, чтобы кто-нибудь узнал, кто его так отделал. Его стукнула по…
– Замолчи! – завизжал юноша.
– Не замолчу, – продолжал Тибал тем же ровным тоном. – Меня тошнит от одного твоего вида.
– Ты об этом пожалеешь, Фрайнит!
– Ты решил предсказать будущее шуулграту? Так вот, гнусный слизняк, мне тебя бояться нечего. Заметьте, друзья, что ко всему этому в придачу Чинг Чилит – жалкий трус.
Тибал шагнул вперед и размахнулся.
Чинг отскочил назад и согнулся, заскулив от боли.
– О Судьбы, до чего противно! – Тибал отвернулся. – Мне стыдно вам признаться, что в Рарагаше живет этот сгусток гноя. Он…
– Ладно, мы тебя поняли, – перебил его Булрион. Он и не подозревал, что шуулграт способен на такую жестокость. Гвин был ошарашенный вид. Таким обвинениям было бы трудно поверить, если бы слова Тибала не подтверждались поведением его жертвы. Пусть бы кто-нибудь попытался осыпать подобной бранью Тарна! Получил бы в зубы, не успев произнести второй фразы.
– К счастью, я не обязан нюхать эту вонь, – продолжал Тибал. – я лучше нанесу визит дорогой Лабранце. По сравнению с ним она чиста как стеклышко.
И он зашагал своей размашистой поступью.
Чинг всполошился.
– Госпожа Председательница не велела ее беспокоить! – проблеял он вслед Тибалу.
– А я побеспокою, – бросил тот через плечо, не замедляя шага.
Юноша вытер лоб и попытался – с большим опозданием – утвердить свое поруганное достоинство:
– Я личный секретарь Председателя Академии Лабранцы Ламит. Она просила меня позаботиться о вас. Добро пожаловать в Рарагаш!
Булрион назвал себя, внимательно наблюдая за Чингом: как он отреагирует на его имя? Но Чинг остался невозмутим. Или он не знал о ложном пророчестве, или был готов к этой встрече. Затем Булрион представил ему Гвин и остальных членов своей семьи.
Чинг надменно кивнул каждому. К нему возвращалась его спесь.
– Следуйте за мной. Я поручу кому-нибудь из слуг проводить вас в ваши покои в Восточном крыле. Председательница сожалеет, что неотложные дела не позволяют ей принять вас сегодня, но она надеется найти для этого время завтра.
– Я изнываю от нетерпения, – проворчал Булрион. Гвин бросила на него укоризненный взгляд. Кажется, он перенял манеру Тибала разговаривать с Чингом.
Тибал усмехнулся:
– Зря спешим. Все равно придется возвращаться этим же путем.
– Что-то я не понимаю, – сказал догнавший их Возион. – Почему мы так опасаемся Лабранцы, отец?
Булрион вздохнул:
– Все очень просто. За последние сто лет несколько раз появлялся человек, который пытался убедить народ, что он – новый император, что он – Обновитель.
– Ну и что с того?
– А то, что я буду первым, который пытается всех убедить, что он вовсе не Обновитель.
Возион резко хохотнул:
– Ну, я по крайней мере тебе верю.
– Я тоже, – сказал Занион. – Какой ты Обновитель! ~ Я тронут вашей верой в меня, мальчики.
– Мы все тебя поддержим, отец, – добавил Тисвион. – Вернее, удержим.
– Ну, хватит резвиться, дети, – с улыбкой вмешалась Гвин. – а мне так очень нравится представлять себя императрицей в длинном платье из пурпурного шелка, обвешанной драгоценностями и целыми днями возлежащей на бархатном диване.
Раздались дружные возгласы:
– Да кто спорит!
– Мы все станем графьями!
– А Бранкион наследником престола!
Хорошо, когда близкие люди тебя понимают.
Тибал, который все еще шел впереди всех, вдруг издал какой-то странный звук и зашатался. Занион подхватил его под одну руку, Булрион – под другую. Ноги Тибала подломились, голова откинулась, глаза закатились.
– Он потерял сознание! – воскликнул Возион. – Положите его на пол…
– Нет! – отчаянно крикнула Гвин. – Тащите его дальше – да бегом!
Ее голос был похож на щелчок бича. Занион и Булрион поволокли обмякшего Тибала по галерее со всей возможной быстротой. Остальные спешили следом. Позади всех хромал Возион. Когда мужчины замедлили шаг, Гвин крикнула: «Быстрее!» Булрион споткнулся. Тисвион оттолкнул его и занял его место.
– Ладно, достаточно, – наконец сказала Гвин.
И, правда, в глазах Тибала появились проблески смысла. Тарны продолжали поддерживать его под руки, но он уже и сам переставлял ноги. Но явно не понимал, что произошло.
– Что это было? – спросил Булрион.
Тибал что-то пробормотал. У него подергивались мускулы, изо рта текла слюна.
Булрион обернулся к Гвин и был потрясен ее бледностью.
– Что происходит, милая?
Она покачала головой, подошла к мужу и ухватилась за него. Ее била дрожь.
– По-моему, нам нельзя останавливаться.
– Ну, тебе, кажись, виднее, – сказал Булрион.
На лицах остальных отражались его недоумение и тревога.
– Тибал, как ты себя чувствуешь? – спросил Булрион.
– А? Ч-что случилось?
– Мы не знаем. Ты потерял сознание. А ты знаешь, Гвин?
– Я тоже не знаю.
– Тогда откуда тебе?.. Впрочем, не важно.
Булрион почувствовал, что с Гвин опять произошло что-то загадочное. Если ему удастся благополучно привезти жену домой, в долину, впредь он не подпустит к ней ни одного меченого.
– Извините, – пробормотал Тибал. Он попытался вытереть подбородок о плечо, потом высвободил руку, которую держал Тисвион, и вытер слюну тыльной стороной ладони.
– Я сам виноват, – пробурчал он. – Пошли дальше. Он все еще с трудом держался на ногах, но быстро приходил в себя.
– Понятно, – сказала Гвин. – Ты изменил будущее.
Он кивнул, ни на кого не глядя.
– Сейчас все пройдет.
Возион наконец догнал их и расслышал последние слова.
– Ты сказал, что мы зря спешим.
– Верно. – Тибал высвободил и вторую руку. – Никак меня жизнь не научит. Сейчас мы идем туда, а потом будем возвращаться назад. – Он со смущенной улыбкой оглядел встревоженные лица. – Я хотел избавить вас от лишней ходьбы. Знал ведь, что нельзя… Ничего, все уже в порядке. Спасибо.
Еще в долине он говорил, что маленькие изменения будущего могут разрастись как снежный ком и перевернуть ход истории. Но не может же жизнь измениться от того, что они пройдут по галерее сначала в одну сторону, а потом назад!
– Это Гвин его спасла, – сказал Возион. – Так ведь?
Никто не ответил.
Булрион, разумеется, помнил хлесткие команды жены, но, поглядев на ее испуганное лицо, решил ни о чем ее не спрашивать.
– Конечно, – ответил он. – Молодец девочка.
Гвин жалась к нему, не говоря ни слова.
Они почти дошли до конца галереи. Налево отходил коридор, конца которого им не было видно.
– Где-то здесь, – уже почти нормальным голосом сказал Тибал.
Позади них раздался возглас:
– Фрайнит!
– Вот он.
Все оглянулись. У основания лестницы, которая вела из вестибюля, стоял человек и смотрел им вслед.
– Не отвечайте, – сказал Тибал. – Пусть подойдет к нам. Все стояли.
– Фрайнит! Веди их назад!
Высокий голос каким-то странным и пугающим эхом прокатился вдоль колоннады.
– Они хотят помыться! – крикнул Тибал.
– Ты не туда их ведешь!
Тибал подмигнул своим спутникам.
– Почему не туда? Я знаю дорогу.
Человек издал звук, похожий на приглушенный рык, и направился к ним. Шел он медленно. Тарны, следуя совету шуулграта, ждали его, не двигаясь с места.
Когда человек подошел ближе, Булрион с удивлением увидел, что это – юноша. У него было загорелое лицо, хотя, может быть, это – естественный смуглый цвет кожи. Темно-русые волосы резко оттенялись зелено-голубым, украшенным вышивкой и аппликациями балахоном. Его наряд был даже роскошнее того, который они видели на толстом лакее. Казалось, что это – принц, каким-то чудом уцелевший со времен империи. Рукава с разрезами почти волочились по полу, а балахон, плотно прилегавший к груди и плоскому животу, был собран на талии и фонарем раздувался вокруг бедер. Молодой человек весь был усыпан драгоценностями – от золотых пряжек на башмаках до сверкающего изумрудами воротника.
И у него была какая-то странная походка: казалось, что он хромает на обе ноги.
Тибал с презрительным видом наблюдал за его приближением. Остальные недоуменно переглядывались.
Юный гранд остановился, подойдя на расстояние, с которого можно было без напряжения разговаривать.
– Ты ведешь их не туда.
– Знаю, – дружелюбно отозвался Тибал. – Но это за ставило тебя вылезти из своей помойки, гадина.
– Укороти язык! – негодующе сверкнул глазами юноша.
– Сам укороти. Научись, наконец, уважать старших! Булрион-садж, я тебе еще не показывал наши знаменитые грязевые ямы. Они широко известны и отвратительны до крайности. Они булькают, воняют и пердят без передышки, как чаны с кипящим дерьмом. И все же они гораздо приятнее этого подонка.
Тарны изумленно таращились.
Юноша залился краской, но Тибал только входил во вкус.
– Его зовут Чинг Чилит. Чинг Чилит – это то, что вы с отвращением соскребаете с башмаков, ступив в кучу навоза. В Рарагаше Чинг Чилит всесилен. Официально он секретарь Лабранцы, но на самом деле это человек, которому она поручает всю грязную работу, который издает приказы от ее имени и вонзает нож в спины ее недоброжелателей. Чинг Чилит – также ее болонка и ее жиголо. Когда она велит, он ее трахает, и ни одна порядочная женщина не подпустит его к себе на милю. Заметили, как он ходит, друзья? Любой человек, которому нанесли травму в таком деликатном месте, поспешил бы в лазарет и попросил бы какого-нибудь ивилграта вылечить его. Но Чинг Чилит знает, что ни один ивилграт в Рарагаше не согласится не только его лечить, но даже до него дотронуться. К тому же он не хочет, чтобы кто-нибудь узнал, кто его так отделал. Его стукнула по…
– Замолчи! – завизжал юноша.
– Не замолчу, – продолжал Тибал тем же ровным тоном. – Меня тошнит от одного твоего вида.
– Ты об этом пожалеешь, Фрайнит!
– Ты решил предсказать будущее шуулграту? Так вот, гнусный слизняк, мне тебя бояться нечего. Заметьте, друзья, что ко всему этому в придачу Чинг Чилит – жалкий трус.
Тибал шагнул вперед и размахнулся.
Чинг отскочил назад и согнулся, заскулив от боли.
– О Судьбы, до чего противно! – Тибал отвернулся. – Мне стыдно вам признаться, что в Рарагаше живет этот сгусток гноя. Он…
– Ладно, мы тебя поняли, – перебил его Булрион. Он и не подозревал, что шуулграт способен на такую жестокость. Гвин был ошарашенный вид. Таким обвинениям было бы трудно поверить, если бы слова Тибала не подтверждались поведением его жертвы. Пусть бы кто-нибудь попытался осыпать подобной бранью Тарна! Получил бы в зубы, не успев произнести второй фразы.
– К счастью, я не обязан нюхать эту вонь, – продолжал Тибал. – я лучше нанесу визит дорогой Лабранце. По сравнению с ним она чиста как стеклышко.
И он зашагал своей размашистой поступью.
Чинг всполошился.
– Госпожа Председательница не велела ее беспокоить! – проблеял он вслед Тибалу.
– А я побеспокою, – бросил тот через плечо, не замедляя шага.
Юноша вытер лоб и попытался – с большим опозданием – утвердить свое поруганное достоинство:
– Я личный секретарь Председателя Академии Лабранцы Ламит. Она просила меня позаботиться о вас. Добро пожаловать в Рарагаш!
Булрион назвал себя, внимательно наблюдая за Чингом: как он отреагирует на его имя? Но Чинг остался невозмутим. Или он не знал о ложном пророчестве, или был готов к этой встрече. Затем Булрион представил ему Гвин и остальных членов своей семьи.
Чинг надменно кивнул каждому. К нему возвращалась его спесь.
– Следуйте за мной. Я поручу кому-нибудь из слуг проводить вас в ваши покои в Восточном крыле. Председательница сожалеет, что неотложные дела не позволяют ей принять вас сегодня, но она надеется найти для этого время завтра.
– Я изнываю от нетерпения, – проворчал Булрион. Гвин бросила на него укоризненный взгляд. Кажется, он перенял манеру Тибала разговаривать с Чингом.
49
Гвин нисколько не удивилась, увидев, что Восточное крыло сильно напоминает гостиницу на улице Феникса. Дом имперских времен всегда имел внутренний двор. Конечно, здесь были три этажа вместо двух, мраморные, а не деревянные балконы и лестницы. И повсюду колонны. Гостям отвели комнаты на верхнем этаже – просторные, прохладные, с высоким потолком. Прямо королевские покои.
Но…
Но Гвин было не по себе. Для беспокойства не требовалось фатальных сил. Для этого было достаточно зрения и разума, которыми ее наделила природа.
Булрион бросил шляпу на огромную кровать и сам присел на ее краешек, чтобы отдышаться от подъема на третий этаж. Задумчиво поглядев на жену и почесав бороду, он сказал:
– У меня к тебе вопрос.
Само собой, у него к ней вопрос, но сейчас перед ними стоят целых два, причем один из них – вопрос жизни или смерти.
– Да, милый, я и сама хочу с тобой это обсудить – но не сейчас.
Тревога не давала ей сесть и расслабиться, и она подошла к окну. За ним открывался поразительный по красоте пейзаж кратера. Она мельком глянула на потрескавшиеся фрески на стене. Провела пальцем по резной крышке одного из четырех огромных сундуков, в которых, как предполагалось, гости будут держать одежду. Одежды у них была пропасть – на каждого две переметных сумы. Затем Гвин прошла через комнату к двери, внимательно разглядывая полированный дубовый пол – вроде чувствуется наклон в сторону балкона. Вышла опять на балкон, осторожно перегнулась через балюстраду и посмотрела вниз во внутренний двор. Он вполне мог бы служить рыночной площадью в городе средней величины. Двор зарос деревьями и кустарником, из которого там и сям торчали одинокие покосившиеся статуи, похожие на купальщиков в зеленом прибое. В центре был большой давно пересохший фонтан.
Груда камней в дальнем конце двора когда-то, по-видимому, была лестницей и двумя балконами. Груда пока не заросла сорняками, значит, балконы и лестница упали недавно. Многих колонн в аркаде не хватало, некоторые покосились. Стены во многих местах накренились, крыши просели. Да это же все в любую минуту может рухнуть!
Ее отвлекли голоса. По балкону шли Джукион и Ульпион. Они были явно поражены великолепием своих покоев.
– А, вот вы где! – сказал им Занион, выходя из соседней Двери. И бегло улыбнулся Гвин и братьям – словно его сверлила какая-то мысль.
– Зайдите все ко мне, – сказала им Гвин и пошла обратно в комнату. – Ваше величество, не изволите ли приподнять на минуту свой императорский зад?
– Отрубить оскорбительнице голову! – рыкнул Булрион, но встал с постели – Что ты еще придумала?
– Какой смысл обзаводиться дюжими родственниками, если нельзя воспользоваться силой их мышц? Ну-ка, ребятки, сдвиньте кровать вон туда. Только не толкайте ее, а тяните.
Кровать заскрипела и вонзила ножки, сделанные в виде птичьей лапы, в пол. Но куда ей было тягаться с тройкой Тарнов! Они сдвинули ее, куда показала Гвин.
– Так и есть, – удовлетворенно сказала она. – Пыль. И следы ног. Как странно – следы под кроватью! Какие-то коротышки там, видно, разгуливали.
На лицах Тарнов не было удивления, что ее немного разозлило.
– И какой ты из этого делаешь вывод? – спросил Занион. – Что комнаты стояли пустыми до…
– Скорей всего до сегодняшнего утра.
Булрион усмехнулся. Он не был глуп и не был слеп. Он заметил то же, что и жена, но предоставил беспокоиться по этому поводу ей.
– Тибал Фрайнит хотел нам сказать что-то важное.
– Он три раза упомянул землетрясения.
– Но если он предвидит, что мы погибнем во время землетрясения, он не может нас предупредить, не изменив будущее.
– Вот именно. – До этого Гвин уже сама додумалась. – Но он вроде как предупредил нас и этим показал, что он на нашей стороне. Хотя я и без него пришла бы к тому же выводу.
В дверях возник Возион.
– Я его не слышал, но я тоже пришел к этому выводу.
– Извините, – сказал Джукион, – но мне что-то захотелось пойти погулять – и подольше.
Булрион опять сел на кровать.
– Это здание простояло сотни лет. Через несколько дней мы отсюда уедем.
– А я из него уйду через несколько минут, – отрезала Гвин. Ее нервы были напряжены до предела. – Вы забыли, что Лабранца – огоулграт? Ей не нужно землетрясения. Она может свалить это здание, скорчив ему гримасу.
Что решит Булрион? Он гордый человек, человек земли. Он не склонен бежать от теней. Ее муж мрачно чесал бороду.
– Они обещали скоро принести ужин. Страшно хочется есть.
– Давайте заберем еду с собой и спустимся во двор. Посередине двора есть открытое место. Я буду себя чувствовать спокойнее, если мы поужинаем там.
– И спать там будем?
– Да!
Булрион нахмурился.
– Слуги об этом будут болтать, – вмешался Возион, – и наша хозяйка, возможно, почувствует себя оскорбленной. Но во всем, что касается сил судьбы, отец, я склонен довериться чутью своей дорогой матушки.
Гвин благодарно ему улыбнулась. Как говорил Кэрп, калеку Возиона не следует судить по внешности. Теперь он ей уже нравится, и, кажется, он к ней тоже относится неплохо.
Булрион пожал плечами, как будто признавая поражение, хотя, по существу, он с Гвин и не спорил.
– Ну ладно! Разобьем лагерь во дворе. Только не жалуйтесь, если пойдет дождь. Топайте, ребята!
Он встал.
Тарны направились к двери. Булрион вопросительно посмотрел на жену. Они молча глядели друг на друга, пока Тарны не вышли из комнаты. Настало время для обсуждения второго вопроса. Захочет ли Булрион иметь женой меченую? У патриарха был суровый вид.
– Тибал? – Гвин прошла к окну. Она была не в силах стоять на месте. – Ты хочешь поговорить о Тибале? Я знаю немногим больше тебя.
«Голос! Помоги мне! Дай мне совет!» Ответа не было.
– Почему ты велела тащить его дальше? Откуда ты знала? Вот он – момент истины!
– Я не знала. Это говорила не я. Это говорил Голос. Я не произнесла ни слова.
Гвин повернулась к мужу. Поверит ли он ей? А если поверит, откажется ли от нее? Он имеет на это полное право, и это будет мудрым решением. Кому нужны неприятности, которые она может на них навлечь? Он сделает правильно, если оставит ее в Рарагаше – так же, как они оставили Ниад остальных меченых, – а сам вернется в Долину. В кратере явится новая колония меченых – деревня, где сама по себе т жить одна поулгратка. О Булрион! За прошедший год Гвин убедилась, что не может жить одна. Ей нужна пара. Булрион!
Он кивнул с непроницаемым видом:
– Я так и подозревал. Голос был как будто твой, но не совсем твой.
Облегчение! Надежда! По крайней мере, он не считает ее полоумной, хотя, может быть, это был бы наилучший выход.
– Джукион тоже однажды это слышал, – проговорила Гвин.
– А сегодня мы все это слышали. – В гуще бороды мелькнула кривая улыбка. – Значит, ты меченая? Но от этого я не перестану тебя любить.
И он протянул к ней руки. Гвин бросилась к нему в объятия.
– Тебя это не пугает?
Он крепко обнял жену.
– Конечно, пугает. Что бы ты почувствовала, если бы человек, которого ты любишь больше всех на свете, обнаружил, что он меченый? Но могло бы быть и хуже, гораздо хуже. Твоя хворь, Ниен, легче, чем у других меченых, правда? Ты не наводишь на людей порчу, не сокрушаешь эту развалину, не…
– И не превращаюсь в мужчину.
Она поцеловала его, прежде чем он успел рассмеяться. Но откуда им знать – может быть, поулграт еще опаснее остальных меченых?
Они оторвались друг от друга. И Гвин задала главный вопрос:
– По имперскому закону наш брак считается недействительным. Так что…
Булрион послал имперский закон в совершенно неприличное место.
– Но Возион говорит, что по зарданскому закону тоже.
– Он ошибается. Если один из состоящих в браке оказывался меченым, другой имел право расторгнуть брак. Но этого не происходило автоматически. И этого не произойдет с нами. Меченая ты или нет, я тебя не отпущу.
Дождь в пустыне! Опять Булрион Тарн с честью выдержал проверку на прочность. Если он будет рядом, она вынесет любые испытания, которые ей пошлют Судьбы.
– И меченые способны рожать детей.
Булрион улыбался, но Гвин знала, что больше всего на свете Булрион Тарн хочет, чтобы она родила ему ребенка. Если бы судьбы даровали ему одно последнее желание перед смертью, он попросил бы об этом. Желательно сына, но и дочка сойдет. Вот чего он хочет – а вовсе не империи.
Гвин ахнула и засмеялась одновременно:
– Мне нужно, по крайней мере, еще восемь месяцев! Я готова постараться – но не в этих стенах. От твоих усилий здание рухнет быстрей, чем от воздействия Лабранцы.
Но…
Но Гвин было не по себе. Для беспокойства не требовалось фатальных сил. Для этого было достаточно зрения и разума, которыми ее наделила природа.
Булрион бросил шляпу на огромную кровать и сам присел на ее краешек, чтобы отдышаться от подъема на третий этаж. Задумчиво поглядев на жену и почесав бороду, он сказал:
– У меня к тебе вопрос.
Само собой, у него к ней вопрос, но сейчас перед ними стоят целых два, причем один из них – вопрос жизни или смерти.
– Да, милый, я и сама хочу с тобой это обсудить – но не сейчас.
Тревога не давала ей сесть и расслабиться, и она подошла к окну. За ним открывался поразительный по красоте пейзаж кратера. Она мельком глянула на потрескавшиеся фрески на стене. Провела пальцем по резной крышке одного из четырех огромных сундуков, в которых, как предполагалось, гости будут держать одежду. Одежды у них была пропасть – на каждого две переметных сумы. Затем Гвин прошла через комнату к двери, внимательно разглядывая полированный дубовый пол – вроде чувствуется наклон в сторону балкона. Вышла опять на балкон, осторожно перегнулась через балюстраду и посмотрела вниз во внутренний двор. Он вполне мог бы служить рыночной площадью в городе средней величины. Двор зарос деревьями и кустарником, из которого там и сям торчали одинокие покосившиеся статуи, похожие на купальщиков в зеленом прибое. В центре был большой давно пересохший фонтан.
Груда камней в дальнем конце двора когда-то, по-видимому, была лестницей и двумя балконами. Груда пока не заросла сорняками, значит, балконы и лестница упали недавно. Многих колонн в аркаде не хватало, некоторые покосились. Стены во многих местах накренились, крыши просели. Да это же все в любую минуту может рухнуть!
Ее отвлекли голоса. По балкону шли Джукион и Ульпион. Они были явно поражены великолепием своих покоев.
– А, вот вы где! – сказал им Занион, выходя из соседней Двери. И бегло улыбнулся Гвин и братьям – словно его сверлила какая-то мысль.
– Зайдите все ко мне, – сказала им Гвин и пошла обратно в комнату. – Ваше величество, не изволите ли приподнять на минуту свой императорский зад?
– Отрубить оскорбительнице голову! – рыкнул Булрион, но встал с постели – Что ты еще придумала?
– Какой смысл обзаводиться дюжими родственниками, если нельзя воспользоваться силой их мышц? Ну-ка, ребятки, сдвиньте кровать вон туда. Только не толкайте ее, а тяните.
Кровать заскрипела и вонзила ножки, сделанные в виде птичьей лапы, в пол. Но куда ей было тягаться с тройкой Тарнов! Они сдвинули ее, куда показала Гвин.
– Так и есть, – удовлетворенно сказала она. – Пыль. И следы ног. Как странно – следы под кроватью! Какие-то коротышки там, видно, разгуливали.
На лицах Тарнов не было удивления, что ее немного разозлило.
– И какой ты из этого делаешь вывод? – спросил Занион. – Что комнаты стояли пустыми до…
– Скорей всего до сегодняшнего утра.
Булрион усмехнулся. Он не был глуп и не был слеп. Он заметил то же, что и жена, но предоставил беспокоиться по этому поводу ей.
– Тибал Фрайнит хотел нам сказать что-то важное.
– Он три раза упомянул землетрясения.
– Но если он предвидит, что мы погибнем во время землетрясения, он не может нас предупредить, не изменив будущее.
– Вот именно. – До этого Гвин уже сама додумалась. – Но он вроде как предупредил нас и этим показал, что он на нашей стороне. Хотя я и без него пришла бы к тому же выводу.
В дверях возник Возион.
– Я его не слышал, но я тоже пришел к этому выводу.
– Извините, – сказал Джукион, – но мне что-то захотелось пойти погулять – и подольше.
Булрион опять сел на кровать.
– Это здание простояло сотни лет. Через несколько дней мы отсюда уедем.
– А я из него уйду через несколько минут, – отрезала Гвин. Ее нервы были напряжены до предела. – Вы забыли, что Лабранца – огоулграт? Ей не нужно землетрясения. Она может свалить это здание, скорчив ему гримасу.
Что решит Булрион? Он гордый человек, человек земли. Он не склонен бежать от теней. Ее муж мрачно чесал бороду.
– Они обещали скоро принести ужин. Страшно хочется есть.
– Давайте заберем еду с собой и спустимся во двор. Посередине двора есть открытое место. Я буду себя чувствовать спокойнее, если мы поужинаем там.
– И спать там будем?
– Да!
Булрион нахмурился.
– Слуги об этом будут болтать, – вмешался Возион, – и наша хозяйка, возможно, почувствует себя оскорбленной. Но во всем, что касается сил судьбы, отец, я склонен довериться чутью своей дорогой матушки.
Гвин благодарно ему улыбнулась. Как говорил Кэрп, калеку Возиона не следует судить по внешности. Теперь он ей уже нравится, и, кажется, он к ней тоже относится неплохо.
Булрион пожал плечами, как будто признавая поражение, хотя, по существу, он с Гвин и не спорил.
– Ну ладно! Разобьем лагерь во дворе. Только не жалуйтесь, если пойдет дождь. Топайте, ребята!
Он встал.
Тарны направились к двери. Булрион вопросительно посмотрел на жену. Они молча глядели друг на друга, пока Тарны не вышли из комнаты. Настало время для обсуждения второго вопроса. Захочет ли Булрион иметь женой меченую? У патриарха был суровый вид.
– Тибал? – Гвин прошла к окну. Она была не в силах стоять на месте. – Ты хочешь поговорить о Тибале? Я знаю немногим больше тебя.
«Голос! Помоги мне! Дай мне совет!» Ответа не было.
– Почему ты велела тащить его дальше? Откуда ты знала? Вот он – момент истины!
– Я не знала. Это говорила не я. Это говорил Голос. Я не произнесла ни слова.
Гвин повернулась к мужу. Поверит ли он ей? А если поверит, откажется ли от нее? Он имеет на это полное право, и это будет мудрым решением. Кому нужны неприятности, которые она может на них навлечь? Он сделает правильно, если оставит ее в Рарагаше – так же, как они оставили Ниад остальных меченых, – а сам вернется в Долину. В кратере явится новая колония меченых – деревня, где сама по себе т жить одна поулгратка. О Булрион! За прошедший год Гвин убедилась, что не может жить одна. Ей нужна пара. Булрион!
Он кивнул с непроницаемым видом:
– Я так и подозревал. Голос был как будто твой, но не совсем твой.
Облегчение! Надежда! По крайней мере, он не считает ее полоумной, хотя, может быть, это был бы наилучший выход.
– Джукион тоже однажды это слышал, – проговорила Гвин.
– А сегодня мы все это слышали. – В гуще бороды мелькнула кривая улыбка. – Значит, ты меченая? Но от этого я не перестану тебя любить.
И он протянул к ней руки. Гвин бросилась к нему в объятия.
– Тебя это не пугает?
Он крепко обнял жену.
– Конечно, пугает. Что бы ты почувствовала, если бы человек, которого ты любишь больше всех на свете, обнаружил, что он меченый? Но могло бы быть и хуже, гораздо хуже. Твоя хворь, Ниен, легче, чем у других меченых, правда? Ты не наводишь на людей порчу, не сокрушаешь эту развалину, не…
– И не превращаюсь в мужчину.
Она поцеловала его, прежде чем он успел рассмеяться. Но откуда им знать – может быть, поулграт еще опаснее остальных меченых?
Они оторвались друг от друга. И Гвин задала главный вопрос:
– По имперскому закону наш брак считается недействительным. Так что…
Булрион послал имперский закон в совершенно неприличное место.
– Но Возион говорит, что по зарданскому закону тоже.
– Он ошибается. Если один из состоящих в браке оказывался меченым, другой имел право расторгнуть брак. Но этого не происходило автоматически. И этого не произойдет с нами. Меченая ты или нет, я тебя не отпущу.
Дождь в пустыне! Опять Булрион Тарн с честью выдержал проверку на прочность. Если он будет рядом, она вынесет любые испытания, которые ей пошлют Судьбы.
– И меченые способны рожать детей.
Булрион улыбался, но Гвин знала, что больше всего на свете Булрион Тарн хочет, чтобы она родила ему ребенка. Если бы судьбы даровали ему одно последнее желание перед смертью, он попросил бы об этом. Желательно сына, но и дочка сойдет. Вот чего он хочет – а вовсе не империи.
Гвин ахнула и засмеялась одновременно:
– Мне нужно, по крайней мере, еще восемь месяцев! Я готова постараться – но не в этих стенах. От твоих усилий здание рухнет быстрей, чем от воздействия Лабранцы.
50
Лабранца Ламит никогда в жизни никого не убивала. Люди погибали в результате ее действий, но их смерть никогда не была преднамеренной. То же самое можно сказать о любом человеке, обладавшем властью в течение более или менее длительного времени, о королях или военачальниках. Случалось, что лазутчики, которых она засылала, зная, что их жизни угрожает опасность, не возвращались; она оказывала услуги таким людям, как Гексцион Гараб, отправляя к ним советников-джоолгратов для того, чтобы он мог предавать мучительной смерти своих противников; при помощи целителей-ивилгратов она спасала от смерти людей, которые впоследствии совершали чудовищные зверства. Можно было с полным правом сказать, что она косвенно повинна в гибели многих, но это все-таки не то же самое, что умышленное убийство. Без сомнения, ее собственное фатальное воздействие порой имело неожиданные последствия и вело к смерти людей, но такое можно сказать о любом огоулграте. Даже наиболее искусные из них не всегда могли полностью себя контролировать. В конце концов, она стала меченой не по своей воле. Она ни разу не совершила Умышленного убийства.