Дункан Дэйв. Меченые Проклятием

   И не собиралась делать этого впредь.
   Тогда зачем она среди ночи бродит по саду?
   Ноуль давно опустилась за темную стену кратера. Вскоре за ней последовал тонкий полумесяц Авайль и крошечная лампочка Огоуль. Теперь звезды поклонялись Муоль, Джооль и Шууль. А подзвездный мир спал. Только летучие мыши насвистывали свои жуткие песенки.
   Лабранца долго крутилась в постели под крышей своего безопасного во время землетрясений дома, но, наконец, поняла, что заснуть не сможет. От бессонницы страдают многие, но Лабранца Ламит всегда засыпала без труда. Может быть, раз в году случалось, что сон не шел к ней, и в таких случаях она посылала за Чингом. Но сейчас Чинг не способен оказать ей эту услугу. Она почти пожалела, что так жестоко с ним обошлась, но он это заслужил.
   Лабранца встала, оделась и сейчас бродила по территории Академии. В тень деревьев она не заходила, а на открытых местах было достаточно светло. Ее огоулгратское воздействие должно защитить ее от беды, а может быть, из-за него она попадет в беду. Кто знает. Лабранца давно уже научилась мириться с такой возможностью. Из всех меченых огоулграты были самыми убежденными фаталистами.
   Ночь была спокойной и теплой. Но ответа на вопросы она не давала.
   На Лабранцу катилось слишком много волн. Взять хотя бы эту дурацкую перепалку с Тибалом Фрайнитом. Он потребовал, чтобы она созвала Совет, приведя лишь один довод – войну, которая не имеет к Академии ни малейшего отношения. Он практически обвинил ее в намерении убить Тарнов – якобы для этого она и поместила их в Восточном крыле, – но, разумеется, не сказал, что из этого выйдет. Нет, с шуулгратами невозможно иметь дело. Понять их нельзя. В их действиях полностью отсутствует логика. Они способны поступать вопреки собственным интересам – просто потому, что обязаны притворяться. Фрайнит не сумел ее убедить, и она отослала его, отказавшись собрать Совет. Но кто знает, может быть, именно этого он и хотел.
   Слишком много волн. Поступило плохое известие: карпанцы повернули на юг. Скорей всего они поняли, что гораздо больше добычи им достанется в западной Куолии, тогда как Рурк – просто тупик. Самый короткий путь к наживе лежал через Мокт, Нурц и Гемдиш. Они пронесутся всесокрушающей лавиной, как сто лет тому назад зарданцы, оставляя позади себя пустыню, которую заселят следующие поколения. Возникнут новые королевства – как выросшие на гари молодые побеги.
   Лабранца решила, что по поводу карпанцев волноваться не стоит. Если они вздумают напасть на Рарагаш, ни она, ни кто другой не смогут им помешать. Случится так случится. Академия и сама Лабранца перестанут существовать. Но нельзя же жить, непрерывно мучаясь мыслью о смерти.
   Ну ладно, о карпанцах она думать не будет. Но что делать с Булрионом Тарном, с Обновителем? Долг Лабранцы Ламит – защитить Академию. Новая империя существенно ограничит ее независимость и даже может угрожать самому ее существованию. Булрион Тарн представляет собой серьезную угрозу. И хотя ему предсказано стать Обновителем, это предсказание вовсе не обязательно должно сбыться. Те, которые предвидят будущее, знают, что его можно изменить. Судьбы отдали Булриона ей в руки, и будет просто глупо упустить такую возможность.
   Поэтому она, наверно, и поместила Тарнов в шатком Восточном крыле.
   Собственно говоря, она просто бросает вызов Судьбам: вот он – он вам нужен? Слабые землетрясения случаются в Рарагаше примерно раз в полгода. В жизни почти каждого рарагашца происходило одно или два сильных землетрясения, и следующее такое землетрясение превратит Восточное крыло в груду развалин. Даже сильная буря может повалить его стены. Если в ближайшее время ничего такого не случится, можно будет задержать отъезд Булриона лет на пять-десять. И тогда он будет уже слишком стар, чтобы мечтать об империи. Дальше этого планы Лабранцы не простирались.
   Так почему ей сегодня не спится?
   Соблазн?
   От того, что она прогуляется в парке, никому вреда не будет. Ноги сами привели ее к Восточному крылу, и почему-то это ее совсем не удивило. Его темные очертания загораживали кусок звездного неба. От здания Лабранцу отделяла поляна – но дальше она не пойдет, ни в коем случае. Вряд ли крыша обрушится, если она не приложит сознательного усилия – хотя сама она ни разу не заходила в Восточное крыло после прошлого землетрясения, от которого там растрескались все стены. Пожалуй, если она постарается, ей удастся обрушить крышу, да и стены тоже. Но она не будет стараться. Не будет!
   Если она разрушит Восточное крыло, об этом узнают все. По долгу службы ей приходится встречаться с джоолгратами – не очень часто, но иногда. Когда какой-нибудь король просит ее прислать советника-джоолграта, надо, чтобы кто-то решил, кого послать. Обычно она делала это через Зиберору, которая умела держать язык за зубами и была верной союзницей Лабранцы, зная, что та печется не о своей личной выгоде, а о пользе Академии. Разумеется, Председателю Совета иногда приходится принимать решения, которые не всем нравятся. Зиберора это понимает и строго хранит тайны Лабранцы. Но даже Зиберора не станет покрывать умышленное убийство. Ведь когда оказываешься в обществе джоолграта, невольно начинаешь думать именно о том, что хочешь от него скрыть. Так что на умышленное убийство Лабранца не пойдет.
   Ну что бы Судьбам послать основательное землетрясение, которое встряхнуло бы весь кратер! Тогда вины Лабранцы в этом не было бы. Но у нее самой на такое землетрясение не хватит воздействия.
   Если бы у нее нашелся очень хороший предлог оказаться вблизи от Восточного крыла и очень хороший повод использовать свои фатальные силы для какой-либо другой цели… Нет, Зиберору так просто не проведешь. А если Лабранца разозлится? Когда огоулграт впадает в бешенство, может случиться все, что угодно. Но с какой стати ей вдруг впадать в бешенство, находясь рядом с Восточным крылом? Нет, ничего не получится.
   Она не смеет совершить убийство.
   В Восточном крыле не видно ни одного огонька. Тарны, конечно, завалились спать с темнотой, как всегда делают тупые крестьяне. Надо идти домой и ложиться спать. Но спать Лабранце не хотелось.
   Тишину нарушил какой-то слабый звук. Сначала Лабранца даже не поняла, что это такое, – просто звук был почему-то ей знаком. Потом у нее возникло ощущение неладного. И, наконец, она узнала стук копыт. Едут сюда? Кого это несет посреди ночи? Срочные вести утром передали бы флагами. Преступников в Рарагаше нет – их всех выловили джоулграты. Если какие и остались, они никогда не посмеют приблизиться к Академии.
   Через несколько минут из тени деревьев показались три всадника, которые не спеша ехали к воротам Восточного крыла Кто это приехал среди ночи сговариваться с Булрионом Тарном? Другой причины для того, чтобы подъехать к Дворцу с этой стороны, просто не может быть. А против кого можно затеять сговор, кроме как против Председателя Совета? Да как они смеют?!
   Дураки! Небось думают, что им ничто не угрожает. Разве им может прийти в голову, что сама Председательница бродит в парке без фонаря и видит их приезд? А тем более что она подкрадется к ним в темноте и подслушает их разговор.
   Но когда Председательница – огоулграт, всякое может случиться. Лабранца Ламит подождала, пока всадники слезут с лошадей и зайдут внутрь, затем торопливо пошла через поляну.

51

   В свои славные годы двор, наверно, был прекрасен. Но за истекшие сто лет он пришел в состояние полной запущенности: лужайки и клумбы превратились в джунгли, которые пересекали похожие на туннели мощеные дорожки, населенные каменными людьми. В центре двора помещался круглый бассейн с тремя дельфинами, изо ртов которых когда-то били фонтаны. Теперь это была круглая яма шириной в средний зарданский дом, дно которой было покрыто слоем перегноя. Три дельфина превратились в двух плюс кое-какие обломки.
   «В бывшем бассейне на мягкой подстилке из мха и перегноя нам будет вполне удобно», – заявила Гвин.
   Булрион поинтересовался, не населен ли, случайно, бассейн сороконожками, пауками и скорпионами.
   – Подумаешь, какая ерунда! – пренебрежительно отозвалась Гвин.
   – А что, если будет землетрясение? – спросил Тисвион. Здания ведь не валятся набок, объяснила Гвин, они просто падают вниз. Двор большой, и обломки не долетят до его середины. Она рассказала о своей бабушке, которая осталась живой во время катастрофического землетрясения шестьдесят второго года, хотя находилась на улице, по обе стороны которой упали дома. В худшем случае на них посыплются обломки черепицы, да и те примут на себя окружающие деревья. Джукион попытался оторвать бронзовых дельфинов. Оба держались очень прочно.
   После ужина, на закате солнца Гвин объяснила Тарнам, что она, оказывается, меченая, что это надо ото всех скрывать и что она пока не знает, на что способны поулграты и чего от них можно ожидать. Джукион, Ульпион и Тисвион готовы были положиться на мнение Заниона, который считался у них самым умным, Возиона, которому следовало в этом разбираться, и Старика, который принимал решения. Поскольку ни одного из них это сообщение вроде бы особенно не обеспокоило, молодые Тарны пожали плечами и пробурчали, что новость, конечно, не из приятных. Видимо, они уже считали Гвин членом семьи, а семья в тяжелую минуту должна держаться вместе. Гвин была так этим тронута, что едва сдержала слезы.
   Булрион предупредил их, что в полночь состоится очень важное совещание, на которое он приглашает и сыновей, и внуков. Ульпион сказал Тисвиону, что, раз так, он разрешает ему дождаться полуночи вместе со взрослыми. Тот в ответ ткнул двоюродного брата кулаком в бок, за чем последовала дружеская потасовка. Когда стемнело, Джукион собрал под деревьями валежник и разжег костер посреди бывшего бассейна. Хотя ночь была теплой, костер создавал ощущение уюта. Сидя вокруг него, Тарны вспоминали проделанное путешествие и гадали, как идут дела в долине. Искры от костра взлетали в вышину и смешивались со звездами. Никто не говорил про ожидающий их долгий обратный путь. Никто ни разу не упомянул Полиона.
   К костру подошел один из лакеев в ливрее: почему уважаемые гости не захотели провести ночь в отведенных им покоях? Булрион спросил, всегда ли гостей поселяют в Восточном крыле. Лакей пробурчал что-то уклончивое. «Ступай!» – сказал ему Булрион. Лакей тут был ни при чем.
   Согнувшись в три погибели, из заросшей дорожки-туннеля вышел Тибал Фрайнит. Вид у него был мрачный, что не предвещало ничего хорошего. Он сел у костра и почти все время молчал. Когда Гвин спросила его, как прошел разговор с Лабранцей, он посмотрел на нее непонимающим взглядом с тех пор минуло уже несколько часов, и он все забыл. С ним было бесполезно разговаривать о прошлом, а спросить его о будущем Гвин не осмеливалась. Так что он сидел и, ничего не говоря, глядел на нее печальным взглядом.
   Но постепенно он повеселел и обратил взгляд в сторону выхода из другой дорожки-туннеля. Через несколько минут в свете догорающего костра там показалась светлая голова Ордура. Он выпрямился и сердито огляделся по сторонам.
   – Это такое вам оказали гостеприимство, Булрион-садж?
   – Что поделаешь. Мы предпочли это предложенным нам покоям.
   Из зарослей вышли еще двое, и Ордур представил их Тарнам.
   Пар А-Сиур оказалась женщиной – миниатюрной, слабенькой с виду, с седыми волосами. Но держалась она как лицо, облеченное властью. У нее были быстрые глаза и любезная, но решительная манера разговаривать. Она была членом Совета от ивилгратов, а также главой рарагашского лазарета. Она поблагодарила Булриона за то, что он привез в Рарагаш Ниад и Мандасила, и сообщила, что те быстро привыкают к новой обстановке. Гвин она сразу понравилась.
   Плотный, коренастый Баслин Дубличит был, казалось, сложен из каменных глыб. Он выглядел даже массивнее Тарнов, двигался медленно и тяжело, а в глазах у него застыла обычная для муолграта пустота. На вид ему было лет сорок пять, но Гвин подумала, что он может быть много старше – или моложе. И лицо, и голова у него были покрыты седоватой щетиной – словно он периодически брился наголо, и этим и исчерпывалась его забота о своей внешности. Он сухо кивнул представленным ему Тарнам, не проявив ни малейшего интереса ни к кому, кроме Гвин.
   Сев на барьер бывшего бассейна, он сказал:
   – Это совещание противоречит нашим правилам. Мне не понятно, чего вы надеетесь достичь, и я здесь присутствую против воли.
   – А я нет, – сказала Пар А-Сиур. Она села рядом с Гвин изяществом птички, опустившейся на ветку. – Во-первых, мы должны потребовать, чтобы наших гостей переселили в подходящее помещение. Это возмутительно – поместить их в здании, которое в любую секунду может обрушиться. Ты с этим не согласен, Баслин?
   – Согласен, – неохотно ответил тот.
   – Из восточной Куолии непрерывно поступают донесения от наших агентов, но Председательница отказывается кому-нибудь их показывать, даже членам Совета. Ты поддерживаешь ее в этом?
   – Гмм. Нет, это, конечно, неправильно.
   – А предсказания относительно Обновителя? Ты считаешь их не заслуживающими внимания?
   – За прошедшие сто лет появлялось много самозваных Обновителей. Но все они оказались в лучшем случае местными военачальниками.
   – Но, по-моему, ни об одном из них шуулграты не делали пророчеств. – Пар А-Сиур пристально поглядела на Тибала. – Советник, ты придаешь значение этому делу?
   Она очень ловко сформулировала вопрос. Тибал слегка усмехнулся и ответил:
   – Придаю.
   Наблюдавшие за ними Тарны изумленно переглянулись. До сих пор ни один из них не принимал это дурацкое пророчество всерьез. Гвин подумала, что с каких-то пор тоже стала придавать ему значение – только с каких?
   – А раз так, разве не очевидно, что надо как можно скорее созвать Совет? – Не дожидаясь ответа Баслина, Пар А-Сиур обратилась к Булриону: – Извини меня, садж, но тебе не кажется, что ты осознал свое предназначение в довольно преклонном возрасте?
   – Я ничего не осознал! – прорычал Булрион. – У меня только одно предназначение – заботиться о благе моей семьи. По-моему, тут какая-то ошибка.
   – Наша Председательница, видимо, так не считает, поскольку явно вознамерилась тебя убить.
   – Ну, это уж чересчур! – воскликнул Баслин. – Откуда ты это взяла?
   – У меня есть глаза! Это здание может в любую секунду рухнуть. И не забывай о карпанцах. Мы давно опасаемся, что они, как и зарданцы, пересекут Нилду и пойдут на юг. Тебе не кажется это подозрительным совпадением?
   – Мало ли бывает совпадений, – вяло сказал Баслин.
   – Идиот! – взорвалась Пар А-Сиур.
   Тут вмешался Ордур, который с довольным видом слушал эту перепалку:
   – Карпанцы очень даже заслуживают внимания. Надо убедить королей Куолии объединить против них свои силы.
   – Легче объединить компанию крокодилов и послать их собирать землянику, – пренебрежительно бросил Баслин.
   – Все равно нужно попытаться, – резко сказала Пар А-Сиур. – Академия везде пользуется влиянием – во всяком случае, у всех королей восточной Куолии. И у многих королей западной Куолии тоже, хотя они вряд ли успеют прислать сюда подмогу. А мы как административный совет Академии обязаны использовать наше влияние. Надо убедить королей объединиться, пока еще не поздно.
   – И поставить этого крестьянина во главе объединенного войска?
   Булрион бросил на Баслина злобный взгляд, что было довольно нелогично с его стороны, если учесть, как пренебрежительно он сам отзывался об этом пророчестве. Но его задели презрительные слова муолграта. Гвин сжала его руку. Другие Тарны как-то неуверенно улыбнулись, подозревая, что Баслин пошутил. Ордур задумчиво посмотрел на Тибала, который сидел с непроницаемым лицом.
   – Не пытаясь пророчествовать, я хочу заметить, – с усмешкой сказал Тибал, – что короли отдадут свое войско под начало крестьянина с такой же вероятностью, как и доверят командование им вообще кому было ни было.
   Наступила тишина: все пытались уяснить смысл его слов. Гвин наклонилась к уху мужа.
   – Пусть это войско проводит нас до долины, там устроишь ему смотр и распустишь всех по домам.
   – Ш-ш-ш, – прошептал Булрион, скрывая улыбку.
   Маленькая старушка подняла руку.
   – Давайте вспомним, зачем мы здесь собрались. Мы не пытаемся разрешить все трудности, мы только хотим вынести их на обсуждение. Все эти вопросы должны быть включены в повестку дня заседания Совета, которое Лабранца упорно отказывается созывать. Согласно уставу, заседание может быть созвано по решению или Председателя, или большинства членов Совета. Нас здесь четверо. Если мы решим, что заседание должно быть созвано, Лабранца не сможет этому воспротивиться.
   – Я не уверен, что четверо, – возразил Баслин. – Авайлграты выбирают нового члена на каждое заседание. Ордуру еще надо получить подтверждение своего членства. Так что пока нас только трое.
   Пар А-Сиур улыбнулась. Оказалось, что у нее полный рот ровных белых зубов.
   – Но если сейчас в наличии только пятеро полноправных советников, то трое – это большинство.
   Баслин нахмурился, потом кивнул:
   – Верно.
   Из общения с Раксалом Раддаитом Гвин вынесла урок: никогда не спорь с муолгратами. У них такое жесткое логическое мышление, что их даже неинтересно переспорить.
   Но старушку, видимо, логика Баслина не подавляла.
   – Предупреждаю, что на этом заседании я подниму вопрос о выборе нового Председателя. Я больше не доверяю Лабранце. Пора ей освободить председательское кресло.
   Ордур присвистнул:
   – А кого же мы выберем на ее место? Уж конечно, не меня. Тебя? Обычно Председателем бывает джоолграт, но Зиберора не согласится занять этот пост, пока на него претендует Лабранца. Тебя, Баслин?
   – Ни за что! Я убежден, что нам никогда не удастся объединить королей. Да за меня никто и не будет голосовать. Я сам не буду.
   – Тибал?
   Тибал покачал головой:
   – Я никогда не стану Председателем.
   – Пар?
   Задорная старушка вздохнула.
   – Я не хочу быть Председателем, но думаю, что справилась бы с этими обязанностями не хуже Лабранцы.
   Из кустов донеслось что-то, похожее на львиный рык. Все повскакали на ноги.
   – Да? Ты так думаешь? – раздался громовый голос. Затрещали сучья, и из кустов собственной персоной вылетела Лабранца. Гвин уже успела забыть, какая она огромная. Она была выше самого высокого Тарна. К тому же она стояла на краю фонтана, а все остальные сидели на его дне. В свете костра она казалась пугающей махиной. Царапины на лице и запутавшиеся в волосах сучки не умаляли впечатления превосходства. Даже Тарны отпрянули от жуткого видения. Лабранца безошибочно нанесла первый удар по самому слабому звену среди оппозиционеров.
   – Баслин Дубличит! Ты считаешь, что члену Совета подобает прятаться в кустах среди ночи и плести заговор против законной власти?
   – Нет, – ответил муолграт. – А разве прятаться в кустах, шпионя за другими, подобает Председателю?
   – А ты не думаешь, что решение о созыве совещания должно выносить лицо, которое облечено такими полномочиями и которое в курсе всех событий?
   – С этим я не могу спорить.
   – Так что, ты отказываешься участвовать в этой грязной интриге?
   – Отказываюсь, Лабранца-садж.
   В глазах Лабранцы вспыхнуло торжество.
   – Тогда пойдем. Я найду тебе подходящее место для ночлега.
   Баслин послушно встал и выкарабкался из ямы. Умна! – подумала Гвин. Вот тебе и большинство. Лабранца подавила восстание одним метким ударом. Тибал сидел стиснув зубы. А у Ордура, наоборот, челюсть отвисла от изумления.
   «Давай!» - раздался Голос в голове Гвин.
   Она дернулась. Никто, кроме нее, видимо, Голоса не слышал.
   «Что давать?»
   «Тебе пора утвердить свою власть».
   «Какую власть?»
   Гвин вскочила на ноги.
   – Лабранца-садж!
   Она доверяла Голосу, но понятия не имела, что сейчас скажет.
   Лабранца уже повернулась и пошла вслед за Баслином, но тут остановилась и бросила назад угрожающий взгляд.
   – А, если не ошибаюсь, Гвин Солит?
   – Теперь меня зовут Гвин Тарн.
   – Вот как? И кто из этих бравых молодцов твой счастливый избранник?
   Попалась! Вот это удача!
   – Если ты не знаешь, кто мой муж, Ламит, ты не годишься на пост Председателя. Он желает обратиться с речью к…
   – Его желания никого не интересуют.
   Лабранца опять повернулась и наклонилась к входу в туннель.
   «Не его власть, дурочка! Свою».
   – Стой! Вернись, Лабранца Ламит! Я приказываю тебе созвать заседание Совета в ближайшее же время. Ордур, когда у нас ближайшее подходящее время?
   – На заходе солнца, – придушенным голосом ответил Ордур. Казалось, что его кто-то держит за горло.
   – Я требую, чтобы ты назначила заседание Совета завтра на заходе солнца.
   Мандасила она сумела подавить, но подавит ли она могучую Лабранцу?
   Лабранца качнулась и, казалось, потеряла дар речи. Она начала раздуваться, как лягушка-бык. Ее глаза выпучились, рот искривился, но она все еще не издала ни звука. Гвин чувствовала, что Лабранца борется, но это не была борьба одной воли с другой. Председательница боролась с чем-то, что было сильнее их обеих.
   – Отвечай!
   – Хорошо! – прохрипела Лабранца. – Я согласна.
   Она сказала что-то еще, но ее слова заглушил грохот падающих стен. Восточное крыло обрушилось у них на глазах.

Книга шестая
Книга Джооль, а она есть Мысль, она есть Разум, Сияющая, подательница истины и лжи, творец и нарушитель законов и справедливости

52

   Булрион Тарн доил коров. Перед ним тянулся нескончаемый хлев, коровы нетерпеливо мычали, требовали дойки. Из ведра ему на башмаки выплескивалось молоко – почему-то красное, как кровь. Он стоял по колено в крови, а из вымени тоже текла кровь, из вымени, из ведра – отовсюду. Потоки крови лились по хлеву, захлестывая всю эту вселенную коровьего бытия. Нет, так не бывает. Наверное, это сон.
   Булрион открыл глаза и облегченно крякнул. Над головой была прочная крыша на деревянных балках, но не круглая, как он привык, а квадратная, и солнечный свет лился в окна, а не сквозил из-под застрех. Ему было нестерпимо жарко, он вспотел на пуховой перине. И тут же все вспомнил. Он в гостевых покоях, которые вчера видел лишь при свете лампы. Судя по наклону солнечных лучей, время шло к полудню. Так поздно он не вставал еще никогда. Поэтому-то ему и снилось доение коров. Он протянул руку – здесь ли Гвин? Нет, он один.
   Булрион быстро сел. Его одежда валялась на кресле. Одежды Гвин не было. Он сбросил с себя одеяло и выскочил из постели.
   Булрион вышел в трапезную – длинную комнату с каменным полом, где стояли деревянные столы и скамейки. В стропилах гнездились ласточки, свободно залетавшие и вылетавшие через незастекленные окна. С одной стороны трапезной окна смотрели на дома для приезжих, с другой открывалась задняя стена Дворца. Груду каменных обломков, в которую превратилось Восточное крыло, из окон видно не было.
   В дальнем конце трапезной сидели Возион и Тибал Фрайнит. Возион молчал, словно задумавшись, а Тибал читал свой дневник. Они подняли глаза на Булриона, который направился к ним, стараясь не спешить.
   Хорьковая улыбочка Возиона парализовала бы кролика за двести шагов.
   – Добрый день, отец. Выспался?
   – Где Гвин?
   – Пошла погулять. Сказала, что ей надо кое о чем подумать.
   – Она долго разговаривала с Пар-садж, – с веселым видом пояснил Тибал.
   – И вы ее отпустили? – взревел Булрион. – Одну?
   Его сын пожал плечами:
   – Она сказала, что хочет побыть одна.
   – Идиоты! Что, если Лабранца подошлет к ней убийцу?
   – За ней приглядывает Тисвион, – с невинным видом добавил Возион.
   Это уже лучше! Булрион опустился на скамью рядом с сыном.
   – Надеюсь, он взял с собой меч или лук?
   – Он взял Джукиона! А Ульпион идет впереди, разведывая дорогу. Ты же знаешь – этот парень способен подкрасться к кролику и пощекотать его за ушами. Так что дыши ровно. Впрочем, ты ничего другого пока что и не делал. Мы тебе оставили завтрак. А Занион пошел взглянуть на лошадей.
   Чувствуя себя, как никогда, старым и бесполезным, Булрион с отвращением поглядел на остатки завтрака: фрукты, хлеб, ветчина, сыр – тоже старые и бесполезные. По тарелкам ползали мухи. Наевшись, они тяжело взлетали со столов и тут же попадали на завтрак зорким ласточкам. Возион взял кувшин и налил в кружку пенистой жидкости, которая попахивала дрожжами и хмелем. Выловив из кружки пальцами пару мух, он протянул ее отцу.
   Булрион отпил глоток. Напиток был тепловатый, но довольно вкусный.
   – Что она узнала от Пар А-Сиур?
   Тибал и Возион отвели глаза. Хм, дела, видно, идут неважно.
   – Гвин скоро вернется и все тебе объяснит, – тихо сказал Тибал. – Пар – замечательная старуха, она очень многое знает. Уверен, Гвин постаралась помягче сообщить ей последнюю новость.
   – А вы, остолопы, не можете хоть намекнуть мне, что это за новость?
   Возион вздохнул:
   – Она подтверждает то, что я смутно помнил. Есть старое поверье… Вернее, теория…
   – Самое плохое, – сказал Тибал, – что нам почти ничего не известно о поулгратах. Они появлялись чрезвычайно редко, да и не очень-то давали себя изучать. Гвин – первый случай, когда у нас есть возможность… А впрочем, не важно.