Джонс Джулия. Чародей и Дурак (Книга Слов - 3)

   - Вам вовсе не нужно входить в город. - Мелли очень не хотелось расставаться с Таулом так скоро. - Мы могли бы уйти на юг...
   - Нет, - отрезал Таул. - Не стану я этого делать. Слишком много людей полегло, слишком много жизней загублено - не могу я спасаться бегством.
   - А вдруг тебя убьют? Ты не можешь сражаться, ты ранен в правую руку она у тебя висит как плеть.
   Таул, удивленный тем, что она это заметила, покрутил немного плечом.
   - Ничего, все будет в порядке.
   - А как же мы с мальчиком? - Мелли впала в гнев, как всегда, когда тревожилась. - Что будет с нами, если ты не вернешься? Или ты полагаешь, что уже выполнил свой долг перед нами?
   Мелли спохватилась, видя, как поморщился Таул, и хотела извиниться, но он прервал ее:
   - С тобой останутся Берлин и несколько отборных бойцов - если мы потерпим неудачу, вас увезут в Несс, а оттуда на юг. - Таул наклонился к ней. - Но если ты так беспокоишься, я сделаю по-другому - сам останусь с тобой. Защищать тебя и ребенка всегда будет первым моим долгом, и ты не должна сомневаться в этом.
   Мелли внезапно растерялась. В голосе Таула было что-то непонятное ей, что-то близкое к отчаянию. Она знала, что должна отпустить его, но не понимала почему. Она глубоко вздохнула и сказала:
   - Не надо. Берлин - человек надежный. Я буду спокойна, если он останется с нами в твое отсутствие.
   Таул улыбнулся ей - он все понял.
   - Ты самая замечательная женщина из всех, кого я знал.
   Мелли улыбнулась в ответ.
   - Вернувшись, ты скажешь мне, надеюсь, зачем тебе так нужно было уйти.
   - Вернувшись, я расскажу тебе все.
   Он легонько поцеловал ее в щеку, проводил до спальни - а когда Мелли утром проснулась, его уже не было.
   * * *
   Таул сосчитал палатки и костры. Шел последний час перед рассветом, и мир обретал очертания. В свете костров хорошо были видны десять обычных палаток, одна лекарская, одна командная и шатер Тирена.
   - Мне сдается, их тут не больше трехсот.
   Таул кивнул. Они с Андрисом прятались в маленькой рощице к юго-востоку от лагеря. Город Брен чернел на горизонте, и гряда Хребта едва начала проступать из мрака ночи. Падал снег, и ветер сносил его неспешные, невесомые хлопья. Было очень холодно.
   Таул взглянул на восточный небосклон.
   - Как, по-твоему, сколько нужно времени, чтобы все стали по местам?
   - Сорок минут, - ответил Андрис. - Мафри и Корвис дадут сигнал, когда будут готовы.
   - Хорошо бы они сделали это одновременно. Как только кто-то из них зажжет факел, рыцари сразу смекнут, что дело нечисто.
   Таул был неспокоен. Жаль, что у них недостало времени, чтобы обдумать план как следует. Им слишком мало известно о лагере, о числе и вооружении рыцарей. Таул чувствовал себя неуютно в роли слепого вождя.
   - Фоллис и двое высокоградских лучников займут позицию быстро и снимут охрану, как только увидят сигнал.
   - Но под силу ли это трем лучникам? Сколько рыцарей обыкновенно назначается в дозор в лагере такого размера?
   Таул ни разу не участвовал в походах ордена и ничего не смыслил в устройстве их лагерей.
   - Трудно сказать. Человек двадцать. Иногда в караул назначают первогодков-оруженосцев, иногда - полноправных рыцарей. Зависит от того, как велика опасность.
   Голос Андриса выдавал, что и он неспокоен. После гибели Крейна отряд возглавил он - и в первый же раз ему как командиру выпала не просто отчаянная, но явно изменническая миссия. Он ведет своих людей против Тирена.
   Крик совы заставил обоих вздрогнуть.
   - Давай вернемся к остальным, - сказал Таул. - Сигнал последует меньше чем через полчаса, а тогда каждая минута будет на счету.
   Их было меньше девяноста человек. Мафри и Корвис с тридцатью воинами каждый выехали к западной стороне лагеря:
   Корвис - на северо-запад, Мафри - на юго-запад. Там они должны рассредоточиться и окружить лагерь с севера, запада и юга. Люди Андриса по их сигналу атакуют с востока. Таул с Джервеем и четырьмя высокоградцами вторгнется в лагерь первым и попытается захватить Тирена.
   Двадцать человек ждали в темноте за рощей. Таул почти никого из них не знал. Они исхудали после семидневной скачки и закалились от жизни в горах. Им удалось отдохнуть от силы два-три часа, но стоило только взглянуть на их темные обветренные лица, чтобы понять: они даже не помышляют о сне и хотят одного - мщения.
   Им понадобилось три часа, чтобы добраться до южной равнины Брена, и весь последний час высокоградцы ехали мимо разлагающихся тел своих соотечественников. Кайлок не стал утруждать себя погребением. Пять тысяч трупов были брошены на волю непогоды и стервятников. Таула от этого зрелища затошнило, но люди Мейбора пришли в ярость, видя, что их друзьям, братьям, соратникам и вождям отказано в достойном погребении.
   Таул понимал, что они будут драться не на жизнь, а на смерть, - их глаза и теперь горели яростным огнем.
   - Джервей, - шепнул Таул, спешившись. - Вы готовы?
   - Готовы, Таул, - бодро откликнулся тот.
   Таул улыбнулся ему. Молодой рыцарь получил свое второе кольцо совсем недавно: кожа на месте ожога еще не зажила.
   - Надеюсь, ты принял в расчет нынешний холод и натянул свой лук потуже.
   - Берлин предупреждал меня, что ты горазд учить ученых, - усмехнулся Джервей.
   Оба рассмеялись, и Таул, нагнувшись, наскреб пригоршню мерзлой земли. Она слишком застыла, чтобы приставать к коже, и Таул сперва поплевал на нее, а потом уж намазал ею лицо, с удовлетворением отметив, что четверо идущих с ними высокоградцев уже сделали то же самое. Джервей последовал примеру Таула, вымазав заодно еще руки и шею.
   - Береги себя, друг, - сказал Таул Андрису. - До скорого свидания хочу верить, что тебе не придется спасать мою шкуру.
   Андрис пожал ему руку. Два дня назад он только улыбнулся бы в ответ на такие слова, но теперь остался серьезен.
   - У тебя осталось полчаса темного времени. Используй его с толком.
   Глядя в лицо светлокожему северянину Андрису, Таул внезапно осознал в полной мере, что требуется от него и его людей. Они должны преступить первейший завет рыцарства: верность своему главе. Ум Таула омрачился сомнением: не слишком ли многого он просит? Честно ли он поступает, втягивая этих рыцарей в свою собственную войну? Он открыл рот, чтобы сказать Андрису, что еще не поздно отступить, но тот опередил его, сказав:
   - Борк да будет с тобой.
   То, как Андрис произнес эти слова, заставило Таула заподозрить, что тот прочел его мысли. А заглянув в светло-серые глаза Андриса, Таул понял, что так оно и есть. В твердом взоре рыцаря читалось напутствие.
   - Ступай, - сказал Андрис. - Время сомнений прошло. Таул склонил голову. Сначала Мелли, потом Андрис - чем он заслужил столь самоотверженные дары? Таулу вспомнилась встреча с демоном в озере. Быть может, будущее еще позволит ему стать достойным этих даров.
   Джервей позвал его. Таул поднял руку, прощаясь с Андрисом, и зашагал на запад.
   Во сне за ним гонялись ощеренные собаки. Они лаяли, клацали зубами и норовили схватить его за пятки, но так ни разу и не укусили.
   Баралис понимал, что судьба предостерегает его. Ум его оставался острым даже теперь, когда тело было изнурено до предела. Сны посылаются человеку не зря, тем более такие настойчивые. Что же он сделал не так? Чего не предусмотрел? Чего не довершил? В другое время он обратился бы лицом к призрачным псам судьбы, посмотрел бы им в глаза и вырвал у них все их тайны. Но такие вещи требуют большой затраты и телесных, и духовных сил - у Баралиса ни тех, ни других не осталось ни капли.
   Ворожба против Джека привела его на грань гибели. Увидев Джека, вынырнувшего из-за портьеры, он понял, что должен уничтожить его, несмотря на то что уже затратил много сил на рыцарей, стоявших в карауле. Надо было найти в себе силы и излить чары еще раз.
   И что это был за всплеск! Острый как нож убийцы, плотный как защитная стена. Доли мгновения стали его сообщниками и неожиданность - его союзницей. Он заметил врага прежде, чем враг заметил его. Эта схватка не была состязанием в силе или в мастерстве - время решило все. Джек не успел ничего предпринять в свою защиту - стрела Баралиса уже слетела с тетивы.
   Но все имеет свою цену, и теперь Баралис расплачивался за свой успех. Не в силах шевельнуть ни единым мускулом, он валялся в постели, а Кроп ходил за ним. Через несколько дней силы вернутся, а на случай чего-либо непредвиденного есть разные зелья. Пока что Баралис принимал обычные в таких случаях средства - насыщенные минералами растворы и колдовские снадобья. Кроп вливал их ему в рот, пока он спал.
   Чувства Баралиса хотя и ослабели, но не дремали. Как бы Кайлок не выкинул чего-нибудь, как бы не стал колдовать под действием досады или ярости. Бегство Меллиандры должно тяжело сказаться на короле. Он строил какие-то планы касательно дочери Мейбора - планы, о которых Баралис мог только догадываться, - и то, что ее украли у него из-под носа, может усугубить безумие короля. Но пока все было тихо. Ни чар, ни приступа бешеной ярости - никакого бурного проявления чувств.
   Баралис, смутно сознавая присутствие Кропа в комнате, принуждал себя проснуться: надо выяснить, что происходит с королем.
   Баралис поднимался вверх сквозь хрупкие пласты забвения, ломая их как льдинки. Собаки продолжали гнаться за ним и лаяли с пеной у рта, предостерегая о чем-то. Еще один слой сна, стеклянный, тонкий как вафля, и он окажется в мире яви. Баралис нажал своей волей на эту тонкую пелену, и она разлетелась вдребезги. Он увидел спальню, потом Кропа, потом отражение в зеркале. Отражение своего сна - свору бегущих гончих.
   Вот сверкнул еще образ, словно блик солнца на озере. Так и есть: это озеро, и мертвое тело, и чары, пережившие отпущенный им срок. Скейс.
   Баралис моргнул, и образ разбился на множество световых лучей.
   - Хозяин, хозяин, вы слышите меня? - Кроп нагнулся над ним, поспешно пряча за пазуху свою коробочку.
   Баралису показалось, что он видит слезы на глазах Кропа, но он не имел ни времени, ни сил, чтобы доискиваться до их причины. Вещий сон - вот что главное сейчас. Даже Кайлок может подождать.
   - Кроп, - прошептал он, еле ворочая языком, - где тело Джека?
   - Заперто внизу, хозяин, в темнице.
   Баралис испустил вздох облегчения.
   - Слушай меня внимательно. Я хочу, чтобы ты уничтожил его. Разведи огонь под котлом, где греют воду, когда во дворце много гостей. Набей топку дровами до отказа, раскали ее и брось туда труп. И не уходи, пока кости не обуглятся. Понял?
   Кроп медленно кивнул и хотел что-то сказать, но передумал.
   - Да, хозяин. Кости должны обуглиться.
   - Хорошо. Подай мне мои лекарства, согрей сбитня, а потом отправляйся в подвал и берись за дело. - Баралис проводил Кропа взглядом и лишь тогда закрыл глаза.
   Тьма вернула ему образ мертвого Скейса. Гончие послали ему это видение, чтобы напомнить: с Джеком надо быть осторожным. Скейс был слабым и неопытным колдуном, однако его чары продолжали сочиться в озеро и после смерти. На что же тогда способен Джек? Он наверняка не успел сформировать свой последний посыл - времени не было, - но предосторожность никогда не помешает.
   Баралис знал, что сны зря не снятся.
   Вот и первая застава: двое часовых, и оба, похоже, не рыцари.
   - Джервей, сможешь снять их отсюда?
   Тот покачал головой.
   - Если стрелять под этим углом, стрелы могут попасть в палатку. Я пройду на север, вон до тех кустов на горке, и буду стрелять оттуда. Тогда, если я и промахнусь, никто этого не заметит.
   - Пригнись пониже, - кивнул Таул. - Мы пойдем вперед и будем ждать тебя около рва.
   Джервей уже отползал прочь, и лук торчал у него за спиной, словно крыло стрекозы.
   На востоке уже брезжил рассвет. Снеговые тучи оттянут его приход, но дольше двадцати минут темнота не продержится.
   - За мной, - шепнул Таул своим воинам.
   Он уже различал желтый с черным шатер Тирена - отсюда его взятие казалось вполне возможным. Таул полз по мерзлой земле, не обращая внимания на боль от раны и стынущие пальцы рук и ног. Тирен был близко - так близко, что кровь стыла в жилах. Демоны слетаются, чтобы совершить убийство.
   Впереди показался черный ров - судя по запаху, туда сливались лагерные нечистоты. Взбираясь на окружающую его насыпь, Таул услышал тихий свист. Звук повторился, и оба часовых упали. Джервей не дал промаха.
   - Кеффин, Бэрд! Ступайте вперед! Нужно узнать, сколько еще часовых от нас до палатки Тирена. - Таул хотел еще сказать, чтобы высокоградцы были осторожны, но счел, что это будет звучать довольно глупо. Он ограничился наказом беречь спину и махнул рукой. Он тоже хотел бы отправиться с ними ожидание, даже недолгое, было свыше его сил.
   Оставшиеся два воина скорчились рядом с ним. Светловолосые, с каменными лицами, они ждали, обнажив свои мечи.
   Джервей возник из мрака, застав всех врасплох, и торжествующе ухмыльнулся.
   - Двое готовы. Осталось всего двести девяносто восемь.
   - Если все пойдет хорошо, нам не придется убивать столько народу. Таул пытался быть суровым, но природная веселость Джервея побеждала его. Ты молодец. Приготовься снять еще нескольких.
   - Наше дело известное - целься да стреляй. - В волосах у молодого рыцаря застряли какие-то веточки, что придавало ему вид безумного лесовика. - И если вы, господа, уже отдохнули, предлагаю поискать приключений.
   Таул попридержал Джервея: нечего лучнику соваться вперед.
   - Держись сзади, приятель. И по возможности не вылезай на свет. - С этими словами Таул перескочил через ров, пригнулся и во всю прыть помчался к ближней палатке.
   Самым опасным теперь были открытые места - острый глаз мог даже при слабом свете разглядеть бегущую тень. Расстояние от рва до палатки казалось невероятно длинным, и Таул ждал, что вот-вот прозвучит сигнал тревоги. Оба высокоградца бесшумно бежали за ним. Они оказались более резвыми бегунами и опередили его - когда он добрался до палатки, они уже шептались с Кеффином и Бэрдом. Таул сразу заметил кровь на длинном ноже Бэрда.
   - Откуда это?
   - Утихомирил пару часовых, только и всего. - Бэрд говорил спокойно, но его била дрожь. - Они стояли у командного шатра и заметили Кеффина. Когда они подошли поближе, я перерезал им горло.
   Одному за другим без всякого шума? Таул не на шутку удивился. Он охотно расспросил бы высокоградца, как тот умудрился совершить такое, да времени не было. Лагерь в любую минуту мог пробудиться.
   - Что еще хорошего видели?
   - У шатра Тирена двое - как и у всех прочих палаток. Беда в том, что вход к Тирену расположен прямо против трех больших шатров, - придется иметь дело сразу с восемью часовыми.
   - Да еще по дороге две пары, - добавил Кеффин.
   - Ну так войдем через заднюю дверь, - сказал Таул.
   Со своего места он видел тыльную сторону палатки Тирена - она выходила на командный шатер и кладовую. Бэрд уже убил часовых у командного шатра значит остались всего двое. Таул посмотрел на Бэрда:
   - Как скоро ты сможешь прорезать мне дыру?
   - Это быстрее, чем перерезать горло, - улыбнулся тот.
   - Хорошо.
   Таул взглянул на восток. Еще десять минут до света и пять - до сигнала, который должны подать Мафри и Корвис. Хорошо бы расчет оказался верен: как только поднимется тревога, Таула и остальных сразу убьют, если не подоспеют высокоградцы.
   - Джервей, - тихо позвал Таул.
   - Я, - откликнулся голос из мрака.
   - Будешь прикрывать нас, когда мы войдем в шатер. Держись восточной стороны и сбивай всякого, кто приблизится. Только смотри - сам не высовывайся. Не давай никому заметить себя, пока ты там один.
   - Будет исполнено.
   Джервей вскинул руку, держащую лук, и исчез в темноте. Таул обернулся к остальным.
   - Ты, Бэрд, знаешь, что должен делать. Кеффин пойдет со мной. Муррис и Севри обходят палатку, следят за западной стороной и за входом, расправляются с часовыми, если те что-то заподозрят, и ждут сигнала. Ясно?
   - Ясно.
   - Тогда пошли.
   Он двигался к шатру окольной дорогой, стараясь держаться в тени и около палаток. Голова отсчитывала мгновения: надо захватить Тирена до того, как Андрис и высокоградцы пойдут в атаку. Как только дело завяжется, рыцари бросятся к своему вождю, и единственная надежда Таула - кинжал, приставленный к горлу этого вождя.
   Пробираясь в середину лагеря, Таул вдруг почувствовал странную легкость в груди. Он испытывал радостное возбуждение, свободу, почти счастье - наконец-то он здесь, и обратной дороги нет. К тому времени, как рассвет перейдет в день, его судьба уже свершится.
   Он уловил какое-то движение на южной стороне. Часовой на дальней границе лагеря повалился наземь. Таул усмехнулся:
   Фоллис и два высокоградских стрелка прореживают ряды перед атакой.
   Желтая с черным палатка Тирена была всего в нескольких шагах. Таул знаком послал Бэрда вперед. Слева, поблизости от них, раздался короткий, тут же стихший крик.
   Новый крик слева. В одной из больших палаток зашевелились. С запада пустили стрелу.
   Бэрд твердой рукой легко, будто шелк, вспорол промасленное полотнище в полпальца толщиной. Это сопровождалось легким шорохом, и Таул, уже изготовивший меч, услышал изнутри крик:
   - Охрана!
   Таул ринулся в прорезанную Бэрдом щель. Его меч тут же соприкоснулся с другим, и он начал отражать удары, еще не видя, с кем дерется. Он отступил в сторону, чтобы дать войти Бэрду и Кеффину: он не собирался присваивать все удовольствие себе.
   Когда Бэрд протиснулся в щель, первый утренний свет упал на лицо противника Таула: темные волосы, темные глаза, оливковая кожа.
   - Давненько не виделись, Таул, - улыбнулся Тирен.
   У Таула перехватило дыхание. Тирен ничуть не изменился с тех пор, как они расстались. Таул ощутил мимолетное, но сильное желание склониться перед своим главой. Этого еще недоставало! Тирен предал его - нельзя об этом забывать.
   Крепко сжав губы и заставив себя промолчать, Таул атаковал Тирена, стараясь тем временем освоиться в палатке. Несколько сундуков, легкий стол, скамейка и койка стояли вдоль стен. Середина была свободна, и Тирен вовсю пользовался этим, оттесняя Таула в сторону.
   Снаружи слышались беготня и крики. Им вторил отдаленный гул: Андрис и высокоградцы двинулись в атаку.
   Входное полотнище оставалось пока опущенным. Муррис и Севри, должно быть, уложили тех двух часовых. Таул отбросил Тирена назад сильным ударом и ощутил боль в руке, но меч не опустил. Бэрд и Кеффин воспользовались освободившимся пространством, чтобы пройти ко входу.
   Тирен нанес резкий рубящий удар сверху вниз, и Таулу ничего не осталось, кроме как отразить его. Раненая рука не выдержала, судорога свела плечо, и Таул упал на колени.
   Тирен пронзил бы его, если бы не Бэрд. Высокоградец своим клинком плашмя ударил главу ордена по спине. Тирена бросило вперед. Его лицо отразило боль, смятение и гнев.
   - И ты еще зовешь себя рыцарем? - быстро оправившись, крикнул он Таулу. - Бейся со мной один на один или вовсе откажись от боя.
   Таул поднялся на ноги, не сводя с Тирена глаз.
   - Больше меня на это не поймаешь, Тирен. Не тебе говорить о чести. Я теперь немного поумнел и стал видеть тебя таким, как ты есть. - Левой рукой он сделал едва заметный знак Бэрду, и высокоградцы уперли свои мечи в бока Тирена. - Я бьюсь один на один только с теми, кого уважаю. - Таул повернулся спиной к главе ордена. - Свяжите ему руки, друзья, и пойдем прогуляемся.
   XXXV
   Время медленно, доля за долей, слой за слоем, обращалось вспять.
   Магия, заключенная между металлом и плотью, делала свое дело на краю могилы. Темная сгустившаяся кровь вновь начинала струиться, непереваренная пища всасывалась в желудок. Влага орошала иссохшую носоглотку, и внутренности потихоньку сокращались.
   Эта магия не имела силы сознательных чар. Она не могла бы служить ни оружием, ни щитом. Ненаправленная, полуоформленная, она излилась с губ вместе с последним вздохом.
   Слабый, рассеянный посыл, рожденный волей к жизни и не успевший созреть, обволакивал тело и просачивался в толщу времени.
   Кольчуга не позволяла магии распыляться, и та согревала тело, восстанавливая и воскрешая одновременно. Время сгустилось вокруг тела и разжижилось по краям. Одной рукой магия сдерживала будущее, другой растягивала настоящее. Сто, потом тысяча, потом миллион неуловимых перемен - и сердце забилось.
   Былой ритм пронизал тело, набирая силу. Ткани сердца напрягались, клапаны открывались, артерии очищались, готовясь к первому мощному толчку.
   Погруженное в раствор медленно меняющегося времени сердце затрепетало. Старая магия встретилась с новой, сила Ларна - с силой, рожденной человеком. Сердце, расположенное в месте их слияния, заработало.
   За жутким, душу выворачивающим всасыванием последовал первый тяжелый удар. Тело ожило. Мускулы сократились, кровь потекла по жилам, нервы напряглись, органы чувств пробудились, и пот выступил сквозь поры.
   Красное и черное. Черное и белое. Яркая вспышка света, превратившаяся в крошечную искру. Мгновение раздвоилось, время разодралось, и Джек открыл глаза.
   Все замерло, когда Тирен вышел из шатра. Бегущие остановились, поднятое оружие опустилось, крики боли и гнева замерли на устах. Все взоры устремились на Тирена. Кинжал, приставленный к его горлу, отразил первый луч зари и бросил блики на лица собравшихся.
   Таул прижал острие так плотно, что на коже проступила капля крови величиной со слезу.
   - Назад! - крикнул он рыцарям. - Назад, или я убью его, видит Борк.
   Он вывел Тирена из шатра за связанные руки и быстро окинул взглядом всю картину. По обе стороны от входа грудой лежали тела. На тех, у кого в груди или спине не торчали стрелы, зияли глубокие раны. Муррис лежал в луже собственной крови, а Севри стоял перед входом в шатер весь израненный, с мечом, облепленным мясом и волосами. Джервея не было видно.
   Рыцари были повсюду - одни в доспехах прямо поверх белья, другие вовсе без доспехов. Однако у всех имелись мечи, а у некоторых и щиты.
   У границ лагеря высокоградцы рубились с теми рыцарями, что успели сесть на коней. Мафри и Корвис постарались: дело выглядело так, будто весь лагерь окружен.
   - Отпусти Тирена, не то я выстрелю тебе в спину, - крикнул кто-то сзади.
   Таул не стал оглядываться и крикнул в ответ:
   - Валяй. Только знай, что на мне кольчуга и, если ты не владеешь мастерством самого Вальдиса, я еще успею перерезать Тирену горло.
   Настала тишина. Лучник не посмел выстрелить.
   - Чего ты хочешь? - спросил один из рыцарей, выступив вперед.
   Таул не знал его, но бледность трех колец на правой руке выдавала старейшину.
   - Власти, - сказал Тирен. - Он хочет занять мое место.
   Это не слишком расходилось с истиной, и Таул вздрогнул. В его ушах гудела кровь и звучали удары демонских крыльев. Что движет им сильнее желание оправдать гибель своей семьи или давнишнее стремление к славе? Гибкий, привыкший убеждать голос Тирена вдруг лишил Таула уверенности.
   Бэрд и Кеффин сменили позицию, чтобы прикрыть его сзади.
   Таул повсюду встречал горящие взоры рыцарей. В самом ли деле он хочет занять место Тирена? Он не смог бы ответить "нет" - какая-то часть его души все еще желала, чтобы сбылись старые мечты. Но теперь к старым мечтам прибавились новые, не менее сильные. Таул подумал о Мелли и увидел перед собой ее бледный прекрасный лик. В ушах прозвучал голос Меган: "От твоих демонов тебя избавит не достижение цели, а любовь". Сердце Таула сжалось. Способен ли он отказаться от всего, чтобы спасти Мелли и ребенка? Да. После сегодняшнего дня - да.
   Дело уже не в честолюбии. Он не нуждается в месте Тирена. И в славе тоже. Он должен верить, что делает все это из благих побуждений. Не отнимая кинжала от горла Тирена, он сказал:
   - Я хочу, чтобы орден стал прежним. Хочу, чтобы вы сражались ради чести, а не ради золота.
   - Ради чести? - насмешливо повторил Тирен. - Может ли говорить о чести человек, запятнавший свои кольца подлым убийством? Не читай нам проповедей, Таул, - они так же грязны, как и твоя душа.
   Рыцари встретили слова Тирена одобрительными возгласами. Они медленно смыкали круг, приближаясь к шатру.
   - Он никого не убивал.
   Всадник въехал в круг с восточной стороны, спиной к рассвету, и его черты трудно было различить, но Таул узнал голос Андриса. Всадник натянул поводья и спешился.
   - Таул - человек чести. Я готов поклясться в этом жизнью.
   Трепет волнения прошел по толпе.
   - Откуда ты знаешь? - резко, заглушив перешептывания, спросил старый рыцарь.
   - Я знаю это, потому что провел с ним рядом много недель. Я видел, как доблестно он сражался. Я считаю его своим другом.
   Таул встретился взглядом с Андрисом и отвел глаза. Рыцарь шел на большой риск, въезжая в круг. Если все кончится плохо, все они - Севри, Бэрд, Кеффин, Джервей, сам Таул и Андрис - падут мертвыми. Рыцари сомкнут кольцо и изрубят их в куски, прежде чем высокоградцы успеют прорваться.
   - Он обманул тебя, Андрис, - нарушил молчание Тирен. - Он ненастоящий рыцарь: он отрекся от своих колец перед всем городом Бреном. Подойди и возьми у него нож - тебе он отдаст.
   Андрис не дрогнул.
   - Таул не приказывал убивать женщин и детей в Хелче. Не заключал с Кайлоком сделок в обмен на золото. - Андрис обернулся к рыцарям, и голос его стал тихим. - Я собственными глазами видел, что творят люди Кайлока. К северу от Камле мы наткнулись на место, где был их лагерь. Там во рву, под открытым небом, валялись изувеченные тела тридцати женщин.