Джонс Джулия. Чародей и Дурак (Книга Слов - 3)

   "Я, как и все остальные, слышала сплетни о том, что король имеет связи с другими женщинами..."
   Джек, внезапно почувствовав усталость, закрыл глаза, и перед ним тут же возникло непрошеное видение: поляна, где Тарисса призналась ему в любви. Он увидел ветви ивы, опущенные в пруд, ощутил запах качающихся на ветру нарциссов. Увидел свое отражение в чистой весенней воде, а рядом лицо Тариссы.
   Джек отогнал видение. Легкая боль, рожденная грустью, стеснила ему грудь. Да, они очень похожи - но ни один из них этого не понимал.
   Джек снова взялся за перо, не зная, с чего начать. Как можно изложить все, что он должен сказать, так, чтобы не причинить Тариссе новой боли? Джек перебрал в уме несколько вступительных фраз, но все они казались ему неподходящими. Кто знает, каких слов ждет она от него после столь долгого молчания и после того, как он во гневе покинул ее, невзирая на все ее мольбы?
   Джек в раздумье откинулся на спинку стула. Пылинки вперемешку с мукой кружились в косом луче утреннего солнца. Поглядев, как они взвиваются и оседают и как каждая пылинка, живя сама по себе, все же повторяет путь других, он наклонился к столу и начал писать.
   Я пишу это письмо по многим причинам, но прежде всего - чтобы попросить у тебя прощения. Я не должен был уходить от тебя в тот день, когда дрался с Ровасом. Теперь я знаю - ты не кривила душой, говоря, что любишь меня...
   Слова полились с пера блестящей черной лентой. Он знал теперь, что сказать и как сказать. Не надо выдумывать замысловатых слов и выспренних чувств: главное - сказать правду. Он сам хотел бы только этого, будь он на месте Тариссы. Ведь ему тоже пришлось долго блуждать в поисках правды.
   Джек писал целый час - писал о прощении, любви и дружбе. Он изложил свои догадки о происхождении Тариссы и рассказал ей о своем. Как ни убедительно все складывалось, в глубине души Джек все-таки надеялся, что ошибся, - и он добавил, что в случае, если он рассудил неверно, Тарисса всегда может ответить ему через Тихоню, жителя Анниса. Он поставил свою подпись, стараясь все-таки не слишком надеяться. Им обоим надо как-то жить дальше.
   Тесто, пока он писал, выперло бугром под тканью. Джек промокнул письмо, сложил его, сунул за пазуху и принялся валять хлебы. Когда он дописал письмо, его мысли приобрели ясность. Нынче он уйдет из замка, оставив своих друзей и прежнюю жизнь, и попытается обрести себя заново. Хорошо, что он написал это письмо: он стало для него объяснением, извинением и прощанием.
   Джек клал хлебы на посыпанную мукой лопатку и сажал их в печь. Закрыв дверцу, он услышал стук лошадиных копыт, и скоро в кухню ворвался Хват.
   - Эй, Джек! Как ты тут, дружище?
   Хват! Джек искренне удивился. Он уже много недель не виделся с мальчуганом.
   - Не ожидал, что ты приедешь в такую даль. А Таул и Мелли не с тобой?
   - Только Таул. - Хват перебирал разную утварь на столе, где Джек месил хлеб. - Мы с ним едем на юг - обратно в Рорн. Ну и решили заехать попрощаться.
   Такой уж, выходит, день - все друг с другом прощаются. Джек посмотрел на свою котомку, лежащую наготове у дверей.
   - Зачем вы едете в Рорн?
   Хват провел пальцем по кучке муки на столе.
   - Ну, за Таула говорить не стану, а мне пора как-то устроиться в жизни. В прошлый раз я получил в Рорне очень интересное предложение. Очень заманчивое. Старик сказал, что найдет мне местечко подле себя. Ну, помогать ему в денежных делах и все такое. - Хват дал Джеку время проникнуться подобающим почтением. - Только я попросил бы, чтобы это осталось между нами.
   - Разумеется.
   - Джек! - Таул, в два прыжка преодолев кухню, стиснул Джека в медвежьих объятиях. - Рад тебя видеть, друг.
   Сухое прежде, напряженное выражение без следа сошло с лица рыцаря. Таул точно переродился.
   - И я тебе рад. - Джек вложил в эти слова все, что мог надеяться передать. Некоторое время оба смотрели друг на друга. Джеку казалось, что Таул прикидывает, насколько он поправился. Еще немного - и рыцарь кивнул, как будто удовлетворенный увиденным.
   - Хват сказал тебе, куда мы едем?
   - Да. Не сказал только зачем.
   Таул ухмыльнулся, словно озорной мальчишка из хора.
   - Мне думается, что архиепископа Рорнского пора наконец поставить на место.
   - И где же ему место? - усмехнулся Джек ему в лад.
   - Я не придирчив - сточная канава подойдет в самый раз. - Таул взял со стола ломоть сыра и принялся жевать. Джек заметил, что к кольцам на его руке прибавилось третье - еще красное, свежевыжженное. Белый шрам, пересекавший прежде кольца, бесследно исчез. - Я еду в Рорн во главе отряда рыцарей. Хват кое-что знает об архиепископе - это поможет ускорить отставку его преосвященства.
   Хват оглянулся на них от задней двери.
   - Лучше бы ты не распространялся о том, что это я на него нафискалил, Таул. Это может повредить моей репутации. - С этими словами Хват вышел во двор и направился дальше, в поле.
   - А как же Мелли обойдется тут без тебя? - спросил Джек Таула.
   Таул провел пальцами по волосам.
   - Ты же знаешь, Джек, - у нее сильная воля. Она прямо-таки заставила меня стать во главе ордена - даже от клятвы меня освободила. - Таул с тихой улыбкой покачал головой. - И она права: избавиться от Тирена - только поддела. В Вальдисе предстоит еще много работы - и тут я мог бы помочь, произведя некоторые перемены. Когда-то рыцари с гордостью носили свое имя я хотел бы, чтобы эти времена вернулись.
   - Думаю, тебе это под силу.
   - Надеюсь, - тихо ответил Таул. - От всего сердца надеюсь.
   - Но тогда вы с Мелли... - Джек запнулся, не зная, как бы поучтивее выразить свою мысль.
   - Не сможем пожениться, ты хочешь сказать? - Таул опять заухмылялся. Помолчим пока, Джек. Я ведь сказал, что хочу ввести кое-какие перемены.
   Джек никогда еще не видел, чтобы голубые глаза рыцаря сверкали так ярко.
   - Ты имеешь в виду, что...
   - Да. Обет безбрачия всегда казался мне бессмыслицей. Дай мне пару лет, и другие тоже разделят мой образ мыслей.
   - Уверен, что разделят.
   Оба рассмеялись - веселость Таула заражала и Джека.
   - Ты, я вижу, тоже собрался в путь? - Таул кивнул на котомку Джека.
   - Да. Я ухожу в Аннис. Там живет один человек, Тихоня. Он взялся учить меня, но я сбежал, не дождавшись окончания уроков. Приспело время вернуться и продолжить учение.
   - Ты вернешься сюда, когда выучишься?
   - Не знаю. Может быть, сперва попутешествую. Съезжу на запад, в Силбур, и на юг, в Исро.
   Таул отвернулся к окну и сказал тихим охрипшим голосом:
   - Выходит, мы расстаемся надолго.
   Джек ощутил острую боль в сердце. Столь многое связывало их с Таулом: пророчества, сны, совместные приключения. И кровь. Джек вспомнил их первую встречу в винном погребе Кравина. Они связаны узами крови.
   Трудно смириться с предстоящим расставанием. Джек в большом долгу перед Таулом. Рыцарь дважды спас ему жизнь и в конечном счете помог узнать правду. Таул всегда оказывался на месте в нужную минуту.
   Джек собрался с духом и задал Таулу вопрос, не дававший ему покоя много недель:
   - Почему ты в ту ночь вернулся за мной во дворец?
   Таул, все так же глядя в окно, ответил сразу, как будто думал о том же:
   - Сам не знаю, Джек. Убив Тирена, я несколько часов пролежал в его палатке - спал, грезил наяву, думал о своей семье. Потом мои мысли обратились к тебе, но я почему-то... почему-то не испытывал горя, а чувствовал только щемящую пустоту. Не успев опомниться, я оказался в середине лагеря и стал готовить вылазку во дворец. Все произошло очень быстро. Кто-то дал мне рыцарскую одежду. Многие люди Мейбора были ранены, и несколько рыцарей вызвались ехать со мной. Час спустя мы уже проникли во дворец. Я совсем не был уверен в том, что ты жив, пока мы не встретили девушку в зеленом платье, блуждающую по тайным переходам. Мы освободили ее от кляпа, и она сказала, что ее связал высокий человек с каштановыми волосами. После этого нас уж ничто не могло остановить. - Таул сделал знак, отводящий беду.
   - Вы поспели как раз вовремя. - Воспоминания Джека о той ночи были обрывочны, но он никогда в жизни не смог бы забыть того, как Таул подхватил его на руки, явившись внезапно среди огня, дыма и жгучей боли.
   Таул посмотрел на него своими голубыми глазами:
   - В ту ночь на меня снизошло благословение, Джек. Как и на всех нас.
   Истина, заключенная в этих словах, на время прервала их разговор, и Джек вернулся к своим хлебам, пока Таул смотрел в окно на зеленый цветущий луг. Когда рыцарь нарушил молчание, он заговорил уже о другом - впрочем, о другом ли?
   - Пару недель назад Грифт встретил на улице Боджера. Тот просидел в темнице Борк знает сколько, но, когда во дворце начался пожар, тюремщик выпустил всех узников, и Боджер в суматохе сбежал.
   Скольких же в ту ночь благословила судьба, сколько маленьких чудес случилось, помимо большого! Джек на миг закрыл глаза, ошеломленный тесной связью всего сущего. Исполненный благоговейного трепета, он все же улыбнулся и сказал:
   - Значит, Боджер и Грифт опять вместе?
   - К ужасу всего женского населения города Брена, - сердечно засмеялся Таул и через окно поманил к себе Хвата. - А теперь нам пора. Нам весь день еще ехать. - Таул снова окинул Джека испытующим взглядом, к которому теперь примешивалась грусть. - Если будешь в беде - дай мне знать, и я приеду. А если тебе надоест одиночество, позови меня, и мы опять вместе отправимся в дорогу.
   Джек ничего не ответил, боясь, что голос изменит ему.
   Через минуту в окне появился Хват. Своим острым молодым глазом он сразу подметил, какого рода тишина здесь стоит, и постарался развеселить друзей по мере своих сил.
   - Как только это путешествие окончится, клянусь могилой матушки Скорого, никогда больше не сяду на лошадь. И почему только люди ездят верхом, когда можно плавать по морю?
   Джек и Таул посмотрели друг на друга и весело расхохотались.
   - Ну что ж, пора, - сказал Таул, кладя руку на плечо Джека. - Береги себя, дружище. Мыслями я всегда с тобой.
   - А я - с тобой. - Джек хотел сказать еще что-то, хотел поблагодарить Таула за все, что тот для него сделал, и за то, что только что предложил, но что-то удержало его. Им нет нужды благодарить друг друга.
   Джек вышел из дома, чтобы проводить их. Таул был точно таким, какими Джек всегда представлял себе рыцарей: благородным, могучим, уверенным. Подняв на прощание руку со свежим знаком отличия, он повернул коня и поскакал прочь.
   Джек сглотнул комок. Раздираемый между печалью и радостью, он смотрел, как два всадника исчезают в густой зеленой тени дальних сосен, и старался разглядеть каждую мелочь, чтобы сохранить ее как дорогое воспоминание. Но вот путники окончательно скрылись из глаз, а Джек вернулся обратно в замок.
   Кухню наполнял запах печеного. Джек вынул хлебы из печи и положил на стол остывать. Он посидел немного, глядя, как от них поднимается пар, и вдруг, подхваченный внезапным порывом, бросился к двери. Пусть хлебы остаются сторожу.
   Перекинув котомку через плечо, он вышел на полуденное солнце. Ему не хотелось сейчас ехать верхом, и он вел лошадь за собой в поводу. Легкий ароматный ветерок дул с гор. Жужжали насекомые, в кустах чирикали птички, и высоко над головой кружил одинокий ястреб. Солнце грело шею и щеку Джека, под ногами шелестела трава. Письмо к Тариссе покоилось на сердце. Джек шел к соснам тем же путем, что и Таул. Когда он добрался до леса, тени переместились от запада к востоку. Конь Джека собрался свернуть на восточную тропу, по которой проехали лошади Таула и Хвата, но Джек направил его на юг. Какое-то время Джеку хотелось попутешествовать одному.