Джордан Николь. Брачная ночь

   — Удовлетворить твою похоть. — Она положила руку ему на грудь. — А может, и отомстить. Тебе нравится меня мучить, теперь моя очередь. Сперва ты, потом я — все по-честному. А теперь ложись на спину.
   Он повиновался, но счел нужным ее предостеречь.
   — Аврора, я не святой, если ты не хочешь быть со мной, прошу тебя, немедленно прекрати эту игру.
   Аврора заставила себя улыбнуться и принялась расстегивать на нем сюртук. Пальцы не слушались — она очень нервничала.
   — Я знаю, что не святой. И хочу сыграть в твою игру… Но по своим правилам.
   Она медленно расстегнула сюртук и откинула лацканы. Под тонкой рубашкой учащенно билось сердце. Она чувствовала тепло его тела.
   — И первое правило таково: ты не должен меня трогать.
   — Что, если я откажусь играть по твоим правилам?
   — Уверяю, не откажешься.
   Ладонь ее скользнула ниже, к его мускулистому животу. Она потянула за кран рубашки и вытащила ее из брюк. Николас напрягся.
   — Лежи смирно, — приказала она.
   Он повиновался, и Аврора стала поглаживать его живот, но когда пальцы скользнули по его груди, он вздрогнул.
   — Тебе больно? — дразня его, поинтересовалась Аврора.
   — Ты знаешь, что не больно, колдунья, — простонал он. Она почувствовала, как он возбужден, когда принялась расстегивать пуговицы на бриджах.
   — Вряд ли я смогу лежать смирно, пока ты такое со мной проделываешь, так что советую тебе еще раз все хорошенько обдумать.
   — Если пошевелишься, я прекращаю.
   Он стиснул зубы. Аврора расстегнула бриджи и принялась за нижнее белье. Еще несколько секунд, и его мужское достоинство, освободившись, выскочило наружу.
   Аврора затаила дыхание. Озаренное лунным светом, его тело было головокружительно прекрасным.
   Может, ей и недоставало опыта, но она хорошо понимала, что произойдет, когда начала его трогать. Она знала, что нежность и ласка заставляют твердеть его тело, а прикосновения ее пальцев к животу — вздрагивать. Знала, какой горячей становится кожа и как твердеет плоть.
   Я гладила твою отвердевшую плоть и не испытывала стыда. Ты научил меня уважать желания плоти, готовить к наслаждению свое тело и забывать о предрассудках.
   Она знала.
   Она не отводила глаз от его возбужденной плоти, привыкая к нему, к тому, какой он на взгляд и на ощупь, но она вовсе не была такой спокойной, какой хотела казаться. Сердце ее уже учащенно билось, когда она провела рукой по его животу, так, как он научил ее в их первую ночь.
   Ее возбуждала и восхищала разница в тактильных ощущениях — мускулистая твердость его живота, шелковистая нежность кожи, обтягивающей стальную твердость его пениса, и мягкость яичек. Он вздрогнул, когда она потрогала их, и они словно налились тяжестью.
   — Аврора, — пробормотал он.
   Воодушевленная, она дрожащей рукой обхватила символ его мужественности. Почувствовав реакцию, осмелела и сжала сильнее. Он стал еще больше в ее руке, и она, не разжимая ладони, провела по нему вниз и вверх, вниз и вверх…
   — Где ты этому научилась? — задыхаясь, спросил он.
   — У меня был отличный учитель, — пробормотала она.
   — Не помню, чтобы я учил тебя этому.
   — Этому, может, и нет. Но ты научил меня не бояться мужского тела. Научил доставлять и получать наслаждение. Об остальном я узнала из дневника.
   Его плоть была такой твердой под горячей шелковистой кожей, такой возбужденной. Но что удивило и даже испугало ее, так это то, что, лаская его, она сама возбуждалась. Она пылала от жара, пульс участился, низ живота наливался тяжестью, пульсируя и требуя удовлетворения.
   Их взгляды встретились. Слова были излишни.
   Дрожа от предвкушения, она откинула капюшон и коснулась губами источника наслаждении. Она чувствовала себя бесстыдной, дерзкой, но это лишь усиливало радость возбуждения — этот сильный мужчина был в ее власти.
   Когда губы ее задели головку, он, казалось, совсем перестал дышать. Глаза были закрыты. Придерживая рукой основание, она скользнула языком вверх и провела им вокруг пульсирующей головки. Судорога пробежала по его телу.
   — Что-то не так? — спросила она шепотом.
   Он застонал в ответ:
   — Не останавливайся.
   Она и не думала останавливаться. Это не входило в ее намерения. Она только начала познавать мир запретных удовольствий, которые могло подарить его тело.
   Несмотря на недостаток опыта, Аврора не сомневалась, что он испытывает такое же удовольствие, как и она. Бедра его словно сами приподнимались ей навстречу, и она чувствовала, что неподвижность дается ему с трудом.
   Он снова застонал. Взглянув в его лицо, Аврора поняла, что он в экстазе, и задрожала от удовольствия. Она хотела, чтобы он застонал еще громче, чтобы извивался под ее языком. Извивался от желания.
   Аврора не заметила, как ее ласка стала откровеннее. Волосы рассыпались по его животу. Николас выгнулся, судорожно вцепившись пальцами в ее волосы.
   Его била дрожь. Возбуждение Николаса передалось Авроре и росло с каждой минутой.
   Пальцы ее судорожно сжали яички, губы двигались все быстрее.
   Его пенис все глубже проникал в ее рот.
   Еще миг, и, откатившись в сторону, он излил семя. Густое молоко горячим фонтаном брызнуло на траву. По телу Николаса пробегали судороги. Аврора наблюдала за ним, за его бурной реакцией. Просто не верилось, что это она довела такого сильного мужчину до полного изнеможения.
   Николас снова перевернулся на спину, но глаз не открывал.
   — Кажется, я в долгу перед француженкой, написавшей этот дневник.
   Аврора почувствовала, что краснеет под его откровенно-дерзким взглядом. Он не делал никаких попыток скрыть наготу, а ей вдруг стало нестерпимо стыдно за свое поведение. Она отвела глаза.
   — Не хочешь ли ты сказать, что жалеешь о содеянном, сирена? — пробормотал Николас, — Только не сейчас, когда пришла моя очередь ублажать тебя.
   Он взял ее руку и поднес к губам, целуя ладонь. Аврора вздрогнула. Даже этот безобидный жест возбудил ее. Она высвободила руку.
   — Думаю, для первого раза достаточно. Я и так далеко зашла.
   — Я вижу только одну проблему — стоит мне тебя попробовать, как хочется еще. Я готов любить тебя всю ночь.
   — Ты не можешь, — задыхаясь, сказала она.
   — Почему нет? — Он просунул руку под плащ и накрыл ее грудь. Аврора вздрогнула, он нащупал под тонким платьем ее затвердевший сосок. — Ты возбуждена, Аврора. Сильно возбуждена. Ты хочешь меня.
   Она не ответила. Чувства ее были в смятении — она боялась снова оказаться в его власти и в то же время желала его, как никогда.
   Николас провел ладонью по ее губам. Она закрыла глаза. Голова кружилась, желание превратилось в боль.
   Оно было настолько сильным, что Аврору охватил страх, в то же время ей было приятно его прикосновение.
   Но когда он обнял ее и привлек к себе, она оттолкнула его. Лунный свет заливал все вокруг, и хотя ивы дарили тень, Авроре казалось, что у озера недостаточно темно.
   — Не здесь, Николас…
   — Ты права. Нам необходима постель. Скажи, куда ты хочешь пойти?
   Аврора вздохнула и вопреки осторожности и здравому смыслу сказала:
   — Вези меня домой.
   — С радостью.
   Николас усмехнулся и стал приводить себя в порядок. Покончив с этим, он встал и подал руку Авроре. Пальцы ее дрожали.
   Подхватив одеяло, он подвел ее к коляске, усадил и сам сел рядом. Взяв за поводья, он еще раз взглянул на озеро.
   — После того, что сегодня произошло, я никогда не забуду этого места, — очень серьезно, почти торжественно произнес он.
   Аврора мысленно согласилась с ним. Теперь всякий раз, выезжая в парк, она будет вспоминать о тех минутах, которые провела здесь с Николасом.
   Почти всю дорогу они молчали. Аврора не знала, правильно ли поступила, решив пустить Николаса в свою постель. Ведь это все равно что выпустить тигра из клетки.
   Она и так рисковала. Ее влекло к Николасу не только физически. Она испытывала к нему более глубокие чувства. А это могло нарушить ее покой. Покой, к которому она так долго стремилась и наконец обрела.
   И все же она должна следовать избранной тактике. Оставалось лишь надеяться, что ее расчет окажется верным. Стоит ему добиться своего, и он перестанет за ней охотиться, еще не успев ранить ей сердце.
   Но все мысли вылетели из головы, когда они подъехали к дому. Он сиял, как рождественский пирог, — во всех окнах горел свет.
   — Что-то случилось, — пробормотала Аврора.
   Она выскочила из коляски и побежала к дому. Николас, бросив поводья слуге, дожидавшемуся его возвращения, устремился за ней.
   На полпути ее встретил дворецкий. Старик был в халате и ночном колпаке. Лицо его посерело от страха.
   — Миледи, мы не могли вас найти и очень встревожились…
   Аврора подумала, что не обязана отчитываться перед слугами. В конце концов, она хозяйка в доме.
   — Я выезжала покататься. Что случилось, Дэнби? Почему весь дом на ногах?
   — Граф Марч приехал, миледи.
   Аврора чуть было не лишилась чувств. Джеффри год назад утонул. Но у него был брат Гарри десяти лет от роду, который унаследовал титул. — Гарри здесь?
   — Да, миледи. В настоящий момент он на кухне. Он сильно проголодался после всех своих… странствий.
   — Странствий? О чем ты? Его привезла сюда мать?
   — Нет, миледи. Он приехал один.
   Как раз в этот миг в холл со стороны черной лестницы, ведущей на кухню, появился светловолосый мальчик, очень похожий на Джеффри, с грязным лицом и слипшимися волосами.
   — Рори, я хотел тебя видеть… — Тут Гарри заметил Николаса, остановился как вкопанный, сжал кулаки и хмуро уставился на незнакомца. — Кто вы такой? — сердито спросил он.
   — Гарри, веди себя прилично! — воскликнула Аврора.
   — Я деверь леди Авроры, Брандон Деверилл, — спокойно ответил Николас.
   — По какому праву вы здесь находитесь? — заорал Гарри.
   — Гарри, этот джентльмен — мой гость. Прошу тебя быть сдержаннее.
   — Неужели ты уже забыла моего брата? Со дня его смерти прошел всего год.
   — Нет, — виновато ответила Аврора. — В какой именно день он погиб, я запамятовала, но его самого никогда не забуду.
   — А этот что делает здесь среди ночи?
   Аврора набрала в грудь побольше воздуху и мысленно досчитала до пяти.
   — Ты не имеешь права задавать мне вопросы, мой юный друг, но если тебе это так интересно, Ник… Мистер Деверилл — мой родственник. А теперь я хочу задать тебе пару вопросов. Что ты делаешь в Лондоне? Среди ночи?
   Гарри немного присмирел.
   — Я убежал из дома, Рори. Мама стала невыносимой. Прошу тебя, позволь мне остаться с тобой.

Глава 14

   Он касался меня с пугающей нежностью, словно сердце мое, как и все остальное, принадлежало ему.
   — Итак, Гарри, скажи, как тебе удалось добраться до Лондона? — спросила Аврора, когда все трое, Гарри, Аврора и Николас, сели в кухне за стол, за которым обычно ели слуги. Николас вел себя как ни в чем не бывало, уходить не собирался, и Авроре ничего не оставалось, как терпеть его — не скандалить же с ним при слугах.
   Гарри уплетал за обе щеки цыпленка, закусывая яблочным пирогом.
   — В наемной карете — той, что возит пассажиров. Вначале внутри, с остальными, а потом на козлах, кучер даже дал мне поводья, но ненадолго — пассажиры запротестовали. Было так здорово! — с набитым ртом рассказывал Гарри.
   — Один? Из Суссекса? Ты хоть понимаешь, какой опасности себя подвергал? Тебя могли ограбить или…
   — Да нисколько это не опасно. В карете, я хочу сказать. Вот когда мы остановились на постоялом дворе и я стал спрашивать дорогу, тут я, признаться, струхнул. Народу было полно, но трое мужчин, с виду разбойники, так странно на меня смотрели. Они даже попытались меня задержать, но я оставил их с носом.
   Авроре стало нехорошо при мысли, что могло случиться с ребенком в городе, кишащем разбойниками. Но Гарри, словно читая ее мысли, гордо произнес:
   — Я не какой-то там простак, Рори. Могу о себе позаботиться. И постоять за себя, когда надо. Хотя узел с вещами они у меня все же украли. — Гарри погрустнел. — Там был мой любимый корабль.
   — Корабль? — полюбопытствовал Николас. Мальчик бросил на него настороженный взгляд: неизвестно, заслуживает ли незнакомец доверия.
   — Флагманский корабль капитана Нельсона «Победа». Он был сделан из жести. Мне его подарил брат. — Вспомнив о Джеффри, мальчик с упреком взглянул на Аврору. — Дэнби не хотел меня пускать. Не поверил, что я — граф Марч, поскольку в последний раз он видел меня, когда я только учился ходить. И некому было подтвердить мои слова.
   Аврора прекрасно понимала, что в глазах ребенка выглядит развратницей, но виновато опускать глаза и краснеть — лишь подтверждать худшие из его предположений. Аврора сняла плащ, пригладила волосы и строго спросила:
   — Мама знает, что ты убежал из дома? Гарри улыбнулся:
   — Сейчас, наверное, уже знает. Я оставил ей записку, сообщив, что еду в Лондон и буду жить у тебя.
   — Гарри, твоя мама сходит с ума от тревоги.
   — Я знаю. Потому и убежал. Она прямо-таки трясется надо мной. Я задыхаюсь дома, Рори. Последнее время она только и говорит о Джеффри. Не было у меня сил больше терпеть.
   — Ее можно понять, Гарри, ты у нее один остался.
   — Но она из дома меня не выпускает! Боюсь, так будет всегда. Даже когда я вырасту. Так и буду маменькиным сынком, пока не заживу своим домом. Мне так паршиво, Рори!
   — Гарри, где ты набрался таких слов?
   — От Тома, нашего управляющего. Ты собираешься устроить мне разнос, Рори? Ну что же, валяй, но домой я все равно не вернусь. И не уговаривай меня, бесполезно. Не разрешишь мне жить у тебя, поищу другое место.
   Аврора пребывала в нерешительности. Она хотела помочь Гарри, и не только потому, что очень его любила. Она чувствовала себя перед ним виноватой — очень редко навещала его. А ведь именно сейчас он так в ней нуждался. Сначала утрата любимого брата, на которого он молился, потом чрезмерная опека матери, видевшей в нем свою единственную отраду. Она понимала, почему Гарри взбунтовался, но поощрять его не считала этичным.
   Аврора хотела что-то сказать, но Гарри ее опередил;
   — Я не задержусь у тебя надолго, Аврора, не волнуйся. Я давно хотел поступить юнгой на корабль и драться с лягушатниками, как Джеффри.
   — Что?
   — Отправлюсь в плавание. Просто мечтаю о приключениях. А мама не пускает меня даже на речку половить рыбу. Боится, как бы я не утонул, как Джеффри.
   — Я знаю кое-что о море и о том, каково это — быть юнгой, — осторожно заметил Николас.
   — В самом деле? У вас американский акцент.
   — Я и есть американец, но что такое британский военный флот, знаю не понаслышке. У меня служат немало матросов, которых, кого силой, а кого обманом, заставили служить на британских военных кораблях. Те, кто выжил, никогда не забудут службу на британском военном судне.
   — Так вы капитан?
   — Нет, владелец флотилии.
   — Флотилии? Вот это да! Николас улыбнулся:
   — Знал бы ты, что тебя ждет на военном судне, обошел бы его стороной. Уж лучше на торговый корабль, раз не мыслишь себе жизни без моря.
   — Гарри не пойдет ни на военный, ни на торговый корабль, — строго заявила Аврора, бросив на Николаса укоризненный взгляд.
   Но Гарри уже закусил удила.
   — Я сказал, что пойду на флот, Аврора, значит, пойду! Николас покачал головой:
   — Так дело не пойдет, Гарри, Во-первых, нельзя доводить мать до нервного срыва, во-вторых, никто не возьмет тебя на корабль. Ты не подготовлен к службе, да и рекомендательного письма у тебя наверняка нет.
   — А что, нужно письмо?
   — Если хочешь заниматься чем-то более интересным, чем драить котлы в кубрике, обязательно нужно. Кто-то должен за тебя поручиться. К тому же необходимо взять с собой на корабль кое-что из вещей, а для этого нужны деньги.
   — Деньги у меня есть, и немало.
   — Зачем же тебе служить юнгой? Ведь ты можешь купить корабль и нанимать на работу других. Поверь, это куда приятнее, чем с утра до ночи драить палубу.
   Гарри широко улыбнулся. Предложение Николаса показалось ему заманчивым.
   Николас ответил улыбкой. Наблюдая за ними, Аврора испытывала противоречивые чувства: ей хотелось прижать мальчика к себе и расцеловать и в то же время она завидовала Нику, он сразу нашел с мальчиком общий язык. Возможно, узнал в нем себя в его возрасте. И все же какое коварство! Увлечь мальчика несбыточными мечтами о собственном корабле и прочей чепухой!
   Но у Гарри уже разыгралась фантазия.
   — Будь у меня собственный корабль, я мог бы отправиться к берегам Франции и шпионить за лягушатниками, как Джеффри!
   — Что ты хочешь этим сказать? — воскликнула Аврора.
   — Он был на той яхте с секретной миссией, — с таинственным видом прошептал Гарри. — Джеффри взял с меня слово, что я никому ничего не скажу.
   Аврора не склонна была этому верить. Джеффри, этот тихий книгочей, едва ли мог взяться за такую опасную и рискованную работу. Скорее всего Гарри сам сочинил эту сказку и даже поверил в нее, чтобы бессмысленная гибель брата в морской пучине приобрела героическую окраску. Но если ребенок сочиняет легенды о покойном брате — значит, что-то в жизни у него не ладится. Очевидно, он нуждается в друге и наперснике сильнее, чем она могла предположить.
   И она станет ему другом. Хотя бы потому, что чувствует себя в долгу перед ним. Гарри все время крутился рядом, пока Джеффри ухаживал за ней. Помешанный на лошадях, он под любым предлогом напрашивался к Эверсли, чтобы бывать у них на конюшне. И считал, что Аврора лучше разбирается в лошадях, чем его брат. Она, а не Джеффри, выбирала ему его первую лошадку.
   Она всегда думала о нем как о младшем братишке, и он в самом деле был бы ее младшим братом, если бы судьба не отняла у нее Джеффри. К тому же Аврора знала, что такое родительский деспотизм. Оставалось только одно — позволить Гарри пожить у нее. По крайней мере до той поры, пока он не оставит дурацкую мысль убежать на корабль в поисках приключений.
   Гарри сладко зевнул, и Аврора сказала ему, чтобы шел спать. Утро вечера мудренее.
   — Ты не отошлешь меня домой? — в тревоге спросил Гарри.
   — Пока нет, но напишу твоей маме, что ты у меня. И попрошу у нее разрешения оставить тебя здесь на некоторое время.
   — Ты молодец, Рори! — Гарри вскочил и бросился Авроре на шею.
   Аврора не могла сдержать улыбки.
   — Кажется, ты сказал, что потерял свои вещи? Надо найти тебе ночную рубашку.
   Словно по волшебству на пороге появился Дэнби.
   — Ты не проводишь мальчика в спальню для гостей?
   — Будет сделано, миледи.
   Гарри пошел было следом за Дэнби, но Аврора остановила его.
   — Одну минуту, мой маленький лорд. Я думаю, ты должен извиниться перед мистером Девериллом.
   Гарри неохотно обернулся к Николасу:
   — Извините за грубость, сэр.
   — Ты прощен, — весело сообщил Николас.
   — Если я пообещаю хорошо себя вести, вы расскажете мне о кораблях?
   — С радостью, — с улыбкой ответил Николас.
   — Спасибо. — Гарри посмотрел на Аврору. — Он не так уж плох, Рори.
   Гарри ушел, и Николас, пристально глядя на Аврору, спросил:
   — Он зовет тебя Рори?
   — Когда Гарри был совсем маленьким, он не мог произнести моего имени и называл «Рори». Извини его. Вообще-то он славный мальчишка.
   — Я вижу. — Николас помолчал. — Ты отлично с ним ладишь. Из тебя получилась бы хорошая мать.
   Глаза их встретились, и Аврора мысленно спросила себя, не подумал ли он о том же, о чем она. Каких детей они произвели бы на свет, если бы их браку суждена была долгая жизнь?
   Аврора мысленно отругала себя за подобные мысли. Надо быть дурой, чтобы мечтать о настоящем союзе с таким, как Николас. Он не из тех, кто готов отдать сердце одной-единственной женщине. Любовь для него — игра, увлекательное приключение. Он способен удовлетворить страсть любой женщины, но дальше этого не пойдет.
   И раз он не способен на более глубокие чувства, как долго сможет продержаться возле нее? Пока опасность не позовет? И что тогда делать ей, оставаться у разбитого корыта с разбитым сердцем?
   Нет, с горечью сказала себе Аврора, никаких детей от Николаса у нее не будет…
   И тут она вспомнила: Николас здесь, в ее доме, потому что она обещала разделить с ним постель. Боже мой…
   Она сразу напряглась и, чувствуя на себе его ласкающий взгляд, заерзала на стуле.
   Сегодня она едва не отступилась от своего решения держать Николаса на расстоянии. И хотя неожиданный приезд Гарри создавал для Авроры дополнительные проблемы — мальчик стал еще одним существом мужского пола, внезапно вторгшимся в ее жизнь, — он оказался очень даже кстати. Появился предлог выпроводить Николаса.
   — Тебе, наверное, лучше уйти, — пробормотала она.
   — Час назад ты думала иначе.
   — Просто я оказалась жертвой пагубного влияния лунного света — на меня нашло безумие. К тому же я не знала, что появится Гарри.
   — Значит, ты намерена воспользоваться им как щитом, как удобным предлогом, чтобы отречься от той страсти, которую питаешь ко мне?
   — Но, Николас…
   — Ты обманываешь себя, Аврора. Притворяешься, будто не знаешь, что тебе нужно в жизни.
   — Неправда, мне и в голову не могло прийти, что Гарри убежит из дома и появится здесь. У меня есть перед ним определенные обязательства. Джеффри погиб, но он хотел бы чтобы я о нем позаботилась.
   Николас выжидающе смотрел на нее.
   — Непростительно лечь с тобой в постель в годовщину гибели Джеффри.
   — Непростительно хоронить себя заживо. Ты должна наконец забыть своего жениха и жить собственной жизнью. Аврора отвела взгляд.
   — Не так просто забыть того, кого любила. Ты никогда не поймешь, что для меня значило потерять Джеффри. Он был для меня не только женихом: он был моим близким другом едва ли не с колыбели. И после того как умерла моя мать… — Голос Авроры дрогнул от слез.
   Когда мать скоропостижно скончалась, Джеффри стал ее единственным утешением, но вскоре погиб и он. Ей казалось, сама судьба скосила ее под корень в самом расцвете лет, зато… она научилась смиренно переносить несчастья — от судьбы не уйдешь.
   Аврора поднялась из-за стола.
   — Я не намерена вступать с тобой в спор, Николас. Надеюсь, ты найдешь дорогу до двери.
   Она уже повернулась, чтобы уйти, но тут услышала его вкрадчивый голос:
   — Аврора…
   Она боялась оглянуться. Он подошел сзади.
   — Не отвергай меня. — Она ощутила на волосах его дыхание.
   К горлу подступил комок.
   Прислонившись спиной к его твердой, мускулистой груди, она вдруг поняла, как он опасен. Желание болью пронзило ее, билось в ней, заполняло все ее существо. Она хотела, чтобы он остался, но не могла этого допустить. Не имела права.
   — Было ошибкой приглашать тебя ко мне, — прошептала она. — Я не хочу близости с тобой, не хочу, чтобы это случилось вновь. Я не могу.
   — Почему? — Рука его скользнула вверх, накрыла ее грудь. — Мы муж и жена. Что еще нужно, чтобы стать любовниками?
   — Ради чего? — Голос ее дрогнул. — Ради минутного удовольствия?
   После долгого молчания Николас ответил:
   — А что в этом плохого?
   Аврора закрыла глаза и едва не издала стон. Она чувствовала его теплое дыхание на щеке, его ладонь на груди.
   — Ты, Николас, — задыхаясь, проговорила она, — несешь в себе зло. Ты был бы последним мужчиной, которого я по собственной воле выбрала бы в любовники. Ведь это мука быть привязанной к человеку, готовому рисковать ради самого риска. С меня довольно смертей. Сначала мать, потом Джеффри… Я не хочу больше страдать.
   — Зачем же страдать?
   — Но ты упрекаешь меня в том, что я не даю волю чувствам. Возможно. Но чувства сначала приносят радость, а потом боль.
   — Согласен. Но неужели ты хочешь прожить жизнь без радости, без страсти, без восторга? Зачем тогда вообще жить?
   Она молчала, и он прижался губами к ее макушке.
   — И у тебя хватит сил влачить столь жалкое существование?
   Он взывал ко всему потаенному, запретному, что было в ней. Аврора в отчаянии покачала головой. Она не должна поддаваться этой пагубной страсти, должна бороться с этим безумием. Она и так зашла слишком далеко, позволив Николасу околдовать ее своими чарами.
   Надо покончить с этим прямо сейчас, пока не поздно.
   — Я не хочу страсти, — с мольбой в голосе произнесла она. — Мне нужен только покой.
   — Не верю. Я помню, какая ты в постели. И не позволю тебе забыть нашу первую брачную ночь.
   — Николас, прошу тебя, уходи.
   В ответ он медленно повернул ее к себе лицом. Он обнимал ее некрепко, лишь слегка касаясь талии, но его взгляд завораживал, манил к себе. Она была беспомощна перед этим взглядом.
   — Аврора, — прошептал он, склонив голову. Аврора тихо застонала, упираясь ладонями ему в грудь. Она не хотела его поцелуя… не хотела ласки его теплых губ, не хотела его объятий, не хотела чувствовать мучительной жажды, которую он один мог возбудить в ней.
   Поцелуй его стал настойчивее, руки крепче обхватили ее. Она ощущала твердость его тела, его желание, его возбуждение. Слышала, как он прерывисто дышит…
   Он хотел ее. И да поможет ей Бог, она хотела его.
   В этот момент в коридоре раздались шаги. Аврора отпрянула от Ника и метнулась к двери. На пороге появился Дэнби.
   — Лорд Марч уже в постели, миледи. Будут еще приказания?
   Аврора с трудом овладела собой.
   — Да, Дэнби. Проводи, пожалуйста, мистера Деверилла. Он уходит.
   Не решившись взглянуть на Николаса, Аврора выскочила за дверь.
   Николас стиснул зубы. Ему стоило немалых усилий не броситься следом за ней. Так что Дэнби появился весьма кстати.