Джордан Николь. Брачная ночь

   По дороге в отель Николас под мерный стук копыт о булыжную мостовую обдумывал ситуацию. Еще ни одна женщина не возбуждала в нем столь острого желания. Чем же она так привлекает его?
   Аврора красива, умна, грациозна, далеко не каждая может похвастать таким восхитительным сочетанием качеств. А главное — он никак не может сломить ее сопротивление.
   В то время как ни одна из представительниц слабого пола не в силах перед ним устоять.
   Несомненно, она бросила ему вызов, и он не желал отступать. Но дело было не только в его упрямом характере. Рядом с ней он сходил с ума от желания.
   С каждым днем его чувства к ней становились все глубже. Он хотел ее не на ночь, не на две — он хотел сделать ее своей… навсегда.
   Николас понимал, что играет с огнем, но жаждал обжечься.
   Друзья не поверили бы, что Николас не может справиться с женщиной, и не просто женщиной, а собственной женой. Однако сдаваться он не собирался. И намерения теперь у него были самые серьезные.
   Он искренне желал сделать Аврору своей женой.
   Он не ошибался на ее счет. В ней жили неукротимый дух, страстность, которая требовала выхода. Сегодня у озера она это еще раз доказала. Ее неожиданная смелость вначале испугала его, затем привела в восторг. Аврора довела его до экстаза, которого он давно не испытывал.
   Но триумф оказался недолговечным.
   Николас был взбешен, увидев, что она вновь вернулась в свой кокон отчужденности. И когда она с любовью и нежностью заговорила о своем Джеффри, ему захотелось крушить все вокруг.
   Ревность накатила на него с новой силой. Что это? Он ревновал даже к мертвецу! Oнa сотворила себе из этого лорда Марча идола. И пока будет молиться на него, никому, в том числе и Николасу, не сможет отдать себя всю без остатка.
   Николас угрюмо сжал зубы. Он не раз выручал дамочек из беды, но опасность, грозившая им, была зримой, ощутимой. Она приходила извне. Однако Аврору ему предстояло спасти от самой себя.
   Он сделает ее своей женой и заставит забыть, что она когда-то любила другого.

Глава 15

   Он ясно дал понять, чего добивается. Он был намерен овладеть нетолько моим телом, но и душой.
   Вопреки ожиданиям Авроры приезд Гарри никак не способствовал решению ее проблемы. Гарри не только не помог ей избавиться от Николаса, но дал ему лишний повод для посещений. Николас втерся в доверие к мальчику, чуть ли не ежедневно наведывался к Авроре и уводил Гарри осматривать город.
   Гарри раскрыв рот слушал рассказы Николаса о кораблях и приключениях и так привязался к Николасу, что у Авроры не хватало духу отказать ему от дома.
   Временами она даже бывала благодарна Николасу, ибо справляться с непоседой Гарри было весьма непросто. Из-за траура она могла выезжать только в парк, и то по утрам, куда брала с собой мальчика, однако верховая езда не могла полностью удовлетворить его тягу к приключениям. И тогда на помощь приходил Николас. Вместе с ним Гарри побывал чуть ли не во всех закоулках столицы.
   Возвратившись домой после очередной прогулки, Гарри взахлеб рассказывал о диковинках из Африки и Америки, увиденных на Пиккадилли, или маялся животом, объевшись имбирными пряниками на ярмарке.
   Когда Аврора упрекнула Николаса в том, что он потакает капризам мальчишки, тот с улыбкой заверил ее, что не причинит Гарри никакого вреда.
   Аврора понимала, что Николас прав. Ведь если запереть Гарри в доме, он снова начнет мечтать о побеге.
   Равенна сводила Гарри на представление акробатов, и во время очередной утренней гонки в парке Гарри решил проделать трюк и свалился с лошади, оцарапав колени и разбив в кровь скулу.
   Аврора была встревожена, но Николас напомнил ей, что разбитые носы и коленки — нормальное явление для мальчишки и без этого ему не стать мужчиной. Нельзя держать его в узде, иначе он станет относиться к ней так же, как к своей матери.
   Однако Авроре не все нравилось в отношениях Гарри и Николаса.
   Последней каплей, переполнившей чашу, было посещение Панорамы на Касл-стрит, где демонстрировали победную битву адмирала Нельсона. После этого Гарри только и говорил что о море и кораблях.
   На следующий день во время утренней прогулки в парке Аврора попросила Николаса сделать перерыв в их с Гарри развлекательной программе. Дать мальчику отдохнуть.
   — А он разве устал?
   — Гарри слишком впечатлителен. Страшно подумать, каких идей он может у тебя нахвататься.
   — Едва ли выставка египетской клинописи способна вызвать бурные эмоции.
   — Дело не в выставке, а в тебе. Не думаю, что ты можешь благотворно влиять на ребенка, Николас.
   — Брандон, дорогая.
   Аврора раздраженно закатила глаза.
   — Меня беспокоит то, что Гарри так сильно к тебе привязался. Я даже думать боюсь о том разочаровании, которое постигнет его, когда тебе придется уехать. — Не говоря уже о ней самой. — Он видит в тебе героя.
   — Как бы там ни было, я брату его и в подметки не гожусь. Гарри утверждает, что Джеффри был настоящим шпионом.
   Аврора покачала головой.
   — Гарри глубоко заблуждается. Джеффри не мог служить в разведке.
   — Почему ты так думаешь?
   — Он был человеком совершенно другого склада. Интеллектуалом. Вечно сидел, уткнувшись в книгу.
   — Какая скука!
   Аврора почувствовала себя задетой, хотя, если честно, за то время, что Николас находился в Лондоне, вспомнила о своем бывшем женихе, лишь когда появился Гарри.
   Неужели в сердце ее не осталось ни капли преданности и верности? Аврора почувствовала стыд. Но образ Джеффри, которого она знала с детства, постепенно стерся из памяти. Его вытеснил Николас.
   — Джеффри был настоящим джентльменом, —решительно заявила она. — Он ни за что не оставил бы семью ради сомнительных приключений. Не то что некоторые.
   — Остается лишь повторить — какая скука!
   Аврора чуть ли не подпрыгнула, однако Николас озорно улыбнулся и, кивнув в сторону озера, заметил:
   — Готов поклясться, твой Джеффри ни за что не додумался бы привезти тебя сюда, и с ним ты никогда не проделала бы то, что со мной.
   Аврора густо покраснела. А когда осмелилась поднять глаза, озорной огонек в его глазах уступил место страсти. Сердце ее забилось сильнее от желания еще какого-то другого, более опасного чувства.
   Целых две недели она боролась с собой, разыгрывая перед Николасом равнодушие, в то время как кровь в ней бурлила. Она хотела его.
   Аврора с трудом отвела взгляд. Она понимала, что ее хватит ненадолго. Надо было как-то менять ситуацию.
   Несмотря на то что в доме поселился Гарри, Николас не стал менее настойчив в достижении своей цели. Душевное равновесие, к которому Аврора так долго стремилась, было нарушено. Над ней нависла опасность. И ее источником был Николас.
   В то же время Аврора не могла не думать о том, что, живя в Англии, Николас рискует жизнью. И самые худшие ее опасения подтвердились, когда кузен Перси прислал письмо.
   Как мне стало известно, слухи о том, что Николас Сейбин жив, подтвердились. Его видели на островах, после того как он предположительно «утонул», и вчера меня допросили морские офицеры, которые ищут пирата Капитана Саблю.
   Если Николас и в самом деле жив, ты, моя дорогая, должна быть готова к скандалу, ибо остаешься его законной женой. Глубоко сожалею о той роли, которую сыграл в этом деле…
   Перси также извинялся за то, что обманул ее, когда отвез на могилу к Николасу.
   Ник решил, что тебе лучше не видеть его казни, тем более что не так давно ты пережила смерть своего жениха.
   Аврору не так встревожил сам факт обмана, как то, что британский морской флот по-прежнему ищет неуловимого пирата, ее законного мужа.
   Аврора скомкала письмо побелевшими пальцами. Так дальше продолжаться не может. Она должна убедить Николаса покинуть страну, где его по сей день считают приговоренным к смерти преступником.
   На следующий день, во время утренней прогулки в парке, она во что бы то ни стало решила убедить Николаса уехать. Из-за травмы, которую получила лошадь Гарри, на прогулку пришлось выехать позже обычного, когда в парке уже было полно народу — в основном гувернантки с детьми.
   Обстановка не располагала к разговору, требующему уединения. Пришлось ждать более удобного момента.
   В беседке неподалеку Аврора заметила семейную пару с ребенком и, к своему ужасу, в мужчине узнала барона Синклера — известного в Лондоне повесу. Высока была вероятность того, что он и Николас знают друг друга и номер с «Брандоном» не пройдет.
   Аврора надеялась проехать мимо незамеченной, но Ванесса, жена барона, увидела ее и тепло поприветствовала — они с Авророй были подругами. Пришлось Авроре притормозить.
   Лорд и леди Синклер являлись весьма яркой парой, у их полуторагодовалой дочери, настоящей маленькой леди, были черные как вороново крыло волосы, как у отца, и огромные темные глаза — как у матери.
   Аврора представила своих спутников, давая понять, что торопится. Когда взгляды барона Синклера и Николаса встретились, сердце ее упало. Малышка у отца на руках вдруг завертелась и, показывая па озеро, затараторила: «Утки, утки!»
   — Мы учим ее кормить уток, — пояснила Ванесса.
   — Прошу вас меня извинить, — сообщил барон с улыбкой, разбившей сердца доброй половике женского населения Лондона, — опыт научил меня не заставлять нетерпеливую леди ждать.
   — Мы были за городом последние две недели, — сказала Ванесса, прежде чем последовать за мужем, — поэтому я не могла тебя навестить, но, если ты будешь свободна как-нибудь вечерком на неделе, мы могли бы увидеться.
   — Была бы очень рада, и надеюсь, ты возьмешь с собой Катерину.
   Ванесса улыбнулась:
   — Приятно было познакомиться с вами, мистер Деверилл.
   — И мне, миледи, — ответил Николас, приподняв шляпу.
   Аврора с облегчением вздохнула, когда молодое семейство скрылось из виду, и бросила на Николаса укоризненный взгляд.
   — Синклер, кажется, знает тебя.
   — Неудивительно, я встречался с ним во время коротких наездов в страну. В последний раз мы провели вместе неделю, охотясь за городом.
   — Я слышала, он изрядный повеса, — вдруг сказала Равенна.
   — Был. Но, если верить Клифтону, Синклер влюблен в собственную жену и стал примерным семьянином.
   — Нетрудно догадаться. Он так на нее смотрит!.. Аврора уловила нотки грусти в своем голосе, которые не ускользнули и от Николаса.
   — Еще не поздно пересмотреть свои цели, детка. Никто не принуждает тебя выходить замуж по расчету. Ты можешь себе позволить брак по любви.
   Равенна покачала головой:
   — Нет, для меня главное — титул. И если уж речь зашла о титуле… А вот и Холфорд.
   Равенна ослепительно улыбнулась и пришпорила лошадь, направляясь к бывшему ухажеру Авроры, герцогу Холфорду.
   Аврора заметила, как на лице герцога появилось удивление, когда Равенна с неприличной для дамы дерзостью первой поспешила ему навстречу. Затем он увидел Аврору, и взгляд его стал ледяным.
   Аврора невольно поежилась. Только благодаря Николасу ей удалось избежать этого брака.
   Взгляд герцога холодно скользнул по Авроре и ее спутнику. Они для него словно не существовали.
   — Я польщен, — тихо пробормотал Николас, — что ты предпочла меня ему.
   Аврора не нашлась что ответить и тут увидела, что герцог уже разговаривает с Равенной. Перемена, произошедшая в нем, казалась ошеломляющей — он улыбался нежно и ласково и любое произнесенное Равенной слово находил забавным и милым. Равенна тоже весело смеялась, очаровательно сверкая своими белыми зубками. Аврора нахмурилась: ей не слишком нравилось, что Равенна кокетничает с герцогом — тот все еще подыскивал себе супругу.
   — Она знает, что делает, — сказал Николас, словно читая мысли Авроры.
   Аврора покачала головой. Большинство девушек на выданье сочли бы Холфорда неплохой партией, но Авроре страшно было даже подумать о том, каково будет Равенне с ее живым темпераментом терпеть холодность Холфорда.
   — Он ей не пара.
   — Не тебе судить о том, кто кому пара, если учесть, что ты никак не можешь разобраться с собственным браком.
   Аврора вдруг посерьезнела. Она вспомнила о том, что намеревалась ему сказать.
   — Вчера вечером я получила письмо от Перси. На Карибах все знают, что ты сбежал.
   — Я так и предполагал.
   — Николас, — со страстной настойчивостью сказала она, — тебя разоблачат. И очень скоро. Прошу тебя, возвращайся в Америку, где твоя жизнь будет в безопасности. Там твой мир, а мой для тебя смертельно опасен.
   — Я подумаю.
   — Правда?
   — Да. Я готов отплыть завтра, но при одном условии.
   — Что ты имеешь в виду?
   — Если ты поедешь со мной в качестве моей законной жены.
   Он не шутил, не играл — он говорил с убийственной серьезностью, и взгляд его был таким же, как тогда, когда он просил ее выйти за него замуж, потому что в ней была его единственная надежда.
   — Я думала, мы обо всем договорились, — ответила она.
   — Нет, ты ошибаешься. Какое-то время мы решили жить каждый своей жизнью, а теперь я предъявляю на тебя свои права.
   — Я не хочу обсуждать наш брак, — еле слышно проговорила Аврора, пожалев, что затеяла этот разговор.
   — Это не решение проблемы, — так же тихо ответил он. Аврора закрыла глаза — затевать ссору на людях было и бессмысленно, и опасно.
   — Хорошо, — сказала она, не глядя на него, — давай поговорим.
   — Когда?
   — Сегодня вечером. Приходи ко мне.
   — В спальню?
   — Это единственное место, где нам действительно никто не помешает. Я оставлю окно открытым.
   Аврора поехала вперед, желая поскорее прервать флирт Равенны с Холфордом, поглощенная мыслями о предстоящем разговоре, не зная, что сказать Николасу в ответ на его шокирующие откровения.
   Аврора уже битый час мерила шагами спальню. Пробило полночь, а Николаса все не было.
   Аврора пыталась читать, но никак не могла сосредоточиться. Она должна убедить его неопровержимыми аргументами. Пусть поймет, что она не желает жить с ним под одной крышей, быть у него под каблуком и вообще хочет оставаться независимой.
   Она не отдаст с таким трудом обретенной свободы. Не позволит себя уговорить. Пора ставить точку в этой истории.
   Аврора не тешила себя мыслью, что это будет легко. Но она просто обязана убедить его вернуться в Штаты.
   А что, если ее аргументы разобьются вдребезги?
   Взгляд ее случайно упал на зеркало. В тусклом свете лампы женщина в зеркале показалась ей совсем незнакомой. Раскрасневшаяся, с рассыпавшимися по плечам волосами, видной рубашке, дерзко открывающей грудь… Она чувствовала, как соски упираются в ткань, и это ощущение будило в ней желание. Возможно, она допустила ошибку…
   Аврора вздрогнула, услышав движение за спиной. Нервы были напряжены до предела, она обернулась. Николас был уже в спальне. Он сидел на подоконнике и смотрел на нее.
   Взгляд его скользнул по рубашке, задержался на полной груди. Аврора невольно попыталась закрыться руками.
   — Не уверена, что в этом разговоре есть смысл, Николас, — собравшись с духом, начала Аврора. — Я уже говорила тебе, что мы не сможем быть вместе.
   Николас спрыгнул с окна, подошел к кровати, прислонился к столбику балдахина.
   — Да, говорила, но ты тогда была в шоке. Еще бы, увидеть меня живым. Я не давил на тебя, считал, что тебе надо привыкнуть к новой ситуации.
   — Ну что же, я все обдумала. И мои чувства не изменились.
   — Зато мои изменились, — тихо сказал он.
   — Не могу понять почему.
   — Потому что я лучше узнал тебя.
   Аврора отвернулась — его чувственный взгляд мешал ей сосредоточиться.
   — Думаю, мы могли бы ужиться, — сказал Николас, не сводя с нее глаз.
   — Это невозможно даже представить.
   — Но почему?
   — Причин много, не знаю, с какой начать.
   — Назови хотя бы одну.
   — Хорошо. Впервые в жизни я могу поступать как хочу. Зачем же мне отказываться от собственного счастья?
   — Но мой вариант лучше.
   — Лучше? Что может быть лучше независимости? Николас усмехнулся. Однажды он уже через это проходил.
   — Если бы ты действительно желала независимости, то без колебаний уехала бы со мной в Америку. И там обрела бы настоящую свободу, не то что в твоем косном обществе с его кастовостью и дурацкими кодексами.
   — Но не в качестве твоей жены. Жена — существо бесправное в любой стране. Хоть в Англии, хоть в Америке. Хватит с меня жизни под диктатом отца, я не хочу повторения.
   Николас нахмурился:
   — Не думаю, что имею хоть какое-то сходство с твоим отцом.
   — Не думаешь? Но ты такой же настырный, как и он. И наверняка такой же безжалостный. Ты готов на все, лишь бы добиться своего…
   — Я не намерен давить на тебя. Иначе просто потребовал бы вернуться со мной в мою страну: ты все еще мне жена.
   — Но сейчас, похоже, ты не оставляешь мне выбора.
   — Отчего же? Принуждать тебя я не стану. Аврора облегченно вздохнула.
   — Мне кажется, ты видишь все в мрачном свете. Аврора перестала ходить по комнате.
   — В Америке я стану целиком и полностью зависима от тебя. Никакой свободы. Как у птицы, посаженной в клетку. А что, если тебе вновь взбредет в голову странствовать по свету? А я останусь одна в чужой стране?
   — Я же говорил, что не собираюсь больше скитаться по свету.
   — А если тебе прискучит оседлая жизнь, что мне тогда делать? — В голосе ее звучала мольба. — Ты предлагаешь мне рискнуть всем, что я имею, и уехать с тобой. Но как я могу на это решиться?
   Николас поморщился, словно от боли. Он не знал что ответить и продолжал смотреть ей в глаза — два синих бездонных озера.
   — Ты думаешь только о плохом. Подумай о хорошем. — Я думала… и вот что хочу тебе сказать. Моя нынешняя жизнь может показаться скучной, но по крайней мере я знаю, чего ожидать. Кроме того, у меня есть обязательства. Перед Равенной… перед Гарри…
   — У меня есть две сестры, которых ты могла бы опекать, за что и я и они были бы тебе весьма признательны.
   — А как насчет твоей матери? Ведь она может не захотеть, чтобы в доме появилась еще одна женщина.
   — Моя мать — не проблема. Во-первых, у меня есть собственный дом, во-вторых, она будет счастлива приобрести в твоем лице дочь. Ты не представляешь, как она жаждет увидеть меня женатым. — Аврора молчала, и Николас пошел в наступление: — У меня в Виргинии отличные кони. Я куплю тебе целую конюшню. К тому же мне принадлежат тысячи акров земли, по которой ты можешь скакать верхом в свое удовольствие.
   Аврора потерла висок.
   — Дело не во мне, а скорее в тебе. Ты посмотри на себя. Ты пытаешься вырвать меня из мира, который, по-твоему, меня не удовлетворяет. Хочешь спасти меня, потому что это у тебя в крови. В этом весь ты.
   — Дело не только в моих природных склонностях.
   — А мне кажется, именно в них. — Аврора замялась. — Ты будешь хранить мне верность, Николас?
   Он ответил не сразу.
   Она вымученно улыбнулась:
   — Что, если тебе приглянется другая женщина? Сейчас ты хочешь меня, но где гарантия, что ты будешь хотеть меня через год, через два? Ты сам в этом не уверен.
   Николас размышлял над ее словами. Она говорила не только о физической близости, но еще и о духовной. Готов ли он заключить с Авророй союз душ? Вверить ей свою жизнь?
   — Ты не любишь меня, — тихо сказала Аврора. — Ты вообще не понимаешь значения этого слова.
   — А ты? Ты понимаешь?
   — Я понимаю. Любовь — это нежность и самопожертвование. Легкость в общении, ощущение близости. Общие мысли, общие интересы. Теплота в отношениях. Ничего этого между нами нет.
   — А страсть?
   — Возможно, но страсть плохой советник в браке. Ты меня хочешь, не сомневаюсь. Но это не любовь.
   — Хочешь сказать, что тебе нет до меня дела? Она молчала, собираясь с мыслями.
   — Хочу сказать, что была бы дурой, если бы позволила себе прикипеть к тебе сердцем. Я не хочу снова носить по тебе траур, скорбеть, когда ты умрешь. А этого не избежать при твоей жажде приключений.
   — Я не могу обещать, что не умру, Аврора. Никто не может этого обещать.
   — Нет, но ты мог бы попытаться сохранить свою жизнь — избегать опасности. Однако ты продолжаешь рисковать собой, несмотря на все мои мольбы уехать из страны… — Она заглянула ему в глаза. — Ты уедешь, Николас?
   Он молчал.
   Аврора сделала глубокий вдох.
   — Очень хорошо. Я дам тебе то, чего ты хочешь.
   Она коснулась пояса на талии. Глаза их встретились. Аврора распустила узел, и халат упал с ее плеч.
   У него перехватило дыхание. Она стояла перед ним обнаженная.
   — Что ты делаешь, Аврора? — дрожащим голосом спросил он.
   — Хочу, чтобы ты почувствовал себя победителем. Если я отдам тебе свое тело, ты, возможно, оставишь меня в покое.
   — Я не за этим сюда пришел.
   — А зачем? Разве не этого ты добивался несколько недель кряду? Минутного удовольствия?
   — Я хотел мою жену. — Рот его скривился в болезненной улыбке, но глаза не улыбались. — Если бы я стремился лишь удовлетворить свою похоть, у меня не было бы проблем, — Он подошел к ней. — Я хочу от тебя больше, чем просто физической близости. Хочу, чтобы ты истосковалась по мне. Чтобы не могла дня прожить без меня.
   Она задыхалась.
   — Я не хочу тебя, Николас, — солгала она.
   — Не хочешь? — Он коснулся ее шеи, провел пальцем по затвердевшему соску… — Я бы не сказал, что ты безразлична, — ласково прошептал он и направился к окну.
   В следующий момент он, не проронив ни слова, исчез в ночи.
   Он опять одержал победу.
   Дрожащими руками Аврора подняла с пола халат, накинула на плечи и опустилась на кровать.
   Николас прав. Она не безразлична к нему. Ее пугает сила чувств, которые он в ней разбудил. Одного его прикосновения достаточно, чтобы вывести ее из состояния равновесия.
   Аврора поежилась. Николас спросил, способна ли она к нему привязаться. Но беда в том, что это уже произошло.
   Именно по этой причине она и боялась брака с ним, не говоря уже о громадном различии между ними. Было бы непростительной глупостью полюбить человека, который мог в любую минуту погибнуть.
   Когда она думала, что Николаса казнили, скорбь ее не знала границ, хотя они едва успели узнать друг друга. Как она будет страдать, если по-настоящему полюбит его, а он, что вполне вероятно, погибнет?
   Или бросит ее? Он не обещал хранить ей верность. Вообще не ответил на ее вопрос.
   Не исключено, что Николас увлечется другой, как это случилось с его отцом, и оставит ее или же останется с ней, верный клятвам, данным у алтаря, но возненавидит за то, что она связала его по рукам и ногам.
   Аврора вздрогнула как от боли. Она не хотела подобной участи. Нет, ее страхи отнюдь не беспочвенны.
   Взгляд ее упал на дневник, оставленный на столике возле кровати. И Аврора почувствовала, как укрепляется в ней решимость. Она не хотела повторить судьбу француженки, страдать, потеряв любимого. Читая последние страницы дневника, Аврора не переставая плакала. Сказка имела несчастливый конец.
   Так же как и любовная связь матери Равенны и отца Николаса. Теперь ясно, почему Элизабет Кендрик зачитала книгу до дыр — она повторила судьбу француженки. Страсть их была всепоглощающей, но следом пришли боль и страдания.
   Аврора прикусила губу. Она не пойдет по пути этих женщин. Не поддастся желанию. Устоит перед искушением. Не позволит Николасу разбить ей сердце.

Глава 16

   Я отчаянно боролась с инстинктами, которые он во мне будил. Но с кем именно я боролась — с ним или с собой?
   Аврора не выходила у Николаса из головы, когда вечером следующего дня лорд Клифтон пригласил его на спектакль, устроенный для избранного общества, в котором участвовали лучшие балерины Лондонской оперы. Ни один из мужчин не остался равнодушным к их чарам, однако Николас под благовидным предлогом ушел раньше всех.
   Он удивился, заметив, что Клифтон вышел следом за ним.
   — Ни к чему тебе лишать себя удовольствия из-за меня, дружище, — сказал Николас, когда они спускались по парадной лестнице.
   — Признаться, я не в восторге от спектакля, — ответил Клифтон. — Давно потерял вкус к подобного рода представлениям. — Клифтон кивком указал на стоящий у подъезда экипаж. — Могу я подвезти тебя до отеля? Или еще куда-нибудь? Может, в игорный клуб?
   — Я возвращаюсь в отель, но предпочел бы пойти пешком. Если хочешь, присоединяйся.
   — Пешком? Что за странная идея!
   Николас похлопал себя по животу и выдавил улыбку.
   — Жизнь беспечного джентльмена сказывается на моей фигуре.
   — Заставляет тебя искать приключений…
   — О нет, ни в коей мере.
   — Надеюсь, ты понимаешь, что рискуешь жизнью, прогуливаясь возле « Ковент-Гарден»?
   Николас приподнял трость:
   — Она вполне может заменить шпагу. Надо же как-то оживить вечер.
   Клифтон задумчиво наклонил голову:
   — Приключений я не жажду, но разделить твою скуку могу.
   — Спасибо, но хочу предупредить: настроение у меня не самое лучшее.
   — У меня тоже, так что давай прогуляемся.
   — У тебя есть причины для хандры? — спросил Николас.
   — Не делай поспешных выводов, мой друг. Все дело в том, что годы уходят, а жизнь тускнеет. Даже грех приедается. Каким бы сладким он ни был.
   Николас деликатно промолчал. Клифтону едва ли исполнилось тридцать, но жизнь бретера и повесы изрядно его отрепала.
   Клифтон отпустил экипаж и зашагал рядом с Николасом.
   — Если честно, настроение у меня на нуле из-за деда, — вдруг сказал Клифтон.