Джордан Николь. Брачная ночь

   И если радость при виде Николаса, живого и невредимого, была скорее не радостью, а облегчением, что казалось вполне нормальным, то даже разговаривать с ним спокойно у нее не было сил. И Аврора не могла отрицать очевидного.
   Аврора понимала, что логика на ее стороне. Совершая сделку, она не предполагала, что будет вынуждена жить с этим человеком до конца дней своих. Они так не договаривались.
   Она не хотела провести всю жизнь с нелюбимым. Да и Николас ее не любил, в чем откровенно признался. К тому же он мог погибнуть в любой момент. Ему нравилось играть со смертью. Иначе он не стал бы рисковать и немедленно покинул Англию.
   Она не хотела жить в постоянном страхе, опасаясь, что его у нее отнимут. Она уже потеряла Джеффри — и, как она думала, Николаса тоже. Один раз она уже познала с ним, Сейбином, горечь утраты. И не хотела, чтобы это повторилось.
   Он должен с ней согласиться и оставить ее в покое.
   Николас смотрел на спящую жену. При свете луны она казалась еще красивее.
   Не надо было ему сюда приходить, но он не мог удержаться от искушения: открытое окно манило, а дуб, росший под ним, предоставлял великолепную возможность взобраться на второй этаж, что он и сделал, проникнув в ее спальню.
   Он любовался сливочной свежестью ее кожи, ее прелестным лицом. Пусть глаза небесной голубизны были закрыты, зато роскошные волосы — витое золото — разрастались по подушке.
   Жена. Невероятно, но факт.
   Никогда раньше он не рассматривал брак как нечто желанное. В ту жизнь, которую он вел — без корней, без уверенности в завтрашнем дне, — не вписывались жена и семья. Он всегда стремился к свободе, всегда жаждал приключений. Все должно было меняться — и обстоятельства, и женщины. Иначе жизнь теряла всякий вкус. Но тут он встретил Аврору.
   Что же в ней особенного? Сколько красивых и страстных женщин довелось ему познать! В Европе, в Африке, в таинственных восточных землях. И ни одна из них не пробудила в нем желания осесть и стать отцом семейства. Но Аврора владела его помыслами вот уже несколько месяцев. Она привязала его к себе, манила, словно сирена.
   Он наклонился и взял золотую прядь волос, наслаждаясь их шелковистостью. Аврора была хорошо воспитана и умела держать в узде эмоции, но природная страстность пробивалась сквозь панцирь, надетый на нее воспитанием. Он помнил их первый совместный опыт и испытывал неодолимое желание повторить его.
   Он помнил ее вкус, ее запах, он помнил каждый изгиб ее тела, каждую выпуклость и впадинку. Помнил, как погружался в ее горячее лоно.
   Желание, неумолимое и настойчивое, овладело им, желание, которое он не мог, не имел права утолить.
   Николас неохотно выпустил из рук золотистую прядь. Он знал, что Аврора права. Они не подходят друг другу. Да и оставаться в Англии было опасно. Для обоих было бы лучше, если бы он уехал, исчез из ее жизни.
   Но, соглашаясь с ней разумом, сердцем он никак не мог этого принять. Считал, что нельзя нарушить данные у алтаря клятвы.
   Во-первых, Аврора не представляла себе, как сложно получить развод. Во-вторых, и это было главное, он дал слово отцу остепениться, завести семью — и обязан сдержать данное обещание.
   И уж если надевать кандалы, то лучше жить с Авророй, чем с какой-нибудь другой женщиной.
   Он понимал, что они находятся в неравных условиях. У него были на размышления месяцы, он постепенно приучал себя к мысли о том, что станет семейным человеком, в то время как ей он дал на раздумья всего несколько часов. Он приведет ей разумные доводы, пусть хорошенько подумает. Быть может, и согласится.
   Стараясь не разбудить спящую красавицу, Николас разделся и нырнул под одеяло.
   Он не был уверен в том, что страсть, которую они испытали в их первую ночь, не была вызвана отчаянием смертника. Но это не имело значения. Он был готов к трудностям, которые ему предстояло преодолеть, убеждая Аврору жить с ним.
   Он прибыл в Англию, чтобы сделать ее своей настоящей женой, и не хотел уезжать, не добившись цели.

Глава 9

   Его руки творили с моим телом чудеса, возбуждая яростное желание.
   Если это был сон, она хотела бы, чтобы он длился вечно. Чувственное наслаждение казалось таким реальным… Николас обнимал ее сзади, ягодицы ее уютно устроились в колыбели его согнутых ног, сквозь тонкую ткань рубашки она чувствовала его затвердевшую плоть. Он ласкал ее грудь, и от его прикосновений она набухала, словно жаждала ласки.
   Аврора застонала, но он упорно продолжал ласкать ее, пока она инстинктивно не выгнулась ему навстречу. Тогда он зажал между пальцами восставший сосок, и Аврора замерла, чувствуя, как жгучая стрела желания пронзила ее. Растущее напряжение требовало разрядки.
   Словно угадав ее желание, он опустил руку и стал гладить ее живот. Его дыхание возле ее уха было горячим и нежным, ласковым шепотом он уговаривал ее быть посмелее. Подняв подол рубашки, он скользнул своей твердой горячей ладонью к самым потаенным уголкам ее тела.
   Аврора вскрикнула — пальцы его ласкали ее с шокирующей интимностью. Тело ее истекало соком. Опытные пальцы его находили самые чувствительные места, гладили, возбуждали все сильнее. Не в силах сдержаться, Аврора закричала.
   Желание казалось нестерпимым. Аврора прижималась к нему, словно хотела в нем раствориться.
   Она услышала его шепот, когда уже была близка к оргазму.
   — Да, сирена, отдайся во власть наслаждения. Покорись ему.
   Она извивалась, сжимая мышцами его пальцы, проникавшие в ее тело медленными толчками. Он ускорил темп. Аврору проняла дрожь, разрядка оказалась неожиданно сильной.
   Она проснулась от собственного крика и лежала, боясь открыть глаза. Она не сразу поняла, где находится. Осторожно приподняв веки, увидела в серых рассветных сумерках собственную спальню. Окружающая обстановка была столь же реальна, как и тепло прижавшегося к ней мужчины, как его дыхание и запах. Он нежно касался губами ее затылка.
   Николас. Он был возбужден, его плоть упиралась ей в ягодицы.
   Господи, это не сон. Он лежал в ее кровати и вел себя так, словно имел на это полное право. Он пробрался в спальню, пока она спала, довел ее до экстаза…
   Николас лежал поверх одеяла в одних бриджах. Рубашку, плащ и кинжал он оставил на стуле. Ботинки стояли на полу, черные волосы спутались, на щеках за ночь появилась щетина, придававшая ему разбойничий вид. Типичный пират. Заметив, что взгляд его прикован к ее груди, наполовину выскочившей из открытого лифа ночной рубашки, Аврора еще больше смутились и принялась быстро застегивать пуговицы. Она злилась не столько на него, сколько на себя за свою реакцию на его ласки.
   — Как ты здесь оказался? — строгим тоном спросила Аврора. Она дала себе обещание во время следующей их с Николасом встречи хранить полное безразличие, а тут вдруг такое…
   Николас с небрежным изяществом приподнялся на локте и кивнул в сторону окна.
   — Я начал карьеру матроса на кораблях отца, когда мне исполнилось десять. Карабкался по реям, так что дерево для меня — не проблема.
   Аврора мельком взглянула на дуб за окном.
   — Значит, ты можешь отсюда и уйти тем же путем. Поскольку уходить он не собирался, Аврора схватила валявшийся на полу халат и надела его, наглухо застегнув. — — Какое безрассудство — прийти сюда и…Аврора осеклась. Ей не хотелось лишний раз напоминать о том, как он довел ее до экстаза, воспользовавшись тем, что она спит. Она была совершенно беззащитна перед ним и ненавидела себя за эту беззащитность…
   — У тебя появилась несносная привычка пугать, появляясь внезапно и без приглашения, — заявила она.
   Николас сел в кровати, подбив под спину подушки в изголовье. Он чувствовал себя как дома.
   — Ты забыла маску в экипаже, и я решил вернуть ее тебе. Как принц — туфельку Золушке.
   Аврора не нашлась что сказать. Она невольно любовалась бронзовым загаром и мускулистыми плечами. Ее влекло к нему, и она ничего не могла с этим поделать. Его нагота и сила возбуждали ее, лишали воли. К тому же он смотрел на нее так, словно все сам прекрасно понимал.
   — И все же это едва ли служит оправданием такому поведению. Пробравшись сюда как вор, ты…
   — Я всего лишь хотел поговорить с тобой, любимая. Мы так ничего и не решили относительно наших дальнейших отношений.
   — Моя спальня — не место для принятия решений!
   — Не могу с тобой согласиться, — прошептал Николас. — Более приятное место, по-моему, трудно найти.
   — Николас, ты должен уйти! Немедленно! Пока я не вышвырнула тебя вон!
   Лицо его приняло задумчивое выражение.
   — Признаться, я ожидал от собственной жены большего понимания. В нашу брачную ночь ты была гораздо любезнее.
   — В нашу брачную ночь я думала, что ты вот-вот умрешь. Мы оба так думали.
   — Но ты не можешь отрицать того, что мы оба пылали страстью. В ту ночь.
   — А вот и могу! То, что мы тогда испытали, было иллюзией! Иллюзией, рожденной отчаянием.
   — Нет, — медленно проговорил Николас. — Ошибаешься. Я ничего не забыл. Ты и тогда была чувственной, и сейчас тоже. Теперь я это точно знаю.
   Щеки ее горели от стыда.
   Она хотела ему возразить, но в дверь тихо постучали, и она приоткрылась, Аврора замерла от ужаса и, подбежав к двери, захлопнула ее.
   — Миледи, — раздался голос горничной, — я принесла вам шоколад.
   — Одну минутку! — Аврора была в отчаянии. Если горничная обнаружит в ее спальне Николаса, о репутации порядочной женщины можно забыть.
   Аврора метнулась к кровати и задернула балдахин. Николас тихонько рассмеялся. Да как он смеет! Поставил ее в столь щекотливое положение и еще смеется?
   С сильно бьющимся сердцем она впустила горничную, Стараясь не смотреть на кровать горничная поставила поднос с дымящимся шоколадом на ночной столик.
   — Спасибо, Нелли. Можешь идти.
   — Да, миледи.
   Горничная с поклоном удалилась, и Аврора закрыла дверь на засов.
   — Теперь чувствуешь себя в безопасности? — давясь от смеха, поинтересовался Николас.
   — Говори потише, — гневным шепотом потребовала Аврора. — Слуги услышат.
   Она подняла балдахин. Николас вальяжно растянулся на кровати. Его наглость выводила Аврору из себя.
   — Зачем тревожиться, Аврора?
   — Легко тебе говорить. Твоей репутации ничто не грозит, если у тебя в постели найдут мужчину!
   — Ошибаешься. В этом случае мне позора не избежать. Но такое едва ли случится, поскольку я предпочитаю спать с женщинами.
   — Николас, я не вижу здесь ничего забавного!
   — Забавного? Пожалуй, нет. Но в гневе ты восхитительна. Приятно смотреть на темпераментную женщину. Еще приятнее сознавать, что именно я сорвал с тебя маску холодного высокомерия.
   Аврора воздела глаза к потолку. Господи, пошли ей терпение!
   — Хотела бы я знать, когда наконец ты уберешься отсюда?
   — И куда, скажи на милость, мне идти?
   Сделав глубокий вдох, она приказала себе успокоиться. Нечего демонстрировать ему свое раздражение.
   — Тебе негде жить?
   — Если я скажу, что негде, окажешь мне гостеприимство?
   — Я прикажу своему дворецкому найти для тебя жилье.
   — Не надо себя утруждать, любовь моя.
   — Если серьезно, где ты остановился?
   — Пока я живу на корабле. Но порт — не самое приятное место в Лондоне, так что в ближайшее время собираюсь поселиться в отеле. Хотел остановиться у Уиклиффа, но Люсьена сейчас нет в городе, так что я решил отказаться от идеи пожить у него, чтобы не навлекать подозрений.
   — Сама по себе идея явиться в эту страну была чистым безумием.
   Пропустив ее слова мимо ушей, Николас обвел взглядом комнату.
   — Премиленькая спальня. Полагаю, как и остальные комнаты. Ты сказала, что приобрела дом на деньги, полученные от брачного контракта?
   — Да. — Аврора вопросительно взглянула па мужа. — Не хочешь ли ты сказать, что я должна вернуть их тебе?
   — Нет, разумеется. Ты заработала их, оказав услугу моей сестре.
   — И тем не менее ты намерен свести на нет все мои усилия ввести ее в общество, а заодно испортить и мне репутацию.
   — Нет, моя сладкая. Я только хотел с тобой поговорить, решить один незначительный вопрос, касающийся нашего брака. Присядь рядышком.
   Аврора бросила на него подозрительный взгляд.
   — И ты считаешь, что я должна верить тебе после того, что ты только что сделал?
   — Надеюсь, ты не хочешь, чтобы нас услышали слуги. Тогда сядь рядом со мной, иначе мне придется кричать через всю комнату.
   По озорным огонькам, плясавшим у него в глазах, Аврора догадалась, что он не прочь осуществить свою угрозу, и села рядом, скрестив руки на груди.
   — Ну что же, говори.
   — Похоже, ты хочешь забыть, что у тебя есть муж.
   — Это верно. Выходя за тебя, я не думала, что все так осложнится. Ты должен меня понять.
   — Я понимаю.
   — Я выполнила свою часть сделки, Николас. Речь шла лишь об одной ночи, а не о том, чтобы прожить с тобой всю жизнь. Наш брак был браком по расчету, только и всего.
   — А теперь у тебя нет расчета считать себя моей женой.
   — Как и у тебя считать себя моим мужем. Ты сам говорил, что не стал бы жениться по доброй воле.
   — Но я мог изменить свои убеждения. Аврора удивленно посмотрела на него.
   — У нас не было ни времени, ни возможности узнать друг друга, — медленно проговорил Николас, — Посмотреть, подходим мы друг другу или нет.
   — Ответ лежит на поверхности. Ты сам прекрасно знаешь, что мы не пара. Что не будем счастливы в браке. Я просто не мыслю себе жизни среди пиратов и прочих авантюристов на борту военного корабля. Такое существование — не для меня.
   — После окончания войны я намерен завязать с пиратством и осесть на суше.
   — В Америке?
   — Да, в Виргинии. Там живут моя мать и сестры.
   — Что ты хочешь этим сказать? Что я должна оставить Англию и вернуться с тобой в Америку?
   — Думаю, да, поскольку я никак не могу остаться в Англии.
   — Но мой дом здесь, Николас. Я не хочу бросать все, к чему привыкла, ради неизвестности. В Америке я никого не знаю. Война может продлиться еще несколько лет, и все это время я не смогу ни разу навестить своих друзей, свою семью.
   — Мне не показалось, что ты горела желанием увидеться с родными, когда мы с тобой познакомились в Америке.
   — Пусть так. Но суть даже не в этом. Твоя жизнь полна риска. Я просто не вынесу постоянной тревоги, когда, прощаясь с тобой утром, не буду знать, увижу ли тебя вечером живым и здоровым. Ведь ты и сейчас ходишь по лезвию ножа. — Аврора упрямо покачала головой. — Хватит с меня одного траура по тебе. Снова проходить через это я не желаю.
   Он молчал, глядя ей прямо в глаза.
   — Необязательно жить вместе как муж и жена. Можно найти иное решение, — продолжала Аврора.
   — Такое решение зовется разводом.
   Аврора побледнела. Развод все равно что приговор. Общество от нее отвернется.
   — Меня перестанут принимать в свете, — пробормотала она.
   — Я мог бы, — сказал Николас, — попытаться решить дело в американском суде. Испросить развод на том основании, что брак был заключен под давлением обстоятельств.
   — Разве нельзя продолжать жить так, как мы жили до сих пор, каждый своей жизнью?
   — Но в этом случае ни один из нас не сможет заключить другой брак.
   — А я и не собираюсь. С меня довольно одного раза, — запальчиво проговорила Аврора, но, увидев его скептически приподнятуюбровь, прикусила язык. — Не обижайся. Но я слишком много страдала из-за тебя и поклялась себе начать жизнь заново.
   — А что будет, если кто-то из нас влюбится?
   — Маловероятно, чтобы со мной такое случилось. Я очень долго любила Джеффри и не смогу полюбить другого. А если бы и смогла, постаралась бы сдержать свои чувства. Слишком больно терять того, кого любишь.
   Николас стиснул зубы, но тут же справился с собой.
   — А обо мне ты подумала? — с улыбкой поинтересовался он. — Что, если я кого-нибудь полюблю?
   Аврору покоробил вопрос, но она виду не подала.
   — Не думаю, что ты вообще способен полюбить, — сказала она, — Но даю тебе слово — если ты кого-то полюбишь, я дам согласие на развод и аннулирование нашего соглашения, причем на твоих условиях.
   — Значит, ты хочешь оставить все как есть?
   — На людях мы могли бы делать вид, что… — Аврора была рада, что он внял голосу разума.
   — Я считаюсь твоим деверем. Со стороны может показаться странным, что мы при встрече даже не обмениваемся приветствиями.
   — На публике мы можем общаться.
   — А без посторонних?
   — Встречаться наедине нам ни к чему. И не наедине тоже. Не понимаю, как ты мог решиться приехать в Англию. Тебе надо немедленно вернуться назад. Промедление, как говорится, смерти подобно.
   — Спасибо за заботу, любимая, но умирать в ближайшем будущем я не собираюсь.
   — Ты и в плен попадать не собирался.
   — Еще вопрос. — Николас прищурился и медленно окинул ее взглядом. — Как насчет внебрачных связей?
   Аврора вспыхнула. О чем это он? Хочет завести любовницу? Но почему это задело ее за живое? Для мужчины его темперамента вполне естественно желать женщину. Она не вправе требовать от него верности.
   — Я знаю, — с вымученной улыбкой произнесла Аврора, — что многие женатые мужчины имеют любовниц. Ты тоже можешь ее завести. У меня на сей счет возражений нет.
   — А ты, значит, заведешь себе любовника?
   — И не подумаю. Не беспокойся.
   — Всю жизнь будешь хранить целомудрие? Не слишком ли тяжкое испытание? Особенно для такой страстной женщины, как ты.
   Аврора встала, испытывая беспокойство и неловкость. Разговор принял весьма опасный оборот.
   — Да, я вспомнила, — сказала она, доставая из выдвижного ящика комода книгу в драгоценной обложке. — Это книга, которую передала тебе мать Равенны. Подарок твоего отца.
   — Дорогой подарок, как видно.
   — Да, пожалуй. И довольно… старинный.
   — Так о чем эта книга?
   — Это дневник пленной француженки, ставшей наложницей султана.
   — Ты ее читала? — прищурившись, спросил Николас.
   — Да, — покраснев, призналась Аврора. — Чтобы решить, можно ли ее отдать Равенне.
   Николас остановил на ней долгий взгляд. В глубине его глаз прыгали искорки смеха.
   — Думаю, — после долгой паузы сказал он, — что Равенне рано ее читать. Слишком много эротики для девушки, получившей строгое воспитание. Как, впрочем, и для тебя.
   Аврора молчала. Подробности казались шокирующими и одновременно весьма притягательными. Настолько притягательными, что ни воспитание, ни стыдливость не могли помешать ей с увлечением глотать главу за главой. Она читала и перечитывала дневник, а некоторые абзацы заучила едва ли не наизусть. Хотя признаваться в этом Николасу не собиралась.
   — Раз уж ты здесь, могу отдать книгу тебе. Сам решай, когда Равенна для нее созреет.
   — Буду ждать этого момента с нетерпением. Итак, на чем мы остановились?
   — На том, что у каждого своя жизнь.
   — Но до этого мы говорили о твоем темпераменте. О том, что ты не сможешь быть счастлива, соблюдая обет целомудрия.
   Авроре не хотелось обсуждать этот деликатный вопрос с Николасом.
   — А это уже тебя не касается, — холодно проговорила она. — Тем более что от тебя я не требую никаких обетов. Так что можешь идти.
   — Еще нет.
   — Что ты имеешь в виду? — Аврора была на пределе.
   — До того как дать обет, подумай, от чего ты отказываешься. Подойди ко мне.
   — Зачем?
   — Я хочу тебя поцеловать.
   — Ты шутишь.
   — Нисколько. Вчера все пошло не так, как надо, Я начал с обвинений. А теперь хочу извиниться.
   Аврора попятилась.
   — Николас, ты должен уйти. Немедленно. Ты не имеешь права здесь находиться.
   — Напротив, имею полное право. Я твой муж. И имею законное право делить ложе с женой.
   — Ты мне не муж. Всем известно, что четыре месяца назад я овдовела.
   — Хочешь, чтобы слуги узнали о том, что я здесь? — Его улыбка раздражала ее. Выводила из себя. Возбуждала. — Стоит мне только крикнуть и…
   — Ты не посмеешь.
   Аврора посмотрела на него и поняла, что ошибается. Что он, не задумываясь, осуществит свою угрозу.
   — Кричи. А я сдам тебя властям. Вот они обрадуются.
   — Не думаю, что ты на это решишься, — с мрачным блеском в глазах произнес он. — Не захочешь, чтобы у меня на шее затянулась петля.
   Аврора была вне себя. Конечно, она не выдаст его. И он этим пользуется. И не допустит скандала, который непременно возникнет, если его обнаружат у нее в спальне.
   — Ты знаешь, что я не могу тебя выдать, — сдавленно пробормотала она. — Не хочу, чтобы твоя смерть была на моей совести.
   — Я знал, что ты женщина с душой.
   — А я думала, ты — джентльмен, — со злостью выпалила Аврора.
   — Я и есть джентльмен.
   — Нет. Джентльмен умеет держать слово.
   — Ты о чем? О том, что я обещал любить тебя, стоя перед алтарем?
   — Мы согласились стать мужем и женой на одну ночь.
   — Мне одной ночи мало, — сказал он.
   — А мне достаточно. Я не собираюсь с тобой развратничать.
   — Аврора, поцелуй меня, пока я не закричал, — сказал он, протянув ей руку.
   — Это шантаж!
   — Возможно.
   — Ты просто наглец!
   — А ты так же красива, как в ту ночь… даже красивее, потому что грусть исчезла из твоих глаз. Подойди, я не буду требовать от тебя исполнения супружеского долга. Всего один поцелуй…
   Голос его был нежен, как бархат.
   — Один поцелуй, и ты уйдешь?
   — Да, если ты этого захочешь.
   — Клянешься?
   — Клянусь.
   Напряженная, словно туго натянутая струна, Аврора подошла к нему и встала перед кроватью. Николас взял ее руку и поднес к губам, продолжая смотреть ей в глаза. Затем взял ее указательный палец в рот и стал его сосать. Ощущение было столь острым, что Аврора тихонько вскрикнула.
   — Ты сказал, один поцелуй, — дрожа всем телом, прошептала она.
   — Тебе ведь приятно, ты не можешь этого отрицать, — тоже шепотом произнес он. — Я даже слышу, как сильно бьется у тебя сердце.
   — Прекрати, слышишь?
   — Потерпи немного, — беззаботно ответил Николас.
   Он привлек ее к себе, опрокинул на кровать и лег сверху. Она чувствовала силу его гибкого мускулистого тела… Он ничего не делал, просто смотрел на нее.
   — Что дальше? — спросила она, задыхаясь, стараясь не поддаваться искушению поцеловать его красивый чувственный рот.
   — Спрячь коготки, сирена. Я просто хочу напомнить тебе о том, чего ты хочешь себя лишить. О наслаждении, которое ты испытываешь в моих объятиях, — шептал он, прильнув к ее губам.

Глава 10

   Его страсть вызвала во мне ответную страсть. И ее сила испугала меня.
   Николас целовал ее нежные губы, и жажда его возрастала по мере того, как он пил нектар ее рта.
   Почувствовав, как она беспокойно заерзала под ним, Николас погрузил пальцы в шелковистые пряди ее волос и прижал ее голову так, чтобы она не могла противиться его поцелую. Язык его медленными толчками проник в самую глубину ее рта, словно его мужская плоть в ее горячее лоно.
   Не прошло и нескольких секунд, как она выгнулась ему навстречу и застонала. Николас едва сдерживал бушующую в нем страсть.
   И все же он нашел в себе силы оторваться от ее губ и, тяжело дыша, откатился в сторону.
   Он должен был знать, что она хочет его.
   Аврора приподнялась на локте. Волосы золотым дождем рассыпались по подушке. Он видел, что она вся во власти желания. Ни одну женщину он не хотел так, как Аврору. Хотел не только телом, но и душой.
   — Ты no-прежнему будешь утверждать, что нас ничего не связывает?
   — Это… всего лишь похоть.
   — Для мужчины четыре месяца без женщины — долгий срок. Но я могу терпеть и дольше. К тому же моя похоть никак не объясняет твоей реакции. Признайся хотя бы самой себе, что ты хочешь получить от меня нечто большее, чем поцелуй.
   Она поднесла руку к губам, и желание с новой силой охватило его. Николас сжал зубы.
   Надо уходить, пока искушение не заставило его взять Аврору силой. Еще немного, и обоим будет все равно, услышат их или нет и что за этим последует.
   Николас поднялся и стал одеваться, чувствуя на себе ее взгляд.
   — Ты уходишь?
   — Я же обещал.
   Видимо, она не поверила ему, когда он поклялся ограничиться одним поцелуем. И ее по-прежнему волновала неопределенность их отношений.
   — А как же насчет нашего брака, Николас? Ты согласен с тем, что мы не должны жить вместе?
   — Сейчас не время.
   Он почувствовал, что ей стало легче. — Так ты вернешься в Америку?
   — У меня здесь есть еще кое-какие дела, — ответил он. — Пожалуй, оставлю тебе на хранение мой пояс и саблю. Пират, шатающийся по улицам, может вызвать подозрения.
   — Это уж точно. Оставь свои безумные выходки, перестань рисковать, не то тебя арестуют.
   Он снова улыбнулся и накинул на плечи плащ, Николас колебался. Впервые он покидал женщину, не удовлетворив ни себя, ни ее. Слегка растрепанная после сна, раскрасневшаяся, она была необыкновенно красива. Не удержавшись, Николас подошел к ней и крепко поцеловал.
   — Николас! — воскликнула она, отшатнувшись. — Ты же обещал!
   — Тише, любимая, не то слуги услышат. Это всего лишь прощальный поцелуй. Не знаю, когда мы теперь снова увидимся.