Страница:
Зачем, почему - не говорит: "Не поэтично и не хочет сглазить". Меня злит это отсутствие откровения: я, дурак, ей все говорю, а она… А она откровенность считает "детством". В воскресенье или в понедельник она зайдет ко мне, чтобы передать письма и поручения в Москву. У меня создается определенное впечатление, что если бы я не ехал в Москву и не должен был бы передать ее поручений, то наши отношения сошли бы на нет. Она от этого защищается, протестует и т.д., но не верю я всему этому. Так или иначе, досадно, что она уезжает: я опять остаюсь одинок окончательно (если не считать Шильдкрета, который ко мне очень хорошо относится и отчасти понимает меня). Что за судьба у меня - вечно оставаться одиноким? Я хоть люблю и ценю одиночество, но в таких колоссальных дозах, в которых оно преподносится, оно вредно, и можно совсем сойти с ума так. Все это, во всяком случае, весьма не утешительно. Опускаются руки, не хочется ничего делать. Неужели мне не удастся уехать в Москву? Денег нет совершенно, и если сегодня будет выдача в детмаге или гастрономе, я себе не представляю совершенно, как я смогу выкрутиться, чтобы получить продукты. Да, сегодня, вероятно, предстоит суматошный, глупый, пустейший день, вдобавок увенчанный вечерним приятнейшим визитом в военкомат. Если еще это будет происходить на пустой желудок, то совсем будет хорошо. Сейчас часа 4-5 утра; не могу спать из-за ужасной духоты и клопов. Буду читать Леонова - а потом опять засну. Видел вчера Лугина. В первых числах августа он достанет броню. Plыt а Dieu que je puisse l'utiliser.1 A Dieu Vat.
Дневник N 17 1 августа 1943 года
Георгий Эфрон За эти последние дни через мои руки прошло около тысячи рублей, но все они истрачены на еду. Продал брюки за 180 р. (те, которые сделала М.А. и которые оказались не по мне), хлебкарточку за 270 р., калоши, купленные в долг у М.А., за 600 рублей. Зато хорошо ел все эти дни. Вопрос об отъезде по-прежнему неясен: во-первых, неясно обстоит дело с военкоматом (по-видимому, все там, от писаря до военкома, боятся взять на себя ответственность какого-либо решения по моему поводу, и последний вариант - согласование этого дела с облвоенкоматом). Каково же будет решение последнего - не представляю себе нисколько. Начальник IIй части (который ведает всем этим в Центральном военкомате) обещал дать ответ в понедельник (т.е. завтра). Но я почти что уверен, что завтра еще с облвоенкоматом ничего не будет согласовано. Во-вторых, денег все нет и нет, а en croire1, что перевод затерялся. C'est trиs grave.2 А с другой стороны, c'est peut-кtre bon signe3 - потому что можно предположить, что Лиля и Муля временят, чтобы послать больше. Броню на билет обещает Лугин достать 2го или 3го. Но как же мне быть, если (допустив, что меня отпустит РВК) ко дню отъезда деньги все еще не придут? У меня осталось всего-то 5-6 дней до отъезда (смотря на какой день будет билетная броня). Сегодня вечером или завтра утром должна зайти Рая перед своим отъездом в Новосибирск. В Италии продолжаются антифашистские демонстрации и забастовки. Правительство Бадольо борется с забастовками.
Положение там крайне запутанное, не поймешь истинной позиции В«иктора» Эм«мануила» и Б«адольо». Фашистская партия запрещена. И то хлеб. Операции на острове Сицилия почти завершены союзниками. Любопытно, какие "почетные условия" предложил Эйзенхауэр Италии? А он их предложил, это ясно. Пойдет ли Бадольо на прекращение войны, как это требует народ и 5 политпартий? По-моему, пойдет, иначе Италию разгромят и разбомбят к чортовой бабушке. У нас на фронте продолжается наступление наших войск в районе Орла. Возьмут ли этот важнейший город? В Донбассе - атаки немцев. Прочел половину (примерно) "Лурд" Э. Зола. У Зола беда всегда в том, что он в каждой книге пишет только на одну определенную тему, чем суживает значительнейшим образом интерес данной книги, и она очень быстро надоедает, потому что сразу становится ясно все: позиция автора, окружение, обстановка и т.д. Вначале восторгаешься, но это быстро проходит. Сегодня надо сварить остаток риса, ce qui n'est pas peu dire1, т.к. надо выклянчить у кого-нибудь плитку и кастрюлю, а я ненавижу это делать. Есть помидоры, и огурцы, лук, и 50 г масла. Сходить за булочками, что ли? Если купить пару, то останется 60 р. en tout et pour tout2.
Дневник N 17 3 августа 1943 года
Георгий Эфрон Положение мое становится все запутаннее и запутаннее. Хоть вешайся. Денег из Москвы все нет. Это раз. Второе - с военкоматом все еще не выяснено: был сегодня днем там, но не было начальника IIй части, который мне нужен и может сообщить, каково состояние моего дела. Третье - броня обеспечена, и по ней можно ехать 8го числа. За нее надо заплатить 50 р. (купить 2 билета в театр Франко). Сам билет стоит 200 рублей. 350 рублей необходимы как минимум на жратву для семидневного путешествия. Итого, мне надо непременно для отъезда - опять-таки как минимум - 600 р. Без этих 600 рублей я физически ехать не могу. Мне необходимо эти деньги достать. Но где? В Литфонде денег нет. Придется вечером сегодня, после того как я зайду в военкомат, изложить положение М.А. и упросить ее в течение ближайших 2х дней - т.е. завтра и послезавтра - раздобыть эти деньги, без которых я не могу выехать. 6го должны быть 50 рублей (самое позднее), т.к. 6го Лугин достает броню в ЦК; 7го надо утром брать без очереди в горстанции билет, который стоит 200 рублей. Если завтра и послезавтра мне удастся раздобыть 600 р., при условии, что военкомат не будет мне препятствовать, то я еду 8го "как часы", не дожидаясь interminables3 денег из Москвы. Хватит, невозможно более торчать здесь; я не могу rater l'occasion de partir4. Надо уезжать, puisque l'occasion s'en prйsente5. Но для этого необходимы два условия: que le comissariat-militaire me foute la paix et me laisse partir, et que je trouve demain et aprиs-demain 600 roubles - ce qu'il me faut d'argent minimum pour partir1. Все закупают сахар, муку (по 8-10 кг), и досадно ехать без продуктов в Москву, но раз нельзя, то нельзя, лишь бы выехать. Итак, установка мною взята на отъезд 8го числа; лишь бы отпустил военкомат и были 600 р. деньгами. До отъезда, в конце концов, у меня 4 дня, и в течение этих 4х дней могут прийти деньги из Москвы. А не возьмешь брони - придется продлевать пропуск (пройдет ли еще - это вопрос) и платить бешеные деньги агенту за билет. Положение, en effet2, самое запутанное. В Риме - пулеметы и броневики, в Милане восставшие итальянцы разгромили тюрьму и освободили 200 заключенных. Народ требует свержения Бадольо и прекращения войны.
Рабочие бастуют, войска отказываются стрелять по демонстрантам, а союзники, сделав заявление о том, что Бадольо не сумел использовать 6 дней со дня отставки Муссолини, предупредили население о вновь начинающейся беспощадной войне (воздушной); 3 млн. итальянцев после опубликования этого заявления бежали в сельские местности. Вообще в Италии буча и анархия. А жрать хочется! Вчера была Рая: едет в Новосибирск завтра, кажется. Может, зайдет сегодня. Вчера купил билеты на "Неуловимый Ян" (мы с ней условились пойти), но она надула и не пришла. Она знакома с нач«альником» отдел«а» внеш«них» снош«ений» Евстигнеевым (НКВД). Уеду 8го или нет?
Дневник N 17 4 августа 1943 года
Георгий Эфрон Вчера вечером в военкомате нач«альни»к II части Мурсагатов сказал мне, что меня должны зачислить в запас, дать военный билет и снять с учета (в связи с отъездом в Москву). Сегодня и 5го у них будет производиться приписка 1926го г., а 6го я должен туда зайти. На вопрос, возможно ли будет все оформить до 8го числа - даты моего отъезда, Мурсагатов ответил: "Думаю, что да". Сегодня М. А. дала калоши (оценила их 1500, да + 1500 предыдущих, зa fait3 3500, учитывая брюки, que je lui dois1) и продал их за 650 р. 400 истратил на жратву (изголодался в последние дни), заплатил 50 р. Лугину, а 250 р. оставил как базу для предполагаемого отъезда 8го числа (чтобы хоть на билет деньги были). М.А. обещает в ближайшие два-три дня достать мне еще 300-400 р. Если считать 150 р. на хлеб и 300 на минимум жратвы на дорогу, то мне нужно еще 450 р. Я думаю, что М.А. даст если не 400, то хоть рублей двести; надо будет попытаться помаленечку да полегонечку разжалобить Шильдкрета et le taper du maximum qu'il pourra donner2.
Я лично считаю вопрос денег почти что разрешенным (учитывая, конечно, катастрофу неприбытия Лилиных и Мулиных денег; но они могут еще прибыть за эти 3 дня а venir3). Так или иначе, через хозяйку и Шильдкрета рублей 300-400 на продукты я наскребу, а с этими деньгами уже можно ехать, купив хлеб, яблоки, огурцы; с этим не околеешь. Основные два вопроса, определяющие мой отъезд, суть следующие: смогу ли я быть надлежащим образом оформленным в военкомате до 8го числа, т.е. смогу ли получить военный билет взамен приписного свидетельства и сняться с учета до 8го числа; во-вторых - смогу ли я 7го числа, по броне, которую я получу завтра или послезавтра от Лугина, смогу ли я по этой броне безболезненно получить билет на Москву на горстанции. Лугин божится, что все это дело верное и что с этой броней билет я получу обязательно. Что ж, хочется ему верить. Значит, основное в сущности - это вопрос о том, сумею я или нет своевременно закончить оформление в военкомате. Это - главное. Деньги я достану, билет, по всей вероятности, действительно благодаря броне можно будет получить. Есть и два вопроса второстепенного порядка, но тем не менее важные: вопрос о доставке на вокзал тех 25-30 кг, которые будут составлять весь мой багаж (кто повезет на трамвае, когда, за какую сумму, и сможет ли один человек везти на себе 25 кг, и как его найти, и будут ли достаточно свободны трамваи в это время). Второй вопрос - вопрос упаковки: в чем везти хлеб, яблоки, огурцы (что составит 15 кг).
Думаю разрешить этот вопрос с помощью М.А. - пусть даст или сошьет мешок; я сегодня с ней буду об этом говорить. Очень любопытно, как все это обернется. Я лично жажду ехать. Беспокоит меня также то, что М.А. не приготовит к сроку белье, носки, не починит блузы, телогрейки и пиджака. А ехать хочется ужасно. Пусть я еду один и не везу продуктов в Москву; чорт с ними, с продуктами; основное - поскорее быть в Москве, где Муля, Толстые, французские книги, возможности работы, где столица, свежие новости, может быть - Митька, где все-таки больше европейского духа, чем в этой, конечно, своеобразной, но все-таки Азии, хоть и Средней. Будет очень досадно, если восьмого я не уеду; придется продлевать пропуск, ждать денег из Москвы, тратить бешеные деньги на билет. A Dieu Vat.
Дневник N 17 6 августа 1943 года
Георгий Эфрон Вчера получил броню на билет и снялся с учета в военкомате. Сейчас 11.30 вечера.
Завтра должен встать в 6.00-6.30, чтобы в 7.15 быть на городской станции и занять очередь у московской билетной кассы. Простоять придется часа 3-4, не меньше. Будет у меня 208 р. деньгами. Беспокоит мысль: а вдруг билет стоит 210 или 220? Придется тогда у кого-нибудь просить? В Союзе писателей удалось получить бумагу, которая ускорила оформление моих документов. Если я завтра получу билет, то единственный вопрос - это вопрос денег на дорожную жратву. У меня нет ни гроша. М.А. обещает, но очень туманно, и подведет она почти наверняка (причем, держу пари, подведет во всем: и денег вовремя не достанет, и стирка не будет готова, и носки не надвязаны, и блуза и телогрейка не зачинены).
Что-то не верится мне, что я уеду восьмого числа. Или с билетом ничего не выйдет, или с деньгами. Наши войска взяли города Орел и Белгород. Союзники заняли Катанию. Про положение в Италии УзТАГ уже два дня ничего не передает. Что там творится? Завтра вечером, вероятно, зайдет Рая (она мне звонила, и я ее сегодня встретил). Elle se porte bien1, говорит, что имеет здесь хорошие возможности работы… и дает письма в Москву, долженствующие ей дать возможность возвратиться туда. Эгоистка она, в сущности. Но мир принадлежит эгоистам. Прочел "Путешествие в страну эстетов" А. Моруа. Очень метко и остроумно. J'ai idйe1, что в Москве меня мобилизуют - ближе фронт, жестче… Впрочем, это домыслы.
Поеду ли я? A Dieu Vat.
Дневник N 17 7 августа 1943 года
Георгий Эфрон Сегодня утром билета взять не удалось. Билетов по броням ЦК полагается всего 4, и я, простояв 3 часа в очереди, получил кукиш с маслом (и еще два человека, стоявшие передо мной). Не хватило билетов по этим броням. Билет стоит 205 рублей.
Истратил рублей 50 из этих денег. Днем увижусь с Лугиным, поговорю: может, он устроит мне броню на 9ое число, и 9го я приеду еще раньше и попытаюсь взять билет первым (если выйдет). А деньги как? А чорт со всем! Так все надоело, только и хочется что жрать да читать Чехова. Шлю Мульке телеграмму: "Первая попытка получить билет по броне провалилась делаю что могу парализует отсутствие средств". Утром, по крайней мере, хорошо поел. В столовой Союза, благодаря пропуску Шильдкрета, получаю 400 г хлеба (ему 200 и мне 200). Сегодня зайду к хозяйке; вечером придет Рая; хочу завтра с ней сходить в кино. Она говорит, что у нее идет "сплошной кутеж". Не сомневаюсь. Циник она все-таки. Эх, чувствую я, что сегодня протранжирю все деньги, с горя. Люблю, как дурак, сыпать деньгами; барские привычки богача. Придешь домой усталый, поешь кислое молоко с сахаром, читаешь Чехова, соснешь немного… Красота! Поневоле ищешь таких невинных наслаждений, раз обстоятельства не дают уехать, не дают нормально жить.
Дневник N 17 8 августа 1943 года
Георгий Эфрон Деньги на билет (200 р.) легко проел. Не "прокутил" - ибо не курю, не пью и не трачу на женщин, а проел - т.е. употребил эти 200 р. на поддержание своего собственного физического существования. Конечно, это легкомысленно и tout ce qu'on veut2. Ну, а укажите иной способ в моем положении удовлетворить самую естественную потребность организма - потребность в пище? Есть деньги, их и тратишь, и два дня более или менее сыт. Именно более или менее, и скорее последнее, чем первое. Был у М.А.; пиджак, телогрейка и блуза готовы (починены).
Ее не было дома; потом зашла ко мне сама. Это мне отнюдь не улыбается - если она повадится сюда ходить. Дала 7 р. Я ей сказал, что еду завтра и что мой отъезд висит на волоске ее помощи - в деньгах - мне. Она обещала к вечеру достать "минимум 500 р." тем или иным способом (или из выручки за продажу на базаре каких-то ее вещей, или из аванса в 1000 р. ее будущего покупателя квартиры). Но я почти что, увы, уверен, что когда я приду к ней вечером, то она скажет, что ничего не вышло, что квартирант не пришел, а вещи не продались.
Держу даже пари, что так будет. Что же мне тогда делать? Вещи-то я возьму у нее и, вероятно, придется-таки продать пиджак и рубашку, хотя чертовски не хочется этого делать. Я вдалбливаю М.А., что мой отъезд зависит от того, даст ли она мне денег или нет; она говорит, что так или иначе деньги (минимум 500 р.) будут сегодня. Но я ей не верю; не то что она не хочет помочь - но она хочет слишком слабо это сделать, а в голове у нее старческая каша. Нечего сказать, связался с развалиной! В случае, если она не даст сегодня денег, придется сделать вид, что не смог уехать только из-за того, что она не дала денег; я обязательно хочу выдоить из нее эти 500 рублей; 205 я оставлю на билет, а 300 проем; на дорогу авось как-нибудь достану. Может, Рая даст? Это было бы гениально! Если она придет завтра, я обязательно заговорю о невозможности выехать из-за отсутствия средств; может, она, имеющая знакомых состоятельных "мальчиков", и надоумится мне помочь. В крайнем случае, Шильдкрет поможет. На почте до востребования мне денег все нет и нет. Что за бред? До срока окончания моего пропуска осталось 7 дней; за эти 7 дней мне необходимо будет выехать, тем более, что я 5го числа снялся здесь с военного учета, и слишком долго оставаться "между небом и землей" не рекомендуется. Итак, увидим, удастся ли выудить от М.А. эти 500 рублей сегодня вечером. Думаю, что нет. Она, кроме всего прочего, скупая женщина. В Италии положение продолжает быть неопределенным; смуты продолжаются. Бадольо распустил фашистскую партию, Высший Совет, Чрезвычайный суд и Молодежную фашистскую организацию. Но, с другой стороны, в своем заявлении после отставки Муссолини он провозгласил "верность данному слову" (т.е. верность "оси") и заявил о том, что "война продолжается". Он запретил политические партии, стрелял в демонстрантов, закрыл прогрессивные газеты и ввел такую военно-полицейскую диктатуру, которая ничуть не лучше диктатуры Муссолини и представляет собой, в сущности, тот же фашистский режим, или почти тот же, но под новым соусом. В таком смысле высказывается союзная печать. Союзники наконец взяли Катанию и находятся в 50 милях от Мессины. Центр массового антифашистского движения в Италии - город Милан. Я думаю, что Бадольо недолго продержится у власти. После завершения операций в Сицилии союзники вторгнутся на континент, непосредственно в Италию, и тогда фашисту-маршалу, душителю Абиссинии, не продержаться в своей позиции диктатора и одновременно полуреформатора. Бадольо и его клика - это своего рода Временное правительство, которое будет сметено последующими событиями. Меня несколько возмущает Рая: во-первых, тем, что она не говорит ни за что, где она будет работать, как она живет и что делает, а во-2х, тем, что относится ко мне уж чересчур открыто утилитарно, только в плане передачи мною ее писем в Москву. Досадно мне, что она, по-видимому, считает меня мальчиком или чересчур уж наивным человеком. Э-эх, здорово было бы, если М.А. дала мне сегодня 500 рублей! Тогда я бы купил пирожных сегодня. Каков дурак, а? Но я люблю пирожные.
Дневник N 17 10 августа 1943 года
Георгий Эфрон 8го получил от М.А. 300 р. и продал пропуск в детмаг за 100 рублей. Осталось 75.00.
Получил блузу и ватник, рубашки и носовой платок; сегодня-завтра получу носки, пиджачок, майки и рубашки. Всего долгов (не считая тех 2.000) - 3650. М.А. даже расписки с меня не возьмет (что уже хорошо). Должен был вчера встретиться с Лугиным, а он, подлец, не пришел, хотя я двоекратно был в Союзе. Постараюсь поймать его сегодня в Союзе, sinon1 зайти к нему. Если были бы деньги, то все было бы, я думаю, проще: через того же Лугина я достал бы место или в жестком, или в мягком вагоне, и не пришлось бы стоять в очереди: дал бы деньги, и все тут.
А при этой системе получения билетов в первую очередь командированными, я всегда буду оставаться с носом, получай я хоть двадцать броней. Ведь должны же, в самом деле, прийти деньги из Москвы. Беда в том, что скоро у меня кончается срок действия пропуска и придется, если я не уеду, его продлевать. Технически это делается очень просто, но для этого нужны raisons valables1, и я не знаю, что придумать и захочет ли Герман написать бумажку от Союза, чтобы продлить этот пропуск. М.А. обещает сегодня-завтра дать еще 200 рублей. Читал хороший новый журнал: "Война и рабочий класс" - это двухнедельный журнал, издающийся вместо "Ком«мунистического»
Инт«ернационала»", вероятно. После взятия for the Red Army Орла и Белгорода бои идут на Брянском и Харьковском направлениях, причем вполне возможно, что и Брянск и Харьков будут взяты в самом ближайшем будущем. Хотел бы я все-таки знать - когда же я выеду в Москву? Там у меня гораздо больше шансов, чем здесь, быть забранным в армию, на завод или отправленным на лесозаготовки или в колхоз.
Но зато там есть, так сказать, contrepoids2, на который я рассчитываю: Толстые.
Как только я приеду, я подниму вопрос о работе, о том, что Людмила Ильинична должна мне помочь в этом плане. Перво-наперво я буду говорить о работе в Радиокомитете. Насчет МГУ тоже надо будет разузнать, надо будет узнать, где Митька находится, узнать про библиотеку, которая была в Новодевичьем, прописаться, встать на военный учет, побывать в ГЦБИЛ… В общем, дела хватит, это несомненно. Конечно, вполне возможно, что эта перемена чревата для меня вышеуказанными последствиями, но le risque est а courir3, и эта перемена нужна: все-таки что-то определится, будет видно какое-то движение, здесь же моя судьба пребывает в вонючем застое. Но вот выехать, выехать необходимо, и все это не удается. Неужели мне не удастся отсюда выехать? Я не могу себе этого представить.
Это может произойти, если мне не продлят пропуск. Но, по-моему, этого не будет.
Надо покончить с Ташкентом, с крохотной вонючей комнатой, с духотой, с клопами, со спекуляцией, с отсутствием иностранных книг… Пусть в Москве я буду плохо питаться, пусть там улицы не освещены, пусть угроза воздушных и газовых атак отнюдь не является нереальной, пусть там "жестче" жить. Но там - столица, там - Толстые с их возможностями помощи, там - свежие новости, свежие газеты и журналы, заграничные издания. Там будет труднее жить, но достойнее. Не пристало мне шляться по базарам и продавать какие-то селедки; а живя здесь, этого не минуешь. Быть может, оставаясь в Ташкенте, я не буду взят в армию, но работать здесь нельзя, негде, а в Москве Толстые подсобят и с работой, и с армией, быть может.
Сегодня получил письмо от Али, в конце которого написано: "Да, кстати, ты знаешь, что Митька уехал, накануне предполагавшегося возвращения в Москву, по старому адресу Алешки?" - Итак, Митька арестован! Арестован мой лучший, закадычный друг, единственный человек, с которым мне было хорошо. Я не уважал его, но любил.
Значит, его арестовали в Свердловске, накануне возвращения в Москву? Но за что?
По доносу? Всего вероятнее - за какие-нибудь глупые, неосторожные слова; боюсь, что его погубила присущая ему любовь к рисовке, оригинальничанью. Как мне его жалко! Нелепо все-таки: одного брата освободили, другого арестовали. Бедный Митька! А тут еще его tbc, авось он смягчит его участь. Какой дикий бред, что Митька так канул. Сегодня звонила Рая; был у нее в 7-8 ч. вечера; дала 100 р., болтали бесцельно о Москве; конечно, если меня не забреют, то я постараюсь помочь ей получить пропуск; она тоже ощущает необходимость отъезда из гнилого спекулятивного Ташкента. Живет она матерьяльно неплохо, но это "неплохо", по всей видимости, покупается путем утомительной беготни и унизительной чепухи.
Зайдет послезавтра, принесет письма, которые надо передать в Москве. Видел Лугина; согласились на том, что брони - вещь ненадежная и по ним не уедешь, благо всегда впереди станут командировочные, а касса не продает более 2х -3х билетов, предпочитая остальными спекулировать. Придется доставать билет через жука, заплатить ему 500 р. Я решил ждать денег и ехать, когда получу их. Пропуск, надеюсь, продлят. Иного выхода нет. Спать.
Дневник N 17 13 августа 1943 года
Георгий Эфрон Vendredi treize. Suis-je superstitieux si je n'aime pas ces vendredis-lа?
Probablement.1 Деньги, полученные от Раи, кончились, и je suis sans le sou2 абсолютно. Хозяйка все не дает 200 рублей и все не может приготовить вещей (подчинить пиджак и носки). Каждый день к ней хожу, и все без толку. Как надоел Ташкент и все, с кем я здесь имею дело! Как хочется уехать отсюда! Сегодня в Союзе буду говорить с Германом о продлении пропуска (хочу получить бумажку от Союза а cet effet3). Продлить просто жизненно необходимо, иначе я останусь в Ташкенте и не смогу уехать в Москву. Пропуск годен до 15го; следовательно, надо до воскресения все оформить. Я полагаю, что не будет особых затруднений; говорят, что продлевают без труда, но только надо основание, о чем и буду говорить с Германом.
Вот гложет меня вопрос о том, что я уже неделю как снялся с учета, а когда я еще уеду, а потом в Москве распекут: почему так долго не вставали на учет? А вновь здесь вставать на учет, конечно, нельзя. Наши войска взяли Чугуев. Из двери вкуснейшие запахи жареного мяса и картошки. А у меня истощающие организм поносы; конечно, ем всякую дрянь; помидоры и огурцы не перевариваю, а в столовке супа не ем - от всего этого несет. Я очень хорошо знаю, что меня излечило бы: картошка, рис, макароны. Но все это недоступно (и масло к этому надо) и трудноприготовляемо, благо нет своей плитки и своей посуды. Хлеб с маслом, колбаса тоже помогли бы, но и они и подавно недоступны. Опять сегодня предстоит идиотский день добывания денег у хозяйки и т.п.
Дневник N 17 14 августа 1943 года
Георгий Эфрон Сегодня иду в управление милиции с заявлением о продлении пропуска. Вчера Герман отказался дать бумажку Союза по этому поводу (чтобы продлили); он говорит, что и так продлят "безо всяких". Был вчера у М.А.; поел у нее; дала 60 р.; на эти деньги купил кило картошки и груш (которые люблю); но картошка "не удалась", т.к. ел ее без всего, просто с солью, всухомятку, а это все-таки не ахти как вдохновительно. С кислым молоком - другое дело. Сегодня М. А. обещала к утру еще денег; если даст, то не знаю, что купить. Картошка, конечно, - самое заманчивое, но я ненавижу всегда просить, чтобы мне одолжили плитку и кастрюлю.
Дневник N 17 1 августа 1943 года
Георгий Эфрон За эти последние дни через мои руки прошло около тысячи рублей, но все они истрачены на еду. Продал брюки за 180 р. (те, которые сделала М.А. и которые оказались не по мне), хлебкарточку за 270 р., калоши, купленные в долг у М.А., за 600 рублей. Зато хорошо ел все эти дни. Вопрос об отъезде по-прежнему неясен: во-первых, неясно обстоит дело с военкоматом (по-видимому, все там, от писаря до военкома, боятся взять на себя ответственность какого-либо решения по моему поводу, и последний вариант - согласование этого дела с облвоенкоматом). Каково же будет решение последнего - не представляю себе нисколько. Начальник IIй части (который ведает всем этим в Центральном военкомате) обещал дать ответ в понедельник (т.е. завтра). Но я почти что уверен, что завтра еще с облвоенкоматом ничего не будет согласовано. Во-вторых, денег все нет и нет, а en croire1, что перевод затерялся. C'est trиs grave.2 А с другой стороны, c'est peut-кtre bon signe3 - потому что можно предположить, что Лиля и Муля временят, чтобы послать больше. Броню на билет обещает Лугин достать 2го или 3го. Но как же мне быть, если (допустив, что меня отпустит РВК) ко дню отъезда деньги все еще не придут? У меня осталось всего-то 5-6 дней до отъезда (смотря на какой день будет билетная броня). Сегодня вечером или завтра утром должна зайти Рая перед своим отъездом в Новосибирск. В Италии продолжаются антифашистские демонстрации и забастовки. Правительство Бадольо борется с забастовками.
Положение там крайне запутанное, не поймешь истинной позиции В«иктора» Эм«мануила» и Б«адольо». Фашистская партия запрещена. И то хлеб. Операции на острове Сицилия почти завершены союзниками. Любопытно, какие "почетные условия" предложил Эйзенхауэр Италии? А он их предложил, это ясно. Пойдет ли Бадольо на прекращение войны, как это требует народ и 5 политпартий? По-моему, пойдет, иначе Италию разгромят и разбомбят к чортовой бабушке. У нас на фронте продолжается наступление наших войск в районе Орла. Возьмут ли этот важнейший город? В Донбассе - атаки немцев. Прочел половину (примерно) "Лурд" Э. Зола. У Зола беда всегда в том, что он в каждой книге пишет только на одну определенную тему, чем суживает значительнейшим образом интерес данной книги, и она очень быстро надоедает, потому что сразу становится ясно все: позиция автора, окружение, обстановка и т.д. Вначале восторгаешься, но это быстро проходит. Сегодня надо сварить остаток риса, ce qui n'est pas peu dire1, т.к. надо выклянчить у кого-нибудь плитку и кастрюлю, а я ненавижу это делать. Есть помидоры, и огурцы, лук, и 50 г масла. Сходить за булочками, что ли? Если купить пару, то останется 60 р. en tout et pour tout2.
Дневник N 17 3 августа 1943 года
Георгий Эфрон Положение мое становится все запутаннее и запутаннее. Хоть вешайся. Денег из Москвы все нет. Это раз. Второе - с военкоматом все еще не выяснено: был сегодня днем там, но не было начальника IIй части, который мне нужен и может сообщить, каково состояние моего дела. Третье - броня обеспечена, и по ней можно ехать 8го числа. За нее надо заплатить 50 р. (купить 2 билета в театр Франко). Сам билет стоит 200 рублей. 350 рублей необходимы как минимум на жратву для семидневного путешествия. Итого, мне надо непременно для отъезда - опять-таки как минимум - 600 р. Без этих 600 рублей я физически ехать не могу. Мне необходимо эти деньги достать. Но где? В Литфонде денег нет. Придется вечером сегодня, после того как я зайду в военкомат, изложить положение М.А. и упросить ее в течение ближайших 2х дней - т.е. завтра и послезавтра - раздобыть эти деньги, без которых я не могу выехать. 6го должны быть 50 рублей (самое позднее), т.к. 6го Лугин достает броню в ЦК; 7го надо утром брать без очереди в горстанции билет, который стоит 200 рублей. Если завтра и послезавтра мне удастся раздобыть 600 р., при условии, что военкомат не будет мне препятствовать, то я еду 8го "как часы", не дожидаясь interminables3 денег из Москвы. Хватит, невозможно более торчать здесь; я не могу rater l'occasion de partir4. Надо уезжать, puisque l'occasion s'en prйsente5. Но для этого необходимы два условия: que le comissariat-militaire me foute la paix et me laisse partir, et que je trouve demain et aprиs-demain 600 roubles - ce qu'il me faut d'argent minimum pour partir1. Все закупают сахар, муку (по 8-10 кг), и досадно ехать без продуктов в Москву, но раз нельзя, то нельзя, лишь бы выехать. Итак, установка мною взята на отъезд 8го числа; лишь бы отпустил военкомат и были 600 р. деньгами. До отъезда, в конце концов, у меня 4 дня, и в течение этих 4х дней могут прийти деньги из Москвы. А не возьмешь брони - придется продлевать пропуск (пройдет ли еще - это вопрос) и платить бешеные деньги агенту за билет. Положение, en effet2, самое запутанное. В Риме - пулеметы и броневики, в Милане восставшие итальянцы разгромили тюрьму и освободили 200 заключенных. Народ требует свержения Бадольо и прекращения войны.
Рабочие бастуют, войска отказываются стрелять по демонстрантам, а союзники, сделав заявление о том, что Бадольо не сумел использовать 6 дней со дня отставки Муссолини, предупредили население о вновь начинающейся беспощадной войне (воздушной); 3 млн. итальянцев после опубликования этого заявления бежали в сельские местности. Вообще в Италии буча и анархия. А жрать хочется! Вчера была Рая: едет в Новосибирск завтра, кажется. Может, зайдет сегодня. Вчера купил билеты на "Неуловимый Ян" (мы с ней условились пойти), но она надула и не пришла. Она знакома с нач«альником» отдел«а» внеш«них» снош«ений» Евстигнеевым (НКВД). Уеду 8го или нет?
Дневник N 17 4 августа 1943 года
Георгий Эфрон Вчера вечером в военкомате нач«альни»к II части Мурсагатов сказал мне, что меня должны зачислить в запас, дать военный билет и снять с учета (в связи с отъездом в Москву). Сегодня и 5го у них будет производиться приписка 1926го г., а 6го я должен туда зайти. На вопрос, возможно ли будет все оформить до 8го числа - даты моего отъезда, Мурсагатов ответил: "Думаю, что да". Сегодня М. А. дала калоши (оценила их 1500, да + 1500 предыдущих, зa fait3 3500, учитывая брюки, que je lui dois1) и продал их за 650 р. 400 истратил на жратву (изголодался в последние дни), заплатил 50 р. Лугину, а 250 р. оставил как базу для предполагаемого отъезда 8го числа (чтобы хоть на билет деньги были). М.А. обещает в ближайшие два-три дня достать мне еще 300-400 р. Если считать 150 р. на хлеб и 300 на минимум жратвы на дорогу, то мне нужно еще 450 р. Я думаю, что М.А. даст если не 400, то хоть рублей двести; надо будет попытаться помаленечку да полегонечку разжалобить Шильдкрета et le taper du maximum qu'il pourra donner2.
Я лично считаю вопрос денег почти что разрешенным (учитывая, конечно, катастрофу неприбытия Лилиных и Мулиных денег; но они могут еще прибыть за эти 3 дня а venir3). Так или иначе, через хозяйку и Шильдкрета рублей 300-400 на продукты я наскребу, а с этими деньгами уже можно ехать, купив хлеб, яблоки, огурцы; с этим не околеешь. Основные два вопроса, определяющие мой отъезд, суть следующие: смогу ли я быть надлежащим образом оформленным в военкомате до 8го числа, т.е. смогу ли получить военный билет взамен приписного свидетельства и сняться с учета до 8го числа; во-вторых - смогу ли я 7го числа, по броне, которую я получу завтра или послезавтра от Лугина, смогу ли я по этой броне безболезненно получить билет на Москву на горстанции. Лугин божится, что все это дело верное и что с этой броней билет я получу обязательно. Что ж, хочется ему верить. Значит, основное в сущности - это вопрос о том, сумею я или нет своевременно закончить оформление в военкомате. Это - главное. Деньги я достану, билет, по всей вероятности, действительно благодаря броне можно будет получить. Есть и два вопроса второстепенного порядка, но тем не менее важные: вопрос о доставке на вокзал тех 25-30 кг, которые будут составлять весь мой багаж (кто повезет на трамвае, когда, за какую сумму, и сможет ли один человек везти на себе 25 кг, и как его найти, и будут ли достаточно свободны трамваи в это время). Второй вопрос - вопрос упаковки: в чем везти хлеб, яблоки, огурцы (что составит 15 кг).
Думаю разрешить этот вопрос с помощью М.А. - пусть даст или сошьет мешок; я сегодня с ней буду об этом говорить. Очень любопытно, как все это обернется. Я лично жажду ехать. Беспокоит меня также то, что М.А. не приготовит к сроку белье, носки, не починит блузы, телогрейки и пиджака. А ехать хочется ужасно. Пусть я еду один и не везу продуктов в Москву; чорт с ними, с продуктами; основное - поскорее быть в Москве, где Муля, Толстые, французские книги, возможности работы, где столица, свежие новости, может быть - Митька, где все-таки больше европейского духа, чем в этой, конечно, своеобразной, но все-таки Азии, хоть и Средней. Будет очень досадно, если восьмого я не уеду; придется продлевать пропуск, ждать денег из Москвы, тратить бешеные деньги на билет. A Dieu Vat.
Дневник N 17 6 августа 1943 года
Георгий Эфрон Вчера получил броню на билет и снялся с учета в военкомате. Сейчас 11.30 вечера.
Завтра должен встать в 6.00-6.30, чтобы в 7.15 быть на городской станции и занять очередь у московской билетной кассы. Простоять придется часа 3-4, не меньше. Будет у меня 208 р. деньгами. Беспокоит мысль: а вдруг билет стоит 210 или 220? Придется тогда у кого-нибудь просить? В Союзе писателей удалось получить бумагу, которая ускорила оформление моих документов. Если я завтра получу билет, то единственный вопрос - это вопрос денег на дорожную жратву. У меня нет ни гроша. М.А. обещает, но очень туманно, и подведет она почти наверняка (причем, держу пари, подведет во всем: и денег вовремя не достанет, и стирка не будет готова, и носки не надвязаны, и блуза и телогрейка не зачинены).
Что-то не верится мне, что я уеду восьмого числа. Или с билетом ничего не выйдет, или с деньгами. Наши войска взяли города Орел и Белгород. Союзники заняли Катанию. Про положение в Италии УзТАГ уже два дня ничего не передает. Что там творится? Завтра вечером, вероятно, зайдет Рая (она мне звонила, и я ее сегодня встретил). Elle se porte bien1, говорит, что имеет здесь хорошие возможности работы… и дает письма в Москву, долженствующие ей дать возможность возвратиться туда. Эгоистка она, в сущности. Но мир принадлежит эгоистам. Прочел "Путешествие в страну эстетов" А. Моруа. Очень метко и остроумно. J'ai idйe1, что в Москве меня мобилизуют - ближе фронт, жестче… Впрочем, это домыслы.
Поеду ли я? A Dieu Vat.
Дневник N 17 7 августа 1943 года
Георгий Эфрон Сегодня утром билета взять не удалось. Билетов по броням ЦК полагается всего 4, и я, простояв 3 часа в очереди, получил кукиш с маслом (и еще два человека, стоявшие передо мной). Не хватило билетов по этим броням. Билет стоит 205 рублей.
Истратил рублей 50 из этих денег. Днем увижусь с Лугиным, поговорю: может, он устроит мне броню на 9ое число, и 9го я приеду еще раньше и попытаюсь взять билет первым (если выйдет). А деньги как? А чорт со всем! Так все надоело, только и хочется что жрать да читать Чехова. Шлю Мульке телеграмму: "Первая попытка получить билет по броне провалилась делаю что могу парализует отсутствие средств". Утром, по крайней мере, хорошо поел. В столовой Союза, благодаря пропуску Шильдкрета, получаю 400 г хлеба (ему 200 и мне 200). Сегодня зайду к хозяйке; вечером придет Рая; хочу завтра с ней сходить в кино. Она говорит, что у нее идет "сплошной кутеж". Не сомневаюсь. Циник она все-таки. Эх, чувствую я, что сегодня протранжирю все деньги, с горя. Люблю, как дурак, сыпать деньгами; барские привычки богача. Придешь домой усталый, поешь кислое молоко с сахаром, читаешь Чехова, соснешь немного… Красота! Поневоле ищешь таких невинных наслаждений, раз обстоятельства не дают уехать, не дают нормально жить.
Дневник N 17 8 августа 1943 года
Георгий Эфрон Деньги на билет (200 р.) легко проел. Не "прокутил" - ибо не курю, не пью и не трачу на женщин, а проел - т.е. употребил эти 200 р. на поддержание своего собственного физического существования. Конечно, это легкомысленно и tout ce qu'on veut2. Ну, а укажите иной способ в моем положении удовлетворить самую естественную потребность организма - потребность в пище? Есть деньги, их и тратишь, и два дня более или менее сыт. Именно более или менее, и скорее последнее, чем первое. Был у М.А.; пиджак, телогрейка и блуза готовы (починены).
Ее не было дома; потом зашла ко мне сама. Это мне отнюдь не улыбается - если она повадится сюда ходить. Дала 7 р. Я ей сказал, что еду завтра и что мой отъезд висит на волоске ее помощи - в деньгах - мне. Она обещала к вечеру достать "минимум 500 р." тем или иным способом (или из выручки за продажу на базаре каких-то ее вещей, или из аванса в 1000 р. ее будущего покупателя квартиры). Но я почти что, увы, уверен, что когда я приду к ней вечером, то она скажет, что ничего не вышло, что квартирант не пришел, а вещи не продались.
Держу даже пари, что так будет. Что же мне тогда делать? Вещи-то я возьму у нее и, вероятно, придется-таки продать пиджак и рубашку, хотя чертовски не хочется этого делать. Я вдалбливаю М.А., что мой отъезд зависит от того, даст ли она мне денег или нет; она говорит, что так или иначе деньги (минимум 500 р.) будут сегодня. Но я ей не верю; не то что она не хочет помочь - но она хочет слишком слабо это сделать, а в голове у нее старческая каша. Нечего сказать, связался с развалиной! В случае, если она не даст сегодня денег, придется сделать вид, что не смог уехать только из-за того, что она не дала денег; я обязательно хочу выдоить из нее эти 500 рублей; 205 я оставлю на билет, а 300 проем; на дорогу авось как-нибудь достану. Может, Рая даст? Это было бы гениально! Если она придет завтра, я обязательно заговорю о невозможности выехать из-за отсутствия средств; может, она, имеющая знакомых состоятельных "мальчиков", и надоумится мне помочь. В крайнем случае, Шильдкрет поможет. На почте до востребования мне денег все нет и нет. Что за бред? До срока окончания моего пропуска осталось 7 дней; за эти 7 дней мне необходимо будет выехать, тем более, что я 5го числа снялся здесь с военного учета, и слишком долго оставаться "между небом и землей" не рекомендуется. Итак, увидим, удастся ли выудить от М.А. эти 500 рублей сегодня вечером. Думаю, что нет. Она, кроме всего прочего, скупая женщина. В Италии положение продолжает быть неопределенным; смуты продолжаются. Бадольо распустил фашистскую партию, Высший Совет, Чрезвычайный суд и Молодежную фашистскую организацию. Но, с другой стороны, в своем заявлении после отставки Муссолини он провозгласил "верность данному слову" (т.е. верность "оси") и заявил о том, что "война продолжается". Он запретил политические партии, стрелял в демонстрантов, закрыл прогрессивные газеты и ввел такую военно-полицейскую диктатуру, которая ничуть не лучше диктатуры Муссолини и представляет собой, в сущности, тот же фашистский режим, или почти тот же, но под новым соусом. В таком смысле высказывается союзная печать. Союзники наконец взяли Катанию и находятся в 50 милях от Мессины. Центр массового антифашистского движения в Италии - город Милан. Я думаю, что Бадольо недолго продержится у власти. После завершения операций в Сицилии союзники вторгнутся на континент, непосредственно в Италию, и тогда фашисту-маршалу, душителю Абиссинии, не продержаться в своей позиции диктатора и одновременно полуреформатора. Бадольо и его клика - это своего рода Временное правительство, которое будет сметено последующими событиями. Меня несколько возмущает Рая: во-первых, тем, что она не говорит ни за что, где она будет работать, как она живет и что делает, а во-2х, тем, что относится ко мне уж чересчур открыто утилитарно, только в плане передачи мною ее писем в Москву. Досадно мне, что она, по-видимому, считает меня мальчиком или чересчур уж наивным человеком. Э-эх, здорово было бы, если М.А. дала мне сегодня 500 рублей! Тогда я бы купил пирожных сегодня. Каков дурак, а? Но я люблю пирожные.
Дневник N 17 10 августа 1943 года
Георгий Эфрон 8го получил от М.А. 300 р. и продал пропуск в детмаг за 100 рублей. Осталось 75.00.
Получил блузу и ватник, рубашки и носовой платок; сегодня-завтра получу носки, пиджачок, майки и рубашки. Всего долгов (не считая тех 2.000) - 3650. М.А. даже расписки с меня не возьмет (что уже хорошо). Должен был вчера встретиться с Лугиным, а он, подлец, не пришел, хотя я двоекратно был в Союзе. Постараюсь поймать его сегодня в Союзе, sinon1 зайти к нему. Если были бы деньги, то все было бы, я думаю, проще: через того же Лугина я достал бы место или в жестком, или в мягком вагоне, и не пришлось бы стоять в очереди: дал бы деньги, и все тут.
А при этой системе получения билетов в первую очередь командированными, я всегда буду оставаться с носом, получай я хоть двадцать броней. Ведь должны же, в самом деле, прийти деньги из Москвы. Беда в том, что скоро у меня кончается срок действия пропуска и придется, если я не уеду, его продлевать. Технически это делается очень просто, но для этого нужны raisons valables1, и я не знаю, что придумать и захочет ли Герман написать бумажку от Союза, чтобы продлить этот пропуск. М.А. обещает сегодня-завтра дать еще 200 рублей. Читал хороший новый журнал: "Война и рабочий класс" - это двухнедельный журнал, издающийся вместо "Ком«мунистического»
Инт«ернационала»", вероятно. После взятия for the Red Army Орла и Белгорода бои идут на Брянском и Харьковском направлениях, причем вполне возможно, что и Брянск и Харьков будут взяты в самом ближайшем будущем. Хотел бы я все-таки знать - когда же я выеду в Москву? Там у меня гораздо больше шансов, чем здесь, быть забранным в армию, на завод или отправленным на лесозаготовки или в колхоз.
Но зато там есть, так сказать, contrepoids2, на который я рассчитываю: Толстые.
Как только я приеду, я подниму вопрос о работе, о том, что Людмила Ильинична должна мне помочь в этом плане. Перво-наперво я буду говорить о работе в Радиокомитете. Насчет МГУ тоже надо будет разузнать, надо будет узнать, где Митька находится, узнать про библиотеку, которая была в Новодевичьем, прописаться, встать на военный учет, побывать в ГЦБИЛ… В общем, дела хватит, это несомненно. Конечно, вполне возможно, что эта перемена чревата для меня вышеуказанными последствиями, но le risque est а courir3, и эта перемена нужна: все-таки что-то определится, будет видно какое-то движение, здесь же моя судьба пребывает в вонючем застое. Но вот выехать, выехать необходимо, и все это не удается. Неужели мне не удастся отсюда выехать? Я не могу себе этого представить.
Это может произойти, если мне не продлят пропуск. Но, по-моему, этого не будет.
Надо покончить с Ташкентом, с крохотной вонючей комнатой, с духотой, с клопами, со спекуляцией, с отсутствием иностранных книг… Пусть в Москве я буду плохо питаться, пусть там улицы не освещены, пусть угроза воздушных и газовых атак отнюдь не является нереальной, пусть там "жестче" жить. Но там - столица, там - Толстые с их возможностями помощи, там - свежие новости, свежие газеты и журналы, заграничные издания. Там будет труднее жить, но достойнее. Не пристало мне шляться по базарам и продавать какие-то селедки; а живя здесь, этого не минуешь. Быть может, оставаясь в Ташкенте, я не буду взят в армию, но работать здесь нельзя, негде, а в Москве Толстые подсобят и с работой, и с армией, быть может.
Сегодня получил письмо от Али, в конце которого написано: "Да, кстати, ты знаешь, что Митька уехал, накануне предполагавшегося возвращения в Москву, по старому адресу Алешки?" - Итак, Митька арестован! Арестован мой лучший, закадычный друг, единственный человек, с которым мне было хорошо. Я не уважал его, но любил.
Значит, его арестовали в Свердловске, накануне возвращения в Москву? Но за что?
По доносу? Всего вероятнее - за какие-нибудь глупые, неосторожные слова; боюсь, что его погубила присущая ему любовь к рисовке, оригинальничанью. Как мне его жалко! Нелепо все-таки: одного брата освободили, другого арестовали. Бедный Митька! А тут еще его tbc, авось он смягчит его участь. Какой дикий бред, что Митька так канул. Сегодня звонила Рая; был у нее в 7-8 ч. вечера; дала 100 р., болтали бесцельно о Москве; конечно, если меня не забреют, то я постараюсь помочь ей получить пропуск; она тоже ощущает необходимость отъезда из гнилого спекулятивного Ташкента. Живет она матерьяльно неплохо, но это "неплохо", по всей видимости, покупается путем утомительной беготни и унизительной чепухи.
Зайдет послезавтра, принесет письма, которые надо передать в Москве. Видел Лугина; согласились на том, что брони - вещь ненадежная и по ним не уедешь, благо всегда впереди станут командировочные, а касса не продает более 2х -3х билетов, предпочитая остальными спекулировать. Придется доставать билет через жука, заплатить ему 500 р. Я решил ждать денег и ехать, когда получу их. Пропуск, надеюсь, продлят. Иного выхода нет. Спать.
Дневник N 17 13 августа 1943 года
Георгий Эфрон Vendredi treize. Suis-je superstitieux si je n'aime pas ces vendredis-lа?
Probablement.1 Деньги, полученные от Раи, кончились, и je suis sans le sou2 абсолютно. Хозяйка все не дает 200 рублей и все не может приготовить вещей (подчинить пиджак и носки). Каждый день к ней хожу, и все без толку. Как надоел Ташкент и все, с кем я здесь имею дело! Как хочется уехать отсюда! Сегодня в Союзе буду говорить с Германом о продлении пропуска (хочу получить бумажку от Союза а cet effet3). Продлить просто жизненно необходимо, иначе я останусь в Ташкенте и не смогу уехать в Москву. Пропуск годен до 15го; следовательно, надо до воскресения все оформить. Я полагаю, что не будет особых затруднений; говорят, что продлевают без труда, но только надо основание, о чем и буду говорить с Германом.
Вот гложет меня вопрос о том, что я уже неделю как снялся с учета, а когда я еще уеду, а потом в Москве распекут: почему так долго не вставали на учет? А вновь здесь вставать на учет, конечно, нельзя. Наши войска взяли Чугуев. Из двери вкуснейшие запахи жареного мяса и картошки. А у меня истощающие организм поносы; конечно, ем всякую дрянь; помидоры и огурцы не перевариваю, а в столовке супа не ем - от всего этого несет. Я очень хорошо знаю, что меня излечило бы: картошка, рис, макароны. Но все это недоступно (и масло к этому надо) и трудноприготовляемо, благо нет своей плитки и своей посуды. Хлеб с маслом, колбаса тоже помогли бы, но и они и подавно недоступны. Опять сегодня предстоит идиотский день добывания денег у хозяйки и т.п.
Дневник N 17 14 августа 1943 года
Георгий Эфрон Сегодня иду в управление милиции с заявлением о продлении пропуска. Вчера Герман отказался дать бумажку Союза по этому поводу (чтобы продлили); он говорит, что и так продлят "безо всяких". Был вчера у М.А.; поел у нее; дала 60 р.; на эти деньги купил кило картошки и груш (которые люблю); но картошка "не удалась", т.к. ел ее без всего, просто с солью, всухомятку, а это все-таки не ахти как вдохновительно. С кислым молоком - другое дело. Сегодня М. А. обещала к утру еще денег; если даст, то не знаю, что купить. Картошка, конечно, - самое заманчивое, но я ненавижу всегда просить, чтобы мне одолжили плитку и кастрюлю.