Страница:
Но, опять-таки, думаю, что волна нас вынесет вновь наверх. Мы, когда переедем в Сокольники, приблизимся, и значительно, к Москве. Возможно, что это будет "первый шаг" к улучшению и урегулированию нашей жизни.
Дневник N 5 23 мая 1940 года
Георгий Эфрон Мать все еще не достала ведомость о моем переходе в 8й кл. без испытаний: то ли завуч был в Москве, то ли просто не было дома. Наверное, мать все же сегодня его застанет и он ей эту грамоту вручит. Когда шел за газетой, встретил Владика, племянника завуча, который подтвердил, что ЦК школ согласился с моим переводом без испытаний. Потом, на станции, встретил нашего классрука, который сказал, что он написал обо мне в ЦК школ самую лестную характеристику: очень культурный, много болел, отметки отличные и хорошие и т.п. Когда мать принесет ведомость, я скажу: уф! Я надеюсь с помощью этой ведомости записаться в читальный зал Библиотеки ин«остранных» языков (эта ведомость, кроме вписки в паспорте матери, будет мой единственный документ). Я очень надеюсь на эту библиотеку: если в Сокольниках будет плохо (да и даже если будет неплохо), я всегда смогу хорошо провести время за чтением французской книги, в спокойствии и тишине. Таким образом, я смогу в течение лета пополнить мое культурное образование наиприятнейшим образом. Я хочу добиться от завуча справки о том, что мне осенью придется сдавать французский язык, и с этой справкой и с ведомостью пойти в библиотеку и там сказать, что мне необходимо читать по-французски для испытаний по этому языку - это мне послужит для облегчения моей записи туда (потому что мне нет еще 16 лет). Я сегодня завучу напишу записку об этой справке. Если бы можно было установить в Сокольничьей комнатке наш радиоаппарат (который был в Болшеве - мы его привезли из Франции - а теперь у Мули), да еще библиотека, то было бы уже значительно лучше. В общем, увидим. Самый ужас для меня заключается в том, что придется гулять с матерью: какая скука, и я так люблю гулять один!
Думаю, что у меня с ней на этой почве будет немало сцен и неприятностей. Меня это очень озабочивает - но ничего, авось как-нибудь уладится. Нам осталось жить здесь две шестидневки и три дня (9го июня мы переезжаем). Мать говорит, что дом, в котором мы будем жить, очень грязный и мрачный, но если у меня будет библиотека и радио (или радио одно, или одна библиотека), то мне уже наполовину будет все равно. Немцы продолжают бить французов и англичан и выходят к Ламаншу, отрезав союзнические армии и выбрасывая их к проливу Ламанш. Так и надо империалистам. Вообще Англия и Франция были даже до войны в состоянии спуска к упадку: кризисы, вздорожание цен, внутренний раздор, падение рождаемости. Мне кажется, что их время прошло, - возможно также, что их поражения зависят от бездарности их руководителей (например, Рейно), но мне кажется, что этому причина их экономический и моральный упадок. Я Францию люблю как страну, Париж и народ, но я прекрасно вижу, что исторически она в данное время "кончена", так же как и Англия (которую, кстати, я терпеть не могу). Может быть, будущее опровергнет мои слова, но вполне возможно также, что оно их подтвердит.
Дневник N 5 25 мая 1940 года
Георгий Эфрон Мать все еще не достала ведомости и справок, но это ничего - завуч сказал, что все это он сделает (и напишет справки в том числе). Когда я получу эти бумаги, вопрос будет окончательно ликвидирован. Главное сделано - я переведен в 8й класс без испытаний на осень. Справки для библиотеки завуч напишет (он это сказал), а когда поедет в Москву, узнает в Наркомпросе, где, как и когда мне нужно будет держать осенью испытания по французскому языку (потому что школ, где учат французский язык, в Москве совсем мало, и нужно узнать их адрес). Иногда встречаю товарищей по классу: они явно завидуют, что я не держу испытаний и переведен в 8й класс, потому что сами они сейчас потеют на испытаниях. Но мне наплевать - все равно следующий год я буду учиться не здесь, так что… 21го мать отправила Муле телеграмму насчет керосинки и сумки ее (просила доставить эти предметы Лиле и известить телеграфом). Сегодня уже 25ое, а ответа от Мули все нет. Еще довольно давно он обещал, что когда достанет охранную грамоту на комнату в Сокольниках, то известит телеграммой. Телеграммы этой не последовало, равно как и не последовал (пока) ответ на телеграмму 21го. Что это все означает?
Чорт его знает… Возможно, что его арестовали (но я не думаю). Мать очень удивлена и обеспокоена неответом Мули - его молчанием. (Мы до сих пор не знаем, получил ли он охранную грамоту на комнату - задаток, во всяком случае, внесен.) Опять-таки я объясняю молчание Мули его чрезмерной занятостью, но это все-таки свинство. Кстати, мать не могла ехать в город и там все это выяснить (вопрос с Мулей), потому что на нее наехал велосипед и она должна была вылечивать ушиб ноги и все еще ходит с трудом. Все же она думает завтра или послезавтра поехать в город и выяснить, что с Мулей делается. Возможно, что он на нее зол, потому что она не пошла в прокуратуру узнавать о Але, - но у нее спешный перевод и, кроме того, она все время болела. Чорт его знает, что с ним! Во всяком случае, мать скоро поедет в Москву и все это выяснится. Вполне возможно, что сегодня или завтра придет его телеграмма - ответ на телеграмму, посланную матерью 21го. Во всяком случае этот вопрос тем или иным путем выяснится в ближайшем будущем (как и вопрос с комнатой - хотя я думаю, что она уже за нами закреплена). Я живу теперь каждым днем и, главным образом, газетой и известиями о войне в Зап«адной»
Европе и международным положением. Сегодня газеты не было (продавщица - выходная - sic), и это очень неприятно. Возможно, что немцы уже дошли до Ла-Манша и тем самым отрезали французские войска от англо-франко-бельгийских войск в Северной Бельгии. Союзники явно терпят поражения, но я думаю, что скоро война стабилизируется и сделается позиционной (если немцы ослабят свой натиск). Я все не знаю ничего о вопросе о моем дальнейшем художественном образовании - я знаю одно - что я на мертвой точке и что мне нужно учиться рисовать и писать, а что мои карикатуры - недостаточная штука и нужно учиться и учиться. Возможно, что когда переедем в Сокольники, то я буду с кем-нибудь заниматься художеством, но пока это стоит вилами на воде.
Дневник N 5 27 мая 1940 года
Георгий Эфрон Пока мать была в городе я выяснил, что Муля сейчас же ответил на телеграмму от 21го, но что этот ответ идиоты из Дома отдыха в течение четырех дней не удосужились нам передать. Я им дал за это хорошую взбучку - нужно же быть идиотами, чтоб в течение четырех дней забыть передать телеграмму! Мать привезла из Москвы новые вести, а именно что Муля говорит о возможности для нас поселиться на 3 месяца в Мосинституте, в комнате какого-то уезжающего на лето профессора. Там (в квартире) есть ванная, и комната большая. Пока мы там жили бы, возможно, что Муля нам нашел бы что-нибудь получше, чем комната в Сокольниках; мать Мулю в Москве не видела, все это ей передала Лиля. Конечно, хорошо было бы - хоть три месяца - пожить в Москве, в самом центре, и в хорошей комнате, да еще с ванной! И была бы тогда возможность, раз мы сейчас бы не въехали в Сокольническую комнату, была бы возможность что-нибудь приискать в Москве (Муля это и ищет). Во всяком случае, это не нужно упустить. Завтра утром я пойду на почту и попытаюсь дозвониться до Мули (утром) и обо всем этом с ним переговорить (главное - переговорить о том, когда матери нужно ехать в Москву вносить, и условиться, сможет ли она с ним повидаться или позвонить ему, может быть, посмотреть эту комнату). Во всяком случае, завтра утром я потащусь на почту и буду звонить. Во всяком случае или 29го, или 30го мать поедет в Москву, чтобы вносить, и тогда она с Мулей должна встретиться (значит, возможно, что вопрос с этой комнатой выяснится скоро). Да, здорово было бы пожить хорошо хоть 3 месяца!
Конечно, потом возможно, что нужно было бы переезжать в Сокольническую комнатушку - и эти контрасты были бы неприятны, но 3 месяца жизни в центре - это штука, которой пренебрегать не следует. Впрочем, не следует "продавать шкуру медведя до того, как его убили" - все это пока вилами на воде, но скоро это выяснится, во всяком случае, в ближайшие дни. Через две шестидневки переезжаем, а не знаем куда! Но в этой неопределенности есть свой шарм, особенно когда на горизонте появляются новые возможности, как 3 месяца жизни в центре. Но нужно держать наготове хладнокровие (как это трудно!) и не зажигаться, быть может, "миражными" перспективами. Кроме того, чем меньше ты на эти перспективы рассчитываешь, тем меньше разочарование, если они не осуществляются: это тоже нужно учитывать. С большой радостью получил вчера от матери том избранных произведений Расина, одного из моих любимейших поэтов. Миф о "предательстве" Мули, по-моему, рассеивается тем фактом, что он неустанно ищет нам комнаты лучше, чем та - Сокольничья. Конечно, рано делать выводы по этому поводу, но традиция его услуг и помощи будет подтверждена, если мы поселимся в этой комнате в Институте.
Впрочем, даже если мы там не сможем поселиться (на 3 месяца), это только докажет, что усилия Мули были напрасные, но что эти усилия все же имели место, что докажет, что помощь нам Муля продолжал, как раньше. Мать со мной вполне согласна - то, что ей передавала Лиля о том, что Муля, сознавая "паршивость" Сокольнической комнаты (и все же ее не оставляя), ищет беспрестанно нам другой комнаты, наглядно показывает, что он старается для нашего обеспечения, и это - главное, потому что кроме искреннего, но беспомощного Пастернака друзей (настоящих) у нас нет. Последние известия из газеты говорят о том, что немцы взяли Калэ (что и следовало ожидать). Возможно, что когда операции между побережной бельгийской границей и устьем реки Соммы закончатся, то немцы атакуют Англию. Пока что крупного контрнаступления союзников не было, да и, очевидно, не будет. С нетерпением жду каждый день приезда на станцию газеты - такие здоровые события сейчас происходят, что пропускать их - просто глупо.
Дневник N 5 28 мая 1940 года
Георгий Эфрон Сегодня утром удалось быстро дозвониться до Мули и, к счастью, он был дома. Он сказал, что или пошлет нам сегодня или завтра телеграмму, в которой будет сказано, чтобы мы приезжали 29го, или если этой телеграммы не будет (если он ее не пошлет), то пусть мы приезжаем 30го, тогда в тот же день мы посмотрим комнату, а 31го внесем папе передачу в Лефортове. Он говорил о той комнате в Институте - значит, это реальная штука, раз даже можно не смотреть. Я рад буду поехать в город - пойду в кино, в парикмахерскую, вдохну воздуха столицы (я в Москве не был почти что три шестидневки). Кроме того, я буду рад повидаться с Мулей и с ним поговорить - он замечательный малый. Хожу каждый день за газетами, познакомился с многими старшеклассниками - могу похвастаться, что я в отличных отношениях с большим количеством людей (из 9го и 10го класса) - своего рода "всезнайка".
Митька все не пишет, я ему первый писать не буду - возможно, что в Башкирию он и не уехал, а если уехал и не пишет, то чорт с ним - он вообще говно порядочное: льстец, и смех у него какой-то подобострастный, когда он в обществе. Я решил больше к Левидовым не таскаться - мне все-таки абсолютно там нечего делать (а этот флирт с Майей - чорт с ним, все равно это скучно; и Майя все-таки еще девчонка). В Голицыне стоит хорошая погода, хотя есть ветры. Перечел замечательную книгу Кафки "Замок" (на французском языке) и остроумные "Caractиres et anecdotes" Шамфора.
Дневник N 5 29 мая 1940 года
Георгий Эфрон Завтра, в 10.20, еду (с матерью) в Москву. Рад освежиться. Повидаю Мулю, увижу предполагаемую комнату, постараюсь добыть билет в Театр Революции (трудно будет - выходной день), схожу в парикмахерскую, порыскаю по универмагам, погуляю, в общем - развлекусь. Читаю довольно интересную книгу: "Радецкий марш" Иозефа Рота (о быв«шей» Австро-Венгрии). В Голицыне живу хорошо и спокойно, но, тем не менее, перемены жажду: как-никак - Москва, это не фунт изюма! Я рад, рад, что еду в Москву. Не глупо, не наивно рад, после первого же дня я говорил, что люблю Москву (главным образом центр: Охотный ряд, Арбат, ул. Горького, Кузнецкий мост, эти районы). Мое большое преимущество - то, что мне осталось много жить, что жизнь с ее неизведанными (для меня) тайнами впереди, что я успею нахвататься, изведать и насмотреться много интересного, что "запас" у меня большой. Это не "радость жизни", а констатирование факта - и это-то и есть мое большое преимущество, которое, конечно, с годами будет уменьшаться, но тогда последуют другие преимущества. С годами, мне кажется, что "цели" жизни, ее ощущение и психология меняются, так что (кроме марксистских) "формулы" философские не применимы (разные афоризмы о женщинах, о чести и храбрости и т.п.), и не применимы именно из-за их мнимой "всеприемлемости" (общечеловечности), а человек-то и меняется, и если эти формулы и хороши, то только в данном возрасте, где они и могут быть проверены и приемлемы. Так что нужно избегать обобщений (глав«ным» образом о женщинах) и "законов"-формул (вроде Шамфора), а делать как считаешь нужным, не пытаясь "обобщить".
Дневник N 5 1 июня 1940 года
Георгий Эфрон Главная новость вчерашнего дня: это то, что отца нету ни в Лефортовской тюрьме, ни в НКВД. Просидев после своего ареста некоторое время в НКВД, потом он перевелся в Бутырскую тюрьму, из которой его потом перевели в Лефортово, где 4 раза мать ему носила передачу. Когда она вчера пошла носить ему передачу, то там сказали, что его "здесь нет". Тогда мать пошла в НКВД - там его тоже не оказалось. Тогда она там подала заявление, спрашивающее, где он находится. 3го числа мы узнаем, очевидно, ответ на это заявление. Я пока ничего не предполагаю, потому что предположений слишком много. 3го, надеюсь, узнаем. 3го посмотрим комнату в Институте вместе с Мулей. Муля, как всегда со времени арестов, сопровождает мать в тюрьмы и НКВД и 3го вместе с ней, очевидно, пойдет узнать ответ на ее заявление. Я предполагаю тоже пойти. Меня немного беспокоит, что я еще не получил моих школьных бумаг: ведомости и двух справок для библиотеки. Но я их, наверное, скоро получу. Мать уговорилась с Финками (это писатель и его семья, которые въезжают на эту дачу, когда мы отсюда уедем), что грузовик, на котором они привезут сюда свои вещи, послужит нам для перевозки наших вещей в город. Таким образом, будут ненужными хлопоты в Литфонде о предоставлении нам грузовика для перевозки наших вещей. Вчера купил себе самопишущую ручку за 33 р. 70 коп. (эти отличные ручки опять появились в магазинах - я купил эту ручку на Кузнецком мосту). Купил также 10 листов нотной бумаги - для дневника (потому что тетрадей нельзя достать). Это отличная бумага, и она мне здорово послужит.
Был в театре Сатиры на паршивенькой пьеске "Таланты" К. Финна. Муля сообщил, к моей великой радости, что, когда мы переедем в комнату в Институте, можно будет поставить наш радиоаппарат, который стал прекрасно работать (по его словам). Это будет очень хорошо, так что часть моей "программы" (радио и Библ. ин. языков) будет выполнена. Сейчас читаю полное собрание сочинений Козьмы Пруткова - есть неплохие вещи. Еще не знаю точно дату нашего переезда в Москву, но думаю, что скоро это узнаю. Сейчас пойду стоять за газетой. Авось есть что-нибудь интересное.
Дневник N 5 2 июня 1940 года
Георгий Эфрон Завтра утром я и мать едем в Москву. Завтра мы посмотрим комнату в Институте и, надеюсь, узнаем о судьбе отца хоть что-нибудь. Мать очень за него беспокоится: не умер ли он, не в госпитале ли. Я предполагаю, что его просто перевели из одной тюрьмы в другую. Возможно, что скоро будет суд, но эта версия гораздо менее правдоподобная, чем предыдущая. В общем, завтра узнаем. Читаю "Путешествия Сэмюэля Гулливера" Свифта - крайне занимательная книга. Рассчитываю скоро получить документы школьные: ведомость и две справки. Рисую мало (как-то иссяк в этом смысле). Интересно, что будут делать немцы, когда возьмут Дюнкерк: пойдут ли на Англию или на глубь Франции?
Дневник N 5 5 июня 1940 года
Георгий Эфрон Пишу перечень событий, связанных с нашим пребыванием в Москве 3-го и 4-го числа. 1) Отец находится в настоящее время в НКВД, куда его вновь перевели из Лефортова.
Причина того, что мать в прошлый раз в НКВД его не нашла, - это то, что его перевели в тот же день и не успели зарегистрировать. Во всяком случае, 3-го мы внесли ему передачу в НКВД, где нам сообщили, что он находится там. Он здоров, и следствие ведется. 2) 3-го числа (или 2-го), в? 2-го арестовали Павла Балтера, знакомого - архитектора. Незадолго перед этим был арестован муж его сестры, но я предполагаю, что арест Балтера связан с нашим делом. 3) Мы посмотрели комнату - хорошая - и переезжаем туда 7-го -8-го. За эту комнату заплачено, и все урегулировано в этом отношении. 4) У матери на рынке своровали 200 рублей.
Теперь поговорим о главном: об аресте Павла Балтера. Балтер и его жена сбежали из Германии во Францию после прихода к власти Гитлера. Потом они работали на Выставке 1937-го года в Париже, в советском павильоне. Поскольку я знаю, они многим обязаны отцу, который, кажется, достал им эту работу в сов. павильоне и до этого (если мне не изменяет память) работу Павлу в редакции органа возвращенцев "Наша Родина". Мне кажется, что Балтер "политическими делами" во Франции почти совсем не занимался (но об этом периоде жизни я мало чего знаю).
Здесь, в СССР, Балтер работал архитектором (это его специальность). Конечно, по поводу его ареста могут быть две версии: 1-ая что этот арест связан с арестом мужа его сестры и 2-ая (и в сто раз больше правдоподобная), что этот арест связан с делом отца, сестры и др. Перевод отца из Лефортовской тюрьмы в НКВД и арест Балтера, бесспорно, означают "оживление" дела. Возможно, что отца перевели в НКВД с целью сделать очную ставку между ним и Балтером. Было бы чрезвычайно интересно знать, арестованы ли Marcel (замешанный - по-моему - в деле Рейса), Васенька (сравнительно недавно приехавший из Франции, куда попал по окончании войны в Испании, и здесь общавшийся очень тесно с Львовыми, человек хитрый и осторожный; он все время что-то писал вместе с Н. Н.), наконец Твиритинов (позже всех сюда приехавший, во Франции был секретарем Союза Возвращения). Но ничего не известно о них. Арестован ли Ларин, который уехал из Франции с отцом на одном пароходе. Теперь я дам характеристики всех этих людей (исключая отца, сестру, Е.
Литауэр, Львовых): Васенька поехал в Испанию, очевидно, по "вербовке" отца, который занимался этим делом тогда (но я в этом абсолютно не уверен). Он типа тихони-втируши, похож на гиену. Общался тесно и неоднократно с Львовыми, приезжал часто к ним в Болшево и что-то строчил на машинке с Н. Н. Впечатление от него - неважное. 2) Marcel (фамилии не знаю). Видел его только во Франции, иногда заходил к отцу. Веселый и симпатичный (по моему впечатлению). Был (насколько помню) на Корсике. После дела Рейса попал в полицию. Его, кажется, избивали там.
Здесь я его не видел, но отец говорил, что он здесь (в СССР). Так как я давно его не видел, то ничего не могу сказать о нем. Впечатление - положительное (опять-таки по моим французским воспоминаниям). 3) Ларин. Он был до отъезда в СССР секретарем (или председателем, не помню) Союза Возвращения. После дела Рейса (в которое отец не был замешан) он с ним уехал в СССР на "Андрее Жданове". Человек солидный, серьезный, культурный. Впечатление - положительное. 4) Твиритинов после отъезда Ларина - секретарь Союза Возвращения. Так же, как и Ларин, в отличных отношениях с отцом. Честный человек (наверняка) и твердый. Ума не исключительного. Приехал в СССР позже всех. Видел его здесь, вместе с отцом.
Хотел поселить его у нас в Болшеве, но это как-то отошло, и, насколько я помню, он «жил» у своих сестер (где - не знаю). В Испании не был (насколько знаю).
Впечатление - положительное. Вот оттого-то и интересно знать, арестованы ли эти четыре человека. Двое из них - честные и хорошие люди (Ларин и Твиритинов).
Marcel - очевидно, тоже. Васенька - нет (потому что связался с Львовыми, а они - дрянь). Но никто не может нам сказать, арестованы ли эти четыре человека (или хоть один или два из них), потому что никто из нашего окружения с ними не общался. Во всяком случае, арест Балтера, по-моему, бесспорно, означает, что следствие все время куда-то продвигается (и это впечатление сильно усугубляется тем, что отец переведен в НКВД - ясно, для новых допросов, или для очной ставки с Балтером, или для суда). Все это вместе взятое ясно показывает, что дело оживляется. Мне кажется, что скоро дело должно пойти к развязке. Во всяком случае, я поручусь жизнью за честность и преданность СССР двух людей: отца и сестры. Каков бы ни был исход этого дела, я знаю, что отец безгранично любит СССР и проделал колоссальную работу во Франции. Будем ждать спокойно, как это дело кончится. Я продолжаю твердо надеяться (так же, как и Муля) на его благополучное окончание.
Дневник N 5 6 июня 1940 года
Георгий Эфрон Вчера был в школе, где попытался достать бумаги-документы (мне обещал их позавчера завуч), но встретил директоршу, которая сказала, что раньше 8-го ничего нельзя будет достать, что нужны какие-то формальности и т.п. Подождем до 8-го. Переезд назначен на 11-е утром. (Финки перевозят свои вещи сюда на грузовике, и на этом же грузовике мы отвозим свои вещи в Москву.) Приедет, очевидно, Муля, чтобы помогать, - мы ему дали телеграмму. 9-го мы поедем в Москву, где будем слушать "50 лет в строю" Игнатьева, куда уже взяли билеты. Мне очень неприятна задержка с моими документами, но нечего делать. В комнате в Университете, куда мы переезжаем, мы не будем прописаны, так как там живут только профессора и в Университете не прописывают тех, которые там будут жить короткий срок и которые к Университету не будут иметь никакого отношения.
Очевидно, мы будем прописаны в Сокольниках, но Муле все еще не удалось достать охранную грамоту на эту комнатушку, так что пока в этом смысле неопределенное положение. Возможно, что мы устроим временную прописку у Лили - моей тетки. Во всяком случае, нужно будет где-нибудь прописаться - без этого нельзя. Немцы заняли все побережье Ла-Манша со всеми портами (Калэ, Булонь, Дюнкерк), всю Северную Францию от бельгийской границы на севере до рек Сомм и Эн на юге и линии Мажино (Лонгви) на востоке. Очень возможно, что теперь главный удар немцев после занятия Сев. Франции будет направлен к прорыву французской линии обороны Сомм-Эн и к окружению Парижа, если этот прорыв осуществится. Возможно также, что при наступлении немцев на Сомме Италия вступит в войну с Францией с целью отвлечь французские силы от линии обороны Сомм-Эн к Альпам и тем самым помочь осуществлению прорыва этой линии обороны германскими войсками. В Италии в последнее время ведется резкая кампания за вступление в войну, демонстрации антианглийские и антифранцузские, и иностранные обозреватели считают вступление Италии в войну на стороне Германии неизбежным. Конечно, когда это произойдет, неизвестно. Италия хочет отнять у Франции Савойю, Корсику, Ниццу, Тунис, Бизерту и т.п., так что причины (грабежные) для вступления в войну у Италии есть.
Франция слишком много взяла колоний, чтобы Италия смотрела на это безразлично.
Дневник N 5 8 июня 1940 года
Георгий Эфрон Завтра получу в школе справку об испытаниях по франц. языку и временную справку о том, что, кроме иностр. языка, я окончил неполную ср«еднюю» школу.
Свидетельство же я получу тогда, когда выдержу испытания по франц«узскому» языку.
Когда переедем в Москву, узнаю, можно ли сейчас держать испыт«ания» по франц«узскому» языку (чтобы поскорее получить свидетельство) или придется держать осенью.
Завтра еду в Москву - пойду на доклад Игнатьева "50 лет в строю". Послезавтра - переезд. Переезд - хорошо то, что переезжаем (хоть на 3 месяца) в Центр, а плох он сам по себе (страшная волынка). Утром - грязь и дождь, а после завтрака солнце. Почти два часа стоял за газетой (не приходила).
Дневник N 6 15 июня 1940 года
Георгий Эфрон Пишу перечень событий за последние 6 дней. 9-го поехал в Москву и слушал чрезвычайно интересный доклад Игнатьева "50 лет в строю". 10-го происходила кошмарно-привычная подготовка к переезду, которая продолжалась и 11-го, вплоть до приезда грузовика и Мули. Не буду распространяться об укладке и переезде: обычная суета из-за каждой мелочи (в общем, все прелести переезда). 11-го мы въехали сюда (Моховая, 11 - или ул. Герцена, 6, МГУ, тел. К-0-40-13). Во второй половине дня 11-го числа и весь 12-й (выходной) день продолжалось устройство в нашей новой комнате. Мать абсолютно не умеет организовывать подобные устройства и, хотя у нее много доброй воли, все делает - в этом смысле - шиворот-навыворот, каждоминутно что-нибудь теряет, и потом приходится "это" искать, выкладывает сначала мелочи, а потом уже большие вещи и т.п. При ее хозяйничанье у нас никогда не будет порядка, хотя она и работает очень много, чтобы все привести в порядок, но при ее отсутствии системы и лихорадочности, разбросанности выходит только беспорядок. Впрочем, я ее не виню, - она из тех людей, которые пытаются, при полном отсутствии данных, успешно что-нибудь осуществить, пытаются чистосердечно, но у них ничего не выходит и не может выйти. К счастью, вся эта суетня и скучища подготовки к переезду, переезд и устройство в новом жилище теперь позади, и вспоминать обо всем этом не стоит. 13-го числа (после выходного) я пошел в Мос«ковский» отдел народного образования, чтобы предъявить мою школьную справку с просьбой направить меня в школу, где бы я мог держать испытания по фр«анцузскому» языку. Пришел я утром, но оказалось, что зав. шк«ольным» сектором принимает только с 4-х часов. Пришел в 4 часа - оказалось, что этот заведующий на совещании. Подождал его 45 мин., потом меня отправила его секретарша в комнату, где сидят школьные инспектора (мол, может, они знают, есть ли какие-нибудь школы, где еще держат испытания по фр«анцузскому» языку). С полчаса я там просидел, но никто ничего не знал. Тогда я опять пошел на прием к заведующему, куда мне наконец удалось попасть. Он тоже не знал, в каких школах фр«анцузский» язык, и посоветовал мне поехать в Советский и Ленинградский районы, где я узнаю, какие есть школы с фр«анцузским» языком. После полуторачасового пребывания в этом МОНО поехал я в районы, где, после долгих плутаний, добился наконец указания, что есть школа N 120, где преподается фр. язык, но, чтобы там держать испытания, нужно направление из МОНО. На следующий день я пошел туда.
Дневник N 5 23 мая 1940 года
Георгий Эфрон Мать все еще не достала ведомость о моем переходе в 8й кл. без испытаний: то ли завуч был в Москве, то ли просто не было дома. Наверное, мать все же сегодня его застанет и он ей эту грамоту вручит. Когда шел за газетой, встретил Владика, племянника завуча, который подтвердил, что ЦК школ согласился с моим переводом без испытаний. Потом, на станции, встретил нашего классрука, который сказал, что он написал обо мне в ЦК школ самую лестную характеристику: очень культурный, много болел, отметки отличные и хорошие и т.п. Когда мать принесет ведомость, я скажу: уф! Я надеюсь с помощью этой ведомости записаться в читальный зал Библиотеки ин«остранных» языков (эта ведомость, кроме вписки в паспорте матери, будет мой единственный документ). Я очень надеюсь на эту библиотеку: если в Сокольниках будет плохо (да и даже если будет неплохо), я всегда смогу хорошо провести время за чтением французской книги, в спокойствии и тишине. Таким образом, я смогу в течение лета пополнить мое культурное образование наиприятнейшим образом. Я хочу добиться от завуча справки о том, что мне осенью придется сдавать французский язык, и с этой справкой и с ведомостью пойти в библиотеку и там сказать, что мне необходимо читать по-французски для испытаний по этому языку - это мне послужит для облегчения моей записи туда (потому что мне нет еще 16 лет). Я сегодня завучу напишу записку об этой справке. Если бы можно было установить в Сокольничьей комнатке наш радиоаппарат (который был в Болшеве - мы его привезли из Франции - а теперь у Мули), да еще библиотека, то было бы уже значительно лучше. В общем, увидим. Самый ужас для меня заключается в том, что придется гулять с матерью: какая скука, и я так люблю гулять один!
Думаю, что у меня с ней на этой почве будет немало сцен и неприятностей. Меня это очень озабочивает - но ничего, авось как-нибудь уладится. Нам осталось жить здесь две шестидневки и три дня (9го июня мы переезжаем). Мать говорит, что дом, в котором мы будем жить, очень грязный и мрачный, но если у меня будет библиотека и радио (или радио одно, или одна библиотека), то мне уже наполовину будет все равно. Немцы продолжают бить французов и англичан и выходят к Ламаншу, отрезав союзнические армии и выбрасывая их к проливу Ламанш. Так и надо империалистам. Вообще Англия и Франция были даже до войны в состоянии спуска к упадку: кризисы, вздорожание цен, внутренний раздор, падение рождаемости. Мне кажется, что их время прошло, - возможно также, что их поражения зависят от бездарности их руководителей (например, Рейно), но мне кажется, что этому причина их экономический и моральный упадок. Я Францию люблю как страну, Париж и народ, но я прекрасно вижу, что исторически она в данное время "кончена", так же как и Англия (которую, кстати, я терпеть не могу). Может быть, будущее опровергнет мои слова, но вполне возможно также, что оно их подтвердит.
Дневник N 5 25 мая 1940 года
Георгий Эфрон Мать все еще не достала ведомости и справок, но это ничего - завуч сказал, что все это он сделает (и напишет справки в том числе). Когда я получу эти бумаги, вопрос будет окончательно ликвидирован. Главное сделано - я переведен в 8й класс без испытаний на осень. Справки для библиотеки завуч напишет (он это сказал), а когда поедет в Москву, узнает в Наркомпросе, где, как и когда мне нужно будет держать осенью испытания по французскому языку (потому что школ, где учат французский язык, в Москве совсем мало, и нужно узнать их адрес). Иногда встречаю товарищей по классу: они явно завидуют, что я не держу испытаний и переведен в 8й класс, потому что сами они сейчас потеют на испытаниях. Но мне наплевать - все равно следующий год я буду учиться не здесь, так что… 21го мать отправила Муле телеграмму насчет керосинки и сумки ее (просила доставить эти предметы Лиле и известить телеграфом). Сегодня уже 25ое, а ответа от Мули все нет. Еще довольно давно он обещал, что когда достанет охранную грамоту на комнату в Сокольниках, то известит телеграммой. Телеграммы этой не последовало, равно как и не последовал (пока) ответ на телеграмму 21го. Что это все означает?
Чорт его знает… Возможно, что его арестовали (но я не думаю). Мать очень удивлена и обеспокоена неответом Мули - его молчанием. (Мы до сих пор не знаем, получил ли он охранную грамоту на комнату - задаток, во всяком случае, внесен.) Опять-таки я объясняю молчание Мули его чрезмерной занятостью, но это все-таки свинство. Кстати, мать не могла ехать в город и там все это выяснить (вопрос с Мулей), потому что на нее наехал велосипед и она должна была вылечивать ушиб ноги и все еще ходит с трудом. Все же она думает завтра или послезавтра поехать в город и выяснить, что с Мулей делается. Возможно, что он на нее зол, потому что она не пошла в прокуратуру узнавать о Але, - но у нее спешный перевод и, кроме того, она все время болела. Чорт его знает, что с ним! Во всяком случае, мать скоро поедет в Москву и все это выяснится. Вполне возможно, что сегодня или завтра придет его телеграмма - ответ на телеграмму, посланную матерью 21го. Во всяком случае этот вопрос тем или иным путем выяснится в ближайшем будущем (как и вопрос с комнатой - хотя я думаю, что она уже за нами закреплена). Я живу теперь каждым днем и, главным образом, газетой и известиями о войне в Зап«адной»
Европе и международным положением. Сегодня газеты не было (продавщица - выходная - sic), и это очень неприятно. Возможно, что немцы уже дошли до Ла-Манша и тем самым отрезали французские войска от англо-франко-бельгийских войск в Северной Бельгии. Союзники явно терпят поражения, но я думаю, что скоро война стабилизируется и сделается позиционной (если немцы ослабят свой натиск). Я все не знаю ничего о вопросе о моем дальнейшем художественном образовании - я знаю одно - что я на мертвой точке и что мне нужно учиться рисовать и писать, а что мои карикатуры - недостаточная штука и нужно учиться и учиться. Возможно, что когда переедем в Сокольники, то я буду с кем-нибудь заниматься художеством, но пока это стоит вилами на воде.
Дневник N 5 27 мая 1940 года
Георгий Эфрон Пока мать была в городе я выяснил, что Муля сейчас же ответил на телеграмму от 21го, но что этот ответ идиоты из Дома отдыха в течение четырех дней не удосужились нам передать. Я им дал за это хорошую взбучку - нужно же быть идиотами, чтоб в течение четырех дней забыть передать телеграмму! Мать привезла из Москвы новые вести, а именно что Муля говорит о возможности для нас поселиться на 3 месяца в Мосинституте, в комнате какого-то уезжающего на лето профессора. Там (в квартире) есть ванная, и комната большая. Пока мы там жили бы, возможно, что Муля нам нашел бы что-нибудь получше, чем комната в Сокольниках; мать Мулю в Москве не видела, все это ей передала Лиля. Конечно, хорошо было бы - хоть три месяца - пожить в Москве, в самом центре, и в хорошей комнате, да еще с ванной! И была бы тогда возможность, раз мы сейчас бы не въехали в Сокольническую комнату, была бы возможность что-нибудь приискать в Москве (Муля это и ищет). Во всяком случае, это не нужно упустить. Завтра утром я пойду на почту и попытаюсь дозвониться до Мули (утром) и обо всем этом с ним переговорить (главное - переговорить о том, когда матери нужно ехать в Москву вносить, и условиться, сможет ли она с ним повидаться или позвонить ему, может быть, посмотреть эту комнату). Во всяком случае, завтра утром я потащусь на почту и буду звонить. Во всяком случае или 29го, или 30го мать поедет в Москву, чтобы вносить, и тогда она с Мулей должна встретиться (значит, возможно, что вопрос с этой комнатой выяснится скоро). Да, здорово было бы пожить хорошо хоть 3 месяца!
Конечно, потом возможно, что нужно было бы переезжать в Сокольническую комнатушку - и эти контрасты были бы неприятны, но 3 месяца жизни в центре - это штука, которой пренебрегать не следует. Впрочем, не следует "продавать шкуру медведя до того, как его убили" - все это пока вилами на воде, но скоро это выяснится, во всяком случае, в ближайшие дни. Через две шестидневки переезжаем, а не знаем куда! Но в этой неопределенности есть свой шарм, особенно когда на горизонте появляются новые возможности, как 3 месяца жизни в центре. Но нужно держать наготове хладнокровие (как это трудно!) и не зажигаться, быть может, "миражными" перспективами. Кроме того, чем меньше ты на эти перспективы рассчитываешь, тем меньше разочарование, если они не осуществляются: это тоже нужно учитывать. С большой радостью получил вчера от матери том избранных произведений Расина, одного из моих любимейших поэтов. Миф о "предательстве" Мули, по-моему, рассеивается тем фактом, что он неустанно ищет нам комнаты лучше, чем та - Сокольничья. Конечно, рано делать выводы по этому поводу, но традиция его услуг и помощи будет подтверждена, если мы поселимся в этой комнате в Институте.
Впрочем, даже если мы там не сможем поселиться (на 3 месяца), это только докажет, что усилия Мули были напрасные, но что эти усилия все же имели место, что докажет, что помощь нам Муля продолжал, как раньше. Мать со мной вполне согласна - то, что ей передавала Лиля о том, что Муля, сознавая "паршивость" Сокольнической комнаты (и все же ее не оставляя), ищет беспрестанно нам другой комнаты, наглядно показывает, что он старается для нашего обеспечения, и это - главное, потому что кроме искреннего, но беспомощного Пастернака друзей (настоящих) у нас нет. Последние известия из газеты говорят о том, что немцы взяли Калэ (что и следовало ожидать). Возможно, что когда операции между побережной бельгийской границей и устьем реки Соммы закончатся, то немцы атакуют Англию. Пока что крупного контрнаступления союзников не было, да и, очевидно, не будет. С нетерпением жду каждый день приезда на станцию газеты - такие здоровые события сейчас происходят, что пропускать их - просто глупо.
Дневник N 5 28 мая 1940 года
Георгий Эфрон Сегодня утром удалось быстро дозвониться до Мули и, к счастью, он был дома. Он сказал, что или пошлет нам сегодня или завтра телеграмму, в которой будет сказано, чтобы мы приезжали 29го, или если этой телеграммы не будет (если он ее не пошлет), то пусть мы приезжаем 30го, тогда в тот же день мы посмотрим комнату, а 31го внесем папе передачу в Лефортове. Он говорил о той комнате в Институте - значит, это реальная штука, раз даже можно не смотреть. Я рад буду поехать в город - пойду в кино, в парикмахерскую, вдохну воздуха столицы (я в Москве не был почти что три шестидневки). Кроме того, я буду рад повидаться с Мулей и с ним поговорить - он замечательный малый. Хожу каждый день за газетами, познакомился с многими старшеклассниками - могу похвастаться, что я в отличных отношениях с большим количеством людей (из 9го и 10го класса) - своего рода "всезнайка".
Митька все не пишет, я ему первый писать не буду - возможно, что в Башкирию он и не уехал, а если уехал и не пишет, то чорт с ним - он вообще говно порядочное: льстец, и смех у него какой-то подобострастный, когда он в обществе. Я решил больше к Левидовым не таскаться - мне все-таки абсолютно там нечего делать (а этот флирт с Майей - чорт с ним, все равно это скучно; и Майя все-таки еще девчонка). В Голицыне стоит хорошая погода, хотя есть ветры. Перечел замечательную книгу Кафки "Замок" (на французском языке) и остроумные "Caractиres et anecdotes" Шамфора.
Дневник N 5 29 мая 1940 года
Георгий Эфрон Завтра, в 10.20, еду (с матерью) в Москву. Рад освежиться. Повидаю Мулю, увижу предполагаемую комнату, постараюсь добыть билет в Театр Революции (трудно будет - выходной день), схожу в парикмахерскую, порыскаю по универмагам, погуляю, в общем - развлекусь. Читаю довольно интересную книгу: "Радецкий марш" Иозефа Рота (о быв«шей» Австро-Венгрии). В Голицыне живу хорошо и спокойно, но, тем не менее, перемены жажду: как-никак - Москва, это не фунт изюма! Я рад, рад, что еду в Москву. Не глупо, не наивно рад, после первого же дня я говорил, что люблю Москву (главным образом центр: Охотный ряд, Арбат, ул. Горького, Кузнецкий мост, эти районы). Мое большое преимущество - то, что мне осталось много жить, что жизнь с ее неизведанными (для меня) тайнами впереди, что я успею нахвататься, изведать и насмотреться много интересного, что "запас" у меня большой. Это не "радость жизни", а констатирование факта - и это-то и есть мое большое преимущество, которое, конечно, с годами будет уменьшаться, но тогда последуют другие преимущества. С годами, мне кажется, что "цели" жизни, ее ощущение и психология меняются, так что (кроме марксистских) "формулы" философские не применимы (разные афоризмы о женщинах, о чести и храбрости и т.п.), и не применимы именно из-за их мнимой "всеприемлемости" (общечеловечности), а человек-то и меняется, и если эти формулы и хороши, то только в данном возрасте, где они и могут быть проверены и приемлемы. Так что нужно избегать обобщений (глав«ным» образом о женщинах) и "законов"-формул (вроде Шамфора), а делать как считаешь нужным, не пытаясь "обобщить".
Дневник N 5 1 июня 1940 года
Георгий Эфрон Главная новость вчерашнего дня: это то, что отца нету ни в Лефортовской тюрьме, ни в НКВД. Просидев после своего ареста некоторое время в НКВД, потом он перевелся в Бутырскую тюрьму, из которой его потом перевели в Лефортово, где 4 раза мать ему носила передачу. Когда она вчера пошла носить ему передачу, то там сказали, что его "здесь нет". Тогда мать пошла в НКВД - там его тоже не оказалось. Тогда она там подала заявление, спрашивающее, где он находится. 3го числа мы узнаем, очевидно, ответ на это заявление. Я пока ничего не предполагаю, потому что предположений слишком много. 3го, надеюсь, узнаем. 3го посмотрим комнату в Институте вместе с Мулей. Муля, как всегда со времени арестов, сопровождает мать в тюрьмы и НКВД и 3го вместе с ней, очевидно, пойдет узнать ответ на ее заявление. Я предполагаю тоже пойти. Меня немного беспокоит, что я еще не получил моих школьных бумаг: ведомости и двух справок для библиотеки. Но я их, наверное, скоро получу. Мать уговорилась с Финками (это писатель и его семья, которые въезжают на эту дачу, когда мы отсюда уедем), что грузовик, на котором они привезут сюда свои вещи, послужит нам для перевозки наших вещей в город. Таким образом, будут ненужными хлопоты в Литфонде о предоставлении нам грузовика для перевозки наших вещей. Вчера купил себе самопишущую ручку за 33 р. 70 коп. (эти отличные ручки опять появились в магазинах - я купил эту ручку на Кузнецком мосту). Купил также 10 листов нотной бумаги - для дневника (потому что тетрадей нельзя достать). Это отличная бумага, и она мне здорово послужит.
Был в театре Сатиры на паршивенькой пьеске "Таланты" К. Финна. Муля сообщил, к моей великой радости, что, когда мы переедем в комнату в Институте, можно будет поставить наш радиоаппарат, который стал прекрасно работать (по его словам). Это будет очень хорошо, так что часть моей "программы" (радио и Библ. ин. языков) будет выполнена. Сейчас читаю полное собрание сочинений Козьмы Пруткова - есть неплохие вещи. Еще не знаю точно дату нашего переезда в Москву, но думаю, что скоро это узнаю. Сейчас пойду стоять за газетой. Авось есть что-нибудь интересное.
Дневник N 5 2 июня 1940 года
Георгий Эфрон Завтра утром я и мать едем в Москву. Завтра мы посмотрим комнату в Институте и, надеюсь, узнаем о судьбе отца хоть что-нибудь. Мать очень за него беспокоится: не умер ли он, не в госпитале ли. Я предполагаю, что его просто перевели из одной тюрьмы в другую. Возможно, что скоро будет суд, но эта версия гораздо менее правдоподобная, чем предыдущая. В общем, завтра узнаем. Читаю "Путешествия Сэмюэля Гулливера" Свифта - крайне занимательная книга. Рассчитываю скоро получить документы школьные: ведомость и две справки. Рисую мало (как-то иссяк в этом смысле). Интересно, что будут делать немцы, когда возьмут Дюнкерк: пойдут ли на Англию или на глубь Франции?
Дневник N 5 5 июня 1940 года
Георгий Эфрон Пишу перечень событий, связанных с нашим пребыванием в Москве 3-го и 4-го числа. 1) Отец находится в настоящее время в НКВД, куда его вновь перевели из Лефортова.
Причина того, что мать в прошлый раз в НКВД его не нашла, - это то, что его перевели в тот же день и не успели зарегистрировать. Во всяком случае, 3-го мы внесли ему передачу в НКВД, где нам сообщили, что он находится там. Он здоров, и следствие ведется. 2) 3-го числа (или 2-го), в? 2-го арестовали Павла Балтера, знакомого - архитектора. Незадолго перед этим был арестован муж его сестры, но я предполагаю, что арест Балтера связан с нашим делом. 3) Мы посмотрели комнату - хорошая - и переезжаем туда 7-го -8-го. За эту комнату заплачено, и все урегулировано в этом отношении. 4) У матери на рынке своровали 200 рублей.
Теперь поговорим о главном: об аресте Павла Балтера. Балтер и его жена сбежали из Германии во Францию после прихода к власти Гитлера. Потом они работали на Выставке 1937-го года в Париже, в советском павильоне. Поскольку я знаю, они многим обязаны отцу, который, кажется, достал им эту работу в сов. павильоне и до этого (если мне не изменяет память) работу Павлу в редакции органа возвращенцев "Наша Родина". Мне кажется, что Балтер "политическими делами" во Франции почти совсем не занимался (но об этом периоде жизни я мало чего знаю).
Здесь, в СССР, Балтер работал архитектором (это его специальность). Конечно, по поводу его ареста могут быть две версии: 1-ая что этот арест связан с арестом мужа его сестры и 2-ая (и в сто раз больше правдоподобная), что этот арест связан с делом отца, сестры и др. Перевод отца из Лефортовской тюрьмы в НКВД и арест Балтера, бесспорно, означают "оживление" дела. Возможно, что отца перевели в НКВД с целью сделать очную ставку между ним и Балтером. Было бы чрезвычайно интересно знать, арестованы ли Marcel (замешанный - по-моему - в деле Рейса), Васенька (сравнительно недавно приехавший из Франции, куда попал по окончании войны в Испании, и здесь общавшийся очень тесно с Львовыми, человек хитрый и осторожный; он все время что-то писал вместе с Н. Н.), наконец Твиритинов (позже всех сюда приехавший, во Франции был секретарем Союза Возвращения). Но ничего не известно о них. Арестован ли Ларин, который уехал из Франции с отцом на одном пароходе. Теперь я дам характеристики всех этих людей (исключая отца, сестру, Е.
Литауэр, Львовых): Васенька поехал в Испанию, очевидно, по "вербовке" отца, который занимался этим делом тогда (но я в этом абсолютно не уверен). Он типа тихони-втируши, похож на гиену. Общался тесно и неоднократно с Львовыми, приезжал часто к ним в Болшево и что-то строчил на машинке с Н. Н. Впечатление от него - неважное. 2) Marcel (фамилии не знаю). Видел его только во Франции, иногда заходил к отцу. Веселый и симпатичный (по моему впечатлению). Был (насколько помню) на Корсике. После дела Рейса попал в полицию. Его, кажется, избивали там.
Здесь я его не видел, но отец говорил, что он здесь (в СССР). Так как я давно его не видел, то ничего не могу сказать о нем. Впечатление - положительное (опять-таки по моим французским воспоминаниям). 3) Ларин. Он был до отъезда в СССР секретарем (или председателем, не помню) Союза Возвращения. После дела Рейса (в которое отец не был замешан) он с ним уехал в СССР на "Андрее Жданове". Человек солидный, серьезный, культурный. Впечатление - положительное. 4) Твиритинов после отъезда Ларина - секретарь Союза Возвращения. Так же, как и Ларин, в отличных отношениях с отцом. Честный человек (наверняка) и твердый. Ума не исключительного. Приехал в СССР позже всех. Видел его здесь, вместе с отцом.
Хотел поселить его у нас в Болшеве, но это как-то отошло, и, насколько я помню, он «жил» у своих сестер (где - не знаю). В Испании не был (насколько знаю).
Впечатление - положительное. Вот оттого-то и интересно знать, арестованы ли эти четыре человека. Двое из них - честные и хорошие люди (Ларин и Твиритинов).
Marcel - очевидно, тоже. Васенька - нет (потому что связался с Львовыми, а они - дрянь). Но никто не может нам сказать, арестованы ли эти четыре человека (или хоть один или два из них), потому что никто из нашего окружения с ними не общался. Во всяком случае, арест Балтера, по-моему, бесспорно, означает, что следствие все время куда-то продвигается (и это впечатление сильно усугубляется тем, что отец переведен в НКВД - ясно, для новых допросов, или для очной ставки с Балтером, или для суда). Все это вместе взятое ясно показывает, что дело оживляется. Мне кажется, что скоро дело должно пойти к развязке. Во всяком случае, я поручусь жизнью за честность и преданность СССР двух людей: отца и сестры. Каков бы ни был исход этого дела, я знаю, что отец безгранично любит СССР и проделал колоссальную работу во Франции. Будем ждать спокойно, как это дело кончится. Я продолжаю твердо надеяться (так же, как и Муля) на его благополучное окончание.
Дневник N 5 6 июня 1940 года
Георгий Эфрон Вчера был в школе, где попытался достать бумаги-документы (мне обещал их позавчера завуч), но встретил директоршу, которая сказала, что раньше 8-го ничего нельзя будет достать, что нужны какие-то формальности и т.п. Подождем до 8-го. Переезд назначен на 11-е утром. (Финки перевозят свои вещи сюда на грузовике, и на этом же грузовике мы отвозим свои вещи в Москву.) Приедет, очевидно, Муля, чтобы помогать, - мы ему дали телеграмму. 9-го мы поедем в Москву, где будем слушать "50 лет в строю" Игнатьева, куда уже взяли билеты. Мне очень неприятна задержка с моими документами, но нечего делать. В комнате в Университете, куда мы переезжаем, мы не будем прописаны, так как там живут только профессора и в Университете не прописывают тех, которые там будут жить короткий срок и которые к Университету не будут иметь никакого отношения.
Очевидно, мы будем прописаны в Сокольниках, но Муле все еще не удалось достать охранную грамоту на эту комнатушку, так что пока в этом смысле неопределенное положение. Возможно, что мы устроим временную прописку у Лили - моей тетки. Во всяком случае, нужно будет где-нибудь прописаться - без этого нельзя. Немцы заняли все побережье Ла-Манша со всеми портами (Калэ, Булонь, Дюнкерк), всю Северную Францию от бельгийской границы на севере до рек Сомм и Эн на юге и линии Мажино (Лонгви) на востоке. Очень возможно, что теперь главный удар немцев после занятия Сев. Франции будет направлен к прорыву французской линии обороны Сомм-Эн и к окружению Парижа, если этот прорыв осуществится. Возможно также, что при наступлении немцев на Сомме Италия вступит в войну с Францией с целью отвлечь французские силы от линии обороны Сомм-Эн к Альпам и тем самым помочь осуществлению прорыва этой линии обороны германскими войсками. В Италии в последнее время ведется резкая кампания за вступление в войну, демонстрации антианглийские и антифранцузские, и иностранные обозреватели считают вступление Италии в войну на стороне Германии неизбежным. Конечно, когда это произойдет, неизвестно. Италия хочет отнять у Франции Савойю, Корсику, Ниццу, Тунис, Бизерту и т.п., так что причины (грабежные) для вступления в войну у Италии есть.
Франция слишком много взяла колоний, чтобы Италия смотрела на это безразлично.
Дневник N 5 8 июня 1940 года
Георгий Эфрон Завтра получу в школе справку об испытаниях по франц. языку и временную справку о том, что, кроме иностр. языка, я окончил неполную ср«еднюю» школу.
Свидетельство же я получу тогда, когда выдержу испытания по франц«узскому» языку.
Когда переедем в Москву, узнаю, можно ли сейчас держать испыт«ания» по франц«узскому» языку (чтобы поскорее получить свидетельство) или придется держать осенью.
Завтра еду в Москву - пойду на доклад Игнатьева "50 лет в строю". Послезавтра - переезд. Переезд - хорошо то, что переезжаем (хоть на 3 месяца) в Центр, а плох он сам по себе (страшная волынка). Утром - грязь и дождь, а после завтрака солнце. Почти два часа стоял за газетой (не приходила).
Дневник N 6 15 июня 1940 года
Георгий Эфрон Пишу перечень событий за последние 6 дней. 9-го поехал в Москву и слушал чрезвычайно интересный доклад Игнатьева "50 лет в строю". 10-го происходила кошмарно-привычная подготовка к переезду, которая продолжалась и 11-го, вплоть до приезда грузовика и Мули. Не буду распространяться об укладке и переезде: обычная суета из-за каждой мелочи (в общем, все прелести переезда). 11-го мы въехали сюда (Моховая, 11 - или ул. Герцена, 6, МГУ, тел. К-0-40-13). Во второй половине дня 11-го числа и весь 12-й (выходной) день продолжалось устройство в нашей новой комнате. Мать абсолютно не умеет организовывать подобные устройства и, хотя у нее много доброй воли, все делает - в этом смысле - шиворот-навыворот, каждоминутно что-нибудь теряет, и потом приходится "это" искать, выкладывает сначала мелочи, а потом уже большие вещи и т.п. При ее хозяйничанье у нас никогда не будет порядка, хотя она и работает очень много, чтобы все привести в порядок, но при ее отсутствии системы и лихорадочности, разбросанности выходит только беспорядок. Впрочем, я ее не виню, - она из тех людей, которые пытаются, при полном отсутствии данных, успешно что-нибудь осуществить, пытаются чистосердечно, но у них ничего не выходит и не может выйти. К счастью, вся эта суетня и скучища подготовки к переезду, переезд и устройство в новом жилище теперь позади, и вспоминать обо всем этом не стоит. 13-го числа (после выходного) я пошел в Мос«ковский» отдел народного образования, чтобы предъявить мою школьную справку с просьбой направить меня в школу, где бы я мог держать испытания по фр«анцузскому» языку. Пришел я утром, но оказалось, что зав. шк«ольным» сектором принимает только с 4-х часов. Пришел в 4 часа - оказалось, что этот заведующий на совещании. Подождал его 45 мин., потом меня отправила его секретарша в комнату, где сидят школьные инспектора (мол, может, они знают, есть ли какие-нибудь школы, где еще держат испытания по фр«анцузскому» языку). С полчаса я там просидел, но никто ничего не знал. Тогда я опять пошел на прием к заведующему, куда мне наконец удалось попасть. Он тоже не знал, в каких школах фр«анцузский» язык, и посоветовал мне поехать в Советский и Ленинградский районы, где я узнаю, какие есть школы с фр«анцузским» языком. После полуторачасового пребывания в этом МОНО поехал я в районы, где, после долгих плутаний, добился наконец указания, что есть школа N 120, где преподается фр. язык, но, чтобы там держать испытания, нужно направление из МОНО. На следующий день я пошел туда.