Экслер Алекс. Свадебное путешествие Лелика

   — Стоп машина, — сказал Лелик.
   — … и не севен-апы, — закончил предложение Славик.
   — То есть ты считаешь, — спросил Лелик, — что такую поездку действительно нужно совершить? Поехать в Амстердам и там нам с Максом пожениться?
   — Лелик, ну что ты как маленький?! — возмутился Славик. — Тебе уже тридцать три года! Возраст Христа! Мы тебе зря, что ли, на день рождения подарили конструктор «Распнись сам» — две деревянные доски, молоток, гвозди и терновый венец? Скатаемся в Европу, прошвырнемся по Германии, Бельгии и Франции. В Голландии обкуримся к черту травой и в качестве культурной программы посетим тамошних проституток.
   — Боже мой! — с отвращением сказал Лелик.
   — Нет проблем! — тут же отреагировал Славик, причем в голосе его снова появились профессиональные нотки менеджера по туризму. — Не хочешь проституток — посетим Музей Ван Гога и Дом-музей Рембрандта. Высокое искусство, между прочим.
   — Да я не об этом, — поморщился Лелик. — Просто тащить в такую поездку Макса — проблем не оберешься. Ты же знаешь, в какие неприятности он умеет втравливать. Я тебе точно говорю — мы там застрянем в тюрьме года на два, не меньше.
   — Где там-то? — спросил Славик.
   — В Европе, — ответил Лелик. — Максу все равно, где сидеть. Это его здесь не сажают, потому что у нас такие бесчинства преступлениями не считаются. А в Европе только за те кунштюки, которые Макс вытворяет в ресторанах, можно несколько месяцев тюрьмы схлопотать.
   — Это точно, — согласился Славик. — Но мы же вдвоем поедем. Один отдыхает, другой стережет Макса. Он, конечно, существо непредсказуемое, но зато с ним весело. Помнишь, как мы тогда в Анталию съездили? — спросил Славик, глаза его затуманились, и он зачмокал губами. — Мне эта турчанка до сих пор письма пишет.
   — Еще долго будет писать, — сказал Лелик. — Нам на пять лет въезд туда закрыли.
   — Ну и что? — махнул рукой Славик. — Зато есть что вспомнить.
   — Да уж, — сказал Лелик. — Еще как есть что вспомнить. В ночных кошмарах.
   — Ты все утрируешь, — беззаботно заявил Славик. — Короче, заполняй анкету. Я уже маршрут рассчитал. Сейчас вообще самое шикарное время — осень. Мы прилетим в Германию, возьмем там тачку и поедем в Голландию. Там три дня тусуемся — больше не надо, чтобы здоровье не испортить, — затем едем или во Францию, гулять по Парижу, или сразу в Германию на праздник пива. Улетаем оттуда же. Такой маршрут быстрее всего оформить, да и обойдется недорого.
   — И сколько времени это займет? — колеблясь, поинтересовался Лелик.
   — Да сколько захотим — столько и займет, — ответил Славик. — Можем даже в неделю уложиться. Заодно и денег не так много потратим.
   — На неделю я вырвусь без проблем, — задумчиво сказал Лелик.
   — Ну и отлично, — обрадовался Славик. — Давай заполняй анкету. Я же не буду тут до ночи торчать!
   Лелик взял листок, протянутый приятелем, сел за стол и начал заполнять анкету. Славик между тем расхаживал по кабинету и рисовал перед Леликом радужные картины.
   — Ты представляешь, — говорил он, непрерывно жестикулируя, — в Германии возьмем клевую тачку…
   — За чьи деньги? — поинтересовался Лелик, отрываясь на минуту от анкеты.
   — За твои, разумеется, — удивился и даже несколько обиделся Славик. — Я же сказал, что на мне — прокладка маршрута, услуги гида, услуги переводчика, принятие решений, выбор отелей, советы поведения в кризисных ситуациях. Лучше меня Европу никто не знает. Поэтому я оплачиваю только свои билеты туда и обратно. Все остальное — на тебе.
   — Не понял, — сказал Лелик, перестав заполнять бумажку. — Это получается, что я кроме Макса — у него все равно денег никогда не бывает — еще и тебя там содержать должен? Отменяем поездку. Я вам не Гусинский какой-нибудь.
   — Я же объяснил, — с упреком сказал Славик, — что беру на себя кучу всевозможных функций. Мне же должны это как-то компенсировать?
   — Хорошо, — сказал Лелик. — Тогда на мне машина и кормежка. Гостиницу себе будешь сам оплачивать. А то знаю я тебя: если отели на мне, то будем жить только в Crowne Plaza или в Intercontinental. Я лично готов останавливаться в таких отелях со своей невестой, но никак не с двумя обормотами вроде тебя с Максом.
   — Ты на меня давишь, — жалобно сказал Славик.
   — Рад, что ты догадался, — холодно ответил Лелик.
   Славик тяжело вздохнул.
   — Воздуха не хватает? — участливо спросил Лелик. — Давай я окно открою.
   — Ладно, — решился Славик. — Я плачу за свои билеты и проживание. Но все остальное, — грозно добавил он, — на тебе!
   — Договорились, — ответил Лелик. — Но имей в виду, что я от тебя буду требовать полного комплекса услуг.
   — В каком смысле? — испугался Славик.
   — В прямом, — ответил Лелик. — Как гида, переводчика, советника и выпутывателя из трудных ситуаций.
   — Ну это я завсегда, — успокоился Славик. — Это же моя профессия… Короче, ты заполнил анкету или нет?
   — Заполнил, заполнил, — сказал Лелик ворчливо, протягивая Славику листочек. — Понапридумывали всяких дурацких вопросов.
   — Это не ко мне, — ответил Славик. — Отправляйся в германское посольство и там предъявляй претензии.
   — Ладно, — сказал Лелик. — Через сколько времени отправляемся?
   — Я думаю, что через пару недель уже все будет готово, — ответил Славик. — Правда, вам с Максом придется сходить на собеседование, но это не больно. Билеты я тоже забронирую заранее. Так что недели через три и поедем. Где-то на недельку — дней на десять.
   — Хорошо, — ответил Лелик. — Я тогда договариваюсь с начальством и коплю деньги.
   — Деньги копи, — одобрил Славик. — Я привык питаться хорошо, ты это должен понимать.
   — Понимаю, понимаю, — успокоил его Лелик. — Все, шуруй отсюда, а то мне работать пора.
   — Можно подумать, — оскорбился было Славик, — что я какой-то ерундой занимаюсь…
   Но Лелик, не слушая его брюзжание, довел приятеля до двери, пожал ему руку и выставил из кабинета.
   Посольство
   Славик сдержал слово — документы были оформлены довольно быстро, но Лелику с Максом пришлось отправляться на собеседование в посольство, потому что в последнее время даже турагентствам немцы уже не доверяли, требуя личного присутствия каждого кандидата. Славик перед походом в посольство долго мучил Лелика всякими инструкциями и наставлениями, а на собеседование попросил прийти за полчаса, чтобы еще раз повторить ликбез на тему — как сделать так, чтобы не отказали в визе.
   Лелик, верный привычке не опаздывать, явился на инструктаж минут за десять до начала. Зато Макс, верный своему разгильдяйству, минут на пятнадцать опоздал, после чего еще десять минут выслушивал от Славика поток негодующих слов, смоля папиросу, так что на инструктаж времени почти не осталось и Славик только успел сказать, что они, дескать, едут в Германию за машиной по приглашению господина Хайнца, сунул им в руки пакет документов, благословил и затолкал друзей в проходную.
   У окошек, где проводили собеседование, было довольно людно. Народ там сидел совершенно разный, и Лелик некоторое время развлекался тем, что пытался по лицам ожидающих определить, кто уже далеко не первый раз получает визу, а кто эту процедуру проходит впервые и сильно нервничает. Люди бывалые сидели развалясь на стульях и снисходительно поглядывали на окружающих. К сотрудникам посольства они подходили не торопясь, здоровались как со старыми знакомыми, а процедуру собеседования проходили со скучающим видом, показывая окружающим, что к ним все эти строгости не относятся и они здесь — лишь для проформы. Зато было очень весело наблюдать, если такому «бывалому» вдруг отказывали. В этом случае начинался такой скандал, что все остальные забывали о своих проблемах и наслаждались бесплатным представлением.
   Новички же были видны по горящим щекам, испуганному виду и лихорадочно бегающим глазам. Они еще обладали неприятной особенностью сразу же заводить разговор с любым соседом по очереди, выкладывая при этом все свои проблемы, а кроме того, очень любили громогласно спрашивать советов, как именно лучше всего обмануть немцев. Одна такая весьма пожилая тетка, можно сказать — бабулька, села рядом с Леликом и начала его мучить разговорами.
   — Скажите, молодой человек, — сказала тетка, зачем-то доставая из сумки все свои бумажки, — вы их как обманывать будете?
   — Кого? — недоуменно спросил Лелик.
   — Фашистов, — просто ответила тетка. — Я вот к внучке собралась, но мне сказали, что ни в коем случае нельзя говорить, что к внучке. Не выпустят. Надо говорить, что едешь или машину покупать, или по туризму.
   — Скажите, что намереваетесь выйти замуж за богатого немца, — посоветовал Лелик.
   — Вы думаете? — опешила тетка.
   — Ну да, — кивнул Лелик, оглядев тетку, на которой не только богатый бундес — бедный чукча не женился бы. — Вам все равно не поверят, а значит, выпустят.
   Тетка слушала его с совершенно обалдевшим видом и в иронию никак не въезжала.
   — Скажите, молодой человек, — спросила она, — так мне так и сказать — хочу выйти замуж?
   — Ну, если не замуж, — пожалел тетку Лелик, подумав, что она еще действительно подобное брякнет, — тогда скажите, что едете купить себе какую-нибудь скромную машину. Они это любят — нам свое старье сбагривать.
   — Я не очень разбираюсь в машинах, — пожаловалась тетка. — Знаю только «вольваген» и «мерин». Мне внук рассказывал.
   — «Вольваген» — это когда «Фольксваген» сталкивается с «Вольво», что ли? — поинтересовался Лелик.
   — А мне почем знать? — удивилась тетка. — Говорю же, не разбираюсь в машинах. У моего мужа всю жизнь был «Москвич-407». Так я вам скажу, что этот «Москвич» ходил — как часы. Из гаража в автосервис, из автосервиса в гараж. Но вы не думайте, мы один раз на нем съездили в магазин, а один раз — даже на дачу. Правда, перевернулись, хотя и не насмерть. Но потом за пару лет муж все отремонтировал, и мы снова поехали в магазин, где у него прорвался бензоводовод…
   — Пардон, мадам, — сказал Лелик. — По-моему, ваша очередь. Говорите, что хотите купить «шестисотый» «Мерседес», не промахнетесь.
   — Спасибо большое, — сказала тетка, неохотно прерывая свой рассказ и поднимаясь со стула. — Пожелайте мне удачи.
   — Гитлер капут, — пожелал Лелик.
   — К черту, — ответила тетка, которая, как видно, ожидала другой фразы, и отправилась к окошку.
   — Бог вас накажет за издевательства над бедной женщиной, — лицемерно заметил Макс, который внимательно слушал весь этот разговор.
   — Болтать команды не было, — строго сказал Лелик. — Ты инструкции выучил?
   — Да выучил я ваши кретинские инструкции, — быстро ответил Макс. — Еду по турвизе покупать машину по приглашению господина Шварцкопфа во Франкфурт. Жить буду в отеле «Клопеншток» на втором этаже в номере с цветком на окне. В первый вечер приглашу к себе пышнотелый и крутогрудый немецкий фройляйн, с которой мы будем делать эрдбере тиикане дас бетт цу кумпфен цу раушен цу шлафен, — пролаял Макс.
   — Ты вчера пил, что ли? — полюбопытствовал Лелик.
   — Немного, — честно ответил Макс. — Две бутылки коньяка с главредом. Мы помирились. Я ему придумал выражение «горнило власти», а он пообещал взять меня в штат.
   — Так, может, тебе и не надо со мной в Америку, — спросил Лелик, — раз так все хорошо складывается? Тогда пойдем отсюда, чего зря время терять?
   — Э, нет! — возмутился Макс. — Я с ним коньяк уже давно пью, а в штат меня так и не взяли. Так что давай свои дурацкие инструкции — будем прорываться в Голландию.
   — Макс, — сказал Лелик, — лично мне наплевать, но если ты с немецким Штирлицем начнешь острить, тебе выезд перекроют в две секунды. У них юмор совсем другой — не такой, как у тебя, имей в виду.
   — Может быть, — задумчиво спросил Макс, — мне им голую задницу показать? У немцев вроде именно такой юмор.
   — Ты лучше вообще обойдись без юмора, Петросян фигов, — сказал Лелик. — Что за манера — обязательно нарываться на неприятности?
   — Лелик, ты же знаешь! — заныл Макс. — Я такой человек — не люблю рутину! Вокруг все должно искриться.
   — Ну и шел бы в электрики, — посоветовал Лелик. — Что ты в журналистику подался?
   — Слушай, — засуетился Макс, — уже мужик перед нами пошел. Мы следующие. Так что мне там говорить-то?
   — Ты едешь за машиной во Франкфурт к господину Хайнцу. Он тебе забронировал отель с названием, выговорить которое ты не в состоянии. Но оно есть в факсе от господина Хайнца.
   — О, — сказал Макс, — кетчуп «Хайнц». Я легко запомню.
   — Вот все твои документы, — продолжил Лелик, — и справка на покупку пяти тысяч долларов. Справку потеряешь — убью на месте. Мне самому из-за тебя придется живые три тысячи показывать, потому что неохота еще одну справку покупать. А без денег могут и завернуть.
   — Давай я им живые три покажу, — предложил Макс, — а ты справку на пять. Я же человек маленький, мне пять и не полагается.
   Но Лелик пропустил это интересное предложение мимо ушей, потому что прекрасно знал, что будет, если к Максу в руки попадет такая безумная по его масштабам сумма.
   — Главное, — сказал он Максу, вспоминая наставления Славика и свой собственный опыт подобных собеседований, — лишнего ничего не болтай, веди себя сдержанно и с достоинством. Всем видом показывай, что тебе абсолютно наплевать, пустят тебя или нет.
   — Да мне и так наплевать, — начал было Макс, в котором вдруг совершенно неожиданно вскипел патриотический порыв, но Лелик прервал его излияния, показав взглядом, что подошла их очередь.
   Друзья отправились к заветному окошку, за которым восседал рыжеватый немец сурового вида, и Лелик велел Максу идти первым, чтобы стоять рядом и суфлировать. Немец кивнул в ответ на «их уилл эссен» Макса (они тут, вероятно, привыкли не реагировать даже на самые дикие фразы на немецком), взял документы и стал их внимательно изучать. Лелик от скуки стал глазеть по сторонам и вдруг увидел, что в соседнем окошке стоит та самая пожилая тетка, которой он давал советы, и объясняется с работником посольства. Лелик прислушался.
   — Я правильно поняль, что вы ехат в Джермани купить машину? — с сильным немецким акцентом спрашивал служащий.
   — Ну да, — радостно ответила тетка. — Шо мне еще там делать? Не за бюргера же замуж выходить! — и она фальшиво засмеялась.
   — Какую именно машин ви собирается покупат? — поинтересовался немец.
   — Так этот… как его… «Мерседес» шести… шести… шестиосный, вот, — выговорила наконец тетка.
   — Какой? — В бесстрастном голосе немца впервые послышались какие-то эмоции.
   — Шестиосный, — решительно сказала тетка.
   — По-моему, таких не быват, — сказал немец. — Может быт, вы имеешь в виду «шестисотый»?
   — Ну, «шестисотый», — легко согласилась тетка. — Какая разница? Будет шестиосный — куплю шестиосный. Будет «шестисотый» — куплю «шестисотый». Я все равно водить не умею.
   Из динамика, висевшего перед теткой, раздалось какое-то булькание.
   — Зачем же вы покупайт машина? — через минуту спросил немец.
   — Кататься, — твердо сказала тетка. — Могу я на старости лет себя побаловать? Всю жизнь работала, между прочим. Я еще девочкой снаряды точила для фронта.
   — Хорошо, — быстро сказал немец, — а у вас есть деньги на покупку такой машин?
   — Конечно, — обиделась тетка. — Вон же справка об обмене тысячи долларов. — И тетка посмотрела в окошко с таким видом, как будто этой суммы хватит, чтобы купить всю Дрезденскую галерею, и еще на пару машин мелочевки останется.
   — Я боюсь, — вежливо сказал немец, — для покупки хороший «Мерседес» этих денег не хватит.
   — Да я же не буду большой покупать, — сказала тетка. — Мне какого-нибудь маленького хватит. Малолитражки. Да и куда я его ставить буду? У меня во дворе даже «Ока» еле проезжает. Хрущоба.
   Тут рыжий немец стал задавать Максу вопросы, и Лелик отвлекся от тетки.
   — Ваша цель поездки в Германию? — спросил рыжий.
   — Автомобильно-туристическая, брат, — ответил Макс. — Покупаю автомобиль и становлюсь туристом.
   — Я тебе сказал — лишнего не болтай, — прошипел Лелик.
   Макс удивленно пожал плечами — мол, я и так нем как рыба.
   — Вы едете по приглашению? — спросил рыжий.
   — Так точно, — ответил Макс. — К господину Тобаско.
   Лелик пнул его ногой.
   — Пардон, — поправился Макс, — не к Тобаско, а к этому кетчупу… как его… к Хайнцу, вот! — заорал он. — Еще раз прошу прощения, — вежливо сказал он рыжему. — Эти немецкие фамилии — такие дурные…
   Лелик снова пнул его ногой. Макс лягнул друга в ответ — мол, я и так нервничаю, а ты мешаешь.
   — В каком отеле вы останавливаетесь? — поинтересовался рыжий, поднимая глаза от документов.
   — Там написано в факсе на бронь, — встрял Лелик.
   — Вас я попрошу отойти за черту, — строго сказал рыжий. — Я разговариваю с этим господином.
   Лелик, чертыхнувшись, отошел назад, встал у черты, проведенной в метре от окошка, и начал напряженно прислушиваться.
   — Какую машину вы хотите купить? — поинтересовался рыжий.
   — «Хорьх», — брякнул Макс. — Как у Штирлица.
   — Это очень дорогие коллекционные машины, — ответил рыжий, ничуть не удивившись. — Они могут стоить под сто тысяч марок. У вас есть такие деньги?
   — У меня есть три тысячи баксов, — сказал Макс. — Но мне необязательно «Хорьх» как у Мюллера. Достаточно уже переименованного варианта.
   — Так вы «Ауди» имеете в виду? — наконец догадался рыжий.
   — Ее, родимую, — подтвердил Макс. — Или какой-нибудь «Фольксваген» бриз-пассат. Люблю свежий ветер в ушах.
   Рыжий замолчал и стал снова листать документы.
   — Хватит болтать, придурок, — прошипел ему Лелик, но Макс, даже не обернувшись, показал другу оттопыренный средний палец — мол, кончай наезжать, я все делаю правильно.
   Но дальше, к счастью, немец стал спрашивать, когда Макс планирует покинуть Германию, и тот ограничился более-менее односложными ответами. А уж когда Макса спросили, какие родственники у него остаются в России, тот начал перечислять и вдруг так расчувствовался, что чуть было не заявил рыжему — мол, ну его на фиг, эту Германию, он лучше останется в России со своей мамой, тетей, любовницей Мариной и собачкой Джульбарсом, — взгляд рыжего потеплел, и он наконец поставил Максу визу.
   С Леликом вопрос решился довольно быстро: у него в паспорте стояли американская и английская визы, которые обычно производят превосходное впечатление на работников посольства, поэтому рыжий даже не мучил его вопросами, а только спросил, едет ли он вместе с тем странным молодым человеком, документы которого он смотрел только что, и, получив утвердительный ответ, разрешил Лелику въезд.
   — Вот видишь, — заявил Макс, когда они вышли из здания посольства, направляясь к нетерпеливо ожидающего их Славику, — если бы не я, нас бы ни черта не выпустили. А ты мне еще на ноге синяков набил так, что я перед Маринкой и раздеться не смогу. Подумает, что это засосы.
   — Ты себе льстишь, — сказал Лелик. — Маринка подумает, что это я тебя в посольстве пинал.
   — Но согласись, — продолжал спорить Макс, — что я блестяще провел собеседование.
   Лелик ничего не ответил.
   — Пустили? Не пустили? — набросился на них Славик, когда они вышли из пропускного пункта.
   — Все шикарно, — важно сказал Макс. — Моя интеллигентность и спокойная уверенность сделали свое дело. Что бы вы без меня делали — не понимаю.
   — Это что бы вы без меня делали! — возмутился Славик. — Ты-то тут при чем? Это я сделал документы, где комар носа не подточит!
   — Я смотрю, вы все такие незаменимые, — язвительно сказал Лелик, — что прям куда деваться. Короче, Слав, когда вылетаем?
   — Через неделю, — ответил тот. — Давай деньги на тебя и Макса.
   — Слышишь, Максимка, — сказал Лелик приятелю, — от тебя одни расходы. Еще билет тебе покупать.
   — Где ты видел, — удивился тот, — чтобы невеста сама себе билеты покупала? Мы же жениться едем. Так что уж будь добр — прояви себя джентльменом.
   Лелик опешил и даже не нашелся что ответить. Тут Славик заторопился к себе на фирму, поэтому Лелик отдал ему деньги, и друзья договорились встретиться уже в день отлета в Германию.
   Вылет в Европу
   В день отлета Лелик проснулся рано. Обычно он не любил рано вставать, предпочитая засиживаться на работе допоздна, а затем долго спать, мучая подушку, и подниматься затем не торопясь, потягиваясь, снова засыпая и так далее, затягивая этот процесс на полчаса-час. Однако когда ему предстояли какие-либо значительные события — экзамен в институте (в юном возрасте) или поездка куда-либо, — Лелика еще в шесть утра что-то подбрасывало на кровати, он вскакивал и начинал носиться по квартире, жутко переживая и дергаясь. Лелик всегда нервничал перед любым событием, выбивающим его из того размеренного существования, к которому он давно привык. Тем не менее Лелику, как поэту, были также крайне интересны всевозможные неожиданности, которые нарушали повседневную рутину и давали пищу для воображения. Вот такой получался парадокс, от которого Лелик нервничал еще больше.
   На этот раз он вскочил аж в полшестого, с реактивной скоростью умылся и с точно такой же скоростью побрился, ухитрившись порезаться в самых неудобных и кровоточащих местах. Чертыхнувшись, Лелик залепил порезы кусочками ваты, посмотрел на себя в зеркало, ужаснулся и в гневе пошел звонить Максу, чтобы разбудить приятеля, который обладал довольно типичной особенностью опаздывать везде и всегда. Обычно Лелика Максовы опоздания не сильно тревожили, но сейчас он не без оснований полагал, что самолет Макса ждать не будет. Поэтому, услышав в трубке сначала пять, а затем десять длинных гудков, которые, казалось, умоляли дать Максу поспать хотя бы еще пятнадцать минут, Лелик снова и снова набирал номер приятеля, чтобы разбудить эту сонную царевну. Наконец Макс соизволил подойти к телефону.
   — Але, — хриплым басом сказал он, — какого…
   — Макс, вотр маман (Лелик любил ругаться по-французски; по крайней мере, он думал, что «вашу мать» во французском варианте звучит именно так), — заорал Лелик. — Ты уже должен выйти из дома, а ты что делаешь? Дрыхнешь во все носовые завертки, идиотина!
   — Не во все! — тут же заспорил Макс.
   — Нет, во все! — продолжал орать Лелик, понимая, что без хорошей встряски Макс тут же упадет в постель и снова заснет. Такие печальные прецеденты уже случались.
   — Да встал я уже, встал, — заорал Макс. — Будят тут всякие в жуткую рань. Между прочим, я будильник завел. Причем судя по нему, — в трубке послышалось сопение, тяжелое падение тела, судя по звуку — тела Макса, после чего начал пищать электронный будильник, — мне еще спать оставалось минимум пятнадцать минут и сорок две секунды. Точнее, сорок одну. Уже сорок. Тридцать девять…
   — Стоп! — закричал Лелик, понимая, что Макс от этого мерного пересчета снова заснет. Прецеденты уже случались. — Хорош считать! У тебя времени на все сборы остается — полчаса. Как это ты собирался вставать за пятнадцать минут до выхода? Что можно сделать за пятнадцать минут?
   — Ну, лично я за пятнашку могу горы своротить, — заявил Макс. — Я же не такой толстый увалень, как некоторые.
   — Не такой, — согласился Лелик. — Ты — вылитая сушеная вобла.
   — Я — стройный молодой человек, — объяснил Макс. — А ты мне просто завидуешь.
   — Макс, — решительно заявил Лелик. — У тебя полчаса на все сборы, а ты тут со мной препираешься. В самолете обсудим, вобла ты или глистообразный молодой человек. Иди быстро мыться и бриться. А то еще порежешься, как я, и придется дома сидеть, пока кровь не утихнет.
   — Во-во, — развеселился Макс. — Наел ряшку — уже побриться нельзя, сразу кровь идет фонтаном.
   — Я тебя не просил обсуждать мой обмен веществ, — разобиделся Лелик. — Тащи свои кости в ванную, только смотри, не переломись на пороге.
   — Между прочим, — сказал Макс, — элементарная логика доказывает, что мне на мытье нужно в три раза меньше времени, чем тебе.
   — Как это? — удивился Лелик.
   — Да очень просто, — торжествующе ответил Макс. — Я же тоньше тебя раза в три, так?
   — Так.
   — Значит, рабочая поверхность моего тела меньше в три раза, так?
   — Ну, в общем, так, — с сомнением в голосе сказал Лелик, — однако остается вопрос, что именно считать рабочей поверхностью. На мой взгляд, у тебя вся поверхность — сплошное безделье.
   — А это значит, — продолжал Макс, не обращая на слова Лелика никакого внимания, — что мне требуется в три раза меньше воды для омывания всех участков моего тела и, следовательно, в три раза меньше времени. Чистая физика, братан, ты понял?
   — Короче, — сказал Лелик, — шуруй омывать свое тело, и чтобы через двадцать минут стоял на углу. За нами Славик заедет.
   — Прошу мне не приказывать, — высокомерно сказал Макс.
   — Ах вот как ты заговорил! — возмутился Лелик. — Между прочим, на чьи деньги ты едешь — забыл? Я же из-за тебя в эту чертову Голландию собрался тащиться. Чтобы с тобой, буратиной, брак заключать. А ты тут еще кобенишься? Все, Макс, я разозлился. Снимаю тебя с довольствия пятой степени и перевожу на третью. Будешь знать, как бунтовать против капитана.